Олдисс Брайан Уилсон. Лето Гелликонии

   – Меня предупреждали - мои друзья, - едва слышно проговорила королева.
   День мало-помалу клонился к закату. Корабли приближались еще медленнее, чем опускались за горизонт солнца. Во дворце поднялся переполох. Из сараев добыли несколько бочек смолы и откатили их к берегу над маленькой бухтой, где сиборнальский корабль предположительно должен был бросить якорь, если в его намерения действительно входило посещение Гравабагалинена. Если намерения команды окажутся враждебными, то бочонки можно будет поджечь и вылить смолу на берег, чтобы защититься хотя бы этим.
   К вечеру стало душно. Теперь рисунок на парусе можно было различить даже невооруженным глазом. Беталикс уже коснулся горизонта и зажег вокруг себя концентрические кольца вечерней зари. Слуги и придворные без конца вбегали и выбегали из дверей дворца. Фреир тоже добрался до граничной черты и утонул за ней в таких же нимбических кругах, как ранее его сосед по небосклону. Сумерки запаздывали, и паруса в море словно светились: команда подняла их, чтобы не упустить ветер.
   Сгустилась тьма, и на небе одна за другой зажглись звезды. Ночной червь сиял ярче других, затеняя тускло светящийся ниже Шрам королевы. Во дворце никто не спал. Отчаяние, смешанное с надеждой, гнало усталость и сон; беззащитным обитателям дворца не на что было уповать, только на удачу.
   Приказав завесить окна в своих покоях, королева ждала прибытия кораблей сидя в кресле. Рядом с ней на столе мерцали свечи из белого китового жира. Вино в высоком, толстом стеклянном бокале, налитое для королевы рабом и охлажденное лордриардрийским льдом, стояло нетронутое, в пронизывающем свете свечей отбрасывая на стол трепетные блики. В ожидании своей участи королева неотрывно смотрела в стену прямо перед собой, словно вычитывая там незримые для других знаки судьбы.
   В дверь тихонько вошел грум и попросил позволения сообщить последнюю новость.
   – Госпожа, с берега доносится звон цепей. Они отдают якорь.
   Королева велела привести КараБансити, и они вместе направились к берегу, где в засаде ждали несколько мужчин и фагоров, готовых по первому знаку из дворца поджечь смолу. Факел уже горел наготове. Решительно взяв в руку факел, королева принялась спускаться по извилистой тропинке к морю. Подойдя к пенящимся волнам, с шипением набегающим на берег, она с факелом в руке смело вошла в воду. Ее платье мгновенно намокло, но она не заметила этого, целиком сосредоточив внимание на пятне света, приближающемся к ее огню. Лишь оказавшись в воде, она почувствовала, что ее друзья нежно целуют ей ноги.
   Постепенно сквозь шелест прибоя стал все яснее доноситься скрип весел.
   Декорацией к сцене на море служила деревянная неясная громада корабля с подвязанными к реям парусами, закрывающая собой полнеба. Королева уже различала на веслах голых по пояс мужчин, дружно напрягающих могучие спины. На носу лодки стояли двое, один с лампой в руках - к несчастью, свет заливал их лица, делая неразличимыми черты.
   – Кто посмел бросить якорь у этих берегов? - спросила королева у подплывающих.
   Ответом ей был голос, исполненный несказанного восторга, трепещущий от предчувствия, срывающийся:
   – МирдемИнггала, королева королев, вы ли это?
   – Кто говорит со мной? - снова спросила она. Но она уже узнала этот голос, узнала прежде, чем ответ донесся к ней над волнами.
   – Ваш генерал, госпожа, Ханра ТолрамКетинет.
   Генерал спрыгнул в воду и вброд двинулся к берегу. Королева подняла руку, предупреждая тех, кто затаился на утесе, что поджигать бочонки рано. Оказавшись перед ней, генерал пал на одно колено и взял для поцелуя руку, украшенную кольцом с блестящим голубым камнем. Другая рука королевы легла ему на голову, ибо это было ей нужно, чтобы успокоиться. По сторонам от них полукругом стояли фагоры-стражники, личная охрана королевы. Тупые морды двурогих были едва различимы во тьме.
