Орлов Антон. Незийский калейдоскоп

   — Скоро пройдет, — бросил Эмми равнодушно и небрежно, словно речь шла о чем-то, не стоящем внимания. — Часа через два. Я с трудом успокоил Хинара. Он любил Лейлу и вначале хотел отомстить, но я убедил его в том, что твоя вина не настолько велика, чтобы живьем резать тебя на куски или бросать на съедение незийским амфибиям сииглэ. Можешь считать, что я тебя спас.
   — А я и не виноват, — голос он сорвал, ничего удивительного. — Я не убивал Лейлу. Я же не знал, что какая-то скотина засадила ей этот … гипноблок!
   Рассчитанно болезненный пинок в поясницу. Клисс дернулся и сипло взвизгнул.
   — Она предупредила, чтобы ты не задавал вопросов, — напомнил Медо.
   — Откуда я мог знать?! Ее убил не я, а тот, кто внедрил ей гипноблок!
   Новый удар, в копчик.
   — Ее убил ты, — холодно сказал Эмми, когда стоны Саймона затихли.
   — Не я! Лучше найдите и побейте того, кто засадил ей гипноблок! А-а-а, не надо…
   Это безумие. Он невиновен в смерти Лейлы, а Эмми хочет всю вину повесить на него! Эмми ведет себя, как коп, который выколачивает признание из незаконно задержанного, чтобы поскорее закрыть дело. Ошалевший от боли Саймон сказал об этом, за что тут же и поплатился.
   Медо перестал истязать Клисса, лишь когда тот перестал с ним спорить.
   — Я не смогу завтра взять интервью, — еле ворочая распухшим от крика языком, выдавил Саймон. — Я не в состоянии работать…
   — Сможешь. Медавтомат приведет тебя в порядок, завтра твое самочувствие будет вполне сносным. Не забывай о том, что защитить тебя от Хинара могу только я — при условии, что ты будешь беспрекословно мне подчиняться.
   — Где он?
   Время от времени Саймон украдкой озирался и прислушивался, однако никаких признаков присутствия шиайтианина не замечал.
   — Не здесь, — усмехнулся Медо. — Но если будешь создавать мне проблемы, я приглашу его сюда.
   Повинуясь его приказу, Саймон поднялся на ноги, кое-как доковылял до медавтомата, который стоял на полу возле ширмы. Портативная модель с лаковым красным крестом на хромированной поверхности. Когда он появился? Утром его не было. Или Медо только сейчас привез его с собой?
   После лечения боль притупилась, но не исчезла. Клиссу пришлось повторить по пунктам, как он будет действовать завтра.
   — Саймон, я согласен изменить условия твоего контракта, — сказал Эмми, когда он закончил. — Это резонно. Вместо десяти тысяч ты получишь половину той суммы, которую я заработаю на этом деле. Ты доволен?
   Он был растерян, а не доволен: Медо уступает без всякого торга, без упрашиваний, без шантажа? Тут что-то нечисто!
   — Где гарантия, что вы отдадите мне эту половину? — опасливо поморщился Саймон.
   — Гарантия — мое слово, моя деловая репутация… да все, что угодно. Я честно отдам тебе половину выручки.
   — Сколько вы рассчитываете хапнуть на этом так называемом репортаже?
   — С этим так называемым репортажем у меня связаны самые радужные надежды, — на лице Эмми появилась мечтательная улыбка, превратившаяся в загадочную ухмылку. — Боюсь сглазить, если расскажу — есть ведь у людей такое древнее поверье? Сколько это будет в денежном выражении, узнаешь завтра, после интервью. Тебя ждет сюрприз.
   «Знаю я твои сюрпризы!» — с холодком справедливого недоверия подумал Саймон, но выбора у него не было.
