О`Бэньон Констанс. Невеста врага

Глава 25

   Зная, что утренние часы Йен обычно проводит за дедушкиными бумагами, Арриан постучала в дверь кабинета. Беседа предстояла нелегкая: она собиралась сообщить ему, что возвращается в Англию, и в то же время попросить об одолжении.
   Из-за двери послышался приглушенный голос хозяина, и Арриан шагнула в кабинет. Йен, как оказалось, не работал, а сидел перед дедушкиным портретом с бокалом вина в руке. При виде Арриан он с довольной улыбкой поднялся на ноги.
   — Какой приятный сюрприз! Ты еще ни разу не заходила в мой кабинет.
   Подойдя поближе, Арриан тоже взглянула на портрет. Чуть насмешливые глаза молодого Джилла Макайворса, казалось, видели их обоих насквозь.
   — Я часто забегала сюда, когда дедушка был жив, — сказала Арриан. — У него в столе всегда лежала для меня коробка с леденцами.
   — А вот для меня у него никогда не было леденцов, — мрачно отозвался Йен. — Одни советы да упреки.
   — Вероятно, он хотел, чтобы ты осознал ответственность, которая ляжет на тебя после его ухода.
   — И ему это вполне удалось. Что бы я ни делал, он всегда бывал недоволен и ни разу в жизни ничем меня не угостил… Ну да ничего, зато теперь все угощения — мои.
   Арриан вдруг с пронзительной ясностью увидела маленькие алчные глазки Йена, презрительно кривящийся рот и пожалела, что пришла. Но, коль скоро она уже стояла перед ним, надо было излагать свою просьбу.
   — Тебе известно, что мои родные уезжают на этой неделе?
   — Да, твой отец сказал мне. — На лице Йена отразилось сожаление. — Наверное, тебе тоже придется уехать — во всяком случае, до окончания траура?
   Арриан догадалась, что Йен воспринял ее отъезд гораздо спокойнее, чем она ожидала.
   — Да, в сложившихся обстоятельствах мне было бы неприлично оставаться здесь.
   — Как я и предвидел, — ухмыльнулся Йен, и Арриан поняла, что он успел уже немало выпить. — Вот кто всегда готов оказать мне услугу и поучить хорошему тону.
   «Может, он все-таки решил, что ему не следует на мне жениться? — подумала Арриан. — Хорошо бы так».
   — Я, собственно, тоже пришла попросить тебя об услуге, которую можешь оказать только ты. Йен просиял:
   — Ты же знаешь, я всегда готов выполнить любую твою просьбу. Итак, чего ты хочешь?
   — Я… — Она взглянула ему прямо в глаза. — Я хочу попросить тебя отправить прах леди Гвендолин обратно в Гленкарин.
   Если бы не побелевшие от напряжения кулаки Йена, можно было подумать, что просьба Арриан его нимало не тронула.
   — Отчего тебя так заботит, где именно будет лежать леди Гвендолин?
   — Оттого, что с нею обошлись жестоко и несправедливо, и оттого, что ее останки должны покоиться в фамильном склепе, а не здесь. Ее история кажется мне слишком печальной, а я с детства люблю истории со счастливым концом.
   — Мертвым все равно, где они нашли свой вечный покой.
   — Но тем, кто их любит, не все равно.
   — Значит, ты делаешь это для него. — Йен долго молчал, разглядывая дедушкин портрет, потом обернулся к Арриан. — И кто же, по-твоему, должен везти гроб с телом леди Гвендолин в Гленкарин? Если ты рассчитываешь на Макайворсов, то, уверяю, всех твоих денег не хватит, чтобы убедить хоть одного из них добровольно отправиться во владения Драммондов.
   — Если ты согласен, мой брат Майкл берется сопровождать останки.
   Он продолжал глядеть на нее, видимо, что-то обдумывая.
   — Так ты говоришь, для тебя это очень важно? — Меня взволновала печальная судьба леди Гвендолин. Каждый день я приношу на ее могилу свежие цветы.
