Нивен Ларри. Хватательная рука

   – Подтверждено, – послышалось из корабельных динамиков. Голос, произнесший это, говорил с явным левантийским акцентом. – Мы приветствуем мисс Гленду Руфь Фаулер Блейн. Пожалуйста, приготовьтесь записать зашифрованное сообщение от лейтенанта Кевина Христиана Блейна.
   – О! – сказал Фредди. – Приготовиться. Готово. Получено. Благодарю вас, «Новый Багдадский Лев».
   – Пожалуйста. Нас проинструктировали предложить вам топливо.
   – Топливо? Разве мы нуждаемся в большем запасе топлива?
   Невозмутимый голос левантийца ответил:
   – Эфенди, его превосходительство приказал нам предложить вам топливо. Что мы и делаем. Чтобы переправить его вам, не понадобится много времени. Мы можем начинать?
   Фредди посмотрел на Гленду Руфь.
   – И что теперь? Она пожала плечами.
   – Они намного крупнее нас, и если бы они хотели причинить нам вред, то сделали бы это. Почему бы нам не дать им дозаправить твои баки?
   – Они и так более чем дозаправлены, – недоуменно произнес Фредди. – Ладно. «Новый Багдадский Лев», мы с благодарностью принимаем ваше предложение. – Он нажал кнопку интеркома. – Терри, это торговое судно собирается подкачать нам немного водорода. Предоставь им свободу действий, хорошо? Ты поведешь корабль.
   – Да, да, я сменяю вас, – сказал инженер. Фредди покачал головой.
   – Не понимаю, зачем нам вся эта помощь?
   – Может быть, нам объяснят, – ответила Гленда Руфь.
   Послание было зашифровано посредством ее открытого шифровального кода. Она установила Клементину в режим расшифровки.
   КЕВИН КРИСТИАН БЛЕЙН ПЕРЕДАЕТ ГЛЕНДЕ РУФЬ ФАУЛЕР БЛЕЙН. ОСТАЛЬНОЕ ТРЕБУЕТ ДОПОЛНИТЕЛЬНОЙ РАСШИФРОВКИ, – сообщил ей компьютер.
   – Так. Используй специальный код Кевина.
   «ВИЛЛКО», – ввела она в компьютер, нацепила наушники и стала ожидать. Ни для кого не секрет, что открытая частная шифровальная система защищена против всего на свете. «Наверное, у нас просто паранойя», – подумала Гленда Руфь.
   – Сестренка, у нас проблема, – услышала она Кевина Блейна. – Мошкиты вырвались на свободу именно тогда, когда ты получила это сообщение.
   Фредди напряженно наблюдал за девушкой.
   – Руфь, что-то не так? – тревожно спросил он.
   – Во всяком случае, никто не умер. Тесс.
   Дома от скуки и постоянных межличностных игр, которые длились многими неделями, она совершенно забыла о том, что мошкиты пугали ее. И вот теперь…
   Тем временем голос брата продолжал:
   – Мы подвели три корабля к зарождающейся прыжковой точке Олдерсона. Это точка I, MGC-R-31. Там сейчас два корабля ИВКФ и «Синдбад» Бери. Сейчас я на борту «Синдбада», как офицер связи. Кстати, там я – старший офицер ИВКФ. И, естественно, Реннер этим недоволен. Правда, он сдерживается, но от него исходят злобные флюиды. И если он захочет, то обязательно продемонстрирует, что он – выше меня по званию. Возможно, так оно и будет. Второй офицер ИВКФ, который вылетел туда с «Синдбадом», капитан-лейтенант военной разведки, решил, что «Синдбаду» нужно возвращаться на Новую Шотландию. Я совершенно не понимаю, что нам предпринять. Мошкиты готовились к этому четверть века, а мы только что осознали, что у нас проблема. И я не думаю, что три корабля станут для них неожиданностью. Расклад таков, что мы сейчас совершаем действия с опозданием от десяти до двадцати лет, а это очень серьезно. К тому же, происходят очень странные вещи. И очень скоро начнется нечто невообразимое, если этого уже не случилось.
