Страница:
Средних лет ведьма, колдовавшая над Иоганном, обернулась и увидела виконтессу.
Узнала. Уважительно склонила голову.
И получила жестокий магический заряд в темя.
Лже-Белоснежка перешагнула через тело ведьмы, встала перед отцом. Его тело было похоже на фарфоровую статую — идеальную копию колдуна.
Прикрыв глаза, Марлен протянула руки к Иоганну. Пальцы девушки затрепетали, губы что-то зашептали, сама она стала едва заметно раскачиваться.
Вдруг резко оборвала ворожбу.
Все понятно: отец укрыл себя невообразимо сложной паутиной заклинаний. Если уж специально выделенным волшебникам не удалось вернуть Всезнайгеля-старшего в сознание, то ей и подавно потребуется время.
«Здесь оставаться нельзя, — размышляла виконтесса. — А папаша, как назло, застыл звездочкой…»
Иоганн заколдовался, будучи распятым на волшебных цепях. Зачарованные браслеты и сейчас держали его руки и ноги. С оковами у Марлен затруднений не возникло — она знала их секрет. Но как поступить с телом?
Хмыкнув, девушка произнесла заклинание полета. Отец оторвался от чугунного стола, на котором лежал. Силой магии она развернула его сначала головой ко входу, затем прокрутила так, чтобы растопыренные руки-ноги не цеплялись за косяки.
Всезнайгель медленно выплыл из камеры в коридор. За ним вышла дочь.
Она аккуратно управляла его полетом, шагая по темным туннелям цитадели Дункельонкеля. Виконтессе нужно было много энергии, и она знала, где ее взять.
Путь Марлен лежал к Великому Разлому.
Вдруг она услышала впереди звук шагов. Сердце девушки на мгновение замерло. Потом она одернула себя: «Чего ты боишься, дура? Ты же Белоснежка! Будь наглее, и все образуется».
Ей навстречу вышел офицер в черной форме. Его сопровождала троица гомункулусов.
Ведьма словно лимон лизнула: ей не нравились пародии на нее и Николаса, созданные Улькхемикером. Тупые уродцы…
Офицер остановился. Чурбаны-охранники тоже.
«Драться?» — спросила себя Марлен, но продолжила управлять летящим Иоганном и не сбавила ходу.
— Чего встали? — резко спросила она офицера. Черный мундир замешкался, отступил в сторону, освобождая ей путь.
Гомункулусы поспешно повторили маневр руководителя.
В мозгу виконтессы заработал тревожный звоночек. Чурбаны слишком прыткие! И… Что же она творит? Ей нельзя оставлять свидетелей!
Мор мысленно выругался. Встреченная ведьма прониклась ненужными подозрениями! А Четырем всадникам лишние проблемы ни к чему.
Глад, Брань и Смерть старательно изображали гомункулусов. Хуже того, они закрывали вражескую колдунью от Мора. Он сиганул к противоположной стене, в прыжке посылая в спину ведьме кинжальное заклятье.
Удар пришелся мимо. Марлен присела в развороте и наотмашь рубанула по противникам мощнейшим зарядом сонных чар. Поддельные чурбаны осели на сырой пол, теряя личины Лавочкина. Мора не задело.
Он воскликнул:
— Винтерфляйшь!
Марлен рухнула на бок. Замораживающее заклинание задело ей плечо, девушка взвизгнула от боли. Боль мигом сменилась гневом.
— Цигель! Цигель! Айнлюллен!!! — выпалила виконтесса.
В живот колдуна прилетело два тупых удара. Он согнулся пополам и принял на себя сонное заклятье.
Таким образом, младшая из Всезнайгелей уделала Четырех всадников, не уронив завороженного отца.
Горячка боя схлынула, и в плечо вернулась адская боль. Марлен закусила губу, привалилась спиной к прохладной стене подземного коридора. Тело Иоанна опасно качнулось, теряя высоту. Девушка неимоверным усилием воли сконцентрировалась на чарах полета. Не хватало еще расколоть того, за кем пришла.
Рука повисла плетью. Плечо будто протыкали миллионы игл. Голова кружилась, виконтессу мутило.
— Кто вы такие? — сипло проронила она, рассматривая почивающих врагов.
Мор утратил облик офицера армии Доцланда. Он был ничем не примечательным мужчиной. Разве что голова немного маловата для его тела да волосы всклокочены… Бывшие гомункулусы тоже не удивляли: две женщины и еще один обыкновенный господин.
Магически обезболив рану, Марлен занялась фальшивым офицером.
Библиотека Дункельонкеля открывала множество тайн. Нынче девушке пригодилась ворожба, развязывающая язык спящему человеку.
Настроив сознание «офицера» на откровенность, виконтесса начала допрос:
— Кто ты?
— Мор. — Его голос был тих и спокоен.
— И все?
— Ну, Морген.
— Просто Морген?
— Ну, Моргенштерн.
Ведьма улыбнулась: «Утренняя звезда? Действительно, маленькая голова с торчащими в разные стороны вихрами чертовски напоминают эту разновидность булавы…»
— Зачем ты сюда явился?
— За своими детьми.
— Где они?
— В плену у Дункельонкеля.
— Так вы — всадники?!
Марлен никогда не встречалась с четверкой, зато слышала об их таланте добывать золото. Ими занимался Адольф. Он когда-то и рассказал девушке о том, почему наводящие на людей ужас убийцы отдают заработанное в казну Доцланда.
— Уму непостижимо, — прошептала виконтесса Всезнайгель. — Я пришла за папашей, а они за детьми.
Она усилила свое влияние на волю Моргена:
— Сейчас я разбужу тебя. Мы поговорим. Я не враг. Понял?
— Да.
Девушка коснулась его лба пальцами левой руки.
Мор очнулся. Марлен произнесла четко и веско:
— Запомни, волшебник, мы не встречались. У вас тут дела, и я не просто так здесь гуляю. Мне нет дела до вас…
— …А нам до тебя, — тихо закончил лидер Четырех всадников.
— Удачи, — сказала виконтесса. Поднялась. Кивнула. Пошла дальше.
Шаги Марлен стихли. Морген, кряхтя, встал на ноги. Да, красавица ведьма неслабо приложила его в живот. Теперь он нестерпимо ныл. «Уж не отбила ли органы?» — озаботился колдун.
Он развеял чары сна с Глада, затем с Брани. Глад разбудил Смерть.
— Не мы одни явились за своим, — пояснил Мор. — И если я не ошибаюсь, нам нельзя мешкать.
— Не медли, Николас! — в который уже раз призвала солдата Грюне.
Лавочкин неспешно топал вверх по винтовой лестнице, предпочитая экономить силы.
Наконец рядовой и хранительница очутились в круглом зале, имеющем шесть дверных проемов.