   Следующим на берегу, кому пришла пора удивляться, стал КараБансити. Сделав несколько шагов навстречу вышедшему из лодки человеку, он заключил его в объятия. Перед ним был его друг и учитель СарториИрвраш.
   – Я думал, ты бежал в Димариам - у меня были причины подозревать это. Я снова ошибся.
   – Ты редко ошибаешься, но на этот раз промахнулся на целый материк, - отозвался СарториИрвраш. - С недавних пор я путешествую вокруг света. А что делаешь здесь ты?
   – Я прибыл сюда с королем, но потом тот, вспылив, оставил меня. ЯндолАнганол решил испытать меня на твоем прежнем посту, и едва я открыл рот, как он чуть было не зарубил меня. Госпожа бывшая королева попросила меня ненадолго остаться, и я согласился, не в силах отказать ее милости. Несчастной женщине тут невесело, и я развлекал ее, как мог.
   Тут КараБансити оглянулся на королеву, а вслед за ним и СарториИрвраш - ссыльная, не выказывая и следа грусти, во все глаза глядела на генерала ТолрамКетинета.
   – Что слышно о принце Робе, ее сыне? - спросил СарториИрвраш. - Он не подавал о себе вестей?
   – Вести о нем доходят, но где он сейчас и чем намерен заняться в будущем, не знает никто, - КараБансити нахмурился. - Несколько недель назад он был у меня в Оттассоле, как раз после полета ассатасси. Он пробыл в моем доме, в том, что в порту, всего два дня, но и за это короткое время успел надолго оставить там память о себе. Я склоняюсь к мысли, что он действительно спятил… - анатом хотел сказать больше, но передумал. - С королевой о нем лучше не говорить.
   Пока на берегу шел оживленный разговор, лодка совершила еще один рейс к «Жрецу», чтобы забрать на берег Оди Джесератабхар и лейтенанта Ланстатета. Когда лодка во второй раз ткнулась в берег и гребцы вытянули ее достаточно высоко, чтобы ее не смыл самый высокий прилив, вновь прибывшие и встречающие вместе отправились во дворец, возглавляемые королевой и ТолрамКетинетом. Уже стояла глубокая ночь, но в окнах дворца горел свет, и их там ждали.
   СарториИрвраш в самых напыщенных выражениях представил Оди Джесератабхар КараБансити. Анатом отвечал подчеркнуто холодно, дав понять, что сиборнальский адмирал на борлиенской земле не самая долгожданная гостья.
   – Я понимаю ваши чувства, - неопределенно отозвалась Оди. Госпожа адмирал была бледна, ее лицо очень осунулось, губы от переживаний последних дней посерели, а волосы висели спутанными прядями.
   Для нежданных гостей накрыли импровизированный ужин, перед началом которого генерал наконец встретился со своей сестрой Мэй и заключил ее в объятия.
   – Ох, Ханра, что с нами со всеми будет? - спросила брата Мэй. - Увези меня обратно в Матрассил.
   – Теперь все будет хорошо, - уверенно ответил генерал.
   Судя по лицу Мэй, она не верила брату. Она мечтала только освободиться от королевы - ей совсем не хотелось получить ту в свояченицы.
   На ужин была подана рыба, а после оленина под соусом гвинг-гвинг. Выпили все вино, оставленное свитой короля. В вино слуги обильно кололи лучший лордриардрийский лед. За ужином генерал ТолрамКетинет рассказал присутствующим о злоключениях Второй армии в джунглях Рандонана. Время от времени он, желая получить подтверждение своим словам, поворачивался к лейтенанту Ланстатету, занявшему за столом место рядом с сестрой генерала. Рассказ предназначался в основном королеве, но та, казалось, совсем не слушала. МирдемИнггала едва притронулась к пище и во все время ужина почти не отрывала от стола прикрытых пушистыми ресницами глаз.
