О`Бэньон Констанс. Невеста врага

   — Вы меня звали, милорд?
   — Да, входите, Таттл.
   Кэссиди, не поднимая глаз, шагнула в кабинет.
   — Я хотел справиться о леди Мэри. Вы, правда, вчера говорили, что с нею все в порядке, но я все же хочу уточнить: не наложили ли ее недавние злоключения неизгладимого отпечатка на здоровье.
   — Ничего, скоро пообмогнется, — голосом лондонской торговки отвечала Кэссиди. — Она не какая-нибудь размазня, хоть и леди.
   — Рад это слышать. Леди Мэри мне очень понравилась, и я искренне волновался о ней.
   Да, он умеет быть приятным, когда захочет, подумала Кэссиди и сказала:
   — Не припомню, чтобы ее милость высказывалась о вас так же лестно, милорд.
   Взглянув на служанку повнимательнее, Уоррик впервые заметил золотые пряди, выбивающиеся из-под чепчика. Барра права, строптивости ей не занимать, но почему тогда она все время смотрит в пол, а не на собеседника?
   — Таттл, вы давно знаете леди Арриан?
   — С младенчества, милорд. Я ее вынянчила, и для меня хуже нет, чем когда ее обижают. Так что я уж постараюсь, чтобы этого больше не было.
   — Таттл, вам когда-нибудь кто-нибудь говорил, что для служанки вы чересчур своенравны?
   — Мне? Сроду не бывало, милорд. Мое дело маленькое — барышне угождать.
   — Хорошо. В таком случае ступайте к своей барышне и спросите у нее, не согласится ли она сегодня покататься со мною верхом. Скажите, я буду ждать ее в одиннадцать.
   — Нет, милорд, не согласится. Она дурно спала, так что ей нынче не до прогулок, благодарствуйте. Уоррик, теряя терпение, встал.
   — Таттл, извольте передать своей хозяйке то, что я сказал, а уж она сама примет решение! Постойте… Скажите ей, что я настаиваю на этой прогулке.
   Таттл без слов выскользнула из кабинета. «Нет, — подумал Уоррик, проводив ее взглядом, — он решительно не согласен долго терпеть в своем доме английскую служанку. Эта особа слишком уж себе на уме, хоть и скромна с виду. Впрочем, если она и впрямь знает Арриан с пеленок, то, пожалуй, ее бесцеремонность можно простить. Хадди ведь тоже имеет привычку напрямик выкладывать ему все, что думает».
   Лишь часом позже Кэссиди снова спустилась вниз и передала, что леди Арриан принимает приглашение его милости. Посовещавшись, они с дочерью решили, что лучше не раздражать лорда Уоррика отказом и не будить лишний раз его подозрений.
   Было по-утреннему свежо, но солнце уже вовсю пригревало, когда Уоррик с Мактавишем вывели из конюшни лошадей.
   — Не понимаю я женщин, Мактавиш.
   — Не знаю, как насчет всех женщин, но с этой ты точно запутался. Сперва ты силой заставляешь ее здесь остаться, а потом, кажется, ждешь от нее благодарности? Ты слишком жесток с нею, она этого не заслужила.
   — Смотри не наговори лишнего, Мактавиш! Моя жестокость имеет свои причины, и ты их знаешь.
   Мактавиш перекинул поводья через спину оседланной для Арриан лошади.
   — Я привез ее в Айронуорт и чувствую себя ответственным за ее судьбу. Мой долг сказать тебе: Уоррик, отпусти ее!
   Губы Уоррика упрямо сжались.
   — Это решать мне!
   — Решать-то тебе, но боюсь, что уязвленная гордость да старые обиды не лучшие советчики в таком деле. Поверь, все это может кончиться очень скверно.
   — Полно, Мактавиш! Ты стал мнительным, как старая бабка. Уверяю тебя, что, как только она уедет отсюда, она и думать забудет про Айронуорт, а я про нее.
   Мактавиш с сомнением покачал головой, но ничего не сказал, и Уоррик продолжал:
   — А если я предложу ей остаться со мной по доброй воле? Что ты на это скажешь?
