Незнанский Фридрих Евсеевич. Поражающий агент

   - Вы правда не понимаете? - с удивлением поинтересовался Иван Львович. - Это же как дважды два!
   - Вот и расскажите мне эту таблицу умножения, - преодолевая раздражение, попросил Турецкий.
   - Очень просто, - с удовольствием объяснил Иван Львович. - Вирус имеет свойство размножаться.
   Турецкий переваривал сказанное и постепенно переполнялся неприятными эмоциями, граничащими с ужасом.
   - Причем вирус может размножаться на всем живом, для него пригодном. Ну вот, скажем, куриный эмбрион. В сыром курином яйце есть пленочка-мембрана, на ней-то они лучше всего и растут.
   Черт его знает, может, тут слишком жарко?
   В голове стучало: что можно сделать, откуда утечка?! Штамм вынес кто-то из этих четверых. Или пятерых, если считать Абашидзе. Или шестерых, если учесть еще и Баткина. Считать или не считать... считать - не считать... любит - не любит - к сердцу прижмет - к черту пошлет, тьфу ты.
   - Можно считать это биологической диверсией?
   - Не знаю, как это классифицировать, я не юрист, но взведенным биологическим оружием - точно. В 1975 году вступила в действие Конвенция о запрете разработки, производства, накопления и применения биологического оружия. Но за все последующие двадцать пять лет эффективной системы международного контроля за разработками в этой области так и не было создано. В принципе необходимо опасаться примерно ста возбудителей из трех с половиной тысяч существующих. Но попробуйте уследить за этой сотней! Это нереально. Слушайте, пойдемте в туалет, я покурю, а то сил уже нет. Так вот. Десять лет назад была создана российско-американская группа специалистов. Ее возглавили наш академик Баткин и лауреат Нобелевской премии американец Джозеф Пулмэн. Разработали критериально-рейтинговую систему оценки потенциально опасных возбудителей, которые могут быть применены в качестве оружия нападения. По этим пятнадцати критериям определили три группы: наиболее вероятные, менее вероятные и практически невероятные. К наиболее вероятным были отнесены бактерии чумы, сибирской язвы и... угадайте с двух раз?
   - Вирус оспы?
   Турецкий отпустил Ивана Львовича пообедать, а сам занял кабинет Баткина. Будников работал у себя, но в его приемной дежурил грязновский опер, который также слушал телефон профессора. Мобильный у Будникова отобрали. Мордвинову Турецкий отослал в распоряжение Миши Федоренко.
   Турецкий попросил троих биологов по очереди зайти к нему. Сначала, так сказать по рангу первым, появился Сторчак.
   - Присаживайтесь, Семен Соломонович, где хотите, этот кабинет вы знаете лучше меня.
   - Благодарю вас. - Сторчак смотрел на Турецкого спокойно, но не без напряжения.
   - У вас есть какая-то точка зрения на последние события? Я имею в виду исчезновение Баткина, потом убийство вашего коллеги, в котором, как вы несомненно знаете уже, подозревается профессор Будников, и, наконец, сегодняшняя работа - идентификация штамма оспы, доставленного сюда извне.
   Сторчак покашлял.
   - Насчет подозрений в адрес Анатолия Вячеславовича мне ничего неизвестно.
   - Выходит, он не делился этим с вами?
   - Нет.
   - Хорошо. Дальше?
   - А что вы, собственно, от меня ждете? Вы хотите, чтобы я сказал, что все это звенья одной цепи?
   Турецкий поморщился от досады, как от плохой пломбы. Действительно, не этого ли он ждал?
   - Есть ли в лаборатории конкретный сотрудник, лично ответственный за музей штаммов?
   - Был до недавнего времени - Виталий Иосифович. Теперь мне пришлось взять на себя его функции.
   И тут Турецкий сообразил. Ведь и сотрудники лаборатории на выходе подвергаются какому-то досмотру, наверно, не такому тщательному, как посторонние, но все же!
