Незнанский Фридрих Евсеевич. Поражающий агент

   - Тебе придется вернуться в город. А мне еще нужно разобраться кое с чем.
   - Но почему мы не можем просто уехать? Мы можем уехать очень далеко. Ты же сам хотел, чтобы я уехала.
   - Нет. Уже поздно. То есть, тебе не поздно уехать и сейчас, а я пока не могу.
   - Ты это делаешь ради меня?
   - Я втянул тебя в эту историю, я должен ее прекратить, пока она как воронка не всосала кучу людей, которые тут ни при чем.
   - Будь осторожней, обещай мне.
   - Да.
   - Почему ты меня прогоняешь? Что здесь будет? А если тебе понадобится моя помощь? Я уже умею обращаться с оружием. А если твоя рана откроется? А если тебя надо будет прикрывать? Я хочу тебе признаться, я не та, за кого ты меня принимаешь!
   Вот те на.
   - Да-да! Я... не знаю, как тебе это объяснить... Я учительница - это правда, но только это половина жизни... Я... я по ночам стриптизершей работаю, - выпалила она. - Вот.
   На этом месте я не выдержал и засмеялся. А она спрятала лицо у меня на груди.
   Вот жизнь, причудливая штука. Я смотрел на нее во все глаза и не верил: неужели это тот самый человек, который еще несколько дней назад ненавидел меня сильней всего на свете, и не без оснований, я ведь вырвал ее из привычной жизни, заклеил глаза и рот скотчем. А она теперь хочет быть вместе со мной. Но я так по уши влез в эту историю, что должен пройти ее до конца, слишком много у меня накопилось долгов. И где она была год, два, три, пять назад? А где был я?..
   Я осторожно оторвал ее от себя и повел во двор. Там уже стемнело. Посадил в "ауди" и открыл ворота. Некоторое время Маша не хотела заводить двигатель, и я задергался. Но наконец уехала.
   А я вернулся в дом. Я облюбовал себе хорошее место на чердаке. Как у Чапаева. Только пулемета у меня не было. А было помповое ружье, что также неплохо. Я посмотрел на часы: 20.55.
   Мой "лендровер" по-прежнему в качестве приманки стоял в чужом дворе. Жалко машину. Поработала она со мной на славу. Вдруг в голове у меня зазвучал голос Альбины, ее слова в кинотеатре. Как это было? "Пойдем покатаемся? - вдруг сказала она. - Ты на своей машине?" Это было как-то совсем невпопад...
   Да не может быть! Я, кажется, догадался, в чем главная интрига. Но проверить это можно было, только выйдя во двор. Я посмотрел на часы. Гости должны были пожаловать с минуты на минуту. Они будут проезжать мимо, и я с моего чердачка легко и непринужденно выкошу кого захочу. Я снова посмотрел на часы. Искушение было велико, и я не выдержал. Авось проскочу.
   Я вышел во двор.
   Пока тихо.
   Быстрым шагом прошел в соседний двор, открыл свою машину. Радио я включал частенько, а вот CD-проигрывателем почти не пользовался. Ну-ка что тут у нас? Я нажал кнопочку "open", каретка отъехала, на ней лежал диск. Я понял, что это за диск. Я хорошо знаю, где у меня что лежит.
   А это был не мой диск.
   Это был тот самый диск.
   Так вот где его спрятала Альбина. Она это сделала, когда еще доверяла мне. Да нет, конечно, не доверяла, кому это она когда доверяла. Просто спрятала от всех, остроумно и надежно. Никто не догадается. И она ведь, с ее самомнением, не могла предположить, что я соскочу с ее поводка.
   Вот отчего она хотела прокатиться на моем джипе.
   Я истерически рассмеялся. А как его все искали! Змея гонялась за собственным хвостом.
   За спиной у меня стремительно нарастал шум, и я уже понял, что опоздал возвращаться в свое укрытие. Хорошо, хоть ружье захватил. Я вылез из машины и остался стоять рядом с открытой дверью. Дождался, пока они подъедут. Тогда включил фары. В их свете я увидел Босса, Азиата и еще человек семь-восемь. Я усмехнулся и занял позицию.