   — Тогда тебе придется забыть прошлое и начать с нею жизнь заново. Насколько я понимаю, вряд ли это у тебя получится.
   — Да, забывать прошлое я не умею.
   — Ну, вот тебе и ответ. Ты должен ее отпустить, и как можно скорее.
   — А как же наш с нею брак?
   — Уоррик, ты же сам прекрасно понимаешь, что ваш так называемый брак можно расторгнуть в два счета.
   — Послушай, Мактавиш, ведь она тебе нравилась?
   — Нравилась. И нравится. Она славная девушка, и — хоть ты этого и не желаешь признавать — она именно то, что тебе нужно.
   Уоррик нахмурился:
   — Теперь я тебя вовсе не пойму, Мактавиш. То ты велишь мне ее отпустить, то вдруг через минуту заявляешь: она то, что мне нужно. Все-таки что прикажешь выбрать: жить с нею или отпустить ее?
   — Загвоздка в том, что выбор тут зависит не только от тебя, а она вряд ли захочет с тобою жить. Ты, к сожалению, показал себя не с лучшей стороны.
   Тем временем они уже подошли к крыльцу, где на ступеньках рядом со своей служанкой стояла Арриан. Уоррик подхватил ее за талию и усадил в седло.
   — Надеюсь, нас с вами ждет приятная прогулка, миледи.
   Арриан ничего не ответила, лишь коротко кивнула Мактавишу.
   Когда они отъехали, Мактавиш подошел к Кэссиди.
   — Вы служанка ее милости?
   — Да, я Таттл, — рассеянно сказала она, не отводя от дочери глаз.
   Мактавиш уловил беспокойство в ее голосе.
   — Не волнуйтесь за свою хозяйку. Он не сделает ей ничего дурного.
   — Думаю, вы не хуже меня знаете, что он сделал ей уже достаточно дурного, — не оборачиваясь, отвечала Кэссиди.
   — Не хотелось бы смотреть на все это так мрачно.
   — А как бы вам хотелось на это смотреть?
   — Знаете, мне кажется, эти двое могли бы принести мир Драммондам и Макайворсам после стольких поколений вражды и ненависти.
   Она метнула в него угрожающий взгляд.
   — Хотите принести ее в жертву своей старой вражде? Нет уж, увольте!
   Проследив, как его собеседница скрылась за дверью, Мактавиш покачал головой. Пожалуй, для служанки она изъясняется чересчур изысканно. Надо посоветовать Уоррику понаблюдать за нею. Возможно, она совсем не та, за кого себя выдает.
   За всю дорогу Арриан не проронила ни слова. Наконец, когда они спустились к морю и проехали немного по песку, Уоррик придержал свою лошадь и обернулся к Арриан.
   — Я начал волноваться за вас, — сказал он. — Вы не больны?
   — Я здорова, — не глядя на него, отвечала она.
   — Я хотел поговорить с вами о…
   — Глядите, — перебила она, указывая куда-то вдаль. — На горизонте корабль. Наверное, плывет во Францию.
   — Арриан, вы не хотите даже взглянуть на меня? Она обернулась и посмотрела ему прямо в глаза.
   — Пожалуйста. Вы довольны?
   — Мне жаль, что у нас так все получилось, Арриан.
   — Вас, кажется, мучают угрызения совести, милорд?
   Он неловко качнулся в седле.
   — Возможно.
   — Что ж, я рада это слышать. Пусть же ваши угрызения не дают вам спать по ночам, и пусть… Он с улыбкой поднял руку.
   — Довольно, не то вы, чего доброго, пожелаете сейчас, чтобы я упал с Тайтуса и сломал себе шею.
   — Заметьте, однако, что я этого не произносила, — парировала она, поражаясь тому, что можно, оказывается, говорить таким безразличным тоном, трепеща при этом с головы до ног.
   — Скажите, вы когда-нибудь могли бы меня простить?
   «Что это, очередная хитрость?» — подумала она, вслух же сказала:
   — Вряд ли, милорд.
   Взгляд Уоррика, устремленный в морскую даль, задержался на крошечной точке на горизонте.
