- Я спасу ее от Костигана, чтобы она в конце концов могла спастись от меня.
- Хорошо, что вы это понимаете.
- Я действительно это понимаю.
- Тогда предположим, что она сама себя спасла. Вы захотите быть с ней, если она выберет вас?
-Да.
- И Костиган не будет иметь никакого значения?
- Будет, - сказал я. - Но не такое, как она.
Она с самого начала старалась изо всех сил. И ей был необходим такой тип, как он.
- И вы ее простите?
- В этой ситуации "прощение" не то слово, которое бы следовало употребить.
- А какое слово следовало бы употребить в этой ситуации?
- Любовь, - сказал я.
- И нужда, - добавила доктор Хилльярд. - Я тоже верую в любовь. Нужда забывается только в мгновения величайшей опасности.
- Роберт Фрост, - сказал я.
Доктор Хилльярд удивленно подняла брови.
- "Когда любовь с нуждой едины", - процитировал я.
- А следующая строчка? - спросила она.
- "!фра - работа, ставка - смерть", - сказал я.
Она кивнула:
- Мистер Спенсер, у вас есть восемьдесят долларов?
- Есть.
- Такова моя почасовая оплата. Если вы заплатите мне за этот час, у меня будет основание сослаться на то, что вы мой пациент и что содержание беседы врача с пациентом является врачебной тайной. Я дал ей четыре двадцатки. Она выписала мне квитанцию.
- Надеюсь, это значит, что вы не собираетесь вызывать полицию, сказал я.
- Вот именно, - ответила она.
- Может быть, есть что-нибудь еще, что я должен узнать?
- Похоже, Рассел Костиган, - сказала доктор Хилльярд, - не очень-то считается с законом и моралью.
- Я тоже, - закончил я наш разговор.
16
В "УОЛДЕНБУКС" МЫ КУПИЛИ АТЛАС ДОРОГ, А ЗАТЕМ зашли в шикарный спортивный магазин на углу О'Фаррелл, где приобрели все необходимое для нападения на охотничий домик.
Если.хать на север от Сан-Франциско, то нужно выбирать: либо направляться к Голден-ГейтБридж и прибрежному Сто первому шоссе, либо мчаться к Оуклэнд-Бэй-Бридж, с которого можно выехать на Интерстэйт № 5. Если ты находишься в бегах, то лучше избегать платных мостов. При въезде движение замедляется, и возле будки вполне может стоять коп, всматриваясь в лица проезжающих, когда те платят пошлину.
Любимые места для засад.
- Будут останавливать все автомобили, в которых сидят черный и белый, - высказал предположение Хоук.
- Ничего, объедем, - сказал я.
Так мы и сделали. Я вел машину, Хоук читал атлас. Так мы двигались по объездным дорогам до Пало-Альто, обогнули залив и отправились по восточной его стороне на север. Ни разу не выезжали на хайвэй, пока не очутились к северу от Сакраменто на Пятом шоссе возле города под названием Арбакл.
Нам потребовалось семнадцать часов, чтобы добраться до Двенадцатого шоссе в штате Вашингтон, к югу от Централии, и еще два - чтобы выехать на Каскады, возле Хрустальной Горы, к северо-востоку от горы Райнье. Возле Чинукского перевала, там, где Четыреста десятая дорога образует вилку, мы наткнулись на магазинчик и забегаловку при нем. На вывеске было выведено: "ЗАВТРАК ПОДАЕТСЯ ВЕСЬ ДЕНЬ". Перед магазинчиком была покрытая гравием парковка, огороженная наполовину вкопанными в землю шинами от грузовиков, поэтому стоянка очерчивалась этакими черными полумесяцами. Возле входной двери стояла бочка из-под масла, превращенная в мусорную корзину. Насколько я мог видеть, ее никогда не вытряхивали. Пластиковые стаканчики, обертки от сэндвичей, пивные бутылки, пустые сигаретные пачки, куриные кости и куча других, совершенно неразличимых и нераспознаваемых в настоящее время предметов, вываливались из переполненного бачка и были разбросаны на расстоянии примерно восьми футов. Сам магазинчик имел один этаж, и чувствовалось, что когда-то это было бунгало, одно из тех, что строили за пару дней после Второй мировой, чтобы возвращающиеся солдаты могли въехать туда с женами и чадами. Обшитый кирпично-красной дранкой, с верандой, идущей по всему периметру дома, магазин выглядел выкинутой на свалку вещью - а может, это архитектура такая. Над двумя ступенями, ведущими на крыльцо, висели оленьи рога, а чуть дальше стеклянными глазами пялилась на -вас лосиная морда.
Внутри - стойка и шесть табуретов по левой стене. Остальное пространство магазина занимали полки и столы, на которых стояли консервы, сковородки, рыболовное снаряжение, туалетная бумага, средство от насекомых и сувенирные кружки, вылепленные в виде медведя Смоки.
За стойкой находился толстяк с тоненькими ручками и повязкой на правом глазе. Его предплечья украшали татуировки. Левая - "За Бога и Отечество". Правая - "Валери" в венке. Толстяк носил футболку, а на голове кепку, на которой было выведено: "КОТ". Он читал книгу Барбары Картленд в мягкой обложке. Мы с Хоуком присели к стойке. Больше в магазине никого не было.
- Вы, ребята, хотите есть, - заявил толстяк.
- Завтрак, - сказал я. - Два яйца, хорошо прожаренных, ветчину, картофель "по-домашнему", тост из зернового хлеба, кофе.
- Нет зернового хлеба. Только белый.
- А серого хлеба нет? - спросил Хоук.
Человек за стойкой взглянул на него искоса.
- Нет, - сказал он. - Только белый.
- Тост из белого хлеба, - произнес я.
- Мне тоже, - сказал Хоук. - Мне то же самое, только пусть яйца будут не слишком прожаренными.
Толстяк налил две чашки кофе и поставил перед нами. Он так и не посмел взглянуть Хоуку в глаза. Повернувшись к грилю, он принялся готовить завтрак.
- Мы ищем дом Рассела Костигана, - промолвил я. - Не знаете случайно, где это?
- Знаю.
- Не хотите с нами поделиться? - спросил я.
- Подождите, я же готовлю, - сказал толстяк. - Как люди не понимают. Невозможно заниматься всем сразу.
- В деревне все несколько проще, - заметил Хоук.
Я выпил кофе. Мы с Хоуком вели машину посметф .и попеременно спали. Мне казалось, будто мои веки придавлены тоннами песка.
Хозяин поджарил яйца, ветчину и картошку как раз к тому моменту, когда тостер выплюнул четыре куска белого хлеба. Он положил на горячий хлеб подтаявшее масло и подал нам завтрак. Я попробовал. Видимо, картошку он держал жареной с прошлого года.
- Так, теперь давайте, что именно вы хотите узнать?
