Николс Стэн. Воины Бури

5

   Копаясь в поясном мешке, Страйк боялся, что фиал во время предшествующих событий мог разбиться. Однако миниатюрная керамическая бутылочка оказалась целой, а крохотная пробка — на месте.
   Он вложил пузырек в протянутую руку Кеппатона. Кентавр несколько мгновений смотрел на Страйка. Он не находил слов, что на него было совсем не похоже. Потом он приглушенно произнес:
   — Спасибо.
   — Мы стараемся держать слово, — отвечал Страйк.
   — Я никогда в этом не сомневался. Но мне жаль, что при этом вы потеряли одного из ваших воинов.
   — Кестикс знал правила игры. Как и все орки. И твое поручение не вступало в противоречие с нашей миссией.
   Коилла, кивком указав на фиал, спросила:
   — А что тебе надо с этим сделать?
   — Хороший вопрос, — отвечал Кеппатон. — Мне надо посоветоваться с нашим шаманом. Он все равно понадобится нам, чтобы завершить сделку. Гелорак, приведи Хеджестуса.
   Гелорак двинулся к хижине прорицателя.
   Страйк испытал облегчение, когда внимание всех перестало быть направленным исключительно на него. Его накормили, напоили и вообще отнеслись с заботой. Потом в присутствии весьма многочисленной аудитории он в подробности изложил события. Хотя при этом ни словом не упомянул ни о появлении на вершине горы Серафима, ни о своем странном сновидении. Не рассказал он и о том, что звезды «пели», хотя при этом воспоминании начинал смотреть на Хаскера с чем-то вроде сочувствия.
   Большинство кентавров и орков разошлись по своим делам, остались лишь офицеры-Росомахи и Кеппатон. В такой небольшой компании Страйк чувствовал себя уютнее. Он не знал, как кентавры воспримут новость о Дженнесте.
   Из хижины появился Гелорак, вслед за ним — древний прорицатель. Хеджестус медленно и неловко передвигался на нетвердых ногах. Гелорак под мышкой нес небольшой резной сундучок; другой он поддерживал прорицателя.
   Хеджестус поприветствовал орков, тем временем Кеппатон взял сундучок. Открыв его, он показал офицерам звезду. Она была такой же, какой им запомнилась: серая сфера из непонятного материала, с двумя лучами разной длины.
   — Мы тоже держим слово! — Кеппатон протянул Страйку сундучок.
   — Мы никогда не сомневались в этом, — сухо отвечал Страйк.
   — Прежде чем возьмете, — добавил кентавр, — один вопрос: вы уверены, что хотите его взять?
   — Что? — воскликнул Джап. — Ясное дело, хотим! Ради чего, по-твоему, мы прошли сквозь всю эту грязь и дерьмо?
   — Страйк знает, о чем я.
   — В самом деле знаю? Кеппатон кивнул:
   — Думаю, да. Это может оказаться чашей с ядом. Она может принести больше зла, чем добра. Такой уж репутацией пользуются эти предметы.
   — Это мы уже поняли, — с легким сарказмом сказала Коилла.
   — Мы выбрали свой путь, — вставил Элфрей, — и не станем останавливаться.
   Хаскер, как ни странно, не проронил ни слова. Страйк подумал, что понимает, почему. Он взял звезду:
   — Как уже сказали мои офицеры, мы не для того зашли так далеко, чтобы останавливаться на полдороги. Кроме того, у нас нет выбора, никаких других планов мы не строим.
   Но тут высказался Хаскер:
   — Отчего же?.. Можно выбросить эти штуковины. Избавились бы от беды.
   — Куда нам ехать, где нас не ждет беда? — спросила Коилла. — Если не говорить о снах, конечно.
   Страйк напрягся, но потом решил, что она, наверное, не вкладывает в свои слова никакого особого смысла.
   — Коилла права, — сказал он, обращаясь к Хаскеру. — Нам некуда идти, пока Марас-Дантия пребывает в своем сегодняшнем состоянии. Дженнеста и все остальные так и будут за нами охотиться. Звезды же дают нам надежду.