 
   В окнах виднелись наряженные рождественские елки с терракотовой хвоей: других на Манокаре не бывает, и тот факт, что на Земле-Прародине они не красновато-коричневые, а зеленые, издавна замалчивался. В прежние времена упоминания об этом приравнивались к «злонамеренному сомнению в истинных ценностях» и карались поркой, однако теперь, в эпоху реформ, о цвете елок можно безбоязненно рассуждать вслух. Праздник от этого ничуть не проиграл.
   Стив и Тина шли по заснеженной улице в центре Аркатама. Благообразно-безликая в дневное время, вечером, при свете фонарей и неоновых поучений на стенах домов, улица выглядела почти привлекательно. Последняя прогулка. Не пройдет и суток, как они покинут Манокар, и вместе с ними отправится на Нез Марчена Белем.
   — …Мне показалось, Элана пыталась меня о чем-то предупредить, — сзади хлестнул порыв ветра, Тина подняла воротник куртки. Она не мерзла, но за шиворот попадали снежные крупинки. — Уклончиво и очень настойчиво, как будто хотела сказать что-то важное, но не решалась говорить напрямую. Она раза три спросила, не слышала ли я о галактической организации, которая называется «Подразделение Игрек», или «Контора Игрек». Такая рассеянность ей несвойственна — значит, это было специально.
   — Я о такой конторе не слышал, — помешкав, отозвался Стив.
   — Я тоже. Разговор вертелся вокруг Ассамблеи, куда Манокар наконец-то полновесно вступил, и Космопола, с которым опять же подписали договор о сотрудничестве, и я подумала, что «Контора Игрек» имеет к ним отношение. Элана еще и смотрела по-особенному — так пристально, выразительно… Это надо было видеть, как будто глазами она говорила больше, чем словами.
   — На Незе я попробую найти информацию о «Конторе Игрек».
   — Возможно, какая-то засекреченная организация, созданная для того, чтобы исследовать таких, как мы? Мне показалось, Элана намекала на это.
 
   В Нерсеаш Саймон прилетел на воздушном такси. Солнце, толпы, уличный шум… Отвык он от всего этого. Без грима, с лысым черепом и лицом Умазайки, он чувствовал себя обнаженным и беззащитным, это усугублялось тем, что прохожие на него оглядывались, дети показывали пальцами. Оживший герой мультфильма среди нас! Похоже, что чертов мультик действительно популярен.
   Саймон сверился с электронной схемой и спустился по каменной лестнице в аллею, с обеих сторон ограниченную прудами, в которых плавали бледные пятнистые цветы и похожие на обесцвеченные грозди винограда колонии прозрачных пузырьков. Один из незийских водяных парков. Вдали виднелось здание с белыми куполами — частная школа для детей, нуждающихся в индивидуальном обучении.
   Опекуны манокарской девчонки — люди достаточно состоятельные (и это все, что Саймон о них знал, на дополнительную информацию Эмми не расщедрился), чтобы та могла учиться по программам, разработанным персонально для нее. Саймона это задевало, как одно из проявлений вездесущей несправедливости: когда он был маленьким, никто о нем так не заботился.
   На горизонте туманными многослойными контурами поднимались к небесам Нерсейские горы. Тепло, но не жарко (Нерсеаш находится в средней полосе). Малолюдно. Спокойно. Если Эмми задумал какой-то эксцесс — непонятно, как он собирается его провернуть, вокруг никаких признаков активности. Клисс терялся в догадках.
   — Саймон! Слышишь меня?
   Он вздрогнул, поморщился: это ожил вставленный в ухо передатчик.
   — Слышу.
   — Тебя сопровождают зонды с видеокамерами — они капризные, поэтому постарайся не выходить из кадра, особенно когда найдешь ее. Я хочу отснять репортаж без дублей.
   Саймон растерянно повертел головой, но зондов не обнаружил. Наверное, миниатюрные.
   — Ну и глупый же у тебя вид! — прокомментировал его жест Эмми. — Впрочем, так даже лучше… Иди прямо, после круглого пруда с бортиком под малахит свернешь налево — там будет площадка с металлическими сооружениями. И не вздумай улыбаться, понял?
