Незнанский Фридрих Евсеевич. Поражающий агент

   Приехав на работу, Турецкий пообедал в ведомственной столовой и заперся у себя в кабинете. Отключил звонок у телефона. Вынул карандаш, приготовил чистый лист бумаги. Уставился в него. Потом смял и швырнул в корзину. Не попал. Ну и плевать.
   К черту бумагу. Вынул из портфеля ноутбук, включил. Пока компьютер загружался, Турецкий попытался собраться с мыслями.
   Итак, что имелось? Информации-то масса. Но в первую очередь, чтобы не погибнуть под ее грузом, надо определиться с возможными версиями происшедшего. Их, само собой, только две: террористическая и нетеррористическая. Но если авария случилась на второй минуте полета, то о террористах вряд ли уместно говорить. Что это, блин, за террористы такие, что взрывают самолет немедленно после взлета?!
   Чего обычно хотят террористы? В конечном счете всегда денег.
   А до того?
   Во-первых, опять-таки денег. Во-вторых, выдвигают какие-нибудь идиотские политические требования. Скажем, выпустить какого-нибудь придурка из тюрьмы. Но это все не годится, все мимо, зачем в таком случае им погибать на второй минуте лета. Тем более что ни о каких переговорах никто ему, Турецкому, в аэропорту не докладывал. А он ведь говорил в числе прочих с начальником диспетчерской службы Караваевым - если бы на борту был кто-то посторонний или кто-то из пассажиров выбился бы из общей массы и вел переговоры, Караваев бы знал. Какие еще варианты? Камикадзе? Да, камикадзе может взорвать самолет немедленно, если, конечно, знает, как это сделать. Но если он действительно камикадзе, то, конечно, знает, на то и камикадзе. Камикадзе, хм... Бред.
   Минуточку. Турецкий потянулся и встал из-за стола. Если здесь пахнет террористами, если хотя бы есть малейшее подозрение (а оно всегда есть в таких случаях - просто по определению), то без ФСБ тут не обойтись. Не в том смысле, что надо у них просить квалифицированной помощи, а в том, что они наверняка уже и сами задействованы. А между тем ничто не говорило в пользу этой простой мысли. В Шереметьеве-2 он не видел никого такого, кроме следователя транспортной прокуратуры Ильдара Мамедова и спецназовцев, охранявших место катастрофы. Странно, ей-богу. Да чего там гадать!
   Набрал Меркулова.
   - Костя, а почему ФСБ этим делом не занимается? Самолетом?
   - Кто тебе сказал, что не занимается? - тут же отреагировал Меркулов.
   Вот те раз.
   - Ага! Так ты что-то знаешь об этом? Может, подскажешь, с кем там связаться?
   - Саша, я ничего не знаю. Я просто рассуждаю. Они такие истории не пропускают, как мне кажется. Хотя бы ради галочки. Но если хочешь, я выясню для тебя.
   Чтобы не терять время, Турецкий снова позвонил Чепыжному. Секретарша с приятным, серебряным голоском поинтересовалась, кто спрашивает.
   - Турецкий Александр Борисович. Следователь Генеральной прокуратуры. Это по поводу вчерашней авиакатастрофы.
   - Одну минуточку, я узнаю... К сожалению, у Валентина Степановича сейчас совещание. Он обязательно с вами свяжется. Оставьте, пожалуйста, свои координаты...
   Турецкий создал в ноутбуке специальную папку, которую назвал "Ту-154". Открыл там файл и принялся заносить в него свои недавние размышления. Размышлений оказалось немного. Тогда он подключился к Интернету и принялся просматривать сегодняшнюю прессу. Ничего особенного не нашлось. Почти во всех издания фигурировало в том или ином виде сообщение ИТАР-ТАСС. Каждый текст неизменно заканчивался сентенцией, что работает комиссия и возбуждено дело.
