Страница:
– Темнеет, пойду попробую разыскать дона Энрике; кто знает, что с ним стряслось.
Оставшись одна, Паулита пригорюнилась и, чтобы немного рассеяться, взялась за шитье.
Раздался стук в дверь, Паулита открыла. Перед ней стоял дон Диего.
– Простите, сеньора, – сказал он, – не вы ли Паулита?
– Совершенно верно, кабальеро, но я не имею чести знать вас.
– Неважно. Мне надо поговорить с вами об одном деле. Разрешите войти.
– Но, кабальеро, у меня нет с вами никаких дел, и мне не годится впускать в дом незнакомца в такой поздний час; я честная замужняя женщина.
– Вам незачем опасаться меня.
– Как знать?
– Видите ли, я пришел поговорить с вами о доне Энрике Руис де Мендилуэта.
– О доне Энрике? – переспросила взволнованная Паулита. – Но чем вы можете доказать мне?..
– А если я вам скажу, что он в Мехико? Об этом могут знать лишь его самые близкие друзья.
– Вы правы. Войдите.
– Слава богу, – сказал Индиано, входя и усаживаясь.
– Что же дальше? – спросила Паулита.
– Дон Энрике и я желали бы знать всю правду, как и почему ваш муж спас его.
– Если вы пришли от имени дона Энрике, вам незачем расспрашивать меня, он и сам все знает.
– Верно, но кое-что ему неясно, а он непременно должен знать все.
– Что же именно?
– Кто послал вашего мужа спасти дона Энрике?
– Я.
– Вы?
– Да, я.
– Откуда вы узнали, что ему грозит опасность?
– Откуда я узнала?.. А как ваше имя?
– Мое имя?
– Да, должна же я знать, кому доверяю эту тайну.
– Мое имя дон Диего де Альварес.
– И зовут вас Индиано?
– Да, Паулита. Вы меня знаете?
– Знаю и потому не скажу вам больше ни слова.
– Но почему?
– Вы враг дона Энрике, и не может быть, чтобы вы пришли от его имени.
– Я – враг дона Энрике? Откуда вы это взяли?
– О, у меня отличная память, и я никогда не забуду, что именно из-за вас дон Энрике подвергся изгнанию.
– Но теперь мы с ним добрые друзья.
– Сомневаюсь.
– А если я принесу вам от него письмо?
– Тогда другое дело! – обрадовалась Паулита.
– И вы мне все расскажете?
– Все, все. Но письмо должно быть написано мне лично.
– Иду за ним.
– Ступайте и тогда узнаете все, что пожелаете.
– Ваш муж будет дома?
– А как вы хотели бы?
– Мне надо поговорить с вами наедине.
– Хорошо; его не будет дома.
Индиано поспешил к себе домой, чтобы раздобыть письмо от дона Энрике.
– Вот она, нить, – повторял он по дороге.
Радость переполнила сердце Паулиты.
– Боже мой! – говорила она себе. – Какое счастье! Письмо от него ко мне, ко мне. В жизни у меня еще не было такой радости! Неужто я получу письмо от дона Энрике? Неужто он мне напишет? Уж не сплю ли я? Лишь бы Индиано не задержался, пришел поскорее. – Она то и дело вскакивала, прислушивалась к шагам на лестнице.
Донья Ана тем временем тщетно поджидала дона Диего, с которым собралась вместе покинуть город. Часы шли, нетерпение доньи Аны возрастало. После полудня она почувствовала, что больше не в силах владеть собой. Дон Диего не только сам не пришел, но даже записку прислать не удосужился. А донья Ана, послушавшись его, уложила вещи и приготовилась к путешествию.
Тысяча мыслей, одна чудовищнее другой, теснились в ее голове. Она терялась в догадках, не зная, чем объяснить отсутствие дона Диего. Может быть, преследуемый воспоминаниями о Марине, он решил навсегда покинуть ее. Или одумался, понял, что она недостойна его любви; ведь ему были известны ее отношения и с доном Энрике, и с доном Кристобалем де Эстрадой. И наконец, донье Ане приходило в голову, что с ним стряслась какая-то беда, помешавшая прийти вовремя в этот торжественный для нее день.
За долгие часы томительного ожидания донья Ана, казалось, передумала все, но так и не догадалась о настоящей причине отсутствия дона Диего. Да и могло ли ей прийти в голову, что в Мехико появилась донья Марина?
Наступил вечер, и донья Ана решила действовать: закутавшись в вуаль, она направилась к дому дона Диего, чтобы покончить с терзавшими ее сомнениями.
Она пришла как раз в то время, когда дон Диего отправился к Паулите.
– Его милости нет дома, – ответил на ее вопрос привратник.
– А скоро он вернется? – спросила донья Ана.
– Не знаю.
– Можно подняться и подождать его?
– Пожалуйте, сеньора.
Донья Ана поднялась по лестнице и очутилась перед дверью, через которую просачивался свет.
В те времена не было ни звонков, ни колокольчиков, чтобы извещать о приходе посторонних лиц, и донья Ана подошла к двери никем не замеченная; заглянув в комнату, она отпрянула, как при виде призрака. В кресле подле стола с двумя горящими восковыми свечами сидела донья Марина с маленькой Леонорой на коленях. Донья Ана вмиг узнала ее и в ужасе попятилась.
В первую минуту она была настолько ошеломлена, что растерялась, потом снова заглянула в комнату и на этот раз рядом с Мариной увидела дона Энрике. Тут она разом все поняла. Донью Марину привез дон Энрике, Индиано встретил жену и позабыл обо всем на свете. Итак, одним ударом дон Энрике разрушил все счастье доньи Аны. Донья Ана оказалась снова покинутой, и на этот раз навсегда.
Задумавшись на миг, она поняла, что ей следует уйти незамеченной, и начала свое отступление. Неожиданно на лестнице послышались шаги. На ее счастье, в коридоре царила темнота, и ей удалось спрятаться позади китайских кадок с широковетвистыми апельсиновыми деревьями.
Индиано – это был он – так поспешно прошел мимо доньи Аны, что не заметил ее. Донья Ана решила послушать, что он скажет. Дверь в комнату была открыта, Индиано говорил громко.
– Дон Энрике, – начал он, – окажите мне милость, напишите письмо, которое я вам продиктую.
– С большим удовольствием, – ответил дон Энрике.
– Вот письменный прибор.
– Диктуйте, я готов, – сказал дон Энрике после минутного молчания.
И дон Диего продиктовал следующее письмо, из которого донья, Ана не пропустила ни единого слова:
– Превосходно. Запечатайте письмо, я тотчас отнесу его Паулите, она ждет меня.