   Йен молчал. Если они поженятся, а он все еще на это рассчитывал, то ему бы не хотелось иметь в Давиншеме постоянное напоминание об Уоррике Гленкарине, не говоря уже о ежедневном возложении цветов на могилу леди Гвендолин.
   К тому же приятно было сознавать, что он единственный, кто может — если, конечно, захочет — выполнить ее желание.
   — Что ж, пожалуй, я дам свое согласие, но при одном условии.
   — Что за условие?
   — Ты отложишь свой отъезд на две недели. Как ты полагаешь, тебе удастся уговорить своего отца еще немного подождать?
   — Для этого понадобятся веские причины: отец всей душой стремится в Равенуорт.
   — О, за причинами дело не станет! Я снова обратился к королю с жалобой на лорда Уоррика, который осмелился незаконно… ну, скажем, задерживать тебя в своем замке.
   — Йен, ты не имеешь на это права! Мой отец сам все уладит по возвращении в Англию.
   — Нет, я имею право! И, кроме того, дело уже сделано, и теперь нам с лордом Уорриком осталось только явиться на королевский суд. Не сомневаюсь, что на сей раз суд примет мою сторону.
   Арриан была глубоко возмущена: как он мог, не ставя никого в известность, обратиться к королю Уильяму?
   — Вряд ли публичное обсуждение этого дела придется по душе моим родителям.
   — Никакого публичного обсуждения не будет. Я позабочусь о том, чтобы слушание было закрытым. Будут присутствовать только заинтересованные стороны. Ты должна подтвердить, что лорд Уоррик удерживал тебя в Айронуорте против твоей воли, — больше от тебя ничего не требуется. Это поможет окончательно решить его участь. Разумеется, слушание состоится и в том случае, если ты к тому времени уже уедешь в Англию. Просто я подумал, что тебе будет небезынтересно узнать исход дела.
   От негодования Арриан едва могла говорить. Он, кажется, искренне полагает, что она будет давать показания против отца собственного ребенка?
   — Когда состоится суд?
   — Как раз сегодня я получил письмо от королевского полномочного представителя, в котором говорится, что слушание пройдет в Эдинбурге через две недели. Семейство Винтер известно всем — видимо, поэтому дело было представлено вниманию короля немедленно.
   — Неужели эта ваша вражда так и будет продолжаться вечно, переходя из поколения в поколение?
   — Напротив, я надеюсь, что она очень скоро завершится. Так как, берешься ты переговорить со своим отцом?
   Остатки ее былого уважения к Йену окончательно улетучились.
   — Да, я поговорю с ним.
   Он взял ее руку, на которой еще не так давно красовалось кольцо Макайворсов.
   — Я не буду счастлив по-настоящему, пока мое кольцо не вернется на этот прелестный пальчик. Она не без труда высвободила руку.
   — Странное желание, учитывая, что я ношу под сердцем чужого ребенка.
   — Я воспитаю его как своего собственного, — отводя глаза, сказал он. — Никто даже не узнает, что я не его родной отец.
   Однако Арриан еще слишком хорошо помнила, как он уговаривал ее избавиться от беременности.
   — Но мы с тобой всегда будем это знать, Йен.
   Майкл и Арриан стояли возле кареты, обтянутой черным крепом. Все было готово к тому, чтобы дочь гор отправилась в дальний и на сей раз самый последний путь.
   — Майкл, пожалуйста, попробуй убедить лорда Уоррика, что возвращение праха его сестры на родину должно стать концом их бесконечной вражды.
   Майкл окинул сестру задумчивым взглядом.
   — Я хоть и младше тебя, но все же знаю тебя достаточно хорошо, и я вижу, что ты очень уж взволнована. Что с тобой, сестренка?
   Заложив за ухо выбившуюся золотистую прядь, Арриан подняла на него глаза.
   — Знаешь, Майкл, я просто не могу больше находиться здесь. Здесь кругом, куда ни глянешь, одна только ненависть и скорбь. Я жду не дождусь, когда мы, наконец, вернемся в Равенуорт, — и тогда, клянусь, я уже ни за что не уеду из дома.
