Джон Норман
Король
Эта книга посвящена всем тем,
кто одобряет, приветствует
и радуется свободе и славе
человеческого воображения.
Джон Норман
Пролог
В той земле были волки.
(из летописи)
Вместе с нами посмеется сталь.
(присловье отунгов)
Посмотрим, есть ли здесь мужчины.
(из вызова дризриаков)
Лавры не сорваны,
Мы забыли о празднествах,
Лавры не сорваны.
Статуи разбиты,
Руки богов втоптаны в грязь,
Святыни осквернены,
Храмы превратились в руины.
Лавры не сорваны,
Они засохли на ветках,
Дерево умерло:
Стоит зима,
Становится все холоднее,
Над Империей сгущается ночь.
(Аларион)
Я слышал боевые барабаны,
Я видел всадников на холмах,
Дыхание их коней подобно пламени,
Их копыта грохочут, как гром,
На их шкурах сияет солнце.
Явились повелители:
Я выйду из лесов,
Я вновь буду жить,
Я найду себе жену,
Это новое утро.
(неизвестный автор, позднее Алариона)
Примечание редактора
В обычае у летописца или летописцев, по мнению некоторых, было включение в вводные статьи телнарианских рукописей известных наблюдений или размышлений. Однако здесь мы позволили себе отступить от обычая. Мы привели только три цитаты и два кратких стихотворения. Нам они непонятны, во всяком случае, неясно, почему именно они помещены здесь. Вероятно, они были включены в рукопись по случайности или по ошибке. Так иногда случается с большими трудами. Разумеется, все они, особенно стихи, имеют мало общего с содержанием повествования. Тем не менее мы привели их, поскольку так было сделано в рукописи.
Глава 1
— Посмотрим, есть ли здесь мужчины, — провозгласил Аброгастес. Он передал пустой рог для питья оруженосцу и вытер губы тыльной стороной правой ладони.
Вассалы и приближенные застучали по длинным столам, расставленным вдоль зала.
Бывшие гражданки Империи поспешно принесли сосуды для питья. Оруженосец передал Аброгастесу вновь наполненный рог.
Сидящий на скамье между высоких деревянных резных колонн, Аброгастес взглянул вниз с помоста, на зал и столы. Он сжимал в руке рог сорита — расписанный, покрытый золотой филигранью, в котором пенился брор с пряностями и медом, сваренный из золотистого ли.
Завершалась пора бурь и каменных дождей на планете алеманнов и их желтом солнце. Тяжелые боевые корабли еще спали в стальных ангарах.
В пору бурь планета алеманнов оказывалась закрытой для ежегодного потока камней, устремляющихся с небес — некоторые из них почти приближались к планете, были видны в ночи, но не достигали поверхности.
К весне небеса прояснялись.
И тогда вновь пробуждались боевые корабли.
Аброгастес пребывал в дурном расположении духа.
Он мрачно уставился на свой рог, брор стекал по его бороде.
Позади него стоял оруженосец с мечом. На скамье справа лежал револьвер из Империи — простое, но драгоценное оружие. В Империи только человек из класса сенаторов мог обладать таким оружием, да и то с ограниченным числом зарядов. Дело в то, что за миллиарды лет ресурсы, которые некогда казались неисчерпаемыми, истощились, и их было невозможно восстановить.
Во множестве случаев даже имперские войска приходилось снабжать простыми видами оружия. Силы имперских войск и окружающих алеманнов врагов оказались равны, и часто такими врагами бывали прежние федераты, живущие в пределах Империи. Преимущество имперских войск на многих планетах зависело уже не от военной техники, дисциплины или тактики. Несколько' акров земли или женщину порой можно было обменять на одну старинную пулю. Однако мощь Империи еще не вызывала сомнений; Империя могла управлять своими ресурсами и препятствовать вторжению в свои основные центры. Она еще могла уничтожать целые планеты. Но таких планет было множество, и уничтожение одной из них делало невозможным уничтожение других — на это не хватило бы энергии. Как говорится, эта пуля была бы потрачена.
По залу разносился еле слышный звон колокольчиков на ножных браслетах, когда бывшие гражданки Империи, разнося большие деревянные блюда, торопливо пробегали босиком по грязному, устланному тростником полу, прислуживая гостям, приближенным, свите, воинам, знатным людям, посланникам, купцам, учителям, сыновьям вождей, заложникам, сидящим под высоким потолком в зале Аброгастеса, повелителя дризриаков, самого многочисленного и свирепого из одиннадцати племен народа алеманнов. Обычно в Империи этот народ называли аатами.
Аброгастес передал пустой рог оруженосцу, и тот отложил его в сторону.
Такой рог следовало осушить прежде, чем класть его куда-либо. Из рогов обычно пили у алеманнов, вандалов и других подобных народов.
Бывшие гражданки Империи суетились вокруг. Надсмотрщики в цветных одеждах, ярких плащах и ливреях различного покроя не потерпели бы промахов или промедлений со стороны прислуживающих красавиц.
Аброгастес казался раздраженным. Он часто бывал таким, когда меч, его печать для свершения дел, не оказывался в его руках, когда он не вылетал на бой, когда его не ждали приключения. Однако Аброгастес не был заурядным искателем приключений, азартным драчуном, простым разбойником или пиратом, вроде тех, что рыскали повсюду, высматривая поживу, прокрадывались в предместья городов, а потом разбегались по улицам, устраивая сечу из пламени и стали, и ускользали так же быстро, как и приходили, прежде чем по сигналу бедствия прибывали грозные крейсера Империи.
Он знал, что на некоторых планетах пренебрегают подобными вторжениями и не принимают никаких мер, в то время как на других, не в пример более богатых, выставляют мощную охрану — такую, которая запросто могла бы уничтожить целый флот варваров.
Неужели это была невысказанная сделка, удивлялся он, род соглашения, по которому он мог грабить некоторые из планет, удовлетворяясь тем, что ему предлагали?
Значит, об остальном ему придется забыть? Неужели они думали избавиться от него, бросив кость? Неужели рассчитывали, что обгладывая ее, он забудет о жареном мясе, аромат которого доносит до него даже самый легкий ветер?