   - У Абашидзе был фотоаппарат? Здесь, на работе, я имею в виду.
   - Был. Но если вы думаете, что он что-то снимал в лаборатории, то это не так! Он однажды, дней десять назад, принес его по просьбе Ирочки Вознесенской: у нас была вечеринка в ее честь. Хотя... действительно сделал один снимок в лаборатории, но только с ведома Баткина, на нем сам Баткин и снят.
   ...Да, я видел его.
   Все-таки Абашидзе. Фотограф Абашидзе! Вот откуда ноги растут. Вот вам и пленка "фуджи". Вот вам и контейнер. Турецкий позвонил Иванчуку. Занято.
   - Последний вопрос. Почему бы в самом деле не уничтожить эту вашу коллекцию оспы?
   Сторчак очень удивился:
   - Что вы такое говорите?! Оспа - живая, это биологический вид. Если исчезает один вид живых существ, кто может предсказать, что придет на это место?
   - А вот главный санитарный врач Москвы считает, что коллекцию штаммов надо уничтожить.
   - Олег Андреевич-то? - улыбнулся Сторчак. - Линников? Вы ведь знаете, он тут у нас работал некогда. Я думаю, это профессиональная ревность. Плюс политика. Раньше он так не говорил. Но вы учтите, главный санитарный врач человек публичный, а значит, иной раз может говорить что-то не от себя лично. Может, чего-нибудь добьется своим заявлением, глядишь, и нашей лаборатории перепадет, у нас с ним по-прежнему нормальные отношения.
   С Борисовым Турецкий уже не говорил ни о чем конкретном.
   - Скажите, Сергей Васильевич, а если забыть про биотеррор, оспа может снова возникнуть сама по себе?
   - Да запросто, - заявил Борисов, как показалось Турецкому, даже не без некоторого удовольствия.
   - Почему вы так уверены?
   - А почему нет?! - немедленно вспылил Борисов. - Как она, по-вашему, вообще появилась когда-то, если не сама по себе? Инопланетяне привезли? К тому же экологическую нишу, которую освободили от популяции вирусов оспы, уже штурмуют вирусы, похожие на нее. Короче, мало не покажется, надо ухо держать востро. Вирусы могут мутировать и дальше, и тогда мы без всяких террористов можем оказаться беззащитными перед смертельно опасной и чрезвычайно заразной болезнью. Массовые прививки против оспы перестали делать во всем мире более 20 лет назад, запасы вакцины ВОЗ сохранила на всякий случай. Но для тех, у кого иммунитет ослаблен, эта вакцина смертельна! А таких людей за последние десятилетия стало намного больше. Вот почему коллекции оспы нельзя уничтожать, вот почему наши исследования и работа над новыми, комбинированными вакцинами ведется полным ходом! Загляните в любой медицинский словарь. Вы прочтете, что специфические химиопрепараты для лечения натуральной оспы недостаточно разработаны, рекомендуется постельный режим, жидкое питание, грелки со льдом. А для профилактики вторичных инфекций применяют сульфаниламидные препараты или пенициллин. Да это просто смешно! Особенно сегодня, когда мы имеем вакцину Баткина!
   - Спасибо. Скажите вашим коллегам, что они мне пока не нужны.
   Снова позвонить Иванчуку, что ли, вяло подумал Турецкий. Тут же у него самого сработал звонок.
   - Александр Борисович? - Это и был Иванчук, легок на помине. Видать, изнервничался уже. - Есть новости?
   - Есть, и плохие. Это именно то, что я думал.
   - Понятно. - Иванчук помолчал. - Я не буду вам мешать, если нужна какая-то помощь - немедленно звоните. А мы пока займемся транспортом. Теперь нужен тотальный досмотр. Отошлите моего эксперта с образцами противооспенных вакцин. Сейчас они будут нужны в промышленных количествах.
   Да, Иванчуку не позавидуешь. Собственно, подумал Турецкий, возможно, через сутки-другие нам всем не позавидуешь, все мы станем братья по вирусу... Не фантастический фильм, а фильм-катастрофа.