   – Сестренка, – продолжал Блейн-младший, – мне бы очень хотелось получить самые последние разработки Института. Мистер Бери тоже просит об этом. Если бы ты могла передать их нам, то это, возможно, изменило бы ситуацию. Сообщаю тебе наши предположительно наиболее точные координаты точки I. Мы думали тебя дождаться, но нам неизвестно, сколько мы еще продержимся до того, как что-то случится. Бери договорился с одним кораблем, чтобы они передали тебе наше послание и дозаправили вас. Так что дайте им вас дозаправить, если они уже не сделали этого. И попытайся добраться до точки I, прежде чем туда Доберутся мошкиты.
   – «Синдбад» переполнен людьми, – быстро говорил Кевин Христиан. – Бери категорически запретил Набилу и еще трем женщинам, включая Синтию, вступать в какие-либо контакты друг с другом. Еще на «Синдбаде» я, доктор Бекман и Джойс Мей-Линг Трухильо, журналистка. Она довольно интересная. Она умна и постоянно хочет доказать это, хотя ей, женщине, этого вовсе и не нужно. Сразу после того, как Трухильо пригласили на борт, коммандер Коэн решила, что ей надо остаться на Новой Шотландии, и это освободило Реннера от каких-либо обязательств по отношению к Коэн. В общем, здесь происходят занятные вещи. Ты можешь, добравшись до нас, обнаружить, что вовсе ничего не случилось. Несколько кораблей из Блокадного Флота, вероятно, уже находятся в пути, но пока они доберутся до нас, пройдет несколько месяцев. Если все будет длиться так долго, то может быть, никаких проблем так и не возникнет, или, возможно, план Мамы Безумного Эдди сработает безупречно, и тогда мы сможем решить, как этим воспользоваться.
   Он замолчал ненадолго, затем тихо сказал:
   – Или, возможно, все кончится до того, как ты доберешься сюда. Если они выслали огромную флотилию с Воинами…
    «Если они это сделали, ты будешь разговаривать с дежурным Мастером. Если мы применим симбионт, то, может быть, она выслушает нас. Если ты доживешь до этой беседы,– подумала Гленда Руфь. – Если».
   И она вновь услышала голос брата:
   – В любом случае вам стоит взглянуть на все это. Если вы доберетесь достаточно быстро, то это может помочь, но, прошу тебя, поступай, как считаешь нужным.
   – Хрис, дорогой…
   Она снова набрала текст и опять услышала послание.
   – Фредди?
   – Что, дорогая?
   Пропустив эти слова, она проговорила:
   – Фредди, мы принимаем топливо, чтобы отправиться прямо… – она указала на координаты, полученные вместе с посланием от Кевина Блейна, которые высвечивались на навигационном мониторе. – Чтобы отправиться прямо сюда.И мы не будем сначала заходить на Новую Шотландию.
   Фредди внимательно смотрел на экран.
   – Да это же поганая система красного карлика! – воскликнул он. – Там же ни черта нет!
   – А теперь будет.
   – Гленда Руфь, ты хоть знаешь, что делаешь?
   – Полагаю, да. И это очень серьезное дело.
   – Хорошо, – произнес он, поворачиваясь к компьютеру. – Мда-а, это очень серьезно. И я не преувеличиваю. Вот так. Теперь от нас зависит… – он на секунду задумался и продолжил: – судьба Империи и судьба мошкитов. Я даже не стану донимать вопросами Дженнифер, хотя она занималась этим всю жизнь, но ты…
   Он закончил вводить в компьютер данные изменения курса. Послышался предупредительный сигнал, затем они ощутили, как корабль быстро набирает скорость. Теперь «Геката» направлялась к точке MGC-R-31. Фредди поудобнее устроился в кресле и расслабился. Он слишком устал. И не смотрел на Гленду Руфь.
    Нельзя терять ни секунды. И даже думать о том, что всему придет конец. Просто доверься мне и двигайся вперед.