   — Хорошо, — покорно отозвался Саймон. — А что я должен делать, чтобы не выйти из кадра?
   — Подчиняться моим указаниям. Пошел!
   Саймон побрел по аллее. Несмотря на двойную дозу стимулятора, тело ныло после вчерашних побоев, и вдобавок его мучило недоумение: неужели дело ограничится съемкой репортажа? Факты говорили «да», а интуиция твердила «нет». Так или иначе, скоро все завершится. Он получит деньги, сделает пластическую операцию, и после будет жить тихо-тихо, как в тюрьме.
   Слева, за круглым водоемом с бортиком из зеленого камня — взрыв красок. Решетчатые купола, лесенки, загадочные ажурные конструкции, все это окрашено в яркие цвета и облеплено детьми. Нет, детей не так уж и много, зато галдеж такой, словно их здесь несколько сотен. Саймон скривился, но сразу же постарался придать своему лицу грустное и доброжелательное выражение.
   Ага, вот и девчонка, Медо показывал ее портрет. Тощая загорелая дрянь двенадцати-тринадцати лет, в испачканных светлых шортах, красных сандалиях и сверкающем на солнце золотистом джемпере. Челка падает на глаза, не слишком густые каштановые волосы собраны в два хвостика — девчонка вертит головой, и те раскачиваются, как будто живут самостоятельной жизнью. Коленки грязные, на левой темнеет запекшаяся ссадина.
   Взрослых вокруг немного, среди них выделяются двое мужчин и девушка — серокожие, стройные, мускулистые, в одинаковой светло-зеленой форме с эмблемой в виде кошачьей морды. Саймон знал эту эмблему: ми-гиайо, незийский хищник, напоминающий ниарских хруяров и земных леопардов. «Ми-гиайо» входит в десятку наиболее солидных незийских охранных агентств. Девчонкины телохранители. Недурно, трое профессиональных костоломов на одну соплячку!
   Саймон с печальным вздохом присел на скамейку в стороне от «ми-гиайо», подобрал прутик и начал рисовать на песке. Дети посматривали на него с любопытством. Малолетняя манокарка (Эмми так и не соизволил сказать, как ее зовут) тоже вытягивала шею. Она восседала, болтая ногами, на вершине красно-синего купола и сверху могла разглядеть, что двойник Умазайки пытается изобразить ее. Потом она соскользнула вниз, ловко цепляясь за металлические перекладины, подошла и остановилась в нескольких шагах от Клисса, рядом с другими настырными детишками.
   Он заметил у нее на левом запястье браслет — фантастически сложное переплетение сотканных из золотой паутины цветов. Такую вещичку можно загнать за хорошие деньги…
   — Похожа? — застенчиво спросил он вслух. — Я не умею рисовать.
   — Все равно похожа, — утешила его девчонка. — Хвостики совсем как у меня.
   — Ты не заметила, сюда не приходила молодая женщина с годовалым мальчиком и белой собачкой? Договорились встретиться, а их все нет и нет… Извини, я не знаю, как тебя зовут…
   — Меня зовут Ивена, — она говорила на общегалактическом правильно, хотя и с характерным для манокарцев акцентом. — Я их не видела. Белой собачки здесь точно не было.
   Интерес к Умазайке она уже потеряла. Отвернулась, шагнула к освободившимся качелям.
   — Втяни ее в разговор! — прошипел передатчик. — Саймон, ты хочешь жить или нет?
   — Какой красивый браслетик! — в отчаянии он брякнул первое, что пришло в голову. — Никогда таких не видел!
   — А таких больше нет, — отозвалась Ивена. — Мне его подарили на день рождения. Его сделали по эскизу одного знаменитого художника, с которым дружит моя знакомая, она специально его попросила.
