За нашими спинами внезапно раздалось громкое "ууууххх", затем громоподобный взрыв, и арсенал исчез в вихре пламени. Столб поднялся до самого неба, осветив разыгравшийся в лагере хаос.
- Неплохо рванул бензин, правда? - сказал Хоук. Мы остановились у дощатого забора. - Очищенный, без примеси свинца.
Огонь смягчил резкий белый свет прожекторов, придав окружающему миру бронзовый оттенок; мужчины, бегущие по полю, превратились в тени издерганные и пляшущие, как и языки огня. Автоматные очереди отрывистыми фразами следовали одна за другой, боекомплекты, оставшиеся в арсенале, принялись взрываться длинными, радостными гроздьями.
Мы бежали вдоль забора к костигановскому убежищу. В арсенале взорвалось что-то солидное, и вверх футов на сто взметнулся фонтан огня.
Выстрелы, казалось, звучали отовсюду. Кто-то включил пожарный ревун, и его вой влился в звон сирены сигнализации.
- Слава Богу, что догадались включить ревун, - порадовался я, - а то бы никто и не понял, что разразился пожар.
- Это называется бдительность, - сказал Хоук.
Сквозь шум огня, визг сирены, звяканье колокола, выстрелы и грохот боекомплектов я уловил негромкие человеческие вопли - практически не слышные. Люди кричали, напуганные взрывающейся пиротехникой. Но крики я слышал, только когда на фоне пламени возникали темные искаженные силуэты словно для того, чтобы услышать крик, надо увидеть орущего человека. Вокруг бараков наемников царило спокойствие. Большинство из ребят бывали в бою и знали, когда надо сражаться, а когда сидеть тихо.
Если у противника есть оружие, а у тебя его нет, надо сидеть тихо.
36
Mbl ДОБЕЖАЛИ ДО ОГОРОЖЕННОЙ ТЕРРИТОРИИ И ПРИСЕЛИ, прячась за невысокой оградой. Перепрыгнуть через нее ничего не стоило. Она была предназначена больше для украшения. За ней виднелся большой "фордовский" фургон с работающим мотором и зажженными фарами. Он был снабжен задними окнами-иллюминаторами, хромированным багажником на крыше и изукрашен цветными полосами и разводами. Задние дверцы машины были распахнуты, и двое мужчин выносили из дома и складывали внутрь вещи. Вокруг "форда" стояли четверо охранников в черных куртках с "узи" в руках. Наверху в доме горел свет. Один из двоих, таскавших багаж, погрузил последний чемодан в машину и закрыл дверцы.
У него и его напарника с плеч свисали автоматы. Первый сел за руль, второй распахнул боковую, ближнюю к дому дверцу.
- Удирают, - прошептал Хоук.
- Я на это и надеялся, - сказал я. - Думал, что сможем захватить их врасплох, во время перехода из дома в машину.
Из дверей вышел Рассел Костиган, за ним шла Сьюзен. На ней были надеты черная кожаная куртка и брюки. Лицо в отражении автомобильных фар казалось серьезным, но не напуганным. Пожар отбрасывал на все предметы красноватый оттенок, и они казались слегка полыхающими.
Как только Рассел и Сьюзен вышли из дома, вокруг них моментально сомкнулся строй охраны.
- Ничего не получится, - сказал я.
-Угу, - согласился Хоук.
Сначала в машину села Сьюзен, Рассел за ней.
Потом расселись охранники, дверцы захлопнулись, и, когда водитель рванул с места, "форд" слегка занесло.
- Багажник на крыше.
Мы с Хоуком перепрыгнули через ограду и помчались к фургону. Он медленно двигался через затененный лагерь. Я схватился за хромированную ручку, поставил ногу на бампер, легко подпрыгнул, перехватил пальцами по перекладине и, подтянувшись, перекинулся на крышу автомобиля. "Форд" увеличил скорость, слегка покачнулся, и я увидел рядом с собой Хоука.
Мы распластались на крыше бок о бок, держась за переднюю перекладину; машина двигалась достаточно быстро, но из-за тьмы не могла разогнаться как следует.
Возле ворот никого не оказалось. Когда мы проезжали, вырываясь из лагеря, грохот выстрелов за спинами стал монотонным и отрывистым, напоминая, что бой заканчивается. Выбравшись за пределы городка, "форд" набрал скорость, и в наших с Хоуком ушах завыл ветер.
- Забрались на машину, - сказал Хоук. - Теперь что?
- Будем надеяться, что дорога без ухабов, - отозвался я.
37
ДЛЯ ТОГО, КТО СИДИТ НА ПРУЖИНЯЩИХ, МЯГКИХ, ОБИТЫХ кожей сиденьях авто, дорога, видимо, была достаточно ровной. Но если вы лежите на животе на металлической крыше машины и в мышцы вам вбивается хромированная рама, то вам только остается молиться о том, чтобы дорога стала еще ровней. Фургон мчался на восток сквозь непотревоженную ночь, разрезая темноту светом фар. Нас мотало, и мы старались как можно крепче держаться за раму и прятать лица от бьющего из-за ветрового стекла вихревого потока. Кроме завывания ветра, мы ничего не слышали. В салоне машины тоже было тихо.
- Не было бы там Сьюзен, можно было бы прострелить крышу, - сказал Хоук. - Всего-то тонкий лист металла.
Губы он поднес к самому моему уху.
Я ответил таким же образом:
- В водителя тоже попасть не хочется. Не в наших долгосрочных интересах перевернуть эту колымагу.
- Когда-нибудь они должны остановиться, - высказался Хоук.
- Там шестеро охранников плюс Костиган.
- Отличная идея - забраться сюда. Ничуть не лучше моей, когда я предложил перестрелять их на выходе из дома.
- Зато сейчас есть возможность подумать, - сказал я.
- Это радует, - откликнулся Хоук.
Несколько раз мимо нас проносились автомобили, обдавая нас с Хоуком брызгами света. Но даже если они и видели двоих мужиков, путешествующих на крыше фургона, все равно проезжали раньше, чем успевали отреагировать на это зрелище. Да и как бы они отреагировали?
- Как ты думаешь, с какой скоростью мы идем? - спросил я.
- Трудно сказать. Сравнить не с чем.
- Пожалуй, миль пятьдесят пять, - сказал я. - Зачем им ехать быстрее? Их ведь никто не преследует. Так что нет нужды по-глупому превышать скорость, нарываться на штраф, а может, и на более серьезные неприятности.
- Неприятности... - повторил Хоук. - Мы едем на крыше чертова фургона, несущегося с кошмарной скоростью, внутри которого сидят шестеро вооруженных охранников, вокруг темнотища, а ты говоришь о неприятностях.
- Сейчас я прострелю им шину, - сказал я.
- Думаешь, выстрел примут за звук лопнувшей покрышки?
- По крайней мере, надеюсь на это, - сказал я, - да еще на то, что у них хороший водитель.
Впрочем, иначе ему бы не доверили возить Рассела.
- То есть он не станет паниковать и постепенно остановит фургон, кивнул Хоук.