   И тут Гленда Руфь осознала, что он сломлен. Точнее, еще не сломлен, но это обязательно с ним произойдет. Спустя годы он, конечно, излечится; но даже один только вид женщин, принадлежащих к его социальному классу, будет отмечен периодом жесточайшей фрустрации, в то время, как всю свою жизнь он тянулся к единственной женщине, с явными стремлениями к покровительству. И этой женщиной была она – Гленда Руфь…
   Она заключила пари сама с собой, что все происходящее очень серьезно, и сказала:
   – Если твое предложение остается в силе, то я, пожалуй, пойду к тебе в каюту.
   Он резко вскинул голову и посмотрел куда-то вверх, словно выискивая среди вероятных ответов один-единственный – правильный, и в то же время изо всех сил старался скрыть свое удивление. На ее лице застыло выражение торжественности и легкого смущения. Фредди кивнул и с улыбкой взял ее за руку. Он молчал, поскольку боялся заговорить.
   Хрис Блейн кого-то сильно напоминал Кевину. Разумеется – отца, капитана Родерика Блейна, но и еще кого-то… И когда Хрис остановился у окна, Реннер наконец вспомнил. Он словно наяву увидел гардемарина Хорста Стейли, смотрящего на Глаз Мурчисона, сверкающий напротив Угольного Мешка, точно один-единственный глаз из раскаленного докрасна угля на лице монаха, скрывающего голову под капюшоном. Кевин тотчас же сообразил, что видел Хорста таким, каким тот был совсем незадолго до того, как «Макартур» отправился к Глазу Мурчисона.
   Сейчас Хрис стоял у окна, закрывая собою Человека в капюшоне, затем он медленно двинулся по корме на завтрак, а Кевин по-прежнему стоял и размышлял о станции.
   Затем вновь он задумался о молодом человеке? Почему он так похож на Хорста? На Хорста Стейли, который узнал слишком много о Мошке-1 и трагически погиб в возрасте двадцати восьми лет. Ведь Хрис никогда не встречался с Хорстом. Безусловно, между ними не было родственных связей. Хрис Блейн очень походил на отца, то же квадратное лицо, пышные светлые волосы, маленький, чисто ирландский нос… который у Родерика был сломан; в то время как Хорст Стейли был очень красив, точно сошел с обложки журнала, со своим правильной лепки треугольным лицом, огромным ростом, могучими мускулами и широкими, покатыми плечами…
   – А!..
   – Что с тобой? – вскинул на него глаза Гораций Бери. Хрис Блейн как раз приблизился к ним на такое расстоянии, что Реннер смог бы услышать его голос.
   – Так, просто размышляю, – ответил он Бери. Когда они подходили к мостику, Реннер услышал голос Трухильо, веселый, бодрый, мелодичный и не очень громкий; в то время как мощный голос Блейна перекрывал собою гул корабельных систем.
   – Если не хотите влипнуть в крупный скандал, не вздумайте посвящать ваше высокое начальство разглагольствованиями о «мнимых» кораблях, – говорил Блейн девушке. – Они выглядят настолько безвредно, что вас просто высмеют!
   – А я и не буду. Какая мне польза от такого материала? А настоящий скандал я устрою потом, – отвечала Трухильо с усмешкой.
   Оба закончили завтракать. Джойс Трухильо уселась в уединенном кресле напротив нескольких экранов. С ее места не было видно панели управления. Блейн опустился в кресло второго пилота. Реннер подождал несколько минут, затем спросил:
   – Ну, как наши дела, Хрис?
   – Семьдесят часов полета, причем с постоянно увеличивающейся скоростью, – ответил молодой человек. – Теперь я, пожалуй, сбавлю тягу. Потом мы можем сбросить дополнительный бак, и лететь по инерции до тех пор, пока не доберемся до прыжковой точки, ведущей к красному карлику. Это займет двести семьдесят часов, если прыжковая точка не сдвинулась. Если же это произошло, то считайте, что все полетит в тартарары.
