О`Бэньон Констанс. Невеста врага

   Уоррик уже отошел от очага и стоял спиной к ней у окна, опершись ногой о низкий подоконник.
   — Ну а если бы мы поменялись местами, Арриан? Что бы ты сделала на моем месте? Положим, тебе в руки попался бы некий предмет, с помощью которого можно нанести сокрушительный удар своему врагу, — неужели бы ты им не воспользовалась?
   — Предмет — это, по всей вероятности, я?
   — Возможно, я неудачно выразился. Арриан долго молчала. Когда она снова заговорила, губы ее дрожали.
   — Я не могу ответить на этот вопрос, потому что мною никогда не владела слепая ненависть, какой обуреваемы вы, милорд. Во всяком случае, я никогда не решилась бы обойтись с неповинным предметом так жестоко. Я забыла, что мы с вами враги, и в этом была моя ошибка. Что ж, впредь буду помнить.
   — Да, мы оба забыли о нашей вражде, и, возможно, мне тоже следует лучше помнить о ней, как и вам, миледи.
   Вглядываясь в ее лицо, Уоррик пытался отыскать следы той Арриан, которая таяла сегодня в его объятиях, но видел перед собою лишь холодную, презрительную красавицу.
   Она отбросила назад спутанные волосы.
   — До сегодняшнего дня я не знала ненависти, милорд, но вы втянули меня в свою вражду и заставили совершить предательство. Я презираю вас за это. — Гордость заставляла ее сдерживать стоявшие в глазах слезы. — Да, я глупейшим образом попалась сегодня в ваши сети, и вы вольны смеяться надо мной. Итак, я дала вам все, что вам требовалось, чтобы досадить Йену. Теперь вы отпустите меня?
   Уоррик молча поднял руку, показывая, что разговор окончен, и направился к двери.
   — Одевайтесь, я пока приготовлю лошадей. Пора возвращаться в Айронуорт.
   Едва за ним закрылась дверь, Арриан подбежала к кувшину и плеснула в лицо холодной водой, пытаясь немного успокоиться. Дрожащими руками она натянула на себя платье, застегнулась и перевязала волосы лентой. По щеке поползла непрошеная слезинка, но Арриан сердито смахнула ее.
   Когда Уоррик вернулся, она была очень бледна. Руки ее еще дрожали.
   — Мне жаль вас, милорд. Люди для вас лишь средство достижения ваших целей.
   — Не нужно меня жалеть, миледи. Я получил от вас что хотел, притом без особого труда. Да, Арриан, вы оказались легким трофеем!
   От горькой обиды ей хотелось наброситься на него и бить, бить его кулаками в грудь до тех пор, пока ему не станет так же больно, как ей сейчас. Вместо этого она широко распахнула дверь.
   — Я больше никогда, — слышите, Уоррик, — никогда не позволю вам ко мне прикасаться!
   — Никогда — слишком долгий срок, Арриан. И прошу вас помнить, я не брал вас силой. Вы сами мне отдались.
   Сердце ее готово было разорваться от боли. Она отвернулась.
   — Надеюсь, что скоро я смогу избавить вас от своего присутствия, милорд. При первой же возможности я попытаюсь покинуть Айронуорт.
   — Что ж, пытайтесь, миледи.
   Всю дорогу они молчали. Арриан поглядывала на первые звезды. От них и от черного вечернего неба веяло таким же холодом, какой воцарился теперь в ее сердце.
   Когда они подъехали к конюшне, Арриан позволила Уоррику помочь ей спрыгнуть на землю, и он ненадолго задержал ее руку в своей, но она вырвала ее и, не оборачиваясь, побежала в свою комнату.
   Уоррику оставалось лишь смотреть ей вслед и думать о том, почему ее слезы так терзают его сердце и почему сам он кажется себе последним подлецом на земле.
   Арриан захлопнула за собою дверь и, не зажигая лампы, прошла к окну. Вместо моря видна была лишь непроглядная тьма, медленно наползающая на берег, и так же медленно ею овладевало отвращение к самой себе.