— Мы под главной башней замка ведьм, — сказала Грюне. — Здесь много таких залов. В этом — путь к синей комнате. В другом — лестница наверх. В остальных — либо содержатся или когда-то содержались всяческие вещи, либо построены лазы в боковые башни. Если ты мысленно посмотришь на местное подземелье, то увидишь гигантские соты.
— Ага, циклопы тосковали по меду, — съязвил парень. — Оставь свои лекции, давай приступим к экскурсии.
— Чего?!
— Веди к Молоту, фрау.
Хранительница коротко кивнула и уверенно зашагала к выходу, который казался солдату ничуть не лучше прочих. Но Грюне знала, куда вести барона Лавочкина. Несколько минут ходьбы завершились в большой комнате.
На гранитном подиуме стояла каменная статуя: мужик, замахивающийся невидимым оружием.
— Если архитектура — музыка, ожившая в камне, то скульптура — это человек, отживший там же, — глубокомысленно изрек рядовой.
Грюне нахмурилась. И дело было вовсе не в глупом Колином каламбуре.
Молот пропал.
Возле постамента ведьма нашла деревянные обломки. Подобрав несколько, хранительница села на гранит.
Она была в смятении. Предчувствия ясно говорили: артефакт не у Дункельонкеля. Тогда где?
Солдат разглядывал статую. Ему подумалось, что слишком часто ему стали встречаться превращенные в камень люди.
Грюне приняла решение:
— Быстрее!
Она выбросила разбитую киянку и почти бегом стартовала из зала.
— Не гони лошадей, — сказал Коля.
Ему не нравилась спешка, которую начала демонстрировать хранительница, едва они очутились в замке ведьм. Он нехотя поплелся за Грюне.
— Шевелись! — прикрикнула она. — Нужно остановить Дункельонкеля!
— Что-то мне не улыбается встречаться с Дункельонкелем, — проворчал Лавочкин. — В прошлый раз я хоть волком был. А теперь?..
Но тут он вспомнил обещание Полкового Знамени проснуться во время встречи с главным врагом. Может быть, пробил час?
— Груня! — окликнул ведьму Коля. Ведьма остановилась, гневно раздувая щеки:
— Ну, чего?
— Ты согласишься провести со мной еще одну ночь?
— Идиот!
Хранительница даже притопнула в сердцах.
— Тогда я не побегу. — Солдат демонстративно повернулся к подиуму.
— Пойми же, болван, дорога каждая секунда! Лавочкин сел.
— Хорошо, — сказала Грюне. — Вообще-то, я это планировала и без твоего шантажа…
Парень сорвался с места и побежал к растерявшейся ведьме. Миновал, не сбавив хода:
— Что стоишь? Ломимся!
— Весна близко, — вздохнула хранительница и понеслась вдогонку.
Коля позволил ей чуть вырваться вперед: все-таки она знала дорогу.
«Во, я дурак, — думал солдат, — камикадзе натуральный. Вообще-то, давно пора. Правильно Гроссешланге накачку сделал. Пора, блин, проявить смелость».
Трудно угадать причину того, что в Лавочкине вдруг проснулась уверенность в себе. Ему показалось, это Полковое Знамя повлияло.
Преодолев долгий подъем по винтовой лестнице, парень изрядно поумерил пыл.
— Перекур, — пропыхтел он.
— Такой юный, а устаешь быстро, — укорила Грюне.
— Лучше бы лифт построили. Отдышался. Гонка продолжилась.
Рядовой и ведьма прибыли к выходу из башни почти вовремя. Дункельонкель склонился над Гретель и орал ей что-то гневное, но Коля не расслышал. До черного колдуна и хозяйки пряничного домика было еще шагов триста. Спасители бежали по огромному коридору изо всех сил, Грюне помогала себе ворожбой, увеличивая длину шагов.
Дункельонкель свел руки у своего живота, начал колдовать. Беспомощное тело Гретель поднялось в воздух. Старая ведьма молодела медленно, ведь маг тратил на нее мало энергии. Он стал скручивать Гретель, словно хотел буквально выжать из нее сведения о Молоте.
Фрау Грюне отметила, что боевого артефакта рядом с черным колдуном не видно. Значит, Молот не у него!
Коля подумал то же самое.
— Эй! — крикнул, не останавливаясь, солдат. — Брось бабку, подлюка!
— Как скажешь, — усмехнулся Дункельонкель и сделал этакое сметающее движение руками.
Гретель отлетела от колдуна и, набрав неслабую скорость, впечаталась в колонну. Упала к ее подножию. Затихла.
Глава Доцланда развернулся к бегущим врагам. Послал в них мощный магический заряд — стену ревущего огня.
Грюне виртуозно ушла от удара, прыгнув выше огненной стены, а Лавочкин ничего не успел сделать. Растерялся, запнулся и встретился с пламенем, будучи в комичном положении летящей лягушки.
Стоило огню коснуться растопыренных ладоней рядового, и шквал исчез. Коля сгруппировался, сделал кувырок. Вновь оказавшись на ногах, парень продолжил бег.
«Знамя работает!» — ликовал солдат.
Грюне приземлилась и жахнула в Дункельонкеля заклинанием огненных клинков. Сразу три яркие полосы устремились к колдуну. Тот как бы потянулся к клинкам, отклонил их, вовлек в круговое движение.
Облетев черного повелителя, сгустки светящейся энергии с удвоенной прытью понеслись к Лавочкину.
Коля даже испугаться не успел — Полковое Знамя мигом поглотило и эту атаку.
Хмурый Дункельонкель походя отмахнулся от очередного залпа фрау Грюне. Его беспокоила не хранительница. Барон Николас.
Дело было даже не в том, что юный выскочка поглощал удар за ударом. Повелитель Черного королевства видел магическим зрением, как от Николаса к нему тянется алый магический вихрь, и нет силы, способной остановить вращающийся ураган энергии.
Нет, Дункельонкель не был трусом. Он был циничным, давно сделавшим выбор человеком. Притом сумасшедшим. Но сейчас он испугался. Не за судьбу нового порядка, ради которого он затеял мировую войну. За себя. Алый водоворот не сулил ничего хорошего. От магической воронки веяло чистым, рафинированным страхом.
У колдуна отлила кровь от лица. Если бы рядом с Дункельонкелем очутилась Хельга Страхолюдлих, еще не известно, кто бы оказался бледнее. Он достал из-за пазухи зеркало Гретель, сохраняя внешнее спокойствие.
«Жаль, подарочек любимой сестрицы пригодился так скоро. И больно будет…» — подумал доцландский владыка, произнося заклинание.
Поверхность зеркальца ожила, отражение смазалось, а затем непобедимая сила стала втаскивать Дункельонкеля внутрь изящного костяного обода.
Площадь волшебного стекла была таковой, что даже рука колдуна с трудом входила в маленький портал. Однако магия предмета вытянула волшебника, словно мультяшного героя, и зеркальце легко его проглотило.