   – Полагаю, нам следует сохранить бак и заново заправить его. Лучше подстраховаться.
   Блейн кивнул.
   В течение следующих пяти минут тяга снизилась до обычной гравитации в 0,5 g ,достаточной для того, чтобы жидкость не плавала в воздухе шариками. Реннер переждал немного, затем спросил:
   – Не возражаете, лейтенант? – и двинулся по корме за кофе.
   Он не удивился, обнаружив, что прямо за ним летит Бери. И снова спросил:
   – Вам турецкий?
   – Будь так добр. Кстати, ты оставил… оставил Блейна управлять моим кораблем. Считаешь это правильным?
   – Мы находимся почти за пределами орбиты Дагды в системе Каледа, причем – в состоянии свободного падения. Что может случиться? Внешние? Или в двигателе вспыхнет гелий? Вы же знаете, он обучался водить корабли в ИВКФ.
   – Знаю.
   – Я тоже.
   – Я чувствую, что тебе надо мне что-то сообщить. И тебе не хочется, чтобы он об этом знал, так? Или эта женщина Трухильо?
   – О… что-то меня гложет, не дает покоя. Да ладно, пустяки, Тем более, что я догадался – что. Вы не можете помнить гардемарина Хорста Стейли. Так вот, это был один из лучших офицеров в ИВКФ, этакий импозантный красавец, прямо, как с плаката. И если он что-то делал, то – идеально. Блейн ведет себя точно так же, но если у Стейли все получалось, как само собой разумеющееся, то Блейн делает это сознательно, словно по какому-то сигналу.
   – В конце концов, он воспитывался мошкитами. А что ты думаешь о Трухильо?
   Реннер улыбнулся.
   – Ее я давно раскусил. Только секс и любимое дело, но, как говорится всему свое время. Она может заниматься этим попеременно. И всегда бывает на высоте. Я имею в виду – ив сексе и в деле. Так каковы правила этого полета, Гораций? Заниматься сексом или нет?
   – Думаю, я на все закрываю глаза. Бедняга старина торговец Бери ничего не замечает. Но разве она здесь не ради дела?
   – Разумеется, ради дела. У нее далеко идущие планы, Гораций. И довольно перспективные, однако.Мне и в самом деле это нравится. Нравится флиртовать. – Реннер заметил, что магнат даже не улыбнулся и продолжал: – Дайте ей передохнуть, Гораций. Ее папа рассказывал ей о торговцах, о принцах-купцах, но ведь она так ничего и не знает. Она узнает о торговцах от вас.
   – «Ваша репутация опережает вас», – процитировал Бери слова Трухильо на Комиссии.
   – Сомневаюсь, что она имела в виду что-то неприглядное, – сказал Реннер и вздохнул. – Она собралась в развлекательное путешествие. А тогда… просто впервые в жизни ей выпала возможность вас задеть, а вы… вы ненавидитеБлейна, и если мы окажемся на месте как и намечали, то мы будем там именно тогда, когда на нас вылетит целая армада мошкитов.
   Наступила тишина, за время которой Реннер успел сварить две турки кофе. Бери взял свою чашку и спросил:
   – Как ты можешь говорить, что я ненавижуКевина Христиана Блейна? Он же твой крестный сын. И мой гость.
   – Гораций, вы никогда не бываете открыто грубы, а я вас достаточно хорошо знаю. И, послушайте, если мне придется… Игорь! Сегодня ночью мы создадим нечто совершенно другое, совершенно.
   – Да, доктор Франкенштейн! Да, да!
   – Сегодня ночью мы создадим неправоверного, которого меньше всего хотели бы видеть на борту крохотного корабля торговца Горация Бери. Мы зададим ему следующие характеристики… пуф-пуф-пуф!.. Англо-саксонец. Христианин. Человек из Имперского космофлота. Родственник того самого Родерика Блейна,который некогда взял Бери под арест на борту военного судна ИВКФ. И наконец… пуф-пуф-пуф!.. Он будет воспитан Посредниками мошкитов!