   — Надеемся, что дают, — пробормотал Джап.
   — Дружина решила, — подчеркнуто продолжал Страйк, — все мы решили, что надо добыть звезды.
   — Мне эта идея никогда не нравилась, — буркнул Хаскер.
   — У тебя была масса возможностей отправиться своей дорогой.
   — Я не про отряд. Я про эти трахнутые штуковины. С ними что-то не так.
   — Это с тобой что-то не так, — произнес Джап себе под нос.
   Но Хаскер услышал.
   — Что ты сказал?
   — Ты только ноешь вечно, и больше ничего, — подлил масла в огонь Джап.
   — Это неправда! — вспылил Хаскер.
   — Что неправда?.. А потом еще строил из себя чокнутого, нес бред про то, что звезды тебе пели…
   — Какой такой бред?
   Это уже был прежний Хаскер, готовый задушить за одно слово. Нельзя сказать, чтобы это вызвало недовольство Страйка, однако стало ясно, что ругань сейчас пойдет по нарастающей. А он предпочитал избегать осложнений.
   — Хватит! — оборвал он спорщиков. — Мы здесь в гостях. — Он повернулся к Кеппатону, Гелораку и Хеджестусу, которые наблюдали сцену со слегка растерянным видом. — Мы все немного напряжены, — объяснил он.
   — Понимаю, — сказал Кеппатон.
   Расстегнув поясной мешок, Страйк присоединил звезду к остальным. Все это время он чувствовал на себе взгляды Росомах, и особенно Хаскера, с лица которого не сходило выражение отвращения.
   Когда мешок опять был завязан, Кеппатон вздохнул:
   — Наконец-то избавились!
   Джап удивленно поднял бровь, а орки переглянулись, но никто ничего не сказал.
   — Здесь, — главный кентавр протянул фиал Хеджестусу, — слеза, пролитая Адпар.
   Старый провидец принял фиал осторожно.
   — Признаюсь, я считал, что это невозможно. То есть, что Адпар не способна на столь человеческое проявление чувств, как слезы.
   — Всего лишь от жалости к себе, — поджала губы Коилла.
   — А-а-а…
   — Но что я должен с этим сделать! — спросил Кеппатон.
   — В древних легендах описываются похожие случаи, — сказал Хеджестус, — так что ими мы и будем руководствоваться. Как и с кровью вервольфа или костями колдуньи, нужно исходить из того, что вещество обладает большим могуществом. И его надо использовать разведенным в десяти тысячах частей чистой воды.
   — Которую я выпью?
   — Нет, если тебе дорога твоя жизнь.
   — Или твой мочевой пузырь, — не удержался Джап.
   Страйк пригвоздил его к месту суровым взглядом, но Кеппатон отнесся к шутке добродушно и улыбнулся.
   Хеджестус прокашлялся.
   — Состав надо приложить к пораженной конечности, — продолжал он. — И не сразу весь, а по частям, на протяжении трех дней, и для самого лучшего эффекта — в ночные часы.
   — И это все? — не поверил Кеппатон.
   — Естественно, надо еще соблюсти определенные правила и произнести заклинания, которые…
   — От которых никакого толку, одни вопли, как во время кошачьего концерта.
   — Они служат важной цели, — с негодованием возразил Хеджестус, — и к тому же…
   Улыбнувшись, Кеппатон успокаивающе помахал рукой:
   — Спокойно, дружище. Ты же знаешь, мне нравится иной раз прищемить тебе хвост. Если есть хоть какой-то шанс, что от твоих заклинаний будет польза, можешь завывать хоть месяц напролет, я возражать не стану.
   — Спасибо, — с сомнением в голосе отвечал прорицатель.
   — Так когда начнем?
   — На приготовление раствора уйдет часов… часов пять. Первый раз состав можно будет приложить уже сегодня вечером.
   — Отлично! — Кеппатон смачно хлопнул прорицателя по плечу.