   Как легко она позволила Уоррику воспользоваться собой, и как страстно ей хотелось, чтобы он целовал ее, гладил и ласкал ее тело! Более того, ей уже казалось, что она любит его! Но разве можно любить человека, снедаемого одной ненавистью? Все, что он делал с нею сегодня, было всего лишь местью Йену — и это было обиднее всего.
   Арриан все еще зажимала рукой рот, но заглушить рвущееся из груди рыдание было выше ее сил. Наконец она зарылась лицом в занавеску, и слезы, так долго сдерживаемые, хлынули из ее глаз.
   Гнев на Уоррика и муки раскаяния, возможно, ждали ее завтра, сегодня же она оплакивала свою жестокую любовь, казавшуюся ей такой единственной и прекрасной. Теперь нужно было думать о том, как вырваться из своего плена, чтобы никогда, никогда больше не видеть Уоррика Гленкарина.

Глава 16

   Прошло два дня. Арриан, боясь столкнуться с Уорриком, не выходила из своей комнаты. Пожалуй, теперь она и впрямь почувствовала себя настоящей пленницей. Еду ей приносила девушка из деревни, переселившаяся в замок до возвращения Барры.
   На третий день ее добровольного заточения к ней заглянула миссис Хаддингтон.
   — Вы все не выходите, миледи? Я уж начала за вас волноваться.
   — Спасибо за заботу, миссис Хаддингтон, но со мною все в порядке. Просто я неважно себя чувствую. Экономка внимательно присмотрелась к ней.
   — Да, вы, пожалуй что, бледноваты. А его милость прислал меня узнать, не спуститесь ли вы отужинать вместе с ним.
   — Об этом не может быть и речи! Миссис Хаддингтон озадаченно заморгала.
   — Но что же ему сказать?
   — Скажите, что я нездорова, — ответила Арриан, решив, что не стоит втягивать прислугу в их с Уорриком взаимоотношения.
   — Ну, дело ваше, миледи.
   После ее ухода Арриан еще долго не могла успокоиться. Да как он смеет думать, что она примет его приглашение? Надеется, что она уже все забыла? На другой день миссис Хаддингтон явилась к Арриан с тем же поручением от хозяина и получила тот же ответ.
   А под вечер, когда в комнату снова постучали и Арриан отперла дверь, на пороге перед нею оказался сам Уоррик.
   Арриан окинула его взглядом, полным холодного презрения.
   — Я не ждала вас, милорд. По всей видимости, вам еще не передали моего ответа.
   — Напротив, Арриан, я его получил и потому сам решил взглянуть на вас. Должен сказать, что вы не кажетесь мне больной.
   — Полагаете, мне следовало прямо объявить вашей экономке о том, почему я не желаю с вами ужинать? В таком случае, мне пришлось бы ей сказать, что всякая женщина подвергает себя опасности в вашем обществе, поскольку не может рассчитывать на вашу порядочность.
   Уоррик долго смотрел на нее молча, потом произнес:
   — Спуститься вниз — это не просьба, Арриан. Это приказ. Я не позволю вам запираться от всего мира в этой комнате.
   Глаза ее гневно сверкнули.
   — Я не намерена спускаться вниз.
   — Очень хорошо. Тогда я попрошу Хадди подать нам ужин сюда.
   — Может быть, я недостаточно ясно выразилась? Я не желаю находиться с вами в одной комнате.
   — Обещаю сделать все, чтобы наша с вами беседа протекала по возможности безболезненно для вас. Мы будем говорить только о пустяках и постараемся забыть все, что произошло между нами.
   — Я не собираюсь ничего забывать, равно как и прощать.
   — Заметьте, я не прошу у вас прощения. Я лишь требую, чтобы вы подчинились моей воле. Итак, что вы предпочитаете: ужинать со мною в вашей спальне или спуститься вниз?
   «Все опять получается так, как он хочет», — подумала она, выше поднимая голову и награждая его презрительнейшим взглядом.
   — Я спущусь, милорд, — разгневанно проговорила она. — Но вряд ли вы найдете меня приятной собеседницей.