Значит, они считали его псом, которого можно так легко задобрить?
Аброгастес знал, что граждане Империи считают его и всех его сородичей псами.
Но они еще не знают псов народа алеманнов, размышлял он про себя, один из которых лежит справа на помосте, настороженный, со взъерошенной шерстью, и оглядывает столы из-под полуприкрытых век.
Псы алеманнов и многих других народов были огромными, проворными, беспощадными и свирепыми хищниками.
Аброгастес усмехнулся, подумав, что у псов есть клыки и сила воли.
С некоторыми планетами, которые официально еще входили в состав Империи и были населены в большинстве случаев федератами, Аброгастес заключил соглашения. На этих планетах жители еще продолжали совершать публичные жертвоприношения на алтарь гения Империи, в то время как ресурсы планеты и дань надежно защищали их от вторжений. В сущности, они стали молчаливыми союзниками алеманнов. Они способствовали увеличению могущества алеманнов и прочих народов, которые пошли на подобные шаги по экономическим или политическим причинам. Символы и знамена Империи еще украшали на таких планетах общественные здания, театры и тому подобное, в то время как по справедливости шкуры на шестах в поле или на больших фургонах были бы более подходящими в этом случае.
На собрании в зале присутствовали жители подобных союзнических планет.
Здесь же были представители каждого из одиннадцати племен народа алеманнов.
Здесь были и порученцы других племен и народов — официальные союзники или федераты Империи, признанные или не признанные; здесь же присутствовали посланцы с внешних планет, различных народов, которые жаждали земли, еды, золота и власти.
Оруженосец Аброгастеса с его мечом в кожаных ножнах оглядывал собравшихся, подобно настороженному псу. На таких сборищах он не пил. Он, оруженосец, должен был всегда оставаться начеку, постоянно проявлять бдительность.
Аброгастес не был ни обычным разбойником, ни пиратом.
Он был дальновиден и мудр. Его звали Фар-Граспером, «хапугой», и полностью это звучало так: Аброгастес, повелитель дризриаков, Аброгастес Фар-Граспер.
Будь он обычным пиратом, он не стал бы, вероятно, созывать такое собрание.
Здесь присутствовали представители множества племен и народов.
Слева от его скамьи, с помоста, доносился едва слышный звон цепей. К меховому сапогу Аброгастеса иногда прижималось что-то мягкое. Один раз он раздраженно отшвырнул это нечто ногой. Вновь раздался звон цепи и тихий возглас отчаяния, боязни и умоляющего возражения.
— Не желает ли господин перекусить? — спросил оруженосец.
— Да, не откажусь, — пробурчал Аброгастес Фар-Граспер.
Оруженосец поднял руку в повелительном жесте.
Вассалы и приближенные застучали по длинным столам, расставленным вдоль зала.
Бывшие гражданки Империи поспешно принесли сосуды для питья. Оруженосец передал Аброгастесу вновь наполненный рог.
Сидящий на скамье между высоких деревянных резных колонн, Аброгастес взглянул вниз с помоста, на зал и столы. Он сжимал в руке рог сорита — расписанный, покрытый золотой филигранью, в котором пенился брор с пряностями и медом, сваренный из золотистого ли.
Завершалась пора бурь и каменных дождей на планете алеманнов и их желтом солнце. Тяжелые боевые корабли еще спали в стальных ангарах.
В пору бурь планета алеманнов оказывалась закрытой для ежегодного потока камней, устремляющихся с небес — некоторые из них почти приближались к планете, были видны в ночи, но не достигали поверхности.
К весне небеса прояснялись.
И тогда вновь пробуждались боевые корабли.
Аброгастес пребывал в дурном расположении духа.
Он мрачно уставился на свой рог, брор стекал по его бороде.
Позади него стоял оруженосец с мечом. На скамье справа лежал револьвер из Империи — простое, но драгоценное оружие. В Империи только человек из класса сенаторов мог обладать таким оружием, да и то с ограниченным числом зарядов. Дело в то, что за миллиарды лет ресурсы, которые некогда казались неисчерпаемыми, истощились, и их было невозможно восстановить.
Во множестве случаев даже имперские войска приходилось снабжать простыми видами оружия. Силы имперских войск и окружающих алеманнов врагов оказались равны, и часто такими врагами бывали прежние федераты, живущие в пределах Империи. Преимущество имперских войск на многих планетах зависело уже не от военной техники, дисциплины или тактики. Несколько' акров земли или женщину порой можно было обменять на одну старинную пулю. Однако мощь Империи еще не вызывала сомнений; Империя могла управлять своими ресурсами и препятствовать вторжению в свои основные центры. Она еще могла уничтожать целые планеты. Но таких планет было множество, и уничтожение одной из них делало невозможным уничтожение других — на это не хватило бы энергии. Как говорится, эта пуля была бы потрачена.
По залу разносился еле слышный звон колокольчиков на ножных браслетах, когда бывшие гражданки Империи, разнося большие деревянные блюда, торопливо пробегали босиком по грязному, устланному тростником полу, прислуживая гостям, приближенным, свите, воинам, знатным людям, посланникам, купцам, учителям, сыновьям вождей, заложникам, сидящим под высоким потолком в зале Аброгастеса, повелителя дризриаков, самого многочисленного и свирепого из одиннадцати племен народа алеманнов. Обычно в Империи этот народ называли аатами.
Аброгастес передал пустой рог оруженосцу, и тот отложил его в сторону.
Такой рог следовало осушить прежде, чем класть его куда-либо. Из рогов обычно пили у алеманнов, вандалов и других подобных народов.
Бывшие гражданки Империи суетились вокруг. Надсмотрщики в цветных одеждах, ярких плащах и ливреях различного покроя не потерпели бы промахов или промедлений со стороны прислуживающих красавиц.