   — Наверное, у тебя много друзей? Ты такая славная девочка…
   «Ты хвастливая, противная, тощая паршивка с немытыми коленками. Наверное, их и отмыть-то невозможно».
   — К нам в гости скоро прилетит мой самый лучший друг, — Ивена присела на корточки напротив Саймона, провела пальцем по одной из линий его рисунка.
   — Кто-то из твоих одноклассников?
   — Нет, он взрослый. Он работает на другой планете, но у него будет отпуск.
   — А кем он работает?
   — Телохранителем. Раньше он был полицейским, а потом его уволили.
   «Небось, за какую-нибудь подсудную пакость?» — чуть не вырвалось у Саймона.
   — Бывает, что хороших людей выгоняют с работы. Со мной тоже так было.
   — Он очень добрый, красивый и смелый, — застенчиво добавила Ивена. — Так будет здорово, когда он прилетит!
   «Ага, твой взрослый дружок — бывший коп, такой же коррумпированный мерзавец, как все остальные копы. Еще хуже остальных, а то почему его пнули под зад со службы?»
   — Да, когда рядом друзья — это здорово, — согласился Клисс вслух.
   — Саймон, я не хочу, чтобы в кадре торчали эти незийские кошки, — напомнил о себе Медо. — Мы снимаем не рекламный ролик об агентстве «Ми-гиайо», а репортаж об Ивене.
   Трое охранников за это время успели переместиться поближе к своей подопечной.
   — Я должен попросить их отойти в сторонку? — ехидным шепотом осведомился Саймон, прикрыв рот ладонью. На безымянном пальце у него был перстень с передатчиком для обратной связи.
   — Ты сам должен отойти в сторонку, вместе с Ивеной. На площадку между желтыми спиралями и синими лестницами — посмотри направо.
   Саймон несколько раз кашлянул в ладонь, чтобы его жест выглядел естественным, и поднялся со скамьи.
   — Интересная вон там штука! — произнес он громко. — Я так и не научился по ним лазать. А ты умеешь?
   — Умею. Хотите, покажу?
   Они углубились в запутанный, цветной, насквозь просвечивающий металлический лабиринт. «Ми-гиайо» выдерживали дистанцию: ясно, что девчонка и ее собеседник никуда не денутся.
   Саймон вдруг спохватился и забеспокоился — он ведь еще и не приступал к интервью! Наверное, Эмми недоволен… Эмми действительно был недоволен, но по другой причине: они остановились, не дойдя до указанной площадки, и потому находятся не в кадре.
   «Щенок долбанный, ты там сидишь за пультом и с полудюжиной мобильных камер управиться не можешь? Какой из тебя после этого журналист… Мы, видите ли, не на том месте стоим, и деревья не так растут, и дома не там понастроили — снимать ему неудобно!»
   — Не улыбайся, кретин! — процедил Медо. — Человека с такой улыбкой хочется поскорее удавить.
   — А вы не мешайте мне работать! — конспиративно кашлянув в ладонь, огрызнулся Клисс, однако улыбку с лица согнал.
   Между тем чертова девчонка начала карабкаться по желтой лесенке в виде крутой арки.
   — Саймон, пусть она оттуда слезет, — потребовал Эмми. — И оба на площадку!
   На то, чтобы сманить Ивену вниз, ушло несколько минут; наконец она спрыгнула, громко стукнув подошвами сандалий о пружинящее покрытие. Саймон спросил, почему у нее такой необычный акцент — ненавязчивая прелюдия к интервью.
   — Саймон, вы опять вышли из кадра, — вклинился Медо. — Убью!
   Клисса удивило яростное нетерпение в его голосе: чего ему там, за пультом, неймется?
   — А кадр — это где? — на этот раз Клисс не удержался от саркастической интонации.
   — На площадке. Встаньте рядом, спиной к лесенке, ты меня понял?
   «Ох, не зря тебя в колледже считали дебилом! Не людей надо двигать, а камеры, на то они и мобильные, недоносок!»
