Олдисс Брайан Уилсон. Лето Гелликонии

   Никто не ответил жене бывшего посла, а ныне офицера морских пехотинцев. СарториИрвраш покосился на Ио. Лицо Пашаратида было непроницаемо. Казалось, его мысли витают где-то очень далеко от происходящего. О чем он думает - неужели по-прежнему о королеве?
   Их путь пролегал мимо огромных валунов, вывороченных из земли и принесенных сюда когда-то давным-давно ледником, теперь исчезнувшим. На некоторых валунах можно было заметить нацарапанные имена и даты, иногда очень древние, - сосланные в здешние края таким образом пытались оставить о себе память.
   Постепенно подъем закончился, и почва стала более ровной. Остановившись, участники экспедиции осмотрелись, глубоко дыша и утирая пот. Внизу у края черной глади моря, смыкающейся у горизонта с темным куполом небес, виднелись два корабля. Тут и там по воде плыли айсберги; некоторые стояли неподвижно, некоторые, подхваченные течением, двигались достаточно быстро и заметно для глаз, направляясь в мрачную перспективу - эти издали можно было по ошибке принять за паруса. Куда ни глянь, нигде не было видно следов человеческого обитания.
   Слева лежали земли лораев, простиравшиеся, казалось, в бесконечность. Туман все еще держался и скрадывал подробности местности, лишая равнину каких-либо черт, за которые мог бы зацепиться глаз. Но и в однообразном пейзаже крылось свое величие. Земля под ногами была голой, почти лишенной травы, во вмятинах от тысяч и тысяч копыт.
   – Эти равнины принадлежат фламбергам, лойсям и двулойсям, - проговорила Денью Пашаратид. - Больше здесь никто не живет. И не только равнины - весь здешний край принадлежит зверю.
   – Людям тут жизни нет, - подхватил Ио Пашаратид.
   – Внешне фламберги и лойси очень похожи, но анатомически отличаются очень сильно, - заметила в свою очередь Оди Джесератабхар. - Лойси - некрогены. Молодь рождается и развивается в трупах родителей, вместо материнского молока питаясь продуктами разложения. Фламберги же живородящие.
   СарториИрвраш промолчал. Охота на берегу моря, точнее, безжалостная бойня, потрясла его, и он все еще находился под ее впечатлением. Снизу почти через равные промежутки времени все еще доносились ружейные залпы - шла заготовка мяса. Корабли зашли к Берегу Осужденных, попросту чтобы запастись свежим мясом.
   На равнине люди уселись в волокуши, и фагоры повезли их вперед. Равнина была сырой, то и дело попадались лужи, небольшие озера или болотца, что очень замедляло продвижение. На горизонте начинались горчичного цвета холмы, на склонах которых произрастал карликовый шпорник и прочие неприхотливые растения. Среди бесплодия равнины корявые деревца были роскошью, их ветви были усыпаны неряшливыми с виду гнездами птиц, свитыми из прутьев и кусочков плавника с морского берега. Листва деревьев была белой от наслоений гуано.
   Край берегового утеса заслонил корабли. Похолодало, и запах моря ослаб, сменившись вездесущим зловонием гниющих останков копытных. Звуки пальбы постепенно тоже утихли. В течение почти целого часа пути все молчали, упиваясь ощущением необъятности окружающего.
   Возле испещренного бороздами валуна охряного цвета адмирал воинов-священников объявила наконец остановку. Поднявшись с волокуш, люди прошлись, разминая ноги и размахивая затекшими руками. Огромный валун нависал над ними, как миниатюрная скала. Вокруг не было слышно ничего, кроме криков птиц да завывания ветра, но постепенно они различили доносящийся откуда-то издалека тихий гул.
   Услышав новый звук, СарториИрвраш подумал только о леднике - о том, как отламывающиеся от него глыбы продолжают падать в море. Наслаждаясь ощущением твердой земли под ногами, он тут же забыл о новом звуке. Адмирал же и Денью Пашаратид, встревожено переглянувшись, быстро полезли на валун и, взобравшись, застыли на вершине. Вглядевшись в горизонт, они криком предупредили оставшихся внизу об опасности.
   – Эй, двурогие, быстро оттащите волокушу под защиту камня! - приказала фагорам Оди Джесератабхар.