   Но сверху, с холма, спускалась еще одна машина. Бог ты мой, я узнал эту машину, но кто же был второй пассажир... полный боекомплект. Там сидели Жора и Альбина.
   Когда Жора с Альбиной подъехали ближе, она сказала своим неподражаемым голосом:
   - Дорогой?
   - Привет, милая, - помахал рукой Босс.
   - Это очень-очень удачно, что мы вот так встретились, - сказала она. Я думаю, это судьба. Я как раз хотела позвонить тебе.
   Как же, подумал я, держи карман шире.
   - У тебя наверно, очень много дел, - посочувствовал Босс супруге. - Но хорошо, что мы встретились. А то я уже начал забывать, как ты выглядишь. Я тоже думаю, что это судьба.
   - Да, но ты знаешь, дорогой, я уже со всем разобралась. Все идет по плану, дорогой! Может быть, мы даже сможем продать диск во второй раз.
   Азиат, услышав эти слова, неприятно засмеялся.
   А вообще, это было странно: эти двое разговаривают так, словно вокруг больше никого не было, словно встретились они не на тропе войны. Впрочем, они всегда были странными, оба...
   - Так значит, ты счастлива, Альбина?
   - Да, я счастлива!
   - И я тоже, - с чувством глубокого удовлетворения произнес Босс. Знаешь, я очень соскучился.
   - Я тоже соскучилась, дорогой.
   - Значит, мы опять сможем что-то вместе придумать? Ты только скажи сперва, где диск?
   - Диск? - Альбина сильно удивилась. - Да что ты милый, диск у Виктора! При чем тут я вообще? Не понимаю, просто удивляюсь тебе, как можно было столько обманываться на его счет?! Это он вынудил меня писать тебе эти гадкие послания! Неужели ты всерьез думаешь, милый, что я могла бы потребовать у тебя столько денег?!
   Вот тут уже все вспомнили обо мне, то есть они и раньше не забывали, но сейчас это явственно продемонстрировали.
   Я вскинул ружье, тем более что шесть (их все-таки было шестеро) человек, приехавших в джипе с Боссом и Азиатом, уже это сделали. Трое из них были вооружены "калашниковыми", остальные - пистолетами. Между нами было не больше десяти метров, ну и еще забор, разумеется. Никого из них я не знал и прежде не встречал, у меня хорошая память на лица. Надеюсь, что больше и не встречу.
   А у Жоры, между прочим, вместо одного уха была внушительная повязка. Что это с ним, интересно, приключилось? Эх, сейчас бы Слона сюда, вдруг отчего-то подумалось мне.
   Азиат что-то сказал своим людям, и те с явным неудовольствием опустили оружие. Ничего, мальчики, вам еще представится возможность показать себя во всей красе. После этого Азиат обратился к Боссу, но тот покачал головой. Тогда Азиат толкнул его в спину, причем не пустой рукой, а пистолетом. Это подействовало, и секунд через десять - пятнадцать Босс подошел к моей машине. Кажется, он здорово влип. Не хуже, чем я. Я стволом показал ему, чтобы так и оставался по другую ее сторону.
   - Виктор, - сказал Босс. - Не понимаю, зачем тебе это надо? Я всегда знал, что ты умен, да и сейчас в этом не сомневаюсь, но тут что-то не так. Если ты открывал диск, то наверняка увидел, что ничего не понимаешь в его содержимом.
   Пока что я открывал крышечку бензобака.
   - А когда ты это понял, ты должен был с ним расстаться, а значит, вернуть его мне. Ты знаешь, и сейчас ведь еще не поздно это сделать. Или... - Тут он запнулся. - Или у тебя его все-таки нет?
   Объяснять, что еще полчаса назад я и понятия не имел, что диск у меня в машине, было бессмысленно и бесперспективно.
   - Он у меня, и я его открывал, - поразмыслив, ответил я. Сейчас любые разговоры значения не имели. Вернее, не несли повышенной смысловой нагрузки, но были тем важнее, чем больше затягивали время. - Я действительно ни черта там не понял, но посоветовался со специалистами.