   — Это хорошо, вот только будешь ли ты от этого счастлива?
   — Почему ты спрашиваешь?
   — Скажи, ты его любишь?
   Арриан сделала вид, что не поняла брата.
   — Раньше я думала, что люблю, но теперь поняла, что моя прежняя влюбленность в Йена — не более чем блажь наивной девочки.
   — Арриан, ты прекрасно понимаешь, что я говорю не об Йене, а о том, другом.
   — Ах, Майкл, я уже перестала понимать, что такое любовь. Но одно я знаю точно: я не хочу, чтобы лорд Уоррик страдал.
   Чмокнув ее в щеку, Майкл поставил ногу в стремя и вскочил на лошадь, уже гарцующую от нетерпения. По его знаку карета медленно двинулась в путь.
   — Не отчаивайся, сестренка! Кто знает, как все обернется.
   — Пусть земля вам будет пухом, леди Гвендолин! — смахивая слезу, прошептала Арриан.
   Рейли Винтер, нахмурясь, смотрел на жену.
   — Я желаю знать, что здесь происходит. Черт побери, Кэссиди, почему мы без конца откладываем отъезд? Мне не нравится ни этот дом, ни, тем более, его хозяин. Если бы не неожиданная кончина твоего дедушки, Йен Макайворс был бы уже мужем нашей дочери — при мысли об этом меня просто в дрожь бросает!
   — Ну, не кипятись так, Рейли. Арриан скоро едет домой вместе с нами — чего еще ты хочешь?
   — Я хочу знать, какие такие тайны кроются в твоей милой головке. Кэссиди, ты рассказала мне не все о нашей дочери!
   — Умоляю тебя, Рейли, поговорим об этом позже.
   — Боже, как долго я не видел тебя. — Говоря это, он оттянул присобранный ворот ее ночной рубахи, и на какое-то время тревожные мысли покинули его.
   — Я тоже очень соскучилась по тебе. Без тебя всегда все идет вкривь и вкось.
   Он вытащил заколки из ее волос.
   — Не понимаю, почему ты помешала мне поехать в Гленкарин и немедленно расправиться с лордом Уорриком? Все равно ему осталось недолго: я прикончу его, и никто — слышишь, Кэссиди, — никто мне не помешает!
   Она нежно обняла его.
   — Все совсем не так, как кажется на первый взгляд, Рейли.
   — А как же тогда? И почему мой сын поехал отвозить в Гленкарин чей-то гроб? И когда, черт побери, мы все разучились понимать друг друга?
   Кэссиди обхватила ладонями его лицо.
   — Я уже говорила тебе, Рейли: ты еще не все знаешь. Поверь мне, все это ужасно сложно…
   — Так растолкуй мне! — перебил он, усаживаясь в кресло и досадливо разворачиваясь к ней. — Время у нас есть, я охотно тебя выслушаю и постараюсь понять.
   Кэссиди опустилась на колени возле его ног, и ее широкая розовато-кремовая рубаха мягкими складками легла на пол. Как ни готовила она себя к этому моменту, все же слова застревали у нее в горле, и ей удалось выговорить их только со второго раза.
   — Рейли… Рейли, Арриан ждет ребенка от лорда Уоррика.
   За несколько коротких секунд на красивом лице Рейли Винтера отразились гнев, недоумение и глубокая печаль.
   — Кэссиди, я убью его! — Рейли вскочил на ноги, так что его жена едва не упала. — Почему ты не сказала мне этого раньше, чтобы я поехал к нему вместе с Майклом?
   — Потому что я хотела сперва объяснить тебе, как это случилось.
   — Я понимаю, как такие вещи случаются. Я не понимаю только одного: почему это должно было случиться с моей дочерью?
   — Я уже говорила тебе, что по закону они муж и жена. Но я не сказала другого: Рейли, мне кажется, что Арриан любит его.
   Рейли покачал головой, словно не веря своим глазам.