   А в нем, в сообщении ИТАР-ТАСС, Турецкий подсчитал (не мог отказать себе в этом удовольствии, благо на компьютере это делается элементарно двумя движениями мышки), так вот, в нем ровно сто три слова. Короткое официальное сообщение, и все. Никаких журналистских домыслов. Надо полагать, через пару часов после аварии произошла утечка информации, журналист ИТАР-ТАСС позвонил в Шереметьево, его пофутболили, пока не подсунули это сообщение, которое перед тем просмотрел и завизировал представитель транспортной прокуратуры Мамедов и еще какой-нибудь большой чин из "Аэрофлота". Да, скорей всего так и было. Надо, конечно, проверить.
   "Сегодня в 21.41 в районе аэропорта Шереметьево-2 потерпел катастрофу пассажирский самолет Ту-154, следовавший плановым транзитным рейсом SU-572 Москва - Новосибирск - Сеул. Самолет едва успел подняться в воздух, как снова рухнул на землю. Сначала раздался взрыв..."
   Минуточку.
   "...пассажирский самолет Ту-154, следовавший плановым транзитным рейсом SU-572..."
   "...плановым рейсом..."
   Что-то не по-русски. Разве есть внеплановые рейсы? То есть, конечно, они бывают, но это что-то сугубо специальное. И во внеплановом самолете разве будут сидеть сто пятьдесят человек? А вот и список пассажиров, очень разношерстная публика, так, на первый взгляд. Тут, правда, еще только предстоит собрать подробную информацию, он уже распорядился на этот счет, стажеры работают...
   Хотя, оно конечно, президентскую собаку можно и специальным рейсом отправить, но он ведь, президент, об этом ничего не сказал. Но его и не спрашивали. Позвонить, что ли? Почему бы и нет? Почему в заявлении ИТАР-ТАСС написано "плановый рейс"?
   Турецкий достал карточку, которую президент вручил ему в конце беседы. Там значились одиннадцать (11!) телефонов для экстренной связи. Да ну его на фиг. Можно сделать проще, не ради покойной собачки же он старается, в самом деле.
   Турецкий позвонил в ИТАР-ТАСС. Минут за десять удалось узнать, что текст заявления, утвержденный, как водится в таких случаях, генеральным директором, составлял корреспондент Игнатьев. Коего найти не удалось. Но, как интимно сообщила секретарша отдела, в котором работает упомянутый корреспондент, Игнатьев сотрудничает с телекомпанией Би-би-си и сейчас собирает материал для них о неблагополучных подростках. Турецкий сказал, что если Игнатьев ему не перезвонит в течение часа, то он лично начнет собирать материал о неблагополучных корреспондентах.
   Телефон зазвонил уже пять минут спустя, но это оказался Меркулов:
   - Саша, есть новости. Человека, который занимается твоей проблемой с той стороны, зовут полковник Иванчук.
   - Слава, ни одного человека не зовут полковником.
   - За что купил. Он мне так представился. Сказал: меня зовут полковник Иванчук. Записывай номер.
   Фээсбэшник, которого звали полковник Иванчук, предложил вместе пообедать. Турецкий совсем не чувствовал голода, но отказываться было глупо. Встретились на Тверском бульваре в ресторане "Пушкинъ", именно с твердым знаком на конце. На первом этаже там было кафе, на втором и на антресолях - ресторан. Причем в ресторан можно было подняться не только на своих двоих. Работал лифт с кружевным литьем.
   Фээсбэшник, затянутый в хороший костюм, оказался дюжим пятидесятилетним мужиком с лицом потомственного сталевара. Впрочем, кто знает, может, так оно и было. Заглянув в меню, стилизованное под газету с заголовком "Гастрономический вестник", он заказал солянку и холодец. Турецкий ограничился чашкой кофе. Ожидая ее, разглядывал интерьер. А-ля рюс. Но очень мило. На стене висела "Сравнительная таблица скорости некоторых движений" - парохода, велосипеда, скаковой лошади, пушечного ядра и звука. Тут кое-чего не хватает, подумал Турецкий. Дано: из пункта А в пункт Б вылетел самолет, развивающий максимальную скорость 900 километров в час. Вопрос: где он будет через две минуты? Ответ: в пункте А.
