Панарин Сергей. …И паровоз навстречу!

   «Нет, я смертельно хочу выжить!» — неуместно комично подумал он.
   — Эх, рядовой Лавочкин… — прошептал голос Полкового Знамени.
   — Ектыш, рядовой Лавочкин! — заорал Палваныч. Бывают моменты, когда страсть застает врасплох двух взрослых людей, и они бросаются на не расстеленную еще постель, покрывая друг друга горячими поцелуями… Примерно этим и занимались прапорщик с графиней Страхолюдлих, когда на них словно с неба свалился Коля.
   Мокрый.
   Без сознания.
   — Он тонул! — воскликнула графиня, вскочив с кровати.
   — Хейердалов сын! — сквозь зубы процедил Дубовых. — Хельгуленочек, ты только не ревнуй, это не то, что ты сейчас подумаешь.
   Палваныч заскочил на постель и приступил к оказанию первой медицинской помощи пострадавшему на водах. Перевернул его на живот, чуть свесил с кровати. Между синюшных губ полилась вода. Вернул на спину, склонился к лицу.
   — Ис… кус… ствен… ное… ды… ха… ха… ха… — Прапорщик принялся вдыхать воздух в рот солдата и ритмично нажимать на его грудь.
   Вскоре Лавочкин заперхал и задышал. Открыл глаза.
   — Ух-е, живой, — прошептал Дубовых.
   — Чародей! Ты подлинный кудесник, Пауль, — вымолвила Хельга.
   — Никаких чудес, — отмахнулся прапорщик. — Искусственное дыхание рот в рот называется. Ты где плавал, салабон? И что ты здесь делаешь?
   Коля просипел невнятное. Начальник понял его по-своему.
   — Меня не интересует, чем ты тут занят! Я спрашиваю, что ты здесь делаешь! — прорычал, точнее, прохрюкал Палваныч.
   — Я… тонул.
   — Это понятно. Вон, всю кровать обмочил, аж на пол протекло. Где ты тонул?
   — В изумрудной комнате, — произнес Лавочкин и отключился.
   — Тьфу, Фишман! — обозвал парня прапорщик.
   — Кто такой Фишман? — поинтересовалась графиня Страхолюдлих.
   — А я сказал «Фишман»?
   — Да.
   «Я имел в виду Ихтиандра», — хотел сказать Палваныч, но с его губ снова слетел неизвестный Фишман.
   — Вот те на! — изумился Дубовых. — Форменная карикатура. Забудь, Хельга, про Фишмана, давай-ка рядового разденем. А то замерзнет, простынет опять же.
   Стянув мокрую одежду с Лавочкина, размотав Полковое Знамя, которое в очередной спасло незадачливого солдата, графиня и прапорщик уложили неудачника на сухой диван, укрыли, чем нашли.
   Одежду с кумачом развесили по комнате. Обстановочка напоминала смесь Красного уголка и коммуналки.
   Хельга сходила за новой порцией белья, и вскоре все уснули.
   Утром Коля долго не мог взять в толк, как он очутился в пещере Страхенцвергов, что здесь делает Палваныч и почему очнулась Белоснежка. История об обретении прапорщиком статуса принца повергла солдата в гомерический хохот. К счастью, Дубовых и сам считал ее забавной.
   Гномы были рады Николасу, будто родному.
   За завтраком рядовой расчихался.
   — Будь здоров по списку, — буркнул прапорщик. — Чего это ты?
   — Видимо, все же простыл, когда вчера купался, — попробовал отшутиться Коля.
   — Ну и хрен же ты моржовый! Тьфу! Я хотел сказать, ну и хреновый же ты морж! — сказал Палваныч.
   Крыть было нечем.
   Окончив трапезу, Дубовых, Страхолюдлих и Лавочкин стали решать, что делать дальше.
   Рядовой извлек зеленый кристалл, продемонстрировал его возможности. Прапорщик позвал толкового художника. Явился гном, некогда рисовавший для Коли копию стены с причинными местами.
   — Замалюй-ка, браток, несколько карт, — велел Палваныч.