   — Нет… Нет, Кэссиди! Не смей даже думать о таком… Я не отдам ее этому человеку. У него нет ни чести, ни совести, он воспользовался ее невинностью. Можешь считать, что для нашей дочери он умер.
   — Рейли, но разве мы с тобой можем заставить ее не любить? Разве кто-то мог заставить меня не любить тебя? Никто не мог и никто не сможет. Я буду любить тебя до последнего дня, что бы ни случилось… Думаю, что Арриан, как никогда, нужна сейчас наша помощь. Ей очень тяжело, Рейли, и мы должны ее понять.
   Взгляд Рейли оставался суровым, но он все же заговорил немного спокойнее:
   — Как ты можешь быть уверенной, что она его любит? Еще недавно она говорила, что любит Йена, помнишь?
   — Помню. Но любить идеал и любить живого мужчину — это не одно и то же. Рейли все еще хмурился.
   — Только не надо мне объяснять, что вы, женщины, чувствуете, я все равно не пойму. С тех пор как я повстречал тебя, я вообще многое перестал понимать.
   — Не понимай меня, Рейли, не надо, просто люби.
   Он пододвинул ее ближе к себе.
   — Я скорее перестану дышать, чем любить тебя, Кэссиди. Но, черт побери…
   Больше он не мог говорить: горячие губы Кэссиди приникли к его губам. «Чуть позже ей легче будет убедить мужа в том, что место Арриан рядом с Уорриком Гленкарином», — решила она.
 
   — Милорд! — Барра остановилась в дверях столовой с несколько недоуменным выражением лица. — Там у крыльца странная карета, обтянутая черным, и при ней какой-то господин, который хочет вас видеть. Я сказала ему, что вы обедаете, но он говорит, ради того, с чем он приехал, вы согласитесь прервать трапезу.
   — Что за господин?
   — Не знаю, я его раньше не видала. Но похоже, что настоящий джентльмен. Англичанин, судя по выговору.
   Уоррик не мешкая направился к выходу. У крыльца стоял высокий юноша, державший в одной руке поводья своей лошади, а в другой шляпу.
   — Я Уоррик Гленкарин. Вы желали меня видеть?
   — Да, милорд. Я нарочно для этого приехал из Давиншема.
   Уоррик смерил молодого англичанина взглядом.
   — В таком случае можете отправляться обратно в Давиншем и передать Йену Макайворсу, что мне от него ничего не нужно.
   — Это не от Йена Макайворса. — Майкл распахнул дверцу кареты, чтобы Уоррик мог заглянуть внутрь. — Милорд, я не стал бы отвлекать вас от трапезы, не знай я наверняка, что мой груз важен для вас. Я привез вам прах леди Гвендолин.
   Уоррик шагнул вперед и дотронулся рукой до каменного гроба. Да, на гранитной крышке было высечено имя его сестры. Повернув голову, он взволнованно всмотрелся в лицо молодого человека.
   — Что это, какая-нибудь жестокая шутка?
   — Нет, милорд. Даю вам слово: здесь действительно тело вашей сестры.
   Уоррик отошел назад, и лицо его исказилось неожиданной болезненной гримасой.
   Майкл, неотрывно наблюдавший за ним, сказал:
   — Я понимаю ваши чувства, милорд. Будь то моя сестра, я тоже не ведал бы покоя, пока не похоронил бы ее достойно, как полагается.
   — Вы сказали, что… груз передан не Йеном Ма-кайворсом?
   — Йен только дал свое согласие после того, как его убедили, что так для всех будет лучше.
   Уоррик снова шагнул к карете и провел дрожащей рукой по холодному граниту.
   — Ну вот, Гвендолин, наконец-то ты дома. — Он взглянул на юношу, которому с виду было не больше шестнадцати. — Не знаю, кто вы, но, поверьте, я искренне благодарен вам.
   — Если вы не возражаете, милорд, я бы хотел присутствовать на похоронах вашей сестры.
   — Могу я узнать ваше имя?
   — Полагаю, оно не имеет значения. Считайте меня просто незнакомцем, который помог восстановлению справедливости.