   Хеджестус слегка покачнулся, и Гелорак опять подставил ему руку.
   — А теперь будем веселиться! — продолжал хромоногий кентавр. — Есть, пить, рассказывать друг другу сказки! — Он обвел взглядом лица Росомах и осекся. — Судя по выражению твоего лица, Страйк, ты не в настроении. Я знаю, вы потеряли солдата, но этот праздник не будет выражением неуважения. Просто у нас так принято.
   — Нет, дело не в этом.
   — Что случилось, Страйк? — удивленно спросила Коилла.
   — Мы принесли не только слезу. Хаскер разинул рот:
   — Чего?
   Кеппатон выглядел озадаченным:
   — Что ты имеешь в виду?
   — Мне следовало сказать вам раньше, — признался Страйк. — Дженнеста со своей армией движется сюда.
   — Черт! — сплюнул Джап.
   — Откуда тебе это известно? — спросил Элфрей.
   — Мне рассказала Глозеллан. У нее нет причин лгать.
   — И когда Дженнеста сюда явится? — спросил Кеппатон.
   — Дня через два, через три. Мне очень жаль, Кеппатон. Она гонится за нами, — он похлопал по поясному мешку, — и за ними.
   — У нее нет причин драться с нами, да и у нас с нею тоже.
   — Это ее не остановит.
   — Если дойдет до драки, мы сумеем за себя постоять. Но если она охотится за вами, то зачем швыряться жизнями собственных последователей? Зачем ей отвлекаться на кентавров?
   — В поисках нашей дружины. Думаю, она каким-то образом распознала, что мы побывали в Скарроке. Когда она увидит, что нас там нет, то может повернуть к вам.
   — В таком случае мы объясним, что здесь вас тоже нет. И если Дженнеста захочет спорить, это ей дорого обойдется.
   — Мы будем с вами, — пообещал Хаскер.
   — Да, — согласился Страйк — мы должны остаться здесь и, в случае чего, вступить в драку. Кстати, есть еще и хранители Хоброу. Они вполне могут вернуться.
   Кеппатон некоторое время обдумывал эту перспективу.
   — Хорошо, что вы предложили, но… нет. Звезды важны, я это вижу. Мы можем сразиться с королевой сами. А вам надо уходить отсюда.
   Последовала краткая пауза, потом Джап произнес:
   — Куда? Страйк вздохнул:
   — Это наша следующая проблема.
   — Но сейчас вам не стоит думать, как ее решить, — успокаивающе сказал Кеппатон. — Ешьте, пейте, отдыхайте, на несколько часов отбросьте свои заботы. Называйте это праздником или поминками, как хотите.
   — Когда вот-вот нагрянет враг?
   — А если мы не станем пировать, разве Дженнеста не придет? Вряд ли стоит надеяться на это.
   — Хороший взгляд на вещи, — высказался Элфрей. — И отряду будет полезно немного расслабиться.
   Страйк обратился к Кеппатону:
   — Празднование победы или поминки по воину — обычай, известный у орков. Хотя бывает, что праздник заходит слишком далеко. — В это мгновение он думал о Домополье и о том, как случившееся там повлекло за собой все последующие неприятности. Прежде чем глава кентавров успел что-то сказать, Страйк добавил: — Пировать с вами — для нас честь.
 
   Последующие часы слегка улучшили настроение.
   Праздничный стол усеяли кости, ореховая скорлупа, огрызки фруктов и хлебные корки. Медовый эль пили в изрядных количествах и щедро проливали.
   Вдоль столов ходили прислуживающие кентавры, разнося вино. Для защиты от подступающего ночного холода развели большие костры. По предложению Элфрея Страйк разрешил воспользоваться пеллюцидом. Дымящиеся трубки передавали из рук в руки.
   В стороне от столов несколько кентавров наигрывали на трубах и арфах. Другие с помощью обернутых тканью колотушек били в барабаны из выдолбленных стволов дерева.
   Когда еда, напитки и кристалл довели шум до максимума, Кеппатон постучал кубком по столу. Болтовня и музыка затихли.