   Через час Турецкий, пообедав и перекурив, уже пересказывал этот разговор Меркулову. К собственному сожалению, по телефону. Вырваться из института пока не представлялось возможным. Чувствовал он себя, кстати, паршиво, глаза устали, голову ломило...
   Ну и ладно. Зато сотрудников лаборатории он также запретил выпускать. (Вознесенская попросила съездить домой, чтобы взять кое-какие вещи на ночь, Турецкий предложил отправить за ними оперативника. Вознесенская подумала и отказалась.)
   - Я запросил кое-какую информацию, - в свою очередь поделился Меркулов. - Оказывается, еще наш предыдущий президент был вынужден отбиваться от американских нападок в том направлении, что русские-де под вывеской музея штаммов занимаются производством биологического оружия. Будто, мол, мы работаем с генетически измененными вариантами вируса оспы, которые, в отличие от природных, обладают еще худшими показателями по смертности и преодолению иммунитета к ним.
   - Кошмар, - коротко оценил Турецкий.
   - Вот именно. Но последние пять лет ситуация выровнялась, надеюсь, у тебя такое же мнение?
   Турецкий поскреб подбородок.
   - Ну что тебе сказать, Костя? Около тридцати бывших сотрудников института сейчас работают в разных научных центрах за границей. Баткин уверял, что знает лично каждого вместе с его интеллектуальным багажом, который тот вывез "на экспорт", и все они работают в Европе, Австралии, то есть только в цивилизованных странах.
   - Дай бог, - заметил Меркулов. - Но все это надо проверять.
   - Вот именно. Я с Иваном Львовичем отправил в ФСБ на них документы, пусть пороются.
   - Это правильно. Кстати, Саша, подумай насчет фотоаппарата. Он в этой истории как-то выделяется.
   Вячеслав Иванович Грязнов изучил рапорт Миши Федоренко вдоль и поперек, уже распорядился относительно первых действий по этому поводу и теперь ждал результатов. А пока что вызвал к себе старшего оперуполномоченного МУРа капитана Мальцева. Мальцев курировал гостиницы Москвы. Особенно хорошо он знал, что происходит в маленьких гостиницах, но при необходимости имел возможность собрать любую информацию. Мальцеву Грязнов задал один вопрос, на который немедленно получил утвердительный ответ. Тогда у Грязнова возникла необходимость уточнения, и Мальцев попросил на это два часа. Вячеслав Иванович дал сорок минут.
   "А. Б. Турецкому
   от М. С. Федоренко
   ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА
   Гражданки Белоруссии Светлана Гуринович и Ольга Якимчук проживали в гостинице "Космос" в течение двух дней - вплоть до вечера пятницы. Самолет вылетал из Шереметьева-2 в 21.30, а Гуринович и Якимчук выписались в 19.00. Так что оттуда поехали прямо в аэропорт. Такси заказывали из гостиницы. Номер машины МОК 134, водитель Захаров И. Т. эти сведения подтверждает, в Шереметьево приехал в 20.10.
   Гуринович и Якимчук занимали двухместный номер на седьмом этаже - 712.
   Горничная Клязина В. А. запомнила постоялиц хорошо, потому что из номера они практически не выходили. Посетителей она также не видела.
   Портье Никифоров С. Е., оформлявший Гуринович и Якимчук на поселение, показал, что накануне их выезда, в четверг в 18.35, видел их у входа в казино, но видел, что они туда так и не вошли, а лишь разменяли доллары. Затем повернули в сторону ночного клуба "Солярис", где провели, по его словам, остаток вечера. Больше он их не видел".
   Горничную Клязину и портье Никифорова привезли около шести часов везли их, по специальному указанию Грязнова, раздельно. Вначале Грязнов допросил Никифорова. Никифоров попросил разрешения сперва сходить в туалет, но Вячеслав Иванович сказал:
   - Я вас не задержу. Ответьте сначала на мои вопросы.