   Но Босс неожиданно вздрогнул, как от пощечины.
   - Вот как, - сказал он. - Со специалистами... Где же ты их нашел?
   - В компетентных органах, - снова брякнул я, сообразив, что выбрал верный вектор нашей дружеской беседы.
   - Значит, - медленно сказал Босс, - то, что про тебя говорил Жора, это правда... Про тебя и Альбину... Про органы ты врешь, конечно, но это твое дело. Все теперь уже неважно. Главное, чтобы диск сейчас был при тебе. Я должен его вернуть. Он ведь при тебе?
   Я равнодушно пожал плечами. Понимай, мол, как знаешь. А сам лихорадочно соображал. Диск уже был однажды продан Азиату, только Азиату он и нужен, не надеется же Альбина, или тем более ее муж, в самом деле сделать это вторично. А значит, для Босса этот долбаный диск - элементарная страховка его жизни... Мои руки, как всегда, опережали голову, и пока я додумывал последнюю мысль, оказалось, что уже направил на Босса ствол. Глаза не боятся - руки делают. У меня собственные пословицы.
   Но сделал я это так, чтобы те, за забором, ничего не видели. Со стороны - два человека стоят по разные стороны автомобиля и дружески беседуют, а на самом деле я навел на него ружье через открытую дверь машины, он до поры и сам этого не знал, пока я не сделал знак рукой. Вот тут Босс здорово побледнел, а впрочем, вру, я этого видеть не могу в такое время суток, но все равно был уверен.
   - Снимайте пальто, бросайте его в машину.
   - Что мне в тебе нравится, - сказал он, медленно раздеваясь, - так это что в любых обстоятельствах говоришь мне "вы".
   Я, не сводя с него взгляда, взял пальто, проверил карманы - ничего.
   - Теперь пиджак.
   - Холодно, Виктор, - заметил Босс.
   Я покачал головой, и этого было достаточно. Он подчинился.
   Краем глаза я видел, что Жора вышел из своей машины и присоединился к Азиату, они что-то обсуждали, поглядывая в нашу сторону.
   В пиджаке тоже пусто. Выходит, Босс по-прежнему не признавал оружия. По крайней мере, в своих руках.
   - Садитесь в машину... Теперь вылезайте через мою сторону.
   Теперь я смотрел уже не на него, Босс в этой ситуации опасности не представлял, он был деморализован, он находился между двух огней, и еще неизвестно, какая сторона для него была страшнее. Вероятно, об этом он сейчас и думал.
   А те, за забором, наконец разобрались что к чему, возможно, стимулом послужила Альбина.
   - Стреляйте же, придурки! - завопила она. - Стреляйте в него!
   Первым, однако, выстрелил я, уложив длинного мордатого типа с "калашниковым". В ответ раздалась стрельба, надо признать, достаточно беспорядочная. У нас за спиной в доме полетели стекла.
   Босс схватился за голову, а те попрятались за джип. Благо его величина это им позволяла.
   - Видит бог, я этого не хотел, - пробормотал Босс.
   - Очнитесь же! - Я встряхнул его посильнее. - Это же она про вас кричала "стреляйте в него"! Эта сучка хочет всех нас тут похоронить! Давайте в дом!
   Пригнувшись, мы перебежали к крыльцу, хорошо, что дверь я не закрыл. Интересно, слышит ли что-нибудь Гена в подвале, и если да, то что он себе вообразил?!
   Впрочем, пожалуй, тут было не до лирических отступлений.
   Альбина, к моему изумлению, резво бросилась к машине. Нетрудно догадаться, что никакого диска она там не нашла.
   - А ты - настоящий убийца, да? - завизжала Альбина, - киллер, да? Профи, да? Надеюсь, я тебя больше никогда не увижу, козел вонючий!
   Такой я ее еще не видел. Баба натурально брызгала слюной. И от этой стервы у меня кружилась голова?!
   - Да, такой, как ты, я больше никогда не встречу...
   И я выстрелил в бензобак своей машины, у меня была слишком удобная позиция, чтобы промахнуться. Не покривлю против истины, если скажу, что машину мне было жаль больше.