   Пока мастер делал наброски, Хельга внимательно рассмотрела сам кристалл. В том числе и магическим зрением.
   — Николас, когда художник закончит, передайте, пожалуйста, вещицу мне, — сказала графиня. — Это весьма хитрая штучка. Сдается мне, наш общий враг любит рыбалку…

Глава 22.
Колдун-партизан, или Проблемы Дункельонкеля

   Дункельонкель не знал о тайном свойстве шестистенных комнат служить пространственными порталами. Он вообще не ведал, какими тропами к нему придет барон Николас Могучий. Зато Вождь и Учитель был убежден: враг номер один обязательно примчится в расставленную им ловушку.
   Зеленый камешек был не просто копией большого кристалла, покоившегося в тронном зале Дункельонкеля. Паутина заклятий, наложенных на карту-талисман, особым образом влияла на помыслы владельца. Говоря простым языком, Николас и не заметил, как его тянуло на подвиги. Мысль о блицкриге, уверенность в том, что он легко преодолеет коридоры темниц, были навеяны искусной ворожбой черного колдуна.
   Властителю Доцланда лишь оставалось ждать, пока не сработают сигнальные заклинания. Банальный, тупой, наглый фокус. Дункельонкель питал уверенность: такими нехитрыми каверзами побеждается любой, самый опасный и искушенный соперник. А тут всего лишь деревенщина.
   Следует признать, черный колдун почти не ошибся, ведь рядовой уже чуть не утонул, и если бы не Хельга Страхолюдлих, то, вполне вероятно, его снова потянуло бы в западню. Но «почти» не считается — Николас сорвался с крючка.
   Вождь и Учитель был поглощен работой с тылами. Как он и предполагал, проклятый Рамштайнт организовал грамотное сопротивление. Дисциплина, продуманность ударов, тщательная конспирация.
   Кабы властитель Доцланда знал об опыте партизанской войны, скажем, во Вьетнаме, он бы понял, насколько влетел, связавшись с гангстерами, спрятавшимися в пещерах под Пикельбургом. Как ни старались люди Дункельонкеля, им не удалось нанести ощутимый вред подпольщикам. Зато дриттенкенихрайхские головорезы отрывались на всю катушку.
   В этом им помогал Тилль Всезнайгель. Он неслабо продвинулся в изучении энергоблохов. Бандиты Рамштайнта натаскали вальденрайхскому колдуну много образцов. Осторожный волшебник экспериментировал исключительно в дальних, заброшенных штольнях. Наконец он решил, что узнал достаточно, и позвал лидера преступности прогуляться.
   Они зашли поглубже, где их ждала одна из вражеских капсул.
   Отправились в самые глубокие коридоры. За магом и истинным королем Дриттенкенихрайха следовал лишь молчаливый телохранитель Рамштайнта.
   В самом дальнем тупике их ждала вражеская капсула.
   — Смотри, Рамштайнт, — тоном лектора начал Тилль. — Это вместилище магии. Наш приятель Дункельонкель научился запасать энергию, как мы запасаем мед в бочках.
   — Вот сволочь, — вынес экспертную оценку главный бандит Дриттенкенихрайха.
   — Полностью солидарен. Но к делу. На наше счастье, магия не мед и даже не эль. Бурно бродящий эль, знаешь ли, иногда вырывается из бочки. Так вот, энергия, которую затеял обуздать Дункельонкель, в сотни раз своенравнее молодой браги. Она ищет выхода из капсулы. И когда находит в отсутствие должного контроля, происходит бурная алхимическая реакция, известная людям твоей профессии как взрыв.
   — Очаровательно. Я ценю твое желание просветить человека моей профессии в моем же лице, но какого беса я трачу время на твои рассказы?
   Всезнайгель улыбнулся улыбкой продавца, знающего, что покупатель никуда не денется:
   — Я совершил уникальное открытие. Чтобы эта штука шарахнула, достаточно легкого заклинания.
   Давай отойдем, а затем внимательно следи за вместилищем.
