Орлов Антон. Незийский калейдоскоп

   — Успокойся, — Лиргисо погладил его по щеке, потом переместил руку на шею. — Хм, что-то пугает тебя больше, чем мои домогательства? Интересно, что же это такое?
   — Какое сегодня число? — хрипло спросил Поль. — И сколько времени?
   — Прелесть, какие вопросы! — Лиргисо уселся в большое черное кресло сбоку от ложа, хлопнул в ладоши, из-под арки появился робот-официант. — Это мне, — Лиргисо принял у робота темный прозрачный бокал, медленно отпил несколько глотков, поставил бокал на подлокотник кресла. — А это тебе, — он взял двумя пальцами с серебряного блюдечка что-то маленькое. — Нермал, у вас в полиции его используют для допросов. Я хочу быть уверен, что ты скажешь мне правду.
 
   Дверей в этом коридоре было двенадцать — одинаковые, двустворчатые, из черного полированного дерева. За прошедшее время Саймон отследил, что находится за десятью из них: роскошно обставленные комнаты, помещение с дорогой медицинской аппаратурой, ванная, туалет, автоматизированная кухня, подсобка для роботов.
   Куда ведут еще две двери, Клисс так и не узнал, они ни разу не открывались. Одна из них наверняка ведет наружу! Он старательно оклеил их рангоналовыми жгутиками по периметру, отдельно от остальной паутины.
   Весь оставшийся рангонал он выдавил из тубы и налепил на пол и на стены возле той двери, за которой находились Эмми и Поль: оба чокнутых мерзавца гарантированно должны умереть!
 
   — Ты можешь телепортироваться?
   — Нет.
   — Почему?
   — Я боюсь.
   — Чего-то в этом роде я и ждал… — Лиргисо удовлетворенно засмеялся, отхлебнул из бокала. — Стив и Тина тебя уговаривали, а ты так и не рискнул попробовать?
   — Я два раза пробовал.
   — О?.. И в чем же дело?
   — Второй раз я телепортировался в дом, который сносили роботы, хотя рассчитывал попасть в комнату. Не знаю, как это получилось. Помню грохот, облака пыли вокруг, меня что-то сбоку ударило… Я увидел, как Стиву раскроило голову, и мне в лицо брызнула его кровь. Стив был со мной, страховал меня. Это я виноват, что его ранило…
   Он не хотел рассказывать об этом Лиргисо, но остановиться не мог — нермал вынуждал его отвечать на любой заданный вопрос. Мерзкое ощущение. Нермал считается безвредным препаратом, и все-таки допрос с применением «сыворотки правды» — это всегда шок; почему — Поль понял только сейчас. Он в кровь искусал себе губы и все-таки продолжал говорить:
   — Потом меня тоже ударило, я потерял сознание. Стив нас вытащил. С тех пор я не могу телепортироваться, даже попробовать не могу.
   — Почему ты попал не туда, куда хотел?
   — Не знаю. Я попал туда, куда боялся попасть. Стив сказал, что я слишком зафиксировался на этом. Теперь ты в курсе, что я никуда не денусь, освободи меня от этих браслетов.
   — Полежи пока так, — Лиргисо усмехнулся. — Красиво смотришься. Чему ты научился у Стива?
   — Регенерации. Но получается медленно.
   — И все?
   — Да. Все.
   — А что за сюрприз был в кроссовках, с которыми ты так не хотел расставаться?
   — Выдвижные лезвия, смазанные нервно-паралитическим ядом мгновенного действия.
   — Восхитительно! Жаль, что я не позволил тебе взять их с собой — такой экспонат для моей коллекции!.. Странное самочувствие, неужели это от вина? Как кружится голова…
   Он выронил бокал и откинулся на спинку кресла, его пальцы с зеркально-черными, в алмазных точках, ногтями судорожно вцепились в подлокотник, другая рука бессильно повисла. Агония. Через несколько секунд он затих.