   — Ваше общество всегда было мне приятно, — сказал он и попытался взять ее за руку, но она решительно отстранилась.
   — Не смейте ко мне прикасаться!
   Серебристые глаза погрустнели — или ей это лишь почудилось?
   — Жду вас внизу в семь, — отворачиваясь, сказал он.
   Когда Арриан в изумрудно-зеленом платье с высоким воротом и длинными рукавами спускалась по лестнице, из столовой навстречу ей вышла миссис Хаддингтон.
   — Его милость в гостиной, вас дожидается. Собравшись с духом, Арриан шагнула через порог. Уоррик поспешно поднялся с диванчика.
   — Рад, что вы согласились сегодня быть моей гостьей, — сказал он, окидывая ее одобрительным взглядом.
   Арриан подождала, пока экономка удалится, и ответила:
   — К чему притворяться друг перед другом, милорд? Я здесь не гостья, а пленница. Губы Уоррика тронула улыбка.
   — Для меня вы не пленница, Арриан, а обаятельнейшая и тонкая собеседница. — Глаза их встретились, и в перекрестье двух взглядов всплыло вдруг все, что было между ними так недавно.
   Арриан вспыхнула и отвернулась.
   — Если вы намерены расточать любезности, я не останусь здесь ни минуты, потому что не верю вам.
   — Жаль, — сказал он, отступая на шаг. — Я многое отдал бы за ваше доверие.
   — Не угодно ли вам приступить к ужину, милорд? Я предпочла бы как можно скорее вернуться в свою комнату.
   Уоррик подал ей руку, но она не шевельнулась. Наконец он рассмеялся:
   — Пойдемте, Арриан?
   Она молча проследовала за ним в столовую и села.
   — Полагаю, вы больше не утруждали себя размышлениями о возможности моего отъезда?
   Он перевел взгляд на ее руку, лежащую на столе.
   — Вы безмерно огорчаете меня, миледи. Пожалуй, я еще не готов с вами проститься: сама мысль об этом приводит меня в уныние.
   Арриан, которой под его взглядом становилось все неуютнее, едва притрагивалась к еде. На все попытки Уоррика завязать вежливую беседу она отвечала односложно или просто кивала головой. Наконец, к ее немалому облегчению, миссис Хаддингтон убрала со стола десерт, и Уоррик встал, чтобы отодвинуть ее стул.
   — Надеюсь, милорд, теперь я могу идти к себе?
   — Не спешите так. Вы говорили, что играете на пианино? Прошу вас, сыграйте что-нибудь.
   Арриан немедленно развернулась и пошла к двери, Уоррик последовал за ней. Войдя в гостиную, она села за пианино, пробежалась пальцами по клавишам и отметив про себя, что инструмент слегка расстроен, заиграла первое, что пришло в голову.
   Это оказалась шотландская колыбельная, которую когда-то напевала ей мама. С детства знакомая мелодия навеяла такое множество воспоминаний, что Арриан, неожиданно для себя, почувствовала нестерпимую тоску по дому.
   — Вы поете? — спросил ее стоявший рядом Уоррик.
   — Немного.
   — Тогда спойте, пожалуйста. В следующую минуту гостиную наполнил восхитительный голос такой чистоты и силы, что каждый звук отзывался, казалось, в самом сердце Уоррика.
   Слуги столпились в дверях, слушая пение Арриан, но она не замечала этого.
   Чуть только лучик золотой
   Окрасит вереск золотой -
   Уже я жду,
   Когда проснется моя крошка.
   Проснись и улыбнись скорей:
   С улыбкой милою твоей
   Мне жизнь покажется милей,
   На свете станет веселей немножко.
   В отблесках свечей, играющих на золотистых прядях, она была так прекрасна, что сердце Уоррика тоскливо сжалось.
   Наконец последние звуки колыбельной замерли.
   — Милорд, теперь я могу идти? — подняв глаза, спросила Арриан.
   Уоррик не успел ответить: в этот момент вперед шагнула миссис Хаддингтон, стоявшая до того в дверях.
   — Что тебе, Хадди?