   Постепенно гул превратился в громовой, схожий с ревом урагана топот. Ураган поднимался от самой земли, наступал отовсюду. С западной стороны холма приближалось что-то огромное. Мгновенно все, и люди и фагоры, пришли в движение. С прытью того, кто шестым чувством распознал близость явления природы, выходящего за рамки его представлений и бесспорно ужасного, СарториИрвраш бросился к валуну и принялся карабкаться на его вершину. Ио Пашаратид помогал ему, и наконец все они, две женщины и двое мужчин, оказались на вершине, где на площадке едва хватало места для всех. Фагоры оцепенело стояли по сторонам валуна, в их ноздрях хлюпали белые молоки.
   – Придется переждать здесь, пока они не пройдут, - проговорила Оди Джесератабхар. - Тут мы в безопасности.
   Голос адмирала дрожал.
   – Что это? - спросил СарториИрвраш.
   Сквозь призрачную дымку даль катилась на них подобно темному колеблющемуся ковру. Замершие на вершине люди были бессильны что-либо сделать, они могли только стоять и смотреть. Постепенно ковер превратился в лавину фламбергов, приближавшихся широким фронтом.
   СарториИрвраш попытался пересчитать животных. Десять, двадцать, пятьдесят, сотня - дальше считать было невозможно. Ширина стада составляла не менее мили - как потом оказалось, это было ошибкой, ширина лавины густо, бок о бок, идущих животных составила три, а то и все пять миль. Очень скоро всю равнину затопило колышущееся море спин и рогатых голов фламбергов и лойсей, среди которого валун с четверкой людей на вершине высился как остров.
   Все, и земля, и камни, и само небо, дрожало от монотонного гула.
   Вытянув к небу шеи, выпучив глаза, раззявив рты, из которых капала слюна, полчища копытных мчались мимо. Достигнув валуна, живой поток обогнул его с обеих сторон и сомкнулся за ним, устремляясь дальше. Белые птицы-коровы, редко взмахивая крыльями, летели над стадом, легко поспевая за ним.
   Потрясенные люди в восторге вытягивали руки и размахивали ими, громко крича.
   Море копытных под ними, изливаясь из самого горизонта с одного его края, к горизонту же и уходило. Ни одно из животных не подняло морду и не взглянуло на застывших людей; все понимали, что сбиться с шага означало немедленно погибнуть под копытами сородичей.
   Очень скоро возбуждение, охватившее людей, прошло. Они присели на камень, прижавшись друг к другу и с тоской глядя на простирающееся вокруг насколько хватал глаз живое море. Стаду не было ни конца ни края. Взошел и канул за горизонт в сиянии концентрических кругов зари Беталикс, а поток рогатых голов все не иссякал. Тысячи тысяч животных продолжали идти мимо валуна.
   Где-то вдали, у моря, часть фламбергов останавливалась и бессмысленно толпилась некоторое время у берегового склона, в то время как большинство животных с ходу бросалось в воду. Таких было множество - животные во весь опор целеустремленно неслись к обрыву, навстречу неминуемой гибели. Шли часы. Нашествию не было конца, как не было конца глухому топоту копыт, напоминающему частый бой множества барабанов.
   Над головами пойманных в ловушку людей развертывались сверкающие световые покровы, восходящие к зениту. Надежда на спасение медленно таяла, приходило отчаяние: жизнь, которую они с такой легкостью и небрежностью недавно уничтожали, теперь, с не меньшей легкостью и небрежностью, грозила уничтожить их самих. Сидя на вершине, они обнялись, чтобы чувствовать друг друга и сохранять тепло; чуть ниже, прижавшись спинами к камню, стояли фагоры, выставив перед собой для защиты волокушу.
   Медленно и величаво начал свой полет по небу Фреир. Зарядил дождь, поначалу неуверенный. Постепенно морось разошлась и превратилась в ливень, потушив свет, льющийся с небес. Земля раскисла, и звук бьющих по ней копыт изменился.
   Ледяной дождь не утихал много часов. Раз набрав силу, ливень, подобно нескончаемому стаду внизу, продолжал низвергаться с монотонной настойчивостью. Тьма и шум ливня объяли СарториИрвраша и Оди Джесератабхар и укрыли их от соседей. Спасаясь от сырости и холода, они тесно прижались друг к другу.
   Неутомимый молот стихии и животных добирался до них. Прижавшись щекой к плечу адмирала, СарториИрвраш ждал смерти, вспоминая свою жизнь.