Разговор длился довольно долго: мы по очереди шептали друг другу на ушко.
- А когда скорость снизится, мы спрыгнем и сгинем из вида, - сказал я. - Они выйдут, чтобы сменить шину, вот тогда настанет наш черед.
- Черед для чего? - уточнил Хоук.
- Пока не знаю точно, - сказал я. - Двигайся ко мне поближе.
Хоук держался за хромированную раму одной рукой. Второй он взялся за мой ремень.
Я перегнулся через борт стремительно двигающегося фургона и вперился в проносящуюся внизу тьму. Левой рукой я цеплялся за перекладину, а правой доставал пистолет. Затем выгнулся как можно дальше, держась на честном слове и на хоуковской руке. Я свесился с крыши почти наполовину и постарался устроиться поудобнее, чувствуя, как мышцы на спине начинают затекать. Особенно слева. Позиция была невероятной. Я напряг мускулы пресса и как можно дальше вытянулся, чтобы не очень бросало, затем прицелился и выстрелил в заднюю шину с водительской стороны... Почти сразу же машину занесло, воздух из простреленной шины вырвался с громким хлопком, и фургон осел на бок. Завизжали тормоза. Я изо всех сил пытался не выронить пистолет. Почувствовал, как меня заносит в сторону, когда машину снова развернуло, но тор моза сработали, и фургон замедлил ход - вздрогнув, сполз с дороги на обочину. Хоук отпустил мой ремень, и я головой вниз упал на дорогу, стукнулся плечом и кувырком преодолел двадцать с лишним футов, свалившись в канаву рядом с шоссе. Хоук бесшумно приземлился в двух футах от моей головы. На четвереньках мы рванули прочь от машины, остановившейся на обочине. В канаве было полно сорняков.
Футах в десяти от машины мы замерли, затаившись в темноте, в канаве. Дверца "форда" распахнулась, и из нее вылез шофер. Пройдя назад, он взглянул на лопнувшую шину, а затем снова подошел к салону:
- Она лопнула, Рассел. Домкрат и запаска сзади, под багажом.
В фургоне кто-то что-то сказал. Что именно, мы разобрать не смогли. Затем открылась еще одна дверца, и вылез Рассел собственной персоной. Он взглянул на шину.
- Только с одной стороны, - сказал он и вернулся к распахнутой дверце. - Хорошо, все наружу. Нужно подвести домкрат и сменить колесо.
Сьюзен оперлась на руку Рассела, нагнулась и вылезла из машины.
- Оружие оставьте в машине, - приказал он. - Не хочу, чтобы какой-нибудь добродушный местный полицейский захотел нам помочь и увидел шестерых громил с автоматами.
Телохранители высыпали на дорогу и встали вдоль обочины, разглядывая фургон.
Водитель открыл задние дверцы.
- Мне кто-нибудь собирается помогать? - спросил он.
- Кэрли, - сказал Рассел, - помоги. Остальные будут наблюдать за птичками в небесах.
Он встал рядышком со Сьюзен:
- Нравятся эти звездочки, дорогая? Романтично, не правда ли?
Сьюзен не произнесла ни звука. Она молча стояла рядом. Четверо телохранителей дежурили возле Рассела у передних дверец "форда", пока Кэрли с шофером разгружали багаж.
Я прикоснулся к руке Хоука и показал ему на разгружавших багаж. Он кивнул и бесшумно пополз вдоль канавы, Я двинулся в другом направлении, так чтобы очутиться спереди фургона. Закончив вынимать багаж, водитель вытащил запаску и домкрат, а Кэрли присел на корточки и отвинтил гайки у спустившего колеса.
Шофер опустился рядом, подогнал домкрат и приподнял автомобиль, и вместе они принялись менять шину. В это время из канавы бесшумно вылез Хоук. Дулом пистолета он стукнул Кэрли в основание черепа, а водителя пнул ногой в лицо. На болезненный вскрик Кэрли все повернулись в его сторону, и в это время за спинами телохранителей возник я, рукой обвил шею Рассела, поддернув его подбородок вверх, а дуло пистолета упер ему в ухо. Из-за фургона, пригнувшись, появился Хоук с направленным на телохранителей пистолетом.
- Сьюзен, - сказал я, - отойди в сторону.
- Боже мой, - выдохнула она.
Я повторил резче:
- Отойди.
Она повиновалась.
- Вы, четверо, - сказал я. - На землю, лицом вниз, пальцы сомкнуть на затылках.
Телохранители смотрели на меня, не двигаясь.
Хоук выстрелил в того, кто находился рядом с Расселом. Ударившая пуля развернула его вполоборота, мужчина повалился на машину, а затем съехал по борту, оставив за собой кровавый след.
- На землю, черт возьми, - повторил я, и трое оставшихся легли на животы и сцепили руки на затылках.
- Спенсер, - сказал Рассел. Это не было вопросом.
- Меняй свою шину, - велел я шоферу.
- Мне больно, - сказал он, сидя на земле и уткнув лицо в ладони.
- Меняй, - мягко произнес Хоук, и водитель, моментально вскочив на ноги, принялся доворачивать гайки.
Кэрли лежал на животе, прижав руки к ушам, словно от любого звука у него начинала нестерпимо болеть голова. Он лежал и слегка раскачивался.
Пока водитель менял колесо, никто не проронил ни слова. Я чувствовал ровное дыхание Рассела. Но пульс на его шее - я ощущал это рукой - бился как ненормальный.
Шофер закончил свою работу.
- Проверь, как затянуты гайки, - попросил я Хоука.
Взяв в руки ключ и направив на водителя пистолет, Хоук присел на корточки и проверил каждую из четырех гаек.
- Надежно, - сказал он.
- Очень хорошо. - Я обратился к Расселу: - Теперь лечь на землю, лицом вниз и руки за голову. Как остальные.
Сзади за поясом у него был пистолет. Я почувствовал его, когда держал Рассела. Я опустил руку, которой держал Рассела за шею, и вытащил ствол. Это был "смит-и-вессон" тридцать второго калибра. Не убирая дула от его уха, я швырнул пистолет куда-то во тьму, за спину.
- Сьюзен, садись в машину.
Она не пошевелилась.
- Сьюз, - тихо повторил я.
Она подошла к фургону. Забралась в салон.
- Отлично, - сказал я. - Я поведу машину, а Хоук высунется из задней двери с "узи", и, если кто-нибудь из вас двинется, пока мы не скроемся из виду, он всех перестреляет.
Я отошел от Рассела. Сел на водительское место. Рассел смотрел на меня, а я на него - взгляды наши перекрестились. Надолго. Взгляд ненависти и понимания. Но Рассел сдержался.
Хоук залез на заднее сиденье, взял автомат и высунул его из двери, пока я на ощупь заводил машину, не отрывая взгляда от Рассела. Потом я снял ногу с тормоза, и автомобиль покатился быстрее. Я надавил на акселератор, и мы вылетели на асфальт.
