Страница:
Закончив нотацию, ледяной капитан поднялся, и, когда Билли тоже встал, ободряюще положил ему руку на плечо.
– Хорошая девушка, хороший ужин, хорошая прогулка - что еще нужно настоящему мужчине? От мыслей голова пухнет? - побольше физических нагрузок, молодому человеку это полезно.
Ужин был уже подан, они подкрепились и вскоре были готовы к восхождению на Скалу. За ужином Мунтрас выяснил, что живущий у подножия Скалы Паллос ни разу за это время не побывал на ее вершине. Осмеяв своего управляющего, он велел ему собираться в дорогу, и вскоре все трое уже шагали по тропинке к подножию. Паллос прихватил сиборнальское ружье, которое нес на ремне на плече.
– Похоже, твои дела идут не худо, если ты можешь позволить себе подобную артиллерию, - с подозрением заметил капитан. Он доверял своим управляющим не больше, чем королю.
– Я купил это ружье, чтобы защищать вашу собственность, Криллио, хотя сделать это было не так-то просто. Даже когда торговля шла хорошо, мне не так много перепадало.
Они двинулись по дороге, ведущей от пристани к городку Осоилима. Между домами туман был не такой густой, а льющийся из окон свет на небольшой центральной площади действовал ободряюще. На площади было людно - прохлада вечернего ветерка, поднявшегося на закате, манила на прогулку. С лотков и в маленьких лавочках бойко торговали сувенирами и сластями, горячие лепешки, жаренные в масле, тоже шли нарасхват. Паллос на ходу показал спутникам несколько постоялых дворов, где селились пилигримы и куда он регулярно продавал свой товар, лордриардрийский лед. По его словам выходило, что здесь большую часть покупателей - то есть людей с деньгами, на ком можно было хоть что-то заработать, - составляли именно пилигримы. Многих из тех, кто считал, что владеть чужой жизнью - большой грех, привлекала сюда давняя традиция, обязывающая каждого хозяина дать свободу своему рабу, будь то человек или фагор.
– Чудно, тащатся в такую даль, чтобы расстаться здесь со своей собственностью, а ведь рабы стоят неплохих денег, - с раздражением заметил Паллос, которого явно удивляли причуды подобных доброхотов.
Подножие Скалы начиналось от самой площади - или, лучше сказать, площадь и город лепились к Скале. Тут же, на площади, находилась знаменитая часовня Свободных Рабов, где ледяной капитан купил каждому из своих спутников по свече. Миновав небольшую рощу, они начали восхождение. Скалу покрывали заросли талипота; пробираясь наверх и освобождая себе дорогу, приходилось раздвигать жесткую листву. Тропу им освещали всполохи зарниц, разбросанные по небу.
Навстречу спускались люди, уже побывавшие на вершине. Сверху и со всех сторон доносились невнятные приглушенные голоса пилигримов. Многие десятилетия назад в камне вырубили для удобства ступени. Тропинка-лестница вилась вокруг камней, но нигде не было и намека на перила - следовало проявлять осторожность. Неверный свет свечей освещал дорогу едва ли на шаг вперед.
– Дьявол, стар я уже для таких забав, - пробормотал Мунтрас.
Но мало-помалу они выбрались на ровное место, на площадку, и, пройдя под аркой в дальнем ее конце, оказались перед одиноким строением - святилищем. Вдоль самого края площадки тянулся парапет, облокотившись на который можно было насладиться видом торчащих из медленно колышущегося тумана копьевидных верхушек густого леса.
Сквозь монотонный шум Такиссы иногда можно было различить доносящиеся снизу звуки города. Откуда-то долетала музыка - играли на двухструнном клосе или, вероятнее всего, на биннадурии. Струнному инструменту ритмично вторили барабаны. А в разрывах тумана в лесу всюду мигали огоньки.
– В точности по пословице, - проворковала Абаз: - «Нет ни одного клочка земли, где можно было бы жить сносно, но нет и ни клочка, где кто-нибудь бы да не жил».
– Истинно правоверные пилигримы бдят всю ночь, чтобы встретить рассвет, - объяснил Билли Мунтрас. - На этих широтах оба солнца восходят круглый год. Там, откуда я прибыл, у меня на родине, это не так.
– На моей родине, Криллио, все люди хорошо образованны и многое знают и умеют, - отозвался Билли, не отпуская талии Абаз. - Так, например, хороший художник может написать портрет, до мелочей повторяющий оригинал, а для нас не составляет труда создать видимость реальности при помощи видео, трехмерной голографии и прочих ухищрений. Но результат на поверку плачевен - мое поколение начинает сомневаться в существовании реальности, сомневаться в том, что мир за пределами Аверна вообще существует. Зачастую под сомнение ставится даже существование Гелликонии. Не знаю, понятно ли я объясняю…
– Биллиш, по торговым делам я изъездил весь Кампаннлат вдоль и поперек, а до этого был нищим и бродягой. Я побывал в разных местах, был и далеко на западе, в стране, зовущейся Понипот, что лежит за Рандонаном, и в Рададо, там, где кончается земля. Так вот, я был в Понипоте и знаю, что он существует, хотя скажи я об этом кому-нибудь здесь, в Осоилима, мне никто не поверит.
– А где же этот твой мир, Биллиш, твой Аверн? - раздраженно спросила Абаз, на которую разговоры мужчин начали нагонять скуку. - Я слышала, ты говорил, что он где-то наверху, над головой? Это, случайно, не он?
– Где?
От горизонта до горизонта небо было удивительно чистым и безоблачным, ярко светили звезды.
– Эта яркая звезда - Ипокрен, газовый гигант. Аверн еще не взошел. Сейчас он, наверно, где-то с другой стороны Гелликонии, под нами, и его не видно.
– Под нами! - с коротким смешком воскликнула девушка. - Биллиш, ты просто спятил. Если ты надеешься, что люди тебе когда-нибудь поверят, то нужно придерживаться своих россказней. Раньше ты говорил другое. Под нами! Это где же - в стране духов?
– А другой мир, о котором ты говорил, Биллиш, Земля? Можешь показать ее нам?
– К сожалению, Земля очень далеко от нас, и увидеть ее невозможно. Кроме того, Земля ведь не звезда и не светит.
– А как же тогда ты собирался показать нам Аверн?
– Аверн светит отраженным светом. Его поверхность отражает лучи Беталикса и Фреира.
Мунтрас задумался.
– Тогда почему мы не можем видеть Землю? Почему она не отражает лучи Фреира и Беталикса?
– Потому что Земля слишком далеко. Мне очень трудно объяснить вам теорию. Если бы у Гелликонии был спутник, вы поняли бы меня гораздо лучше, - но луны у вашей планеты нет, и поэтому привести в пример нечего. Кстати, отсутствие луны очень сильно задержало развитие астрономии на вашей планете. Для глаза человека спутники гораздо более любопытны, чем звезды и солнца. Что касается Земли, то она тоже светит отраженным светом, светом нашей звезды, Солнца, но из-за расстояния различить этот свет невозможно.