– Вы разыскали ее?
– Без труда, по вашему точному указанию: в переулке, выходящем на Студенческую площадь; другого дома там нет.
Донья Ана, не ожидая ничего больше, поспешно сбежала вниз по лестнице. Очутившись на улице, она пошла к дому, адрес которого так неожиданного узнала.
– О дон Энрике! – прошептала она, прячась в тени дома. – Ты одним ударом разрушил мое счастье, я же в отместку расстрою твои замыслы и потребую, чтобы ты женился на мне. Мужчина за мужчину: ты лишил меня мужа, теперь тебе придется самому жениться на мне, не то – берегись моей мести!
В переулке послышались шаги; дон Диего постучался в дом Паулиты, вошел и запер за собой дверь.
– Итак, не спускать глаз! – сказала себе донья Ана. – Нить у меня в руках.
Подкравшись к двери, она сперва заглянула в замочную скважину, потом прильнула к ней ухом.
Держа в руках письмо дона Энрике, Паулита была не в силах скрыть своего волнения. Дочитав его до конца, она рассказала Индиано всю историю спасения дона Энрике, начав с того, как дон Хусто поручил Москиту застигнуть стражу врасплох и убить юношу.
– Нить в моих руках! – повторила шепотом донья Ана, стараясь не пропустить ни единого слова из разговора.
XII. ПЛАН СОЮЗА
XIII. КАНУН СВАДЬБЫ
Оставшись одна, Паулита пригорюнилась и, чтобы немного рассеяться, взялась за шитье.
Раздался стук в дверь, Паулита открыла. Перед ней стоял дон Диего.
– Простите, сеньора, – сказал он, – не вы ли Паулита?
– Совершенно верно, кабальеро, но я не имею чести знать вас.
– Неважно. Мне надо поговорить с вами об одном деле. Разрешите войти.
– Но, кабальеро, у меня нет с вами никаких дел, и мне не годится впускать в дом незнакомца в такой поздний час; я честная замужняя женщина.
– Вам незачем опасаться меня.
– Как знать?
– Видите ли, я пришел поговорить с вами о доне Энрике Руис де Мендилуэта.
– О доне Энрике? – переспросила взволнованная Паулита. – Но чем вы можете доказать мне?..
– А если я вам скажу, что он в Мехико? Об этом могут знать лишь его самые близкие друзья.
– Вы правы. Войдите.
– Слава богу, – сказал Индиано, входя и усаживаясь.
– Что же дальше? – спросила Паулита.
– Дон Энрике и я желали бы знать всю правду, как и почему ваш муж спас его.
– Если вы пришли от имени дона Энрике, вам незачем расспрашивать меня, он и сам все знает.
– Верно, но кое-что ему неясно, а он непременно должен знать все.
– Что же именно?
– Кто послал вашего мужа спасти дона Энрике?
– Я.
– Вы?
– Да, я.
– Откуда вы узнали, что ему грозит опасность?
– Откуда я узнала?.. А как ваше имя?
– Мое имя?
– Да, должна же я знать, кому доверяю эту тайну.
– Мое имя дон Диего де Альварес.
– И зовут вас Индиано?
– Да, Паулита. Вы меня знаете?
– Знаю и потому не скажу вам больше ни слова.
– Но почему?
– Вы враг дона Энрике, и не может быть, чтобы вы пришли от его имени.
– Я – враг дона Энрике? Откуда вы это взяли?
– О, у меня отличная память, и я никогда не забуду, что именно из-за вас дон Энрике подвергся изгнанию.
– Но теперь мы с ним добрые друзья.
– Сомневаюсь.
– А если я принесу вам от него письмо?
– Тогда другое дело! – обрадовалась Паулита.
– И вы мне все расскажете?
– Все, все. Но письмо должно быть написано мне лично.
– Иду за ним.
– Ступайте и тогда узнаете все, что пожелаете.
– Ваш муж будет дома?
– А как вы хотели бы?
– Мне надо поговорить с вами наедине.
– Хорошо; его не будет дома.
Индиано поспешил к себе домой, чтобы раздобыть письмо от дона Энрике.
– Вот она, нить, – повторял он по дороге.
Радость переполнила сердце Паулиты.
– Боже мой! – говорила она себе. – Какое счастье! Письмо от него ко мне, ко мне. В жизни у меня еще не было такой радости! Неужто я получу письмо от дона Энрике? Неужто он мне напишет? Уж не сплю ли я? Лишь бы Индиано не задержался, пришел поскорее. – Она то и дело вскакивала, прислушивалась к шагам на лестнице.
Донья Ана тем временем тщетно поджидала дона Диего, с которым собралась вместе покинуть город. Часы шли, нетерпение доньи Аны возрастало. После полудня она почувствовала, что больше не в силах владеть собой. Дон Диего не только сам не пришел, но даже записку прислать не удосужился. А донья Ана, послушавшись его, уложила вещи и приготовилась к путешествию.
Тысяча мыслей, одна чудовищнее другой, теснились в ее голове. Она терялась в догадках, не зная, чем объяснить отсутствие дона Диего. Может быть, преследуемый воспоминаниями о Марине, он решил навсегда покинуть ее. Или одумался, понял, что она недостойна его любви; ведь ему были известны ее отношения и с доном Энрике, и с доном Кристобалем де Эстрадой. И наконец, донье Ане приходило в голову, что с ним стряслась какая-то беда, помешавшая прийти вовремя в этот торжественный для нее день.
За долгие часы томительного ожидания донья Ана, казалось, передумала все, но так и не догадалась о настоящей причине отсутствия дона Диего. Да и могло ли ей прийти в голову, что в Мехико появилась донья Марина?
Наступил вечер, и донья Ана решила действовать: закутавшись в вуаль, она направилась к дому дона Диего, чтобы покончить с терзавшими ее сомнениями.
Она пришла как раз в то время, когда дон Диего отправился к Паулите.
– Его милости нет дома, – ответил на ее вопрос привратник.
– А скоро он вернется? – спросила донья Ана.
– Не знаю.
– Можно подняться и подождать его?
– Пожалуйте, сеньора.
Донья Ана поднялась по лестнице и очутилась перед дверью, через которую просачивался свет.
В те времена не было ни звонков, ни колокольчиков, чтобы извещать о приходе посторонних лиц, и донья Ана подошла к двери никем не замеченная; заглянув в комнату, она отпрянула, как при виде призрака. В кресле подле стола с двумя горящими восковыми свечами сидела донья Марина с маленькой Леонорой на коленях. Донья Ана вмиг узнала ее и в ужасе попятилась.