В салоне повисла необычная, странная тишина. Такой я еще не встречал. Хоук со Сьюзен сидели сзади, я же правил. Хоук, похоже, отдыхал, запрокинув голову назад, закрыв глаза, сложив руки на груди. Сьюзен сидела очень прямо, напряженно, положив руки на колени и глядя прямо перед собой.
В Эйвоне я свернул на север по Сто второму шоссе до Спрингфилда и на пересечении с Триста девятым шоссе в городке под названием Симсбери съехал на обочину.
Было три пятнадцать утра. Двести второе и Триста девятое шоссе относились к числу тех дорог, что на картах обозначаются тонюсенькими линиями. Симсбери выглядел типичной коннектикутской глубинкой: достаточно близко к Хартфорду, чтобы ездить туда на работу, но и достаточно далеко, чтобы позволить себе держать лошадей.
Я повернулся и взглянул на Сьюзен. Она наклонилась вперед, уткнув лицо в ладони. И совсем легонько покачивалась. Я посмотрел на дорогу и поправил зеркальце заднего обзора таким образом, чтобы видеть ее фигуру. В нем я увидел, как Хоук положил руки на плечи Сьюзен, развернул ее, приподнял и прижал к себе.
- Все в порядке, - сказал он. - Ты придешь в себя. Совсем скоро.
Лицом с прижатыми к нему ладонями она уткнулась Хоуку в грудь. И больше не шевелилась. Он обнял ее левой рукой и принялся похлопывать по плечу.
- Все образуется, - сказал он. - Все образуется.
Мои лежащие на руле ладони были мокрыми от пота.
38
ДЛЯ ЧЕЛОВЕКА, НЕ СПАВШЕГО ЦЕЛУЮ НОЧЬ, СЬЮЗЕН выглядела на удивление недурно. Волосы были в беспорядке, лицо - без косметики. Но глаза - чисты, а кожа - гладкая и здоровая. Отломив кусочек круассана, она съела его.
- Зерновой, - похвастался я. - Их можно достать в Кембридже, в магазинчике "Брэд энд Серкус".
- Ты, наверное, идеально смотришься в магазинах Кембриджа.
- Как слон в посудной лавке, - сказал я. - Но ничего не поделаешь, в районе Саути зернового не бывает.
Сьюзен кивнула и отломила еще кусочек.
- В Кембридже, наверное, не так много народу твоей комплекции, заметила она.
- Есть одна женщина, - улыбнулся я, - но она, разумеется, не так импозантна.
Я подлил в свою чашку кофе из перколятора[ Перколятор - кофейник с ситечком, емкость для приготовленного кофе в кофеварке. ] и проделал то же самое с чашкой Сьюзен. Было совсем рано, и свет, проникавший в окно, блистал красками рассвета. Хоук спал. Мы со Сьюзен сидели за столом в конспиративном доме в Чарльзтауне, чувствуя отчужденность и неуверенность, ощущая боль и медленное кружение на одном месте.
- Ты получил мое письмо? - спросила Сьюзен.
Кофейную чашку она держала обеими руками и смотрела на меня поверх края.
-С Хоуке? Да.
- И вытащил его из тюрьмы.
-Угу.
- А затем вы вдвоем принялись меня разыскивать.
- Угу.
- Я поняла это, когда охрана усилилась. Рассел всегда путешествовал с телохранителями, но после того, как я написала тебе, все приняло более серьезный оборот.
- И где же ты была, когда все приняло настолько серьезный оборот? спросил я.
- В охотничьем домике, который принадлежит Расселу. Это в штате Вашингтон.
- Принадлежал, - сказал я.
- Принадлежал?
- Мы его спалили.
- Господи, - вздохнула Сьюзен. - Мы поехали туда половить форель, но потом Расе сказал, что необходимо съездить в Коннектикут, что с тем же успехом мы можем половить рыбу в Фармингтоне.
- Они готовили нам ловушку.
- Которая не сработала.
- Не сработала.
Сьюзен пила кофе и продолжала смотреть на меня поверх края.
- Начни с начала, - сказала она. - И расскажи все, что произошло, заканчивая событиями минувшей ночи.
Глаза разъедало, к тому же меня слегка потряхивало от кофе и бессонной ночи. Я доел круассан и положил в духовку еще один. Из вазы на стойке взял апельсин и принялся его чистить.
- Я сделал гипсовый ботинок и положил в подошву пистолет. Устроил так, что меня арестовали в Милл-Ривер, а когда очутился в тюрьме, пригрозил оружием полицейским, и мы с Хоуком убежали.
От запаха апельсиновой кожуры в комнате словно просветлело. Это был запах дома, запах воскресного завтрака с кофе и свежеиспеченным хлебом.
- "Смерть - мать Красоты", - сказал я.
Сьюзен приподняла брови, как делала всегда, когда ее что-то озадачивало.
- Есть такое стихотворение у Уоллеса Стивенса, - пояснил я. Возможность потери делает вещи бесценными.
Сьюзен улыбнулась.
- Рассказывай, что было дальше, - произнесла она из-за края своей чашки.
Я рассказал в хронологическом порядке. Иногда останавливался, чтобы съесть дольку апельсина, а когда пропекся круассан, то съел и его. Когда в моей чашке кончился кофе, Сьюзен налила мне еще.
- И вот - мы здесь, - сказал я, завершив рассказ.
- Что ты думаешь по поводу доктора Хилльярд? - спросила Сьюзен.
- Я не слишком хорошо узнал ее, чтобы составить о ней какое-нибудь впечатление, - сказал я. - Умна, решительна и способна решительно действовать. Похоже, ее заботит твоя судьба.
Сьюзен кивнула.
- Итак, теперь у тебя есть я, но вы ничего не предприняли по поводу Джерри, - произнесла она. - Как быть с этим?
- Надо будет что-то предпринять относительно него, - сказал я. - Мы натворили столько дел, что нас могут упечь в тюрьму до конца наших дней, а если мы надуем федералов, придется всю оставшуюся часть жизни провести в бегах.
- А если вы сдадитесь и сами явитесь в суд, вас не оправдают?
- Сьюзен, пойми, ведь мы действительно совершили все, в чем нас обвиняют. Мы виноваты. Хоук убил человека. Я устроил побег из тюрьмы. И все остальное.
Сьюзен поставила чашку на стол. Там оставалось еще много кофе. В нем начали завихряться радужные колечки, как обычно бывает в остывающем кофе.
- То есть вы либо убьете Джерри Костигана, либо отправитесь в тюрьму?
-Да.
- Господи, да что же у нас за правительство? Как они могут предлагать вам подобный выбор?
- Обычное правительство, - пожал я плечами.
- Да они просто-напросто превращают вас в наемных убийц.
- Они помогли мне отыскать тебя, - сказал я. ?
Она кивнула. На тарелке остался кругленький кусочек круассана. Она принялась катать его пальцами, не видя, что делает.
- Кроме того, - добавил я, - мы до смерти перепугали Джерри Костигана. Спалили его избушку, разнесли фабрику, ворвались к нему в дом, отобрали подружку у его сынка, поубивали его людей.
- Верно, - согласилась Сьюзен.
- Думаешь, он просто пожмет плечами и поставит на граммофон другую пластинку?