   Допрос Никифорова был формальностью, нужно было просто услышать своими ушами все то, что из него выжал Миша. Хотя уже в самой записке содержалось некоторое противоречие, но Грязнов с выводами не спешил. Никифоров, здоровенный, анемичный детина, объяснил, что его рабочее место находится как раз между казино и ночным клубом, поэтому он хорошо запомнил, как девицы продефилировали сначала в одну сторону, потом - в другую.
   Никифорова Грязнов велел посадить в пустой кабинет, поить зеленым чаем, в туалет не пускать.
   Появилась Клязина. Худая, немолодая женщина с волосами, собранными на затылке. Тоже подтвердила свои показания.
   В это время позвонил капитан Мальцев, сообщивший дословно следующее:
   - Вячеслав Иванович, в "Космосе" интимные услуги заказать легально нельзя. Но поскольку гостиница большая, а это доходный бизнес, то портье, как правило, не отказываются в нем посредничать. Вот фамилии портье, которые за последние две недели выполняли пожелания постояльцев...
   После пятой фамилии Грязнов остановил Мальцева и повесил трубку. Снова привели Никифорова. Цвет лица у него изменился, нижняя часть тела слегка подрагивала. Грязнову стало немного стыдно, ведь, в сущности, это была пытка, но он оправдал себя тем, что Никифоров - лжец, который должен быть наказан. Почему бы не таким образом?
   - Итак, господин портье, вы по-прежнему утверждаете, что... - Грязнов бросил взгляд на показания Никифорова и хотел было их зачесть, но не успел.
   - Утверждаю, утверждаю! Ради бога, дайте же мне сходить в туалет, я больше не могу терпеть!!!
   - Придется. Дело в том, что у нас там что-то засорилось и сейчас туда нельзя.
   - Но мне же к писсуару, к писсуару! - взвыл портье.
   - Ведите себя скромнее, - посоветовал Грязнов. - А еще лучше объясните, почему вы нарушаете свои служебные обязанности и вызываете к постояльцам проституток?
   Никифоров открыл рот.
   - Не затрудняйте ваше положение. Я имею в виду, физиологическое. Расскажите мне правду про этих двух девушек.
   - Но почему же... но я...
   - У меня есть свидетельство горничной, что жильцы номера 712 отлучались из него не более чем на час в сутки, что уже противоречит вашим словам. А вы говорите, они пробыли в ночном клубе чуть ли не до утра. Кроме того, я бывал в "Космосе" и отлично знаю, что если с вашего места и виден вход в "Солярис", то касса обмена валюты в казино находится в мертвой зоне. Если только вы не ясновидящий, конечно. Ну так что? Откуда вы так осведомлены о перемещениях гражданок Гуринович и Якимчук?
   Никифорова хватило еще на две минуты запирательств и мычаний. Потом, видно, ему стало совсем плохо. Вячеслав Иванович надеялся на человеческое достоинство, а попросту говоря, на страх, который не позволит портье облегчиться в кабинете начальника МУРа. И не прогадал.
   Грязнов выяснил, к некоторому своему изумлению, что с тезисом о ночном портье как о посреднике в заказе проституток он попал в яблочко. Вечером в четверг, пошлявшись по казино и ночному клубу, Гуринович и Якимчук подошли к "рецепшн", где сидел Никифоров, и попросили вызвать к ним на ночь молодых людей. Каковая услуга и была им оказана.
   Грязнов подумал и сказал:
   - Всё, идите на здоровье. В смысле, бегите уж, чего там.
   Никифоров пулей вылетел из кабинета.
   Все-таки я гуманист, похвалил себя Вячеслав Иванович. А Турецкий дятел. Это же ложный след. Ну заскучали девки, всех-то делов.