   Когда Гораций заговорил, у него даже исчез акцент:
   – Ив довершение всего, он – манипулируемый сукин сын.
   – Я бы сказал, что его натаскали мошкиты.
   – Совершенно верно, Кевин, но он пытался манипулировать мной.Неужели он держит меня за дурака?
   – Гммм.
   – И это не Джойс Трухильо раскрыла истинный смысл «мнимых» кораблей!
   – Мне придется приспустить флаг. Гораций, он ухаживает за ней.
   – Что?!
   – Раньше я тоже этого не понимал. Она – деловая женщина, которая на шесть лет его старше! И все равно, так оно и есть. Он за ней ухаживает, поверьте. И он обязательно позволит ей наблюдать, как он манипулирует вами для ее пользы. Интересно, купится ли она на подобные штучки?
   Реннер еще даже не решил, нравитсяли он ей. В сущности, его никогда особо не волновали подобные проблемы. Возможно, где-то подсознательно он давным-давно считал Джойс Мей-Линг Трухильо своей, за неимением других кандидатур. Блейн для нее слишком молод. Бекман и Бери – наоборот – слишком стары. А Кевин Реннер был капитаном «Синдбада».
   Проблема заключалась в том, что ей нужно? Ведь она не нуждалась в деньгах или в проникновении в высшие слои общества, а Реннер мог предоставить ей и то и другое. А вот что касалось секретов… она любила секреты, хотя секреты Кевина Реннера не принадлежали ему, чтобы он мог разбалтывать их направо и налево.
   Блейн был слишком молод, и, к тому же, он являл собою классический образец человека из космофлота… однако Кевин Христиан Блейн воспитывался Посредниками мошкитов. Так что нельзя это сбрасывать со счетов. И Реннер начал наблюдать за ним.
   Когда «Синдбад» пребывал в свободном падении, очень трудно было обрести равновесие. Хрис Блейн привык к более крупным кораблям космофлота. Поэтому первые пару суток он вел себя очень неуклюже. Как и Джойс, которая провела в космосе очень мало времени. Но спустя некоторое время они стали более или менее ориентироваться. Причем – одновременно. И постоянно старались держаться рядом.
   Реннер решил сосредоточиться на том, насколько часто эта парочка находится в одном и том же месте. Они могли преодолеть любой из узких проходов на корабле, так, чтобы не прижаться друг к другу. Джойс по-прежнему чувствовала себя не вполне привычно, но Хрис всегда галантно пропускал ее вперед, находясь достаточно близко к ней, чтобы ощутить исходящие от женщины манящие флюиды, но ни разу так и не прикоснулся к ней. Как в танце.
   На следующее утро, перед тем, как «Синдбад» начал сбавлять скорость, Джойс Трухильо и Хрис Блейн выглядели совсем по-другому. Похоже, оба были чем-то смущены, и теперь со стороны вовсе не казалось, что они избегают телесного контакта.
   Два столетия назад Джаспер Мурчисон составил каталог большинства звезд с видимой стороны Угольного Мешка. Он вполне произвольно пронумеровал их для своего «Главного каталога Мурчисона», MGC, который он на досуге постоянно дополнял различными подробностями.
   Половина этих звезд были красными карликами, такими как оранжево-белое пятнышко под названием MGC-R-31. Гораздо больше подробностей Мурчисон собрал о самых раскаленных желтых карликах, о тех, что вполне могли обладать обитаемыми планетами, как оно главным образом и было. На расстоянии в половину светлого года от MGC-R-31 находился коричневый карлик; но даже Мурчисон почти ничего о нем не знал.
   Кевин Реннер точно определил момент, когда он внедрился в систему. Он понял это из-за какой-то невидимой массы, находящейся совсем поблизости, которая отодвинула его прыжковую точку на несколько миллионов миль.
   Ее месторасположение должно быть определено, причем, как можно быстрее. Ведь она могла сдвинуть и точку I. Бекман с Реннером немедленно приступили к работе.