   — Прошу прощения, милорд. Барра только что вернулась из Эдинбурга.
   Арриан вскочила на ноги:
   — Что она говорила о моей тете?
   — Я не расспрашивала, миледи, да вы сами можете узнать. С нею ведь приехала ваша служанка.
   — Что? Таттл? Где она?
   Миссис Хаддингтон, не отвечая, отступила на шаг в сторону. Когда в дверном проеме возникла женщина в простом сером платье в полоску и крахмальном чепце, скрывающем роскошное золото волос, Арриан невольно ахнула.
   — Да хранит вас Господь, миледи, — торопливо проговорила вошедшая. — Вот, ваша верная Таттл приехала проверить, как-то тут о вас заботятся.
   Уоррик, хотя едва взглянул на служанку, все же был очень рад: возможно, подумал он, ее приезд хоть немного развлечет Арриан.
   — Таттл, — с запинкой произнесла Арриан. — Я, признаться, не ждала тебя.
   — Вот и плохо, что не ждали, миледи. А ждали бы — глядишь, не стали бы этак гулять по весеннему солнышку. Ишь как у вас личико-то потемнело, знать, некому за вами присмотреть. И с чего это вы вдруг перестали поднимать волосы вверх? Нет, так не пойдет!
   Арриан незаметно покусывала губу, чтобы не расхохотаться. Хотелось, забыв обо всем, броситься в материнские объятия, но она не смела.
   — Ах, Таттл, как же я тебе рада!
   — Уверен, Арриан, что вам не терпится многое обсудить со своей служанкой, выспросить подробности о тетушке. Надеюсь, что она в порядке? — Уоррик обернулся к служанке.
   — В порядке-то она в порядке, милорд. Но она мне кое-что о вас порассказывала и велела держать с вами ухо востро, так-то!
   В последних ее словах Уоррику послышались даже угрожающие нотки, но он мог и ошибиться, потому что, договорив, служанка тут же отвернулась от него.
   — Что ж, ступайте, Арриан, занимайтесь устройством своей служанки.
   Арриан, которая готова была взбежать по лестнице через две ступеньки, все же заставила себя степенно прошествовать наверх. Кэссиди так же степенно следовала за ней. Но, едва дверь за ними закрылась, они крепко обнялись.
   — Доченька моя! Я уже не чаяла тебя увидеть!
   — Мама, — пробормотала Арриан, закрывая глаза и отдаваясь охватившему ее наконец-то чувству покоя. — Мне вас так не хватало!
   Они еще долго стояли на пороге обнявшись, потом Арриан спросила:
   — У тети Мэри действительно все хорошо?
   — О, вполне. Думаю, что теперь она должна уже быть у дедушки. Нога ее, конечно, еще не зажила, но доктор заверил меня, что осложнений больше не будет. Правда, нельзя сказать, чтобы она послушно выполняла все его указания. Последний раз, что я ее видела, она вовсю разгуливала по комнате, хотя он совершенно определенно запретил ей вставать с постели.
   — Милая тетушка Мэри! Она терпеть не может, когда ее пытаются в чем-то ограничить. Кэссиди улыбнулась:
   — Уверена, что в Лондоне рассказы о ее приключениях станут гвоздем следующего сезона. Пожалуй, ей еще многие будут завидовать.
   — Вы видели Йена? — задала наконец Арриан волновавший ее вопрос.
   — Нет. Его не было в Эдинбурге, поэтому ни я, ни тетя Мэри не видели его и не говорили с ним. Вероятно, дедушка зачем-то отозвал его домой, и теперь он дожидается тебя в Давиншеме. Наверное, очень волнуется.
   — Придется рассказать ему все, — заметила Арриан, не зная, как перейти к разговору о самом главном.
   — Хорошо, что твой отец с братом еще не выехали из Лондона и, стало быть, полагают, что ты сейчас мирно гостишь у Макайворсов. Что будет, когда Рейли узнает правду? Молю Бога, чтобы он задержался в Лондоне до твоего возвращения. — Кэссиди взяла Арриан за плечи и развернула лицом к свету. — Знаешь, в тебе появилось что-то новое — не могу даже понять что. Ты как будто стала женственнее за то время, что я тебя не видела.