   Когда с ужином было наконец покончено, королева, взяв с каминной полки подсвечник, сказала:
   – Ночь уже перевалила за половину. Я покажу дорогим гостям их комнаты. В отличие от моих предыдущих посетителей, вам я по-настоящему рада.
   Солдат и лейтенанта Ланстатета устроили на заднем дворе. СарториИрврашу и Оди отвели спальню по соседству с покоями королевы. К ним немедленно послали рабыню, которая должна была помочь Оди раздеться и позаботиться о ее ране.
   Когда все были устроены, МирдемИнггала и ТолрамКетинет остались одни в просторном, гулком обеденном зале.
   – Вы, наверное, устали, - сказал генерал королеве, когда они начали подниматься по лестнице на верхний этаж. Королева ничего не ответила. Поднимаясь по ступеням впереди генерала, она пошатывалась не от усталости, а от охватившего ее волнения.
   В коридоре второго этажа на окнах стучали незатворенные ставни, их раскачивал свежий ночной ветерок, подсвеченный сиянием ложной зари. Во дворцовых башенках ворковали голуби. Быстро, искоса взглянув на генерала, королева сказала:
   – У меня нет больше мужа, у вас не было и нет жены. Я уже не королева, пусть меня и продолжают так называть. С тех пор как я прибыла сюда, я забыла, что значит быть женщиной. Вам, генерал, предстоит узнать, что я такое, прежде чем эта ночь умрет.
   Распахнув дверь своей опочивальни, королева жестом предложила ТолрамКетинету войти туда первым.
   Тот замер в нерешительности:
   – Всемогущего ради…
   – Всемогущий может только то, что в его силах. Я отринула веру, как сброшу сейчас это платье.
   Генерал вошел в опочивальню, и королева, одним движением освободив завязки на шее, распахнула платье, явив взору взволнованного воина чудесную грудь, с сосками, обведенными широкими коричневыми кругами. Выдохнув имя королевы, генерал закрыл дверь.
   Сделав над собой усилие, она отдалась ему.
   Они не спали до самого рассвета, жадно используя то, что осталось от ночи. ТолрамКетинет сжимал в объятиях королеву, и его плоть была внутри ее.
   Таким был ответ на письмо королевы, отданное ею ледяному капитану, - ответ, наконец нашедший ее.
   Следующий день принес с собой тревоги, забытые за радостью ночной встречи. Сиборнальские корабли, «Союз» и «Добрая надежда», готовились бросить якорь в бухте Гравабагалинен, которую некому было защищать. Небольшой флотилией предводительствовал Пашаратид.
   Положение было критическим и требовалось торопиться, но Мэй удалось уговорить брата уделить ей полчаса для приватного разговора; пока она рассказывала ему о своей несчастной жизни в Гравабагалинене, генерал заснул. От злости Мэй выплеснула на брата стакан воды, и генерал мигом проснулся и вскочил со стула, рассерженный и недоумевающий. Пошатываясь после бессонной ночи, он торопливо вышел из дворца и бросился на берег, где его уже ждала королева. МирдемИнггала стояла на краю обрыва в обществе КараБансити и одной из пожилых служанок. Все не отрываясь смотрели в море.
   Солнца стояли по разные стороны небосклона, а черные курчавые тучи наползали на них, отчего казалось, будто светила пылают особенно ярко, словно из последних сил. В этом яростном свете паруса сиборнальцев блестели как кварцевые.
   «Союз» был уже близко, тогда как «Доброй надежде» оставался добрый час хода до берега; эмблема на туго надутых парусах была отчетливо видна стоящим на берегу. Вышедший вперед «Союз» убрал часть парусов, чтобы дождаться своего спутника и войти в бухту вместе с ним.