Задумавшись на миг, она поняла, что ей следует уйти незамеченной, и начала свое отступление. Неожиданно на лестнице послышались шаги. На ее счастье, в коридоре царила темнота, и ей удалось спрятаться позади китайских кадок с широковетвистыми апельсиновыми деревьями.
Индиано – это был он – так поспешно прошел мимо доньи Аны, что не заметил ее. Донья Ана решила послушать, что он скажет. Дверь в комнату была открыта, Индиано говорил громко.
– Дон Энрике, – начал он, – окажите мне милость, напишите письмо, которое я вам продиктую.
– С большим удовольствием, – ответил дон Энрике.
– Вот письменный прибор.
– Диктуйте, я готов, – сказал дон Энрике после минутного молчания.
И дон Диего продиктовал следующее письмо, из которого донья, Ана не пропустила ни единого слова:
«Паулита, во имя моей привязанности к тебе прошу, расскажи дону Диего де Альваресу, подателю сего письма и моему другу, все, что тебе известно о моем изгнании по приказу вице-короля и о моем освобождении.
Это необходимо мне, чтобы восстановить мои права на имя и наследство покойного отца.
Неизменно любящий тебя
Энрике Руис де Мендилуэта».
– Превосходно. Запечатайте письмо, я тотчас отнесу его Паулите, она ждет меня.
– Вы разыскали ее?
– Без труда, по вашему точному указанию: в переулке, выходящем на Студенческую площадь; другого дома там нет.
Донья Ана, не ожидая ничего больше, поспешно сбежала вниз по лестнице. Очутившись на улице, она пошла к дому, адрес которого так неожиданного узнала.
– О дон Энрике! – прошептала она, прячась в тени дома. – Ты одним ударом разрушил мое счастье, я же в отместку расстрою твои замыслы и потребую, чтобы ты женился на мне. Мужчина за мужчину: ты лишил меня мужа, теперь тебе придется самому жениться на мне, не то – берегись моей мести!
В переулке послышались шаги; дон Диего постучался в дом Паулиты, вошел и запер за собой дверь.
– Итак, не спускать глаз! – сказала себе донья Ана. – Нить у меня в руках.
Подкравшись к двери, она сперва заглянула в замочную скважину, потом прильнула к ней ухом.
Держа в руках письмо дона Энрике, Паулита была не в силах скрыть своего волнения. Дочитав его до конца, она рассказала Индиано всю историю спасения дона Энрике, начав с того, как дон Хусто поручил Москиту застигнуть стражу врасплох и убить юношу.
– Нить в моих руках! – повторила шепотом донья Ана, стараясь не пропустить ни единого слова из разговора.
XII. ПЛАН СОЮЗА
Паулита рассказала дону Диего все, как было: Москит, по поручению дона Хусто, взялся убить дона Энрике, но вместо этого спас его по настоянию Паулиты. Теперь этот самый дон Хусто собирается жениться на молодой девушке, недавно приехавшей с Эспаньолы.
Дон Диего верил, что рассказ Паулиты правдив, но не мог разгадать причину, побудившую дона Хусто подослать убийцу к дону Энрике. Чтобы доискаться истины, он решил на следующий же день под любым предлогом увидеться с доном Хусто.
Донья Ана выслушала разговор до конца, потом, когда дон Диего собрался уходить, она снова отступила в тень и, переждав некоторое время, вернулась к себе. В сердце ее бушевали гнев, зависть и ревность!
Наутро вице-король получил следующее анонимное письмо:
«Сеньор, один из пиратов, совершивших неслыханные злодеяния на островах и побережье Нового Света, находится в Мехико. Он принадлежит к числу главарей, к тому же самых бесчестных, а нынче скрывается в доме дона Диего де Альвареса. Если ваша светлость желает схватить и примерно покарать его, вашей светлости достаточно послать в этот дом представителей закона».
Вице-король долго читал и перечитывал это послание; потом велел немедленно найти дона Диего.
Гонец поспел как раз вовремя: дон Диего намеревался выйти из дому для встречи с доном Хусто, но, узнав, что его вызывает к себе вице-король, поспешил во дворец.
– Плохи ваши дела, – начал вице-король.
– Почему, ваша светлость? – спросил Индиано.
– Вот, прочтите, – ответил вице-король, протягивая ему анонимное письмо.
Дон Диего внимательно прочел послание.
– Что вы на это скажете, дон Диего? – спросил вице-король.
– Не могу понять, от кого исходит эта клевета.
– Мне кажется, писала женщина.
– Совершенно верно, сеньор, но не могу догадаться, кто она.
– Вы говорили, что в Мехико живет дама, которой эта тайна известна?
– Да, сеньор, но этой даме неизвестно, что дон Энрике скрывается в моем доме.
– Может быть, еще какая-нибудь женщина посвящена в эту тайну?
– Ах! – воскликнул дон Диего – в голове его мелькнула мысль о Паулите. – Я подозреваю, кто мог это сделать.
– Кто же?
– Молодая женщина по имени Паулита. Это ее муж, прозванный Москитом, отбил дона Энрике у стражи вашей светлости.
– Как так?
– Да, сеньор, с этого и начались мытарства бедного юноши; мне здесь еще не все ясно, но я уже успел добыть важные сведения.
– Не поделитесь ли вы ими со мной?
– Я хотел было скрыть от вашей светлости часть правды, бросающей тень на мужа Паулиты, но ее недостойный поступок развязал мне руки, и я расскажу вашей светлости все, не утаив ни одного слова.
– Я вас слушаю.
Усевшись рядом с вице-королем, дон Диего поведал ему все, что ему удалось накануне услышать от Паулиты.
– Этот дон Хусто настоящий злодей! – воскликнул вице-король, выслушав рассказ.
– Да, сеньор, и теперь мне остается лишь узнать причину, по которой он так беспощадно преследовал дона Энрике.
– Что же вы собираетесь предпринять?
– Поговорить с доном Хусто.
– Он ни за что не признается.
– Если спросить его об этом прямо; но я постараюсь, чтобы он ни о чем не догадался, и, уверяю вашу светлость, я доищусь истины.
– А как быть с анонимным письмом?
– Если ваша светлость разрешит мне взять его с собой, я узнаю, чья рука его написала.
– Я не возражаю.
– Необходимо было бы, поскольку тайна разглашена, чтобы ваша светлость воспользовались своим правом, полученным от монарха – да хранит его бог, – и даровали полное прощение дону Энрике.