Аброгастес казался раздраженным. Он часто бывал таким, когда меч, его печать для свершения дел, не оказывался в его руках, когда он не вылетал на бой, когда его не ждали приключения. Однако Аброгастес не был заурядным искателем приключений, азартным драчуном, простым разбойником или пиратом, вроде тех, что рыскали повсюду, высматривая поживу, прокрадывались в предместья городов, а потом разбегались по улицам, устраивая сечу из пламени и стали, и ускользали так же быстро, как и приходили, прежде чем по сигналу бедствия прибывали грозные крейсера Империи.
Он знал, что на некоторых планетах пренебрегают подобными вторжениями и не принимают никаких мер, в то время как на других, не в пример более богатых, выставляют мощную охрану — такую, которая запросто могла бы уничтожить целый флот варваров.
Неужели это была невысказанная сделка, удивлялся он, род соглашения, по которому он мог грабить некоторые из планет, удовлетворяясь тем, что ему предлагали?
Значит, об остальном ему придется забыть? Неужели они думали избавиться от него, бросив кость? Неужели рассчитывали, что обгладывая ее, он забудет о жареном мясе, аромат которого доносит до него даже самый легкий ветер?
Значит, они считали его псом, которого можно так легко задобрить?
Аброгастес знал, что граждане Империи считают его и всех его сородичей псами.
Но они еще не знают псов народа алеманнов, размышлял он про себя, один из которых лежит справа на помосте, настороженный, со взъерошенной шерстью, и оглядывает столы из-под полуприкрытых век.
Псы алеманнов и многих других народов были огромными, проворными, беспощадными и свирепыми хищниками.
Аброгастес усмехнулся, подумав, что у псов есть клыки и сила воли.
С некоторыми планетами, которые официально еще входили в состав Империи и были населены в большинстве случаев федератами, Аброгастес заключил соглашения. На этих планетах жители еще продолжали совершать публичные жертвоприношения на алтарь гения Империи, в то время как ресурсы планеты и дань надежно защищали их от вторжений. В сущности, они стали молчаливыми союзниками алеманнов. Они способствовали увеличению могущества алеманнов и прочих народов, которые пошли на подобные шаги по экономическим или политическим причинам. Символы и знамена Империи еще украшали на таких планетах общественные здания, театры и тому подобное, в то время как по справедливости шкуры на шестах в поле или на больших фургонах были бы более подходящими в этом случае.
На собрании в зале присутствовали жители подобных союзнических планет.
Здесь же были представители каждого из одиннадцати племен народа алеманнов.
Здесь были и порученцы других племен и народов — официальные союзники или федераты Империи, признанные или не признанные; здесь же присутствовали посланцы с внешних планет, различных народов, которые жаждали земли, еды, золота и власти.
Оруженосец Аброгастеса с его мечом в кожаных ножнах оглядывал собравшихся, подобно настороженному псу. На таких сборищах он не пил. Он, оруженосец, должен был всегда оставаться начеку, постоянно проявлять бдительность.
Аброгастес не был ни обычным разбойником, ни пиратом.
Он был дальновиден и мудр. Его звали Фар-Граспером, «хапугой», и полностью это звучало так: Аброгастес, повелитель дризриаков, Аброгастес Фар-Граспер.
Будь он обычным пиратом, он не стал бы, вероятно, созывать такое собрание.
Здесь присутствовали представители множества племен и народов.
Слева от его скамьи, с помоста, доносился едва слышный звон цепей. К меховому сапогу Аброгастеса иногда прижималось что-то мягкое. Один раз он раздраженно отшвырнул это нечто ногой. Вновь раздался звон цепи и тихий возглас отчаяния, боязни и умоляющего возражения.
— Не желает ли господин перекусить? — спросил оруженосец.
— Да, не откажусь, — пробурчал Аброгастес Фар-Граспер.
Оруженосец поднял руку в повелительном жесте.
Глава 2
— Величайшая опасность для Империи, — говорил Иаак, третейский судья, — кроется не среди звезд; она исходит не от кораблей этих псов-варваров, а от предателей внутри самой Империи.
— Конечно, — сказала она, поставила крохотный бокал с каной и откинулась на спинку кресла.
Дело происходило поздно вечером, в одном из множества дворцов императорского семейства.
В каком именно, неважно — это могло происходить в любой из нескольких десятков резиденций. Дворец располагался не на столичной планете Телнарии, и тем не менее находился в первом имперском секторе. Он славился протяженностью своих земель и великолепными садами, множеством фонтанов и потайных ходов, отлично вооруженной стражей, богатством мебели и роскошью покоев. Надо сказать многие богачи Империи имели собственные дворцы, особенно потомки древних родов, восходящих к основанию Империи; некоторые из них были наследниками класса сенаторов, официально признанного императором; другие же принадлежали к представителям высшей гражданской и военной власти, богатым купцам и крупным землевладельцам. Несмотря на то, что дело происходило в императорском дворце, в нем сейчас не было никого из членов императорской семьи, состоящей из императора Асилезия, его матери Аталаны и двух сестер императора — блондинки Вивианы и брюнетки Аласиды. Конечно, это не было простым совпадением; можно предположить, что о событиях, происходящих поздно ночью, было известно матери-императрице, Аталане, и все было сделано не без ее одобрения. Иаак повернулся.
— Елена, оставь нас, — приказал он.
Девушка, к которой он обратился, красавица с каштановыми волосами и серыми глазами, смутилась только на мгновение, а потом поспешила из комнаты. Она была босиком, одета только в белое платье без рукавов, длиной до щиколоток.
— Я уверена, она усердно служит вам, — произнесла молодая женщина, сидящая напротив Иаака.
Иаак усмехнулся.
— Кто из подобных вам отказался бы от этого? — спросил он.
Его гостья едва заметно сжалась под своей роскошной вышитой одеждой.
— Как я слышал, вашу семью преследуют неудачи, — заметил Иаак.
— Весьма незначительные, — уточнила она.
— Пожар на пристани во владениях губернатора, захват мятежными колонами амбаров в Лосане. Налет на склады на Клар-IV. Потеря контракта на перевозку грузов между Арком и Митоном. Отмена монополии на соль на Терисе. Уничтожение хранилищ на Фелнаре. Перекрытие путей к Канарису и архипелагу Дракар…
Она молчала.