   Маразматическое требование директора Клисс выполнил, они с Ивеной остановились на пятачке около лесенки-арки. За разноцветными сквозистыми каркасами возятся дети, вблизи никого… Вдруг девчонка вскрикнула, а Саймон издал изумленный возглас и шарахнулся назад, ударившись затылком обо что-то твердое.
   Только что на площадке было пусто, а теперь перед ними стоит… Робот? Или человек в бронекостюме и шлеме с сияющим зеркальным щитком? Ивена завизжала. Клисса больно схватили за руку.
   Он задохнулся от ужаса, на долю секунды все для него словно застыло — стоп-кадр, и Саймон успел заметить, что один из «ми-гиайо» уже летит к ним, распластавшись над решетчатыми сооружениями в невероятном прыжке, а незийка в кошачьей форме уже выхватила пистолет, и с неба пикирует какой-то небольшой аппарат… Потом все это исчезло, отсеченное потолком и стенами круглого мрачноватого помещения, и тогда Саймон тоже закричал.
   Они находились тут втроем — он, Ивена и этот тип в тяжелой десантной броне. Металлический, с заклепками, пол, тусклый кольцевидный светильник на потолке.
   «Господи, как я сюда попал?!»
   Одной рукой в пластинчатой перчатке похититель сдавил запястье Саймона, другой прижимал к себе визжащую девчонку. В следующую секунду он отшвырнул Клисса, тот потерял равновесие и упал. Не вставай, твердили рефлексы, а то опять собьют с ног; надо отползти к стене, сжаться и не делать движений, которые могут сойти за угрожающие.
   Сбоку открылась дверь, оттуда выскользнул медицинский робот с платформой для транспортировки пациентов. Его манипуляторы подхватили Ивену, та сразу перестала визжать, обмякла — видимо, получила инъекцию снотворного. Робот со своей добычей исчез, а человек повернулся к Саймону и поднял зеркальный щиток.
   Ничего. Там не было лица, не было ничего, только черная пустота. У Клисса снова вырвался хриплый, полный животной паники вопль. Нечто в десантном бронекостюме шагнуло вперед и ударило его носком ботинка в грудь.
   — Как ты кричишь, я еще вчера наслушался.
   Голос вроде бы знакомый. Подавившийся криком Клисс отметил это едва ли не с радостью.
   Нечто стащило и бросило на пол звякнувшие перчатки, Саймон увидел кисти рук — вполне человеческие, с темным сверкающим лаком на ногтях. Потом нечто сняло шлем, тут же услужливо подхваченный сервисным роботом, стянуло глухую черную маску… Всего-навсего маска. Глаза Саймона не успели адаптироваться к полумраку после яркого солнечного света, отсюда и ошибка.
   Он оперся о холодную плиту, сел, прислонился к стене. Грудь болела. Эмми смотрел на него сверху вниз, на мочках ушей опять искрились черные алмазы, длинные волосы эффектно разметались по закованным в броню плечам.
   — Так я и думал, что вы затеваете что-нибудь этакое, — вздохнул Саймон. — Нутром чуял! На хер было меня пинать, я элитный репортер, а не мальчик для битья!
   — А почему кричал, если так и думал? — ухмыльнулся Эмми.
   — От неожиданности. Как мы сюда попали?
   — Благодаря вот этой штучке, — Медо вынул из поясной сумки бронекостюма предмет, похожий на карманный пульт телеблока. — Вводятся координаты, я нажимаю на кнопку — и установка отправляет меня в заданную точку пространства, а потом возвращает обратно. Экспериментальная разработка засекреченной лаборатории Космопола.
   — Вы работаете на Космопол?
   — Я работаю на себя, установку я позаимствовал у Космопола. Украл — звучит слишком грубо, я избегаю говорить о себе в таких выражениях.