   Словно услышав эти мысли, Иванчук сказал:
   - С самолетом я вам помогу.
   - Каким образом?
   - Очень простым. Ваше начальство будет давить на вас, мое на меня. Давайте разделим работу, чтобы сделать ее вдвое быстрей. Оставьте мне террористов, а себе возьмите техническую версию. А там вам вообще ничего делать не придется - знай себе жди результатов комиссии да поплевывай в потолок.
   - Очень великодушно с вашей стороны.
   - Не стоит благодарности, работа такая. - Иванчук уже расправился с первым блюдом.
   Турецкий внимательно наблюдал за тем, как он ест. Тот наконец поднял голову и спросил:
   - Что?
   - Знаете, у вас ведь есть однофамилец знаменитый, шахматист.
   - Слышал сто раз. - Иванчук пожал плечами, подвинул к себе холодец.
   - Наверно, у вас тоже склонность имеется к сложным партиям.
   - О чем это вы?
   - Вы зачем меня сюда потащили? Вкусно пообедать? То, что вы мне сейчас сказали, можно было и по телефону сообщить. А можно было и вообще не говорить. Если сильно захотите, то к террористам меня и не пустите. Разве не так? - Про президента лучше до поры до времени молчать. Это козырной туз в рукаве.
   - Ну ладно, - сказал Иванчук. - Тогда дебют закончили, начинаем миттеншпиль. Короче, все просто и все так, как я уже сказал. Мне террористов, вам - остальное. Только верните мне бумагу.
   - Что за бумага? - Турецкий уже догадывался, в чем дело.
   - Ваньку не валяйте. Список пассажиров.
   - Разве у вас его нет? Могу поделиться. Вернусь в контору, вышлю вам по факсу, или хотите - по электронной почте.
   - Вы понимаете, о чем я говорю. Мне нужна не копия, а официальная аэропортовская справка, которую вы успели получить раньше меня. Они там в Шереметьеве ошиблись, когда вам ее отдали. Так давайте мы теперь совместными усилиями эту оплошность и исправим. Лады?
   - А это что, такая государственная тайна - список тех, кто был в самолете? Неужели ФСБ не может ее получить?
   Иванчук вытер салфеткой жирные пальцы. Вылил в себя стакан боржоми. Посмотрел долгим взглядом Турецкому в глаза. Наконец сказал:
   - Вы сами все понимаете.
   - Да нет, господин Иванчук! Я ничего не понимаю. Что в нем такого секретного, в этом списке?
   Иванчук вздохнул и выпил еще боржоми.
   - Ну это же так просто. Я все-таки надеюсь, что мы найдем общий язык.
   У Турецкого в кармане запищал мобильный телефон.
   - Извините. - Он встал, пошел в туалет. - Слушаю.
   - Это Игнатьев, из ИТАР-ТАСС. Мне сказали, что...
   - Хорошо, что вы позвонили. Приезжайте через полтора часа в Генеральную прокуратуру. Знаете дорогу?
   - Может, вы объясните... - В голосе Игнатьева слышалась бравада, он был определенно напуган. Это хорошо.
   - Пропуск вам закажут...
   Турецкий вернулся к столу, но там уже никого не было. Он хотел рассчитаться за кофе, но выяснилось, что Иванчук уже это сделал. А может, у него тут был открытый кредит, кто знает.
   Молодой человек неопределенного возраста с застывшим лицом сидел в его кабинете. С застывшим - читай с испуганным. Турецкий рассматривал его документы. Паспорт и удостоверение сотрудника ТАСС. Игнатьев Андрей Николаевич. Двадцать пять лет. Родился в Москве, здесь же прописан. Не женат.
   - Итак, Андрей Николаевич, расскажите, что вы делали вчера вечером.
   Игнатьев почесал затылок и не нашел ничего лучшего, чем спросить:
   - Это допрос?