Мгновение повисев в воздухе, оно упало и разбилось вдребезги.
Грюне в неистовом прыжке попыталась дотянуться до зеркальца, но опоздала. Лавочкин и вовсе остановился, наблюдая за чудесным исчезновением главного врага.
— Что же ты?.. — плаксивым голосом спросила хранительница Колю. — Ловить же надо было!..
Девушка перевернулась на спину. Захрустели осколки. Она села, стараясь не порезаться. Из глаз фрау Грюне хлынули жемчужные слезы.
— Нет, ну, я понимаю, зеркало бьется к несчастью… — промямлил солдат.
— Это ее жизнь! — Хранительница указала на Гретель.
Парень посмотрел на старую ведьму. Та как раз очнулась, заворочалась, тихо застонала.
— Нет, — вымолвила Гретель.
Грюне смахнула очередную жемчужину, вскочила и подбежала к ведьме:
— Что вы сказали, матушка? Лавочкин закатил глаза:
— Только не говори, что она — твоя мать.
— Глупый рыцарь, она — одна из трех верховных хранительниц, — ответила Грюне, бережно пристраивая голову старушки на своих коленях.
Рядовой присвистнул.
Тем временем Гретель заговорила:
— Зеркальце разбилось… Не страшно. Эта часть его проклятья не исполнится… Важно спешить. Николас, ты постоянно опаздываешь. Молот… Молот перепрятан. Сестры перетащили его в северную башню… Если бы ты пораньше… Торопитесь, скоро… Паулю привет. Идите!
— А вы? — спросила Грюне.
— Не волнуйся, сестры уже близко.
Гретель сморщилась от боли, зажмурилась, обмякла. Хранительница нашла пульс на ее шее:
— Жива. Поспешим, барон!
Началась очередная гонка по пустынным величественным коридорам замка. Лавочкин прихрамывал. Его беспокоил копчик. Все-таки кувырок сквозь стену огня получился не идеально, и солдат приложился филеем о каменный пол. Жалеть себя было непростительной глупостью, ведь парень видел, как Дункельонкель приложил хозяйку пряничного домика о колонну. Гретель оказалась сильной.
— Сколько ей лет? — не выдержал Коля.
— Две сотни, — печально сказала фрау Грюне.
— Она же младше тебя! Как же так? Ты выглядишь такой юной, а она… И уже верховная хранительница…
— Долгая история. Не трать дыхание.
Девушка бежала, словно профессиональный спортсмен. Лавочкин вдруг понял: будь она без него, давно бы полетела. Ведьма.
Солдат хлопнул себя по лбу:
— Знамя!
«Хочу вместе с Грюне попасть к Молоту Ведьм», — загадал он.
Полковая реликвия не исполнила пожелания.
— Оно не работает! — воскликнул парень.
— Ты о чем? — поинтересовалась хранительница.
— Я думал, если Знамя поглотило магию Дункельонкеля, то оно полностью восстановило свои возможности. Когда оно было здорово, я мог появляться, где угодно…
Коля стал задыхаться. Мешок оттягивал плечи. Рядовой остановился:
— Все, Груня, перекур.
— Что?!
— Отдых.
— Какой отдых? Возможно, Дункель…
— Дома, — оборвал парень.
— Почему ты так уверен?
— Я почувствовал его ужас. Ему было очуменно страшно. Я тебе, Грунь, так скажу: Знамя начало просыпаться. Я снова улавливаю мысли. Самое удивительное, похоже, колдун испугался… меня.
Хранительница скептически осмотрела солдата:
— Нет, ты не страшный. А мои?
— Что — твои?
— Мысли. Мои мысли читаешь?
— Честно? Не пробовал. — Солдат помолчал. — Нет, не могу.
— Вот и славно. А я чувствую, ты прав насчет Дункельонкеля. В замке его нет. Поэтому пойдем медленнее. Но пойдем.
Отдохнувший рядовой кивнул, и они продолжили путь.
Теперь Коля глазел на внутреннее убранство цитадели ведьм. Древние архитекторы постарались на славу. Помещения были велики даже для циклопов. Сводчатые потолки, широкие коридоры, мощные колонны… Лавочкин недоумевал: где здесь, посреди тундры, можно найти такое количество камня. Гранит, мрамор, известняк. Грюне пояснила, что, согласно сохранившимся летописям, стройматериалы свозились со всего мира. Циклопы были гигантоманами.
Стены украшались узорами, лепниной и барельефами. Потоки покрывали росписью. Магические светильники делались настолько долговечными, что большинство из них действовали до сих пор.
Наглазевшись, солдат потребовал от хранительницы:
— А сейчас рассказывай, какого черта верховная хранительница делала в пряничном домике и что за дела у нее с Дункельонкелем.
— Долгая история, Николас, — повторила Грюне.
— А мы никуда не торопимся, — с нажимом произнес рядовой Лавочкин.
Глава 28.
Узнала. Уважительно склонила голову.
И получила жестокий магический заряд в темя.
Лже-Белоснежка перешагнула через тело ведьмы, встала перед отцом. Его тело было похоже на фарфоровую статую — идеальную копию колдуна.
Прикрыв глаза, Марлен протянула руки к Иоганну. Пальцы девушки затрепетали, губы что-то зашептали, сама она стала едва заметно раскачиваться.
Вдруг резко оборвала ворожбу.
Все понятно: отец укрыл себя невообразимо сложной паутиной заклинаний. Если уж специально выделенным волшебникам не удалось вернуть Всезнайгеля-старшего в сознание, то ей и подавно потребуется время.
«Здесь оставаться нельзя, — размышляла виконтесса. — А папаша, как назло, застыл звездочкой…»
Иоганн заколдовался, будучи распятым на волшебных цепях. Зачарованные браслеты и сейчас держали его руки и ноги. С оковами у Марлен затруднений не возникло — она знала их секрет. Но как поступить с телом?
Хмыкнув, девушка произнесла заклинание полета. Отец оторвался от чугунного стола, на котором лежал. Силой магии она развернула его сначала головой ко входу, затем прокрутила так, чтобы растопыренные руки-ноги не цеплялись за косяки.
Всезнайгель медленно выплыл из камеры в коридор. За ним вышла дочь.
Она аккуратно управляла его полетом, шагая по темным туннелям цитадели Дункельонкеля. Виконтессе нужно было много энергии, и она знала, где ее взять.
Путь Марлен лежал к Великому Разлому.
Вдруг она услышала впереди звук шагов. Сердце девушки на мгновение замерло. Потом она одернула себя: «Чего ты боишься, дура? Ты же Белоснежка! Будь наглее, и все образуется».
Ей навстречу вышел офицер в черной форме. Его сопровождала троица гомункулусов.