- Расc Костиган, - сказал я. - Надо бы узнать, как до него добраться.
- А, ну это довольно-таки просто. У него же самый большой дом в этих проклятущих горах. У него уйма денег. Но парень он неплохой. Ведет себя как местный. Носа не задирает. Не выпендривается. Приезжает, покупает все, что ему нужно, и уезжает. Всегда может какую-нибудь занятную байку рассказать, этот Рассел.
- Конечно, уж кому-кому, как не Расселу байки травить. Страсть умираю, как хочется услыхать его шуточки, - сказал я. - Так как же нам все-таки до него добраться?
- Очень просто, - отозвался толстяк и объяснил.
- Спасибо, - поблагодарил я. - А кто это придумал такую классную ограду для парковки?
- Вы про шины? Круто, да? Жена придумала.
- Ядерная штука, - подтвердил Хоук.
- Когда увидите Расса, - сказал толстяк, - не забудьте упомянуть, что это я навел вас на его дом.
Мы закончили завтракать, вышли к "вольво" и отправились обратно к Четыреста десятой дороге. Над нашими головами возвышались вечнозеленые стены хвойного леса, мы вдыхали свежий, чистый воздух и смотрели на стекающий в долину ручей.
Ах, глубинка, глубинка...
17
ДОРОГА к ОХОТНИЧЬЕМУ ДОМИКУ ОКАЗАЛАСЬ ИМЕННО в том самом месте, которое нам указал толстяк.
Грунтовая дорога, уводящая наверх в вечнозеленые леса без малейших намеков на разумную жизнь. Было десять тридцать теплого осеннего утра. В лесу звучала птичья трель, а в воздухе разносился едва уловимый запах "Пьюджет Саунд". Проехав по дороге примерно с милю, я остановился.
- Здесь трюк с братцем Кроликом не пройдет, - сказал Хоук.
- Знаю.
Мы вышли из машины и углубились в лес.
Деревья здесь были настолько высоки и с такими плотными шапками наверху, что земля казалась совершенно голой и темной. Лишь коегде росли весьма скромный кустарник и чахлая травка.
- Пойдем прямо на восток, - сказал я. - Солнце должно находиться прямо перед нами.
Затем, примерно через полчаса, повернем на юг и проверим, нельзя ли обогнуть домик. Если не дойдем до него, то выскочим на дорогу.
- А если пройдем, то запросто дошагаем до Орегона, - ухмыльнулся Хоук.
Сидящие в домике нас, разумеется, поджидают. Но им не известно, когда именно мы появимся. Время есть. Можно позволить себе роскошь побыть терпеливыми. Наблюдать не торопясь.
Сьюзен, видимо, отнюдь не счастлива с Расселом, зато можно не беспокоиться насчет ее безопасности. Пусть только меня дождется. Земля под ногами была упругой от вековых залежей хвои. Деревья, мимо которых мы проходили, были совершенно прямые. Они тянулись далеко вверх, пока на самой макушке не раскидывали толстые сучья и не переплетались ветвями. Иногда нам приходилось обходить поваленное дерево, ствол которого насчитывал футов пять в диаметре, со сломанными от падения сучьями, корнями, вздыбленными в воздух выше моей головы. В лесу пели птицы, но больше не попадался никто и ничто. В одиннадцать мы свернули на юг, оставив солнце слева.
В двадцать минут двенадцатого я почуял запах дыма. Посмотрел на Хоука. Он кивнул. Мы остановились, принюхиваясь и вслушиваясь. Никакого движения, ни звуков, только щебетание птиц и легкий, играющий среди стволов деревьев ветерок.
- Если нас поджидают, то должны расставить поблизости охрану, - тихо сказал Хоук.
Запах дыма не исчезал. Мы снова тихо и осторожно двинулись вперед. В лесу довольно сложно определить источник дыма, но нам показалось, что он находится впереди справа, поэтому мы стали продвигаться именно в том направлении. В руке у меня лежал автоматический пистолет - патрон в патроннике, палец на спусковом крючке. Впереди и справа сквозь деревья я заметил какие-то блики. Дотронулся до руки Хоука, и мы направились в ту сторону, аккуратно опуская ноги на покрытый хвоей лесной ковер, двигаясь крайне осторожно, высматривая в траве безопасные - без веточек и листьев места, куда можно было бы ступить, изо всех сил напрягая обоняние, слух и зрение, высматривая людей с оружием, ветки, что могли громко треснуть под башмаком, электрические провода или телекамеры.
И вдруг под нами, в небольшой низине, на фоне дальней стены вечнозеленого леса появился... домик. Домик... Огромное шале: сплошное стекло и высокая крыша. В северной части здания поднималась огромная труба, выложенная из необработаных булыжников, и из нее-то и поднимался тот самый дым, что мы учуяли. По всему второму этажу шел сплошной балкон- На перилах виднелись резные выступы, а стена представляла собой раздвигающиеся стеклянные панели, выходящие на юго-запад.
Хоук пробормотал рядом с моим плечом:
- Музыка, живущая среди холмов, детка.
К дому вела щебенчатая дорога, которая заканчивалась кольцом для разворота. Она была обнесена грубой деревенской оградой, через равные промежутки которой виднелись уличные фонари, сделанные под "летучих мышей". На повороте рядом с черным "джипом" с псевдодеревянными молдингами стоял красный "джип" с белой полотняной крышей. В поле зрения двигался только дым, поднимающийся из трубы камина.
- Родной дом, - сказал я.
- Все вернулись, - продолжил Хоук. - Сейчас бы войти и попросить горячего сидра, сесть у камелька и...
- Кажется, никто не ждет беды, - сказал я.
- Да, выглядит все тихо-мирно, - согласился Хоук.
- Думаешь, надо войти?
- Лучше будет перестрелять всех, кого увидим отсюда, тогда и спускаться не придется.
- Давай немного посидим и понаблюдаем.
Мы уселись в молодой поросли хвойных деревьев, прислонившись спинами к поваленному стволу, и стали наблюдать за домиком. Ничего не происходило. Это был приятный осенний день в лесу тихоокеанского Северо-Запада, и запах горящего дерева приправлял сладковатый воздух провинции.
- Думаешь, вокруг дома по лесу расставлены часовые? - спросил Хоук.
- Да, - ответил я.
- Наверное, сторожат посменно, - сказал Хоук.
- И если мы будем сидеть достаточно тихо, то, быть может, увидим смену караула.
- Угу.
С нашего поста была видна вся местность вокруг дома и дальше по долине ярдов на сто. Деревенская постройка, изукрашенная сияющим стеклом и тщательно подобранными камнями.
Провода тянулись по одной стороне дороги, затем пересекали ее и втыкались в шале возле югозападного края балкона.
- Нужна отменная подготовка для того, чтобы сидеть часами в лесу, не подозревая даже, когда именно покажется неприятель, - сказал Хоук.