   — Долгие речи не для нас, — прогремел он. — Так что давайте просто поднимем тост за наших союзников, Росомах.
   Кубки поднялись в воздух, послышалось нестройное «ура!». Кеппатон устремил взгляд на Страйка:
   — И салют вашему павшему!
   Страйк поднялся на ставшие уже нетвердыми ноги:
   — За погибших товарищей. За Слеттала! За Врелбида! За Меклуна! За Дарига! За Кестикса!
   — Пусть они пируют в залах богов, — поддержал Элфрей.
   Произнесли еще несколько торжественных тостов.
   Перед Страйком поставили новый кубок. Служитель добавил в вино пряностей, потом, чтобы подогреть его, опустил в бокал раскаленный докрасна металлический стержень. Поднялось облачко ароматного пара.
   Страйк поднял кубок:
   — За тебя, Кеппатон, и за твой клан. И в память о твоем почтенном отце…
   — Милкастере, — шепотом подсказал Кеппатон.
   — …Милкастере.
   Кентавры, прежде чем осушить кубки, с почтением повторили имя.
   — А теперь за наших врагов! — объявил Кеппатон.
   Орки устремили на него растерянные взгляды.
   — Пусть боги обманут их чувства, затупят их клинки и затолкают их в задницу! — Это заявление было встречено гомерическим хохотом, особенно со стороны рядовых. — А теперь расслабьтесь, и пусть завтрашний день сам позаботится о себе.
   Музыка опять заиграла. Возобновились разговоры.
   Однако, когда Кеппатон заговорил со Страйком, его лицо омрачилось.
   — Мой отец, — вздохнул он. — Одним богам известно, что бы он подумал о происходящем сейчас на земле. Его отец вряд ли бы узнал свою родину. Времена года перепутались, война, раздоры, умирание магии…
   — Нашествие людей.
   Да, все наши беды, похоже, из-за этого адского народа.
   — Но вы, похоже, здесь в лесу не слишком бедствуете, — заметил Элфрей.
   — Да, у нас дела лучше, чем у многих. Кузница питает нас и защищает; она — наша колыбель и наша могила. Но мы не живем в изоляции. Все равно приходится общаться с внешним миром, а он катится в преисподнюю. Хаос вечно сдерживать невозможно, рано или поздно он прорвется.
   — Ни один из нас не защищен от него, пока не изгнаны люди, — отвечал Элфрей.
   — А может, даже и тогда мир не настанет. Может быть, все зашло уже слишком далеко.
   — Когда мы предлагали остаться здесь и драться вместе с вами, то это было всерьез, — проговорил Страйк. — Только скажите.
   — Нет. Вам надо завершить начатое. Страйк не стал объяснять Кеппатону, что понятия не имеет, как это сделать.
   — Тогда, по крайней мере, позвольте помочь вам усилить ваши укрепления, — предложил он. — На тот случай, если Дженнеста все-таки нападет. Несколько дней у нас есть.
   — На это я соглашусь. Ваше особое умение нам пригодится. Но я не хочу, чтобы вы задерживались из-за нас слишком долго.
   — Не задержимся.
   — А мы тем временем выкуем вам новое оружие, — сказал кузнец. И подчеркнуто, но добродушно добавил: — Похоже, вы довольно беззаботно обошлись с тем, что мы дали вам в прошлый раз.
   — У нас много оружия перебывало, — заметил Джап. — Такое уж наше ремесло.
   — Спасибо, Кеппатон, — сказал Страйк. — Оружие нам не помешает… Похоже, мы много берем у вас и мало даем взамен.
   — Что такое оружие? — отмахнулся Кеппатон. — Мы все равно выкуем новое. А насчет того, что мы много даем… если благодаря вам моя несчастная нога излечится, — он прикоснулся к усохшему бедру, — вы получите больше, чем когда-либо мечтали.
   В одном из загонов начался шум. Появилась группка кентавров. Ее возглавлял Хеджестус, поддерживаемый под руку Гелораком. Шествие замыкали еще четверо учеников. Величавой иноходью они двигались к центральной поляне.