Ведьма словно лимон лизнула: ей не нравились пародии на нее и Николаса, созданные Улькхемикером. Тупые уродцы…
Офицер остановился. Чурбаны-охранники тоже.
«Драться?» — спросила себя Марлен, но продолжила управлять летящим Иоганном и не сбавила ходу.
— Чего встали? — резко спросила она офицера. Черный мундир замешкался, отступил в сторону, освобождая ей путь.
Гомункулусы поспешно повторили маневр руководителя.
В мозгу виконтессы заработал тревожный звоночек. Чурбаны слишком прыткие! И… Что же она творит? Ей нельзя оставлять свидетелей!
Мор мысленно выругался. Встреченная ведьма прониклась ненужными подозрениями! А Четырем всадникам лишние проблемы ни к чему.
Глад, Брань и Смерть старательно изображали гомункулусов. Хуже того, они закрывали вражескую колдунью от Мора. Он сиганул к противоположной стене, в прыжке посылая в спину ведьме кинжальное заклятье.
Удар пришелся мимо. Марлен присела в развороте и наотмашь рубанула по противникам мощнейшим зарядом сонных чар. Поддельные чурбаны осели на сырой пол, теряя личины Лавочкина. Мора не задело.
Он воскликнул:
— Винтерфляйшь!
Марлен рухнула на бок. Замораживающее заклинание задело ей плечо, девушка взвизгнула от боли. Боль мигом сменилась гневом.
— Цигель! Цигель! Айнлюллен!!! — выпалила виконтесса.
В живот колдуна прилетело два тупых удара. Он согнулся пополам и принял на себя сонное заклятье.
Таким образом, младшая из Всезнайгелей уделала Четырех всадников, не уронив завороженного отца.
Горячка боя схлынула, и в плечо вернулась адская боль. Марлен закусила губу, привалилась спиной к прохладной стене подземного коридора. Тело Иоанна опасно качнулось, теряя высоту. Девушка неимоверным усилием воли сконцентрировалась на чарах полета. Не хватало еще расколоть того, за кем пришла.
Рука повисла плетью. Плечо будто протыкали миллионы игл. Голова кружилась, виконтессу мутило.
— Кто вы такие? — сипло проронила она, рассматривая почивающих врагов.
Мор утратил облик офицера армии Доцланда. Он был ничем не примечательным мужчиной. Разве что голова немного маловата для его тела да волосы всклокочены… Бывшие гомункулусы тоже не удивляли: две женщины и еще один обыкновенный господин.
Магически обезболив рану, Марлен занялась фальшивым офицером.
Библиотека Дункельонкеля открывала множество тайн. Нынче девушке пригодилась ворожба, развязывающая язык спящему человеку.
Настроив сознание «офицера» на откровенность, виконтесса начала допрос:
— Кто ты?
— Мор. — Его голос был тих и спокоен.
— И все?
— Ну, Морген.
— Просто Морген?
— Ну, Моргенштерн.
Ведьма улыбнулась: «Утренняя звезда? Действительно, маленькая голова с торчащими в разные стороны вихрами чертовски напоминают эту разновидность булавы…»
— Зачем ты сюда явился?
— За своими детьми.
— Где они?
— В плену у Дункельонкеля.
— Так вы — всадники?!
Марлен никогда не встречалась с четверкой, зато слышала об их таланте добывать золото. Ими занимался Адольф. Он когда-то и рассказал девушке о том, почему наводящие на людей ужас убийцы отдают заработанное в казну Доцланда.
— Уму непостижимо, — прошептала виконтесса Всезнайгель. — Я пришла за папашей, а они за детьми.
Она усилила свое влияние на волю Моргена:
— Сейчас я разбужу тебя. Мы поговорим. Я не враг. Понял?
— Да.
Девушка коснулась его лба пальцами левой руки.
Мор очнулся. Марлен произнесла четко и веско:
— Запомни, волшебник, мы не встречались. У вас тут дела, и я не просто так здесь гуляю. Мне нет дела до вас…
— …А нам до тебя, — тихо закончил лидер Четырех всадников.
— Удачи, — сказала виконтесса. Поднялась. Кивнула. Пошла дальше.
Шаги Марлен стихли. Морген, кряхтя, встал на ноги. Да, красавица ведьма неслабо приложила его в живот. Теперь он нестерпимо ныл. «Уж не отбила ли органы?» — озаботился колдун.
Он развеял чары сна с Глада, затем с Брани. Глад разбудил Смерть.
— Не мы одни явились за своим, — пояснил Мор. — И если я не ошибаюсь, нам нельзя мешкать.
— Не медли, Николас! — в который уже раз призвала солдата Грюне.
Лавочкин неспешно топал вверх по винтовой лестнице, предпочитая экономить силы.
Наконец рядовой и хранительница очутились в круглом зале, имеющем шесть дверных проемов.
— Мы под главной башней замка ведьм, — сказала Грюне. — Здесь много таких залов. В этом — путь к синей комнате. В другом — лестница наверх. В остальных — либо содержатся или когда-то содержались всяческие вещи, либо построены лазы в боковые башни. Если ты мысленно посмотришь на местное подземелье, то увидишь гигантские соты.
— Ага, циклопы тосковали по меду, — съязвил парень. — Оставь свои лекции, давай приступим к экскурсии.
— Чего?!
— Веди к Молоту, фрау.
Хранительница коротко кивнула и уверенно зашагала к выходу, который казался солдату ничуть не лучше прочих. Но Грюне знала, куда вести барона Лавочкина. Несколько минут ходьбы завершились в большой комнате.
На гранитном подиуме стояла каменная статуя: мужик, замахивающийся невидимым оружием.
— Если архитектура — музыка, ожившая в камне, то скульптура — это человек, отживший там же, — глубокомысленно изрек рядовой.
Грюне нахмурилась. И дело было вовсе не в глупом Колином каламбуре.
Молот пропал.
Возле постамента ведьма нашла деревянные обломки. Подобрав несколько, хранительница села на гранит.
Она была в смятении. Предчувствия ясно говорили: артефакт не у Дункельонкеля. Тогда где?
Солдат разглядывал статую. Ему подумалось, что слишком часто ему стали встречаться превращенные в камень люди.
Грюне приняла решение:
— Быстрее!
Она выбросила разбитую киянку и почти бегом стартовала из зала.
— Не гони лошадей, — сказал Коля.
Ему не нравилась спешка, которую начала демонстрировать хранительница, едва они очутились в замке ведьм. Он нехотя поплелся за Грюне.
— Шевелись! — прикрикнула она. — Нужно остановить Дункельонкеля!
— Что-то мне не улыбается встречаться с Дункельонкелем, — проворчал Лавочкин. — В прошлый раз я хоть волком был. А теперь?..
Но тут он вспомнил обещание Полкового Знамени проснуться во время встречи с главным врагом. Может быть, пробил час?