– Согласен.
– В таком случае с разрешения вашей светлости, – произнес дон Диего, пряча на груди анонимное письмо, – я удаляюсь и буду продолжать мои розыски.
– Да поможет вам бог.
Выйдя из дворца, дон Диего на миг задумался, идти ли ему сперва к дому Хусто или поспешить к Паулите, чтобы высказать ей все свое негодование.
Остановившись на последнем, он пересек Студенческую площадь и направился в переулок к дому Москита.
Дверь стояла настежь открытой, и Паулита в красной юбке, без корсажа и без лифа, в одной лишь белоснежной сорочке, обнажавшей ее плечи и шею, прибирала свой дом, весело распевая, как ранняя птичка.
– Добрый день, сеньор, – сказала она, завидя дона Диего и направляясь к нему навстречу.
– Добрый день, – сухо ответил дон Диего.
– Ну как, успешно ли продвигается дело дона Энрике? – спросила она, не заметив холодного тона своего гостя.
– Успешнее, чем вы могли бы предположить.
– Ах, какая радость!
– Умеете ли вы писать, сеньора?
– Немного, а почему вы спрашиваете?
– Сейчас узнаете. Вчера вы мне сказали, что многим обязаны дону Энрике?
– Да, сеньор, и я никогда этого не забуду.
– А что скажете вы о человеке, который постарался бы погубить и привести на виселицу своего благодетеля?
– Я назвала бы его низким существом.
– Так как же вы решились написать это письмо вице-королю и сообщить ему, где находится ваш покровитель?
– Это письмо! Это письмо! – в ужасе произнесла Паулита, беря протянутую ей бумагу. – Но я его никогда не писала!
– Прочтите и отвечайте, правда ли, что вы низкое существо?
Паулита с удивлением прочла послание; страшная догадка мелькнула у нее в голове: дон Энрике, человек которого она любила, был пиратом и этот пират – таинственный возлюбленный Хулии.
– Отвечайте! – в ярости крикнул Индиано, для которого искаженное лицо молодой женщины послужило лишним доказательством ее виновности.
– Признайтесь!
– Боже мой! – проговорила Паулита, не слушая дона Диего. – Это он! Это он! Боже мой! До сих пор я не знала, что такое ревность.
– Что вы говорите? Какая ревность?
– А вам что за дело? Это моя тайна, – рассердилась Паулита. – По какому праву вы меня выпытываете?
– По какому праву? Да ведь это письмо погубило дона Энрике, оно будет стоить ему жизни.
– Жизни? – закричала вне себя Паулита. – Жизни? По мне, пусть лучше погибнет, чем полюбит другую, я этого не вынесу, я сама убью его.
– Несчастная, что ты говоришь?
– Оставьте меня, оставьте! Замолчите! Я не желаю вас слушать!
Не в силах больше владеть собой, Паулита накинула на плечи шаль и выбежала на улицу.
Дон Диего вышел вслед за ней и направился к дому дона Хусто. Там царило необычайное оживление: маляры, каменщики, обойщики работали не покладая рук.
«Приготовления к свадьбе», – подумал дон Диего и обратился к слуге:
– Дома сеньор дон Хусто?
– Сеньор у себя в кабинете.
– Доложите о приходе дона Диего де Альвареса.
Слуга скрылся за дверью и, вернувшись, сказал:
– Прошу пройти, ваша милость.
Дон Хусто весьма церемонно встретил дона Диего.
– Я ждал вас.
– Вы меня ждали?
– Конечно. Вчера пришло ваше письмо, правда, без подписи, но, когда мне доложили о вашем приходе, я сразу догадался, что оно написано вами. Вот, возьмите.
И дон Хусто протянул Индиано лист бумаги.
Первым желанием дона Диего было оттолкнуть это письмо, крикнув, что не он написал его; но тут же в голове его молнией мелькнула мысль, что это анонимное послание, возможно, связано с тем, другим, направленным вице-королю. В самом деле, едва он взглянул на почерк, как тотчас понял, что оба письма написаны одной рукой. Он прочел:
«Сеньор дон Хусто, особа, которую вы, возможно, забыли, но с которой вы в свое время беседовали по поводу дона Энрике Руиса де Мендилуэты, просит вас быть дома завтра утром, для разговора о союзе для совместных действий».
– Как видите, догадаться было нетрудно, – сказал дон Хусто, когда дон Диего закончил чтение.
– В самом деле, – рассеянно подтвердил дон Диего.
– Так приступим к делу. Время дорого, завтра я венчаюсь, и сами понимаете…
– Я пришел… – нерешительно начал дон Диего.
– Понятно, – подхватил, приосанившись, дон Хусто, – вы пришли предложить мне союз, как некогда поступил я, явившись к вам за поддержкой. Но, друг мой, времена меняются; в ту пору дон Энрике, наследник графа, был еще жив, и я нуждался в вашей помощи, чтобы отделаться от него. Нынче его больше нет на свете. Завтра истекает срок, назначенный покойным графом, и сын моей сестры, – а по завещанию я его опекун, – унаследует титул и имущество графа де Торре-Леаль за отсутствием старшего в роде. Сами понимаете, я больше не нуждаюсь ни в чьей помощи, к тому же вы тогда, как мне помнится, вышвырнули меня из вашего дома. Так вот.
Оскорбленный Индиано готов был броситься на дона Хусто, но в этот момент в кабинет вошел слуга и обратился к хозяину дома:
– Сеньор, особа, от которой вы получили вчера письмо без подписи, желает видеть вас.
– Как? – удивился дон Хусто. – Значит, не вы его написали?
– Я этого никогда не утверждал, и не это побудило меня прийти к вам.
– Прошу прощения, выходит, я ошибся. Кто желает меня видеть?
– Женщина.
«Паулита», – подумал дон Диего.
– Передай, что я занят и не могу ее принять.
– Я удаляюсь, – поспешно сказал Индиано, боясь, что таинственная гостья ускользнет.
– Но почему же?
– Вы это сами поймете.
Взяв шляпу, дон Диего, не задерживаясь, направился к выходу. В прихожей какая-то женщина разговаривала со слугой. Нет, это не Паулита, решил он, – фигура, платье, все было иное. Незнакомка, с головы до ног закутанная в густую черную вуаль, повернулась и с видимой досадой вышла на улицу; дон Диего последовал за ней.
Направление, в котором пошла незнакомка, заставило дона Диего насторожиться; когда же она свернула на улицу Иисуса и Марии и постучалась в дверь знакомого дома, у дона Диего не осталось сомнений.