   Турецкий вздохнул. Сколько раз разговор в этом кабинете начинался именно таким образом?! Все эти идиотские преамбулы... сколько надо стараться, пыхтеть, чтобы найти друг с другом общий язык. То ли дело компьютер, Интернет. Допустим, тебе надо найти какую-то информацию. Запускаешь поисковую систему, - скажем, "Яндекс"... Ну ладно. Турецкий посмотрел на Игнатьева. Парень ерзал на стуле. Кажется, не слишком ему тут нравится.
   - Вы ездили в аэропорт Шереметьево-2?
   - Да... то есть нет.
   - Это как?
   - Я поехал, как только мы получили информацию о том, что самолет разбился.
   - Кто это "мы", и как получили?
   - Наш отдел. Обычно мы пишем такие тексты - информативно-официальные. А позвонили из Би-би-си. Мой знакомый.
   - Выходит, там знали об авиакатастрофе раньше, чем вы?
   - Выходит. А так часто бывает. На них столько народу по всей стране работает. Они, знаете ли, - оживился Игнатьев, - платят хорошо за информацию, не скупятся.
   - Это я понял, - сухо заметил Турецкий. - Так вы ездили в Шереметьево или нет?
   - Я сразу поехал. Взял такси и поехал. Но...
   - Сколько времени было?
   - Половина двенадцатого.
   - Дальше.
   - Мы даже до Кольцевой не добрались, как мне позвонили из редакции и сказали, чтоб я возвращался, потому что пресс-служба Шереметьева-2 уже прислала официальное заявление. А такие заявления под маркой ИТАР-ТАСС обычно я и составляю, а начальство только визирует. Так что пришлось поворачивать назад. Хотя съездить в Шереметьево, конечно, хотелось.
   - Зачем?
   - Ну как же, - удивился Игнатьев. - Я же репортер. Это моя работа...
   - В чем ваша работа? Как что-то где-то рухнет - нестись туда и смаковать подробности?
   - А что такого? - Журналист, сообразив, что лично к нему в этом страшном заведении никаких претензий вроде бы нет, смелел на глазах. - А что такого?! Весь мир так живет.
   Последнюю ремарку Турецкий оставил без внимания. К сожалению, засранец прав.
   - Вы редактировали то, что вам прислали из Шереметьева?
   - Ну какие-то слова там, запятую туда-сюда. Как обычно.
   - Первоначальный текст сохранился?
   - А что ему сделается? Лежит в нашем почтовом ящике.
   - В электронном? Достаньте его. - Турецкий развернул ноутбук экраном к Игнатьеву.
   Тот постучал по клавишам. Нашел вчерашнее письмо. Турецкий его скопировал. Сравнил с окончательным вариантом. Выражение "плановый рейс" было в обоих случаях. Значит, журналисты ИТАР-ТАСС тут ни при чем, это не их творчество.
   - Вы знаете кого-нибудь из пресс-службы Шереметьева-2?
   - Нет.
   - Вы им не перезванивали, не просили сообщить подробности?
   - Я бы, может, и не прочь был это сделать, но такое не в моей компетенции. Есть заведенный порядок. Когда происходят события такого рода, без санкции директора мы ничего не делаем. А уж с кем он советуется или не советуется, я не знаю. В данном случае директор прочитал текст, завизировал его, и все.
   - Давайте ваш пропуск.
   Отпустив журналиста, Турецкий разложил перед собой пять листов пресловутый список пассажиров. Ну и что, спрашивается, в нем такого секретного?
   Дверь заскрипела, и в образовавшийся проем заглянул Меркулов.
   - Как успехи на кинологическом фронте?
   Турецкий только скривился.
   - Тогда слушай анекдот. Российские кинологи вывели новую породу собак - новая русская борзая. В принципе она ничем не отличается от обычной борзой, разве что чересчур борзая. - Больше не говоря ни слова, Меркулов ретировался.
   ...Чепыжный между тем так и не перезвонил. Ладно, подождем еще... Что же с этими пассажирами? Почему фээсбэшник хотел его получить? Э! Он сказал, что произошла ошибка, что Турецкий получил бумагу раньше него. Значит, что? Значит, надо затребовать ее из Шереметьева и еще раз сравнить. Только надо, чтобы теперь это сделал кто-то другой.