   Турецкий был уверен в насильственной смерти Баткина, причем смерти не в результате избиения, а в результате продуманной, тщательно спланированной операции. Кому мешал Баткин? Кому и чем? Будникову? Тот же Будников говорил, что "чип вроде как есть, и в то же время без Баткина его вроде как и нет". Но это Будников говорил. В какой степени можно ему верить? Абашидзе сбил, конечно, не он. Его подставили, хотели вывести из игры. Какой игры? Кто подставил? В общем-то, узнать можно просто. Надо лишь сидеть сложа руки и ждать, пока не ухайдакают остальных сотрудников лаборатории. Кто последний останется - тот все и затеял. Или исполнил...
   Хм...
   Можно ли представить себе почтенного Семена Соломонович Сторчака ворующим будниковскую машину? Хотя нет, зачем так рисковать, если у Сторчака алиби, если сбивал не он, то и угонял машину не он, а тот, кого он нанял. То же самое с Вознесенской и с грубияном Борисовым... Тут исполнителей на самых разных этапах может набраться целый легион, на этом не стоит акцентировать внимание.
   А на чем стоит?
   А на фотоаппарате!
   Турецкий попросил позвать Вознесенскую.
   - Ирина Борисовна, вы недавно отмечали здесь что-то вместе с коллегами? - Еще одна Ирина, хмыкнул он про себя, и тоже очень хороша. Дней десять назад?
   - Имеется в виду мой день рождения?
   - Выпивали, наверно, все как положено в таких случаях...
   - Что не запрещено, то разрешено, - улыбнулась Вознесенская.
   Все-таки чертовски хороша. Когда все закончится...
   - Что вы, упаси меня бог от морализаторства. Меня вот что интересует. Вы, кажется, фотографировались?
   - Да, с разрешения Николая Львовича. Не в обнаженном же виде.
   Ну и очень напрасно, снова полезли посторонние, неконструктивные мысли.
   - Фотографировал Абашидзе, верно? А прежде он приносил на работу фотоаппарат?
   - Что-то не припомню.
   - Почему же вы попросили именно его? Откуда вы знали, а вдруг у него нет фотоаппарата?
   - Тоже мне большая редкость, - фыркнула Вознесенская. - Чай, не царский режим. Да и потом, он накануне сам хвастался, что "минольту" цифровую купил, мудрено было забыть.
   - Как вы сказали? - удивился Турецкий.
   - А что я сказала?
   - Ну что он купил?
   - "Минольту". Так фотоаппарат называется, - терпеливо, как ребенку, объяснила Вознесенская. - Фотоаппарат - это такой маленький черный ящичек, если нажмешь на кнопку, то оттуда птичка вылетает.
   - Цифровая?
   - Почему цифровая?
   - Вы же сказали, что Абашидзе "минольту" цифровую купил.
   - А. Не смешно.
   - Это уж точно. Вы даже не представляете себе, насколько это не смешно! Так камера цифровая? А где сейчас эта камера? - рявкнул Турецкий.
   - Слушайте, - Вознесенская встала, - вы не смейте со мной таким тоном...
   - Милая барышня, - зарычал Турецкий, - немедленно отвечайте на вопрос!
   - Я... я не знаю! - испугалась Вознесенская. - Наверно, дома у него, где же еще?!
   - Ирина Борисовна, составьте мне, пожалуйста, список всех, кто был на дне рождения.
   Она пожала плечами и за минуту написала семь фамилий. Они все были Турецкому известны, правда, не все в равной степени.
   Дожидаясь, пока привезут фотоаппарат Абашидзе, Турецкий вышел на улицу размять ноги, хотя чувствовал себя, надо признаться, все хуже, усталость накапливалась. Едва вышел, сразу же наткнулся на Вознесенскую. Ирина Борисовна изящно зажала незажженную сигарету между пальцев и энергично мерила пространство между двумя корпусами.
   Турецкий устремился к ней с зажигалкой.
   - Вообще-то здесь не курят, - поделилась Вознесенская. - Даже на улице. На расстоянии пятидесяти метров от корпуса - запрещено.
   - Как мне надоели ваши правила, - вздохнул Турецкий и все же закурил.