   Уоррик кивнул:
   — Пусть так. Вы можете присутствовать на похоронах.
   — Кроме того, я уполномочен вам кое-что сообщить. Леди Гвендолин не покончила с собой. Она умерла в результате несчастного случая.
   Уоррик вздрогнул всем телом и поспешно перевел повлажневший взгляд на дальние вершины.
   — Слава богу! Я верил, что это так. Только спустя некоторое время он снова смог заговорить:
   — Кто бы вы ни были, примите уверения в моей глубочайшей благодарности.
   Стоявший неподалеку мальчик-конюх во все глаза глядел на происходящее.
   — Тэм, — приказал ему Уоррик, — скачи в деревню во весь опор и объяви людям, что сегодня мы хороним мою сестру.
 
   Пока гроб Гвендолин устанавливали в каменной усыпальнице между гробами родственников — дальних и близких, почивших раньше ее, — Уоррик не поднимался с колен, а собравшиеся Драммонды, низко склонив головы, бормотали слова молитвы.
   Стоявший чуть поодаль Майкл смотрел, как клан хоронит одну из своих дочерей. По правде сказать, он нарочно попросил позволения остаться, чтобы иметь возможность понаблюдать за лордом Уорриком. Человек, которого полюбила Арриан, нравился ему все больше, и он все больше склонялся к мысли, что они должны быть вместе и что рождение ребенка должно скрепить их союз.
   После окончания церемонии, когда все остальные разошлись, Уоррик приблизился к Майклу.
   — У вас сегодня был неближний путь. Быть может, вы согласитесь поужинать вместе со мной?
   Как Майклу ни хотелось получше познакомиться с этим человеком, он не мог больше задерживаться: Кэссиди взяла с него обещание, что он вернется сегодня.
   — Боюсь, мне пора, ведь впереди опять долгая дорога.
   Уоррик, не возражая, велел оседлать себе лошадь. Он должен был проводить своего загадочного гостя, чтобы никому из чересчур ретивых Драммондов не вздумалось преградить ему путь.
   Они молча доехали до развилки дорог, где Уоррик натянул поводья.
   — Признаться, я не сразу догадался, кто вы такой. По всей вероятности, вы лорд Майкл, брат Арриан?
   — Да, вы угадали.
   — Не могу сказать, чтобы я находил в вас большое сходство с сестрой… зато глаза у вас точно такие же зеленые, как у ее светлости.
   — Мне всегда говорят, что я больше похож на отца.
   Уоррик сжал ногами бока гарцевавшего Тайтуса, чтобы он стоял спокойнее.
   — Как себя чувствует ваша сестра?
   Лицо Майкла сделалось неожиданно серьезным.
   — Так, как и должна себя чувствовать женщина в ее положении.
   — Значит, правда, что она ждет ребенка?
   — Да, правда.
   — И что она предпринимает шаги к расторжению брака тоже правда?
   — Думаю, вы сможете сами выяснить это в следующий понедельник. У вас ведь, кажется, намечена встреча с Йеном и лордом Торндайком в Эдинбурге?
   — Ваша сестра будет там?
   — Думаю, вряд ли родители ей это позволят.
   — Должен сказать вам, лорд Майкл, что все члены вашего семейства, с которыми мне до сих пор приходилось сталкиваться, внушают мне немалое уважение.
   — Я с удовольствием передам это маме и сестре.
   — Скажите, это Арриан уговорила лорда Йена вернуть мне Гвендолин?
   — Да, она.
   — И она же выяснила обстоятельства ее гибели?
   — Моя сестра умеет добиваться своего, во всяком случае, если ей очень этого хочется.
   — Да, я успел это заметить. Майкл протянул ему руку.
   — Рад знакомству с вами, милорд.
   — Я тоже, лорд Майкл, — пожимая его руку, отвечал Уоррик.
   — Вы ничего не хотите передать моей сестре? Глаза Уоррика вдруг затуманились дымкой печали, но он все же заставил себя улыбнуться.