   Отведя Рамштайнта и его помощника на нужное расстояние, Тилль указал пальцем на энергоблох. Тот взорвался с оглушительным хлопком. К ногам наблюдателя прилетели камешки. С потолка посыпалась порода. Хрустнула и обрушилась переборка.
   — Эй, да ты нас всех ухайдакаешь! — воскликнул бандит, становясь в праведном гневе еще массивнее и внушительнее.
   — Все рассчитано, не кипятись, — отмахнулся колдун. — Оцени разрушения.
   Рамштайнт был впечатлен. В стене, возле которой покоился энергоблох, образовалась ниша, куда мог спрятаться взрослый человек. Осколки камней впились в противоположную стену, войдя довольно глубоко.
   — Теперь представь, что я ткнул пальцем в сторону штуковины, заранее установленной в гуще чурбанов или возле важного вражеского объекта, — сказал Тилль.
   — Не умничай, я уже сам все прекрасно понял, — буркнул Рамштайнт и расхохотался. — Ай да ведун! Сущий дьявол!
   Телохранитель уважительно кивнул колдуну.
   С той памятной экскурсии ситуация на поверхности пикельбургского холма сильно усложнилась. Для оккупантов.
   Всезнайгель под прикрытием отряда головорезов незаметно появлялся возле домов, занятых чурбанами под казармы, около площадок, где стояли деревянные птицы, неподалеку от штабных помещений. Происходил взрыв или несколько, начиналась паника, захватчики несли урон, а неприметные диверсанты растворялись в толпе.
   Потом Всезнайгель додумался делать своеобразные кулоны-детонаторы.
   Небольшой полудрагоценный камешек, заряженный несложным заклятием, — вот и все. Кидаешь такую штучку к энергоблоху, он и взрывается. С этого момента колдун перестал ходить в рискованные рейды и просто снабжал бандитов кулонами.
   Выявилось дополнительное чудесное свойство энергоблохов: стоило бабахнуть одному, как начинали рваться расположенные в десяти-пятнадцати шагах. Красота!
   Дункельонкель неистовствовал. Он наказывал генералов, ответственных за порядок в Дриттенкенихрайхе, те крутились, кумекали, как бы предотвратить диверсии или хотя бы уменьшить ущерб. Самолеты расставляли подальше друг от друга, чтобы они не рвались целыми эскадрильями. Затем кто-то додумался вынести аэродром за город, в поле.
   Вокруг казарм усилили посты. Помогло.
   Невзирая на трудности, военный план Вождя и Учителя выполнялся, хотя и с запозданием. В Пикельбург прибыли из Доцланда под конвоем три десятка отлученных — колдунов, не согласившихся с политикой Дункельонкеля. У каждого было выжжено клеймо на лбу. Все были сонными и безвольными. Жители дриттенкенихрайхской столицы смотрели, как ссутулившихся отлученных вели по улицам, и испуганно роптали. Если захватчики поступают так со своими, то чего от них ждать по отношению к завоеванным народам?
   Клейменных колдунов заперли на старом заводе. Они должны были заняться зарядкой энергоблохов с началом активных военных действий против Наменлоса.
   У короля Томаса Бесфамиллюра все было готово для обороны государства. Границу с Дриттенкенихрайхом укрепили по всей протяженности.
   На юге она упиралась в Драконью долину. На севере — в морской залив, по которому армия Дункельонкеля явно не пошла бы. Наменлос располагался несколько выше, чем Дриттенкенихрайх. Между ними был довольно крутой склон. Бесфамиллюр распорядился залить его водой. Подданные выполнили приказ короля, и граница превратилась в ледяную горку.
   Кроме того, король велел крестьянам для разминки катать гигантские снежные комья. Склон составлял шагов сто, и с началом сражения предполагалось сталкивать «снежки» вниз, чтобы те, набрав скорость, врубались в ряды гомункулусов.
   Монарх призвал в ополчение всех дееспособных мужчин. Под знаменами наменлосской армии собралось и немало женщин.