   — Ага, момент истины, — произнес Кеппатон, жестом приказывая остановить музыку.
   Под взглядами кентавров и орков процессия приблизилась к его столу. Разговор превратился в приглушенный шум. Двое помощников шамана несли между собой приземистую деревянную лохань с витыми железными ручками. Со стола все убрали, лохань поставили на стол. Она была на две трети полна тем, что казалось обыкновенной водой.
   — На вид ничего особенного, да? — заметил Хаскер.
   Страйк приложил палец к губам и сердито посмотрел на него.
   — Давай, — сказал Кеппатон, обращаясь к шаману, — начинай.
   Принесли табурет, и главный кентавр поставил на него ногу. Хеджестус вытянул руку. Один из прислужников передал ему желтую губку из морских водорослей. Шаман погрузил губку в жидкость, выжал излишек и, с усилием наклонившись, приложил к больному месту. Он начал осторожно касаться губкой ноги Кеппатона, а его помощники тем временем читали заклинания.
   Если зрители ожидали мгновенного результата, то их ждало разочарование.
   Через несколько минут Хеджестус обратил внимание на вопросительное выражение лица Кеппатона.
   — Мы должны быть терпеливы, — посоветовал он. — Чтобы заговор подействовал, требуется некоторое время.
   Кеппатон попытался придать себе стоический вид. Шаман продолжил свое занятие. Монотонное пение продолжалось.
   В конце концов многие зрители стали расходиться. Элфрей присоединился к группе рядовых. Хаскер, зевая во весь рот, отправился на поиски вина. Джап, упершись руками в подбородок, задумался.
   Коилла, у которой, несмотря на алкоголь и пеллюцид, глаза оставались прозрачными, как опал, жестом привлекла внимание Страйка. Они тихонько удалились.
   — Я беспокоюсь, — призналась она, — когда ты вот так исчезаешь.
   — Честно говоря, я тоже. — Впервые Страйк разговаривал с кем-то из отряда вот так, наедине, когда других Росомах поблизости не было. Он был рад на время опустить внутреннее забрало.
   — В этот раз я подумала, что мы угодили в серьезную переделку, — сказала Коилла. — Мы не знали, исчез ли ты по своей воле или тебя пленили, и к тому же звезды были у тебя.
   — Их уже четыре. — Страйк притронулся к поясному мешку. — Никогда не думал, что удастся зайти так далеко.
   Улыбнувшись, она кивком указала на остальных:
   — Только не говори этого им.
   Его настроение по-прежнему оставалось печальным.
   — Но мы так и не приблизились к пониманию того, что эти звезды делают.
   — А также того, куда теперь отправляться нам.
   Страйк кивнул. Через несколько секунд он продолжил:
   — Там, на вершине горы, произошло кое-что странное. Этот человек, Серафим, побывал там.
   — Глозеллан и его привезла туда?
   — В этом-то все и дело… Она его туда не привозила. Он просто… появился, непонятным образом. И так же исчез. И поверь мне, с этой вершины спуститься без дракона невозможно.
   — Ты с ним разговаривал?
   — Да. Но то, что он сказал, было непросто. Я вроде как понял, к чему он клонит, но…— Страйку не хватало слов, и он умолк. — В общем, он сказал, что я должен продолжать поиски звезд.
   — Почему он так сказал? И кто он?
   Страйк пожал плечами.
   Коилла внимательно всматривалась в его напряженное лицо.
   — Выглядишь ты не слишком хорошо, — заключила она. — В чем дело? То есть, кроме всего того дерьма, которое с нами случается…
   — Со мной все нормально. Разве что… — Ему захотелось рассказать ей о своих снах, о том, что он опасается за свой рассудок.
   — Ну? — настаивала она.
   — Просто мне кажется, что я… К нему подскочил рядовой:
   — Сэр! Капрал Элфрей просит дать задание для завтрашних рабочих групп.
   — Очень хорошо, Орбон. Скажи ему, сейчас иду.