— Груня! — окликнул ведьму Коля. Ведьма остановилась, гневно раздувая щеки:
— Ну, чего?
— Ты согласишься провести со мной еще одну ночь?
— Идиот!
Хранительница даже притопнула в сердцах.
— Тогда я не побегу. — Солдат демонстративно повернулся к подиуму.
— Пойми же, болван, дорога каждая секунда! Лавочкин сел.
— Хорошо, — сказала Грюне. — Вообще-то, я это планировала и без твоего шантажа…
Парень сорвался с места и побежал к растерявшейся ведьме. Миновал, не сбавив хода:
— Что стоишь? Ломимся!
— Весна близко, — вздохнула хранительница и понеслась вдогонку.
Коля позволил ей чуть вырваться вперед: все-таки она знала дорогу.
«Во, я дурак, — думал солдат, — камикадзе натуральный. Вообще-то, давно пора. Правильно Гроссешланге накачку сделал. Пора, блин, проявить смелость».
Трудно угадать причину того, что в Лавочкине вдруг проснулась уверенность в себе. Ему показалось, это Полковое Знамя повлияло.
Преодолев долгий подъем по винтовой лестнице, парень изрядно поумерил пыл.
— Перекур, — пропыхтел он.
— Такой юный, а устаешь быстро, — укорила Грюне.
— Лучше бы лифт построили. Отдышался. Гонка продолжилась.
Рядовой и ведьма прибыли к выходу из башни почти вовремя. Дункельонкель склонился над Гретель и орал ей что-то гневное, но Коля не расслышал. До черного колдуна и хозяйки пряничного домика было еще шагов триста. Спасители бежали по огромному коридору изо всех сил, Грюне помогала себе ворожбой, увеличивая длину шагов.
Дункельонкель свел руки у своего живота, начал колдовать. Беспомощное тело Гретель поднялось в воздух. Старая ведьма молодела медленно, ведь маг тратил на нее мало энергии. Он стал скручивать Гретель, словно хотел буквально выжать из нее сведения о Молоте.
Фрау Грюне отметила, что боевого артефакта рядом с черным колдуном не видно. Значит, Молот не у него!
Коля подумал то же самое.
— Эй! — крикнул, не останавливаясь, солдат. — Брось бабку, подлюка!
— Как скажешь, — усмехнулся Дункельонкель и сделал этакое сметающее движение руками.
Гретель отлетела от колдуна и, набрав неслабую скорость, впечаталась в колонну. Упала к ее подножию. Затихла.
Глава Доцланда развернулся к бегущим врагам. Послал в них мощный магический заряд — стену ревущего огня.
Грюне виртуозно ушла от удара, прыгнув выше огненной стены, а Лавочкин ничего не успел сделать. Растерялся, запнулся и встретился с пламенем, будучи в комичном положении летящей лягушки.
Стоило огню коснуться растопыренных ладоней рядового, и шквал исчез. Коля сгруппировался, сделал кувырок. Вновь оказавшись на ногах, парень продолжил бег.
«Знамя работает!» — ликовал солдат.
Грюне приземлилась и жахнула в Дункельонкеля заклинанием огненных клинков. Сразу три яркие полосы устремились к колдуну. Тот как бы потянулся к клинкам, отклонил их, вовлек в круговое движение.
Облетев черного повелителя, сгустки светящейся энергии с удвоенной прытью понеслись к Лавочкину.
Коля даже испугаться не успел — Полковое Знамя мигом поглотило и эту атаку.
Хмурый Дункельонкель походя отмахнулся от очередного залпа фрау Грюне. Его беспокоила не хранительница. Барон Николас.
Дело было даже не в том, что юный выскочка поглощал удар за ударом. Повелитель Черного королевства видел магическим зрением, как от Николаса к нему тянется алый магический вихрь, и нет силы, способной остановить вращающийся ураган энергии.
Нет, Дункельонкель не был трусом. Он был циничным, давно сделавшим выбор человеком. Притом сумасшедшим. Но сейчас он испугался. Не за судьбу нового порядка, ради которого он затеял мировую войну. За себя. Алый водоворот не сулил ничего хорошего. От магической воронки веяло чистым, рафинированным страхом.
У колдуна отлила кровь от лица. Если бы рядом с Дункельонкелем очутилась Хельга Страхолюдлих, еще не известно, кто бы оказался бледнее. Он достал из-за пазухи зеркало Гретель, сохраняя внешнее спокойствие.
«Жаль, подарочек любимой сестрицы пригодился так скоро. И больно будет…» — подумал доцландский владыка, произнося заклинание.
Поверхность зеркальца ожила, отражение смазалось, а затем непобедимая сила стала втаскивать Дункельонкеля внутрь изящного костяного обода.
Площадь волшебного стекла была таковой, что даже рука колдуна с трудом входила в маленький портал. Однако магия предмета вытянула волшебника, словно мультяшного героя, и зеркальце легко его проглотило.
Мгновение повисев в воздухе, оно упало и разбилось вдребезги.
Грюне в неистовом прыжке попыталась дотянуться до зеркальца, но опоздала. Лавочкин и вовсе остановился, наблюдая за чудесным исчезновением главного врага.
— Что же ты?.. — плаксивым голосом спросила хранительница Колю. — Ловить же надо было!..
Девушка перевернулась на спину. Захрустели осколки. Она села, стараясь не порезаться. Из глаз фрау Грюне хлынули жемчужные слезы.
— Нет, ну, я понимаю, зеркало бьется к несчастью… — промямлил солдат.
— Это ее жизнь! — Хранительница указала на Гретель.
Парень посмотрел на старую ведьму. Та как раз очнулась, заворочалась, тихо застонала.
— Нет, — вымолвила Гретель.
Грюне смахнула очередную жемчужину, вскочила и подбежала к ведьме:
— Что вы сказали, матушка? Лавочкин закатил глаза:
— Только не говори, что она — твоя мать.
— Глупый рыцарь, она — одна из трех верховных хранительниц, — ответила Грюне, бережно пристраивая голову старушки на своих коленях.
Рядовой присвистнул.
Тем временем Гретель заговорила:
— Зеркальце разбилось… Не страшно. Эта часть его проклятья не исполнится… Важно спешить. Николас, ты постоянно опаздываешь. Молот… Молот перепрятан. Сестры перетащили его в северную башню… Если бы ты пораньше… Торопитесь, скоро… Паулю привет. Идите!
— А вы? — спросила Грюне.
— Не волнуйся, сестры уже близко.
Гретель сморщилась от боли, зажмурилась, обмякла. Хранительница нашла пульс на ее шее:
— Жива. Поспешим, барон!
Началась очередная гонка по пустынным величественным коридорам замка. Лавочкин прихрамывал. Его беспокоил копчик. Все-таки кувырок сквозь стену огня получился не идеально, и солдат приложился филеем о каменный пол. Жалеть себя было непростительной глупостью, ведь парень видел, как Дункельонкель приложил хозяйку пряничного домика о колонну. Гретель оказалась сильной.