   Саймон зажмурился. Да ведь эту установочку сейчас по всей Галактике разыскивают! Каким же остолопом надо быть, чтобы вляпаться в такую авантюру! Что там говорили бывшие однокашники Эмми о его умственных способностях?..
   — Вы ищеек Космопола в гости не ждете? — с ехидцей поинтересовался Клисс.
   Если ищейки Космопола сюда нагрянут, его снова посадят, как соучастника — но кто сказал, что Саймон Клисс не хочет в тюрьму?
   — Я еще не успел сообщить им свой новый адрес.
   С помощью робота Медо начал освобождаться от брони. На спинной части костюма Саймон заметил небольшую вмятину.
   — Прямо в сердце! — потрогав пальцем углубление в полированном металле, усмехнулся Медо. — Меня условно убили, а я в этом панцире почувствовал всего лишь легкий толчок.
   Саймон знал, что полуторадюймовую многослойную броню пробьет не всякая пуля, а один из внутренних слоев заполнен особым веществом, которое почти на девяносто процентов поглощает энергию выстрела. Во сколько же обошлась Эмми тяжелая экипировка элитного десантника? Или этот костюмчик тоже краденый? И главный вопрос: какую сумму Эмми рассчитывает выручить за манокарскую девчонку, если пошел на такие затраты?
   Медо остался в шелковой темно-синей рубашке с кружевным воротником и облегающих «ртутных» брюках, сменил бронированные ботинки на поданные роботом туфли из мерцающей кожи тихаррианского ваглада.
   «Ты половину своих доходов тратишь на барахло. Не нужны тебе деньги, ты цены им не знаешь. Можешь и дальше дурью маяться, а мне бы мои пятьдесят процентов выцарапать…»
   — Господин Медо, сколько вы предполагаете за нее получить?
   — Изъясняйся понятней, Саймон.
   — Сколько вам заплатят за девчонку?
   Эмми скрестил на груди руки, улыбнулся — высокомерно и с сожалением, словно только что услышал высказывание, подтвердившее некую грустную догадку.
   — Вот она, ущербность человеческого мышления! Саймон, неужели ты думаешь, что моя цель — нажива? Пожалуй, ты нанес мне еще одно оскорбление…
   — Тогда какой барыш вы получите? — отчаянная догадка (все-таки обвели вокруг пальца!) и вспыхнувшая злость пересилили страх. — Что-то вам за это дельце причитается, не надо крутить! Отдайте мне пятьдесят процентов от прибыли, мы же договорились!
   — Увы, никакого барыша. Это дельце, — Эмми передразнил его интонацию, — не принесло мне ничего, кроме расходов. Можешь разделить со мной убытки, возражать не буду.
   Хватаясь за стенку, Саймон поднялся на ноги и крикнул:
   — Но что-то же вы за это получите, а?! — его голос сорвался на фальцет. — Что вам нужно, если не деньги?!
   — Человек.
   Ответ заставил Саймона пошатнуться и прислониться к стене. В течение некоторого времени он обескуражено моргал, а Эмми смотрел на него и насмешливо улыбался углом рта.
   — Какой человек?! — простонал наконец Клисс.
   — Один мой… можно сказать, недруг, но эта история, во-первых, длинная, а во-вторых, не для тебя. Я давно уже мечтаю… м-м, как бы поделикатней выразиться… о более чем тесном контакте с ним, а он мечтает меня убить. Я долго не мог до него добраться — у этого труса слишком могущественные друзья и слишком хорошая охрана, но теперь он сам придет ко мне, — лицо Медо озарила счастливая жестокая улыбка, при виде которой Саймону стало не по себе. Он отступил бы назад, если б не упирался лопатками в стенку. — На моих условиях. Никаких денег я за это не получу, так что тебе причитаются пятьдесят процентов от ничего — можешь забрать их в любой момент.
   Ноги подкосились, Клисс сполз на пол. Одурачили… Медо использовал его, как орудие, как своего рода отмычку, и теперь он соучастник тяжкого преступления, без гроша за душой, вдобавок урод… Саймон уткнулся в ладони и всхлипнул.