- Отменнейшая, - согласился я. - Вскоре мы их засечем.
- Сколько будем сидеть?
- Столько, сколько нужно. Пока что-нибудь не произойдет, - сказал я. Времени у нас навалом. Посидим и посмотрим, что тут у них творится.
- Приятно знать, чем именно занимаешься, - сострил Хоук. - А то неудобно как-то.
18
СМЕНА КАРАУЛА ПРОИЗОШЛА ЧАСА в ТРИ ПОПОЛУДНИ.
Четверо мужчин с длинноствольными винтовками вышли из дома и направились к четырем только им известным постам в лесу. Четверо других ышли из леса и направились в дом.
- Винтовки, - сказал Хоук. - Похожи на тридцатки.
- Хорошо. Теперь мы знаем, что к чему на улице. Хорошо было бы выяснить, как там внутри.
- Внутри оружие, - сказал Хоук. - Но сколько его и где оно, мы не знаем.
- А еще - Сьюзен, - напомнил я.
- Маловероятно, - возразил Хоук.
- Необходимо убедиться.
-Да.
В лесу я увидел несколько воробьев - выдернутые из городского окружения, они выглядели не на месте. Пела какая-то птица. Когда примерно в пять тридцать начало заходить солнце, как-то сразу резко похолодало.
- Лучше будет, если Сьюзен сама найдет путь к спасению, - подумал я вслух.
- Не думаю, что она в силах сама о себе позаботиться, - сказал Хоук. Мы должны выдернуть ее из этого окружения и позволить ей спасти свое "я".
- Ага.
- А если мы уберем Рассела, ей вообще не придется спасать свое "я".
- Не думаю, что такое развитие событий будет для нее лучшим.
Хоук какое-то время молчал. Когда солнце закатилось, огни вокруг дома и дороги моментально зажглись, залив светом все пространство вокруг дома.
- Фотоэлектрический выключатель, - отметил я.
- То есть ты хочешь сказать, что с Расселом надо действовать аккуратно?
- Я не знаю, что именно хочу сказать. У меня недостаток информации. Просто стараюсь осмыслить то, о чем не имею ни малейшего представления.
- Это жизнь, детка, - хмыкнул Хоук.
- Может быть, ей необходимо спасти свое "я", а это будет означать сделку с Расселом.
- Я предполагал, что мы его прикончим. Мне надо вернуть ему должок.
- Знаю, - сказал я. - Я сам размышлял над тем, кто из нас должен его прикончить. Но, может быть, этого делать не придется.
- Дарось ты, шеф, я же обыкновенный негритос. И мне кажется неплохой идеей пристрелить урода.
- А если Сьюзен от этого будет хуже?
- Тогда мы не станем этого делать, - сказал Хоук. - Я не так прост. Мы здесь не для того, чтобы навредить ей. И потом, у меня нет потребности убивать Рассела, хотя хотелось бы.
- Мне тоже, - признался я. - Может быть, даже больше, чем тебе.
- Могу предположить, даже больше, чем кому бы то ни было на Земле.
- Я думаю, что пока мы его убивать не будем. Если, конечно, нас не вынудят, - заметил я.
В свете фонарей, проникающем в лес, я увидел, как Хоук пожал плечами.
- Придется отложить удовольствие, детка, - сказал он.
- Угу, - согласился я.
В доме кто-то зажег, а затем погасил свет, но это нам ни о чем не говорило. В окнах мы никого не заметили. Сменилась охрана. Мы с Хоуком засунули руки в карманы, сидели и смотрели. Мы съели несколько гранольных батончиков и сухую фруктовую смесь. Затем поспали, но недолго. Ночь вступила в свои права. Свет в домике погас, горел лишь на первом этаже. Снова произошла смена караула. Фонари на улице продолжали сиять.
Ближе к утру пошел дождь. Я медленно поднялся под мерзкими струями и встряхнулся как собака. Я чувствовал себя словно разбитая машина.
- Если появится Рассел, - произнес Хоук, - у них будет над нами преимущество.
- Съешь лучше фруктовой смеси, - сказал я.
Хоук взял горсточку и принялся безо всякого удовольствия жевать.
- Я что, выгляжу как человек, любящий фруктовые смеси? - спросил он. Или как любитель паршивых гранольных батончиков? Я воспитан на яйцах "бенедикт" и "мимозе", на хорошем обслуживании.
- Приятный дождик, - отметил я.
- Освежает, - сказал Хоук.
А из охотничьего дома вместе с дымом поползли запахи свежесваренного кофе.
- Если они начнут сейчас жарить бекон, - сказал я, - я заплачу.
Мы стояли, потихоньку потягиваясь, разговаривая, стараясь согреться и размяться так, чтобы патрули нас не заметили. Дождь лупил вовсю, и все еще было темно.
- Можно заткнуть эту проклятую трубу, - предложил я, - тогда дым поползет в дом и выгонит всех, кто в нем находится, наружу.
- А что, если там Сьюзен?
- Тогда ее тоже вытащат на улицу, - сказал я. - Они ведь не хотят ее смерти. Предполагаю, что она очень нравится Расселу.
- То есть предполагается, что один из нас должен полезть на крышу, откликнулся Хоук.
-Да.
Мы стояли под дождем и наблюдали за домом. Сегодня не было ни птиц, ни белок. Я смотрел на втыкающиеся в дом телефонный и электрический кабели.
- Нужно навести шороху, - сказал я. - Их необходимо напугать и сбить с толку. Необходим отвлекающий маневр, диверсия.
- Диверсии - это по нашей части, - ухмыльнулся Хоук.
- Как думаешь, сможем перебить электрокабель?
- Отсюда? Из пистолета - нет.
- Мы можем достать винтовку, - сказал я.
Хоук улыбнулся:
- Верно, можем. Я знаю, где можно взять целых четыре винтовки.
- Ближайший охранник внизу под нами, - указал я. - Думаю, ярдах в семидесяти пяти отсюда.
- Я достану винтовку, - заявил Хоук. - Ты пойдешь в обход хижины по холму, что за ней. Когда я отстрелю электрокабель, все кинутся в мою сторону, а ты проберешься на крышу и чемнибудь заткнешь дымоход.
- Пока они будут за тобой гоняться.
- И пока я буду палить по ним из новенькой винтовки.
- Мне нравится, - сказал я. - Дай время добраться туда. На крышу я полезу после того, как ты примешься стрелять.
- Не торопись, - предупредил Хоук. - Пока ты будешь огибать дом, я достану новенькую винтовочку.
Я двинулся сквозь лес, пригибаясь как можно ниже к земле, тихо пробираясь сквозь дождь.