   Арриан сжала руку Кэссиди, все еще не решаясь рассказать ей о происшедшем.
   — Я места себе не находила от беспокойства, — сказала Кэссиди, все пристальнее вглядываясь в ее лицо. — Надеюсь, этот человек не обидел тебя?
   Вместо ответа Арриан закрыла лицо руками и зарыдала.
   — Что случилось? Доченька, что с тобой?
   — О мама, мне так стыдно! Лорд Уоррик воспользовался мною, чтобы нанести удар Йену, и я… я позволила ему это сделать!
   Кэссиди приподняла подбородок дочери и заглянула в заплаканные глаза. Сердце ее разрывалось от сострадания.
   — Ты хочешь сказать, что он насильно овладел тобою?
   Арриан уткнулась лбом в родное плечо.
   — Хуже всего то, что это не было насильно… Я сама этого хотела. В тот момент мне казалось, что так и должно быть, потому что я его жена.
   Разгневанная, Кэссиди с трудом удержалась от того, чтобы ринуться вниз и немедленно высказать негодяю, обманувшему ее дочь, все, что она о нем думает. Но лорд Уоррик не должен был знать, что она мать Арриан, иначе им никогда не выбраться отсюда. «Ничего, — думала она, — расквитаться с ним можно и позже».
   — Девочка моя, не казни себя, ты не сделала ничего дурного. Но ему… — Глаза Кэссиди сверкнули. — Ему придется сполна заплатить за свой обман.
   — Ах, только бы вырваться отсюда!
   — Не бойся, — сказала Кэссиди, вытирая ей слезы, — вырвемся, когда придет время. Прежде чем явиться сюда, я до мельчайших подробностей продумала план нашего побега. Надо только позаботиться о том, чтобы ты больше не оставалась с лордом Уорриком наедине, как сегодня.
   Арриан отошла от Кэссиди и остановилась у окна.
   — Мне так больно, мама. И… я боюсь, что случилось непоправимое.
   Кэссиди тут же оказалась с нею рядом.
   — Что, девочка моя? Что случилось?
   — Я думаю… вернее, я знаю, что люблю его, хотя и понимаю всю бессмысленность такой любви. Кэссиди молча притянула ее к себе, чтобы дочь могла, наконец, выплакаться у нее на груди. По ее щекам тоже текли слезы, но глаза сверкали гневом и решимостью. Как заботливо они с Рейли оберегали свою любимицу от всех печалей! О, лорд Уоррик дорого заплатит за причиненные ей страдания! Арриан наконец вытерла слезы.
   — Ну вот, из-за меня наша встреча оказалась совсем не радостной. А я так счастлива, что вы здесь!
   — Тебе, верно, было очень одиноко, да? Ты ведь добровольно осталась в Айронуорте, чтобы тетя Мэри могла уехать, — я-то знаю, что для этого требуется немало мужества.
   — Сказать по правде, особенного мужества я в себе тогда не ощущала… — Внезапно в голову Арриан пришла столь тревожная мысль, что кровь разом отхлынула от ее щек. — Мама, вам нельзя было сюда приезжать! Теперь вы тоже его пленница.
   — Не беспокойся об этом, Арриан. Я ведь уже сказала, что до отъезда продумала план побега. Капитан Норрис с «Соловьем» уже здесь. Он будет все время держаться неподалеку от берега. При первой же возможности он заберет нас на борт.
   — Думаете, нам удастся пробраться на яхту?
   — А почему нет? Разве тебе возбраняется ходить без сопровождающих?
   — Нет.
   — Вот видишь. Тетя Мэри так мне и сказала. Капитан Норрис просто будет следить за нами в подзорную трубу.
   — Мама! — Арриан до боли сплела пальцы. — Скажите, я уже не стану такой, как прежде?
   — Станешь, моя милая, конечно, станешь, и очень скоро — я позабочусь об этом. Знаю, сейчас тебе нелегко, но это пройдет.
   В глазах Арриан снова заблестели слезы.