   Хорошо, что они достигли системы MGC-R-31. Хорошо, поскольку им было чем заняться, а это – прекрасный предлог запереть от всех дверь.
   Целая неделя прошла в почти безуспешных стараниях Бери соблюдать хорошие манеры в отношении Блейна. Целую неделю Блейн и Трухильо соблюдали слишком официальный телесный контакт друг с другом. И в купе с поведением Бери это действовало всем на нервы… или, возможно, только на нервы Кевина Реннера. И вот наконец наступил момент, когда Реннер потребовался Бекману, что дало ему предлог для работы. На «Синдбаде» у Реннера была просторная каюта, разделенная на две части, одна из которой превратилась в лабораторию астрофизика.
   Там было тесно одному Бекману, а Бекману и Реннеру – еще теснее, но зато теперь каюта Реннера стала недоступной для посетителей. Они предпочли использовать ее так, чтобы каждый из них мог быстро войти в маленький отсек капитанского мостика и так же быстро выйти оттуда. Остальные при этом не могли даже пытаться им помешать.
   Итак, они занялись поисками коричневого карлика. Сперва они тщательно наблюдали за красным карликом и вскоре определили орбиту его вращения. Затем Бекман подсчитал ряд расстояний и масс, которые могли бы объяснить им причину перемещения прыжковой точки Олдерсона. Они постоянно сверяли местонахождение точек, потом опять вели наблюдение, снова подсчитывали массы и расстояния…
   Откуда-то появлялся обед. Реннер смог бы игнорировать пищу, а Бекман даже не смотрел на еду. Лучше поесть, думал Реннер, и надо заставить поесть и астрофизика.
   И вот принесли завтрак… но к тому времени они покончили с работой. Реннер вздохнул с облегчением. Он открыл дверь в салон и объявил:
   – Все. Мы пришли первыми.
   – Аллах милосерден, – произнес Бери.
   – А вы уверены? – осведомилась Джойс Трухильо.
   – Хороший вопрос, – заметил Хрис Блейн. – Вы не можете знать, куда отошла прыжковая точка Олдерсона.
   – Зато мне известно, что в этом секторе нет новой прыжковой точки Олдерсона, – решительно проговорил Бекман. – Что же касается того, где будетзарождающаяся прыжковая точка, то мне пришлось сделать коррективы в своем предположении – из-за спутника. Ненамного. Коричневые карлики не способны создать мощную светимость. Где-то здесь, примерно в миллионе километров отсюда по-прежнему находится дуга. Я сдвинул точку на пару световых минут. Так что она не там, где предполагалось.
   Бекман установил курсор на дугу и потащил ее через экран, разворачивая ее все дальше и дальше от оранжево-белого сияния MGC-R-31 – по направлению к Угольному Мешку и к смещенному от центра красному «глазку» в Ад: к Глазу Мурчисона.
   Реннер дотронулся до кнопки на приборной доске.
   – «Агамемнон», говорит «Синдбад». Мы добились полного успеха. А вы? Конец связи.
   «Агамемнон» выскочил из мрака за несколько минут до «Синдбада», и теперь корабли разделяло расстояние не больше чем от Земли до Луны, то есть несколько десятков тысяч миль, в то время, как «Антропос» двигался вперед к гипотетической точке I. «Агамемнон» ответил незамедлительно:
   – «Синдбад», говорит «Агамемнон». Ваше послание подтверждаю. Повторяю: подтверждаю. В этой системе не видно даже признаков какого-либо корабля. Мы определенно пришли первыми. Лейтенант Блейн на месте?
   – Здесь.
   – Пожалуйста, пусть готовится принять обязанности капитана корабля.
   – Хорошо.
   – Вот так-так, – проговорила Джойс Трухильо. Сейчас, когда Блейн стал полным офицером, она в свою очередь полностью превратилась в деловую женщину.
   – Это временно, – сказал Бери. – А они придут. Зато… теперь я уверен, что Аллах дает нам эту возможность. Мы могли лишиться ее, но она у нас есть.