   Странно, я поймал себя на мысли, что никогда не видел, как взрываются машины. Я видел десятки насильственных смертей, даже сам убивал людей в автомобилях, расстреливал, сталкивал в воду, но всегда работал аккуратно и такого пламени мне видеть не приходилось.
   - Она была моей женой! - взвился Босс.
   Пришлось ударить его прикладом, сейчас действительно было не до лирических отступлений.
   Я расхохотался и вскинул ружье.
   Часть пятая
   ТУРЕЦКИЙ
   Приемщица ателье "Юпитер-стиль" Докучаева С. В. вспомнила пожилого господина, заказывавшего фрак в пятницу в середине дня. Он приехал на белой "тойоте". Фрак стоил ему тысячу двести долларов, но пожилой господин заплатил половину, а на следующий день должен был забрать выполненный заказ и доплатить разницу. Пожилой господин приехал не один. То есть сперва он появился сам, но, после того как он пробыл в ателье около получаса, обсуждая с мастером нюансы своего заказа, появилась молодая особа, которая заявила буквально следующее: "Папуля, это невежливо заставлять свою девочку столько ждать!" В предъявленной фотографии академика Баткина приемщица Докучаева опознала пожилого господина, а в предъявленной фотографии его дочери спутницу Баткина не опознала.
   Кто бы сомневался!
   Со слов Докучаевой был составлен фоторобот предполагаемой спутницы Баткина. Федоренко, умница, догадался захватить с собой художника. С этим фотороботом Миша отправился в Борисовский проезд, 18, - в ближайшее отделение милиции - "Орехово-Борисово Северное". Мало ли что, а вдруг повезет, а вдруг шикарную эту шмару (крашеная блондинка, родинка на правой щеке, рост 165 - 170 см, красные туфли на высоком каблуке, бежевая куртка, короткая юбка) тут хорошо знают? Не повезло Мише в "Орехово-Борисово Северном", зато снова повезло в "Юпитер-стиле". Едва Миша успел распорядиться насчет того, чтобы фоторобот размножили и распространили там где надо, ему позвонила приемщица Докучаева, которой он предусмотрительно оставил не рабочий телефон, а мобильный. Докучаева шепотом сообщила, что "девица, которая приезжала с "фрачным" господином, снова тут!".
   Федоренко немедленно поехал назад. И вовремя. Потому что девица, классическая гостиничная проститутка, норовила поскорей убраться, а законопослушные работники ателье держали ее буквально руками. При появлении Федоренко Докучаева вздохнула с облегчением: чтобы удержать клиентку как можно дольше, она сбрасывала цену вдвое на все, о чем заходила речь. На этой почве возник новый скандал: Докучаева пыталась отобрать уже купленные вещи. Наконец все утрясли. Как выяснилось, недавняя спутница Баткина (а это таки была она), приехала сюда снова, потому что прошлый раз очень уж ей приглянулся тут такой миленький кожаный пиджачок скромного красненького цвета.
   Да здравствуют кожаные пиджаки, мысленно проорал Миша и увез девицу прямо в Генпрокуратуру.
   Когда Турецкий приехал, Миша угощал даму чаем с эклерами. Даму звали Оксана Приходько, она работала в гостинице "Пекин", там ее Баткин и нашел.
   - Сколько вам лет? - спросил Турецкий.
   - Восемнадцать.
   - Так. А на самом деле?
   - Двадцать семь.
   - Тоже мне разница, - хмыкнул Турецкий. - И чего ж тут скрывать?! Миша, ты уже снял показания?
   - Нет, - сказал Федоренко. - Мы просто болтали. Устанавливали неформальный контакт.
   - А, ну тогда, конечно, дело святое. Значит, слушай меня, Оксана Приходько. Клиент твой, - Турецкий достал фотографию Баткина, - исчез. Ты последняя из тех, кто его видел. Видишь, ничего не скрываю, на психику не давлю. Давай рассказывай все, что было, иначе дело твое дрянь.
   - А ничего и не было.
   - Как познакомились?
   - В казино, в "Пекине".
   - Он играл?