   — Я недостойна быть женою Йена. Он, верно, и сам не захочет меня теперь.
   — Не думай сейчас об этом: всему свое время. И поверь мне, Арриан, все не так плохо, как кажется. — Кэссиди оглядела комнату. — Думаю, мне пора приступать к обязанностям твоей служанки, чтобы не возбуждать лишних подозрений.
   — Что вы собираетесь делать? Кэссиди подошла к двери, ведущей в небольшую гардеробную, и заглянула внутрь.
   — Собираюсь сойти вниз и распорядиться, чтобы мне принесли кровать и поставили вот сюда.
   — Мама, зачем? Можно ведь спать вместе.
   — Нет, Арриан, нельзя — иначе кто-то может заподозрить правду о нас с тобой. Если мы хотим бежать отсюда, следует во всем проявлять осмотрительность и не делать ничего такого, что могло бы насторожить лорда Уоррика.

Глава 17

   Было довольно раннее утро, когда послышался негромкий стук в дверь, и вошла Барра с завтраком на подносе.
   — Может, конечно, это и не мое дело, миледи, — хмуро проговорила она, — но сдается мне, что ваша английская служанка слишком уж много о себе понимает.
   Сидя на постели, Арриан через плечо Барры переглянулась с Кэссиди.
   — Вы правы, Барра, Таттл и впрямь иногда понимает очень много… Но, думаю, не стоит на нее за это обижаться. Наверное, я сама виновата: бываю чересчур снисходительна к ней.
   Барра поставила поднос с завтраком на столик возле кровати и обернулась к Кэссиди.
   — Это завтрак для ее милости. Вам же, если вы намерены завтракать, придется спуститься на кухню.
   Пока Кэссиди разворачивала салфетку и подавала ее Арриан, обе изо всех сил сдерживали смех.
   — Да, Таттл, — лукаво прищурясь, сказала Арриан. — Ступай-ка завтракать.
   — Мне что-то не хочется, — отвечала Кэссиди.
   — Вот видите, Барра, — вздохнула Арриан. — Она очень упряма. Но я привыкла и согласна терпеть ее капризы и дальше — разумеется, если они не начнут заходить слишком далеко.
   Барра хмыкнула:
   — По-моему, куда уж дальше, миледи.
   Как только Барра с оскорбленным видом удалилась из комнаты, Арриан, откинувшись на подушки, залилась веселым смехом.
   — Мама, по-моему, вы ей чем-то не понравились. Интересно, чем?
   — Завтрак на кухне! — Кэссиди презрительно пожала плечами. — Надо же такое придумать. Что за порядки в этом доме? Попробовала бы я послать Элизабет завтракать на кухню — представляю, что бы мне пришлось от нее выслушать.
   — В этом доме, мама, нет никакого порядка, и никто даже не пытается его навести. Большинство комнат заперты, повсюду толстые слои пыли… Миссис Хаддингтон, конечно, пытается что-то сделать, но где ей одной уследить за таким домом.
   Кэссиди взяла с тарелки свежеиспеченную булочку и откусила кусочек.
   — Зато готовят здесь, кажется, весьма недурно. Да, мне нравится. — Прожевав, она пристально взглянула на Арриан. — Доченька, то, о чем ты говоришь, — заботы лорда Уоррика, а не твои.
   — Знаете, мама, когда мы с тетушкой плыли в Шотландию, я как будто не понимала, чего мне хотелось. Я думала только об Йене и о том, как мы будем жить с ним вместе. Теперь же я, к стыду своему, могу за целый день ни разу не вспомнить о нем. Как вы думаете, мама, это безнравственно?
   Кэссиди вспомнился черноволосый красавец, которого она впервые увидела вчера вечером.
   — Да нет, Арриан, ничего безнравственного в этом нет. Но помни об одном: ты жена Уоррику Гленкарину лишь для того, чтобы отомстить дедушке и Йену. Для этого — и только для этого — ему понадобилась ваша свадьба.
   — Значит, он никогда не сможет меня полюбить?