— Мне очень жаль, — произнес он.
— В Империи не прекращаются волнения, — спокойно произнесла она. — Сейчас неспокойное время.
— Но ничего не меняется, — возразил Иаак.
— Конечно, сама сущность Империи неизменна и вечна, — кивнула она.
— Верно, — подтвердил Иаак.
— На такие неудачи не следует обращать внимание, — продолжала она. — По крайней мере, если их не слишком много.
— Я рад слышать это, — усмехнулся Иаак.
Она промолчала.
— Разумеется, — продолжал он, — хотя Империя неизменна и вечна, ее границы незыблемы и тому подобное, изменения могут произойти внутри самой Империи.
— Да? — удивилась она.
— К примеру, изменения в расстановке сил, в положении и удаче семейств или отдельных людей.
— Возможно.
— В прошлом такое происходило множество раз.
— Вы правы, — кивнула она.
— Ваш род — один из самых знатных и почитаемых в Империи, — продолжал он.
— Да.
— Если этот род угаснет из-за неудач, это окажется трагедией не только для вас, но и для Империи.
— С моей семьей я больше не хочу иметь ничего общего, — заявила гостья.
— Ходят слухи, что они сами решили порвать с вами?
— Возможно, — кивнула она.
— Вероятно, их не устраивал ваш характер, вкусы, ваши друзья и образ жизни?
— Пожалуй, — согласилась она и добавила: — Они глупы. Я сама охотно отделалась от них.
— У вас есть долги? — вдруг спросил он.
— Мне выдают содержание, — уклончиво ответила она.
— И все-таки вы были в долгах, — заметил он.
— Была? — переспросила она.
— Я собрал все ваши векселя и заплатил по ним, — произнес Иаак.
— Значит, все мои долги уплачены?
— Да, — и он положил перед ней документы. — Вы узнаете кредиторов, суммы и тому подобное?
Она оторвалась от бумаг и внимательно посмотрела на собеседника.
— Но я не просила об этом, — произнесла она. — Я не предлагала вам ничего, не пыталась заключить сделку…
— Конечно, нет, — согласился он.
— Я не узнаю подписи, — удивилась она.
— Подписывались мои агенты, — сказал он. — Все было сделано по частным секретным каналам.
— Почему вы пошли на это? — поинтересовалась она.
— Вы ничего не должны мне.
— Почему же? — настаивала она.
— Я сделал это из уважения к вашему роду, — объяснил он. — Ради вашей репутации, спасения чести вашей семьи и блага всей Империи.
— Не понимаю… — протянула она.
— Я могу изменить всю вашу жизнь, а в будущем — и уладить дела всей вашей семьи. Я способен сделать так, что вы станете одной из самых богатых и известных женщин Империи, почитаемых, пожалованных титулами, принимаемых при дворе императора.
— Не понимаю…
— Скажем так: вас ждут блестящие перспективы. Она молча изучала его.
— Как я понимаю, вы не слишком привязаны к своей семье, — продолжал он.
— Да.
— Значит, моим осведомителям можно верить?
— Наверное, — ответила она.
— Ваша семья тоже недолюбливает вас.
— Конечно.
— От вас отказались, отреклись, — продолжал он, — вам выделили всего лишь небольшое содержание.
— Это жалкие гроши, — пренебрежительно сказала она.
— Их не волнует то, что может случиться с вами.
— И меня тоже, — фыркнула она. — Все они болваны!
— Но вы бы не возражали стать независимой, знатной и богатой?
— Думаю, я могла бы примириться с таким существованием, — усмехнулась она.
— Вам не пришлось бы даже выслушивать мнение своей семьи. Вы смогли бы даже уничтожить ее властью, которую дам вам я.
— А! — Ее глаза живо блеснули.
— Прекрасное отмщение, не так ли? — поинтересовался он.
— Да, — кивнула она. — Но я ничего не должна вам.
— Вам интересно мое предложение, верно? — спросил он.
— Пожалуй. А что я должна делать?
— Служить Империи.
— Разумеется, я безраздельно предана Империи, — произнесла она.
— Вы преданы только самой себе, — уточнил он.
— Как и вы — самому себе? — перебила она.
— В моем случае интересы Империи и мои собственные интересы совпадают, — усмехнулся Иаак.
— Какое счастливое совпадение! — произнесла она.
— Удивительно счастливое, — согласился он. — Как я уже говорил, самая значительная опасность для Империи исходит не извне, а изнутри, от предателей.
— Согласна с вами, — сказала она.
— И особенно, — продолжал он, понизив голос, — от предателей с ненасытным тщеславием, мужланов, которые с помощью варваров рассчитывают завладеть престолом.
Ее глаза расширились.
— Вы слышали о роде Аврелиев? — спросил он.
— Конечно, — кивнула она. — Это родственники императора.
— Что делает их еще более опасными, — добавил Иаак.
— Их преданность не вызывает сомнений, — возразила она.
— Нет, — твердо ответил Иаак.
Рука женщины, протянутая за бокалом каны, вздрогнула.
— Юлиан из рода Аврелиев, — продолжал Иаак, — метит на престол. Он замышляет собрать передвижные войска из варваров — войска наемников с кораблями, оружием и получить их в свое распоряжение. Варвары будут преданы только ему, а не Империи.
— Схватите его, — пожала она плечами. — Конфискуйте его имущество — ведь вина достаточно значительна.
Аврелии были одним из самых старинных и богатых родов Империи. Этот род уходил корнями в древнюю телнарианскую планету, откуда начала расти сама Империя.
— У него в руках слишком большая власть, и мы должны быть осторожны, если не хотим развязать гражданскую войну. Ему преданы многие офицеры флота.
— Так что же нам делать? — спросила она.
— Мы должны вбить клин между ним и его варварскими войсками, должны расстроить его план призвать варваров в регулярные войска. Это решающий первый шаг. Мы должны поссорить его с его сообщниками, а потом посеять недоверие к нему самому и к его плану обороны Империи.