Осторожно вставал на похожую на губку землю с ковром из опавших листьев. Звук дождя, прокладывающего себе путь среди вечнозеленых растений, заглушал шум моих шагов. Я потратил примерно полчаса, чтобы спокойно зайти за дом. Со склона я увидел, что дом встроен в гору и что я совершенно спокойно могу прыгнуть на крышу с дерева. Такое возможно.
Я отыскал нужное мне дерево и присел рядом с ним. Дождь промочил мою куртку насквозь, и теперь капли текли у меня по шее и позвоночнику. Я подтянулся и залез на нижние ветви. Так я просидел минут пятнадцать. И вдруг услыхал первый выстрел. Из винтовки. Затем второй и третий. Пуля раздробила фарфоровый изолятор в том месте, где кабели проникали в дом. Погасли фонари. Электрокабель оторвался, рассыпая искры, полетел на землю. Внизу, среди деревьев, произошло какое-то движение, а затем из гостевого домика появились люди. Охрана. Снова прозвучал выстрел из винтовки, и один из выбежавших упал. Остальные принялись отстреливаться в направлении винтовочных выстрелов. В слабом, неверном свете утра я полез на дерево, забрался достаточно высоко и перепрыгнул на крышу дома. Крыша была покрыта дранкой, и даже в дождь на ней было легко удержаться. Я вскарабкался на конек и долез до каминной трубы.
Оказалось, что труба одна, а дымоходов два. Дым густо и жарко поднимался из открытого жерла.
Я стряхнул с себя куртку, переложил амуницию в карман джинсов и сунул скрученную в комок одежду в дымоход. Получилась классная затычка - и дыма как не бывало. А внизу нарастала пальба. Стреляли в направлении леса. Я краем глаза улавливал во дворе какое-то движение.
Я пополз по мокрой крыше, соскользнул вниз и приземлился на балконе. Затем прижался к полу и вытащил пистолет. В доме раздавались шаги и слышались мужские голоса. Вдруг кто-то закричал. На улице охрана беспорядочно палила в лес.
Из-под стеклянных дверей начал валить дым.
Я услышал, как внизу распахнулись двери, донеслись голоса, полные смятения. Я подполз к краю балкона и заглянул во двор, куда вышли четверо с пистолетами. Один из них нес фонарь.
За ними показались еще двое.
Раздался голос - крик оскорбленного человечества:
- Что за херня здесь творится?
- Видимо, где-то произошел обрыв на линии электропередач. Свет погас, а еще где-то стреляют. И еще, наверное, пожар.
- Сколько человек стреляет?
- Не знаю.
Из другой части леса послышались винтовочные выстрелы.
- Господи, они палят по машинам.
Луч фонаря переместился на "джип", и я увидел, как тот слегка осел, когда воздух вырвался из простреленной шины.
- Из дома вышли все?
- Думаю, что да. А сколько нас всего было?
Очередной винтовочный выстрел - и свет от фонаря метнулся в сторону, когда фонарь покатился по земле.
- Черт, подстрелили Джино.
- Рассредоточьтесь, черт побери, рассредоточьтесь!
Я развернулся и по-змеиному пополз на животе к стеклянным дверям. Открыл одну. Изнутри повалил дым. Не поднимаясь на ноги, я скользнул в дом. Возле пола оставалось приличное количество относительно чистого воздуха.
К тому же перед всеми остальными у меня было преимущество: я знал, что никакого пожара нет.
На верхнем этаже оказались четыре спальни, расположенные квадратом и связанные внутренним балконом, который выходил в громаднейший холл первого этажа. Я полз как можно быстрее.
Глаза щипало и саднило, их застилали слезы.
Дышалось с трудом. Ни в одной из спален я не заметил человеческого присутствия. В сером предутреннем свете, забиваемом дымом, было трудно что-либо разглядеть. После того как я проверил последнюю пустую комнату, я сделал глубокий вдох возле самого пола. Затем поднялся на ноги и спустился на первый этаж. В огромном холле никого не было. Подойдя к камину, занимавшему целую стену, я выкинул из него горящие бревна и разбросал их кочергой и щипцами, валявшимися поблизости. Ковер занялся. Дыхания не хватало.
Тогда, обойдя комнату, я кинулся на пол и принялся вдыхать воздух как можно чаще и неглубоко. В зале никого не оказалось. Я не сомневался, что TaK оно и будет, но разочарование от того факта, что Сьюзен все-таки здесь нет, тяжелым грузом навалилось на мою грудь. Задняя часть дома была встроена прямо в склон холма, поэтому на первом этаже с этой стороны окон не было.
Задержав дыхание, я поднялся обратно на второй этаж и вылез из окна в задней части дома. Нужно было спрыгнуть с пятифутовой высоты на склон. К
тому времени полыхало уже полдома: я увидел, что пламя достигает окон второго этажа. Дождь барабанил вовсю. Когда-то давнымдавно меня отправляли в Корею на пароходе из Форта Льюис, и я до сих пор помнил, как часто идут дожди в штате Вашингтон. Пригнувшись, я пробирался по лесу к тому месту,
где мы оставили машину. Дождь был очень холодным и мгновенно промочил
насквозь мой черный свитер с воротником под горло. За спиной раздался
громкий нарастающий вой, когда языки пламени вырвались из окон второго
этажа. Мы пока что не нашли Сьюзен, но довольно сильно потревожили
Костигана. Все-таки лучше, чем ничего.
19
КОГДА я ВЫВАЛИЛСЯ из ЛЕСА, ХОУК СИДЕЛ в "вольво" с включенным мотором. Работал обогреватель.
Меня в последний раз хлестнула по лицу мокрая ветка, после чего лес отпустил меня, и я вылетел надорогу футах в десяти от машины.
Одновременно со мной из леса показался десяток парней, вооруженных огнестрельным оружием. Они обступили меня со всех сторон. Некоторые застыли возле "вольво". Одним из них был тот самый толстяк с хилыми ручонками, стоявший за стойкой в забегаловке. А ведь вчера мы у него завтракали. Сегодня же он упер мне в грудь двухствольный дробовик.
- А кто же следит за магазином? - спросил я.
- Этот магазин принадлежит мистеру Костигану, - сказал он.
- Так я и думал.
Внезапно шины "вольво" завизжали на мокром гравии и бешено закрутились. У ребят, что стояли впереди машины, времени осталось только на один выстрел по ветровому стеклу, а затем пришлось кидаться врассыпную, после чего машина, взвыв, помчалась вверх по склону и завернула за поворот.
- Сучий сын, - выругался бармен.
- Жадность сгубила, - хмыкнул я. - Хотите, ничего не делая, стоять и держать нас обоих.
- Тебя мы, по крайней мере, держим, - ухмыльнулся толстяк. - Твой приятель свалил и оставил тебя одного. Ниггеры всегда так поступают.
Я пожал плечами. "Вольво" затих. Вся компания сгрудилась вокруг меня. Стрелок, что палил в Хоука, сказал:
- Уоррен, я, похоже, попал в того.