   Вознесенская подумала и сделала то же самое. Турецкий в очередной раз глянул на нее в профиль. Ведь так и жизнь пройдет, подумал он, а ты все на работе да на работе. К черту.
   - Ирина Борисовна, поскольку мы уже нарушили правила, то я назову вас по имени, Ирина, не возражаете? Так вот, Ирочка...
   - Однако, - только и сказала Вознесенская, слегка ошалев от такой стремительной трансформации своего имени.
   - Приходилось ли вам бывать в "Семи пятницах"?
   - А что это? - машинально спросила она.
   - Чудное местечко! На Воронцовской. Куриные котлетки там подают с клубникой и ананасами. А расстегаи - с речной рыбой... Но самое замечательное, самое замечательное, Ирочка, это кровать...
   - Какая кровать? - удивилась Вознесенская.
   - С горой подушек и шелковым одеялом. Представляете?!
   Вознесенская с удовольствием засмеялась.
   А Турецкому вдруг пришло в голову, что единственный человек, кем следствие еще плотно не занималось (а сотрудники лаборатории были проверены еще фээсбэшниками вдоль и поперек на предмет того, что делали и где были с пятницы по воскресенье, то есть в период предполагаемого исчезновения Баткина), - это секретарша Баткина Мордвинова. То есть и ее график был, разумеется, отслежен, но у Мордвиновой мог быть и более неформальный контакт с Баткиным, разве нет?
   - Ирочка, скажите, а как давно нынешняя секретарша работает у Баткина?
   - У-уу! С палеонтологического периода. Я еще, наверно, в ясли ходила. Говорят, когда-то, лет двадцать назад, у Баткина с Мордвиновой был роман, служебный, так сказать. По крайней мере, так гласит легенда. Но если даже что и было, то с тех пор столько воды утекло, что все, конечно, давно прошло, кроме того, что Алевтина Михайловна по-прежнему оставалась безукоризненной секретаршей и пыталась также быть чем-то вроде ангела-хранителя.
   - Пыталась?
   - Ну, он не слишком-то ей это позволял. Видите ли, Николай Львович только внешне человек мягкий. Кроме того, он был фантастическим упрямцем... То есть он и есть - фантастический упрямец, - поправилась Вознесенская, быстро глянув на Турецкого. - Но она, Алевтина наша ненаглядная, тем не менее всячески старалась его опекать в каких-то бытовых мелочах, он был жутко рассеянным. Но это все, я думаю, только на работе.
   Турецкому вспомнился роман Стивена Кинга, в котором поклонница писателя популярных романов похищает своего кумира и заставляет продолжать полюбившуюся серию. А когда писатель пытается бежать - перебивает ему ноги...
   Турецкий даже зажмурился от такого кошмара: прикованный цепью Баткин в подвале Алевтины Михайловны ставит опыты на местных крысах. Брр-р... Это не годилось. Тем более если уж Баткин, что называется, западал на откровенно молоденьких, то уж, конечно, о секретарше своей, в плотском смысле, и думать забыл, и именно потому, что некогда у них была связь. Да и у нее в отношении шефа инстинкт, скорее, материнский.
   ...Через полтора часа Турецкому наконец привезли фотоаппарат Абашидзе. Его вдова сказала, что других у мужа не было. На легком, едва ли больше килограмма, аппарате было написано: "Minolta RD-175".
   Турецкий открыл крышку: так и есть, никаких катушек, камера цифровая. Снимки записываются на специальную карту. Потом можно подсоединиться к компьютеру и сразу смотреть их на экране. Красота.
   Турецкий, вызывая по очереди всех четверых сотрудников лаборатории, предъявлял им "минольту", сопровождая демонстрацию вопросом: узнают ли они сей прибор, если да, то где и когда его видели?
   Сторчак, Вознесенская и Борисов с разной долей уверенности сказали, что этим аппаратом Абашидзе пользовался на дне рождения Вознесенской.
   Сторчак вспомнил, как Абашидзе говорил, что теперь за один раз может сделать сто четырнадцать кадров, ничего не перезаряжая. Естественно, на традиционной камере столько не нащелкаешь.