   Поль остался наедине с трупом. Его тоже ожидает агония, только не быстрая, а медленная, ведь от оков ему без посторонней помощи не освободиться. Он прикрыл глаза, чтобы не видеть отталкивающий интерьер и мертвое тело в кресле. В глазах щипало, а в горле застрял комок, Поль никак не мог его сглотнуть.
 
   Пульт, с помощью которого Медо управлял экспериментальной космополовской установкой, так и лежал себе на полочке в круглой комнате с испускающим выморочный свет кольцевидным плафоном на потолке. Один к одному пульт для телеблока — хитрая маскировка! Саймон понял, что с этой штукой за полчаса не разберешься, и на всякий случай сунул пульт в карман.
   По стенам круглого помещения тоже тянулись тонюсенькие, словно сделанные из сероватого теста нити. Жилище Эмми готово отправиться в тартарары, пора приступать ко второму этапу.
 
   Когда покойник начал хохотать, Поль решил, что сходит с ума. Как будто тонешь в ледяной воде, и мир вокруг зыбкий, текучий, готовый поглотить и растворить тебя без остатка.
   Лиргисо перестал смеяться, пересел на край ложа и схватил Поля за волосы — так, что тот поморщился от острой боли.
   — Ты решил, что я умер?
   — Да.
   — Отравитель безграмотный… Впрочем, ты даже не отравитель, ты всего лишь ядовитая приманка. Тобой пожертвовали, как пешкой, которая должна взять ферзя. Ты рад, что я жив?
   — Не знаю. Да.
   Поль не хотел этого говорить, но не ответить не мог. Он и правда почувствовал облегчение, когда понял, что впереди не будет вечности наедине с разлагающимся трупом — рядом с ним сидит вполне живой человек, хотя и подонок редкостный.
   — Вот это я и хотел услышать! — Лиргисо наконец-то выпустил его волосы. — Можешь не беспокоиться, ты больше не ядовитый. Я пригласил доктора Суйме, известного токсиколога, и ты получил медицинскую помощь. Меня позабавила наивность доктора Суйме, однако токсиколог она гениальный. Она вывела формулу яда, которым тебя обмазали, как сладкий пирог сиропом, и за полтора часа синтезировала на моей аппаратуре противоядие — для меня и для себя, на всякий случай. Поль, зачем ты связался с властями и Космополом? Тебя использовали, как живое орудие убийства, их не волновало, что произойдет с тобой потом. Я показал, что с тобой могло бы произойти — страшный финал, не правда ли?
   — Страшный. Но я сам согласился на это.
   — Согласился быть одушевленным орудием?.. Ну да, тебя и раньше использовали в этом качестве, когда ты работал в иммиграционном контроле. Ольга мне рассказывала про эти рейды. Она постоянно старалась оправдать твои выходки и рассказывала много, а я с интересом слушал. Во время рейдов ты был живым индикатором. Ты определял, кто из иммигрантов опасен, а потом возвращался домой полуживой, беспокойно спал и стонал во сне, помнишь? Тебе даже выходных после этих рейдов не давали, хотя ты расходовал больше энергии, чем остальные, и нуждался в дополнительном отдыхе.
   — Они просто не знали, что мне плохо. Я не говорил об этом.
   — Почему?
   — Боялся, что меня посчитают слабым.
   — Но ведь ты действительно слабый, нельзя отрицать очевидное! Ты всю жизнь был трусом и нуждался в защитниках. Ты и драться научился от отчаяния, потому что некому было тебя защищать. И полицейским ты решил стать по этой же причине… Потом ты встретил Тину и Стива — сильные друзья, с такими можно ничего не бояться! Поль, согласись, ты для них все-таки третий лишний. По крупному счету ты им совсем не нужен.
   «Он мне просто мозги компостирует. Тина предупреждала, что он в этой области специалист, каких поискать. Ладно, пусть старается… Главное, чтобы он освободил меня от оков, тогда я убью его, не зря же из меня столько времени киллера делали!»
   — Как ты думаешь, зачем ты мне нужен? — спросил Лиргисо.