   - Я играла, проиграла всю ночную выручку - кошмар, одним словом. Пошла в туалет. Там надо из казино выйти и через ресторан пройти. И сразу на него наткнулась. А что? Симпатичный дядька, я бы с таким и так пошла. Он меня сразу за руку взял, ну уже поддатый был, конечно, на часы посмотрел, "роллекс", это я запомнила, и говорит: "Успеем. Поехали". Взял с собой бутылку коньяка. Сели в машину...
   - Деньги вперед взяла?
   - А что такого?
   - На вопрос отвечай.
   - Ну и вперед.
   - Сколько?
   - Так я и сказала. Двадцать рублей. Довольны? Тут я на него посмотрела и говорю: "Папуля, да ты уже хорош, давай лучше я поведу!" Села за руль. "Куда едем?" "В Орехово-Борисово". Он бутылку открыл - и давай хлестать. Потом минут через десять говорит: "Я назад переберусь, чего-то я устал". И еще вроде не по-русски что-то добавил. Ин вина... чего-то там.
   - Ин вино веритас?
   - Ой, ну вы прямо как там и сидели. Или его машину прослушивают? Он шпион?
   - Не отвлекайся, что дальше было?
   - Слышу, похрапывает уже. Потом через какое-то время глаза открыл, говорит: "Перебирайся ко мне". Представляете?! - захохотала проститутка. Уже не знаю, чего он там себе вообразил... А мы в такой пробке, что каждые полминуты то на газ, то на тормоз, то на газ, то на тормоз! Короче, доехали кое-как, я уж сама не рада, ну, думаю, посмотрю, что за квартира, может, на ночь останусь, чего-то устала я. И надо же, только к дому подъезжаем, тут он подпрыгивает, вспоминает, что забыл, надо ему в ателье заехать! Вот блин! Ну хорошо, хоть рядом. Во, думаю, какой тщательный клиент попался, в ателье одевается, а по машине и не скажешь. Хотя "роллекс" опять же. Короче, пошел он туда, я осталась ждать. Через полчаса не выдержала, пошла за ним. А он, оказывается, уже с мастером там уединился и коньяк допивает. На меня уставился, вижу, вспоминает. Потом дошло! Ну уморил, хлопнул меня по плечу: племянница, говорит, из Крыжополя приехала. Но мастер посмотрел на меня, вижу, сразу допер, что за племянница. Потом говорит, портной в смысле: "У меня, племянница из Крыжополя, на вас пиджачок есть, не хотите примерить?" Я посмотрела - классный пиджак, двести пятьдесят грин всего, но рукава надо укорачивать. И опять же, я себе сейчас позволить не могу, думаю...
   - Ну да, а из Баткина вытянуть деньги тебе, конечно, совесть не позволила.
   - Из кого? - удивилась проститутка. - А, это его звали так, да? А мне он Колей назвался. Хорош Коля, нечего сказать. Ну вот, вытащила я его на улицу, сели в машину опять, только поехали, вдруг на пути алкаш какой-то: "Львович! Дорогой!" Ну и опять пошло-поехало. Мой из машины выбрался уже кое-как и с тем в обнимку шасть в магазин, в ближайший. Я глазам не поверила. На меня даже не посмотрел, - видать, ни черта уже не соображал. Я заглянула - а там на разлив дают. И они с этим типом зенки заливают по самое не могу уже. Ну что делать? И на что мне такой клиент, думаю? Еще час назад вроде ничего мужчина был, а теперь... Я так прикинула: он со мной расплатился уже, в постели у него теперь вряд ли что получится, еще, не приведи господи, коньки отбросит. Да на что оно мне надо, такое счастье?! Я зашла туда и говорю: "В общем, я поехала, пишите письма". Он на меня так мутновато уставился и отвечает: "Спасибо, и обязательно в двух экземплярах распечатайте". Ну как вам это нравится, а?! Так, думаю, а с машиной что делать? Посмотрела, а там стоянка рядом. Ну ничего, думаю, найдет, не маленький. Я тачку туда отогнала, заплатила сразу вперед. Ну и все. Такси взяла и домой поехала, думаю, хорош на меня сегодня.
   - Так где машина-то, я что-то не понял? - растерянно спросил Федоренко.