   Борисов сказал, что у "минольты" на тыльной стороне корпуса есть царапина, Борисов запомнил это, когда Абашидзе попросил его сменить: пришлось сделать несколько кадров.
   Турецкий проверил: царапина была. Странно, на новом фотоаппарате? Снова позвонили Абашидзе домой. Выяснилось, что благодаря этой царапине Абашидзе купил фотоаппарат на пятьдесят долларов дешевле.
   Что касается Будникова, то он помнил, что какой-то фотоаппарат был, но в развернувшейся тогда дискуссии относительно сравнительных достоинств разных типов фототехники участия не принимал. И потому вспомнить, чем именно их фотографировал Абашидзе, не смог.
   Итак, того, кто решил использовать катушку фотопленки под контейнер для ампулы с вирусом, ввел в заблуждение внешний облик фотокамеры Абашидзе. Он был вполне традиционным Не зная заранее, догадаться, что "минольта" цифровой фотоаппарат, что у него внутри нет катушки с пленкой, было нереально. Но тот, кто это сделал, опоздал на день рождения Вознесенской, он не слышал разговора, развернувшегося, как только Абашидзе достал фотоаппарат из сумки. А значит, не знал, что аппарат цифровой. Да, Абашидзе тут ни при чем, его просто подставили. А когда он что-то заподозрил или обнаружил, его убили. Вероятно, как-то заманив для разговора на Анненскую улицу. Абашидзе тут ни при чем, если бы он был звеном цепи, злоумышленник не подстраховывался бы катушкой "фуджи".
   Турецкий вспомнил слова Будникова: "Даже когда туда (в лабораторию) для инспекции приезжают представители Всемирной организации здравоохранения, предварительное согласование проходит на правительственном уровне".
   Санитарного врача Линникова это не касалось. Он ведь как пожарный инспектор или почтальон. Он есть, и его нет одновременно. Да еще такой санитарный врач, который тут много лет работал и все его отлично знают, он же просто свой человек. Свой среди своих. И - чужой среди своих.
   Турецкий задумался. Что делать? Кому звонить? Меркулову? А вдруг Костя начнет осторожничать, просить представить все соображения... А время-то дорого, каждый час на счету, кто знает, что они еще задумали? Они... Кто эти они?! Грязнову позвонить? Славка церемониться не станет. Сразу вышлет свою армию. И тут несколько даже неожиданно для самого себя Турецкий набрал номер Иванчука. Иванчук выслушал сбивчивые тезисы Турецкого совершенно спокойно и в конце сказал только одно:
   - Адрес Линникова.
   - Я... не знаю, - растерялся Турецкий. - Сейчас выясню... только, полковник, вы без меня туда не выезжайте.
   - Александр Борисович, - веско сказал Иванчук, - мы теряем время. Пока мы разговаривали, я уже укомплектовался и спускаюсь к машине, где меня ждут двенадцать человек, на которых даже просто смотреть страшно. Я позвоню, будьте на связи.
   В 18.20 на Кропоткинской набережной в доме No 15, где расположены лаборатории ЦСЭ - Центра судебной экспертизы Российской Федерации, под присмотром следователя Генпрокуратуры Федоренко состоялось опознание после эксгумации тел двух захороненных в понедельник бомжей.
   Вызванная для опознания своего шефа секретарша Баткина, Алевтина Михайловна Мордвинова, перед тем как упасть в обморок, успела судорожно кивнуть.
   Вскрытием жизнерадостно руководил заместитель директора ЦСЭ пухленький судмедэксперт со шкиперской бородкой по фамилии Студень. Медицинская экспертиза, однако, несмотря на многочисленные кровоподтеки и следы ударов, подтвердила первый диагноз Баткина - обширный инфаркт. Зато причина смерти второго бомжа была явственно иной - кровоизлияние в мозг вследствие открытой черепно-мозговой травмы. То есть убийство налицо.