   — Ты хочешь выжать из меня всю информацию касательно моего экстрасенсорного восприятия — это раз. Хочешь раздавить и уничтожить меня — это два.
   — Поль, ты заблуждаешься, — Лиргисо улыбнулся. — Я хочу не уничтожить тебя, а изменить. Это будет болезненный процесс, но результат того стоит, можешь мне поверить. По своим задаткам ты более утонченная натура, чем сам полагаешь. Если бы ты родился энбоно, ты стал бы Живущим-в-Прохладе. Стив и Тина далеко, они тебе не помогут. Теперь я буду твоим защитником. Нам только кажется, что мир, в котором мы обитаем, один — на самом деле миров столько же, сколько нас, и я приглашаю тебя в свой мир. Не смотри на меня с таким ужасом.
 
   Второй этап подготовки к большому взрыву — смочить рангоналовую паутину спиртом. Причем жидкость надо экономить, бутылка бренди у Саймона только одна.
   Высунув от усердия язык, Саймон двигался по коридору вдоль стены и повторял одно и то же рутинное действие: капнуть на пальцы немного бренди — увлажнить тестообразную сероватую нить, спрятанную среди черных и серых ворсинок. От винных паров он слегка опьянел и с затаенным ликованием представлял, как же все тут рванет, когда он завершит подготовительные процедуры!
 
   Отвечая на вопросы Лиргисо, Поль рассказал и о своих производных личностях, и о том, как он год назад, на Ниаре, установил телепатический контакт с Тиной и потом с Флассом, чтобы передать сообщение Стиву.
   — Ты мог бы сейчас сделать то же самое?
   — Нет. Это был мой первый и последний опыт, я тогда чуть не умер.
   — А я спас тебе жизнь, — Лиргисо опять вцепился в его густые вьющиеся волосы. — Интересно, сколько раз я спасал тебе жизнь? На Ниаре, здесь… и еще на Земле. Помнишь перестрелку на берегу Средиземного моря? Одна группа была моя, вторая — агенты некой полуофициальной галактической организации. Я руководил своими наемниками дистанционно, и когда понял, что похищение срывается, приказал им перестрелять конкурентов. Итого три раза! Теперь ты принадлежишь мне, на законных основаниях.
   Он разжал пальцы и потянулся за бокалом.
   — На каких — законных? — спросил Поль. — В Галактическом Своде такого нет.
   — Будем считать, что на законных. Поль, две из твоих производных личностей женские — Полина Вердал и Черная Вдова. Это не случайно.
   — Это было вызвано необходимостью. Я должен был внедриться в женский приют, чтобы найти вдову президента, так появилась Полина Вердал. Потом надо было сыграть роль Черной Вдовы, чтобы сорвать одно мероприятие… — он понял, что оправдывается, и замолчал.
   — Поль, это не случайно, — повторил Лиргисо. — В тебе есть нечто от нежной пугливой девушки. Хочешь, я скажу, чего ты больше всего боишься?
   — Нет.
   — А я все равно скажу…
   Лиргисо снова запустил пальцы в его кудри, и Поль чуть не зашипел от боли.
   «Надо было постричься под ноль, перед тем как идти на обмен. Еще немного, и у него это войдет в привычку…»
   — Мне нравятся твои волосы. Мягкие, пышные… Такие же, как у твоей сестры, вы с Ольгой поразительно похожи. Так вот, о твоем самом большом страхе… Ты всегда боялся, что тебя изнасилуют, не правда ли?
   — Да, — он по-прежнему не мог не ответить на заданный вопрос.