   — Думаю, нам пора возвращаться. У моря становится прохладно.
   Арриан, не говоря ни слова, развернула лошадь, и они поехали обратно.
   «Скорее бежать, вырваться из Айронуорта! — думала она. — Что может быть мучительнее, чем находиться все время рядом с тем, кого она должна ненавидеть?.. Все так, но что делать с непрошеной любовью, охватившей уже душу, как огонь охватывает поленья в камине?»

Глава 18

   Карета подпрыгнула на колдобине, и леди Мэри, хватаясь за ногу, обложенную атласными подушками, пробормотала, кажется, нечто не очень изысканное.
   — Агнесса! — Грозно сверкнув глазами, она обернулась к служанке. — Агнесса, передай кучеру, чтобы хорошенько следил за дорогой, а коли ему плохо видно с его места, так пусть скажет, я велю привязать его к передней лошади!
   Утомленная громыханием кареты, леди Мэри закрыла глаза. «Когда кончится эта дорога?» — с досадой подумала она. За окном уже мелькали знакомые места — земли ее отца. Если не случится ничего непредвиденного, к вечеру они должны быть в Давиншемском замке.
   Взгляд леди Мэри рассеянно скользил по стволам вековых сосен. В воздухе пахло весной, и среди густых папоротников тут и там желтели первоцветы. Здесь она родилась, здесь росла когда-то, но теперь эта земля казалась ей чужой. Ее родиной давно уже стала Англия, где был похоронен ее любимый Джордж.
   — Поторопились вы пускаться в дорогу, миледи. Нога еще не зажила.
   — Агнесса, ты же знаешь, что я не по своей воле должна спешить в Давиншем. Уж поверь мне, я не любительница передавать дурные вести — тем более своему племяннику. С его мстительностью он, недолго думая, двинет на Гленкарин своих людей — и тогда греха не оберешься.
   — Эти шотландцы, миледи, вообще очень мстительны. Но я все же надеюсь, что у них хватит разумения не лезть друг на друга с оружием. Английский король не позволит им развязать войну.
   Леди Мэри вздохнула:
   — Боюсь, что мой отец в таком случае даже не вспомнит об английском короле… Скорей бы уж приехал Рейли, на него единственная надежда.
   — Ох, миледи, у меня сердце не на месте оттого, что леди Арриан вместе с ее светлостью угодили в логово этого злодея!
   — За них не переживай: моя племянница с ним как-нибудь справится. Гораздо больше меня волнуют последствия, к которым все это может привести.
   Когда солнце скрылось за верхушками деревьев, раскрасив небо на западе полосками багрянца, карета въехала в ворота Давиншемского замка.
   Встречать их высыпала вся челядь, так что леди Мэри ступила на родной порог в сопровождении целого кортежа слуг. Ее отнесли наверх, в ту самую спальню, которую она занимала еще в девичестве. Бережно обложив больную ногу подушками, Агнесса отправилась вниз, чтобы принести хозяйке чего-нибудь перекусить.
   Почти сразу же после ее ухода в дверь постучали, и вошел Йен Макайворс. Молча понаблюдав некоторое время за слугами, хлопочущими над его тетушкой, он приказал им удалиться, чтобы поговорить с леди Мэри без помех.
   — Ваш гонец прибыл только вчера утром и так ничего толком и не объяснил. — В глазах Йена стояла злая решимость. — Как видите, дражайшая тетушка, я долго терпел, но теперь наконец желаю знать, почему Арриан не приехала с вами. Или она уже передумала выходить за меня замуж?
   Леди Мэри окинула племянника уничтожающим взором. По ее тону, когда она заговорила, ни за что нельзя было предположить, что она страшилась этого разговора всю дорогу.
   — Полагаю, Йен, что ты мог бы сперва справиться о моем здоровье.
   Продолжая сверлить ее глазами, он сел.
   — Как неучтиво с моей стороны! Но я, знаете ли, подумал, что коль скоро вы решились на такое утомительное путешествие, то, вероятно, главная опасность уже миновала.
   Леди Мэри сделала еще одну попытку оттянуть неприятный момент.