   «Всю жизнь я был одинок, - думал бывший советник. - Расчетливо, продуманно одинок. Намеренно отдалился от братьев. Пренебрегал женой». Конечно, он был одинок. Наградой за одиночество стали знания - или, вернее, общество людей было принесено в жертву знанию, а приобретя знания, он еще больше отдалился от сородичей. Почему? Что за страсть владела им?
   И почему он так долго терпел ЯндолАнганола? Что его заставляло? Неужели в короле он распознал ту же муку, что снедала и его самого? Он восхищался ЯндолАнганолом - король мог позволить себе излить свою боль, дать ей подняться на поверхность. Но когда Орел поднял на него руку, это было как насилие. Этого он не мог стерпеть - как не мог простить злобных проклятий в адрес своих рукописей и их сожжение на дворцовой площади. Орел предал огню единственное оправдание его одиночества. Орел сжег бы дотла его мир, если бы мог…
   Но теперь советник изменился. Стал другим. Распрощался со своим одиночеством. Если им суждено будет спастись, то он станет другим. Эта женщина, Оди, он любит ее. И должен сказать ей об этом сейчас же.
   Где-то в необъятном и диком просторе жизни найдется способ низвергнуть короля ЯндолАнганола, найдется непременно. Годами он сносил его оскорбления и глотал обиды. Но теперь - ведь он еще не стар - во имя мира он сделает все от него зависящее, чтобы власти Орла пришел конец. Король пытался растоптать его. Но выйдет наоборот - он растопчет короля. В этом нет возвышенного благородства, но и в нем самом благородства больше нет. Благородство - удел трусов.
   Он рассмеялся, и от ледяного ветра заломило передние зубы.
   Почти сразу же после этого он обнаружил, что Оди Джесератабхар плачет и, похоже, уже давно. Решившись, он покрепче обнял ее и, чуть подвинувшись на камне, прижался щекой к ее щеке. Неумолчный топот миллионов копыт безостановочно гремел вокруг, заглушая все звуки. Чернильная тьма окутывала мир.
   Приблизив губы к уху женщины, СарториИрвраш принялся шептать ей слова утешения, почти бессвязные, но горячие.
   Оди повернулась к нему, и их губы почти соприкоснулись.
   – Это я во всем виновата. Нужно было предвидеть - в это время года гон обычное дело…
   Она сказала что-то еще, но ветер сорвал слова с ее губ и унес. СарториИрвраш поцеловал эти губы. Этот поступок был его последним сознательным действием. Внутри его разлилось тепло.
   Побег от короля ЯндолАнганола изменил советника. Он снова поцеловал Оди. На этот раз она ответила ему. Капли дождя летели на их слившиеся губы, и они вместе ощущали их вкус.
   От холода и неудобств люди на вершине камня впали в некое подобие ступора, лишь отчасти напоминающее сон. Когда они проснулись, дождь уже утих, превратившись в мелкую морось. Стадо по-прежнему двигалось мимо них, из-за дальнего горизонта к морю, простираясь в обе стороны насколько хватал глаз. Они по очереди опорожнились, осторожно устроившись на корточках на краю валуна. Пока они спали, фагоры и волокуша исчезли, сметенные стадом. От них не осталось и следа.
   Следующей напастью стало нашествие тучи насекомых, неустанно следовавших за стадом. Как в стаде шли не только фламберги, но и другие копытные, так и разнообразие насекомых не ограничивалось одним видом, хотя все они без исключения были кровососущими. Терпеть их атаки, сидя, как прежде, на корточках, было невозможно. Тысячи тысяч летающих созданий жадно набросились на людей, и спасение от них было одно: собравшись в кружок и тесно прильнув друг к другу, укрыться плащами и кидрантами. Любой клочок кожи, оставшийся без прикрытия, подвергался немедленной атаке безжалостных хоботков и жал.
   Тесно прижавшись друг к другу, они лежали совершенно неподвижно, в отчаянии от безвыходности положения, чувствуя, как валун под ними дрожит, словно все еще едет на спине великого ледника, принесшего его сюда в незапамятные времена. Так прошел еще один день. Снова наступил «сумеречный» день, а за ним опустилась темнота ночи.
   Взошедший Беталикс осветил затянутый клубящимся туманом и поливаемый дождем ландшафт. Стадо наконец-то постепенно начало редеть. Сердцевина, самая густая, уже прошла. Теперь шли слабые или больные животные, а также самки с телятами. Кровососов тоже поубавилось. С северо-востока по-прежнему доносился грохот устремляющихся в море копытных. Как и раньше, в воду бросались не все - некоторое количество фламбергов оставалось на берегу и бессмысленно бродило там в полной растерянности.