   — Увы, именно это я с тобой и сделаю, — Лиргисо усмехнулся, глядя ему в глаза. — Это как с тем домом, в который ты телепортировался, потому что боялся туда попасть. Наши кошмары настигают нас, где бы мы от них ни прятались. Когда я был энбоно, меня преследовал навязчивый страх, что когда-нибудь мне, как и моему бедному патрону, придется переселиться в человеческое тело. Что ж, так и случилось, по милости великолепной Тины, и кошмар обернулся занятным приключением. У меня теперь даже волосы есть — не такие, как у тебя, но тоже красивые. Поль, ты мне с первого взгляда внушил сильное влечение, и твой страх я тоже почувствовал сразу…
   «Я пришел сюда не для того, чтобы спятить, наслушавшись его откровений. Я должен его убить».
   — Освободи меня от оков, — сглотнув, попросил Поль.
   — Потом. Я бы хотел поцеловать тебя, ты мне разрешишь?
   — Нет.
   — Поль, я очень прошу!
   — Нет.
   — Грустно, когда тебе отказывают… — Лиргисо вернулся в кресло, налил себе темно-красного вина из новой бутылки. На его губах блуждала загадочная улыбка. — Не заметил?
   — Что именно?
   Лиргисо не ответил. Он пил, глядя на Поля поверх бокала, и его глаза насмешливо щурились. Поль почувствовал нарастающую тревогу: что он должен заметить? И почему Лиргисо так смотрит?
   — До чего же ты ненаблюдательный! — Лиргисо отставил бокал и скрестил на груди руки. — Настолько погрузился в свои страхи, что совсем не обращаешь внимания на физические ощущения.
   Какие ощущения?.. Разве что-то изменилось? И тут же он понял — да, изменилось. Стальной браслет на правом запястье значительно теплее, чем три других. Поль приподнял голову: с виду никакой разницы.
   — Ну, наконец-то почувствовал! Поль, я умею бесконтактно нагревать предметы, особенно легко это получается с металлами. Однажды я ради опыта расплавил чайную ложечку — она растеклась блестящей лужицей по столешнице из потрескавшегося молочного стекла, это было красиво. С оковами я могу проделать то же самое. Жаль твою нежную кожу… Ничего, у меня здесь медицинская аппаратура экстра-класса, после лечения никаких следов не останется.
   Браслет был теплым, но пока не горячим, и в комнате было тепло, но Поль покрылся ледяным потом. Его охватило напряжение, близкое к судорогам. Почему в антитеррористическом центре его не снабдили каким-нибудь безотказным средством для самоубийства, на крайний случай? Никому в голову не пришло…
   Заиграла музыка — темная, медленная, тягучая.
   — Это лярнийская музыка. Нравится? Когда начнешь кричать, я прибавлю звук.
   Поль выругался, в отчаянной надежде, что Лиргисо убьет его.
   — Не старайся, — тот слегка искривил губы и взял его за подбородок. — Сейчас я тебя даже не ударю. Между прочим, у тебя есть выбор.
   — Какой?
   — Разреши мне сделать то, о чем я попросил, тогда я перестану нагревать браслет.
   — Ты самая гнусная сволочь в Галактике. Ублюдочный маньяк, тебя давно пора пристрелить, и жалеть о тебе никто не станет, ты мразь самой худшей разновидности…
   — Выбирай поскорее, — спокойно посоветовал Лиргисо, когда Поль замолчал. — Времени у тебя мало, скоро он раскалится.
 
   Саймон проглотил капсулу хминка. Пора. Коридор благоухает коллекционным бренди, второй этап завершен. Сейчас начнется третий, самый сложный.
   За годы работы в «Перископе» Саймон узнал множество рецептов взрывчатки, которую можно приготовить из препаратов, используемых в быту. Например, если смочить один кусочек бумаги в глицерине, а другой — в веществе, содержащем хлубецил, и сложить их вместе, вскоре начнется химическая реакция с выделением большого количества тепла. Если рядом окажется что-нибудь легковоспламеняющееся, оно загорится, взрывоопасное — взорвется.
   Пузырек с глицерином Саймон нашел в зеркальном шкафчике около умывальника, среди другой всячины. Шкафчик этот действовал ему на нервы, поскольку очертания имел извращенно-плавные и несимметричные, словно того и гляди стечет по стенке на пол, зато в нем хранилось много полезного.