— Может ли Империя обороняться самостоятельно? — спросила она.
— Конечно, — кивнул он.
— А кто этот варвар или варвары? — поинтересовалась она.
— Кажется, они повстречались в лесах на планете Варна, когда варвар был вождем вольфангов.
— Я никогда не слышала о них, — удивилась женщина.
— Это одно из племен народа вандалов.
— Понятия не имела, что существует такой народ, — повторила она.
В то время подобное невежество было распространенным. Очень мало кто в Империи слышал о вандалах. Редкие люди, не входящие в административные или военные органы, слышали об алеманнах, или, как называли их в Империи, аатах. Даже в военном министерстве о подобных народах не вспоминали, думали о них столько же, сколько о бесконечных расстояниях, черноте далеких небес, случайных вспышках молний над горами и прочих незначительных вещах.
— Его зовут Оттоний, — продолжал Иаак.
Женщина своими длинным пальцем коснулась бокала с каной и слегка повернула его, наблюдая, как колышется внутри рубиновая жидкость.
— Я женщина, — задумчиво произнесла она.
— Но знатная женщина, из благородного и гордого рода, та, на которую можно положиться.
Она подняла голову.
— Кроме того, великолепная красавица, — добавил Иаак.
Она опять слегка сжалась, как прежде, и смущенно взглянула на него.
Она гордилась своей поразительной красотой, наслаждалась ею. Женщине нравилось производить впечатление на мужчин, вертеть ими как заблагорассудится. Она обожала мучить, соблазнять и раздражать их. Как приятно было дразнить и возбуждать, а потом с холодным пренебрежением отвергать!
— И богатая? — подозрительно спросила она.
— Это вам решать, — любезно отозвался он.
— Говорят, что Иаак — самый влиятельный человек в Империи, — как бы невзначай произнесла она.
— Я всего лишь смиренный третейский судья, — возразил он, — скромный служащий, которому не полагается обладать никакой властью или влиянием.
— Говорят, что к вашему мнению прислушивается сама мать-императрица, — произнесла она.
— Она советуется со мной по пустякам — например, по поводу убранства дворца, этикета и прочим незначительным делам.
— Какой будет участь этого Оттония? — спросила женщина.
— Через два дня он отправляется на Тангару, собирать войско среди отунгов. Я прослежу, чтобы наш возлюбленный Юлиан, отпрыск Аврелиев, не смог сопровождать его.
— Тангара — это так далеко, — задумалась она.
— Там расположена провинциальная столица, Вениция, — объяснил он.
— А что должно случиться на Тангаре?
Иаак поднялся, прошел к буфету, стоящему у стены комнаты, открыл его, передвинул на полке какие-то мелкие предметы и нажал кнопку. Панель скользнула в сторону, открывая потайную нишу. Из нее Иаак извлек плоский прямоугольный кожаный футляр. Отложив его в сторону, он привел в порядок буфет, вновь поставил на место предметы на его полках и закрыл дверцу. Затем он поставил футляр на стол в центре комнаты, между собой и женщиной.
Взглянув на него, женщина обеими руками приподняла крышку футляра.
— Прелесть, — прошептала она.
— Кто знает, что может случиться на такой дикой планете, как Тангара, — объяснил Иаак, — особенно за пределами города? Только осторожнее, — предупредил он.
В футляре лежал тонкий, короткий кинжал с блестящим лезвием длиной около семи дюймов и овальной желтой рукояткой, достигающей пяти дюймов, украшенной черным витым узором.
— Это женский кинжал, — заметила она.
— Да, — кивнул Иаак.
Между рукояткой и лезвием блестела изящно выгнутая гарда. Она, помимо того, что уравновешивала кинжал, не давала руке соскользнуть к лезвию. В некоторых ситуациях подобное преимущество оружия было незаменимым. Такие гарды, способные защитить руку, имелись у различных видов оружия, которыми приходилось наносить удары через шелк или бархат, прикрывающие, скажем, кольчугу из переплетенных металлических цепочек.
Женщина восторженно разглядывала вещицу.
— Не прикасайтесь к лезвию, — предупредил он. — Оно покрыто прозрачным ядом. Достаточно тончайшей царапины, малейшего повреждения кожи, и яд попадет в рану. Самая неприятная и безобразная смерть должна последовать в течение нескольких секунд.
— Значит, он не должен проникать глубоко в тело, — размышляла женщина.
— Он очень острый, — объяснил Иаак. — Вонзить его в тело противника способен даже ребенок.
— Или женщина, — добавила она.
— По самую рукоятку.
— Понятно, — кивнула она.
— Но хватит даже одной царапины.
— Если вы хотите погубить его, почему бы вам не нанять убийц? — вдруг спросила она.
Глаза Иаака затуманились. Затем он улыбнулся.
— Нет, — возразил он, — лучше всего это сделает агент на отдаленной планете, подальше от внимания публики, агент, чье присутствие не вызывает подозрения — совершенно безопасный на вид.
— А если я не смогу приблизиться к нему, если он будет в доспехах? — поинтересовалась она.
— Вам легко удастся приблизиться к нему, — заверил Иаак, — и я подозреваю, что в вашем присутствии он снимет доспехи, а если этого не случится, помните, что вполне достаточно даже крошечной царапины на руке. Так вы согласны?
— Пожалуй, — раздумывала она. — Но я не отношусь ни к военным, ни к охотникам, ни даже к ремонтникам. Я не понимаю, под каким предлогом я окажусь в экипаже корабля, направляющегося на Тангару.
— На корабле на Тангару повезут различные товары.
— Товары? — переспросила она.
— Конечно, которыми можно торговать, которые можно использовать для приманки, в качестве подарков, — все, что может заинтересовать варваров, к примеру, кожа, вина, зерно, одежда, драгоценные камни, шелк, масла, медная посуда, пряности, золото, броши, кольца, гвозди, проволока, слоновая кость, железо, серебро — словом, множество вещей, от самых обыденных до изысканных.
— Изысканных? — вновь переспросила женщина.