   Дрожа, люди с трудом сползли с камня на землю. Волокуши исчезли, и им ничего не оставалось, кроме как идти к берегу пешком. Изнемогая от вони бесчисленных животных, они двинулись в обратный путь, едва держась на ногах, шатаясь и без конца отмахиваясь от наседающих насекомых. Говорили мало, больше молчали - сил осталось в обрез.
   Корабль продолжил свое плавание. Бухта Осужденных осталась позади. Четверка вырвавшихся из когтей слепой смерти, немедленно по прибытии на борт свалилась в лихорадке, вызванной простудой и укусами насекомых.
   Перед закрытыми глазами СарториИрвраша в сжигаемом болезнью мозгу бесчисленные полчища фламбергов продолжали бежать вперед без всякой надежды на избавление. В его горячечных видениях фламберги заполонили весь мир. Спасения от копытных не было, как не было и надежды на то, что они когда-нибудь уйдут, и он сражался с ними, как мог. Сны о фламбергах остались даже тогда, когда он полностью поправился.
   Как только бывший советник достаточно окреп, чтобы вставать с кровати и ходить по палубе, он без церемоний отправился к Оди Джесератабхар поговорить. Госпожа адмирал воинствующих священников была рада видеть его. Она приветствовала его как старого друга и даже протянула руку, которую он с удовольствием пожал.
   Оди сидела на койке, прикрытая только одеялом, неприбранные светлые волосы свободно лежали на плечах. Без морской формы она казалась не такой представительной и недоступной.
   – Все сиборнальские корабли, отправляющиеся в дальние походы, всегда заходят в бухту Осужденных, - сказала она. - Всем известно, что здесь можно запастись провизией, дармовым мясом. Среди морской гильдии воинов-священников почти не бывает вегетарианцев. Мы едим рыбу. Тюленей. Крабов. Раньше мне уже приходилось видеть гон фламбергов. Это моя ошибка, нужно было проявить б?льшую осмотрительность. Фламберги хотели заманить нас в ловушку. А вы, что вы о них думаете?
   СарториИрвраш уже обратил внимание на эту привычку адмирала. Сплетая из сибиша кружево временных форм, она могла внезапно прервать свою речь и обратиться к собеседнику с вопросом, приведя его в замешательство.
   – Я даже представить себе не мог, что на свете может быть столько фламбергов…
   – На самом деле этих рогатых бестий гораздо больше, чем вы можете вообразить. Больше, чем кто-либо мог/сможет вообразить. И все они обитают в областях, граничащих с полярной шапкой, в этом почти бесплодном краю. Их здесь многие миллионы. Да что там - миллионы миллионов.
   Оди увлеченно улыбнулась. СарториИрврашу она нравилась все больше и больше. Увидев ее улыбку, он ощутил свое одиночество особенно остро.
   – Но что это было - какая-то сезонная миграция?
   – Насколько я понимаю, не совсем. Они стремятся к воде, но не для того, чтобы здесь остаться. Фламберги кочуют в любое время года, и к тому, чему мы были недавно свидетелями, весна не имеет никакого отношения. По-моему, их гнало вперед отчаяние. Видите ли, у них есть только один враг.
   – Волки?
   – Нет, не волки.
   Оди по-волчьи оскалилась, довольная тем, что глаза ее собеседника удивленно округлились.
   – Главные враги фламбергов - насекомые. Но не все, а только один особый вид. Это крупная муха, размером с сустав пальца человека. Отличить эту муху очень легко - на брюшке у нее желтые полоски. Она откладывает яйца прямо в шкуру несчастных копытных. Когда яйца созревают, то появляющиеся из них личинки прогрызают себе дорогу к кровеносным сосудам, добираются до спины и там дозревают в особых полостях, устроенных ими в плоти животных. На конечной стадии цикла развития личинок вздутия на спинах фламбергов достигают размера яблока; шкура животных лопается, и личинки высыпаются на землю, чтобы тут же превратиться в молодых мух. Почти в каждом убитом нами фламберге мы нашли следы этого паразита - и нередко таких гнезд было несколько!
   Я часто своими глазами видела, как измученные желто-полосатой мухой животные бежали до тех пор, пока не загоняли себя до смерти, или бросались с утесов и разбивались о камни, лишь бы избавить себя от страданий.
   Адмирал замолчала и с улыбкой взглянула на своего ученого слушателя, явно довольная тем, что смогла просветить его.