Бармен кивнул. Даже когда "вольво" рванул с места и началась пальба, он ни на миллиметр не сдвинул свой дробовик. И сейчас продолжал смотреть на меня поверх двойных стволов.
- Бобби, вы с Раймондом идите за машинами. Как только я прикончу этого, отправимся за ниггером, - сказал он.
Все промолчали, а двое отправились по дороге к дому. Я слышал шуршание дождя и слегка синкопированный стук капель, когда те приземлялись на траву, листья и ветви. Толстяк подошел ближе, теперь дула очутились в шести дюймах от моего лица.
- Думаю, что выстрел из обоих стволов начисто снесет тебе башку, заявил он.
- Если только не промахнешься, - сказал я.
Он хихикнул.
- Промахнусь. - И еще раз хихикнул. - Ты совсем. Да как тут промахнешься, когда у тебя дуло в шести дюймах от лица.
- Хорошо, что вы это понимаете.
- Я действительно это понимаю.
- Тогда предположим, что она сама себя спасла. Вы захотите быть с ней, если она выберет вас?
-Да.
- И Костиган не будет иметь никакого значения?
- Будет, - сказал я. - Но не такое, как она.
Она с самого начала старалась изо всех сил. И ей был необходим такой тип, как он.
- И вы ее простите?
- В этой ситуации "прощение" не то слово, которое бы следовало употребить.
- А какое слово следовало бы употребить в этой ситуации?
- Любовь, - сказал я.
- И нужда, - добавила доктор Хилльярд. - Я тоже верую в любовь. Нужда забывается только в мгновения величайшей опасности.
- Роберт Фрост, - сказал я.
Доктор Хилльярд удивленно подняла брови.
- "Когда любовь с нуждой едины", - процитировал я.
- А следующая строчка? - спросила она.
- "!фра - работа, ставка - смерть", - сказал я.
Она кивнула:
- Мистер Спенсер, у вас есть восемьдесят долларов?
- Есть.
- Такова моя почасовая оплата. Если вы заплатите мне за этот час, у меня будет основание сослаться на то, что вы мой пациент и что содержание беседы врача с пациентом является врачебной тайной. Я дал ей четыре двадцатки. Она выписала мне квитанцию.
- Надеюсь, это значит, что вы не собираетесь вызывать полицию, сказал я.
- Вот именно, - ответила она.
- Может быть, есть что-нибудь еще, что я должен узнать?
- Похоже, Рассел Костиган, - сказала доктор Хилльярд, - не очень-то считается с законом и моралью.
- Я тоже, - закончил я наш разговор.
16
В "УОЛДЕНБУКС" МЫ КУПИЛИ АТЛАС ДОРОГ, А ЗАТЕМ зашли в шикарный спортивный магазин на углу О'Фаррелл, где приобрели все необходимое для нападения на охотничий домик.
Если.хать на север от Сан-Франциско, то нужно выбирать: либо направляться к Голден-ГейтБридж и прибрежному Сто первому шоссе, либо мчаться к Оуклэнд-Бэй-Бридж, с которого можно выехать на Интерстэйт № 5. Если ты находишься в бегах, то лучше избегать платных мостов. При въезде движение замедляется, и возле будки вполне может стоять коп, всматриваясь в лица проезжающих, когда те платят пошлину.
Любимые места для засад.
- Будут останавливать все автомобили, в которых сидят черный и белый, - высказал предположение Хоук.
- Ничего, объедем, - сказал я.
Так мы и сделали. Я вел машину, Хоук читал атлас. Так мы двигались по объездным дорогам до Пало-Альто, обогнули залив и отправились по восточной его стороне на север. Ни разу не выезжали на хайвэй, пока не очутились к северу от Сакраменто на Пятом шоссе возле города под названием Арбакл.
Нам потребовалось семнадцать часов, чтобы добраться до Двенадцатого шоссе в штате Вашингтон, к югу от Централии, и еще два - чтобы выехать на Каскады, возле Хрустальной Горы, к северо-востоку от горы Райнье. Возле Чинукского перевала, там, где Четыреста десятая дорога образует вилку, мы наткнулись на магазинчик и забегаловку при нем. На вывеске было выведено: "ЗАВТРАК ПОДАЕТСЯ ВЕСЬ ДЕНЬ". Перед магазинчиком была покрытая гравием парковка, огороженная наполовину вкопанными в землю шинами от грузовиков, поэтому стоянка очерчивалась этакими черными полумесяцами. Возле входной двери стояла бочка из-под масла, превращенная в мусорную корзину. Насколько я мог видеть, ее никогда не вытряхивали. Пластиковые стаканчики, обертки от сэндвичей, пивные бутылки, пустые сигаретные пачки, куриные кости и куча других, совершенно неразличимых и нераспознаваемых в настоящее время предметов, вываливались из переполненного бачка и были разбросаны на расстоянии примерно восьми футов. Сам магазинчик имел один этаж, и чувствовалось, что когда-то это было бунгало, одно из тех, что строили за пару дней после Второй мировой, чтобы возвращающиеся солдаты могли въехать туда с женами и чадами. Обшитый кирпично-красной дранкой, с верандой, идущей по всему периметру дома, магазин выглядел выкинутой на свалку вещью - а может, это архитектура такая. Над двумя ступенями, ведущими на крыльцо, висели оленьи рога, а чуть дальше стеклянными глазами пялилась на -вас лосиная морда.
Внутри - стойка и шесть табуретов по левой стене. Остальное пространство магазина занимали полки и столы, на которых стояли консервы, сковородки, рыболовное снаряжение, туалетная бумага, средство от насекомых и сувенирные кружки, вылепленные в виде медведя Смоки.
За стойкой находился толстяк с тоненькими ручками и повязкой на правом глазе. Его предплечья украшали татуировки. Левая - "За Бога и Отечество". Правая - "Валери" в венке. Толстяк носил футболку, а на голове кепку, на которой было выведено: "КОТ". Он читал книгу Барбары Картленд в мягкой обложке. Мы с Хоуком присели к стойке. Больше в магазине никого не было.
- Вы, ребята, хотите есть, - заявил толстяк.
- Завтрак, - сказал я. - Два яйца, хорошо прожаренных, ветчину, картофель "по-домашнему", тост из зернового хлеба, кофе.
- Нет зернового хлеба. Только белый.
- А серого хлеба нет? - спросил Хоук.
Человек за стойкой взглянул на него искоса.
- Нет, - сказал он. - Только белый.
- Тост из белого хлеба, - произнес я.
- Мне тоже, - сказал Хоук. - Мне то же самое, только пусть яйца будут не слишком прожаренными.
Толстяк налил две чашки кофе и поставил перед нами. Он так и не посмел взглянуть Хоуку в глаза. Повернувшись к грилю, он принялся готовить завтрак.