- Нет, - сказала она. - Он будет преследовать вас до тех пор, пока не прикончит.
Голос ее был ясен и спокоен, но безжизнен, как ночью в машине.
- Или наоборот, - высказался я.
Сьюзен встала и принялась убирать со стола тарелки и чашки. Сполоснула их под струей воды и поставила в шкаф. Не оборачиваясь от мойки, спросила:
- А как быть с Рассом?
- Я хотел задать тебе такой же вопрос, - ответил я.
Она вымыла вторую чашку, убрала е.е в сушилку, выключила воду и повернулась ко мне. Оперлась бедрами о раковину. Покачала головой.
- Не знаю... - сказала она.
Я ждал.
Она глубоко вздохнула. Взяла с раковины розовую губку, намочила ее, выжала, протерла стол и положила губку обратно. Прошла в гостиную и выглянула в окно. Подошла к дивану, села, положила ноги на кофейный столик. Я вместе со стулом развернулся в сторону столика и посмотрел на Сьюзен.
- Для начала ты должен понять вот что: я тебя люблю, - решилась наконец она.
Она сняла ноги со столика, встала с дивана и снова подошла к окну. На подоконнике лежал карандаш. Она взяла его, отнесла обратно к дивану, снова села и опять положила ноги на столик. Затем принялась крутить карандаш между большим и указательным пальцами РУК.
- Мои отношения с Рассом достаточно серьезны, - сказала она, крутя карандаш. - Начиналось все с пустяка. Жест свободы и зрелости.
Она замолчала, взглянула на карандаш в руках, постучала острием по большому пальцу левой руки и закусила нижнюю губу. Я сидел молча.
- Тяжело, - сказала Сьюзен, - работать с доктором Хилльярд.
- Могу себе представить, - отозвался я. - Могу себе представить, что для этого требуются ум, воля и мужество.
Сьюзен кивнула. Карандаш медленно поворачивался в ее руках.
- Но ты обладаешь всеми этими качествами, - сказал я.
Сьюзен вновь встала и подошла к окну.
- Взросление... - Заговорив, она повернулась к окну и стала смотреть на улицу. - У тебя ведь не было сестер или братьев?
- Не было.
- А я была младшая, - сказала она. Прошла в кухню, взяла со стола вазу с апельсинами, принесла в гостиную и поставила на столик.
И снова уселась на диван. - Когда ты вернулся из Калифорнии и потребовал, чтобы я отдала тебе всю себя, захотел, чтобы я помогла тебе оправиться от неудачи, - когда тебе понадобилась моя поддержка, я вдруг почувствовала, что ничего не могу поделать.
Я сидел не двигаясь в кресле напротив нее.
Она встала, отправилась на кухню, налила стакан воды, отпила треть и поставила его на кухонную стойку. Затем подошла к коридорчику из кухни в гостиную, прислонилась к стене и скрестила на груди руки.
- Но ты помогла мне, - указал я.
- Нет. В твоем случае я была вещью, которой ты воспользовался, чтобы помочь себе. Ты выказывал свою силу и любовь ко мне, пользуясь этим, чтобы чувствовать себя лучше. На самом деле я даже не очень понимала, меня ты любишь или же свою проекцию, идеализированную копию...
Она пожала плечами и покачала головой.
- И вот ты нашла себе того, кто тебя не идеализировал.
Она расцепила руки, опять взяла карандаш и стала крутить его в пальцах. Горло ее подергивалось, словно она все время сглатывала. Она положила ноги на кофейный столик и скрестила их.
- Ты не можешь принадлежать нам обоим, - сказал я. - Мне будет очень приятно провести остаток дней, укрепляя наши узы. То есть анализировать и тот ущерб, что нанесли тебе в раннем детстве, и тот ущерб, что нанес тебе я. Но Рассел в эту схему не вписывается. Либо уйдет он, либо я.
- Ты меня бросишь? - спросила она.
-Да.
- Если я не расстанусь с Расселом?
- Именно.
- Ты мог бы убить его там, в Коннектикуте.
Я покачал головой:
- Я, конечно, намного меньше тебя знаю про цивилизацию и сопутствующие ей неудовлетворенные желания. Зато мне известно: чтобы почувствовать себя цельной личностью, ты должна разобраться с Расселом, а если бы он умер до того, как ты получила бы такой шанс, ничего бы не решилось.
Сьюзен наклонилась вперед, не снимая ног со столика, как человек, качающий пресс. Карандаш она так и не выпустила из пальцев.
- Ты меня любишь, - сказала она.
- Да, всегда любил.
Она откинулась обратно на подушки. Снова сглотнула и принялась постукивать заточенным кончиком карандаша себя по подбородку.
- Не могу себе представить, как это - жить без тебя, - призналась она.
- Не стоит себя дурачить. Если в твою жизнь вошел Рассел, мне в ней не место.
- Знаю, - кивнула она. - Но и его я не могу оставить.
- А я - принудить тебя к этому. Зато могу заставить тебя бросить меня. Причем именно так я и поступлю.
Сьюзен пошевелилась: - Я должна с ним расстаться.
- Коли так, сделай это как можно быстрее.
Она покачала головой и обняла себя руками, не выпуская из пальцев карандаша.
- Чего ты ждешь? - спросил я.
- Жду, когда появятся силы.
39
- ПРОГРЕСС НАЛИЦО,- СКАЗАЛ АЙВЗ.- только НЕ думайте, что раз вам удалось вызволить деву, то можно не убивать дракона.
Мы с Хоуком шли по обе стороны от Айвза по портовой Атлантик-авеню. Повсюду двигались различные механизмы. И люди.
- Мы убьем Костигана, - заявил я.
- На данный момент вы потратили довольно внушительную сумму государственных денег, - сказал Айвз.
Штанины его спортивных брюк были подвернуты дюйма на два над итальянскими ботинками.
- Она смертельно отразилась на валовом национальном продукте, произнес Хоук.
- Не в нем дело, - возразил Айвз. - Машина, оружие - за все приходится отчитываться.
- Тогда можно отложить убийство Костигана, - предложил я, - и сосредоточиться на возвращении брошенных нами в Пекоде вещей.
- Не смешно, - сказал Айвз.
Мы свернули в прибрежный парк возле нового "Мэрриотта", дошли до самого конца и уставились на воду.
- Каковы ваши планы? - спросил Айвз.
- Хотели остановиться в "Тиа", перекусить жареным осьминогом и запить парой бутылок пива, - сказал я.
Айвз взглянул на меня с ненавистью:
- Вы изо всех сил стараетесь казаться остроумным, юный Лохинвар.
- Усилия стоят того, - сказал я.
- Он не из ленивых, - вставил Хоук.
- Слушайте, вы оба. Знаю, вы считаете себя очень крутыми, а я повидал много крутых. Так вот ваши яйца - у нас в кулаке. За вами должок, и мы требуем его отработать. Хотите узнать, как мы обходимся с крутыми, продолжайте в том же духе. Мигом лишитесь всех интимных мест.
- Ой, - испугался я.