   – Госпожа, то, как безжалостно ваши люди убивали самок там, на берегу, потрясло меня. Но теперь я понял: это ничто по сравнению с жертвами, которые одним мановением своей длани приносит природа. Почти ноль.
   Оди кивнула.
   – Фламберги глупы, они просто одно из явлений природы. Им нет конца. Нет конца. Рядом с ними вся сила людей ничего не значит. По данным последней переписи, в Сиборнале живет двадцать пять миллионов человек. Обитающих на том же континенте фламбергов больше, гораздо больше, в сотни, а может, и в тысячи раз. Фламбергов так же много, как, например, деревьев. Иногда мне кажется, что в конце концов вся Гелликония будет населена только желто-полосатыми мухами, гоняющимися за фламбергами, которые мчаться через материки в вечной муке, от которой не суждено избавиться никогда.
   Они помолчали, представив себе эту картину. СарториИрвраш встал и вернулся в свою каюту. Через несколько часов Оди Джесератабхар пришла к нему сама. Жилище бывшего советника было тесным и душным, и неожиданный визит смутил его.
   – Вы так внезапно помрачнели - я расстроила вас своим рассказом о бесчисленности фламбергов?
   – Напротив, я был рад возможности поговорить с человеком, проявляющим интерес к процессам жизнедеятельности мира. Всю свою жизнь я посвятил тому, чтобы лучше понять эти процессы и объяснить их другим людям.
   – В Сиборнале знают о сути мира гораздо больше, чем в любой другой стране.
   Внезапно спохватившись, адмирал решила оставить хвастливый тон.
   – Возможно, причина кроется в том, что мы, северяне, испытываем больше тягот, связанных с переменой климата, чем вы, кампаннлатцы. Великим Летом ваш Борлиен вообще забывает о том, что такое зима. А у нас каждое лето только и думают, как пережить следующую зиму, ведь если к ней не готовиться заранее, то расплатой может стать смерть, - вдруг мороз будет на несколько градусов крепче, чем в прошлом году? Если похолодание застанет людей врасплох, то уцелеют только фагоры и бессчетные стада безмозглых фламбергов. Иногда мне думается, что человечество - всего лишь ошибка природы, случайная, но легко ею же самой исправимая.
   СарториИрвраш внимательно посмотрел на адмирала. Ответив ему открытым взглядом, та откинула волосы с лица.
   – Я согласен с вами - иногда такие мысли посещают и меня. Я ненавижу фагоров, но должен признать, что они выносливее нас, людей. Остается утешаться тем, что участь человека все же лучше, чем доля фламбергов, проводящих всю жизнь в бессмысленном бегстве от надоедливых насекомых. Хотя и у нас есть свой желто-полосатый враг - если поискать, обязательно найдется…
   СарториИрвраш выжидательно замолчал, желая испытать остроту и тонкость ума Оди.
   – Когда я впервые увидел фламберга, меня поразило, до чего сильно тот похож на фагора.
   – Да, действительно, сходство необычайное, я согласна. Вот что я хочу спросить у вас, мой дорогой друг. Вы известны как человек ученый. Какой вывод вы можете сделать из схожести фламбергов и фагоров?
   Не он ее, а она испытывала его - и снова в утонченно-издевательской манере. СарториИрвраш предложил гостье присесть рядом с ним, и она не замедлила воспользоваться приглашением.
   – Мади похожи на людей, так же, как нондады и другие, хотя сходство между нами и этими последними менее разительно. Между мади и людьми нет родственной связи, хотя иногда браки людей и мади дают приплод. Пример тому - принцесса Симода Тал. Не так давно я слышал о том, что иногда фагоры сожительствуют с фламбергами.
   Советник усмехнулся, сухо и неуверенно.
   – Предположим, божественные творцы, создавшие нас, устроили так, что между мади и человечеством возможна родственная связь. Почему тогда нельзя предположить, что по замыслу тех же творцов может существовать родственная связь между фагорами и фламбергами? Это можно легко проверить опытным путем.
   СарториИрвраш уже решил рассказать об экспериментах по межвидовому скрещиванию, которыми он занимался в Матрассиле, но потом решил отложить этот рассказ до более подходящего случая.
   – Родственная предрасположенность видов должна проявляться и во внешнем их сходстве. У фагоров и фламбергов кровь одинаково золотистая, а кроме того, и те и другие хорошо приспособлены к тому, чтобы переносить холода…
   – У меня есть другое доказательство, для чего мне не понадобились никакие эксперименты. В отличие от многих других людей я не верю в то, что все виды животных, и люди в том числе, были созданы каждый по отдельности богом Азоиаксиком.