   Банка «Полярной свежести», антисептической ароматизированной жидкости, содержащей хлубецил, стояла в другом шкафчике, рядом с норой робота-уборщика. Саймон долго не мог открыть «Полярную свежесть» — такие крышки рассчитаны на захваты робота, а не на человеческие пальцы. Пока он возился, из полукруглой норы в облицованной дымчатым мрамором стене выполз механизм, похожий на краба, замер на месте и незряче уставился на человека, а потом протянул к банке манипулятор.
   — Пошел! — прикрикнул на него Клисс. — Это мое!
   Робот не понял, ухватился за банку и потянул к себе. То ли у него программа начала глючить, то ли желтоглазый подлец Эмми нарочно настроил его таким образом, чтобы он все делал Саймону назло. Обычно робот смирно сидел в своей норе, а наведением чистоты в туалете занимался в отсутствие людей; если же человек заходил во время уборки, он деликатно прятался. Чтобы он ни с того, ни с сего вылез в неурочное время, да еще и напал…
   Клиссу стало страшно, однако отступать было поздно. Он попытался оторвать механическую бестию от банки, и тогда робот чувствительно, хотя и не до крови, цапнул его захватом за палец — все равно, что клешней. Саймон вскрикнул, вскочил на ноги и швырнул добычу на пол. По мраморным плиткам побежала паутина трещин, крышка от удара отскочила, голубоватая жидкость растеклась вязкой ароматной лужей.
   Робот бросился устранять непорядок. Ему тоже досталось, один из его манипуляторов волочился по полу, под корпусом что-то тренькало. «Так тебя!» — злорадно подумал Саймон, а потом, спохватившись, набрал пригоршню «Полярной свежести» и размазал по краю раковины умывальника: для изготовления химического детонатора этого более чем хватит.
 
   Когда браслет стал ощутимо горячим, Поль понял, что вытерпеть это до конца не сможет.
   — Разрешаю, — произнес он хрипло. — Только имей в виду, я тебя ненавижу.
   — Я излечу тебя от ненависти, — Лиргисо снова пересел из кресла на край ложа, склонился над ним. — И ты еще поблагодаришь меня за это… Твоя неуправляемая ненависть сжигает тебя изнутри. Как ты думаешь, почему у тебя так легко забирать энергию? — он сделал паузу и вдруг рассмеялся. — И почему я сказал тебе об этом?.. Не иначе, общение с Тиной на меня пагубно повлияло — становлюсь альтруистом. Поль, лучше воздержись от героических попыток откусить мне язык, наказание будет очень жестоким.
   — Перестань нагревать браслет, — прошептал Поль.
   — Я перестал, — Лиргисо придвинулся ближе и уже в который раз схватил его за волосы. — Не забывай, что я делаю это с твоего согласия!
   В прорезях маски торжествующе светились желтые глаза с серебристыми веками, Поль зажмурился, чтобы не видеть их. Полная иллюзия, что целуешься с женщиной, властной, опытной и разнузданно-чувственной; у Лиргисо и духи были женские — странный и вкрадчивый аромат. Этот сдвиг реальности показался Полю настолько жутким, что он снова открыл глаза: главное — не забывать, где находишься. И с кем.
   — Все, я тебя сломал! — услышал он ликующий шепот Лиргисо. — Тебе понравилось!
   «Я тебя убью, узнаешь тогда, как ты меня сломал. Убью, убью, убью…»
   На сознание Поля обрушился удар. Для человека с обычным восприятием — ничего особенного, просто Лиргисо убрал свою экранировку, благодаря которой Поль не испытывал рядом с ним никакого запредельного дискомфорта. Вплоть до сего момента. Тварь, похожая на темный смерч с хищно извивающимися щупальцами — а если сменить личность и посмотреть глазами Полины Вердал, картинка будет еще отчетливей и еще хуже. Поль дернулся и попытался отстраниться, но оковы его не пускали.