- Давайте, продолжайте, - сказал Айвз. - С одной стороны у вас Костиган, с другой - мы.
- Неплохо рванул бензин, правда? - сказал Хоук. Мы остановились у дощатого забора. - Очищенный, без примеси свинца.
Огонь смягчил резкий белый свет прожекторов, придав окружающему миру бронзовый оттенок; мужчины, бегущие по полю, превратились в тени издерганные и пляшущие, как и языки огня. Автоматные очереди отрывистыми фразами следовали одна за другой, боекомплекты, оставшиеся в арсенале, принялись взрываться длинными, радостными гроздьями.
Мы бежали вдоль забора к костигановскому убежищу. В арсенале взорвалось что-то солидное, и вверх футов на сто взметнулся фонтан огня.
Выстрелы, казалось, звучали отовсюду. Кто-то включил пожарный ревун, и его вой влился в звон сирены сигнализации.
- Слава Богу, что догадались включить ревун, - порадовался я, - а то бы никто и не понял, что разразился пожар.
- Это называется бдительность, - сказал Хоук.
Сквозь шум огня, визг сирены, звяканье колокола, выстрелы и грохот боекомплектов я уловил негромкие человеческие вопли - практически не слышные. Люди кричали, напуганные взрывающейся пиротехникой. Но крики я слышал, только когда на фоне пламени возникали темные искаженные силуэты словно для того, чтобы услышать крик, надо увидеть орущего человека. Вокруг бараков наемников царило спокойствие. Большинство из ребят бывали в бою и знали, когда надо сражаться, а когда сидеть тихо.
Если у противника есть оружие, а у тебя его нет, надо сидеть тихо.
36
Mbl ДОБЕЖАЛИ ДО ОГОРОЖЕННОЙ ТЕРРИТОРИИ И ПРИСЕЛИ, прячась за невысокой оградой. Перепрыгнуть через нее ничего не стоило. Она была предназначена больше для украшения. За ней виднелся большой "фордовский" фургон с работающим мотором и зажженными фарами. Он был снабжен задними окнами-иллюминаторами, хромированным багажником на крыше и изукрашен цветными полосами и разводами. Задние дверцы машины были распахнуты, и двое мужчин выносили из дома и складывали внутрь вещи. Вокруг "форда" стояли четверо охранников в черных куртках с "узи" в руках. Наверху в доме горел свет. Один из двоих, таскавших багаж, погрузил последний чемодан в машину и закрыл дверцы.
У него и его напарника с плеч свисали автоматы. Первый сел за руль, второй распахнул боковую, ближнюю к дому дверцу.
- Удирают, - прошептал Хоук.
- Я на это и надеялся, - сказал я. - Думал, что сможем захватить их врасплох, во время перехода из дома в машину.
Из дверей вышел Рассел Костиган, за ним шла Сьюзен. На ней были надеты черная кожаная куртка и брюки. Лицо в отражении автомобильных фар казалось серьезным, но не напуганным. Пожар отбрасывал на все предметы красноватый оттенок, и они казались слегка полыхающими.
Как только Рассел и Сьюзен вышли из дома, вокруг них моментально сомкнулся строй охраны.
- Ничего не получится, - сказал я.
-Угу, - согласился Хоук.
Сначала в машину села Сьюзен, Рассел за ней.
Потом расселись охранники, дверцы захлопнулись, и, когда водитель рванул с места, "форд" слегка занесло.
- Багажник на крыше.
Мы с Хоуком перепрыгнули через ограду и помчались к фургону. Он медленно двигался через затененный лагерь. Я схватился за хромированную ручку, поставил ногу на бампер, легко подпрыгнул, перехватил пальцами по перекладине и, подтянувшись, перекинулся на крышу автомобиля. "Форд" увеличил скорость, слегка покачнулся, и я увидел рядом с собой Хоука.
Мы распластались на крыше бок о бок, держась за переднюю перекладину; машина двигалась достаточно быстро, но из-за тьмы не могла разогнаться как следует.
Возле ворот никого не оказалось. Когда мы проезжали, вырываясь из лагеря, грохот выстрелов за спинами стал монотонным и отрывистым, напоминая, что бой заканчивается. Выбравшись за пределы городка, "форд" набрал скорость, и в наших с Хоуком ушах завыл ветер.
- Забрались на машину, - сказал Хоук. - Теперь что?
- Будем надеяться, что дорога без ухабов, - отозвался я.
37
ДЛЯ ТОГО, КТО СИДИТ НА ПРУЖИНЯЩИХ, МЯГКИХ, ОБИТЫХ кожей сиденьях авто, дорога, видимо, была достаточно ровной. Но если вы лежите на животе на металлической крыше машины и в мышцы вам вбивается хромированная рама, то вам только остается молиться о том, чтобы дорога стала еще ровней. Фургон мчался на восток сквозь непотревоженную ночь, разрезая темноту светом фар. Нас мотало, и мы старались как можно крепче держаться за раму и прятать лица от бьющего из-за ветрового стекла вихревого потока. Кроме завывания ветра, мы ничего не слышали. В салоне машины тоже было тихо.
- Не было бы там Сьюзен, можно было бы прострелить крышу, - сказал Хоук. - Всего-то тонкий лист металла.
Губы он поднес к самому моему уху.
Я ответил таким же образом:
- В водителя тоже попасть не хочется. Не в наших долгосрочных интересах перевернуть эту колымагу.
- Когда-нибудь они должны остановиться, - высказался Хоук.
- Там шестеро охранников плюс Костиган.
- Отличная идея - забраться сюда. Ничуть не лучше моей, когда я предложил перестрелять их на выходе из дома.
- Зато сейчас есть возможность подумать, - сказал я.
- Это радует, - откликнулся Хоук.
Несколько раз мимо нас проносились автомобили, обдавая нас с Хоуком брызгами света. Но даже если они и видели двоих мужиков, путешествующих на крыше фургона, все равно проезжали раньше, чем успевали отреагировать на это зрелище. Да и как бы они отреагировали?
- Как ты думаешь, с какой скоростью мы идем? - спросил я.
- Трудно сказать. Сравнить не с чем.
- Пожалуй, миль пятьдесят пять, - сказал я. - Зачем им ехать быстрее? Их ведь никто не преследует. Так что нет нужды по-глупому превышать скорость, нарываться на штраф, а может, и на более серьезные неприятности.
- Неприятности... - повторил Хоук. - Мы едем на крыше чертова фургона, несущегося с кошмарной скоростью, внутри которого сидят шестеро вооруженных охранников, вокруг темнотища, а ты говоришь о неприятностях.
- Сейчас я прострелю им шину, - сказал я.
- Думаешь, выстрел примут за звук лопнувшей покрышки?
- По крайней мере, надеюсь на это, - сказал я, - да еще на то, что у них хороший водитель.
Впрочем, иначе ему бы не доверили возить Рассела.
- То есть он не станет паниковать и постепенно остановит фургон, кивнул Хоук.
Разговор длился довольно долго: мы по очереди шептали друг другу на ушко.