– Что ж, Солнце далеко и его не видно - ладно, пускай. И стараться высмотреть я ничего не буду - все равно мои глаза уже не те, что прежде.
Билли повернулся к западной части небосвода, потом махнул в ту сторону рукой.
– Солнце, Земля и другие планеты нашей системы - вон там. Как вы зовете вон то длинное созвездие, где звезды широко разбросаны, - у него наверху еще светит одна яркая звезда и три маленьких?
– У нас, в Димариаме, мы называем это созвездие Ночным червем. Прости меня, Биллиш, может быть, я и ошибаюсь, потому что мои глаза совсем ослабли. Ночной червь - это то же самое, что Червь Вутры. Верно, Грендо?
– Вы обратились не по адресу - мне недосуг пялиться по ночам на звезды, - со смешком отозвался Паллос. - Что я, звездочет? Вот покажите мне золотой в десять рун, я вмиг его опознаю.
– Солнце - одна из самых слабых звезд созвездия Червя Вутры, около его жабр.
В разговоре с капитаном и его спутниками Билли старался держать легкий и веселый тон: после стольких лет ученичества роль рассказчика его несколько смущала. Не успел он договорить, как сверкнувшая в небе очередная зарница осветила лица его слушателей, выхватив их на мгновение из сумерек. Абаз, чуть приоткрыв пухлый ротик, рассеянно смотрела туда, куда он недавно показывал. Управляющий со скучающим видом глядел в темноту, его ладонь покоилась на спуске ружья, что, очевидно, придавало ему уверенности. Одутловатое лицо пожилого капитана с упорством вглядывалось в бесконечность космоса, в глазах торговца светилась решимость и симпатия к говорящему.
Все эти люди были частью подлинной реальности - Билли уже начинал свыкаться с этой мыслью; после общения с Мунтрасом и Абаз, яркими представителями подлинной реальности, воспоминания об Аверне и наставнике, загнанных в сети реальности ложной, вызывали у него отвращение. Его нервная система с трудом, но все же начала привыкать к жизни в среде новых ощущений, запахов, звуков и красок. Впервые он жил так, как следовало: полной жизнью. Те, кто следил за ним сверху, считали его канувшим в ад; однако от ощущения полной свободы, звенящей в каждой клеточке тела, ему казалось, что он в раю.
Далекая молния сверкнула и погасла, оставив всех в полной темноте. Медленно вернулся сумрак серой ночи.
«Поверили эти люди в существование Земли и Аверна? - подумал про себя Билли. - Способны ли они на это? Способен ли я убедить их, достаточно ли вески мои слова? Ведь, например, эти глубоко верующие в своих богов люди, как бы они ни старались, ни за что не убедят меня в существовании этих богов. Наши умвелты мыслей различаются коренным образом, они не только не совпадают, но и прямо противоречат друг другу».
Вслед за вопросом пришло гнетущее сомнение. Что если Земля тоже лишь плод воображения авернцев, Бог, которого авернцам так не хватает? Негативные последствия существования Акханабы, вовсю сражающегося с грехом, были видны везде и всюду. Но где увидеть доказательства существования Земли - что-нибудь посущественнее тусклой далекой звездочки под названием Солнце в северо-восточном созвездии могучего Червя?
Решив отложить ответы на тревожные вопросы до будущих времен - времен большей ясности, он поспешил внимательно прислушаться к словам Мунтраса.
– Но если Земля так далеко, Биллиш, как же люди ухитряются видеть нас оттуда?
– Благодаря чудесам науки. Наука позволяет людям общаться на огромных расстояниях.
– Когда мы доберемся до Лордриардри, ты объяснишь мне, как это происходит?
– Так ты хочешь сказать, что где-то там, далеко, есть люди, точь-в-точь как я и все остальные, - торопливо заговорила Абаз, - которые смотрят на нас - смотрят прямо сейчас? Видят нас такими, какие мы есть, а сами вон там, на головке червя?
– Именно так, моя дорогая Абаз, и более того - твое лицо и имя уже может быть известно миллионам обитателей Земли или, лучше сказать, станет известно по прошествии тысячи лет, потому что именно столько времени занимает передача известия от Аверна и Земле.
Цифры не произвели на Абаз особого впечатления; думала она только об одном. Прикрыв рот рукой, она поднялась на цыпочки и прошептала на ухо Билли:
– А то, чем мы занимались в кровати, они тоже смогут увидеть?
Услышав такой вопрос, Паллос рассмеялся и ущипнул Абаз за попку.
– За сеанс со зрителями полагается надбавка, ты к этому клонишь, дорогуша?
– Держите свои грязные шуточки при себе, это не вашего ума дело, - грозно огрызнулся Билли.
Мунтрас надул губы.
– Какая им радость подсматривать за нами, погрязшими в дикарской тупости?
– Гелликония не имеет себе подобных во Вселенной - ведь только здесь землянам удалось найти живых разумных существ, - объяснил Билли, снова возвращаясь к лекторскому тону, на этот раз чуть более сухому.
Все замолчали, обдумывая его слова, и в это самое время из раскинувшихся внизу туманных джунглей донесся резкий звук, возможно, пронзительный крик, далекий, но отчетливый.
– Кто это был, какой-то зверь? - испуганно спросила девушка.
– По-моему, это трубят в рог фагоры, - ответил Мунтрас. - То, что мы сейчас слышали, - сигнал тревоги, близкой опасности. Скажи, Грендо, много здесь бродит свободных фагоров?
– Много ли, мало, не знаю, но сколько-то есть. Освобожденные фагоры перенимают у людей их уклад жизни, устраивают в джунглях поселения и, как я слышал, живут там совсем неплохо, - ответил Паллос. - В торговле они соображают неважно, поэтому за лед с них удается содрать хорошие деньги.
– Так вы продаете лед и фагорам? - поразилась Абаз. - Я думала, что продавать лед разрешено только фагорской гвардии короля ЯндолАнганола.
– Фагоры часто приходят в Осоилима и приносят на продажу свой товар, всякую всячину: ожерелья из косточек гвинг-гвинг, шкуры животных и тому подобное, и лед они берут не за деньги, а в обмен на свое добро. Получив от меня мерку льда, они обычно выходят на улицу и грызут его прямо у дверей дома компании. На это невозможно смотреть, бр-р, мерзость! Как пьяницы, дорвавшиеся до бутылки!