- Мы ищем дом Рассела Костигана, - промолвил я. - Не знаете случайно, где это?
- Знаю.
- Не хотите с нами поделиться? - спросил я.
- Подождите, я же готовлю, - сказал толстяк. - Как люди не понимают. Невозможно заниматься всем сразу.
- В деревне все несколько проще, - заметил Хоук.
Я выпил кофе. Мы с Хоуком вели машину посметф .и попеременно спали. Мне казалось, будто мои веки придавлены тоннами песка.
Хозяин поджарил яйца, ветчину и картошку как раз к тому моменту, когда тостер выплюнул четыре куска белого хлеба. Он положил на горячий хлеб подтаявшее масло и подал нам завтрак. Я попробовал. Видимо, картошку он держал жареной с прошлого года.
- Так, теперь давайте, что именно вы хотите узнать?
- Расc Костиган, - сказал я. - Надо бы узнать, как до него добраться.
- А, ну это довольно-таки просто. У него же самый большой дом в этих проклятущих горах. У него уйма денег. Но парень он неплохой. Ведет себя как местный. Носа не задирает. Не выпендривается. Приезжает, покупает все, что ему нужно, и уезжает. Всегда может какую-нибудь занятную байку рассказать, этот Рассел.
- Конечно, уж кому-кому, как не Расселу байки травить. Страсть умираю, как хочется услыхать его шуточки, - сказал я. - Так как же нам все-таки до него добраться?
- Очень просто, - отозвался толстяк и объяснил.
- Спасибо, - поблагодарил я. - А кто это придумал такую классную ограду для парковки?
- Вы про шины? Круто, да? Жена придумала.
- Ядерная штука, - подтвердил Хоук.
- Когда увидите Расса, - сказал толстяк, - не забудьте упомянуть, что это я навел вас на его дом.
Мы закончили завтракать, вышли к "вольво" и отправились обратно к Четыреста десятой дороге. Над нашими головами возвышались вечнозеленые стены хвойного леса, мы вдыхали свежий, чистый воздух и смотрели на стекающий в долину ручей.
Ах, глубинка, глубинка...
17
ДОРОГА к ОХОТНИЧЬЕМУ ДОМИКУ ОКАЗАЛАСЬ ИМЕННО в том самом месте, которое нам указал толстяк.
Грунтовая дорога, уводящая наверх в вечнозеленые леса без малейших намеков на разумную жизнь. Было десять тридцать теплого осеннего утра. В лесу звучала птичья трель, а в воздухе разносился едва уловимый запах "Пьюджет Саунд". Проехав по дороге примерно с милю, я остановился.
- Здесь трюк с братцем Кроликом не пройдет, - сказал Хоук.
- Знаю.
Мы вышли из машины и углубились в лес.
Деревья здесь были настолько высоки и с такими плотными шапками наверху, что земля казалась совершенно голой и темной. Лишь коегде росли весьма скромный кустарник и чахлая травка.
- Пойдем прямо на восток, - сказал я. - Солнце должно находиться прямо перед нами.
Затем, примерно через полчаса, повернем на юг и проверим, нельзя ли обогнуть домик. Если не дойдем до него, то выскочим на дорогу.
- А если пройдем, то запросто дошагаем до Орегона, - ухмыльнулся Хоук.
Сидящие в домике нас, разумеется, поджидают. Но им не известно, когда именно мы появимся. Время есть. Можно позволить себе роскошь побыть терпеливыми. Наблюдать не торопясь.
Сьюзен, видимо, отнюдь не счастлива с Расселом, зато можно не беспокоиться насчет ее безопасности. Пусть только меня дождется. Земля под ногами была упругой от вековых залежей хвои. Деревья, мимо которых мы проходили, были совершенно прямые. Они тянулись далеко вверх, пока на самой макушке не раскидывали толстые сучья и не переплетались ветвями. Иногда нам приходилось обходить поваленное дерево, ствол которого насчитывал футов пять в диаметре, со сломанными от падения сучьями, корнями, вздыбленными в воздух выше моей головы. В лесу пели птицы, но больше не попадался никто и ничто. В одиннадцать мы свернули на юг, оставив солнце слева.
В двадцать минут двенадцатого я почуял запах дыма. Посмотрел на Хоука. Он кивнул. Мы остановились, принюхиваясь и вслушиваясь. Никакого движения, ни звуков, только щебетание птиц и легкий, играющий среди стволов деревьев ветерок.
- Если нас поджидают, то должны расставить поблизости охрану, - тихо сказал Хоук.
Запах дыма не исчезал. Мы снова тихо и осторожно двинулись вперед. В лесу довольно сложно определить источник дыма, но нам показалось, что он находится впереди справа, поэтому мы стали продвигаться именно в том направлении. В руке у меня лежал автоматический пистолет - патрон в патроннике, палец на спусковом крючке. Впереди и справа сквозь деревья я заметил какие-то блики. Дотронулся до руки Хоука, и мы направились в ту сторону, аккуратно опуская ноги на покрытый хвоей лесной ковер, двигаясь крайне осторожно, высматривая в траве безопасные - без веточек и листьев места, куда можно было бы ступить, изо всех сил напрягая обоняние, слух и зрение, высматривая людей с оружием, ветки, что могли громко треснуть под башмаком, электрические провода или телекамеры.
И вдруг под нами, в небольшой низине, на фоне дальней стены вечнозеленого леса появился... домик. Домик... Огромное шале: сплошное стекло и высокая крыша. В северной части здания поднималась огромная труба, выложенная из необработаных булыжников, и из нее-то и поднимался тот самый дым, что мы учуяли. По всему второму этажу шел сплошной балкон- На перилах виднелись резные выступы, а стена представляла собой раздвигающиеся стеклянные панели, выходящие на юго-запад.
Хоук пробормотал рядом с моим плечом:
- Музыка, живущая среди холмов, детка.
К дому вела щебенчатая дорога, которая заканчивалась кольцом для разворота. Она была обнесена грубой деревенской оградой, через равные промежутки которой виднелись уличные фонари, сделанные под "летучих мышей". На повороте рядом с черным "джипом" с псевдодеревянными молдингами стоял красный "джип" с белой полотняной крышей. В поле зрения двигался только дым, поднимающийся из трубы камина.
- Родной дом, - сказал я.
- Все вернулись, - продолжил Хоук. - Сейчас бы войти и попросить горячего сидра, сесть у камелька и...
- Кажется, никто не ждет беды, - сказал я.
- Да, выглядит все тихо-мирно, - согласился Хоук.
- Думаешь, надо войти?
- Лучше будет перестрелять всех, кого увидим отсюда, тогда и спускаться не придется.
- Давай немного посидим и понаблюдаем.