- А когда скорость снизится, мы спрыгнем и сгинем из вида, - сказал я. - Они выйдут, чтобы сменить шину, вот тогда настанет наш черед.
- Черед для чего? - уточнил Хоук.
- Пока не знаю точно, - сказал я. - Двигайся ко мне поближе.
Хоук держался за хромированную раму одной рукой. Второй он взялся за мой ремень.
Я перегнулся через борт стремительно двигающегося фургона и вперился в проносящуюся внизу тьму. Левой рукой я цеплялся за перекладину, а правой доставал пистолет. Затем выгнулся как можно дальше, держась на честном слове и на хоуковской руке. Я свесился с крыши почти наполовину и постарался устроиться поудобнее, чувствуя, как мышцы на спине начинают затекать. Особенно слева. Позиция была невероятной. Я напряг мускулы пресса и как можно дальше вытянулся, чтобы не очень бросало, затем прицелился и выстрелил в заднюю шину с водительской стороны... Почти сразу же машину занесло, воздух из простреленной шины вырвался с громким хлопком, и фургон осел на бок. Завизжали тормоза. Я изо всех сил пытался не выронить пистолет. Почувствовал, как меня заносит в сторону, когда машину снова развернуло, но тор моза сработали, и фургон замедлил ход - вздрогнув, сполз с дороги на обочину. Хоук отпустил мой ремень, и я головой вниз упал на дорогу, стукнулся плечом и кувырком преодолел двадцать с лишним футов, свалившись в канаву рядом с шоссе. Хоук бесшумно приземлился в двух футах от моей головы. На четвереньках мы рванули прочь от машины, остановившейся на обочине. В канаве было полно сорняков.
Футах в десяти от машины мы замерли, затаившись в темноте, в канаве. Дверца "форда" распахнулась, и из нее вылез шофер. Пройдя назад, он взглянул на лопнувшую шину, а затем снова подошел к салону:
- Она лопнула, Рассел. Домкрат и запаска сзади, под багажом.
В фургоне кто-то что-то сказал. Что именно, мы разобрать не смогли. Затем открылась еще одна дверца, и вылез Рассел собственной персоной. Он взглянул на шину.
- Только с одной стороны, - сказал он и вернулся к распахнутой дверце. - Хорошо, все наружу. Нужно подвести домкрат и сменить колесо.
Сьюзен оперлась на руку Рассела, нагнулась и вылезла из машины.
- Оружие оставьте в машине, - приказал он. - Не хочу, чтобы какой-нибудь добродушный местный полицейский захотел нам помочь и увидел шестерых громил с автоматами.
Телохранители высыпали на дорогу и встали вдоль обочины, разглядывая фургон.
Водитель открыл задние дверцы.
- Мне кто-нибудь собирается помогать? - спросил он.
- Кэрли, - сказал Рассел, - помоги. Остальные будут наблюдать за птичками в небесах.
Он встал рядышком со Сьюзен:
- Нравятся эти звездочки, дорогая? Романтично, не правда ли?
Сьюзен не произнесла ни звука. Она молча стояла рядом. Четверо телохранителей дежурили возле Рассела у передних дверец "форда", пока Кэрли с шофером разгружали багаж.
Я прикоснулся к руке Хоука и показал ему на разгружавших багаж. Он кивнул и бесшумно пополз вдоль канавы, Я двинулся в другом направлении, так чтобы очутиться спереди фургона. Закончив вынимать багаж, водитель вытащил запаску и домкрат, а Кэрли присел на корточки и отвинтил гайки у спустившего колеса.
Шофер опустился рядом, подогнал домкрат и приподнял автомобиль, и вместе они принялись менять шину. В это время из канавы бесшумно вылез Хоук. Дулом пистолета он стукнул Кэрли в основание черепа, а водителя пнул ногой в лицо. На болезненный вскрик Кэрли все повернулись в его сторону, и в это время за спинами телохранителей возник я, рукой обвил шею Рассела, поддернув его подбородок вверх, а дуло пистолета упер ему в ухо. Из-за фургона, пригнувшись, появился Хоук с направленным на телохранителей пистолетом.
- Сьюзен, - сказал я, - отойди в сторону.
- Боже мой, - выдохнула она.
Я повторил резче:
- Отойди.
Она повиновалась.
- Вы, четверо, - сказал я. - На землю, лицом вниз, пальцы сомкнуть на затылках.
Телохранители смотрели на меня, не двигаясь.
Хоук выстрелил в того, кто находился рядом с Расселом. Ударившая пуля развернула его вполоборота, мужчина повалился на машину, а затем съехал по борту, оставив за собой кровавый след.
- На землю, черт возьми, - повторил я, и трое оставшихся легли на животы и сцепили руки на затылках.
- Спенсер, - сказал Рассел. Это не было вопросом.
- Меняй свою шину, - велел я шоферу.
- Мне больно, - сказал он, сидя на земле и уткнув лицо в ладони.
- Меняй, - мягко произнес Хоук, и водитель, моментально вскочив на ноги, принялся доворачивать гайки.
Кэрли лежал на животе, прижав руки к ушам, словно от любого звука у него начинала нестерпимо болеть голова. Он лежал и слегка раскачивался.
Пока водитель менял колесо, никто не проронил ни слова. Я чувствовал ровное дыхание Рассела. Но пульс на его шее - я ощущал это рукой - бился как ненормальный.
Шофер закончил свою работу.
- Проверь, как затянуты гайки, - попросил я Хоука.
Взяв в руки ключ и направив на водителя пистолет, Хоук присел на корточки и проверил каждую из четырех гаек.
- Надежно, - сказал он.
- Очень хорошо. - Я обратился к Расселу: - Теперь лечь на землю, лицом вниз и руки за голову. Как остальные.
Сзади за поясом у него был пистолет. Я почувствовал его, когда держал Рассела. Я опустил руку, которой держал Рассела за шею, и вытащил ствол. Это был "смит-и-вессон" тридцать второго калибра. Не убирая дула от его уха, я швырнул пистолет куда-то во тьму, за спину.
- Сьюзен, садись в машину.
Она не пошевелилась.
- Сьюз, - тихо повторил я.
Она подошла к фургону. Забралась в салон.
- Отлично, - сказал я. - Я поведу машину, а Хоук высунется из задней двери с "узи", и, если кто-нибудь из вас двинется, пока мы не скроемся из виду, он всех перестреляет.
Я отошел от Рассела. Сел на водительское место. Рассел смотрел на меня, а я на него - взгляды наши перекрестились. Надолго. Взгляд ненависти и понимания. Но Рассел сдержался.
Хоук залез на заднее сиденье, взял автомат и высунул его из двери, пока я на ощупь заводил машину, не отрывая взгляда от Рассела. Потом я снял ногу с тормоза, и автомобиль покатился быстрее. Я надавил на акселератор, и мы вылетели на асфальт.
В салоне повисла необычная, странная тишина. Такой я еще не встречал. Хоук со Сьюзен сидели сзади, я же правил. Хоук, похоже, отдыхал, запрокинув голову назад, закрыв глаза, сложив руки на груди. Сьюзен сидела очень прямо, напряженно, положив руки на колени и глядя прямо перед собой.