Женщина в черной вуали вошла в дом, но прежде, чем дверь за ней захлопнулась, дон Диего уже стоял в прихожей. Женщина успела поднять с лица вуаль; обернувшись на шум, она невольно вскрикнула.
Дон Диего одним прыжком очутился рядом с ней и схватил ее за руку.
– Смотрите! – сказал он, протягивая ей анонимное письмо, посланное на имя вице-короля.
– Боже мой! – простонала донья Ана, отворачиваясь.
– Донья Ана, – сказал Индиано, – вы низкая женщина! Вы предали дона Энрике вице-королю; вы пытались заключить союз с доном Хусто, чтобы окончательно погубить юношу. Вы ядовитая змея, я презираю вас! Забудьте меня навсегда. Вы мне ненавистны.
Оттолкнув донью Ану, дон Диего поспешил прочь из ее дома.
Дон Диего верил, что рассказ Паулиты правдив, но не мог разгадать причину, побудившую дона Хусто подослать убийцу к дону Энрике. Чтобы доискаться истины, он решил на следующий же день под любым предлогом увидеться с доном Хусто.
Донья Ана выслушала разговор до конца, потом, когда дон Диего собрался уходить, она снова отступила в тень и, переждав некоторое время, вернулась к себе. В сердце ее бушевали гнев, зависть и ревность!
Наутро вице-король получил следующее анонимное письмо:
«Сеньор, один из пиратов, совершивших неслыханные злодеяния на островах и побережье Нового Света, находится в Мехико. Он принадлежит к числу главарей, к тому же самых бесчестных, а нынче скрывается в доме дона Диего де Альвареса. Если ваша светлость желает схватить и примерно покарать его, вашей светлости достаточно послать в этот дом представителей закона».
Вице-король долго читал и перечитывал это послание; потом велел немедленно найти дона Диего.
Гонец поспел как раз вовремя: дон Диего намеревался выйти из дому для встречи с доном Хусто, но, узнав, что его вызывает к себе вице-король, поспешил во дворец.
– Плохи ваши дела, – начал вице-король.
– Почему, ваша светлость? – спросил Индиано.
– Вот, прочтите, – ответил вице-король, протягивая ему анонимное письмо.
Дон Диего внимательно прочел послание.
– Что вы на это скажете, дон Диего? – спросил вице-король.
– Не могу понять, от кого исходит эта клевета.
– Мне кажется, писала женщина.
– Совершенно верно, сеньор, но не могу догадаться, кто она.
– Вы говорили, что в Мехико живет дама, которой эта тайна известна?
– Да, сеньор, но этой даме неизвестно, что дон Энрике скрывается в моем доме.
– Может быть, еще какая-нибудь женщина посвящена в эту тайну?
– Ах! – воскликнул дон Диего – в голове его мелькнула мысль о Паулите. – Я подозреваю, кто мог это сделать.
– Кто же?
– Молодая женщина по имени Паулита. Это ее муж, прозванный Москитом, отбил дона Энрике у стражи вашей светлости.
– Как так?
– Да, сеньор, с этого и начались мытарства бедного юноши; мне здесь еще не все ясно, но я уже успел добыть важные сведения.
– Не поделитесь ли вы ими со мной?
– Я хотел было скрыть от вашей светлости часть правды, бросающей тень на мужа Паулиты, но ее недостойный поступок развязал мне руки, и я расскажу вашей светлости все, не утаив ни одного слова.
– Я вас слушаю.
Усевшись рядом с вице-королем, дон Диего поведал ему все, что ему удалось накануне услышать от Паулиты.
– Этот дон Хусто настоящий злодей! – воскликнул вице-король, выслушав рассказ.
– Да, сеньор, и теперь мне остается лишь узнать причину, по которой он так беспощадно преследовал дона Энрике.
– Что же вы собираетесь предпринять?
– Поговорить с доном Хусто.
– Он ни за что не признается.
– Если спросить его об этом прямо; но я постараюсь, чтобы он ни о чем не догадался, и, уверяю вашу светлость, я доищусь истины.
– А как быть с анонимным письмом?
– Если ваша светлость разрешит мне взять его с собой, я узнаю, чья рука его написала.
– Я не возражаю.
– Необходимо было бы, поскольку тайна разглашена, чтобы ваша светлость воспользовались своим правом, полученным от монарха – да хранит его бог, – и даровали полное прощение дону Энрике.
– Согласен.
– В таком случае с разрешения вашей светлости, – произнес дон Диего, пряча на груди анонимное письмо, – я удаляюсь и буду продолжать мои розыски.
– Да поможет вам бог.
Выйдя из дворца, дон Диего на миг задумался, идти ли ему сперва к дому Хусто или поспешить к Паулите, чтобы высказать ей все свое негодование.
Остановившись на последнем, он пересек Студенческую площадь и направился в переулок к дому Москита.
Дверь стояла настежь открытой, и Паулита в красной юбке, без корсажа и без лифа, в одной лишь белоснежной сорочке, обнажавшей ее плечи и шею, прибирала свой дом, весело распевая, как ранняя птичка.
– Добрый день, сеньор, – сказала она, завидя дона Диего и направляясь к нему навстречу.
– Добрый день, – сухо ответил дон Диего.
– Ну как, успешно ли продвигается дело дона Энрике? – спросила она, не заметив холодного тона своего гостя.
– Успешнее, чем вы могли бы предположить.
– Ах, какая радость!
– Умеете ли вы писать, сеньора?
– Немного, а почему вы спрашиваете?
– Сейчас узнаете. Вчера вы мне сказали, что многим обязаны дону Энрике?
– Да, сеньор, и я никогда этого не забуду.
– А что скажете вы о человеке, который постарался бы погубить и привести на виселицу своего благодетеля?
– Я назвала бы его низким существом.
– Так как же вы решились написать это письмо вице-королю и сообщить ему, где находится ваш покровитель?
– Это письмо! Это письмо! – в ужасе произнесла Паулита, беря протянутую ей бумагу. – Но я его никогда не писала!
– Прочтите и отвечайте, правда ли, что вы низкое существо?
Паулита с удивлением прочла послание; страшная догадка мелькнула у нее в голове: дон Энрике, человек которого она любила, был пиратом и этот пират – таинственный возлюбленный Хулии.
– Отвечайте! – в ярости крикнул Индиано, для которого искаженное лицо молодой женщины послужило лишним доказательством ее виновности.
– Признайтесь!
– Боже мой! – проговорила Паулита, не слушая дона Диего. – Это он! Это он! Боже мой! До сих пор я не знала, что такое ревность.