— Сколько ей лет? — не выдержал Коля.
— Две сотни, — печально сказала фрау Грюне.
— Она же младше тебя! Как же так? Ты выглядишь такой юной, а она… И уже верховная хранительница…
— Долгая история. Не трать дыхание.
Девушка бежала, словно профессиональный спортсмен. Лавочкин вдруг понял: будь она без него, давно бы полетела. Ведьма.
Солдат хлопнул себя по лбу:
— Знамя!
«Хочу вместе с Грюне попасть к Молоту Ведьм», — загадал он.
Полковая реликвия не исполнила пожелания.
— Оно не работает! — воскликнул парень.
— Ты о чем? — поинтересовалась хранительница.
— Я думал, если Знамя поглотило магию Дункельонкеля, то оно полностью восстановило свои возможности. Когда оно было здорово, я мог появляться, где угодно…
Коля стал задыхаться. Мешок оттягивал плечи. Рядовой остановился:
— Все, Груня, перекур.
— Что?!
— Отдых.
— Какой отдых? Возможно, Дункель…
— Дома, — оборвал парень.
— Почему ты так уверен?
— Я почувствовал его ужас. Ему было очуменно страшно. Я тебе, Грунь, так скажу: Знамя начало просыпаться. Я снова улавливаю мысли. Самое удивительное, похоже, колдун испугался… меня.
Хранительница скептически осмотрела солдата:
— Нет, ты не страшный. А мои?
— Что — твои?
— Мысли. Мои мысли читаешь?
— Честно? Не пробовал. — Солдат помолчал. — Нет, не могу.
— Вот и славно. А я чувствую, ты прав насчет Дункельонкеля. В замке его нет. Поэтому пойдем медленнее. Но пойдем.
Отдохнувший рядовой кивнул, и они продолжили путь.
Теперь Коля глазел на внутреннее убранство цитадели ведьм. Древние архитекторы постарались на славу. Помещения были велики даже для циклопов. Сводчатые потолки, широкие коридоры, мощные колонны… Лавочкин недоумевал: где здесь, посреди тундры, можно найти такое количество камня. Гранит, мрамор, известняк. Грюне пояснила, что, согласно сохранившимся летописям, стройматериалы свозились со всего мира. Циклопы были гигантоманами.
Стены украшались узорами, лепниной и барельефами. Потоки покрывали росписью. Магические светильники делались настолько долговечными, что большинство из них действовали до сих пор.
Наглазевшись, солдат потребовал от хранительницы:
— А сейчас рассказывай, какого черта верховная хранительница делала в пряничном домике и что за дела у нее с Дункельонкелем.
— Долгая история, Николас, — повторила Грюне.
— А мы никуда не торопимся, — с нажимом произнес рядовой Лавочкин.
Глава 28.
Энергетический кризис, или Гензель и Гретель
Иоганн Всезнайгель открыл глаза.
— Я верил, что ты придешь за мной, — прошептал маг.
Марлен стояла у изголовья импровизированной постели, созданной из трех тюков соломы и пары одеял. Отец лежал, все еще сохраняя позу морской звезды.
Виконтесса не решалась заговорить. Да и сил не было: она только-только закончила многочасовую битву с хитроумными заклятьями Иоганна.
— Сядь, пожалуйста, — сказал он и закашлялся. Дочь дала ему напиться воды из заранее припасенного кувшина.
— Спасибо, — просипел колдун. — Ты молодец. Преодолела мою защиту.
— С помощью энергии Разлома это было не так уж и сложно, — ответила Марлен.
— Что за намеки?! Дункельонкелевы сатрапы не смогли добиться твоих успехов. Значит, я не так уж и плох, а ты, невзирая ни на что, в папашу.
Иоганн слабо улыбнулся.
— Тебе нужно поспать, сон лечит, — сказала виконтесса. — Ты чувствуешь магию этого места?
— М-м-м… — Всезнайгель потянулся, как кот. — Тут много, очень много энергии. Я чую потоки, отведенные от источника людьми. Сейчас будет интересная работенка…
— Пошпионим? — Марлен лукаво подмигнула.
— Дай мне полчасика.
Дыхание отца стало ровным и глубоким. Иоганн восстанавливался, питаясь магией Великого Разлома.
Томас Бесфамиллюр не слишком верил, что обходной маневр, предложенный Паулем, обманет армию Доцланда.
Палваныч беззастенчиво содрал план оставления столицы Наменлоса у Кутузова. Войскам королевства предстояло вернуться в город, но не останавливаться, а попросту выйти из него с другой стороны, проделать дневной путь на восток, а затем взять южнее, чтобы попасть в дружественный Вальденрайх.
Бесфамиллюр послал Генриху голубей с весточками. Подробное изложение дел на фронте и объяснение необходимости соединить силы заняли десяток листов бумаги, и в Стольноштадт полетела целая стая почтовых птиц.
Король Томас быстро получил ответ вальденрайхского монарха: «Жду на границе».
План прапорщика Дубовых действительно был обречен на потерю секретности. Очень может быть, армия Доцланда пошла бы наперерез войску Наменлоса, если бы…
Несколько дней Вольфшрамме сидел в зале властителя Черного королевства и безотрывно смотрел на зеленый кристалл с картой внутри. Стоило израненному колдуну отвернуться, и через пару минут возвращалась боль.
Вольфшрамме спал урывками, просыпаясь от жжения в ранах. Лишь созерцание волшебного камня возвращало соратника Дункельонкеля в норму. Можно сказать, он подсел на зеленый кристалл как на наркотик.
Неотрывное наблюдение за магической картой давало Доцланду неоспоримое преимущество: Вольфшрамме видел все перемещения войск. Он следил за боем у границы, смеялся над позорным бегством наменлосцев, любовался медленным наступлением своей армии. Хотя не обошлось без заминки. Величественные бронированные машины, решившие исход сражения на границе, остановились, ведь энергия в них иссякла. Тут-то и выяснилось, что бригады отлученных, подготовленных для зарядки энергоблохов, накануне были подчистую вырезаны головорезами Рамштайнта. Колдуны-сверхлюди устали во время боя. Поэтому к пополнению «баков» магическим топливом приступили лишь спустя сутки, и наступление затянулось.
В любом случае кристалл позволял колдуну быстро реагировать на изменения в театре военных действий.
Каково же было удивление Вольфшрамме, когда в одно прекрасное утро кристалл погас, а карта, заключенная в него, исчезла.
— Что за?.. — вымолвил колдун.
Он осознал: если камень не получит магии, то ему, Вольфшрамме, не поздоровится. Сейчас он не думал о судьбах наменлосского фронта. Главное — избавление от мучений, причиняемых увечьями, нанесенными проклятым Паулем.