Задумавшись о фагорах, все замолчали. Они стояли неподвижно, глядя кто вниз или вперед, в темноту, кто вверх, на бескрайний небосвод. Сумеречный дикий мир перед ними казался таким же бесконечным, как небеса - из темноты то и дело доносились пронзительные высокие звуки, словно кто-то, совсем недавно получивший свободу, то ли радовался вновь обретенному дару, то ли страдал от неодолимых трудностей самостоятельного существования. В небесах царило безмолвие - сверху лился только мягкий, мерцающий в неизъяснимом ритме звездный свет, да нисходила тьма бесконечной бездны.
– Фагоров нам бояться нечего, - отрывисто проговорил Мунтрас, прервав всеобщее молчаливое размышление. - Слышишь, Биллиш, там, в той стороне, где, по твоим словам, находится твое Солнце, так вот там - Западный хребет, который люди зовут Неприступным Никтрихком. Очень немногие из людей побывали там. Склоны Никтрихка неприступны, и ходят слухи, что там, на высокогорных равнинах, живут племена фагоров. Ты никогда не смотрел на Никтрихк сверху, со своего Аверна?
– Смотрел, Криллио, и очень часто. На Аверне несколько отсеков отведено для отдыха и расслабления, так вот там есть точная копия высокогорий этого хребта. Самый гребень Никтрихк почти всегда закрыт облаками, поэтому для наблюдения и съемок мы использовали инфракрасные камеры. Плато начинаются на высоте девяти миль, в стратосфере, где вершины гор на большом протяжении словно срезаны гигантским ножом, - воздуха там очень мало. Виды, которые открываются оттуда, потрясают, да что там, вселяют благоговейный ужас. На самых высоких плато жизни нет, нет там и фагоров. Жаль, что у меня нет фотографий показать вам, но жизни там нет, какой бы неожиданностью это для вас ни оказалось. Извините, если разочаровал.
– Ты сказал - «фотографии»? Что это такое?
– Я расскажу обо всем подробно, но только в Лордриардри, хорошо?
– Идет. Если рассказ окончен, давайте спускаться, а то достоимся до того, что сам Акханаба спустится к нам с небес. Предлагаю перекусить и завалиться спать - «Дева» отвалит завтра рано поутру, никак не позже полудня.
– Аверн взойдет через час. За двадцать минут он пересечет весь небосклон от одной стороны горизонта до другой.
– Биллиш, всего полдня назад ты валялся в лихорадке. Через час ты должен не наблюдать за Аверном, а лежать в кровати - имей в виду, один - и спокойно спать. Я буду твоим отцом на Земле, - дьявол, я хотел сказать, на Гелликонии. Ведь твои родители наверняка сейчас смотрят на нас сверху - зачем их расстраивать?
– У нас нет родителей, нас воспитывает клан, - объяснил Билли, когда они ступили под арку и подошли к краю сбегающей вниз тропинки. - На Аверне в обычае искусственное оплодотворение и выращивание плода в искусственной матке.
– С нетерпением жду подробностей того, каким образом вам это удается, - и с картинками, с картинками! - хохотнул ледяной капитан.
Спускаясь к подножию скалы, Билли крепко держал Абаз за руку.
Ниже Осоилима береговой пейзаж сильно изменился. Сначала с одной, а потом и с другой стороны замелькали возделанные поля. Джунгли отступили, дав место плодородному лёссу. То, как «Лордриардрийская дева» пересекла городскую черту Оттассола, заметили только бывалые матросы да капитан - настолько непривычен был для остальных вид городов, перенесших свою жизнедеятельность с поверхности земли в ее недра.
Поставив Дива следить за выгрузкой товаров на пристань, капитан Мунтрас взял Билли за руку и отвел его вниз, в один из пустых отсеков трюма, в маленькую кладовую.
– Как самочувствие - в порядке?
– Неплохо. Но это не надолго. А где Абаз?
– Послушай, Биллиш. Я хочу, чтобы ты остался тут, в трюме, и сидел здесь, пока я буду в городе по одному очень важному делу. Я должен повидаться с друзьями, заглянуть к паре человек. При мне важное письмо, и нужно обеспечить его доставку по назначению. Здесь, в Оттассоле, ребята дошлые, не то что эти деревенские дурни. Я не хочу, чтобы тебя даже видел кто-нибудь, не то что разговаривал. Понял?
– Но почему?
Мунтрас твердо взглянул Билли в глаза.
– Потому что я и сам дурень, раз поверил твоей сказке.
Билли от удовольствия улыбнулся.
– Спасибо вам. У вас гораздо больше здравого смысла, чем у короля и СарториИрвраша.
Они с удовольствием пожали друг другу руки.
Фигура плечистого капитана заполняла собой почти всю кладовую.
– Надеюсь, ты не забыл, как эти две матрассильские шишки обращались с тобой? Поэтому, если не хочешь, чтобы и здесь повторилось то же самое, носа не высовывай из трюма.
– Значит, я должен сидеть в трюме, пока вы будете развлекаться на берегу и попивать там с друзьями, набираясь до чертиков? Почему мне нельзя увидеть Абаз?
Тяжелая рука капитана поднялась в предостерегающем жесте.
– Знаешь что, парень, я стар и шума не люблю. И никогда не напиваюсь. Я вернусь, как только закончу все свои дела. Потому что хочу, чтобы ты добрался до Лордриардри в целости и сохранности - и ты, и эти твои волшебные часы. В Лордриардри ты сможешь жить спокойно, там найдется, кому о тебе позаботиться. Там у нас будет время поговорить обо всем - неторопливо и обстоятельно, и о том корабле, что доставил тебя сюда, и о других удивительных вещах, о которых ты постоянно упоминаешь вскользь. Но сначала я должен доделать дело, отправить письмо.
Но Билли не желал успокаиваться.
– Криллио, где Абаз? Почему вы не хотите сказать?
– Избавившись от одной болезни, ты подхватил другую - из огня да в полымя. Абаз ушла. Почему ты спрашиваешь меня об этом, Биллиш, ты же и так прекрасно знал, что она плыла с нами только до Оттассола?
– Ушла, даже не повидавшись со мной? Не сказав ни слова на прощание?
– Див ревнует к тебе Абази, и я попросил ее убраться поскорее. Она передавала тебе привет, сказала, что ты был очень мил. Абаз некогда сидеть сложа руки, ей нужно зарабатывать на жизнь, как и всем остальным.
– Зарабатывать на жизнь… - потерянно прошептал Билли и замолчал.
Воспользовавшись паузой, Мунтрас выскользнул из кладовой и затворил и запер за собой дверь. Убирая в карман ключи, он улыбался.
Уразумев, что его снова посадили под замок, Билли забарабанил в дверь.
– Не шуми, я скоро вернусь, - ободряюще крикнул ему капитан.