   Борлиенские воины под командой Ланстатета уже вовсю трудились, выгружая с борта «Жреца» снаряжение и оружие.
   – Они собираются войти в бухту - да поможет нам Акханаба! - крикнул лейтенант генералу.
   – Что здесь делает эта женщина? - сурово спросил ТолрамКетинет.
   Пожилая служанка, личная рабыня королевы и давнишняя экономка деревянного дворца, помогала людям Ланстатета разгружать «Жреца». Возможно, она считала, что таким образом сможет выказать королеве свою преданность. Дюжий солдат поднимал из трюма бочонки с порохом и спускал их по пандусу на берег. Старуха-рабыня следила за тем, чтобы бочонки спускались ровно, и расставляла их на берегу, предоставляя мужчинам возможность заниматься другими неотложными делами.
   – Что делаю? - помогаю! - крикнула она генералу в ответ. - А вы что думали?
   На мгновение старуха отвлеклась, и следующий бочонок, покатившись по пандусу, сбил ее с ног, да так, что бедняжка, развернувшись, упала ничком на гальку.
   Солдаты подняли рабыню и, не обращая внимания на слабые протестующие стоны, отнесли подальше от воды и устроили поудобнее. По разбитому лицу старухи стекала кровь. МирдемИнггала торопливо спустилась на берег, чтобы помочь своей верной служанке.
   Увидев, что королева склонилась над несчастной рабыней, генерал ТолрамКетинет подошел к ней и коснулся ее плеча.
   – Торопясь к вам, сударыня, я навлек на вас беду. Я ни в коем случае не хотел этого. Жаль, что я сразу не взял курс на Оттассол.
   Ничего не ответив, королева присела рядом с пострадавшей и положила ее голову себе на колени. Глаза рабыни были закрыты, но дышала она ровно.
   – Надеюсь, вы, сударыня, не жалеете о том, что я не сразу же взял курс на Оттассол? Вы слышите меня?
   Когда королева подняла лицо, ее глаза взволнованно блестели.
   – Ханра, я никогда не пожалею о том, что эту ночь мы провели вместе. Я сама этого хотела. Мне нужно было освободиться от Яна. К сожалению, я не добилась того, чего желала. Но это моя вина, а не твоя.
   – Вы свободны от короля и перед Богом, и перед законом. Ведь он развелся с вами, не так ли? Я не понимаю, о чем вы?
   В голосе генерала слышалось раздражение.
   – Я знаю, генерал из меня никудышный, но в остальном…
   – Ах, прошу тебя, прекрати! - нетерпеливо вскричала королева. - Ты здесь ни при чем и ни в чем передо мной не виноват. Разве я говорю о твоей войне в джунглях, разве я хоть словом упрекнула тебя за то, что ты не принес мне на своем копье победу? Я говорю об узах, о чувствах первоочередной важности чувствах, подолгу связывающих людей. О, которые не могут угаснуть сразу, как мы того пожелаем. Ян и я - это как бесконечный сон. Нет, не могу описать это словами…
   Уже не пытаясь скрыть злость, генерал бросил:
   – Вы просто устали. Я знаю, что случается с женщинами, когда жизнь поворачивается к ним своей темной стороной. Поговорим обо всем этом позже. Перед нами враг, и в первую очередь нам необходимо выяснить отношения с ним.
   С этими словами генерал повернулся к морю и, указывая рукой на корабли сиборнальцев, продолжил уже совершенно другим тоном - тоном опытного воина:
   – «Золото дружбы» так и не пришел, и это может означать только одно - причиненные ему повреждения очень велики. Адмирал Джесератабхар говорит, что команду на «Дружбе» наверняка примет Денью Пашаратид. И если Денью погибла, то Ио Пашаратид, командующий «Союзом», жаждет мести.
   – Этот человек внушает мне опасения, - тихо проговорила МирдемИнггала. - И неспроста.
   Сказав это, она снова склонилась над рабыней.
   Генерал быстро взглянул на свою бывшую повелительницу.