   - А я почем знаю? Может, и стоит там до сих пор.
   - Миша, проверь, - распорядился Турецкий. - А ты, дорогуша, если не хочешь неприятностей на свою шикарную профессиональную задницу, то садись вот сюда и все свои замечательные приключения опиши.
   - Ой, ну не люблю я это, - заканючила проститутка, - у меня в школе всегда двойка по сочинению была.
   - А по изложению?
   - По изложению - тройка.
   - Ну это еще куда ни шло. Пиши давай. Алкаша, с которым он в магазин пошел, опознаешь?
   - А надо?
   - То есть как это? - не понял Турецкий.
   - Ну в смысле вам надо, чтобы я его узнала или не узнала? Вы наперед скажите, перед очной ставкой, ладно?
   - Тьфу ты, бестолочь!
   Через сорок минут Миша Федоренко опять поехал в Орехово-Борисово, прихватив с собой проститутку. Успели до закрытия магазина. Продавщица из вино-водочного отдела предположила, что алкаш, которого описала Оксана Приходько, - это Филипп Андреич, у него в соседнем доме сапожная мастерская. Самого сапожника на месте не оказалось, зато во дворе объяснили, где он живет - на третьем этаже в том же доме. Оказалось, что Филипп Андреич спит сном праведника, потому что перед тем сутки, не разгибаясь, работал, - как обычно, заглаживал вину перед супругой: только два дня назад вышел из запоя.
   Супруга, тщательно изучив удостоверение Федоренко и с некоторым подозрением глянув на его спутницу, разбудила своего сапожника. Филипп Андреич не стал отрицать, что пил с Львовичем (читай, Баткиным), так как делал это неоднократно. Но смог лишь вспомнить, что в прошлую пятницу они с Львовичем в какой-то момент, уже поздно вечером, когда все окрестные магазины были закрыты, побрели к станции метро, там круглосуточно работали ларьки. И вот там-то Львович потерялся. То есть не то чтобы пропал. Он там кого-то встретил, какую-то женщину. Единственное, что помнил по этому поводу Филипп Андреич, это что Львович схватил ее за руку и закричал: "Ну наконец-то! Пойдем, я куплю тебе этот пиджак!"
   - Ой, - разочарованно протянула Оксана на этом месте, - это ж он ее за меня принял. Вот подфартило...
   - И что, - спросил Федоренко у сапожника, - он с ней уехал?
   - А как же. Спустились в метро и поехали.
   - Откуда вы знаете, что поехали?
   - Так я ж их и проводил. Сели в поезд, сердешные, и покатили навстречу своему счастью, покатили... Знать, суженую встретил, да! - с чувством закончил Филипп Андреич.
   - Филипп, - вступила на этом месте в разговор жена сапожника, - ты ври, да знай меру! Ты что несешь, а, старый хрен?! Все мозги промочил? Ты же только говорил, что до метро дошли, а дальше не помнишь ни черта!
   - А я вспомнил теперь! - веско сказал Филипп Андреич.
   А машина Баткина по-прежнему торчала на стоянке, куда ее отогнала Оксана Приходько. Миша осмотрел ее, но ничего полезного из этого не извлек, кроме того, что в бардачке лежала квитанция на фрак.
   Остаток вечера у Миши ушел на то, чтобы выяснить, кто работал на станции "Орехово" в прошлую пятницу в кассах и на контроле. Узнать это удалось, но сегодня этих женщин не было - не их смена. Федоренко раздобыл телефоны и с санкции Турецкого отложил расследование до завтра.
   Что-то его тревожило... Что-то тревожило - ха! Да в этом чертовом деле его все тревожило! Тут не было ни единого эпизода, понятного Турецкому от начала до конца, если не считать, конечно, истории с фраком. Хотя почему же ее не считать? Тут есть чем погордиться и есть что продемонстрировать подрастающему поколению - тому же Мишке Федоренко.
   Что же его зацепило...
   Ах да, опять это слово - камикадзе. Что-то часто последнее время оно ему встречается. Хотя где же встречается? Это он сам его то и дело произносит. Единственный раз, когда это делал кто-то другой, был дома звучало в песне из дочкиного магнитофона. Так что же его беспокоит?