   Не подвели колдуны с ведьмами. По старой памяти наворожили тонны жидкости с поэтичным названием сопли дракона. Эта очаровательная субстанция давным-давно была придумана братьями Всезнайгелями для ловли великанов. Выкапывалась огромная яма, куда заливались сопли дракона. Попавшие в ловушку уже не выбирались — вязкая жидкость не отпускала. Наменлосцы чтили традиции: вокруг столичного королевского замка до сих пор был ров с коварной начинкой.
   Теперь было решено не копать ям в промерзшей земле, а поливать соплями дракона наступающих солдат.
   Томас Бесфамюллер послал нескольких прытких ведьм на север страны. Они должны были разыскать циклопов Айнеглаззенов. Троица исполинов весьма пригодилась бы в грядущей обороне Наменлоса.
   Армия Черного королевства также готовилась к жестоким военным действиям.
   Подходили новые и новые полчища гомункулусов. Улькхемикер расстарался на славу. Плоть, взятая у Лавочкина и Марлен Всезнайгель, давно кончилась. Колдун брал фрагменты тел чурбанов и заквашивал в алхимических тиглях следующие поколения. Его поделки стали намного выносливее, хотя и поглупели.
   Создав большой перевес в пехоте, командиры все же делали ставку на воздушную бомбардировку, но учитывали то, что деревянных птиц нельзя оставлять без надежного прикрытия. К границе прибывали боевые колдуны.
   Доцландская армия ждала приказа к наступлению.
   Наменлосцы надеялись на появление славного барона Николаса и его соратника Пауля.
   Легендарные герои сидели с Хельгой в пещере Страхенцверга, размышляя, что предпринять.
   — Да, мы можем угодить в ловушку, — кипятился Лавочкин. — Но мы обязаны освободить Иоганна!
   Палваныч решительно отмел Колино предложение:
   — Тпру, рядовой. Во-первых, переться в логово врага, зная, что тебя ждут, глупо. Этому ли нас учит опыт Суворова, Кутузова, Жукова и мой личный! Во-вторых, где твой хваленый младший Всезнайгель?
   — В Пикельбурге.
   — То-то! Он, Хейердала ломоть, в Пикельбурге, а ты, как благотворительный фонд, должен его брата спасать. Где разум, где логика?
   — Верно, Пауль. — Графиня Страхолюдлих аристократично кивнула.
   — И в-последних, — закрепил успех Дубовых. — Может, он давно копыта двинул. Все-таки больше месяца в плену-то.
   Доводы были сильными, однако солдат рвался в пекло не из-за Иоганна. Где-то там томилась Эльза из Жмоттенхаузена.
   — Павел Иванович, — тихо обратился парень. — Я знаю, что Эльза у Дункельонкеля.
   — Это твоя сельская пассия?
   — Я графиню пассией не называл.
   — А я бы тебе в рыло дал, — по-простецки ответил прапорщик.
   — Эльза беременна.
   — Ух-е! Наш пострел везде поспел!
   — Графиня, ну, хоть вы мне посочувствуйте. Девушка и мой будущий ребенок в плену. Я вижу, это слишком сложно понять, дурак не поймет…
   — Так, я не понял! — вспылил Палваныч. — Ты готов влезть в петлю, и это вполне логично. Такого и врагу не пожелаешь. Но зачем тебе идти на самоубийство прямо сейчас? Неужели Дункельонкель выдвигал тебе какие-нибудь ультиматумы? Куда ты торопишься? Откуда ты вообще взял, что девка у него?
   — Всезнайгель сказал. А ему Шпикунднюхель.
   — Ага, а Шпикунднюхелю наболтал Хрен-его-знает-ктохель. На языке военной науки это обозначается как ОБС. Одна. Бабка. Сказала.
   Коля разозлился. Уж кому-кому, а Тиллю он верил. Да и начальник особого полка не стал бы обманывать. Но солдат смолчал. Сейчас, когда Полковое Знамя снова напряглось до полного выздоровления, соваться без поддержки во вражеский тыл не улыбалось.
   «Когда же Знамя подаст сигнал?» — мучился вопросом парень.