   — Ну, довольно об этом. Где мой отец и почему он не вышел меня встречать?
   — Как, вы не знаете? — Откинувшись на спинку стула, Йен засунул руки в карманы. — Стало быть, вы все-таки разминулись на дороге с моим посыльным.
   — Я не видела никакого посыльного.
   — Вот как? Выходит, мне выпала неприятная обязанность сообщить вам, что дедушка тяжело болен. Доктор не отходит от его постели. Опять плохо с сердцем, но на этот раз все намного серьезнее.
   Леди Мэри поспешно свесила ноги с кровати.
   — Помоги-ка мне. Я сейчас же иду к нему.
   — Сначала я хочу услышать ответ: где Арриан и почему она не приехала вместе с вами?
   Но леди Мэри не собиралась из-за настырности Йена откладывать свидание с отцом. «На худой конец, можно будет сразу рассказать все им обоим», — подумала она.
   — Подай мне руку.
   Йен неохотно встал и помог ей подняться. Тяжело опершись на его руку, она направилась к двери.
   — Вы мне не ответили, — снова заговорил Йен в коридоре. — Арриан передумала за меня выходить? Она что, вернулась в Англию?
   — Нет, она сейчас в Шотландии вместе со своей матерью. Но я, кажется, ясно сказала: «Об Арриан мы с тобой поговорим позже. Твои сердечные дела подождут: сперва я должна увидеться с отцом».
   Эту свою тетку Йен недолюбливал с детства. Мало того, что она вечно указывала, кому что делать, она еще, как правило, добивалась своего… Но ничего, скоро он станет вождем клана Макайворсов, и тогда все кругом будут плясать под его дудку.
   Когда до комнаты старого лорда Джилла оставалось совсем немного, леди Мэри невольно сильнее сжала руку племянника, и он не без злорадства подумал, что, видимо, каждый шаг достается ей нелегко.
   В комнате было темно, единственная свеча горела у изголовья больного. Леди Мэри, прихрамывая, подошла к постели. Хотя отец лежал с открытыми глазами, трудно было сказать, видит он ее или нет.
   Леди Мэри вопросительно взглянула на доктора, однако тот лишь сокрушенно покачал головой.
   — А-а, это ты, Мэри, — слабым голосом проговорил лорд Джилл. — Так я и знал, что ты не дашь мне отправиться на тот свет без напутствия.
   Больно было видеть лежащего на постели дряхлого старика. От бывшего богатыря, в присутствии которого все прочие казались карликами, осталась лишь жалкая оболочка. Когда-то на нем одном, на его силе и решимости держался весь род Макайворсов. Теперь дыхание с хрипом вырывалось из его груди, а руки казались тонкими и ломкими, как высохшие прутья. Кожа на скулах натянулась и пожелтела, как старый пергамент.
   Леди Мэри улыбнулась ему сквозь слезы.
   — Разве такой упрямец, как вы, согласится умереть, не выбрав для этого место и время по своему вкусу?
   В глазах лорда Джилла зажегся отблеск былого огня.
   — Место я уже выбрал, а время вот-вот подойдет. Признайся, Мэри, будешь по мне горевать?
   — Нет, папа… Буду скучать, но горевать не буду. Вы прожили долгую славную жизнь, и прожили ее так, как вам хотелось. Если в конце пути я смогу сказать то же самое о себе, думаю, мой уход будет скорее радостным, чем печальным.
   Лорд Джилл рассмеялся, но смех вызвал приступ кашля, и доктор тут же попытался влить ему в рот какое-то зелье из пузырька.
   — Прочь! — отталкивая его руку, прохрипел лорд Джилл. — Не надо мне никаких лекарств!
   Леди Мэри села на край постели и взяла его за руку.
   — Знай я, что вы так больны, я приехала бы раньше.
   — Ну а где Кэссиди? — спросил старик, обводя комнату мутнеющим взглядом. — Где моя любимая внучка?
   Йен недобро сощурился. Опять Кэссиди, опять его всегдашняя любимица! И даже в такую минуту — ни слова о старшем внуке.