Поднявшись по трапу, Мунтрас быстро прошел к сходням и вскоре уже широко шагал по набережной. В конце набережной у границы порта в земле зияло жерло тоннеля, уводившего под землю, в глубины лёсса. Над дырой в земле красовалась вывеска: «ЛОРДРИАРДРИЙСКАЯ ЛЕДОТОРГОВАЯ КОМПАНИЯ. ТРАНЗИТНЫЕ ПЕРЕВОЗКИ».
Представительство компании Криллио Мунтраса размещалось в малом порту Оттассола. Главный порт располагался милей ниже по реке; туда могли заходить и большие океанские корабли, и, само собой, торговый оборот там был больше. Войдя в тоннель, Мунтрас остановился у конторки.
Двое клерков, испуганных столь неожиданным появлением хозяина, торопливо вскочили на ноги, в суматохе рассыпав по полу колоду карт. Кроме клерков, в конторе были Див и Абаз.
– Спасибо, Див. Будь добр, окажи мне услугу, уведи отсюда этих парней и позволь мне несколько минут побыть наедине с Абаз.
Надутый, как всегда, Див исполнил указание. Когда дверь за ним и за служащими компании закрылась, Мунтрас запер ее и повернулся к девушке.
– Если хочешь, можешь присесть, дорогая.
– Что вам от меня нужно? Плавание закончено, хотя и продлилось дольше, чем было обещано, - я хочу заняться личными делами, у меня их непочатый край.
Девушка держалась задиристо, но в то же время было видно, что она взволнована и даже испугана. То, что капитан запер дверь, определенно беспокоило ее. Уголки рта Абаз опустились точно так же, как это бывало в тяжелые минуты у ее матери. Мунтрас улыбался, глядя на нее.
– Вам нечего бояться, барышня. И не дерзи, пожалуйста, это тебе не к лицу. До сих пор ты вела себя образцово, и я очень тобой доволен. На тот случай, если ты еще не поняла, запомни - сопливой шлюшке вроде тебя всегда полезно сохранять хорошие отношения с таким значительным и важным человеком, как капитан Криллио Мунтрас, хоть он уже и старик. По большому счету ты мне нравишься, я доволен тобой и собираюсь тебя наградить. Объясняю - ты была добра ко мне и к Билли и за это получишь награду.
Абаз немного успокоилась.
– Я погорячилась, извините. Просто… вы вечно все окружаете тайной. Почему, например, вы не позволили мне попрощаться с ним? Что-то опять неладно, да?
Кивая словам девушки, капитан одну за другой доставал из пояса серебряные монеты. Подняв на девушку глаза, он с улыбкой протянул ей деньги. Когда, увидев на ладони капитана серебро, Абаз простодушно потянулась за деньгами, он крепко схватил ее за запястье свободной рукой. Девушка вскрикнула от боли.
– Терпение, дорогая, ты сейчас получишь эти деньги. Но прежде я должен убедиться, что могу доверять тебе и впредь. Надеюсь, ты знаешь, что Оттассол большой порт?
Сказав это, Мунтрас сжимал запястье Абаз до тех пор, пока та не прошипела в ответ:
– Да, знаю.
– Тогда, думаю, для тебя не секрет и то, что в каждом порту, особенно в крупном, всегда бывает множество иноземцев?
Запястье снова сжато. Снова в ответ шипение.
– Знаешь ли ты, что среди иноземцев попадаются люди с других материков?
Запястье сжато - шипение.
– Например, из Геспагората?
Шипение.
– Или из далекого Сиборнала?
Шипение.
– Даже ускуты, обитатели Сиборнала?
Запястье сжато - молчание, потом - шипение.
Продолжая хмурить брови в знак того, что наставления еще не закончены, капитан отпустил многострадальное запястье Абаз, на котором от кольца его пальцев осталась красная полоса. Быстро схватив серебряные монеты, Абаз, дрожа то ли от злости, то ли от страха, молча спрятала их в свой узел с вещами.
– А ты вспыльчивая. Это ничего, вспыльчивая, зато отходчивая. Берешь от жизни все, что подвернется? Прекрасно. Если не ошибаюсь, в Матрассиле ты имела дело с одним человеком-ускутом, с которым познакомилась на почве своего обычного занятия. Правильно?
На лице девушки снова мелькнул вызов - сделав шаг назад, она хищно посмотрела на капитана, словно прикидывая с какой стороны лучше напасть.
– Какого это обычного занятия?
– Того, которому тебя научила мать, - за деньги ты даешь мужчинам попользоваться своей кууни. Видишь ли, дорогая, твоя мать - моя давнишняя и хорошая знакомая, и потому ты для меня раскрытая книга, так что не крути - бесполезно. То, о чем я сейчас говорил, дело давнее, а потому сделай милость, напомни имя ускута, получавшего от тебя запретные услады в обмен на звонкую монету.
Абаз отрицательно потрясла головой. В ее глазах заблестели слезы.
– Черт, а я-то думала, вы друг. Я не хочу об этом говорить! Этого человека все равно больше нет в Матрассиле, он вернулся на родину. Он запутался в делах и влип… Если хотите знать, из-за него и я подалась на юг. Мать никогда не умела держать язык за зубами. Когда-нибудь болтовня ей дорого обойдется.
– Ясно. Так значит, твой источник доходов иссяк - или, точнее говоря, подался на север, только пятки засверкали… Все, что мне нужно от тебя, это услышать его имя. Скажи мне его имя, и можешь быть свободна.
Закрыв лицо руками, Абаз прошептала в ладони:
– Ио Пашаратид.
На мгновение в оттассольской конторе Компании повисла тишина.
– Ты взяла отличный разгон, маленькая потаскушка. Я с трудом верю тому, что слышу от тебя. Посол Сиборнала, ни больше ни меньше! Ведь это ж надо? И не только в кууни тут дело, тут и ружья замешаны. Его жена-то знает?
– А вы как думаете? - тон Абаз снова стал вызывающим. Сердясь, она ужасно напоминала мать.
Пожав плечами, капитан быстро проговорил:
– Что ж, ладно. Спасибо тебе, Абази. Теперь у меня есть на тебя управа. Да и у тебя есть управа на меня. Ты знаешь про Биллиша. Но, кроме тебя, больше никто о нем знать не должен. Держи рот на замке и никогда, нигде, ни при каких обстоятельствах не называй его имени, даже во сне. Ты получила свою плату, и он должен покинуть Кампаннлат беспрепятственно.
Если я когда-нибудь узнаю, что ты кому-то проболталась о Биллише, хотя бы намекнула на его существование, я немедленно отправлю письмо в сиборнальское представительство в Оттассоле и у тебя начнутся неприятности. В такой религиозной стране, как Борлиен, связь с чужеземцем, а тем более сиборнальцем и послом, строжайше воспрещена, и нарушительница этого запрета наверняка понесет крайне суровое наказание. Тебя либо станут шантажировать, либо убьют. Стоит только властям узнать, что связывало тебя с Пашаратидом, как о тебе можно будет забыть - ты исчезнешь, и очень скоро. Поняла, о чем я?