   Говоря это, адмирал понизила голос.
   – По-моему, границы видов со временем размылись, как размылись границы между людьми и мади, к чему теперь приложил руку и ваш король ЯндолАнганол, взявший за себя Симоду Тал. Вы понимаете, к чему я клоню?
   Что же получается: адмирал - тайная атеистка? К удивлению СарториИрвраша, эта мысль так поразила его, что он почувствовал возбуждение, в том числе и сексуальное, даже эрекцию.
   – Слушаю вас.
   – Я не стану утверждать, будто верю в сожительство фагоров и фламбергов, хотя и не отвергаю такой возможности. В то же время я не исключаю и мысли о том, что когда-то давно действительно было так, как я говорила: мир населяли только фламберги и мухи, и те и другие в невероятном изобилии. Но прошло время, и от фламбергов произошли фагоры. Фагоры - это следующая ступень развития фламбергов. Как вам такая гипотеза? По-вашему, это возможно?
   Отвечая, СарториИрвраш попытался подстроиться под тон ее рассуждения.
   – Сходство между двумя этими видами несомненно, но по большей части это сходство поверхностное, если, конечно, не принимать во внимание цвет крови. С таким же успехом можно утверждать, что люди и фагоры суть один и тот же вид, лишь на том основании, что и те и другие способны говорить. Как и мы, фагоры ходят на двух ногах. У них есть сознание, отличное от нашего, но все же бесспорное. Ничего подобного у фламбергов нет - в их бесконечном безумном галопе по северным просторам нет ни капли смысла. Ни о каком разуме тут и речи нет.
   – Способность анципиталов к прямохождению и речь проявились после того, как от главного ствола, фламбергов, отделилась ветвь фагоров. Попробуйте вообразить, что фагоры произошли от тех фламбергов, которые попытались найти иной способ борьбы с мухами, отличный от бесконечного бегства по равнине.
   Советник замолчал, и некоторое время он и госпожа адмирал горящими от восторга глазами рассматривали друг друга. У СарториИрвраша язык чесался рассказать Оди о своем открытии относительно полосок хоксни.
   – О чем вы говорите?
   – Например, они могли начать прятаться в пещерах. Или забираться под землю, в подземные пещеры. Освободившись от мучительного преследования мух, они со временем стали разумными. Прямохождение выработалось как средство, необходимое для того, чтобы дальше видеть и освободить передние конечности для труда. Звуковая форма общения, иначе говоря, язык, возник из-за темноты как замена зрению. Когда-нибудь я покажу вам свое сочинение по этому вопросу. Я его еще никому и никогда не показывала.
   СарториИрвраш рассмеялся, представив себе фламбергов, вытворяющих подобные штучки.
   – Для этого потребовалось не одно поколение, мой дорогой друг. Времени на это ушло много, не один век, скорее всего несколько тысячелетий. Поколения сменялись за поколениями. Выживали самые способные и сметливые. Не смейтесь надо мной.
   Оди шлепнула его по руке.
   – Пускай я ошибаюсь, но что вы скажете вот о чем: почему, по-вашему, период созревания плода у гиллот фагоров и самок фламбергов совершенно одинаков и составляет один год Беталикса? Разве это не доказывает их родственную связь?
   Продолжая плавание, корабли зашли в несколько маленьких портов Лорая, находящихся около тропика. В порту Идживибир к ним присоединилась каравелла «Добрая надежда», отважное торговое судно с парусами в вертикальную полоску. Флагман приветствовал каравеллу залпом из бортовых орудий, матросы громко кричали и махали руками. В пустынном океане трем кораблям не так опасно, как двум.
   Другое любопытное происшествие случилось с ними на 29 градусе восточной долготы, в самой западной точке маршрута. Было десять минут двадцать пятого часа. Фреир вот-вот должен был взойти, и его близость возвещало абрикосовое зарево, занимающееся над горизонтом. Линия горизонта словно бы растворялась в предрассветном сиянии, исходящем из воды. Вскоре из этого светового пятна должно было взойти солнце. Где-то в той стороне, скрытая сиянием, лежала священная страна Шивенинк; в Шивенинке, в горах, простирающихся от самого моря вплоть до северного полюса, находилось Великое Колесо Харнабхара.