   На всякий случай Турецкий позвонил Караваеву, но он уже сменился. Вот и хорошо. Так сказать, объективность обеспечена. Если ФСБ там что-то камуфлирует, то он сейчас это выяснит.
   Подумав, Турецкий позвонил в транспортную прокуратуру и попросил это сделать следователя Мамедова, того самого, который до вмешательства Генпрокуратуры вел расследование. Ильдар Мамедов был следователь опытный, он не удивился этой просьбе, несмотря на то что он-то и передал Турецкому список пассажиров из рук в руки и не задал ненужных вопросов, просто попросил подождать.
   Через полчаса Мамедов перезвонил и сказал, что высылает факс.
   Еще через пять минут Турецкий сопоставлял старый и новый список. Количественный анализ ничего не дал - в обоих случаях, как и в сообщении ИТАР-ТАСС, сто сорок девять пассажиров, шесть членов экипажа. Турецкий стал проверять пофамильно. Тут получалось меньше полутора сотен фамилий, потому что некоторые повторялись, понятное дело - семьи, а может, чем черт не шутит, были там и однофамильцы - без Смирновых, Никитиных и Кузнецовых в этом самолете не обошлось. Главное было не спешить. Чтобы не рябило в глазах, Турецкий взял линейку и стал двигать ее от фамилии к фамилии. На все про все ушло четверть часа. Выяснилось следующее:
   В списке No 1 присутствовали граждане Якимчук О. С. и Гуринович С. Я., каковые в списке No 2 отсутствовали.
   И в списке No 2 имелись: Степаненко В. В. и Уланов Ф. К., которых не было в списке No 1.
   Несложно было догадаться, что Степаненко В. В. и Уланов Ф. К. вполне себе виртуальные личности, несмотря на то что покойные. Фээсбэшник хотел скрыть тот факт, что на борту были Якимчук О. С. и Гуринович С. Я.
   Возникает закономерный вопрос: почему? И кто такие эти Якимчук и Гуринович? Что касается Степаненко и Уланова, то их, скорей всего, в природе никогда не существовало, но все равно стоит проверить, чтоб на душе спокойно было.
   Ну что теперь, надавить на Иванчука? Рано, пусть понервничает шахматист, потом успокоится, а потом уже ему можно будет врезать под дых. Сейчас лучше самому эту историю с подменой покойников раскрутить насколько возможно.
   Турецкий вышел в соседний кабинет. Там работали стажеры - следователи из районных прокуратур. Турецкий шефствовал над симпатичным толстяком Мишей Федоренко. Федоренко, занимающийся идентификацией погибших пассажиров, был обложен бумагами. Каждые пятнадцать минут ему приходил очередной факс, и разгрести эту макулатуру, на глаз Турецкого, было выше человеческих возможностей, так что новое задание для Федоренко оказалось кстати.
   - Миша, я пришел спасти тебе жизнь. Остальных пассажиров пока задвинь, займись этими четырьмя. - Турецкий протянул ему клочок бумаги.
   - Сан Борисыч! - с чувством сказал Миша.
   - Это срочная работа, но есть еще важней. Возьми машину, поезжай в Шереметьево-2, привези мне из пресс-службы того, кто отправлял текст в ИТАР-ТАСС. Уловил? Действуй.
   Турецкий вернулся к себе. Сделал очередную чашку кофе. Перекусить, что ли? Не хочется...
   Но где же этот жук Чепыжный? Кажется, он не слишком торопится перезванивать? Турецкий не поленился набрать аэрофлотовский номер еще раз.
   - Вас беспокоят из Генеральной прокуратуры. Следователь Турецкий. Я бы хотел побеседовать с господином Чепы...
   - У Валентина Степановича обеденный перерыв.
   Турецкий посмотрел на часы и покрутил головой. Поздновато что-то. Ну ладно, подождем.
   Перезвонил полчаса спустя.
   - Валентин Степанович разговаривает по другому телефону.