– Хорошая девушка, хороший ужин, хорошая прогулка - что еще нужно настоящему мужчине? От мыслей голова пухнет? - побольше физических нагрузок, молодому человеку это полезно.
Ужин был уже подан, они подкрепились и вскоре были готовы к восхождению на Скалу. За ужином Мунтрас выяснил, что живущий у подножия Скалы Паллос ни разу за это время не побывал на ее вершине. Осмеяв своего управляющего, он велел ему собираться в дорогу, и вскоре все трое уже шагали по тропинке к подножию. Паллос прихватил сиборнальское ружье, которое нес на ремне на плече.
– Похоже, твои дела идут не худо, если ты можешь позволить себе подобную артиллерию, - с подозрением заметил капитан. Он доверял своим управляющим не больше, чем королю.
– Я купил это ружье, чтобы защищать вашу собственность, Криллио, хотя сделать это было не так-то просто. Даже когда торговля шла хорошо, мне не так много перепадало.
Они двинулись по дороге, ведущей от пристани к городку Осоилима. Между домами туман был не такой густой, а льющийся из окон свет на небольшой центральной площади действовал ободряюще. На площади было людно - прохлада вечернего ветерка, поднявшегося на закате, манила на прогулку. С лотков и в маленьких лавочках бойко торговали сувенирами и сластями, горячие лепешки, жаренные в масле, тоже шли нарасхват. Паллос на ходу показал спутникам несколько постоялых дворов, где селились пилигримы и куда он регулярно продавал свой товар, лордриардрийский лед. По его словам выходило, что здесь большую часть покупателей - то есть людей с деньгами, на ком можно было хоть что-то заработать, - составляли именно пилигримы. Многих из тех, кто считал, что владеть чужой жизнью - большой грех, привлекала сюда давняя традиция, обязывающая каждого хозяина дать свободу своему рабу, будь то человек или фагор.
– Чудно, тащатся в такую даль, чтобы расстаться здесь со своей собственностью, а ведь рабы стоят неплохих денег, - с раздражением заметил Паллос, которого явно удивляли причуды подобных доброхотов.
Подножие Скалы начиналось от самой площади - или, лучше сказать, площадь и город лепились к Скале. Тут же, на площади, находилась знаменитая часовня Свободных Рабов, где ледяной капитан купил каждому из своих спутников по свече. Миновав небольшую рощу, они начали восхождение. Скалу покрывали заросли талипота; пробираясь наверх и освобождая себе дорогу, приходилось раздвигать жесткую листву. Тропу им освещали всполохи зарниц, разбросанные по небу.
Навстречу спускались люди, уже побывавшие на вершине. Сверху и со всех сторон доносились невнятные приглушенные голоса пилигримов. Многие десятилетия назад в камне вырубили для удобства ступени. Тропинка-лестница вилась вокруг камней, но нигде не было и намека на перила - следовало проявлять осторожность. Неверный свет свечей освещал дорогу едва ли на шаг вперед.
– Дьявол, стар я уже для таких забав, - пробормотал Мунтрас.
Но мало-помалу они выбрались на ровное место, на площадку, и, пройдя под аркой в дальнем ее конце, оказались перед одиноким строением - святилищем. Вдоль самого края площадки тянулся парапет, облокотившись на который можно было насладиться видом торчащих из медленно колышущегося тумана копьевидных верхушек густого леса.
Сквозь монотонный шум Такиссы иногда можно было различить доносящиеся снизу звуки города. Откуда-то долетала музыка - играли на двухструнном клосе или, вероятнее всего, на биннадурии. Струнному инструменту ритмично вторили барабаны. А в разрывах тумана в лесу всюду мигали огоньки.
– В точности по пословице, - проворковала Абаз: - «Нет ни одного клочка земли, где можно было бы жить сносно, но нет и ни клочка, где кто-нибудь бы да не жил».
– Истинно правоверные пилигримы бдят всю ночь, чтобы встретить рассвет, - объяснил Билли Мунтрас. - На этих широтах оба солнца восходят круглый год. Там, откуда я прибыл, у меня на родине, это не так.
– На моей родине, Криллио, все люди хорошо образованны и многое знают и умеют, - отозвался Билли, не отпуская талии Абаз. - Так, например, хороший художник может написать портрет, до мелочей повторяющий оригинал, а для нас не составляет труда создать видимость реальности при помощи видео, трехмерной голографии и прочих ухищрений. Но результат на поверку плачевен - мое поколение начинает сомневаться в существовании реальности, сомневаться в том, что мир за пределами Аверна вообще существует. Зачастую под сомнение ставится даже существование Гелликонии. Не знаю, понятно ли я объясняю…
– Биллиш, по торговым делам я изъездил весь Кампаннлат вдоль и поперек, а до этого был нищим и бродягой. Я побывал в разных местах, был и далеко на западе, в стране, зовущейся Понипот, что лежит за Рандонаном, и в Рададо, там, где кончается земля. Так вот, я был в Понипоте и знаю, что он существует, хотя скажи я об этом кому-нибудь здесь, в Осоилима, мне никто не поверит.
– А где же этот твой мир, Биллиш, твой Аверн? - раздраженно спросила Абаз, на которую разговоры мужчин начали нагонять скуку. - Я слышала, ты говорил, что он где-то наверху, над головой? Это, случайно, не он?
– Где?
От горизонта до горизонта небо было удивительно чистым и безоблачным, ярко светили звезды.
– Эта яркая звезда - Ипокрен, газовый гигант. Аверн еще не взошел. Сейчас он, наверно, где-то с другой стороны Гелликонии, под нами, и его не видно.
– Под нами! - с коротким смешком воскликнула девушка. - Биллиш, ты просто спятил. Если ты надеешься, что люди тебе когда-нибудь поверят, то нужно придерживаться своих россказней. Раньше ты говорил другое. Под нами! Это где же - в стране духов?
– А другой мир, о котором ты говорил, Биллиш, Земля? Можешь показать ее нам?
– К сожалению, Земля очень далеко от нас, и увидеть ее невозможно. Кроме того, Земля ведь не звезда и не светит.
– А как же тогда ты собирался показать нам Аверн?
– Аверн светит отраженным светом. Его поверхность отражает лучи Беталикса и Фреира.
Мунтрас задумался.
– Тогда почему мы не можем видеть Землю? Почему она не отражает лучи Фреира и Беталикса?
– Потому что Земля слишком далеко. Мне очень трудно объяснить вам теорию. Если бы у Гелликонии был спутник, вы поняли бы меня гораздо лучше, - но луны у вашей планеты нет, и поэтому привести в пример нечего. Кстати, отсутствие луны очень сильно задержало развитие астрономии на вашей планете. Для глаза человека спутники гораздо более любопытны, чем звезды и солнца. Что касается Земли, то она тоже светит отраженным светом, светом нашей звезды, Солнца, но из-за расстояния различить этот свет невозможно.