— Сюда! — позвал колдун. В зал вбежал паренек-слуга.
— Причина? — Вольфшрамме указал на безжизненный кристалл.
— Сейчас же узнаю, — пообещал слуга и убежал. Он вернулся спустя четверть часа, когда ноющая боль снова завладела телом Вольфшрамме.
— Ваше заместительское величество, канал магии исчез, — доложил паренек. — Отлученные, делающие карту, не получают поток из Великого Разлома…
— Выяснить почему! Объявить тревогу! — взревел колдун.
В эти минуты отказал не только кристалл. Мощной энергетической подпитки лишились министерства и тайные заводы, в том числе и тот, на котором некогда побывал Коля Лавочкин.
Остановились волшебные опыты Цукеркопфа. Взорвалось сразу несколько энергоблохов. К счастью министра магии, главная разработка — гигантская капсула — уцелела.
Погас свет, излучаемый волшебными лампадами.
Разрушились конструкции, поддерживаемые колдовской энергией.
Самое главное, с границ Доцланда исчез магический щит. Теперь любой умелый чародей мог спокойно изучать Черное королевство. Пелена секретности спала.
Снова вбежал посыльный:
— Ваше заместительство! В тюремном подземелье кипит бой!
Колдун вскочил на ноги и тут же пожалел. Его замутило, закружилась голова, а в раны будто воткнулись острые иглы.
— Какой бой? Что там? Бунт? — простонал он, садясь на постель.
— Пока не понятно. Узнаем с минуты на минуту.
— Сразу ко мне. Пшел вон!!! Вольфшрамме схватился за кулон:
— Дункельонкель!
— Да, — голос Вождя и Учителя был резок; очевидно, он злился.
— Дурные новости. Наш дворец потерял подпитку из Разлома. Магия потеряна. Основные объекты лишены энергии. Сейчас выясняем причины. Я поднял всех на ноги. В темнице бой. Скорее всего, бунт.
Владыка Доцланда ответил не сразу. До Вольфшрамме донеслись невнятные ругательства и вопрос Вождя: «Неужели возвращаться именно теперь?»
Наконец Дункельонкель обратился к верному помощнику:
— Расследуй, что стряслось. Как поймешь, докладывай. Если магия вернется, тоже докладывай. Я не закончил дело. Держись, друг!
— У Дункельонкеля в столице творится нечто сногсшибательное, — объявила графиня Страхолюдлих Палванычу, Тиллю и Томасу.
Бесфамиллюр вскинул бровь:
— Бал?
— Отнюдь. — Хельга показала мужчинам кулон-пузырек. — Вот талисман черного колдуна. Эту вещицу мне доверил Николас. При помощи таких штучек Дункельонкель переговаривается со своими слугами.
— Чисто мобила! — вырвалось у Палваныча.
— Что, любовь моя? — не поняла графиня.
— Неважно, продолжай доклад.
— Немного поворожив над амулетом, я изменила его свойства. Теперь я могу подслушивать беседы наших врагов.
— Это неопасно? — поинтересовался Бесфамиллюр.
— Скорее бесстыже, — сказала Хельга. — Но я как-нибудь справлюсь с угрызениями совести. Несколько минут назад я узнала интересную вещь. Похоже, Дункельонкель все же на севере, а его подручные, оставшиеся в столице Черного королевства, то ли что-то разладили, то ли проворонили чью-то атаку. У них пропали каналы магической подпитки. В разговоре упоминался Великий Разлом.
— Братишка… — прошептал Тилль. — Пора слетать домой…
Великий Разлом имел вид ущелья. В незапамятные времена гигантская трещина, образовавшаяся в земле, открыла магической энергии выход наружу. С тех пор Разлом стал ключевым местом в истории сказочного мира. За бесконечный источник силы боролись колдуны, короли, пройдохи и прочие категории граждан.
Так продолжалось до прихода Зингершухера — монарха, который воцарился на территории нынешнего Доцланда и объявил Великий Разлом неприкасаемым природным памятником. Чародеям Зингершухер навязал соглашение. По нему волшебники лишались права претендовать на власть.
Многие века Зингершухерланд был государством-хранителем Разлома. Ущельем мог пользоваться любой колдун или ведьма, но в мирных целях. В каменных стенах трещины находились тысячи пещерок. Там жили отшельники.
Но старый порядок рухнул, когда пришел Дункельонкель. Черный маг изгнал чародеев из пещер. Часть отшельников стала работать на владыку Доцланда, другие отказались и попали в касту отлученных. Неисчерпаемую энергию Разлома Дункельонкель подчинил колоссальным по безумию проектам.
Марлен Всезнайгель имела свободный доступ к ущелью. Она могла спрятаться так, что ее не нашел бы сам глава Черного королевства. Виконтесса укрыла зачарованного Иоганна в пещерке, где совсем недавно восстанавливала магические таланты после удара, нанесенного ей бароном Николасом. Здесь же и расколдовала отца.
— Я верил, что ты придешь за мной, — прошептал маг.
Марлен стояла у изголовья импровизированной постели, созданной из трех тюков соломы и пары одеял. Отец лежал, все еще сохраняя позу морской звезды.
Виконтесса не решалась заговорить. Да и сил не было: она только-только закончила многочасовую битву с хитроумными заклятьями Иоганна.
— Сядь, пожалуйста, — сказал он и закашлялся. Дочь дала ему напиться воды из заранее припасенного кувшина.
— Спасибо, — просипел колдун. — Ты молодец. Преодолела мою защиту.
— С помощью энергии Разлома это было не так уж и сложно, — ответила Марлен.
— Что за намеки?! Дункельонкелевы сатрапы не смогли добиться твоих успехов. Значит, я не так уж и плох, а ты, невзирая ни на что, в папашу.
Иоганн слабо улыбнулся.
— Тебе нужно поспать, сон лечит, — сказала виконтесса. — Ты чувствуешь магию этого места?
— М-м-м… — Всезнайгель потянулся, как кот. — Тут много, очень много энергии. Я чую потоки, отведенные от источника людьми. Сейчас будет интересная работенка…
— Пошпионим? — Марлен лукаво подмигнула.
— Дай мне полчасика.
Дыхание отца стало ровным и глубоким. Иоганн восстанавливался, питаясь магией Великого Разлома.
Томас Бесфамиллюр не слишком верил, что обходной маневр, предложенный Паулем, обманет армию Доцланда.
Палваныч беззастенчиво содрал план оставления столицы Наменлоса у Кутузова. Войскам королевства предстояло вернуться в город, но не останавливаться, а попросту выйти из него с другой стороны, проделать дневной путь на восток, а затем взять южнее, чтобы попасть в дружественный Вальденрайх.
Бесфамиллюр послал Генриху голубей с весточками. Подробное изложение дел на фронте и объяснение необходимости соединить силы заняли десяток листов бумаги, и в Стольноштадт полетела целая стая почтовых птиц.