Мы уселись в молодой поросли хвойных деревьев, прислонившись спинами к поваленному стволу, и стали наблюдать за домиком. Ничего не происходило. Это был приятный осенний день в лесу тихоокеанского Северо-Запада, и запах горящего дерева приправлял сладковатый воздух провинции.
- Думаешь, вокруг дома по лесу расставлены часовые? - спросил Хоук.
- Да, - ответил я.
- Наверное, сторожат посменно, - сказал Хоук.
- И если мы будем сидеть достаточно тихо, то, быть может, увидим смену караула.
- Угу.
С нашего поста была видна вся местность вокруг дома и дальше по долине ярдов на сто. Деревенская постройка, изукрашенная сияющим стеклом и тщательно подобранными камнями.
Провода тянулись по одной стороне дороги, затем пересекали ее и втыкались в шале возле югозападного края балкона.
- Нужна отменная подготовка для того, чтобы сидеть часами в лесу, не подозревая даже, когда именно покажется неприятель, - сказал Хоук.
- Отменнейшая, - согласился я. - Вскоре мы их засечем.
- Сколько будем сидеть?
- Столько, сколько нужно. Пока что-нибудь не произойдет, - сказал я. Времени у нас навалом. Посидим и посмотрим, что тут у них творится.
- Приятно знать, чем именно занимаешься, - сострил Хоук. - А то неудобно как-то.
18
СМЕНА КАРАУЛА ПРОИЗОШЛА ЧАСА в ТРИ ПОПОЛУДНИ.
Четверо мужчин с длинноствольными винтовками вышли из дома и направились к четырем только им известным постам в лесу. Четверо других ышли из леса и направились в дом.
- Винтовки, - сказал Хоук. - Похожи на тридцатки.
- Хорошо. Теперь мы знаем, что к чему на улице. Хорошо было бы выяснить, как там внутри.
- Внутри оружие, - сказал Хоук. - Но сколько его и где оно, мы не знаем.
- А еще - Сьюзен, - напомнил я.
- Маловероятно, - возразил Хоук.
- Необходимо убедиться.
-Да.
В лесу я увидел несколько воробьев - выдернутые из городского окружения, они выглядели не на месте. Пела какая-то птица. Когда примерно в пять тридцать начало заходить солнце, как-то сразу резко похолодало.
- Лучше будет, если Сьюзен сама найдет путь к спасению, - подумал я вслух.
- Не думаю, что она в силах сама о себе позаботиться, - сказал Хоук. Мы должны выдернуть ее из этого окружения и позволить ей спасти свое "я".
- Ага.
- А если мы уберем Рассела, ей вообще не придется спасать свое "я".
- Не думаю, что такое развитие событий будет для нее лучшим.
Хоук какое-то время молчал. Когда солнце закатилось, огни вокруг дома и дороги моментально зажглись, залив светом все пространство вокруг дома.
- Фотоэлектрический выключатель, - отметил я.
- То есть ты хочешь сказать, что с Расселом надо действовать аккуратно?
- Я не знаю, что именно хочу сказать. У меня недостаток информации. Просто стараюсь осмыслить то, о чем не имею ни малейшего представления.
- Это жизнь, детка, - хмыкнул Хоук.
- Может быть, ей необходимо спасти свое "я", а это будет означать сделку с Расселом.
- Я предполагал, что мы его прикончим. Мне надо вернуть ему должок.
- Знаю, - сказал я. - Я сам размышлял над тем, кто из нас должен его прикончить. Но, может быть, этого делать не придется.
- Дарось ты, шеф, я же обыкновенный негритос. И мне кажется неплохой идеей пристрелить урода.
- А если Сьюзен от этого будет хуже?
- Тогда мы не станем этого делать, - сказал Хоук. - Я не так прост. Мы здесь не для того, чтобы навредить ей. И потом, у меня нет потребности убивать Рассела, хотя хотелось бы.
- Мне тоже, - признался я. - Может быть, даже больше, чем тебе.
- Могу предположить, даже больше, чем кому бы то ни было на Земле.
- Я думаю, что пока мы его убивать не будем. Если, конечно, нас не вынудят, - заметил я.
В свете фонарей, проникающем в лес, я увидел, как Хоук пожал плечами.
- Придется отложить удовольствие, детка, - сказал он.
- Угу, - согласился я.
В доме кто-то зажег, а затем погасил свет, но это нам ни о чем не говорило. В окнах мы никого не заметили. Сменилась охрана. Мы с Хоуком засунули руки в карманы, сидели и смотрели. Мы съели несколько гранольных батончиков и сухую фруктовую смесь. Затем поспали, но недолго. Ночь вступила в свои права. Свет в домике погас, горел лишь на первом этаже. Снова произошла смена караула. Фонари на улице продолжали сиять.
Ближе к утру пошел дождь. Я медленно поднялся под мерзкими струями и встряхнулся как собака. Я чувствовал себя словно разбитая машина.
- Если появится Рассел, - произнес Хоук, - у них будет над нами преимущество.
- Съешь лучше фруктовой смеси, - сказал я.
Хоук взял горсточку и принялся безо всякого удовольствия жевать.
- Я что, выгляжу как человек, любящий фруктовые смеси? - спросил он. Или как любитель паршивых гранольных батончиков? Я воспитан на яйцах "бенедикт" и "мимозе", на хорошем обслуживании.
- Приятный дождик, - отметил я.
- Освежает, - сказал Хоук.
А из охотничьего дома вместе с дымом поползли запахи свежесваренного кофе.
- Если они начнут сейчас жарить бекон, - сказал я, - я заплачу.
Мы стояли, потихоньку потягиваясь, разговаривая, стараясь согреться и размяться так, чтобы патрули нас не заметили. Дождь лупил вовсю, и все еще было темно.
- Можно заткнуть эту проклятую трубу, - предложил я, - тогда дым поползет в дом и выгонит всех, кто в нем находится, наружу.
- А что, если там Сьюзен?
- Тогда ее тоже вытащат на улицу, - сказал я. - Они ведь не хотят ее смерти. Предполагаю, что она очень нравится Расселу.
- То есть предполагается, что один из нас должен полезть на крышу, откликнулся Хоук.
-Да.
Мы стояли под дождем и наблюдали за домом. Сегодня не было ни птиц, ни белок. Я смотрел на втыкающиеся в дом телефонный и электрический кабели.
- Нужно навести шороху, - сказал я. - Их необходимо напугать и сбить с толку. Необходим отвлекающий маневр, диверсия.
- Диверсии - это по нашей части, - ухмыльнулся Хоук.
- Как думаешь, сможем перебить электрокабель?
- Отсюда? Из пистолета - нет.
- Мы можем достать винтовку, - сказал я.
Хоук улыбнулся:
- Верно, можем. Я знаю, где можно взять целых четыре винтовки.
- Ближайший охранник внизу под нами, - указал я. - Думаю, ярдах в семидесяти пяти отсюда.