   — Большой проблемой для нас является то, что осталось мало боезапасов к автомату, — продолжил анализ прапорщик. — Последний цинк. Предлагаю сберечь его для аналогичного боя.
   — Прости, какого? — уточнила Хельга.
   — Последнего. Он же решительный. Больно крепкие зомби у них развелись. — Дубовых чуть не сплюнул на мраморный пол. — Раньше как было? Шмальнул в балбеса, он тут же в студень превратился. А нынешних наверняка надо бить. Вот такие сильные карикатуры на Лавочкина. Рассказал бы, рядовой, как братиков себе наксерокопировал. А то эти все истории про кусок мяса с ноги не убеждают.
   — Что делать будем? — холодно проговорил Коля. Ответила Страхолюдлих:
   — Я думаю, нам с Паулем стоит присоединиться к защитникам Наменлоса. А вам, барон, предстоит закончить ту миссию, которую вы начали с ведьмой-хранительницей. Пауль объяснил мне в общих чертах, что вам необходимо завладеть Молотом Ведьм. Дункельонкель не зря подослал к вам человечка с кристаллом. Да, подослал, наивный вы мой человек! Боюсь, он уже знает, зачем вы отправились на север. Значит, следует поторопиться. До Наменлоса полетите с нами, а там разберемся.
   — Елки-ковырялки! — Лавочкин хлопнул себя по лбу. — Грюне!
 
   Хранительница проснулась отдохнувшая и полная энергии. Через мгновение она уже почувствовала, что Николаса рядом нет.
   Вскочив, ведьма заметалась было в шести синих стенах, но затем остановилась.
   — Он наверху, — без особой надежды сказала она себе.
   Поднялась по длинному туннелю. На поверхности царила ясная погода. Ветра не было.
   Следов парня тоже.
   Грюне закрыла глаза, прислушалась к внутреннему голосу. Стало очевидно, что барон далеко, на юго-западе. «Как? Как он туда попал?!» — недоумевала ведьма. Постепенно приходили уточнения: он в Драконьей долине, ему не грозит непосредственная опасность, его устремления направлены на возвращение к хранительнице.
   — Очень хорошо, — обрадовалась ведьма. — Ему ничего не мешает… пока.
   Она раскопала спрятанный ковер и вылетела в Наменлос.
   Покорно приняв необходимость возвращаться, Грюне поступила как истинная хранительница. Терпение — первое, чему обучались новые послушницы, поселившиеся в замке ведьм. Несколько долгих лет они проводили за вязанием. Каждая будущая хранительница кропотливо вязала крючком разноцветную гигантскую паутину — модель Вселенной, чтобы, закончив, распустить нитки и приступить к рукоделию сначала.
   За три сотни лет Грюне научилась смирению.
   Чего не скажешь о Четырех всадниках. У Мора, Брани, Глада и Смерти не было времени на постижение искусства терпеть. Четверка долго прозябала в столице Дриттенкенихрайха, тщетно ища следы Рамштайнта. В конце концов, из обрывков слухов убийцы узнали, что глава преступников скрывается в штольнях пикельбургского холма.
   — Друзья, перед нами стоит нелегкая задача, — сказал Мор остальным всадникам, когда они собрались в трактире на очередной военный совет. — Мы сразу решили не раскрываться. Разумеется, стоит пустить слух, дескать, мы ищем встречи с Рамштайнтом, и нас мигом с ним сведут. Естественно, мы могли бы его умертвить, но вряд ли нам удалось бы скрыться.
   — Мор, ради всего святого, не повторяй тех мыслей, которые я гоняю по сто раз на дню, — раздраженно проговорила Смерть.
   Глад поддакнул. Брань осталась спокойной.
   — Потише, пожалуйста, — прошипел Мор. — Не привлекай лишнего внимания. Я повторяю важное, чтобы вы следили за моей логикой. Так вот, я вижу лишь два пути исполнения заказа Дункельонкеля. Первый — пожертвовать одним из нас. Кто-то, а лучше всего я, начнет искать связь с нашей целью от лица Четырех всадников. И совершит убийство, как только сойдется с Рамштайнтом.