   Надо подготовиться к разговору с Чепыжным, иметь на руках расписание рейсов. Турецкий привычно снял трубку, задумался и положил ее обратно. Сам себе погрозил пальцем. А Интернет на что, Александр Борисович?
   Итак, "Яндекс". Входим в категорию "Транспорт"...
   Теперь выбираем то же самое в Москве...
   Так, выбор представляется немаленький. Но какая разница. Первый же сайт... Неудача, выплыла табличка "сайт переехал", а рядом http://russia.km.ru. Турецкий нажал на эту ссылку. Через полминуты загрузилось: "Расписание поездов, самолетов, автобусов, электричек, схемы метро, справочные".
   Пропетляв еще некоторое время и иногда возвращаясь на исходную позицию, он выбрался-таки в раздел "Авиарасписания".
   Набрал город вылета - Москва, город прибытия - Сеул. И получил табличку из двенадцати рейсов.
   Уф, аж вспотел. Посмотрел на часы: на все про все ушло около двадцати минут. Ну минут пять можно сбросить на то, что компьютер маломощный, модем так себе, связь паршивая, еще минут десять - на то, что он просто "чайник" пока, опытный юзер быстрее бы нашел. Но ведь и по телефону вышло бы вдвое быстрей, да и парился бы не он, а кто-нибудь из стажеров. Но ведь интересно же, интересно, черт возьми! Как будто в досье Третьего рейха роешься! И все получается.
   Ну ладно, законный, заработанный отдых. Турецкий встал, размялся и приготовил кофе. Теперь можно с чувством глубокого удовлетворения пожинать плоды своих усилий. Он снова уселся перед экраном. Сделал глоток. Хорошо.
   А где тут наш рейс SU-572? Вот он, родимый. Вылет из Москвы в 21.30. До своей первой, транзитной посадки самолет находится в пути 3 часа 50 минут. Прилетает в Новосибирск в 04.20, ну это по местному времени, разумеется. Стоимость билета в экономклассе четыре тысячи восемьсот рублей. Ну это нам без разницы...
   Что за черт?
   Он вернулся в начало. Вылет из Москвы в 21.30.
   В половине десятого.
   Как в 21.30?! В этом долбаном заявлении пресс-службы Шереметьева-2, переданном в ИТАР-ТАСС, кстати, где оно... а вот... черт, кофе пролил, ну ладно. Так. В нем сказано, что самолет упал в 21.41, причем сразу после взлета. Это подтвердили и члены технический комиссии, когда Турецкий беседовал с ними в Шереметьеве-2.
   Может, устаревшее расписание? Он проверил. Да нет же, последние обновления и поправки в расписание внесены три дня назад. Не мог же самолет взлетать десять минут. Взлет в полдесятого, авария на второй минуте, но 21.41 - как такое может быть? Самолет...
   Тут Турецкий посмотрел в колонку, которую он до того момента автоматически игнорировал, - в колонку "Самолет". Там значилось Ил-86.
   Ил-86, а не Ту-154. Так вот что значит "плановый рейс". Тот, кто составлял текст для ИТАР-ТАСС, таким образом показал, что, несмотря на то что самолет другой, рейс - обычный. А почему самолет другой?!
   Он взялся за голову. Тут зазвонил телефон. Единственное желание, которое было у Турецкого в этот момент, - это швырнуть его об стенку. Но он сдержался и продолжал сидеть, зажав голову руками и стараясь думать: возможно, все не так плохо, как кажется? Возможно, это ниточка? Возможно, все не так плохо, как кажется, возможно, все еще хуже?
   Телефон не замолкал, кто может так упорствовать? Меркулов? Жена?
   Теперь добавился еще один звонок - ему звонили и на мобильный. Турецкий посмотрел на определитель номера - это был Грязнов. Турецкий нажал на кнопку "talk".
   - Саня, - радостно сказал Грязнов, - я в тебя с двух стволов, в смысле - с двух телефонов, где там, думаю, мой кореш подевался...
   - Слава, будь другом, - жалобно сказал Турецкий, - иди к черту, а?