   – Вам нечего бояться, я здесь и защищу вас от любых врагов.
   – Хочу надеяться, что так и будет, - пустым голосом отозвалась королева. - Ваш лейтенант уже занят делом - значит, надежда еще есть.
   Король Орел позаботился о том, чтобы в деревянном дворце не осталось никакого оружия и его обитателям нечем было бы защититься. От скалы Линен в море выдавалась цепочка камней, образующая с прибрежной полосой узкий пролив, и всякое крупнотоннажное судно, подобное «Союзу», обязательно должно было пройти через это горло - в том-то и состоял единственный шанс защитников бухты. ГорторЛанстатет укрепил борлиенские силы дворцовыми фагорами. Совместными усилиями людей и двурогих с орудийной палубы «Жреца» были сняты три пушки и доставлены на берег, откуда их должны были перенести на косу и установить так, чтобы держать под прицелом всю бухту.
   СкафБар вместе с другим слугой поспешно спустились на берег с носилками, чтобы забрать оттуда старуху-служанку, отнести ее во дворец и приложить к ее ранам лед.
   Поклонившись королеве, ТолрамКетинет бегом отправился к своим людям, торопясь помочь им установить пушки. Опасность их положения была ему отлично видна. Не считая фагоров и безоружных слуг из дворца, в его распоряжении по-прежнему оставалась все та же дюжина, с которой он проделал далекий путь из Орделея. На борту каждого из сиборнальских кораблей, готовых вот-вот войти в бухту, было не менее пятидесяти хорошо вооруженных солдат.
   Корабль Пашаратида, «Союз», развернулся, подставив берегу борт.
   Дружно впрягаясь в веревки, защитники бухты силились втянуть на предназначенное ей место вторую пушку.
   Умоляюще сложив на груди руки, КараБансити предстал перед королевой:
   – Не далее как несколько дней назад я позволил себе дать королю совет, который тому не пришелся по нраву и едва не стоил мне жизни. Сейчас, с вами, я хочу рискнуть подобным же образом в надежде на лучший результат. Мне кажется, будет лучше, если вы и ваши фрейлины немедленно оседлаете хоксни и попытаетесь ускакать как можно дальше от моря.
   На лице королевы зажглась печальная улыбка.
   – Я ценю вашу заботу, Бардол. Но думаю, что сейчас уехать лучше вам. Возвращайтесь к жене. Я же останусь здесь, поскольку именно здесь мой дом. Вы ведь наверняка слышали о том, что Гравабагалинен населен душами воинов, павших здесь во время великой битвы много веков назад. Я предпочту присоединиться к сонму умерших, а не бежать.
   Анатом понимающе кивнул.
   – Возможно, вы правы. В таком случае, сударыня, я тоже остаюсь.
   Уловив перемену в лице королевы, он понял, что ей приятно слышать от него такие слова. Под влиянием мгновенного порыва королева спросила:
   – Что вы думаете по поводу «предательского» союза между вашим другом Рашвеном и ускутской леди - ведь она, кажется, адмирал, ни более ни менее?
   – Ускутка все больше помалкивает, но я все равно ей не верю. Лучше будет, если оба они уедут отсюда как можно скорее. В рукавах сиборнальца всегда скрываются не только руки. На хитрость, сударыня, нужно отвечать хитростью - тем более что ничего иного нам не осталось.
   – Но мне показалось, что она предана нашему бывшему советнику.
   – В таком случае, сударыня, она - сиборнальский дезертир, что дает Пашаратиду еще один повод для высадки на наш берег. Нужно куда-нибудь отослать ее ради общей безопасности.
   В море появился быстро разрастающийся клуб дыма, укрывший весь «Союз». Через несколько мгновений до берега донесся отдаленный грохот выстрела.
   Ядро упало в море у подножия низкого утеса. Сделав «вилку», пушкари смогут навести орудие получше. Наверняка маневры на берегу и подготовка пушек не ускользнули от внимания дозорных на сиборнальских кораблях.