   — Передайте ей мою искреннюю благодарность за все, что она сделала ради светлой памяти моей сестры.
   — И это все, милорд?
   — После встречи с Йеном Макайворсом и лордом Торндайком я хотел бы сделать вашей сестре одно предложение, но, не зная заранее исхода встречи, я не вправе его излагать.
   Майкл тронул поводья и выехал на дорогу, ведущую в Давиншем.
   — До свидания, лорд Уоррик. Мне, во всяком случае, кажется, что мы с вами еще свидимся.

Глава 26

   В отличие от первой встречи с лордом Торндайком, на которую задолго до начала явился Йен, сегодня Уоррик прибыл за час до назначенного времени. Он сидел за столом переговоров со сложенными руками и непроницаемым взглядом серебристых глаз.
   Он почти не сомневался, что сегодня его лишат титула и земель и что для его клана это будет равносильно гибели. Вряд ли стоило надеяться, что король посмотрит сквозь пальцы на оскорбление действием, направленное против дочери герцога Равенуортского.
   Но, каков бы ни был исход сегодняшнего судебного заседания, Уоррик твердо решил принять его достойно. Он не станет оправдываться или просить прощения у кого бы то ни было.
   Наконец появился Йен Макайворс в сопровождении своего брата Джейми. Глаза Йена сияли самодовольством.
   — Я уже две недели живу предвкушением сегодняшнего дня, Гленкарин, — с порога заговорил он. — На сей раз мне даже не пришлось ничего делать, чтобы одержать верх над таким олухом, как ты. Ты сам вырыл себе яму!
   Уоррик медленно встал, и глаза его угрожающе сверкнули.
   — Я приехал сюда сегодня по королевскому приказу, но никто не прикажет мне выслушивать карканье жалкого ублюдка.
   — Ублюдка? — Йен расхохотался. — Я не возьму в толк, то ли ты чего-то недопонимаешь, то ли речь идет о твоем…
   В этот момент дверь зала заседаний распахнулась, и вошел лорд Торндайк со своей неизменной кожаной сумкой. Усевшись, он молча надел на нос очки и начал рыться в^бумагах.
   — Лорд Йен, лорд Уоррик, — заговорил он, найдя наконец то, что искал. — Не скрою, я не думал, что нам с вами придется встретиться вновь, и притом так скоро. Вероятно, ничто, кроме вмешательства Его Величества, не положит конец вашей вражде.
   Сделав несколько шагов вперед, Йен встал между королевским представителем и Уорриком.
   — Прочел ли король мою жалобу? Готов ли он вынести свое решение по ней сегодня?
   — Ваше прошение было представлено вниманию Его Величества, как только оно попало ко мне в руки. Выдвинутые вами обвинения весьма серьезны, лорд Йен, и я тут же отправился в Равенуорт, чтобы лично выяснить у его светлости, сколь они достоверны. К сожалению, герцог оказался в отъезде…
   — Герцог Равенуортский, ваша милость, гостит сейчас в моем доме.
   На лице лорда Торндайка отобразилось явное недоумение.
   — Почему же он не пожелал явиться сюда вместе с вами?
   — Здесь Шотландия, а не Англия, — не без довольства заявил Йен, усаживаясь за стол. — А потому его светлости угодно было положиться в этом деле на меня и, разумеется, на справедливость вашего суда.
   Лорд Торндайк перевел взгляд на Уоррика, который стоял, не вступая в разговор.
   — Вам известно, какие новые обвинения выдвинуты против вас, милорд?
   — Я догадываюсь.
   — В таком случае прошу вас сесть вместе с нами за стол переговоров. Дело, согласитесь, весьма неприглядное, и мне хотелось бы разобраться с ним сегодня.
   — Тут не в чем разбираться. — Йен с улыбкой смотрел на Уоррика, но обращался, по-видимому, к лорду Торндайку. Сидел он, вальяжно откинувшись на спинку стула, засунув за ремень большие пальцы рук. — Ознакомившись с обстоятельствами, вы тотчас же убедитесь, что проступок лорда Уоррика заслуживает тягчайшего наказания.