   Авиакомпания "Аэрофлот - Российские международные авиалинии" имеет головной офис по адресу: Фрунзенская набережная, дом номер 8. Вот те на. В двух шагах от его собственного, Турецкого, дома. Это что, знак судьбы? Может, плюнуть да закончить на сегодня? А завтра с утра заскочить в "Аэрофлот"?
   Нет уж. Надо пробить эту стену сегодня. Ну-ка еще раз... Этот номер он уже знал как собственный, пальцы жали на кнопки телефона автоматически. Но снова ничего не вышло.
   - Очень жаль, но Валентин Степанович только что уехал в КБ Туполева. Это, кстати, был незнакомый Турецкому голос, наверно, - другая секретарша.
   Проклятье.
   Стук в дверь.
   - Можно, Сан Борисыч? - Заглянул Миша Федоренко. - Мы приехали.
   - Отлично, - обрадовался Турецкий.
   Федоренко завел в кабинет женщину лет тридцати в очках в большой роговой оправе. Представил ее:
   - Ирина Васильевна Богучаева, руководитель пресс-службы Шереметьева-2.
   У Ирины Васильевны было напряженное, чтобы не сказать - испуганное лицо. Турецкий сделал знак Федоренко, и тот ушел.
   - Хотите кофе?
   - Нет... да, спасибо... Я что-то...
   - Ды вы не волнуйтесь так, - засмеялся Турецкий. - К вам никаких претензий у нас нет. Вы где живете?
   - Я... на Садовой-Триумфальной.
   - Ну рядом же совсем, рабочий день уже, наверно, заканчивается, мы вас отвезем домой.
   - Нет-нет, мне надо на работу еще сегодня, обязательно!
   - Ну как хотите. Я вам все равно машину дам. Дело вот в чем. Вы же отправляли вчера поздно вечером вот это письмо в ИТАР-ТАСС? - Он показал распечатку.
   - Да.
   - Кто составлял текст?
   - Как это? Я же и составляла.
   - Вы и писали, вы и составляли. Похвально. А сколько у вас сотрудников в пресс-службе?
   - Один.
   - Только вы?
   - Только я. Просто недавно, недели три назад, всех уволили. Было еще четверо.
   - Вот как. За что их уволили?
   - У нас была забастовка технического персонала, ребята написали бюллетень для прессы, который не понравился начальству.
   - А вы почему в этом не участвовали?
   - Я заболела.
   - Вам повезло, - закуривая, заметил Турецкий.
   - Да, повезло. Ой! - Она вдруг резко встала и отошла к двери.
   - Что такое?
   - У меня идиосинкразия. Я не переношу табачный дым! Мне сейчас плохо будет, потушите немедленно!
   Турецкий даже растерялся.
   - Ну хорошо, хорошо... - Загасил сигарету. Подумал и убрал пепельницу в стол. - Ну садитесь же!
   Она с опаской приблизилась к столу.
   - Я боль-ше не ку-рю, - раздельно сказал Турецкий.
   Богучаева села.
   - Значит, так, - вздохнул Турецкий. - Без сигарет я долго не могу. Так что давайте быстренько разберемся со всем, и я вас отпущу. Договорились? То-то же. Кто-то участвовал вчера в составлении текста кроме вас? От кого вы получили инструкцию это сделать?
   - Как обычно. От директора.
   - От Иванова?
   - Да.
   - Как это было? Только говорите правду, пожалуйста. Мне вы сэкономите время, а себя избавите от повторного визита сюда.
   - Не понимаю, что за угрозы. - Она передернула плечами. - Тут нечего скрывать, тоже мне государственная тайна. Меня вызвали к нему. Я уже знала, конечно, что самолет упал, так что поняла зачем.
   - Дальше. - Турецкий машинально взял в руку пачку сигарет, повертел, наткнувшись на испуганный взгляд Богучаевой, с досадой оттолкнул от себя.
   - И принесла готовый текст. Иванов был занят, у него сидел член совета директоров, и он сказал, чтобы я зашла через полчаса.