— Да, таких, как изумрудные камеи с портретом императора.
— Не понимаю…
— Пейте кану.
Она поднесла к губам крошечный бокал. Поверх кромки чистейшего фарфора, так называемого люксита, из долин Рафа, позднее обработанного по традициям Ториничи, она изучала собеседника. У женщины были огромные голубые глаза. Запрокинув голову, она одним глотком осушила бокал. При этом движении Иаак впился взглядом в ее белую шею, прикрытую высоким вышитым воротником. Женщина вновь взглянула на Иаака и поставила пустой бокал на стол.
Он обратил внимание, что ее волосы обладали теплым золотистым оттенком. Они были убраны в манере, обычной для знатных дам Империи — зачесаны вверх, уложены в сложную прическу, которую удерживал на месте прямоугольный остроконечный головной убор из золотой проволоки и украшенной драгоценностями кожи.
— Конечно, вы можете оказаться непригодной, когда придется действовать.
— Непригодной? — обиженно переспросила она.
— Однако сейчас мне кажется, что вы обладаете всеми качествами, чтобы выполнить это поручение. В роли, которая вам будет поручена, вы должны выглядеть натурально, — продолжал он. — Иначе немедленно возникнут подозрения, и вы пропадете.
— Надеюсь, я смогу правдоподобно сыграть предназначенную мне роль, — резко возразила она.
— Мои осведомители полагают, что с этим не возникнет затруднений, — хладнокровно подтвердил Иаак.
— Осведомители?
— Да, прислужники в женских банях и прочие люди.
— Не понимаю…
— Но вы ведь понимаете, что я должен знать наверняка, — возразил он. — Необходимо убедиться в этом. Встаньте сюда, — он указал на мраморный пол, в нескольких футах от стола.
— Зачем? — удивилась она.
— Делайте, что говорят!
— Я не привыкла выслушивать подобные приказания, — холодно возразила она, но подчинилась.
— Хорошо, — кивнул он. — Теперь снимите всю одежду.
— Конечно, — сказала она, поставила крохотный бокал с каной и откинулась на спинку кресла.
Дело происходило поздно вечером, в одном из множества дворцов императорского семейства.
В каком именно, неважно — это могло происходить в любой из нескольких десятков резиденций. Дворец располагался не на столичной планете Телнарии, и тем не менее находился в первом имперском секторе. Он славился протяженностью своих земель и великолепными садами, множеством фонтанов и потайных ходов, отлично вооруженной стражей, богатством мебели и роскошью покоев. Надо сказать многие богачи Империи имели собственные дворцы, особенно потомки древних родов, восходящих к основанию Империи; некоторые из них были наследниками класса сенаторов, официально признанного императором; другие же принадлежали к представителям высшей гражданской и военной власти, богатым купцам и крупным землевладельцам. Несмотря на то, что дело происходило в императорском дворце, в нем сейчас не было никого из членов императорской семьи, состоящей из императора Асилезия, его матери Аталаны и двух сестер императора — блондинки Вивианы и брюнетки Аласиды. Конечно, это не было простым совпадением; можно предположить, что о событиях, происходящих поздно ночью, было известно матери-императрице, Аталане, и все было сделано не без ее одобрения. Иаак повернулся.
— Елена, оставь нас, — приказал он.
Девушка, к которой он обратился, красавица с каштановыми волосами и серыми глазами, смутилась только на мгновение, а потом поспешила из комнаты. Она была босиком, одета только в белое платье без рукавов, длиной до щиколоток.
— Я уверена, она усердно служит вам, — произнесла молодая женщина, сидящая напротив Иаака.
Иаак усмехнулся.
— Кто из подобных вам отказался бы от этого? — спросил он.
Его гостья едва заметно сжалась под своей роскошной вышитой одеждой.
— Как я слышал, вашу семью преследуют неудачи, — заметил Иаак.
— Весьма незначительные, — уточнила она.
— Пожар на пристани во владениях губернатора, захват мятежными колонами амбаров в Лосане. Налет на склады на Клар-IV. Потеря контракта на перевозку грузов между Арком и Митоном. Отмена монополии на соль на Терисе. Уничтожение хранилищ на Фелнаре. Перекрытие путей к Канарису и архипелагу Дракар…
Она молчала.
— Мне очень жаль, — произнес он.
— В Империи не прекращаются волнения, — спокойно произнесла она. — Сейчас неспокойное время.
— Но ничего не меняется, — возразил Иаак.
— Конечно, сама сущность Империи неизменна и вечна, — кивнула она.
— Верно, — подтвердил Иаак.
— На такие неудачи не следует обращать внимание, — продолжала она. — По крайней мере, если их не слишком много.
— Я рад слышать это, — усмехнулся Иаак.
Она промолчала.
— Разумеется, — продолжал он, — хотя Империя неизменна и вечна, ее границы незыблемы и тому подобное, изменения могут произойти внутри самой Империи.
— Да? — удивилась она.
— К примеру, изменения в расстановке сил, в положении и удаче семейств или отдельных людей.
— Возможно.
— В прошлом такое происходило множество раз.
— Вы правы, — кивнула она.
— Ваш род — один из самых знатных и почитаемых в Империи, — продолжал он.
— Да.
— Если этот род угаснет из-за неудач, это окажется трагедией не только для вас, но и для Империи.
— С моей семьей я больше не хочу иметь ничего общего, — заявила гостья.
— Ходят слухи, что они сами решили порвать с вами?
— Возможно, — кивнула она.
— Вероятно, их не устраивал ваш характер, вкусы, ваши друзья и образ жизни?
— Пожалуй, — согласилась она и добавила: — Они глупы. Я сама охотно отделалась от них.
— У вас есть долги? — вдруг спросил он.
— Мне выдают содержание, — уклончиво ответила она.
— И все-таки вы были в долгах, — заметил он.
— Была? — переспросила она.
— Я собрал все ваши векселя и заплатил по ним, — произнес Иаак.
— Значит, все мои долги уплачены?
— Да, — и он положил перед ней документы. — Вы узнаете кредиторов, суммы и тому подобное?