   — Спокойно… — прошептал Лиргисо, лаская пальцами его шею. — Каким ты меня видишь? Я похож на эти существа на гравюрах?
   — Да.
   — Они все разные. На кого именно?
   — Третья гравюра слева и центральная на стене напротив меня.
   Лиргисо посмотрел и удовлетворенно улыбнулся.
   — М-м, интересно… И в то же время ты видишь меня, как обычно?
   — Да. Одно восприятие накладывается на другое, это сложно объяснить.
   Лиргисо опять припал к его губам. Рассудок Поля раскалывался на куски, как здание в районе землетрясения, которое пока еще не развалилось, но уже перестало быть монолитным. Потом Лиргисо начал целовать его шею и вдруг впился в нее зубами. Поль закричал.
   Оторвавшись от него, Лиргисо упал в кресло и расхохотался. Выглядел он жутко, губы и подбородок в крови. Тина говорила об этой его склонности. Насколько Поль мог судить по своим ощущениям, сонная артерия не пострадала, но капилляры разорваны, и боль невыносимая… Продолжая смеяться, Лиргисо вытащил из кармана миниатюрный пистолет из тех, что стреляют анестезирующими капсулами, поднял и нажал на спуск. Боль угасла. Через секунду исчезло болезненное давление на сознание.
   — Оцени мою деликатность! — ухмыльнулся Лиргисо. — Постоянно держать экранировку — это у меня вошло в привычку, хотя вначале я делал это для того, чтобы ты не смог меня найти. Впрочем, мало ли кто еще будет меня искать… Ты умеешь экранироваться?
   — Нет.
   — Поль, ты поразительно беззащитен… но со мной ты будешь в безопасности, я смогу защитить тебя от чего угодно. Ты испытывал удовольствие, когда я целовал тебя?
   — Да.
   — Что еще ты чувствовал?
   — Я хотел тебя убить.
   — Получил удовольствие и в то же время хотел убить… От такого коктейля можно сойти с ума, не правда ли? Но ты не сойдешь с ума. Если бы ты был к этому предрасположен, это случилось бы с тобой еще в детстве, когда у тебя открылось магическое зрение.
   — Экстрасенсорное, — поправил Поль, одновременно сравнивая температурные ощущения: браслет на правом запястье все еще оставался ненормально теплым.
   — Я лярниец, и я привык называть это магией, без человеческих словесных вывертов.
   — Ты меня обманул. Ты ведь продолжаешь нагревать браслет!
   — Давно уже перестал, — возразил Лиргисо.
   — Он теплый и становится горячим!
   — Поль, ты слишком мнительный. Он остывает, — Лиргисо взглянул куда-то поверх его головы, дотронулся до браслета. — Что такое?.. Да ты же сам его нагреваешь! Разве ты не чувствуешь, как это делаешь?
   — Нет.
   — Солгать под нермалом ты не можешь, так что придется тебе поверить. Ладно, пока ты сам себя не поджарил…
   Четыре щелчка прозвучали почти синхронно, браслеты раскрылись. Поль неловким рывком сел, на мгновение перед глазами все поплыло, и он оперся рукой о ложе. По груди побежала струйка крови.
   Он свободен. Теперь надо поскорее прийти в себя и убить Лиргисо. Действительно он сам нагревал браслет — или это Живущий-в-Прохладе решил его разыграть? Поль подумал, что правды он, наверное, никогда не узнает.
   — Это тебе, — Лиргисо указал на стопку черного шелка на низком мраморном столике за изголовьем. — Можешь пока одеться.
   Поль торопливо натянул брюки, надел стоявшие на полу туфли из мягкой черной замши. Взяв рубашку, на секунду замешкался: во-первых, многослойные кружева на отложном воротнике и манжетах — это чересчур, во-вторых, ткань пропитается кровью… Не имеет значения. Одновременно он оглядывал комнату и отмечал предметы, которые можно будет использовать в качестве оружия.