   — Папа, Кэссиди не знает о вашей болезни, — сдерживая слезы, отвечала леди Мэри, — иначе она уже давно была бы здесь.
   — Я должен еще раз увидеть ее перед смертью. Хочу сказать ей напоследок: все же в добрый час она вышла за своего англичанина. Он был ей хорошим мужем. Лучшего, пожалуй, и я бы для нее не подыскал.
   — Она будет рада это слышать. Она всегда мечтала, чтобы два самых любимых в ее жизни человека приняли друг друга.
   В этот момент лорд Джилл заметил Йена, нетерпеливо переминающегося у двери, и пальцем поманил дочь ближе к себе.
   — Береги Арриан, — сипло зашептал он, когда Мэри нагнулась. — Боюсь, что Йен — совсем не то, что ей нужно. Очень уж он скользок! Я все надеялся, авось перерастет, — но нет! Не перерос.
   «Вот как, — подумала леди Мэри. — Оказывается, не ей одной Йен внушает недоверие: отец тоже относится к своему внуку довольно прохладно… Как бы то ни было, он умрет, так и не узнав, что Арриан, а теперь и Кэссиди — пленницы его злейшего врага».
   — Я позабочусь о ней, папа, — сказала она. — За это можете быть спокойны.
   Йен, которому из всего разговора удалось расслышать только собственное имя, шагнул за дверь и сбежал вниз по лестнице. Гнев бурлил в нем: тетка, по-видимому, недоговаривает что-то об Арриан, и он постарается выяснить, что именно.
   Леди Мэри сидела у изголовья отца, пока он не уснул, и вернулась к себе только за полночь. Йен, к ее неудовольствию, все еще ждал ее.
   — Йен, умоляю тебя, я три ночи не спала по-людски и теперь просто валюсь с ног. Любые разговоры могут подождать до утра!
   Агнесса сердито хлопотала возле кровати, то встряхивая одеяла, то поправляя грелку в ногах.
   — Я ему то же самое говорю, миледи, но он ни в какую: дождусь — и все тут!
   — Ступай-ка, Агнесса. Нам с тетей нужно переговорить с глазу на глаз.
   — Не смей приказывать моей прислуге! — вскинулась леди Мэри. — Агнесса подчиняется только мне, советую тебе не забывать об этом на будущее.
   Взгляд Йена потемнел.
   — Не забуду, — процедил он.
   — Да уж, пожалуйста. Так что ты хотел узнать об Арриан?
   — То есть как — что я хотел узнать? Я тут, как вы, вероятно, догадываетесь, жду, чуть с ума не схожу от беспокойства, мчусь со всех ног в Лейтский порт встречать свою невесту — и что же? Оказывается, ее нет на борту «Соловья»! Тут деду делается хуже, я спешу домой, нисколько не сомневаясь, что Арриан приедет в карете вместе с вами, но теперь и вы приезжаете без нее. Что прикажете мне думать? Быть может, вы стараетесь пощадить мои чувства? Не надо, не утруждайте себя. Если она передумала за меня выходить, то так прямо и скажите.
   Леди Мэри устало опустилась на кровать и откинулась на подушки.
   — Агнесса, подай-ка мою шкатулку с драгоценностями.
   Выполнив поручение, служанка почтительно отступила на несколько шагов, чтобы не мешать хозяйке. Некоторое время леди Мэри сосредоточенно рылась в шкатулке. Наконец ее поиски увенчались успехом, и она протянула свою находку племяннику.
   Йен взял кольцо и долго смотрел на кроваво-красный рубин.
   — Итак, она вернула мое кольцо?
   — Нет, это сделала не она. Кольцо вернул лорд Уоррик Гленкарин. Он попросил меня передать тебе свои сожаления и сообщить, что теперь Арриан носит обручальное кольцо Драммондов.
   Кровь отхлынула от щек Йена, он вскочил на ноги.
   — Клянусь, негодяй поплатится за это жизнью! Как посмел он посягнуть на мою Арриан? — Вены на его шее вздулись, и пальцы сами собою сжались в кулаки. — Она моя! И она скорее умрет, чем позволит ему осквернить свое тело. Да, скорее умрет!