   — Есть! — Рядовой удалился.
   — Так что ты хотел сказать, Страйк?
   Однако момент уже был упущен.
   — Нет, ничего.
   Она хотела спросить еще о чем-то. Он остановил ее:
   — Это подождет. Надо заняться делом. А потом уходить отсюда. Дженнеста уже недалеко.

6

   Кимбол Хоброу смотрел на несчастных последователей, кучками прибивающихся к бивуаку.
   Он знал, что произошло. Передовые патрули его полка, окровавленные и унылые, доложили о поражении у Дрогана. Возмущение от того, что его разбили нелюди, не давало ему покоя, и ярость Хоброу не знала пределов. Он размышлял о мести и планировал следующий шаг.
   Наконец он зашагал к палатке, служившей в качестве полевого командного пункта.
   Под тяжестью миссии, которую проповедник на себя возложил, и недавнего поражения он горбился. В глазах его отсутствовал характерный металлический блеск. Несмотря на все это, выглядел он по-прежнему впечатляюще. Он был поразительно высок и невероятно худ. Эффект усиливался черным одеянием и высокой черной шляпой. Лицо у него было иссушенное ветром и морщинистое, как у крестьянина. Глаза от недавних испытаний запали. Рот напоминал щель, острый подбородок топорщился серебристой щетиной. Видно было, что смеется Хоброу редко и положительные эмоции испытывает тоже не часто.
   Однако вид и одежда в этом случае создавали поверхностное впечатление. Хоброу был человеком, про которого — выйди он на улицу голым, улыбаясь во весь рот, — все равно бы сказали, что в сердце у него горит холодное, но свирепое пламя.
   — Отец! Отец!
   Вид дочери, встретившей его у входа в палатку, несколько смягчил Хоброу. Подойдя, он положил руку ей на плечо.
   — Что происходит, отец? — спросила она. — Приближаются дикари?
   — Нет, — заверил он ее, — язычники сюда не придут. Тебе нечего бояться, Мерси. Я здесь. — Он провел ее в палатку и усадил.
   Мерси Хоброу больше походила не на отца, а на свою мать, о которой они никогда не говорили. В отличие от отца, она не напоминала скелет. Девушка еще не перешла грань между подростковым возрастом и взрослостью, и щенячий жирок еще не сошел с нее. С волосами медового цвета, точеными руками и ногами и чистыми синими глазами, она слегка походила на куклу. Впечатление нарушалось лишь капризным выражением лица и злым ртом.
   По сравнению с одеянием тех, кем окружил себя отец, ее одежда выглядела почти жизнерадостной. Чураясь черного, она носила узорчатые наряды и даже простые украшения. Все это говорило о том, что Хоброу ее балует, то есть обращается с нею совершенно не так, как со всем остальным миром.
   — Они побили нас, отец? — Глаза Мерси расширились. — Эти чудовища побили нас?
   — Нет, дорогая, не побили. Нас наказал Господь, а не эти нелюди. Он использовал их как инструмент, чтобы предостеречь нас.
   — А зачем Бог нас предостерегает? Разве мы что-то сделали не так?
   — Нет, ничего плохого мы не делали. Но вот хорошего сделали недостаточно. Он счел, что мы медлим с выполнением задачи, которую Он на нас возложил. Теперь я это понимаю. Мы должны делать больше.
   — Но как, папочка?
   — Он хочет, чтобы мы стерли орков и им подобных вместе с примкнувшими к ним дегенератами-людьми в порошок и развеяли его по ветру. Из Троицы идут подкрепления. Кроме того, я разослал гонцов в Гекстон, Терпение, Волну, Клипстоун, Коптильню и во все остальные богобоязненные поселения Центразии. Когда там услышат призыв Господа, мы станем больше чем армией. Мы начнем крестовый поход.
   При упоминании орков по лицу Мерси скользнуло облачко.
   — Ненавижу этих Росомах, — прошипела она.