В Эйвоне я свернул на север по Сто второму шоссе до Спрингфилда и на пересечении с Триста девятым шоссе в городке под названием Симсбери съехал на обочину.
Было три пятнадцать утра. Двести второе и Триста девятое шоссе относились к числу тех дорог, что на картах обозначаются тонюсенькими линиями. Симсбери выглядел типичной коннектикутской глубинкой: достаточно близко к Хартфорду, чтобы ездить туда на работу, но и достаточно далеко, чтобы позволить себе держать лошадей.
Я повернулся и взглянул на Сьюзен. Она наклонилась вперед, уткнув лицо в ладони. И совсем легонько покачивалась. Я посмотрел на дорогу и поправил зеркальце заднего обзора таким образом, чтобы видеть ее фигуру. В нем я увидел, как Хоук положил руки на плечи Сьюзен, развернул ее, приподнял и прижал к себе.
- Все в порядке, - сказал он. - Ты придешь в себя. Совсем скоро.
Лицом с прижатыми к нему ладонями она уткнулась Хоуку в грудь. И больше не шевелилась. Он обнял ее левой рукой и принялся похлопывать по плечу.
- Все образуется, - сказал он. - Все образуется.
Мои лежащие на руле ладони были мокрыми от пота.
38
ДЛЯ ЧЕЛОВЕКА, НЕ СПАВШЕГО ЦЕЛУЮ НОЧЬ, СЬЮЗЕН выглядела на удивление недурно. Волосы были в беспорядке, лицо - без косметики. Но глаза - чисты, а кожа - гладкая и здоровая. Отломив кусочек круассана, она съела его.
- Зерновой, - похвастался я. - Их можно достать в Кембридже, в магазинчике "Брэд энд Серкус".
- Ты, наверное, идеально смотришься в магазинах Кембриджа.
- Как слон в посудной лавке, - сказал я. - Но ничего не поделаешь, в районе Саути зернового не бывает.
Сьюзен кивнула и отломила еще кусочек.
- В Кембридже, наверное, не так много народу твоей комплекции, заметила она.
- Есть одна женщина, - улыбнулся я, - но она, разумеется, не так импозантна.
Я подлил в свою чашку кофе из перколятора[ Перколятор - кофейник с ситечком, емкость для приготовленного кофе в кофеварке. ] и проделал то же самое с чашкой Сьюзен. Было совсем рано, и свет, проникавший в окно, блистал красками рассвета. Хоук спал. Мы со Сьюзен сидели за столом в конспиративном доме в Чарльзтауне, чувствуя отчужденность и неуверенность, ощущая боль и медленное кружение на одном месте.
- Ты получил мое письмо? - спросила Сьюзен.
Кофейную чашку она держала обеими руками и смотрела на меня поверх края.
-С Хоуке? Да.
- И вытащил его из тюрьмы.
-Угу.
- А затем вы вдвоем принялись меня разыскивать.
- Угу.
- Я поняла это, когда охрана усилилась. Рассел всегда путешествовал с телохранителями, но после того, как я написала тебе, все приняло более серьезный оборот.
- И где же ты была, когда все приняло настолько серьезный оборот? спросил я.
- В охотничьем домике, который принадлежит Расселу. Это в штате Вашингтон.
- Принадлежал, - сказал я.
- Принадлежал?
- Мы его спалили.
- Господи, - вздохнула Сьюзен. - Мы поехали туда половить форель, но потом Расе сказал, что необходимо съездить в Коннектикут, что с тем же успехом мы можем половить рыбу в Фармингтоне.
- Они готовили нам ловушку.
- Которая не сработала.
- Не сработала.
Сьюзен пила кофе и продолжала смотреть на меня поверх края.
- Начни с начала, - сказала она. - И расскажи все, что произошло, заканчивая событиями минувшей ночи.
Глаза разъедало, к тому же меня слегка потряхивало от кофе и бессонной ночи. Я доел круассан и положил в духовку еще один. Из вазы на стойке взял апельсин и принялся его чистить.
- Я сделал гипсовый ботинок и положил в подошву пистолет. Устроил так, что меня арестовали в Милл-Ривер, а когда очутился в тюрьме, пригрозил оружием полицейским, и мы с Хоуком убежали.
От запаха апельсиновой кожуры в комнате словно просветлело. Это был запах дома, запах воскресного завтрака с кофе и свежеиспеченным хлебом.
- "Смерть - мать Красоты", - сказал я.
Сьюзен приподняла брови, как делала всегда, когда ее что-то озадачивало.
- Есть такое стихотворение у Уоллеса Стивенса, - пояснил я. Возможность потери делает вещи бесценными.
Сьюзен улыбнулась.
- Рассказывай, что было дальше, - произнесла она из-за края своей чашки.
Я рассказал в хронологическом порядке. Иногда останавливался, чтобы съесть дольку апельсина, а когда пропекся круассан, то съел и его. Когда в моей чашке кончился кофе, Сьюзен налила мне еще.
- И вот - мы здесь, - сказал я, завершив рассказ.
- Что ты думаешь по поводу доктора Хилльярд? - спросила Сьюзен.
- Я не слишком хорошо узнал ее, чтобы составить о ней какое-нибудь впечатление, - сказал я. - Умна, решительна и способна решительно действовать. Похоже, ее заботит твоя судьба.
Сьюзен кивнула.
- Итак, теперь у тебя есть я, но вы ничего не предприняли по поводу Джерри, - произнесла она. - Как быть с этим?
- Надо будет что-то предпринять относительно него, - сказал я. - Мы натворили столько дел, что нас могут упечь в тюрьму до конца наших дней, а если мы надуем федералов, придется всю оставшуюся часть жизни провести в бегах.
- А если вы сдадитесь и сами явитесь в суд, вас не оправдают?
- Сьюзен, пойми, ведь мы действительно совершили все, в чем нас обвиняют. Мы виноваты. Хоук убил человека. Я устроил побег из тюрьмы. И все остальное.
Сьюзен поставила чашку на стол. Там оставалось еще много кофе. В нем начали завихряться радужные колечки, как обычно бывает в остывающем кофе.
- То есть вы либо убьете Джерри Костигана, либо отправитесь в тюрьму?
-Да.
- Господи, да что же у нас за правительство? Как они могут предлагать вам подобный выбор?
- Обычное правительство, - пожал я плечами.
- Да они просто-напросто превращают вас в наемных убийц.
- Они помогли мне отыскать тебя, - сказал я. ?
Она кивнула. На тарелке остался кругленький кусочек круассана. Она принялась катать его пальцами, не видя, что делает.
- Кроме того, - добавил я, - мы до смерти перепугали Джерри Костигана. Спалили его избушку, разнесли фабрику, ворвались к нему в дом, отобрали подружку у его сынка, поубивали его людей.
- Верно, - согласилась Сьюзен.
- Думаешь, он просто пожмет плечами и поставит на граммофон другую пластинку?
- Нет, - сказала она. - Он будет преследовать вас до тех пор, пока не прикончит.