   — Предлагаю жребий! — отрубил Глад. Брань покачала головой:
   — Это должны быть либо Мор, либо я. Мы долго и хорошо общались с целью в прошлый приезд. Нас узнают. И быстрей к нему подпустят. Возможно, без обыска, хотя он не нужен. Удар все равно будет магическим.
   Вступила Смерть:
   — Думаю, вы недооцениваете слугу Рамштайнта. О нем ходит слава первоклассного боевого колдуна.
   — Наверняка специально распускаемый миф, — отмахнулась Брань.
   — Опрометчиво, — произнес Мор, кладя ладони на стол. — Смерть права, одиночка может потерпеть досадное поражение. Значит, надо идти нам обоим.
   — Все равно рискованно, — сказал Глад.
   — Да, и по этой причине я придумал другой план, — сказал лидер четверки.
   — Какой же? — нетерпеливо спросила Смерть.
   — Мы превосходно перевоплощаемся. Изменив внешность, мы постараемся внедриться в ряды разбойников.
   — Что-то не слишком мы преуспели в их поиске, — язвительно заметила Брань.
   — Не знаю, как вы, а я за последние дни заметил достаточно, чтобы попасться на глаза бандитов-ополченцев, — нарочито скромно сказал Глад. — Позавчера я был свидетелем того, как они взрывали казарму гомункулусов. Заметил, куда отходили.
   — Почему молчал? — вскинулась Смерть.
   — Ну, не успел сказать. Вон, тут какие разговоры сразу пошли…
   Брань очнулась от раздумий и промолвила:
   — Слишком опасно. Вы забываете, ради чего мы ищем Рамштайнта. Если мы все потерпим крах, что будет с детьми?
   Всадники угрюмо молчали.
   — Я настаиваю: в подземелье надо спускаться двоим, — продолжила Брань. — А те, кто останется на поверхности, дождутся вестей, а потом, в зависимости от результатов миссии, либо поедут к Дункельонкелю получить плату, либо постараются выручить детей с боем.
   — Подожди-ка! — Мор расплескал эль, резко поставив кружку… — Мы идиоты. Больше всего я боюсь того, что Дункельонкель не отдаст детей. Так на кой мне идти и выполнять его последнее задание?
   За столом повисла тишина. Каждый из товарищей по несчастью думал об одном и том же. И страх был один на всех.
   — Когда выезжаем? — спросил Глад.
   — Завтра. А нынче я хорошенько спрячу амулет, по которому следит за нами громила, — ответил Мор. — Если и рисковать, то сейчас, когда враги с головой влезли в войну.
   Адольфу действительно было не до Четырех всадников. Дункельонкель возложил на самого верного помощника миссию, казавшуюся ему наиважнейшей. Шкафоподобный колдун должен был обеспечить подвоз к линии фронта огромных ящиков, за которыми когда-то прятался Коля Лавочкин, бегая по секретному заводу.
   Рядовой так и не выяснил, что за механизмы в них упакованы. А черный волшебник возлагал на начинку ящиков большие надежды.
   До границы Доцланда с Дробенландом ящики доставлялись паровозами. Вождь и Учитель отлично подготовился к войне: за месяц, пока Палваныч сидел в бутылке, а Лавочкин плясал с маленьким народцем, железная дорога пролегла до середины завоеванного Дробенланда. Теперь поезда подвозили ящики до земель, некогда принадлежавших барону Лобенрогену. Под руководством Адольфа солдаты Черного королевства согнали сюда местных пейзан. Велев привести весь тягловый скот, они принудили крестьян ставить ящики на бревна-полозья и тащить их волоком по широкому тракту, который пролегал к Дриттенкенихрайху и далее через все королевство почти до самого Наменлоса.
   Грандиозная транспортная операция осталась почти не замеченной, ведь путь находился в стороне от столиц, а оккупанты практически всем запретили ездить из города в город.