– Что ж, Солнце далеко и его не видно - ладно, пускай. И стараться высмотреть я ничего не буду - все равно мои глаза уже не те, что прежде.
Билли повернулся к западной части небосвода, потом махнул в ту сторону рукой.
– Солнце, Земля и другие планеты нашей системы - вон там. Как вы зовете вон то длинное созвездие, где звезды широко разбросаны, - у него наверху еще светит одна яркая звезда и три маленьких?
– У нас, в Димариаме, мы называем это созвездие Ночным червем. Прости меня, Биллиш, может быть, я и ошибаюсь, потому что мои глаза совсем ослабли. Ночной червь - это то же самое, что Червь Вутры. Верно, Грендо?
– Вы обратились не по адресу - мне недосуг пялиться по ночам на звезды, - со смешком отозвался Паллос. - Что я, звездочет? Вот покажите мне золотой в десять рун, я вмиг его опознаю.
– Солнце - одна из самых слабых звезд созвездия Червя Вутры, около его жабр.
В разговоре с капитаном и его спутниками Билли старался держать легкий и веселый тон: после стольких лет ученичества роль рассказчика его несколько смущала. Не успел он договорить, как сверкнувшая в небе очередная зарница осветила лица его слушателей, выхватив их на мгновение из сумерек. Абаз, чуть приоткрыв пухлый ротик, рассеянно смотрела туда, куда он недавно показывал. Управляющий со скучающим видом глядел в темноту, его ладонь покоилась на спуске ружья, что, очевидно, придавало ему уверенности. Одутловатое лицо пожилого капитана с упорством вглядывалось в бесконечность космоса, в глазах торговца светилась решимость и симпатия к говорящему.
Все эти люди были частью подлинной реальности - Билли уже начинал свыкаться с этой мыслью; после общения с Мунтрасом и Абаз, яркими представителями подлинной реальности, воспоминания об Аверне и наставнике, загнанных в сети реальности ложной, вызывали у него отвращение. Его нервная система с трудом, но все же начала привыкать к жизни в среде новых ощущений, запахов, звуков и красок. Впервые он жил так, как следовало: полной жизнью. Те, кто следил за ним сверху, считали его канувшим в ад; однако от ощущения полной свободы, звенящей в каждой клеточке тела, ему казалось, что он в раю.
Далекая молния сверкнула и погасла, оставив всех в полной темноте. Медленно вернулся сумрак серой ночи.
«Поверили эти люди в существование Земли и Аверна? - подумал про себя Билли. - Способны ли они на это? Способен ли я убедить их, достаточно ли вески мои слова? Ведь, например, эти глубоко верующие в своих богов люди, как бы они ни старались, ни за что не убедят меня в существовании этих богов. Наши умвелты мыслей различаются коренным образом, они не только не совпадают, но и прямо противоречат друг другу».
Вслед за вопросом пришло гнетущее сомнение. Что если Земля тоже лишь плод воображения авернцев, Бог, которого авернцам так не хватает? Негативные последствия существования Акханабы, вовсю сражающегося с грехом, были видны везде и всюду. Но где увидеть доказательства существования Земли - что-нибудь посущественнее тусклой далекой звездочки под названием Солнце в северо-восточном созвездии могучего Червя?
Решив отложить ответы на тревожные вопросы до будущих времен - времен большей ясности, он поспешил внимательно прислушаться к словам Мунтраса.
– Но если Земля так далеко, Биллиш, как же люди ухитряются видеть нас оттуда?
– Благодаря чудесам науки. Наука позволяет людям общаться на огромных расстояниях.
– Когда мы доберемся до Лордриардри, ты объяснишь мне, как это происходит?
– Так ты хочешь сказать, что где-то там, далеко, есть люди, точь-в-точь как я и все остальные, - торопливо заговорила Абаз, - которые смотрят на нас - смотрят прямо сейчас? Видят нас такими, какие мы есть, а сами вон там, на головке червя?
– Именно так, моя дорогая Абаз, и более того - твое лицо и имя уже может быть известно миллионам обитателей Земли или, лучше сказать, станет известно по прошествии тысячи лет, потому что именно столько времени занимает передача известия от Аверна и Земле.
Цифры не произвели на Абаз особого впечатления; думала она только об одном. Прикрыв рот рукой, она поднялась на цыпочки и прошептала на ухо Билли:
– А то, чем мы занимались в кровати, они тоже смогут увидеть?
Услышав такой вопрос, Паллос рассмеялся и ущипнул Абаз за попку.
– За сеанс со зрителями полагается надбавка, ты к этому клонишь, дорогуша?
– Держите свои грязные шуточки при себе, это не вашего ума дело, - грозно огрызнулся Билли.
Мунтрас надул губы.
– Какая им радость подсматривать за нами, погрязшими в дикарской тупости?
– Гелликония не имеет себе подобных во Вселенной - ведь только здесь землянам удалось найти живых разумных существ, - объяснил Билли, снова возвращаясь к лекторскому тону, на этот раз чуть более сухому.
Все замолчали, обдумывая его слова, и в это самое время из раскинувшихся внизу туманных джунглей донесся резкий звук, возможно, пронзительный крик, далекий, но отчетливый.
– Кто это был, какой-то зверь? - испуганно спросила девушка.
– По-моему, это трубят в рог фагоры, - ответил Мунтрас. - То, что мы сейчас слышали, - сигнал тревоги, близкой опасности. Скажи, Грендо, много здесь бродит свободных фагоров?
– Много ли, мало, не знаю, но сколько-то есть. Освобожденные фагоры перенимают у людей их уклад жизни, устраивают в джунглях поселения и, как я слышал, живут там совсем неплохо, - ответил Паллос. - В торговле они соображают неважно, поэтому за лед с них удается содрать хорошие деньги.
– Так вы продаете лед и фагорам? - поразилась Абаз. - Я думала, что продавать лед разрешено только фагорской гвардии короля ЯндолАнганола.
– Фагоры часто приходят в Осоилима и приносят на продажу свой товар, всякую всячину: ожерелья из косточек гвинг-гвинг, шкуры животных и тому подобное, и лед они берут не за деньги, а в обмен на свое добро. Получив от меня мерку льда, они обычно выходят на улицу и грызут его прямо у дверей дома компании. На это невозможно смотреть, бр-р, мерзость! Как пьяницы, дорвавшиеся до бутылки!