Голос ее был ясен и спокоен, но безжизнен, как ночью в машине.
- Или наоборот, - высказался я.
Сьюзен встала и принялась убирать со стола тарелки и чашки. Сполоснула их под струей воды и поставила в шкаф. Не оборачиваясь от мойки, спросила:
- А как быть с Рассом?
- Я хотел задать тебе такой же вопрос, - ответил я.
Она вымыла вторую чашку, убрала е.е в сушилку, выключила воду и повернулась ко мне. Оперлась бедрами о раковину. Покачала головой.
- Не знаю... - сказала она.
Я ждал.
Она глубоко вздохнула. Взяла с раковины розовую губку, намочила ее, выжала, протерла стол и положила губку обратно. Прошла в гостиную и выглянула в окно. Подошла к дивану, села, положила ноги на кофейный столик. Я вместе со стулом развернулся в сторону столика и посмотрел на Сьюзен.
- Для начала ты должен понять вот что: я тебя люблю, - решилась наконец она.
Она сняла ноги со столика, встала с дивана и снова подошла к окну. На подоконнике лежал карандаш. Она взяла его, отнесла обратно к дивану, снова села и опять положила ноги на столик. Затем принялась крутить карандаш между большим и указательным пальцами РУК.
- Мои отношения с Рассом достаточно серьезны, - сказала она, крутя карандаш. - Начиналось все с пустяка. Жест свободы и зрелости.
Она замолчала, взглянула на карандаш в руках, постучала острием по большому пальцу левой руки и закусила нижнюю губу. Я сидел молча.
- Тяжело, - сказала Сьюзен, - работать с доктором Хилльярд.
- Могу себе представить, - отозвался я. - Могу себе представить, что для этого требуются ум, воля и мужество.
Сьюзен кивнула. Карандаш медленно поворачивался в ее руках.
- Но ты обладаешь всеми этими качествами, - сказал я.
Сьюзен вновь встала и подошла к окну.
- Взросление... - Заговорив, она повернулась к окну и стала смотреть на улицу. - У тебя ведь не было сестер или братьев?
- Не было.
- А я была младшая, - сказала она. Прошла в кухню, взяла со стола вазу с апельсинами, принесла в гостиную и поставила на столик.
И снова уселась на диван. - Когда ты вернулся из Калифорнии и потребовал, чтобы я отдала тебе всю себя, захотел, чтобы я помогла тебе оправиться от неудачи, - когда тебе понадобилась моя поддержка, я вдруг почувствовала, что ничего не могу поделать.
Я сидел не двигаясь в кресле напротив нее.
Она встала, отправилась на кухню, налила стакан воды, отпила треть и поставила его на кухонную стойку. Затем подошла к коридорчику из кухни в гостиную, прислонилась к стене и скрестила на груди руки.
- Но ты помогла мне, - указал я.
- Нет. В твоем случае я была вещью, которой ты воспользовался, чтобы помочь себе. Ты выказывал свою силу и любовь ко мне, пользуясь этим, чтобы чувствовать себя лучше. На самом деле я даже не очень понимала, меня ты любишь или же свою проекцию, идеализированную копию...
Она пожала плечами и покачала головой.
- И вот ты нашла себе того, кто тебя не идеализировал.
Она расцепила руки, опять взяла карандаш и стала крутить его в пальцах. Горло ее подергивалось, словно она все время сглатывала. Она положила ноги на кофейный столик и скрестила их.
- Ты не можешь принадлежать нам обоим, - сказал я. - Мне будет очень приятно провести остаток дней, укрепляя наши узы. То есть анализировать и тот ущерб, что нанесли тебе в раннем детстве, и тот ущерб, что нанес тебе я. Но Рассел в эту схему не вписывается. Либо уйдет он, либо я.
- Ты меня бросишь? - спросила она.
-Да.
- Если я не расстанусь с Расселом?
- Именно.
- Ты мог бы убить его там, в Коннектикуте.
Я покачал головой:
- Я, конечно, намного меньше тебя знаю про цивилизацию и сопутствующие ей неудовлетворенные желания. Зато мне известно: чтобы почувствовать себя цельной личностью, ты должна разобраться с Расселом, а если бы он умер до того, как ты получила бы такой шанс, ничего бы не решилось.
Сьюзен наклонилась вперед, не снимая ног со столика, как человек, качающий пресс. Карандаш она так и не выпустила из пальцев.
- Ты меня любишь, - сказала она.
- Да, всегда любил.
Она откинулась обратно на подушки. Снова сглотнула и принялась постукивать заточенным кончиком карандаша себя по подбородку.
- Не могу себе представить, как это - жить без тебя, - призналась она.
- Не стоит себя дурачить. Если в твою жизнь вошел Рассел, мне в ней не место.
- Знаю, - кивнула она. - Но и его я не могу оставить.
- А я - принудить тебя к этому. Зато могу заставить тебя бросить меня. Причем именно так я и поступлю.
Сьюзен пошевелилась: - Я должна с ним расстаться.
- Коли так, сделай это как можно быстрее.
Она покачала головой и обняла себя руками, не выпуская из пальцев карандаша.
- Чего ты ждешь? - спросил я.
- Жду, когда появятся силы.
39
- ПРОГРЕСС НАЛИЦО,- СКАЗАЛ АЙВЗ.- только НЕ думайте, что раз вам удалось вызволить деву, то можно не убивать дракона.
Мы с Хоуком шли по обе стороны от Айвза по портовой Атлантик-авеню. Повсюду двигались различные механизмы. И люди.
- Мы убьем Костигана, - заявил я.
- На данный момент вы потратили довольно внушительную сумму государственных денег, - сказал Айвз.
Штанины его спортивных брюк были подвернуты дюйма на два над итальянскими ботинками.
- Она смертельно отразилась на валовом национальном продукте, произнес Хоук.
- Не в нем дело, - возразил Айвз. - Машина, оружие - за все приходится отчитываться.
- Тогда можно отложить убийство Костигана, - предложил я, - и сосредоточиться на возвращении брошенных нами в Пекоде вещей.
- Не смешно, - сказал Айвз.
Мы свернули в прибрежный парк возле нового "Мэрриотта", дошли до самого конца и уставились на воду.
- Каковы ваши планы? - спросил Айвз.
- Хотели остановиться в "Тиа", перекусить жареным осьминогом и запить парой бутылок пива, - сказал я.
Айвз взглянул на меня с ненавистью:
- Вы изо всех сил стараетесь казаться остроумным, юный Лохинвар.
- Усилия стоят того, - сказал я.
- Он не из ленивых, - вставил Хоук.
- Слушайте, вы оба. Знаю, вы считаете себя очень крутыми, а я повидал много крутых. Так вот ваши яйца - у нас в кулаке. За вами должок, и мы требуем его отработать. Хотите узнать, как мы обходимся с крутыми, продолжайте в том же духе. Мигом лишитесь всех интимных мест.
- Ой, - испугался я.
- Давайте, продолжайте, - сказал Айвз. - С одной стороны у вас Костиган, с другой - мы.