   — Я хочу, чтобы ты чувствовал себя непринужденно, потому и пошел на такие уступки. Надеюсь, ты оценишь мою тактичность. Ты истинный представитель своей расы и без одежды теряешь уверенность, хотя твое сложение безупречно — ты изящен и строен, как энбоно из числа Живущих-в-Прохладе, это наивысший комплимент для человека.
   Поль молча присел на край ложа напротив Лиргисо. Он все еще испытывал слабость и мысленно взвешивал свои шансы на победу. Лиргисо — сильный и тренированный противник; чтобы с ним справиться, надо застигнуть его врасплох. Сейчас эта сволочь не ждет нападения…
   — Как ты себя чувствуешь?
   — Плохо.
   Это было чистой правдой, как и все предыдущие ответы.
   — Надо обработать твою рану. Крови много, но ничего рокового, я укусил осторожно. Потом пойдем в бассейн, у меня здесь солярий и великолепный нефритовый бассейн, точно такой же был в моей любимой резиденции на Лярне.
   «Вот в нем я тебя и утоплю, если заколоть не получится».
   Лиргисо говорил мягко — косвенный признак того, что Поль выглядит измученным и сломленным.
   — Я это выпью, можно? — Поль протянул руку и взял с откидного столика робота-официанта высокий бокал темного стекла, на треть наполненный бордовым вином.
   — Это полусладкое шонти двухсотлетней выдержки, — улыбнулся Лиргисо. — У вас на Незе умеют делать вина.
   Поль кивнул и неторопливо отпил несколько глотков. Потом с силой ударил бокалом о раскрытый стальной браслет, возле которого сидел. Остатки вина расплескались. Сколько же посуды он извел на Манокаре, под присмотром отставного киллера манокарских спецслужб Сенегава, пока не научился бить ее правильно — так, чтобы в результате получались готовые к использованию орудия убийства.
   Бокал разбился правильно: длинный заостренный осколок, формой напоминающий стилет. Поль отработанным движением перехватил его поудобней и вонзил острие Лиргисо в сердце. Или нет, все-таки не в сердце… Острие наткнулось на ребра, скользнуло по ним, раздирая плоть; Живущий-в-Прохладе содрогнулся, но успел отклониться, отшвырнул Поля и вскочил с кресла. Поль тоже вскочил, так и не выпустив окровавленного осколка. На сверкающей, как ртуть, рубашке Лиргисо расплывалось алое пятно, под эластичной маской угадывалась гримаса боли.
   — Ты меня ранил! — его голос звучал удивленно. — Ты мог меня убить!
 
   Саймон вышел, крадучись, в коридор. В левой руке он держал косметические салфетки, пропитанные глицерином, в правой — «Полярной свежестью». Он задержался, потому что его знобило от страха, несмотря на дозу хминка: подорвать помещение, в котором сам же и находишься — это большой риск, не самоубийца ведь он, в конце-то концов! А виноваты во всем Медо и Поль — если бы не эти два отморозка, ему не пришлось бы ничего здесь взрывать.
   Хминк заставил его мозги усиленно работать, и Клисс понял, что его шансы уцелеть не настолько велики, как он полагал до сих пор. Но идти на попятную поздно: когда Эмми увидит, что стало с коридором, Саймону однозначно несдобровать.
   Покалеченный, но настырный робот-уборщик выполз из туалета следом за ним, суетливо собирая падающие с салфеток капли. Саймон отпихнул его ногой.
 
   Поль и Лиргисо замерли друг напротив друга. Поль шагнул вперед, держа осколок с отломившимся концом, как стилет, и внезапно получил удар по щиколотке. Он потерял равновесие, оттолкнулся от пола и снова вскочил, а Лиргисо уже успел вытащить пистолет с анестезирующими капсулами. Не спуская глаз с Поля, Живущий-в-Прохладе выстрелил себе в раненый бок.
   — Хочешь поиграть в киллера? — его блестящие черные губы презрительно искривились. — Что ж, я не против, давай поиграем… Я тебя не убью, но больно будет. Ты ведь боишься боли?