   — И правильно делаешь, детка. Эти звери вызвали особенно сильную божью ярость. Они разрушили мои планы по очищению земли во имя Господа, и они украли реликвию.
   — А этот урод, дворф, он прикладывал нож к моему горлу.
   — Знаю. — Хоброу слегка сжал ее плечо. Этот жест был одновременно и нежным, и сдержанным. — Им придется за многое ответить.
   — Сделай так, чтобы они умерли, папочка. — Голос дочери звучал безжалостно.
   — Их души будут гореть в вечном огне, — пообещал он.
   — Но мы не знаем, где они.
   — Мы знаем, где они были в последний раз — где-то в районе Дрогана, с бандой других безбожных тварей, полу лошадей-полулюдей. Мы пойдем по их следу.
   — Если Бог так сильно презирает низшие расы, то для чего тогда сотворил их?
   — Может быть, для того, чтобы испытать нас. А может, их создал вовсе не Господь. Может быть, они — дело рук рогатого. — Хоброу перешел на шепот. — Это дело Сатаны, насылать чуму на чистых.
   Мерси передернуло.
   — Господь сохранит нас, — выдохнула она.
   — Воистину сохранит. И сделает так, что мы будем процветать — при условии, что распространим Его Слово. Если понадобится, с мечом и копьем. Такого Его повеление. — Глаза Хоброу загорелись новым светом. Он устремил их в точку где-то за крышей палатки. — Ты слышишь меня, Господь? Если Ты направишь нас, мы вынесем славное бремя расовой чистоты, которое Ты возложил на нас. Вооружи меня Твоим мечом возмездия и защити щитом праведности, и я обрушу пламя Твоей ярости на дикарей!
   Дочь смотрела на него с чем-то вроде благоговения.
   — Аминь, — прошептала она.
 
   — Жирная задница!
   — Сраные штаны!
   Со сжатыми кулаками, Джап и Хаскер надвигались друг на друга, горя желанием перейти от оскорблений к действиям.
   — Стоп! — рявкнул Страйк.
   Пылая гневом, буяны медлили на грани того, чтобы ослушаться приказа. Страйк, работая локтями, протиснулся между ними, уперся ладонями в грудь тому и другому и распихал по сторонам.
   — Вы в этом отряде офицеры или кто? А? Если хотите остаться сержантами, ведите себя как сержант!
   Рыча, они попятились.
   — Я не буду терпеть ваши драки, — добавил Страйк. — Если вас распирает, приберегите силы для врагов. Или возьмитесь за работу, чтобы избавиться от лишней энергии. Назначаю вам обоим наряд. — Он бросил на драчунов взгляд, от которого слова застряли у них в глотке. — Хаскер, будешь чистить лошадей.
   Джап ухмыльнулся. Страйк повернулся к нему:
   — А ты, сержант, видишь это дерево? — Он указал на одно из самых высоких. — Залезай на него. Там будет твой пост… Шевелитесь]
   С каменными лицами, орк и дворф заковыляли прочь.
   — Перемирие не продлится слишком долго, — сказал Элфрей.
   Коилла кивнула:
   — Прямо как в старые добрые времена.
   — Мне кажется, им нравится быть на ножах, — рассудил Страйк. — Это помогает им выпускать пар. А сейчас как раз затишье, вот они и бесятся.
   — Среди рядовых тоже неспокойно, — сообщил Элфрей. — Правда, ничего серьезного. Так, ссоры, небольшие стычки, все по мелочи.
   — Ради богов, мы здесь всего тридцать шесть часов!
   — Хорошо еще, что надо было помогать в работе над оборонительными сооружениями. Иначе бы все давно вышли из себя. Но теперь, когда с этим покончено…
   — Я не стану терпеть недисциплинированность только потому, что им скучно.
   — Они не скучают, Страйк, — поправила Коилла, — они разочарованы. Недовольны неопределенностью в наших дальнейших планах. А ты разве доволен?
   Страйк вздохнул.
   — Я понятия не имею, что делать дальше, — признался он. — Где искать следующую звезду, я не знаю.