   Ответ был ясен, оставалось только его произнести вслух, ох как не хотелось Турецкому опять к этому возвращаться, но что поделаешь? Две женщины из Белоруссии. Как их там? Гуринович и Якимчук, да. В ФСБ на них определенно что-то есть. Придется опять иметь дело с этим надутым индюком полковником Иванчуком. Будников невольно (или намеренно, в этом еще предстояло разобраться, и это обещало стать не меньшей головной болью) обратил его внимание на такой вариант - перевоз смертельного вируса в самолете. А что делать? И Турецкий поехал на Лубянку.
   Повезло, Иванчук все еще был на месте, хотя телефон и не отвечал. Хотя повезло ли - это еще вопрос, возможно, вот если б он его не застал, тогда б как раз и повезло.
   Иванчук повел себя подозрительно радушно: сам спустился к седьмому подъезду оформить Турецкому пропуск, усадил в кабинете на свое место, сделал кофе. Кабинетец у него, надо сказать, был не чета халупе Турецкого. Все в коже, живут же люди. Впрочем, окажись на месте Турецкого Грязнов, он со свойственной ему любовью к этому заведению наверняка предположил бы, что кожаная обивка была в свое время снята с подследственных, каких-нибудь несчастных диссидентов. Но прочь цинизм и подозрительность, сейчас они с Иванчуком просто коллеги по работе, в смысле по несчастью. Иванчук так и сказал, причем вполне доброжелательно:
   - Что же вас ко мне привело, коллега Турецкий?
   - Видите ли, коллега Иванчук, - в тон ему ответил Александр Борисович, вдруг сообразив, что он же, кстати, не знает, как того зовут - Иванчук себе и Иванчук. - Видите ли, коллега Иванчук, считайте, что я просто соскучился. Не могу не поинтересоваться ходом расследования в нашем деле.
   - В "нашем" деле? - приятно удивился коллега Иванчук.
   - Вот именно. Как ваша версия - террористическая, я имею в виду. Она себя оправдала?
   - Ну после того как вы оперативно размотали роль "Аэрофлота", - вполне серьезно сказал Иванчук, - нам осталось только руки умыть. Сейчас мы заканчиваем работать с Чепыжным, результаты налицо. Словом, я ваш должник.
   - Вот я и хочу получить с вас маленький должок. Меня сейчас больше интересуют белорусские барышни, которые были у вас в разработке.
   - Ну, - развел руками Иванчук, - тут едва ли что-то выгорит. После полученных от вас сведений все уперлось в глухую стену.
   - Полученных от меня сведений? - озадаченно переспросил Турецкий.
   - Ну да, тех, что прислал ваш помощник: Гуринович и Якимчук в гостинице "Рэдиссон-Славянская".
   Бог ты мой, сообразил Турецкий, так Мишка отправил-таки эту белиберду?! Ну я ему вставлю! Или лучше пусть Славка его к себе забирает, сработаются. Ну ладно, все потом.
   - Если уперлось в стену, - осторожно сказал Турецкий, - то тем более дайте мне там покопаться.
   - Я что-то не пойму, коллега Турецкий, - засмеялся Иванчук, - вы что-то знаете, чего я не знаю, или того хуже - знаете все, что я знаю. Тогда меня начальство не помилует.
   Турецкий тоже засмеялся. Нипочем не угадаешь, когда вдруг человек начнет тебе нравиться.
   - Начистоту?
   - Начистоту, - кивнул Иванчук.
   Шиш тебе, подумал Турецкий и сказал:
   - Я не верю в эту сказку про то, что их фальшивые паспорта были вам заранее известны, полковник. - Ну не угадаю, подумал Турецкий, ну и фиг с ним, мне же легче будет, совесть спокойна. - Что-то у них с собой было такое, из-за чего вы и начали суетиться. Что они везли?
   Однако угадал. Иванчук даже отшатнулся. Облегчения и радости это Турецкому не принесло, напротив - напряжение и головная боль лишь нарастали.
   - Начистоту, - напомнил Турецкий.