Она оторвалась от бумаг и внимательно посмотрела на собеседника.
— Но я не просила об этом, — произнесла она. — Я не предлагала вам ничего, не пыталась заключить сделку…
— Конечно, нет, — согласился он.
— Я не узнаю подписи, — удивилась она.
— Подписывались мои агенты, — сказал он. — Все было сделано по частным секретным каналам.
— Почему вы пошли на это? — поинтересовалась она.
— Вы ничего не должны мне.
— Почему же? — настаивала она.
— Я сделал это из уважения к вашему роду, — объяснил он. — Ради вашей репутации, спасения чести вашей семьи и блага всей Империи.
— Не понимаю… — протянула она.
— Я могу изменить всю вашу жизнь, а в будущем — и уладить дела всей вашей семьи. Я способен сделать так, что вы станете одной из самых богатых и известных женщин Империи, почитаемых, пожалованных титулами, принимаемых при дворе императора.
— Не понимаю…
— Скажем так: вас ждут блестящие перспективы. Она молча изучала его.
— Как я понимаю, вы не слишком привязаны к своей семье, — продолжал он.
— Да.
— Значит, моим осведомителям можно верить?
— Наверное, — ответила она.
— Ваша семья тоже недолюбливает вас.
— Конечно.
— От вас отказались, отреклись, — продолжал он, — вам выделили всего лишь небольшое содержание.
— Это жалкие гроши, — пренебрежительно сказала она.
— Их не волнует то, что может случиться с вами.
— И меня тоже, — фыркнула она. — Все они болваны!
— Но вы бы не возражали стать независимой, знатной и богатой?
— Думаю, я могла бы примириться с таким существованием, — усмехнулась она.
— Вам не пришлось бы даже выслушивать мнение своей семьи. Вы смогли бы даже уничтожить ее властью, которую дам вам я.
— А! — Ее глаза живо блеснули.
— Прекрасное отмщение, не так ли? — поинтересовался он.
— Да, — кивнула она. — Но я ничего не должна вам.
— Вам интересно мое предложение, верно? — спросил он.
— Пожалуй. А что я должна делать?
— Служить Империи.
— Разумеется, я безраздельно предана Империи, — произнесла она.
— Вы преданы только самой себе, — уточнил он.
— Как и вы — самому себе? — перебила она.
— В моем случае интересы Империи и мои собственные интересы совпадают, — усмехнулся Иаак.
— Какое счастливое совпадение! — произнесла она.
— Удивительно счастливое, — согласился он. — Как я уже говорил, самая значительная опасность для Империи исходит не извне, а изнутри, от предателей.
— Согласна с вами, — сказала она.
— И особенно, — продолжал он, понизив голос, — от предателей с ненасытным тщеславием, мужланов, которые с помощью варваров рассчитывают завладеть престолом.
Ее глаза расширились.
— Вы слышали о роде Аврелиев? — спросил он.
— Конечно, — кивнула она. — Это родственники императора.
— Что делает их еще более опасными, — добавил Иаак.
— Их преданность не вызывает сомнений, — возразила она.
— Нет, — твердо ответил Иаак.
Рука женщины, протянутая за бокалом каны, вздрогнула.
— Юлиан из рода Аврелиев, — продолжал Иаак, — метит на престол. Он замышляет собрать передвижные войска из варваров — войска наемников с кораблями, оружием и получить их в свое распоряжение. Варвары будут преданы только ему, а не Империи.
— Схватите его, — пожала она плечами. — Конфискуйте его имущество — ведь вина достаточно значительна.
Аврелии были одним из самых старинных и богатых родов Империи. Этот род уходил корнями в древнюю телнарианскую планету, откуда начала расти сама Империя.
— У него в руках слишком большая власть, и мы должны быть осторожны, если не хотим развязать гражданскую войну. Ему преданы многие офицеры флота.
— Так что же нам делать? — спросила она.
— Мы должны вбить клин между ним и его варварскими войсками, должны расстроить его план призвать варваров в регулярные войска. Это решающий первый шаг. Мы должны поссорить его с его сообщниками, а потом посеять недоверие к нему самому и к его плану обороны Империи.
— Может ли Империя обороняться самостоятельно? — спросила она.
— Конечно, — кивнул он.
— А кто этот варвар или варвары? — поинтересовалась она.
— Кажется, они повстречались в лесах на планете Варна, когда варвар был вождем вольфангов.
— Я никогда не слышала о них, — удивилась женщина.
— Это одно из племен народа вандалов.
— Понятия не имела, что существует такой народ, — повторила она.
В то время подобное невежество было распространенным. Очень мало кто в Империи слышал о вандалах. Редкие люди, не входящие в административные или военные органы, слышали об алеманнах, или, как называли их в Империи, аатах. Даже в военном министерстве о подобных народах не вспоминали, думали о них столько же, сколько о бесконечных расстояниях, черноте далеких небес, случайных вспышках молний над горами и прочих незначительных вещах.
— Его зовут Оттоний, — продолжал Иаак.
Женщина своими длинным пальцем коснулась бокала с каной и слегка повернула его, наблюдая, как колышется внутри рубиновая жидкость.
— Я женщина, — задумчиво произнесла она.
— Но знатная женщина, из благородного и гордого рода, та, на которую можно положиться.
Она подняла голову.
— Кроме того, великолепная красавица, — добавил Иаак.
Она опять слегка сжалась, как прежде, и смущенно взглянула на него.
Она гордилась своей поразительной красотой, наслаждалась ею. Женщине нравилось производить впечатление на мужчин, вертеть ими как заблагорассудится. Она обожала мучить, соблазнять и раздражать их. Как приятно было дразнить и возбуждать, а потом с холодным пренебрежением отвергать!
— И богатая? — подозрительно спросила она.
— Это вам решать, — любезно отозвался он.
— Говорят, что Иаак — самый влиятельный человек в Империи, — как бы невзначай произнесла она.
— Я всего лишь смиренный третейский судья, — возразил он, — скромный служащий, которому не полагается обладать никакой властью или влиянием.