– Что вы говорите? Какая ревность?
– А вам что за дело? Это моя тайна, – рассердилась Паулита. – По какому праву вы меня выпытываете?
– По какому праву? Да ведь это письмо погубило дона Энрике, оно будет стоить ему жизни.
– Жизни? – закричала вне себя Паулита. – Жизни? По мне, пусть лучше погибнет, чем полюбит другую, я этого не вынесу, я сама убью его.
– Несчастная, что ты говоришь?
– Оставьте меня, оставьте! Замолчите! Я не желаю вас слушать!
Не в силах больше владеть собой, Паулита накинула на плечи шаль и выбежала на улицу.
Дон Диего вышел вслед за ней и направился к дому дона Хусто. Там царило необычайное оживление: маляры, каменщики, обойщики работали не покладая рук.
«Приготовления к свадьбе», – подумал дон Диего и обратился к слуге:
– Дома сеньор дон Хусто?
– Сеньор у себя в кабинете.
– Доложите о приходе дона Диего де Альвареса.
Слуга скрылся за дверью и, вернувшись, сказал:
– Прошу пройти, ваша милость.
Дон Хусто весьма церемонно встретил дона Диего.
– Я ждал вас.
– Вы меня ждали?
– Конечно. Вчера пришло ваше письмо, правда, без подписи, но, когда мне доложили о вашем приходе, я сразу догадался, что оно написано вами. Вот, возьмите.
И дон Хусто протянул Индиано лист бумаги.
Первым желанием дона Диего было оттолкнуть это письмо, крикнув, что не он написал его; но тут же в голове его молнией мелькнула мысль, что это анонимное послание, возможно, связано с тем, другим, направленным вице-королю. В самом деле, едва он взглянул на почерк, как тотчас понял, что оба письма написаны одной рукой. Он прочел:
«Сеньор дон Хусто, особа, которую вы, возможно, забыли, но с которой вы в свое время беседовали по поводу дона Энрике Руиса де Мендилуэты, просит вас быть дома завтра утром, для разговора о союзе для совместных действий».
– Как видите, догадаться было нетрудно, – сказал дон Хусто, когда дон Диего закончил чтение.
– В самом деле, – рассеянно подтвердил дон Диего.
– Так приступим к делу. Время дорого, завтра я венчаюсь, и сами понимаете…
– Я пришел… – нерешительно начал дон Диего.
– Понятно, – подхватил, приосанившись, дон Хусто, – вы пришли предложить мне союз, как некогда поступил я, явившись к вам за поддержкой. Но, друг мой, времена меняются; в ту пору дон Энрике, наследник графа, был еще жив, и я нуждался в вашей помощи, чтобы отделаться от него. Нынче его больше нет на свете. Завтра истекает срок, назначенный покойным графом, и сын моей сестры, – а по завещанию я его опекун, – унаследует титул и имущество графа де Торре-Леаль за отсутствием старшего в роде. Сами понимаете, я больше не нуждаюсь ни в чьей помощи, к тому же вы тогда, как мне помнится, вышвырнули меня из вашего дома. Так вот.
Оскорбленный Индиано готов был броситься на дона Хусто, но в этот момент в кабинет вошел слуга и обратился к хозяину дома:
– Сеньор, особа, от которой вы получили вчера письмо без подписи, желает видеть вас.
– Как? – удивился дон Хусто. – Значит, не вы его написали?
– Я этого никогда не утверждал, и не это побудило меня прийти к вам.
– Прошу прощения, выходит, я ошибся. Кто желает меня видеть?
– Женщина.
«Паулита», – подумал дон Диего.
– Передай, что я занят и не могу ее принять.
– Я удаляюсь, – поспешно сказал Индиано, боясь, что таинственная гостья ускользнет.
– Но почему же?
– Вы это сами поймете.
Взяв шляпу, дон Диего, не задерживаясь, направился к выходу. В прихожей какая-то женщина разговаривала со слугой. Нет, это не Паулита, решил он, – фигура, платье, все было иное. Незнакомка, с головы до ног закутанная в густую черную вуаль, повернулась и с видимой досадой вышла на улицу; дон Диего последовал за ней.
Направление, в котором пошла незнакомка, заставило дона Диего насторожиться; когда же она свернула на улицу Иисуса и Марии и постучалась в дверь знакомого дома, у дона Диего не осталось сомнений.
Женщина в черной вуали вошла в дом, но прежде, чем дверь за ней захлопнулась, дон Диего уже стоял в прихожей. Женщина успела поднять с лица вуаль; обернувшись на шум, она невольно вскрикнула.
Дон Диего одним прыжком очутился рядом с ней и схватил ее за руку.
– Смотрите! – сказал он, протягивая ей анонимное письмо, посланное на имя вице-короля.
– Боже мой! – простонала донья Ана, отворачиваясь.
– Донья Ана, – сказал Индиано, – вы низкая женщина! Вы предали дона Энрике вице-королю; вы пытались заключить союз с доном Хусто, чтобы окончательно погубить юношу. Вы ядовитая змея, я презираю вас! Забудьте меня навсегда. Вы мне ненавистны.
Оттолкнув донью Ану, дон Диего поспешил прочь из ее дома.
XIII. КАНУН СВАДЬБЫ
Паулита как безумная выбежала на улицу. Чувство ревности ей было еще незнакомо; она мирилась с тем, что дон Энрике ее не любит, но подозрение, что он влюблен в другую, причинило ей невыносимую боль.
Кроме того, она знала, что Хулия без памяти любит молодого пирата, в котором она женским чутьем угадала дона Энрике; и мысль о том, что он дорог еще одной женщине, ножом полоснула ее по сердцу.
Сперва она бросилась к дому Хулии: надобно убедиться, решила она, в самом ли деле пират и дон Энрике одно лицо. Но, поднимаясь по лестнице, она передумала.
Ведь стоит Хулии узнать, что ее возлюбленный в Мехико, как свадьба с доном Хусто немедленно расстроится, а там уж молодой девушке будет нетрудно соединиться со своим пиратом. Если же свадьба состоится, влюбленному дону Энрике останется лишь уехать в далекие края, и тогда – кто знает…
Брак Хулии с доном Хусто послужит залогом счастья Паулиты. Нет, она не станет рассказывать девушке о доне Энрике, решила Паулита и повернула назад. В глубине патио она увидела своего мужа, который о чем-то увлеченно беседовал с Хуаном де Борикой. О чем это они могли толковать?
Не задерживаясь долго на случайной мысли, – до того ли ей было? – молодая женщина поспешила домой. А Москит весь день где-то пропадал.