Задумавшись о фагорах, все замолчали. Они стояли неподвижно, глядя кто вниз или вперед, в темноту, кто вверх, на бескрайний небосвод. Сумеречный дикий мир перед ними казался таким же бесконечным, как небеса - из темноты то и дело доносились пронзительные высокие звуки, словно кто-то, совсем недавно получивший свободу, то ли радовался вновь обретенному дару, то ли страдал от неодолимых трудностей самостоятельного существования. В небесах царило безмолвие - сверху лился только мягкий, мерцающий в неизъяснимом ритме звездный свет, да нисходила тьма бесконечной бездны.
– Фагоров нам бояться нечего, - отрывисто проговорил Мунтрас, прервав всеобщее молчаливое размышление. - Слышишь, Биллиш, там, в той стороне, где, по твоим словам, находится твое Солнце, так вот там - Западный хребет, который люди зовут Неприступным Никтрихком. Очень немногие из людей побывали там. Склоны Никтрихка неприступны, и ходят слухи, что там, на высокогорных равнинах, живут племена фагоров. Ты никогда не смотрел на Никтрихк сверху, со своего Аверна?
– Смотрел, Криллио, и очень часто. На Аверне несколько отсеков отведено для отдыха и расслабления, так вот там есть точная копия высокогорий этого хребта. Самый гребень Никтрихк почти всегда закрыт облаками, поэтому для наблюдения и съемок мы использовали инфракрасные камеры. Плато начинаются на высоте девяти миль, в стратосфере, где вершины гор на большом протяжении словно срезаны гигантским ножом, - воздуха там очень мало. Виды, которые открываются оттуда, потрясают, да что там, вселяют благоговейный ужас. На самых высоких плато жизни нет, нет там и фагоров. Жаль, что у меня нет фотографий показать вам, но жизни там нет, какой бы неожиданностью это для вас ни оказалось. Извините, если разочаровал.
– Ты сказал - «фотографии»? Что это такое?
– Я расскажу обо всем подробно, но только в Лордриардри, хорошо?
– Идет. Если рассказ окончен, давайте спускаться, а то достоимся до того, что сам Акханаба спустится к нам с небес. Предлагаю перекусить и завалиться спать - «Дева» отвалит завтра рано поутру, никак не позже полудня.
– Аверн взойдет через час. За двадцать минут он пересечет весь небосклон от одной стороны горизонта до другой.
– Биллиш, всего полдня назад ты валялся в лихорадке. Через час ты должен не наблюдать за Аверном, а лежать в кровати - имей в виду, один - и спокойно спать. Я буду твоим отцом на Земле, - дьявол, я хотел сказать, на Гелликонии. Ведь твои родители наверняка сейчас смотрят на нас сверху - зачем их расстраивать?
– У нас нет родителей, нас воспитывает клан, - объяснил Билли, когда они ступили под арку и подошли к краю сбегающей вниз тропинки. - На Аверне в обычае искусственное оплодотворение и выращивание плода в искусственной матке.
– С нетерпением жду подробностей того, каким образом вам это удается, - и с картинками, с картинками! - хохотнул ледяной капитан.
Спускаясь к подножию скалы, Билли крепко держал Абаз за руку.
Ниже Осоилима береговой пейзаж сильно изменился. Сначала с одной, а потом и с другой стороны замелькали возделанные поля. Джунгли отступили, дав место плодородному лёссу. То, как «Лордриардрийская дева» пересекла городскую черту Оттассола, заметили только бывалые матросы да капитан - настолько непривычен был для остальных вид городов, перенесших свою жизнедеятельность с поверхности земли в ее недра.
Поставив Дива следить за выгрузкой товаров на пристань, капитан Мунтрас взял Билли за руку и отвел его вниз, в один из пустых отсеков трюма, в маленькую кладовую.
– Как самочувствие - в порядке?
– Неплохо. Но это не надолго. А где Абаз?
– Послушай, Биллиш. Я хочу, чтобы ты остался тут, в трюме, и сидел здесь, пока я буду в городе по одному очень важному делу. Я должен повидаться с друзьями, заглянуть к паре человек. При мне важное письмо, и нужно обеспечить его доставку по назначению. Здесь, в Оттассоле, ребята дошлые, не то что эти деревенские дурни. Я не хочу, чтобы тебя даже видел кто-нибудь, не то что разговаривал. Понял?
– Но почему?
Мунтрас твердо взглянул Билли в глаза.
– Потому что я и сам дурень, раз поверил твоей сказке.
Билли от удовольствия улыбнулся.
– Спасибо вам. У вас гораздо больше здравого смысла, чем у короля и СарториИрвраша.
Они с удовольствием пожали друг другу руки.
Фигура плечистого капитана заполняла собой почти всю кладовую.
– Надеюсь, ты не забыл, как эти две матрассильские шишки обращались с тобой? Поэтому, если не хочешь, чтобы и здесь повторилось то же самое, носа не высовывай из трюма.
– Значит, я должен сидеть в трюме, пока вы будете развлекаться на берегу и попивать там с друзьями, набираясь до чертиков? Почему мне нельзя увидеть Абаз?
Тяжелая рука капитана поднялась в предостерегающем жесте.
– Знаешь что, парень, я стар и шума не люблю. И никогда не напиваюсь. Я вернусь, как только закончу все свои дела. Потому что хочу, чтобы ты добрался до Лордриардри в целости и сохранности - и ты, и эти твои волшебные часы. В Лордриардри ты сможешь жить спокойно, там найдется, кому о тебе позаботиться. Там у нас будет время поговорить обо всем - неторопливо и обстоятельно, и о том корабле, что доставил тебя сюда, и о других удивительных вещах, о которых ты постоянно упоминаешь вскользь. Но сначала я должен доделать дело, отправить письмо.
Но Билли не желал успокаиваться.
– Криллио, где Абаз? Почему вы не хотите сказать?
– Избавившись от одной болезни, ты подхватил другую - из огня да в полымя. Абаз ушла. Почему ты спрашиваешь меня об этом, Биллиш, ты же и так прекрасно знал, что она плыла с нами только до Оттассола?
– Ушла, даже не повидавшись со мной? Не сказав ни слова на прощание?
– Див ревнует к тебе Абази, и я попросил ее убраться поскорее. Она передавала тебе привет, сказала, что ты был очень мил. Абаз некогда сидеть сложа руки, ей нужно зарабатывать на жизнь, как и всем остальным.
– Зарабатывать на жизнь… - потерянно прошептал Билли и замолчал.
Воспользовавшись паузой, Мунтрас выскользнул из кладовой и затворил и запер за собой дверь. Убирая в карман ключи, он улыбался.
Уразумев, что его снова посадили под замок, Билли забарабанил в дверь.
– Не шуми, я скоро вернусь, - ободряюще крикнул ему капитан.
Поднявшись по трапу, Мунтрас быстро прошел к сходням и вскоре уже широко шагал по набережной. В конце набережной у границы порта в земле зияло жерло тоннеля, уводившего под землю, в глубины лёсса. Над дырой в земле красовалась вывеска: «ЛОРДРИАРДРИЙСКАЯ ЛЕДОТОРГОВАЯ КОМПАНИЯ. ТРАНЗИТНЫЕ ПЕРЕВОЗКИ».