   Леди Мэри взглянула на Йена так, словно видела его впервые. В детстве он частенько мучил других детей и издевался над животными, за что не раз бывал жестоко бит; но детство его давно миновало, и теперь перед нею стоял обезумевший от ярости взрослый мужчина.
   — Ступай, Йен, дай мне отдохнуть. Я смертельно устала и могу думать сейчас только об отце. Йен резко обернулся.
   — Но как, как вы могли такое допустить? — Глаза его горели ненавистью. — Она находилась под вашим надзором, и вы ответственны за происшедшее!
   — К несчастью, в тот момент я мало что могла сделать.
   — Вы должны рассказать мне все до мельчайших подробностей, — потребовал он.
   По знаку хозяйки Агнесса подошла к двери и широко ее распахнула.
   — До завтра, Йен, — твердо объявила леди Мэри. — Сегодня ты больше не услышишь от меня ни единого слова.
   Йен понял, что настаивать бессмысленно: эта упрямая старуха всегда все норовила сделать по-своему.
   — Желаю вам приятного сна, тетя Мэри. Что касается меня, то теперь до нашего завтрашнего разговора я не сомкну глаз, так что утром я намерен заглянуть к вам довольно рано.
   С этими словами он устремился прочь из комнаты.
   Когда дверь за ним захлопнулась, леди Мэри с Агнессой переглянулись.
   — Ну и дела, миледи! Чую я, скандала не миновать.
   — Да, Агнесса. И тогда храни нас всех Господь!
 
   Со дня их верховой прогулки прошла неделя, и каждый день Уоррик передавал леди Арриан приглашение еще раз покататься вместе с ним верхом, но она всякий раз присылала к нему свою служанку с отказом.
   Наконец, не выдержав, Уоррик сам постучался в ее дверь. Отворившая ему Таттл загородила собою проход.
   — У ее милости болит голова, — сказала она.
   — В таком случае пусть она сама мне об этом скажет. Уйдите с дороги, Таттл!
   Но Кэссиди, не отступая ни на шаг, продолжала крепко сжимать дверную ручку.
   — Зайдите завтра, милорд, возможно, тогда она сможет с вами поговорить.
   На миг взгляд Уоррика скрестился со взглядом гневных зеленых глаз, но служанка тут же опустила голову.
   — С дороги, Таттл!
   Кэссиди отчаянно хотелось захлопнуть дверь перед самым его носом, однако она решила, что это, пожалуй, было бы чересчур, и, шагнув в сторону, присела перед ним с подчеркнутой почтительностью.
   — Как вам угодно, милорд.
   Арриан, с книгой на коленях, сидела на низком подоконнике и в оцепенении следила за Уорриком, который приближался к ней. Когда он сел с нею рядом, она едва удержалась, чтобы не вскочить и не броситься в мамины объятия.
   — Что это? — спросил он, забирая у нее книгу. — А, «Паломничество Чарльза Гарольда». Вы, стало быть, почитательница лорда Байрона? Полагаю, что женщины должны превыше всего ценить в нем романтический дух.
   — Да, Уоррик. — Арриан говорила негромко, но глаза ее, казалось, метали искры. — Да, я почитаю лорда Байрона, и, когда он умер, скорбь моя была безмерна.
   — Что ж, я хоть и не поклонник его поэзии, но все же считаю, что без его тонкого остроумия мир много потерял.
   «Как странно, что после всего, что было, они еще могут говорить о посторонних вещах», — подумала Арриан. Сердце ее колотилось, и было трудно дышать.
   — Насколько я понимаю, — вертя в руках книгу, продолжал Уоррик, — вы не могли позаимствовать этот фолиант в моей библиотеке. Стало быть, вы привезли его с собой?
   — Да, Уоррик, я взяла эту книгу у мамы перед нашим отъездом из Франции. — Взгляды Арриан и Кэссиди встретились. — Мои родители познакомились с лордом Байроном во время путешествия по Италии. Лорд Байрон проникся очень нежными чувствами к моей маме и даже собственноручно надписал для нее эту книгу.