Глава 5

   Когда яхта вынырнула из гиперпространства, лицо Поля стало неулыбчивым и тревожным.
   — Здесь что-то не в порядке, — он взглянул на Тину. — Уже сейчас или скоро будет. Не могу определить точнее…
   Сидевшая в соседнем кресле Марена Белем начала беспокойно озираться: она решила, что речь идет о неполадках на борту. Тина по-манокарски объяснила ей, что волноваться не о чем, и тут просигналил терминал внешней связи.
   Силарец с эмблемой Космопола, нарисованной прямо на алой коже над правым глазом, попросил Стива Баталова немедленно телепортироваться на патрульный корабль, нужна консультация и помощь. Патруль Космопола находился на орбите Гелхэ, гиганта с метановой атмосферой; оттуда прислали координаты и голограмму одного из корабельных помещений — ориентир для телепортации.
   — Мне такие совпадения не нравятся, но я к ним загляну, — сказал Стив. — Я ненадолго, подождите.
   Он исчез из рубки, а спустя четверть часа вышел на связь и сообщил, что ему придется задержаться на неопределенное время, ситуация на Гелхэ катастрофическая, пусть Тина посадит яхту в незийском космопорте, сам он вернется, когда сможет.
   Тина перебралась в кресло первого пилота. В космопорте их должна встретить Ольга с телохранителями из агентства «Ми-гиайо»; если еще и там начнутся сбои, надо будет, не размышляя, уносить ноги.
   Сбоев не было. Рыжеволосая Ольга в сверкающем «ртутном» костюме, стройная и тонкая, похожая на брата, ожидала их в компании рослых незийцев с кошачьими мордами на светло-зеленых рубашках. «Ми-гиайо» сразу окружили Поля, тот выглядел смущенным и недовольным: прятаться за спинами телохранителей у себя дома, на Незе — это казалось ему перестраховкой, нелепым излишеством, хотя в то же он время понимал, что сейчас это насущная необходимость. Вдруг он вздрогнул и потрогал шею.
   — Что случилось? — спросила Тина.
   — Меня что-то кольнуло, вот сюда. Не сильно.
   Красная точка на коже.
   — Разрешите взять у вас пробу крови, м'гис, — атлетически сложенная незийка с крохотными золотыми сережками в заостренных ушках, с небольшой, почти не развитой грудью (Тина вначале приняла ее за юношу), достала из поясной сумки медицинский анализатор.
   Поль запротестовал: вряд ли в него стреляли капсулой с какой-то отравой — он чувствует себя нормально, даже превосходно, лучше, чем несколько минут назад.
   — Поль, не отказывай девушке, — вмешалась Тина. — Это ее прямая обязанность.
   Он сдался и позволил взять кровь у себя из пальца. Тина оглядывала заполненный народом зал ожидания: их группа остановилась, не дойдя до эскалаторов, возле стены с голограммой древней космической ракеты; вокруг бурлила толпа — теперь уже не выяснишь, кто и откуда выстрелил. Марчена Белем прижимала к груди вышитую манокарскую сумочку и озабоченно косилась на робота с багажом, Ольга придерживала ее за локоть. Телохранительница сосредоточенно смотрела на экранчик анализатора, ее коллеги кольцом стояли вокруг Поля и Тины. Поль улыбался, его темные карие глаза блестели, как у ребенка.
   — Поль, что с тобой? — шепнула Тина.
   — Я странно себя чувствую. Здесь так спокойно, несмотря на толпу… Как будто исчез какой-то постоянный тревожный фон, словами это не объяснить.
   — А что с твоим предчувствием?
   — Тоже исчезло.
   — Подожди… — у Тины мелькнула догадка. — Смени личность и посмотри глазами Полины Вердал.
   Поль перестал улыбаться.
   — Странно… Я сменил личность, но ничего не изменилось.