Представительство компании Криллио Мунтраса размещалось в малом порту Оттассола. Главный порт располагался милей ниже по реке; туда могли заходить и большие океанские корабли, и, само собой, торговый оборот там был больше. Войдя в тоннель, Мунтрас остановился у конторки.
Двое клерков, испуганных столь неожиданным появлением хозяина, торопливо вскочили на ноги, в суматохе рассыпав по полу колоду карт. Кроме клерков, в конторе были Див и Абаз.
– Спасибо, Див. Будь добр, окажи мне услугу, уведи отсюда этих парней и позволь мне несколько минут побыть наедине с Абаз.
Надутый, как всегда, Див исполнил указание. Когда дверь за ним и за служащими компании закрылась, Мунтрас запер ее и повернулся к девушке.
– Если хочешь, можешь присесть, дорогая.
– Что вам от меня нужно? Плавание закончено, хотя и продлилось дольше, чем было обещано, - я хочу заняться личными делами, у меня их непочатый край.
Девушка держалась задиристо, но в то же время было видно, что она взволнована и даже испугана. То, что капитан запер дверь, определенно беспокоило ее. Уголки рта Абаз опустились точно так же, как это бывало в тяжелые минуты у ее матери. Мунтрас улыбался, глядя на нее.
– Вам нечего бояться, барышня. И не дерзи, пожалуйста, это тебе не к лицу. До сих пор ты вела себя образцово, и я очень тобой доволен. На тот случай, если ты еще не поняла, запомни - сопливой шлюшке вроде тебя всегда полезно сохранять хорошие отношения с таким значительным и важным человеком, как капитан Криллио Мунтрас, хоть он уже и старик. По большому счету ты мне нравишься, я доволен тобой и собираюсь тебя наградить. Объясняю - ты была добра ко мне и к Билли и за это получишь награду.
Абаз немного успокоилась.
– Я погорячилась, извините. Просто… вы вечно все окружаете тайной. Почему, например, вы не позволили мне попрощаться с ним? Что-то опять неладно, да?
Кивая словам девушки, капитан одну за другой доставал из пояса серебряные монеты. Подняв на девушку глаза, он с улыбкой протянул ей деньги. Когда, увидев на ладони капитана серебро, Абаз простодушно потянулась за деньгами, он крепко схватил ее за запястье свободной рукой. Девушка вскрикнула от боли.
– Терпение, дорогая, ты сейчас получишь эти деньги. Но прежде я должен убедиться, что могу доверять тебе и впредь. Надеюсь, ты знаешь, что Оттассол большой порт?
Сказав это, Мунтрас сжимал запястье Абаз до тех пор, пока та не прошипела в ответ:
– Да, знаю.
– Тогда, думаю, для тебя не секрет и то, что в каждом порту, особенно в крупном, всегда бывает множество иноземцев?
Запястье снова сжато. Снова в ответ шипение.
– Знаешь ли ты, что среди иноземцев попадаются люди с других материков?
Запястье сжато - шипение.
– Например, из Геспагората?
Шипение.
– Или из далекого Сиборнала?
Шипение.
– Даже ускуты, обитатели Сиборнала?
Запястье сжато - молчание, потом - шипение.
Продолжая хмурить брови в знак того, что наставления еще не закончены, капитан отпустил многострадальное запястье Абаз, на котором от кольца его пальцев осталась красная полоса. Быстро схватив серебряные монеты, Абаз, дрожа то ли от злости, то ли от страха, молча спрятала их в свой узел с вещами.
– А ты вспыльчивая. Это ничего, вспыльчивая, зато отходчивая. Берешь от жизни все, что подвернется? Прекрасно. Если не ошибаюсь, в Матрассиле ты имела дело с одним человеком-ускутом, с которым познакомилась на почве своего обычного занятия. Правильно?
На лице девушки снова мелькнул вызов - сделав шаг назад, она хищно посмотрела на капитана, словно прикидывая с какой стороны лучше напасть.
– Какого это обычного занятия?
– Того, которому тебя научила мать, - за деньги ты даешь мужчинам попользоваться своей кууни. Видишь ли, дорогая, твоя мать - моя давнишняя и хорошая знакомая, и потому ты для меня раскрытая книга, так что не крути - бесполезно. То, о чем я сейчас говорил, дело давнее, а потому сделай милость, напомни имя ускута, получавшего от тебя запретные услады в обмен на звонкую монету.
Абаз отрицательно потрясла головой. В ее глазах заблестели слезы.
– Черт, а я-то думала, вы друг. Я не хочу об этом говорить! Этого человека все равно больше нет в Матрассиле, он вернулся на родину. Он запутался в делах и влип… Если хотите знать, из-за него и я подалась на юг. Мать никогда не умела держать язык за зубами. Когда-нибудь болтовня ей дорого обойдется.
– Ясно. Так значит, твой источник доходов иссяк - или, точнее говоря, подался на север, только пятки засверкали… Все, что мне нужно от тебя, это услышать его имя. Скажи мне его имя, и можешь быть свободна.
Закрыв лицо руками, Абаз прошептала в ладони:
– Ио Пашаратид.
На мгновение в оттассольской конторе Компании повисла тишина.
– Ты взяла отличный разгон, маленькая потаскушка. Я с трудом верю тому, что слышу от тебя. Посол Сиборнала, ни больше ни меньше! Ведь это ж надо? И не только в кууни тут дело, тут и ружья замешаны. Его жена-то знает?
– А вы как думаете? - тон Абаз снова стал вызывающим. Сердясь, она ужасно напоминала мать.
Пожав плечами, капитан быстро проговорил:
– Что ж, ладно. Спасибо тебе, Абази. Теперь у меня есть на тебя управа. Да и у тебя есть управа на меня. Ты знаешь про Биллиша. Но, кроме тебя, больше никто о нем знать не должен. Держи рот на замке и никогда, нигде, ни при каких обстоятельствах не называй его имени, даже во сне. Ты получила свою плату, и он должен покинуть Кампаннлат беспрепятственно.
Если я когда-нибудь узнаю, что ты кому-то проболталась о Биллише, хотя бы намекнула на его существование, я немедленно отправлю письмо в сиборнальское представительство в Оттассоле и у тебя начнутся неприятности. В такой религиозной стране, как Борлиен, связь с чужеземцем, а тем более сиборнальцем и послом, строжайше воспрещена, и нарушительница этого запрета наверняка понесет крайне суровое наказание. Тебя либо станут шантажировать, либо убьют. Стоит только властям узнать, что связывало тебя с Пашаратидом, как о тебе можно будет забыть - ты исчезнешь, и очень скоро. Поняла, о чем я?