   Лорд Торндайк строго обернулся к Уоррику.
   — Итак, лорд Уоррик, против вас выдвинуто серьезное обвинение в том, что вы похитили леди Арриан Винтер…
   — Обвинение изначально ложное, — прервал его Уоррик, облокачиваясь на стол. — Леди Арриан проезжала вместе со своей тетей, леди Мэри Риндхолд, через мои владения, когда карета их из-за метели перевернулась, и потерпевших доставили в Айронуортский замок. Если бы мои люди не подоспели вовремя, их обеих уже не было бы в живых.
   Лорд Торндайк взглянул на Йена.
   — Это правда?
   Йен водил пальцем по узорам расшитого бархатного обшлага.
   — Составляя свое прошение королю, я был уверен, что похищение произошло так, как я его описывал. О том, что карета моей будущей супруги и ее тети перевернулась, я узнал уже позже.
   — Понятно.
   — Но это не меняет того факта, что лорд Уоррик бессовестно воспользовался пребыванием леди Арриан под своим кровом, — заметил Йен.
   Неожиданно Уоррик осознал, что история, в которую он втянул Арриан, может повредить ей в Англии, и предостерегающе поднял руку.
   — Смею ли я рассчитывать, что ни одно слово, сказанное здесь сегодня, не выйдет за пределы этой комнаты? В противном случае может пострадать доброе имя леди Арриан.
   — Рад, что вы оба так печетесь о благе, леди Арриан, — сказал лорд Торндайк. — Лорд Йен, заботясь о ее репутации, также просил меня провести судебное заседание при закрытых дверях. Принимаете такое условие, лорд Уоррик?
   Уоррик кивнул.
   — В таком случае продолжим, — откашлявшись, сказал лорд Торндайк и снова вперил строгий взор в ответчика. — Как я уже говорил, лорд Уоррик, предъявляемые вам обвинения весьма серьезны. Вынужден вас предупредить, что, если они полностью подтвердятся, Его Величеству придется лишить вас титула, а возможно, применить и более тяжкое наказание, если противная сторона сочтет таковое необходимым.
   — Я это понимаю, — бесстрастно произнес Уоррик.
   — Итак, по принуждению или по доброй воле вышла за вас леди Арриан?
   — А почему бы не спросить об этом у меня самой, лорд Торндайк? — послышался звонкий женский голос. — Я готова ответить на любые ваши вопросы.
   Все взгляды обратились к дверям. Арриан, стоя на пороге, стягивала с себя перчатки, а вошедший вслед за нею высокий статный человек снял с нее накидку и небрежно бросил на спинку стула.
   Пока Арриан легкой походкой шла к столу, Уоррик разглядывал горделивую осанку ее спутника — по всей видимости, самого герцога Равенуортского.
   — Ваша светлость? — Лорд Торндайк поспешно вскочил на ноги. — А я не ждал вас сегодня!
   — Отчего же, Торндайк? Ведь дело касается моей дочери. — Рейли всматривался в того, кто причинил Арриан столько горя.
   Так они изучали друг друга, пока лорд Торндайк снова не заговорил.
   — Не уверен, что вы знакомы, а потому — лорд Уоррик, позвольте представить вам его светлость герцога Равенуортского.
   Рейли и Уоррик сдержанно кивнули друг другу, после чего лорд Торндайк предложил Арриан стул.
   — Миледи, вы тоже желаете присутствовать на заседании?
   Арриан еще ни разу не взглянула на Уоррика.
   — Да. Прошу прощения, если мой приход нарушил течение вашей встречи.
   — Никоим образом, миледи.
   Фигура герцога, который опустился на стул рядом с Арриан, казалось, завораживала всех присутствующих.
   — Знаете, лорд Торндайк, моя дочь, когда ей что-то втемяшится в голову, — вся в мать. Она так твердо вознамерилась самолично присутствовать на сегодняшнем заседании, что мне волей-неволей пришлось согласиться.