   Кэссиди знаками пыталась показать дочери, чтобы та не показывала надпись, но было поздно: лорд Уоррик уже читал вслух:
   «Прекрасной Кэссиди, в чьих глазах мерцает пламя зеленого изумруда, а в волосах — золото закатного солнца. Надеюсь, Рейли позволит мне восхищаться Вами хотя бы издали?»
   Некоторое время Уоррик остолбенело глядел на надпись, потом встал, отложил книгу и низко склонил голову перед златовласой служанкой.
   — Если не ошибаюсь, я имею удовольствие говорить с ее светлостью герцогиней Равенуортской?
   Кэссиди выпрямилась и гордо вскинула голову. Вызывающе глядя изумрудно-зелеными глазами в серебристые глаза собеседника, она сдернула ненужный уже крахмальный чепец, и ее волосы золотым дождем рассыпались по спине.
   — Надеюсь, вы простите мне этот маскарад, лорд Уоррик. Видите ли, я явилась к вам за тем, что принадлежит мне по праву, и не намерена останавливаться на полпути.
   Разглядывая златовласую красавицу, Уоррик подумал, что лорда Байрона можно понять.
   — Должен сказать, ваша светлость, что вы меня совершенно одурачили. Подумать только: герцогиня в роли скромной служанки! Неудивительно, что мои слуги, все как один, твердят о вашем упрямстве.
   — Не стану лукавить перед вами, лорд Уоррик, — сказала Кэссиди. — Настанет день, когда вам придется ответить за то, что вы сделали с моей дочерью.
   — Возможно, ваша светлость. Но этот день еще не настал.
   — Он не так далек, как вам кажется. Когда он придет, вам придется держать ответ передо мной и перед ее отцом, и — если этого для вас недостаточно — перед королем Англии.
   — Поверьте, ваша светлость, ваш гнев страшит меня более гнева монаршего.
   — Я приехала за своей дочерью, лорд Уоррик, и я намерена ее забрать.
   Он обернулся к Арриан:
   — А вы по-прежнему тверды в своем желании уехать?
   — Я ничего еще не желала так сильно, Уоррик.
   Он прошел к двери и обернулся.
   — Я обдумаю ваши слова и сообщу вам о своем решении сегодня за ужином. — Он перевел взгляд на Кэссиди. — Ваша светлость, я хотел бы пригласить вашу дочь отужинать со мною сегодня вечером.
   Зеленые глаза, казалось, метали молнии.
   — Не думаю, что это возможно. — С языка Кэссиди рвалось немало гневных слов, но она не хотела лишний раз раздражать хозяина замка: напротив, следовало по возможности усыпить его бдительность. — Вряд ли Арриан захочет оставаться с вами наедине, и вы не хуже меня знаете почему.
   — А если я дам вам слово, что не стану к ней даже прикасаться? Поймите, мы с нею должны, наконец, поговорить: мне необходимо кое в чем разобраться.
   — Признаться, меня не очень заботит, в чем именно вам надо разобраться, и я надеюсь, что вы извините меня за откровенность. Что касается вашего слова, милорд, то оно не внушает мне особого доверия.
   — А если я дам вам слово графа Гленкарина?
   — По мне, разница невелика.
   — А слово вождя Драммондов? Кэссиди, видимо, колебалась. Слово вождя во все времена считалось в Шотландии незыблемым.
   — Что ж, милорд, в таком случае я, пожалуй, вам поверю. Однако нелишне сперва спросить у моей дочери, желает ли она с вами ужинать.
   Арриан отложила книгу и поднялась со скамьи.
   — Мне нечего сказать вам, Уоррик. Уоррик смотрел на нее почти умоляюще.
   — Зато мне нужно вам многое сказать. Кэссиди едва заметно склонила голову, давая понять Арриан, что ей следует согласиться.
   — Хорошо, — сказала Арриан. — Я согласна ужинать с вами, но только в обществе моей матери. Кэссиди улыбнулась:
   — Вы слышали ответ моей дочери?
   — Ваша светлость, она рассказала вам о том, что было между нами?
   — Разумеется. Вы полагаете, она могла бы скрыть от меня такое?