Король Томас быстро получил ответ вальденрайхского монарха: «Жду на границе».
План прапорщика Дубовых действительно был обречен на потерю секретности. Очень может быть, армия Доцланда пошла бы наперерез войску Наменлоса, если бы…
Несколько дней Вольфшрамме сидел в зале властителя Черного королевства и безотрывно смотрел на зеленый кристалл с картой внутри. Стоило израненному колдуну отвернуться, и через пару минут возвращалась боль.
Вольфшрамме спал урывками, просыпаясь от жжения в ранах. Лишь созерцание волшебного камня возвращало соратника Дункельонкеля в норму. Можно сказать, он подсел на зеленый кристалл как на наркотик.
Неотрывное наблюдение за магической картой давало Доцланду неоспоримое преимущество: Вольфшрамме видел все перемещения войск. Он следил за боем у границы, смеялся над позорным бегством наменлосцев, любовался медленным наступлением своей армии. Хотя не обошлось без заминки. Величественные бронированные машины, решившие исход сражения на границе, остановились, ведь энергия в них иссякла. Тут-то и выяснилось, что бригады отлученных, подготовленных для зарядки энергоблохов, накануне были подчистую вырезаны головорезами Рамштайнта. Колдуны-сверхлюди устали во время боя. Поэтому к пополнению «баков» магическим топливом приступили лишь спустя сутки, и наступление затянулось.
В любом случае кристалл позволял колдуну быстро реагировать на изменения в театре военных действий.
Каково же было удивление Вольфшрамме, когда в одно прекрасное утро кристалл погас, а карта, заключенная в него, исчезла.
— Что за?.. — вымолвил колдун.
Он осознал: если камень не получит магии, то ему, Вольфшрамме, не поздоровится. Сейчас он не думал о судьбах наменлосского фронта. Главное — избавление от мучений, причиняемых увечьями, нанесенными проклятым Паулем.
— Сюда! — позвал колдун. В зал вбежал паренек-слуга.
— Причина? — Вольфшрамме указал на безжизненный кристалл.
— Сейчас же узнаю, — пообещал слуга и убежал. Он вернулся спустя четверть часа, когда ноющая боль снова завладела телом Вольфшрамме.
— Ваше заместительское величество, канал магии исчез, — доложил паренек. — Отлученные, делающие карту, не получают поток из Великого Разлома…
— Выяснить почему! Объявить тревогу! — взревел колдун.
В эти минуты отказал не только кристалл. Мощной энергетической подпитки лишились министерства и тайные заводы, в том числе и тот, на котором некогда побывал Коля Лавочкин.
Остановились волшебные опыты Цукеркопфа. Взорвалось сразу несколько энергоблохов. К счастью министра магии, главная разработка — гигантская капсула — уцелела.
Погас свет, излучаемый волшебными лампадами.
Разрушились конструкции, поддерживаемые колдовской энергией.
Самое главное, с границ Доцланда исчез магический щит. Теперь любой умелый чародей мог спокойно изучать Черное королевство. Пелена секретности спала.
Снова вбежал посыльный:
— Ваше заместительство! В тюремном подземелье кипит бой!
Колдун вскочил на ноги и тут же пожалел. Его замутило, закружилась голова, а в раны будто воткнулись острые иглы.
— Какой бой? Что там? Бунт? — простонал он, садясь на постель.
— Пока не понятно. Узнаем с минуты на минуту.
— Сразу ко мне. Пшел вон!!! Вольфшрамме схватился за кулон:
— Дункельонкель!
— Да, — голос Вождя и Учителя был резок; очевидно, он злился.
— Дурные новости. Наш дворец потерял подпитку из Разлома. Магия потеряна. Основные объекты лишены энергии. Сейчас выясняем причины. Я поднял всех на ноги. В темнице бой. Скорее всего, бунт.
Владыка Доцланда ответил не сразу. До Вольфшрамме донеслись невнятные ругательства и вопрос Вождя: «Неужели возвращаться именно теперь?»
Наконец Дункельонкель обратился к верному помощнику:
— Расследуй, что стряслось. Как поймешь, докладывай. Если магия вернется, тоже докладывай. Я не закончил дело. Держись, друг!
— У Дункельонкеля в столице творится нечто сногсшибательное, — объявила графиня Страхолюдлих Палванычу, Тиллю и Томасу.
Бесфамиллюр вскинул бровь:
— Бал?
— Отнюдь. — Хельга показала мужчинам кулон-пузырек. — Вот талисман черного колдуна. Эту вещицу мне доверил Николас. При помощи таких штучек Дункельонкель переговаривается со своими слугами.
— Чисто мобила! — вырвалось у Палваныча.
— Что, любовь моя? — не поняла графиня.
— Неважно, продолжай доклад.
— Немного поворожив над амулетом, я изменила его свойства. Теперь я могу подслушивать беседы наших врагов.
— Это неопасно? — поинтересовался Бесфамиллюр.
— Скорее бесстыже, — сказала Хельга. — Но я как-нибудь справлюсь с угрызениями совести. Несколько минут назад я узнала интересную вещь. Похоже, Дункельонкель все же на севере, а его подручные, оставшиеся в столице Черного королевства, то ли что-то разладили, то ли проворонили чью-то атаку. У них пропали каналы магической подпитки. В разговоре упоминался Великий Разлом.
— Братишка… — прошептал Тилль. — Пора слетать домой…
Великий Разлом имел вид ущелья. В незапамятные времена гигантская трещина, образовавшаяся в земле, открыла магической энергии выход наружу. С тех пор Разлом стал ключевым местом в истории сказочного мира. За бесконечный источник силы боролись колдуны, короли, пройдохи и прочие категории граждан.
Так продолжалось до прихода Зингершухера — монарха, который воцарился на территории нынешнего Доцланда и объявил Великий Разлом неприкасаемым природным памятником. Чародеям Зингершухер навязал соглашение. По нему волшебники лишались права претендовать на власть.
Многие века Зингершухерланд был государством-хранителем Разлома. Ущельем мог пользоваться любой колдун или ведьма, но в мирных целях. В каменных стенах трещины находились тысячи пещерок. Там жили отшельники.
Но старый порядок рухнул, когда пришел Дункельонкель. Черный маг изгнал чародеев из пещер. Часть отшельников стала работать на владыку Доцланда, другие отказались и попали в касту отлученных. Неисчерпаемую энергию Разлома Дункельонкель подчинил колоссальным по безумию проектам.
Марлен Всезнайгель имела свободный доступ к ущелью. Она могла спрятаться так, что ее не нашел бы сам глава Черного королевства. Виконтесса укрыла зачарованного Иоганна в пещерке, где совсем недавно восстанавливала магические таланты после удара, нанесенного ей бароном Николасом. Здесь же и расколдовала отца.