— Говорят, что к вашему мнению прислушивается сама мать-императрица, — произнесла она.
— Она советуется со мной по пустякам — например, по поводу убранства дворца, этикета и прочим незначительным делам.
— Какой будет участь этого Оттония? — спросила женщина.
— Через два дня он отправляется на Тангару, собирать войско среди отунгов. Я прослежу, чтобы наш возлюбленный Юлиан, отпрыск Аврелиев, не смог сопровождать его.
— Тангара — это так далеко, — задумалась она.
— Там расположена провинциальная столица, Вениция, — объяснил он.
— А что должно случиться на Тангаре?
Иаак поднялся, прошел к буфету, стоящему у стены комнаты, открыл его, передвинул на полке какие-то мелкие предметы и нажал кнопку. Панель скользнула в сторону, открывая потайную нишу. Из нее Иаак извлек плоский прямоугольный кожаный футляр. Отложив его в сторону, он привел в порядок буфет, вновь поставил на место предметы на его полках и закрыл дверцу. Затем он поставил футляр на стол в центре комнаты, между собой и женщиной.
Взглянув на него, женщина обеими руками приподняла крышку футляра.
— Прелесть, — прошептала она.
— Кто знает, что может случиться на такой дикой планете, как Тангара, — объяснил Иаак, — особенно за пределами города? Только осторожнее, — предупредил он.
В футляре лежал тонкий, короткий кинжал с блестящим лезвием длиной около семи дюймов и овальной желтой рукояткой, достигающей пяти дюймов, украшенной черным витым узором.
— Это женский кинжал, — заметила она.
— Да, — кивнул Иаак.
Между рукояткой и лезвием блестела изящно выгнутая гарда. Она, помимо того, что уравновешивала кинжал, не давала руке соскользнуть к лезвию. В некоторых ситуациях подобное преимущество оружия было незаменимым. Такие гарды, способные защитить руку, имелись у различных видов оружия, которыми приходилось наносить удары через шелк или бархат, прикрывающие, скажем, кольчугу из переплетенных металлических цепочек.
Женщина восторженно разглядывала вещицу.
— Не прикасайтесь к лезвию, — предупредил он. — Оно покрыто прозрачным ядом. Достаточно тончайшей царапины, малейшего повреждения кожи, и яд попадет в рану. Самая неприятная и безобразная смерть должна последовать в течение нескольких секунд.
— Значит, он не должен проникать глубоко в тело, — размышляла женщина.
— Он очень острый, — объяснил Иаак. — Вонзить его в тело противника способен даже ребенок.
— Или женщина, — добавила она.
— По самую рукоятку.
— Понятно, — кивнула она.
— Но хватит даже одной царапины.
— Если вы хотите погубить его, почему бы вам не нанять убийц? — вдруг спросила она.
Глаза Иаака затуманились. Затем он улыбнулся.
— Нет, — возразил он, — лучше всего это сделает агент на отдаленной планете, подальше от внимания публики, агент, чье присутствие не вызывает подозрения — совершенно безопасный на вид.
— А если я не смогу приблизиться к нему, если он будет в доспехах? — поинтересовалась она.
— Вам легко удастся приблизиться к нему, — заверил Иаак, — и я подозреваю, что в вашем присутствии он снимет доспехи, а если этого не случится, помните, что вполне достаточно даже крошечной царапины на руке. Так вы согласны?
— Пожалуй, — раздумывала она. — Но я не отношусь ни к военным, ни к охотникам, ни даже к ремонтникам. Я не понимаю, под каким предлогом я окажусь в экипаже корабля, направляющегося на Тангару.
— На корабле на Тангару повезут различные товары.
— Товары? — переспросила она.
— Конечно, которыми можно торговать, которые можно использовать для приманки, в качестве подарков, — все, что может заинтересовать варваров, к примеру, кожа, вина, зерно, одежда, драгоценные камни, шелк, масла, медная посуда, пряности, золото, броши, кольца, гвозди, проволока, слоновая кость, железо, серебро — словом, множество вещей, от самых обыденных до изысканных.
— Изысканных? — вновь переспросила женщина.
— Да, таких, как изумрудные камеи с портретом императора.
— Не понимаю…
— Пейте кану.
Она поднесла к губам крошечный бокал. Поверх кромки чистейшего фарфора, так называемого люксита, из долин Рафа, позднее обработанного по традициям Ториничи, она изучала собеседника. У женщины были огромные голубые глаза. Запрокинув голову, она одним глотком осушила бокал. При этом движении Иаак впился взглядом в ее белую шею, прикрытую высоким вышитым воротником. Женщина вновь взглянула на Иаака и поставила пустой бокал на стол.
Он обратил внимание, что ее волосы обладали теплым золотистым оттенком. Они были убраны в манере, обычной для знатных дам Империи — зачесаны вверх, уложены в сложную прическу, которую удерживал на месте прямоугольный остроконечный головной убор из золотой проволоки и украшенной драгоценностями кожи.
— Конечно, вы можете оказаться непригодной, когда придется действовать.
— Непригодной? — обиженно переспросила она.
— Однако сейчас мне кажется, что вы обладаете всеми качествами, чтобы выполнить это поручение. В роли, которая вам будет поручена, вы должны выглядеть натурально, — продолжал он. — Иначе немедленно возникнут подозрения, и вы пропадете.
— Надеюсь, я смогу правдоподобно сыграть предназначенную мне роль, — резко возразила она.
— Мои осведомители полагают, что с этим не возникнет затруднений, — хладнокровно подтвердил Иаак.
— Осведомители?
— Да, прислужники в женских банях и прочие люди.
— Не понимаю…
— Но вы ведь понимаете, что я должен знать наверняка, — возразил он. — Необходимо убедиться в этом. Встаньте сюда, — он указал на мраморный пол, в нескольких футах от стола.
— Зачем? — удивилась она.
— Делайте, что говорят!
— Я не привыкла выслушивать подобные приказания, — холодно возразила она, но подчинилась.
— Хорошо, — кивнул он. — Теперь снимите всю одежду.