   — Отчего же? Полюбить тебя совсем не трудно. Но, доченька моя, — Кэссиди нахмурилась, — ты не понимаешь самого главного. Кровная вражда в этой стране сильнее всех прочих чувств, сильнее даже любви. И если бы даже лорд Уоррик и впрямь полюбил тебя, он все равно постарался бы с твоей помощью отомстить Макайворсам… Тебе не следует заблуждаться на этот счет.
   Арриан порывисто вздохнула:
   — Конечно, вы правы, мама. Я все понимаю.
   — Вдумайся в мотивы и поступки этого человека, Арриан. В Эдинбурге мне немало довелось услышать об их давней вражде, и я признаю, что Макайворсы оказались отнюдь не безгрешны перед Драммондами. Но разве это дает лорду Уоррику право проявлять такую жестокость к тебе? Я не хочу, чтобы это повторилось.
   — Мама, а если он захочет снова увидеться со мною? Что тогда делать?
   — Предоставь это мне.
   — Значит, можно считать, что мне ничего больше не грозит?
   — Разумеется.
   — Надеюсь, дедушка и Йен поймут меня, когда все узнают.
   — Арриан, в Эдинбурге мне рассказали кое-какие подробности, от которых я впервые устыдилась своего родства с Макайворсами.
   Арриан удивленно вскинула на нее глаза.
   — Что за подробности, мама?
   — Известно ли тебе, что сестру лорда Уоррика выдали за Гавина, моего двоюродного брата? Арриан кивнула:
   — Да, я узнала об этом в Айронуорте.
   — Так вот, наш дедушка, как выяснилось, потребовал за невестой немалую сумму денег и часть земель Гленкаринов в придачу. Однако в ночь свадьбы девушка умерла при невыясненных обстоятельствах, и Макайворсы, судя по всему, причастны к ее смерти.
   — Да, я тоже об этом слышала, и это отчасти объясняет отношение Уоррика ко мне. Ведь, согласитесь, мама, он был движим благородным желанием восстановить фамильную честь.
   — О, конечно! Но почему эта его фамильная честь должна быть восстановлена за твой счет — вот этого я не могу понять! Ты не имеешь никакого касательства к их вражде, Арриан. Так что не стоит слишком уж сочувствовать лорду Уоррику.
   — Но, хочу я этого или нет, я уже втянута в отношения двух наших семей…
   — Только до того момента, пока я не заберу тебя отсюда, — прервала ее Кэссиди.
   Арриан грустно посмотрела на мать.
   — Конечно, мне хочется поскорее отсюда уехать, но… когда я уеду, ему будет так одиноко.
   — Арриан, я готова просто растерзать этого злодея за то, что он так подло играет твоими чувствами! Уверяю тебя, он прекрасно знает, чего хочет. Что же касается его одиночества, то всем известно: утешительниц около него всегда хватает. В Эдинбурге мне говорили, что женщины буквально толпами бегают за ним, так что он без труда мог бы выбрать себе любую знатную и состоятельную леди из их числа… Он выбрал тебя, но мы-то с тобой знаем почему.
   — Вероятно, вы правы, — опуская глаза, сказала Арриан. В эту минуту она странным образом забыла о том, что Уоррик перед нею в чем-то виноват.
   В дверь постучали, и Кэссиди, торопливо доев булочку, пошла открывать. На пороге стояла Барра с весьма недовольным выражением лица.
   — Его милость просит вас немедленно спуститься к нему в кабинет.
   — Меня? — удивленно переспросила Кэссиди. — Он просит спуститься меня?
   — Да, именно вас.
   — Передайте, что я сейчас приду.
   — Да, на вашем месте я бы не мешкала. Кэссиди затворила за Баррой дверь и озадаченно обернулась.
   — Интересно, чего он от меня хочет? Арриан отпила глоток чаю и помазала маслом булочку.
   — Не знаю. Пойдете к нему?
   — Конечно. — Кэссиди проверила, не выбились ли ее волосы из-под чепца. — Пойду узнаю, в чем дело.
 
   Когда Кэссиди появилась в дверях кабинета, Уоррик просматривал хозяйственные книги.