Дон Диего собрал уже достаточно сведений, чтобы предстать перед вице-королем; побуждения злого клеветника, дона Хусто, были для него совершенно ясны.
Не сказав дону Энрике ни слова, он отправился вечером к вице-королю.
– Полагаю, вам уже удалось разузнать немало интересного, – сказал маркиз де Мансера.
– Да, я уже могу нарисовать перед вашей светлостью полную картину.
– Вот как?
– Господь пришел мне на помощь в моих добрых намерениях; сейчас ваша светлость узнает все и сможет принять необходимые меры.
– Говорите.
– Прежде всего, сеньор, анонимное письмо написано той особой, которой была известна тайна дона Энрике; между тем он спас ей жизнь.
– Какая низкая женщина!
– Именно так я ей и сказал в лицо.
– Она призналась?
– Почти. Во всяком случае, отрицать не решилась.
– С этой стороны дело достаточно выяснено. Ну, а как с доном Хусто?
– Дон Хусто дал мне понять следующее: у графа де Торре-Леаль в первом браке родился сын, законный наследник его титула и состояния. Овдовев, граф вступил во второй брак с сестрой дона Хусто, и от этого союза у него родился сын, который мог стать его наследником лишь в случае смерти дона Энрике. Вот почему дон Хусто решил избавиться от законного наследника майората. Для полной свободы действий он исхлопотал себе назначение управителем имущества и опекуном племянника, к которому должно было перейти наследство.
– Чудовищный замысел!
– Итак, его план состоял в том, чтобы клеветой добиться изгнания дона Энрике и устроить засаду на его пути. Приказ об изгнании был дан, убийца нанят, но, по счастью, дон Энрике был не убит, а спасен. Бедному юноше пришлось бежать в дальние края, стать охотником и, наконец, примкнуть к пиратам.
– Печальная история. Дьявольский план!
– Которому я против своей воли способствовал, сеньор. Признаюсь вашей светлости, я искал случая вызвать дона Энрике на дуэль и заранее привлек судей на свою сторону, чтобы в случае моего торжества не подвергнуться преследованиям.
– А я, поверив злым наветам, также помог черным замыслам его недруга.
– Какое счастье, что во власти вашей светлости загладить нашу невольную вину.
– И это будет сделано.
– Сеньор, завтра свадьба дона Хусто, и завтра же истекает последний срок, назначенный покойным графом для введения в наследство дона Энрике.
– Но дон Энрике жив, и срок теряет свою силу. Однако было бы необыкновенно удачно, если бы именно в этот день он потребовал принадлежащее ему по праву имя графов де Торре-Леаль.
– Это было бы просто изумительно.
– Так мы и сделаем. Где дон Энрике?
– В моем доме, сеньор.
– Приходите с ним сегодня в полночь. Я подпишу помилование, и с этого момента дон Энрике получит право требовать наследство и титул.
– Ваша светлость дарует счастье дону Энрике.
– Итак, жду вас.
Дон Диего сияющий вышел из дворца. Но он задумал сделать дону Энрике сюрприз, чтобы полнее насладиться его радостью: вот почему он ничего не рассказал ему, только попросил быть готовым к двенадцати часам ночи. Дон Энрике молча выслушал своего друга. Пробило двенадцать, дон Диего взял шляпу, накинул плащ, опоясался шпагой и обратился к дону Энрике, который последовал его примеру:
– Прошу вас сопровождать меня.
Молчаливый и безразличный ко всему, дон Энрике направился со своим другом к воротам дворца.
Войдя в большое унылое здание, жилище вице-королей в Новой Испании, они пересекли ряд безлюдных, обширных патио и темных коридоров, скупо освещенных фонарями. Лишь кое-где им попадались часовые с алебардой. В тишине ночи гулко отдавались шаги молодых друзей. Наконец они подошли к апартаментам вице-короля.
Там было заметно некоторое оживление; в покоях горел свет, двигались рабы и слуги, слышались голоса, смех.
Казалось, там сосредоточилась жизнь прежнего дворца Монтесумы.
Вице-король ожидал прихода дона Диего и дона Энрике.
– Ваша светлость, – сказал Индиано, – вот юный граф де Торре-Леаль.
– Добро пожаловать, кабальеро, – произнес вице-король, – садитесь, и побеседуем с вами, мне многое нужно узнать у вас и сообщить вам.
– К вашим услугам, ваша светлость.
– Прежде всего, известно ли вам, что завтра истекает срок, назначенный вашим отцом, – упокой господи его душу, – и, ежели вы не явитесь вовремя, титул и состояние графа перейдут к его младшему сыну?
– Сеньор, об этом решении мне ничего не известно.
– Выходит, что вы совсем отказались от ваших прав?
– Сеньор, изгнанный по повелению вашей светлости, без надежды когда-либо вернуться в Новую Испанию, уверенный, что в случае пленения я буду приговорен к смерти, – ведь надо мной нависло обвинение в нападении на королевских солдат, хотя я и не принимал в нем участия, – я примирился с мыслью о печальном и безвестном существовании в чужом краю.
– Дон Энрике, – ответил вице-король, – все это в прошлом, моя доля в ваших несчастьях велика, теперь я хочу восстановить ваше доброе имя. Именем его величества дарую вам прощение за время, проведенное вами среди пиратов.
– Благодарю вас, сеньор.
– А теперь вы вправе требовать возвращения вам титула и состояния вашего покойного отца. Вас оклеветал тот, кто завладел вашим наследством.
Дон Энрике устремил вопрошающий взгляд на дона Диего. Вице-король понял.
– Этого человека зовут дон Хусто.
– Дон Хусто?
– Да, это брат вашей мачехи. Завтра вы появитесь перед ним, как выходец с того света, в торжественный для него час, когда, возможно, свадебная церемония будет уже закончена.
– Он женится?! – воскликнул дон Энрике, забывая, что по этикету не положено задавать вопросы вице-королю.
– Да. Дон Диего расскажет вам на ком.
Кроме того, она знала, что Хулия без памяти любит молодого пирата, в котором она женским чутьем угадала дона Энрике; и мысль о том, что он дорог еще одной женщине, ножом полоснула ее по сердцу.
Сперва она бросилась к дому Хулии: надобно убедиться, решила она, в самом ли деле пират и дон Энрике одно лицо. Но, поднимаясь по лестнице, она передумала.