   Дункельонкель мог быть спокоен. Наменлосская армия не собиралась атаковать, предпочтя держать оборону на границе. Адольф отлично организовал доставку ящиков, и можно было подождать, когда верный громила перебросит достаточное их количество. Вождь и Учитель с удовлетворением выслушивал рапорты Адольфа. Не радовало другое.
   Во-первых, сокрушительный удар Пауля Повелителя Тьмы по армии, сконцентрированной на рубежах Труппенплаца. Толстопузый чародей нанес Дункельонкелю пощечину: фактически он одержал победу на территории Черного королевства! Ведь чурбаны так и не перешли границу. Теперь пришлось отложить дату вторжения. Улькхемикер получил дополнительное задание на взращивание гомункулусов. А доцландские пейзане пока тащили часть ящиков к восточной границе.
   Во-вторых, Цукеркопф все еще не закончил создание чудесного оружия. Вождь хотел получить вундерваффе как можно быстрее.
   И, в-третьих, кто-то должен был полететь к замку ведьм за пресловутым Молотом. Вольфшрамме еще не оправился от ранений, нанесенных Паулем. Проклятые рваные дыры никак не зарастали, хотя ими занимались лучшие маги-лекари. Очевидно, оружие иного мира таило сюрпризы так же, как и штандарт барона Николаса. Адольфа нельзя отвлекать, да и не потянул бы он бой с целым орденом ведьм. Марлен пропала.
   Больше у Дункельонкеля никого не было. Значит самому… Оставить государство на несколько дней без присмотра? Жаль, в проклятом замке нет заговоренного зеркала. Оно сильно сэкономило бы время.
   Глава Доцланда крепко задумался. «А ведь артефакт может вообще не существовать! — допустил он. — Вдруг это обманка, затеянная младшим Всезнайгелем? То-то он не прискакал на выручку старшему братцу… Хотя нет. Необходимо, жизненно необходимо проверить информацию о Молоте. У противников и так Барабан Власти. Да Николас со Знаменем. И Пауль, мечущий смерть при помощи некоего стрельца Калашникова. Эх, как бы сейчас помогла Марлен…»
 
   …Виконтесса догнала Шлюпфрига на околице.
   — Подожди! — Она схватила парня за рукав. Шванценмайстер вырвался, но остановился. Его плечи вздрагивали, кулаки сжимались. Парень беззвучно рыдал.
   — Я проклятый урод, — задыхаясь, сказал он.
   — Нет, дуралей, — тихо промолвила Марлен. — Я не вижу эльфа. Передо мной — все тот же человек, которого я люблю.
   — Ты зачарована. Люди видят правду! Виноват амулет. Я вспомнил: его осколки впитались в мою кровь и превратили меня в чудовище. Прошу тебя, не ходи за мной. Безобразный эльф тебе не пара.
   Шлюпфриг пошел прочь, на северо-восток, девушка не шелохнулась.
   Падал снег, по лицу виконтессы Всезнайгель текли слезы.

Глава 23.
«Человек за бортом!», или Все привык я делать сам

   Решив двигаться в Наменлос, Палваныч, Лавочкин и Страхолюдлих не стали откладывать отлет в долгий ящик.
   Хельга пошла собираться в путь, а всегда готовые мужчины продолжили посиделки за мраморным столом гномьей трапезной. Бородачи были на работах, поэтому россиянам никто не мешал.
   Коля обрадовался тому, что снова заговорил по-русски. Так всегда случалось, когда солдат и Палваныч оставались наедине.
   — Приятно все-таки отдохнуть от немецкого, товарищ прапорщик, — сказал рядовой.
   — Это точно, — неспешно изрек Дубовых, словно смакуя каждый звук. — Родная, мать ее, речь.
   — О, Павел Иванович, — укоризненно протянул парень. — Вы прямо как в колодец плюнули. Помните, как у Пушкина?..
   — Подожди-ка, Лавочкин! — прервал командир. — Да как ты мог спросить меня, старшего по возрасту и званию, про какую-то там «каку» Пушкина?!
   — Елки-ковырялки, детство, и только.