   Выстрел с «Союза» был предупредительным. Вновь выполнив поворот, сиборналец на всех парусах устремился в бухту.
   Так и не прибранные с ночи волосы королевы, стоящей теперь в одиночестве, развевались на ветру. Глядя по сторонам, она рассматривала пейзаж, который мог стать декорацией для сцены ее смерти. Может быть, так будет лучше для всех - смерть разом разрешит все ее проблемы. Она уныло подумала о том, что близость с ТолрамКетинетом, человеком благородным, но бесчувственным, не доставила ей никакой радости. Теперь их с генералом связывали эмоциональные обязательства, и это раздражало ее. По правде сказать, ласки генерала, его тело только острее пробудили в ней воспоминания о Яне. Она чувствовала себя одинокой как никогда.
   Безошибочным чутьем она угадывала, что и Ян, ее гордый Орел, тоже одинок. И прояви она чуть больше выдержки, ее голод и тоску можно было бы утолить гораздо успешнее.
   Далеко в море приближающийся муссон, переполненный дождевой водой, нес по небу волны темноты и косо падающего света. Полосы ливня плясали по далеким волнам. Облака неслись удивительно низко. «Добрая надежда» почти потерялась во мраке. Вглядевшись, МирдемИнггала заметила, что ее добрые друзья отчаянно сражаются с волнами. То, что поначалу МирдемИнггала приняла за льдины, оказалось кувыркающимися на водяных валах телами дельфинов. Быстро налетевший на берег ливень стегнул ее каплями по лицу.
   В следующее мгновение берег принял на себя удар водяной завесы.
   Пушка застряла, ее колеса увязли в грязи. Борлиенцы упали на колени, осыпая бранью разверзшиеся небеса. Ругались и кричали все, кто мог говорить. Если ливень не утихнет в ближайшие минуты, то о стрельбе можно забыть - вода зальет фитили в их дырчатых жестяных банках.
   С надеждой выставить пушки на выгодную позицию пришлось распрощаться. С первыми же каплями дождя поднялся и ветер. «Союз» несся к бухте с бешеной скоростью.
   Когда до входа в бухту осталось всего ничего и скала Линен уже поравнялась с правым бортом сиборнальца, дельфины пришли в движение. Морские подданные королевы двигались строем, ближайшие приближенные и собственно двор впереди. Не прошло и минуты, как узкое горло бухты было запружено их телами.
   Моряки с «Союза», наполовину ослепшие от падающей сверху воды, с испуганными криками тыкали пальцами в кишащие у бортов их корабля черные гладкие тела. Упираясь носами в бока сиборнальца, дельфины не пускали его в бухту. Доски «Союза» затрещали и он замедлил ход.
   Вскрикивая от восторга, королева МирдемИнггала, забыв обо всех печалях, бросилась к воде. Хлопая в ладоши, она подбадривала своих друзей. Вода, смешанная с песком, испачкала ее платье, но она не обращала на это внимания, забыв о буйстве природы. Внезапно решившись, она бросилась в волны. Даже генерал, устремившийся было вслед за королевой, остановился. Проплыв мимо «Жреца», королева исчезла во мраке и хлещущих струях дождя.
   Вскорости после того, как она оказалась в воде, рядом с ней вынырнул один из приближенных ее двора и легко прихватил ртом край ее платья. Узнав в нем одного из важных чинов узкого круга, королева назвала его по имени. В суматошном ответе дельфина крылась тревога, которую она сумела распознать: держись подальше, великаны уже близко и - она не совсем смогла уловить смысл - они могут схватить тебя. Нечто из невообразимых глубин, какое-то огромное существо, учуяло ее запах.
   Подобное известие испугало бы кого угодно, даже королеву королев. Она повернула к берегу, до которого добралась, сопровождаемая дельфинами. Пробравшись через пену у самого пляжа, она отжала платье и обернулась.