   – Господь милосерден, – сказала Джойс. – Бог не хочет совершить все, чтобы не лишать нас свободной воли и частицы славы, выпадающей на нашу долю.
   – Это из Библии? – поинтересовался Реннер.
   – Никколо Макиавелли, – ответила она и рассмеялась.
   – Ух! Джойс, вы снова меня «сделали»! Внезапно раздался тихий голос Бекмана.
   – Гораций? Я заношу эту звезду в каталог под названием Инфразвезда Бери. Ваш корабль, ваша команда, ваше открытие.
   Бери отреагировал на это заявление спустя несколько секунд. Он вымученно улыбнулся и почти шепотом произнес:
   – Спасибо, Джекоб.
   – Вызываем капитана, – прогрохотало коммуникативное устройство.
   – Блейна?
   – Да, сэр.
   – Слушаю вас.
   – Кое-кто из моих офицеров считает, что это бессмысленное предприятие.
   – Ничего лучшего я предложить вам не могу, коммандер, – отозвался Гораций Бери. – Однако, я не думаю, что мы охотимся за химерами.
   – По правде говоря – я тоже. Но нас интересует, что делать дальше. Признаюсь, я впервые сталкиваюсь с подобной ситуацией, и не знаю, как поступают в таких случаях, – сказал Баласинхэм.
   – Я не вижу здесь никаких сложностей, – сказал Бекман. – Реннеру известен наш курс на снижение вдоль арки, и примерно в течение следующих…
   – Пятнадцати суток.
   – Пятнадцати суток, правильно. На вашем корабле есть все наши данные.
   В разговор вступил Хрис Блейн:
   – Сэр, мы послали данные на «Антропос», поэтому он прибудет на станцию раньше нас. Точка I будет именно в этом секторе. Я предлагаю, чтобы «Агамемнон» оставался сзади, то есть, между нами и обратным маршрутом на Новую Каледонию. Вероятно, они могут попытаться выйти на перехват. Что касается нас, мы будем совершать постоянные пролеты до тех пор, пока не появится точка I.
   – Хорошо, – сказал Баласинхэм. – Во всяком случае, пока. Вице-король посылает к нам еще корабли. – Он немного помолчал, затем прибавил: – А что если флот мошкитов прорвется сквозь линию обстрела?
   – В таком случае, мы сделаем все, что от нас зависит, – произнес Бери.
   – И возможно, лошадь запоет, – пробормотал Реннер. Бери пожал плечами. Он выглядел на удивление хладнокровно.
   – У мошкитов нет контроля над протозвездой. Все случится так, как пожелает Аллах, а Аллах милосерден.
   Когда Бекман отключал интерком, что случалось нередко, единственным способом разузнать, чем он занимается – было постучать ему в дверь, при этом рискуя выслушать весьма неприятные комментарии насчет того, что ему помешали работать.
   Этим утром дверь в его отсек была открыта. Уже более тридцати часов Бекман постоянно находился в лаборатории или в смежном отсеке. Кевин Реннер и Хрис Блейн попеременно дежурили возле двери астрофизика, и теперь настала очередь Блейна. Он просидел час, и ничего не произошло. Вдруг он услышал громкий возглас:
   – Боже всемогущий!
   Хрис подошел к двери отсека и заглянул внутрь, увидев Бекмана, склонившегося над приборной панелью. На его лице блуждала широкая ухмылка.
   – В чем дело? – с тревогой осведомился Хрис.
   – Это случилось.
   Хрис даже не спросил, что.
   – На каком расстоянии отсюда?
   – Я только что зарегистрировал радиоактивный поток. Пока он не стабилен, но, я уверен, что стабилизируется. Это потрясающе! Господи! Блейн, это самая лучшая запись феномена новой прыжковой точки Олдерсона, которую кто-либо делал! Теперь нам удастся установить визуальное опознание!
   –  На каком расстоянии отсюда она находится, доктор Бекман?