Ведь стоит Хулии узнать, что ее возлюбленный в Мехико, как свадьба с доном Хусто немедленно расстроится, а там уж молодой девушке будет нетрудно соединиться со своим пиратом. Если же свадьба состоится, влюбленному дону Энрике останется лишь уехать в далекие края, и тогда – кто знает…
Брак Хулии с доном Хусто послужит залогом счастья Паулиты. Нет, она не станет рассказывать девушке о доне Энрике, решила Паулита и повернула назад. В глубине патио она увидела своего мужа, который о чем-то увлеченно беседовал с Хуаном де Борикой. О чем это они могли толковать?
Не задерживаясь долго на случайной мысли, – до того ли ей было? – молодая женщина поспешила домой. А Москит весь день где-то пропадал.
Дон Диего собрал уже достаточно сведений, чтобы предстать перед вице-королем; побуждения злого клеветника, дона Хусто, были для него совершенно ясны.
Не сказав дону Энрике ни слова, он отправился вечером к вице-королю.
– Полагаю, вам уже удалось разузнать немало интересного, – сказал маркиз де Мансера.
– Да, я уже могу нарисовать перед вашей светлостью полную картину.
– Вот как?
– Господь пришел мне на помощь в моих добрых намерениях; сейчас ваша светлость узнает все и сможет принять необходимые меры.
– Говорите.
– Прежде всего, сеньор, анонимное письмо написано той особой, которой была известна тайна дона Энрике; между тем он спас ей жизнь.
– Какая низкая женщина!
– Именно так я ей и сказал в лицо.
– Она призналась?
– Почти. Во всяком случае, отрицать не решилась.
– С этой стороны дело достаточно выяснено. Ну, а как с доном Хусто?
– Дон Хусто дал мне понять следующее: у графа де Торре-Леаль в первом браке родился сын, законный наследник его титула и состояния. Овдовев, граф вступил во второй брак с сестрой дона Хусто, и от этого союза у него родился сын, который мог стать его наследником лишь в случае смерти дона Энрике. Вот почему дон Хусто решил избавиться от законного наследника майората. Для полной свободы действий он исхлопотал себе назначение управителем имущества и опекуном племянника, к которому должно было перейти наследство.
– Чудовищный замысел!
– Итак, его план состоял в том, чтобы клеветой добиться изгнания дона Энрике и устроить засаду на его пути. Приказ об изгнании был дан, убийца нанят, но, по счастью, дон Энрике был не убит, а спасен. Бедному юноше пришлось бежать в дальние края, стать охотником и, наконец, примкнуть к пиратам.
– Печальная история. Дьявольский план!
– Которому я против своей воли способствовал, сеньор. Признаюсь вашей светлости, я искал случая вызвать дона Энрике на дуэль и заранее привлек судей на свою сторону, чтобы в случае моего торжества не подвергнуться преследованиям.
– А я, поверив злым наветам, также помог черным замыслам его недруга.
– Какое счастье, что во власти вашей светлости загладить нашу невольную вину.
– И это будет сделано.
– Сеньор, завтра свадьба дона Хусто, и завтра же истекает последний срок, назначенный покойным графом для введения в наследство дона Энрике.
– Но дон Энрике жив, и срок теряет свою силу. Однако было бы необыкновенно удачно, если бы именно в этот день он потребовал принадлежащее ему по праву имя графов де Торре-Леаль.
– Это было бы просто изумительно.
– Так мы и сделаем. Где дон Энрике?
– В моем доме, сеньор.
– Приходите с ним сегодня в полночь. Я подпишу помилование, и с этого момента дон Энрике получит право требовать наследство и титул.
– Ваша светлость дарует счастье дону Энрике.
– Итак, жду вас.
Дон Диего сияющий вышел из дворца. Но он задумал сделать дону Энрике сюрприз, чтобы полнее насладиться его радостью: вот почему он ничего не рассказал ему, только попросил быть готовым к двенадцати часам ночи. Дон Энрике молча выслушал своего друга. Пробило двенадцать, дон Диего взял шляпу, накинул плащ, опоясался шпагой и обратился к дону Энрике, который последовал его примеру:
– Прошу вас сопровождать меня.
Молчаливый и безразличный ко всему, дон Энрике направился со своим другом к воротам дворца.
Войдя в большое унылое здание, жилище вице-королей в Новой Испании, они пересекли ряд безлюдных, обширных патио и темных коридоров, скупо освещенных фонарями. Лишь кое-где им попадались часовые с алебардой. В тишине ночи гулко отдавались шаги молодых друзей. Наконец они подошли к апартаментам вице-короля.
Там было заметно некоторое оживление; в покоях горел свет, двигались рабы и слуги, слышались голоса, смех.
Казалось, там сосредоточилась жизнь прежнего дворца Монтесумы.
Вице-король ожидал прихода дона Диего и дона Энрике.
– Ваша светлость, – сказал Индиано, – вот юный граф де Торре-Леаль.
– Добро пожаловать, кабальеро, – произнес вице-король, – садитесь, и побеседуем с вами, мне многое нужно узнать у вас и сообщить вам.
– К вашим услугам, ваша светлость.
– Прежде всего, известно ли вам, что завтра истекает срок, назначенный вашим отцом, – упокой господи его душу, – и, ежели вы не явитесь вовремя, титул и состояние графа перейдут к его младшему сыну?
– Сеньор, об этом решении мне ничего не известно.
– Выходит, что вы совсем отказались от ваших прав?
– Сеньор, изгнанный по повелению вашей светлости, без надежды когда-либо вернуться в Новую Испанию, уверенный, что в случае пленения я буду приговорен к смерти, – ведь надо мной нависло обвинение в нападении на королевских солдат, хотя я и не принимал в нем участия, – я примирился с мыслью о печальном и безвестном существовании в чужом краю.
– Дон Энрике, – ответил вице-король, – все это в прошлом, моя доля в ваших несчастьях велика, теперь я хочу восстановить ваше доброе имя. Именем его величества дарую вам прощение за время, проведенное вами среди пиратов.
– Благодарю вас, сеньор.
– А теперь вы вправе требовать возвращения вам титула и состояния вашего покойного отца. Вас оклеветал тот, кто завладел вашим наследством.
Дон Энрике устремил вопрошающий взгляд на дона Диего. Вице-король понял.
– Этого человека зовут дон Хусто.
– Дон Хусто?
– Да, это брат вашей мачехи. Завтра вы появитесь перед ним, как выходец с того света, в торжественный для него час, когда, возможно, свадебная церемония будет уже закончена.
– Он женится?! – воскликнул дон Энрике, забывая, что по этикету не положено задавать вопросы вице-королю.
– Да. Дон Диего расскажет вам на ком.