   До «Союза» уже было рукой подать - его и королеву разделяло расстояние в несколько корпусов судна. Дельфины все еще тормозили ход корабля, плотной массой собравшись перед его носом - и ближайший двор, и совершенно неизвестные королеве. Сквозь завесу дождя королева различила на мостике сиборнальского корабля фигуру Пашаратида - он бешено жестикулировал, отдавая команды. Ио тоже заметил ее.
   Пашаратид, высокий и стройный, стоял в распахнутой куртке, подставив ливню грудь, его борода вызывающе торчала вперед, морская фуражка была лихо сдвинута на затылок. Впившись в королеву взглядом, он внезапно оживился.
   У ног Пашаратида лежало копье. Подхватив его за древко, он сбежал по трапу к борту, перемахнул через леер и, держась одной рукой за веревки, принялся остервенело бить острием вниз. После каждого удара морская вода окрашивалась красным. У бортов корабля закипела пена. Пашаратид без устали продолжал колоть.
   У суеверных моряков дельфины считались неприкосновенными. Ближайшие друзья духов из морских глубин, эти животные, по мнению мореходов, не могли причинить вреда. Но попробуйте причинить вред дельфину, тем более убить его, и за жизнь такого глупца, за судьбу его корабля никто не даст и ломаного гроша.
   Испуганные моряки пытались вырвать копье из рук Пашаратида. Не скоро, но это им удалось, и оружие убийства полетело за борт. Некоторое время после этого разъяренный Пашаратид продолжал драться на палубе, куда его оттащили несколько человек, но от него никому уже ничего не было нужно. Довольно скоро драка утихла сама собой. Добрые друзья королевы, защитники бухты Гравабагалинен, одержали победу в схватке с человеком.
   Ливень и ветер бушевали с небывалой яростью. Буря достигла апогея. Высокие водяные валы в невиданном бешенстве обрушивались на берег. Королева закричала, торжествуя победу. В своем восторге она очень напоминала свою мать, Шаннану Дикую; испугавшись, как бы королева снова не бросилась в воду, генерал ТолрамКетинет заботливо увел ее от беснующихся волн.
   Из брюха туч в море и землю били молнии, которым вторили громовые раскаты. Несущиеся по небу тучи расступились, выпустив из своей завесы «Добрую надежду», словно озаренную призрачным серебряным светом. Оба сиборнальских корабля разделяло едва ли треть мили, и матросы на отстающем судне прилагали все силы, чтобы подоспеть ко входу в бухту сразу за товарищами.
   Целая армия дельфинов, вырвавшись из горловины бухты, устремилась навстречу «Доброй надежде», словно по команде невидимого военачальника.
   Внезапно море содрогнулось. Волны вокруг лорайского корабля словно вскипели. Находившиеся на берегу впоследствии клялись, что море вокруг «Надежды» действительно кипело. Вода пошла водоворотами и забурлила, в ней замелькали какие-то огромные тела. Вдруг поднявшееся из моря невероятных размеров существо стряхнуло с головы воду. Существо поднималось и поднималось, и так до тех пор, пока его темя не оказалось выше мачт «Доброй надежды». На морде существа горели жарким огнем глаза, а ниже зияла огромная, как ворота, зубастая пасть и вились напоминающие угрей усы. Вслед за первым из моря поднялись еще несколько чешуйчатых тел, толщиной в несколько раз превышающих человеческое. Они казались порождением бури и волн.
   Судя по резким, дерганым движениям голов, змеи были разъярены. Некоторые из них, постояв над водой, снова ныряли и плыли кругами, показывая над поверхностью в напитанном влагой воздухе гладкие черные тела.
   Огромная голова одного из змеев вынырнула у борта «Доброй надежды», подняв водяной вал, от которого корабль закачался. Два змея принялись за дело совместно. Они что было сил вспенивали море, заставляя его бурлить. От могучего удара хвостом борт каравеллы затрещал.