- Я достану винтовку, - заявил Хоук. - Ты пойдешь в обход хижины по холму, что за ней. Когда я отстрелю электрокабель, все кинутся в мою сторону, а ты проберешься на крышу и чемнибудь заткнешь дымоход.
- Пока они будут за тобой гоняться.
- И пока я буду палить по ним из новенькой винтовки.
- Мне нравится, - сказал я. - Дай время добраться туда. На крышу я полезу после того, как ты примешься стрелять.
- Не торопись, - предупредил Хоук. - Пока ты будешь огибать дом, я достану новенькую винтовочку.
Я двинулся сквозь лес, пригибаясь как можно ниже к земле, тихо пробираясь сквозь дождь.
Осторожно вставал на похожую на губку землю с ковром из опавших листьев. Звук дождя, прокладывающего себе путь среди вечнозеленых растений, заглушал шум моих шагов. Я потратил примерно полчаса, чтобы спокойно зайти за дом. Со склона я увидел, что дом встроен в гору и что я совершенно спокойно могу прыгнуть на крышу с дерева. Такое возможно.
Я отыскал нужное мне дерево и присел рядом с ним. Дождь промочил мою куртку насквозь, и теперь капли текли у меня по шее и позвоночнику. Я подтянулся и залез на нижние ветви. Так я просидел минут пятнадцать. И вдруг услыхал первый выстрел. Из винтовки. Затем второй и третий. Пуля раздробила фарфоровый изолятор в том месте, где кабели проникали в дом. Погасли фонари. Электрокабель оторвался, рассыпая искры, полетел на землю. Внизу, среди деревьев, произошло какое-то движение, а затем из гостевого домика появились люди. Охрана. Снова прозвучал выстрел из винтовки, и один из выбежавших упал. Остальные принялись отстреливаться в направлении винтовочных выстрелов. В слабом, неверном свете утра я полез на дерево, забрался достаточно высоко и перепрыгнул на крышу дома. Крыша была покрыта дранкой, и даже в дождь на ней было легко удержаться. Я вскарабкался на конек и долез до каминной трубы.
Оказалось, что труба одна, а дымоходов два. Дым густо и жарко поднимался из открытого жерла.
Я стряхнул с себя куртку, переложил амуницию в карман джинсов и сунул скрученную в комок одежду в дымоход. Получилась классная затычка - и дыма как не бывало. А внизу нарастала пальба. Стреляли в направлении леса. Я краем глаза улавливал во дворе какое-то движение.
Я пополз по мокрой крыше, соскользнул вниз и приземлился на балконе. Затем прижался к полу и вытащил пистолет. В доме раздавались шаги и слышались мужские голоса. Вдруг кто-то закричал. На улице охрана беспорядочно палила в лес.
Из-под стеклянных дверей начал валить дым.
Я услышал, как внизу распахнулись двери, донеслись голоса, полные смятения. Я подполз к краю балкона и заглянул во двор, куда вышли четверо с пистолетами. Один из них нес фонарь.
За ними показались еще двое.
Раздался голос - крик оскорбленного человечества:
- Что за херня здесь творится?
- Видимо, где-то произошел обрыв на линии электропередач. Свет погас, а еще где-то стреляют. И еще, наверное, пожар.
- Сколько человек стреляет?
- Не знаю.
Из другой части леса послышались винтовочные выстрелы.
- Господи, они палят по машинам.
Луч фонаря переместился на "джип", и я увидел, как тот слегка осел, когда воздух вырвался из простреленной шины.
- Из дома вышли все?
- Думаю, что да. А сколько нас всего было?
Очередной винтовочный выстрел - и свет от фонаря метнулся в сторону, когда фонарь покатился по земле.
- Черт, подстрелили Джино.
- Рассредоточьтесь, черт побери, рассредоточьтесь!
Я развернулся и по-змеиному пополз на животе к стеклянным дверям. Открыл одну. Изнутри повалил дым. Не поднимаясь на ноги, я скользнул в дом. Возле пола оставалось приличное количество относительно чистого воздуха.
К тому же перед всеми остальными у меня было преимущество: я знал, что никакого пожара нет.
На верхнем этаже оказались четыре спальни, расположенные квадратом и связанные внутренним балконом, который выходил в громаднейший холл первого этажа. Я полз как можно быстрее.
Глаза щипало и саднило, их застилали слезы.
Дышалось с трудом. Ни в одной из спален я не заметил человеческого присутствия. В сером предутреннем свете, забиваемом дымом, было трудно что-либо разглядеть. После того как я проверил последнюю пустую комнату, я сделал глубокий вдох возле самого пола. Затем поднялся на ноги и спустился на первый этаж. В огромном холле никого не было. Подойдя к камину, занимавшему целую стену, я выкинул из него горящие бревна и разбросал их кочергой и щипцами, валявшимися поблизости. Ковер занялся. Дыхания не хватало.
Тогда, обойдя комнату, я кинулся на пол и принялся вдыхать воздух как можно чаще и неглубоко. В зале никого не оказалось. Я не сомневался, что TaK оно и будет, но разочарование от того факта, что Сьюзен все-таки здесь нет, тяжелым грузом навалилось на мою грудь. Задняя часть дома была встроена прямо в склон холма, поэтому на первом этаже с этой стороны окон не было.
Задержав дыхание, я поднялся обратно на второй этаж и вылез из окна в задней части дома. Нужно было спрыгнуть с пятифутовой высоты на склон. К
тому времени полыхало уже полдома: я увидел, что пламя достигает окон второго этажа. Дождь барабанил вовсю. Когда-то давнымдавно меня отправляли в Корею на пароходе из Форта Льюис, и я до сих пор помнил, как часто идут дожди в штате Вашингтон. Пригнувшись, я пробирался по лесу к тому месту,
где мы оставили машину. Дождь был очень холодным и мгновенно промочил
насквозь мой черный свитер с воротником под горло. За спиной раздался
громкий нарастающий вой, когда языки пламени вырвались из окон второго
этажа. Мы пока что не нашли Сьюзен, но довольно сильно потревожили
Костигана. Все-таки лучше, чем ничего.
19
КОГДА я ВЫВАЛИЛСЯ из ЛЕСА, ХОУК СИДЕЛ в "вольво" с включенным мотором. Работал обогреватель.
Меня в последний раз хлестнула по лицу мокрая ветка, после чего лес отпустил меня, и я вылетел надорогу футах в десяти от машины.
Одновременно со мной из леса показался десяток парней, вооруженных огнестрельным оружием. Они обступили меня со всех сторон. Некоторые застыли возле "вольво". Одним из них был тот самый толстяк с хилыми ручонками, стоявший за стойкой в забегаловке. А ведь вчера мы у него завтракали. Сегодня же он упер мне в грудь двухствольный дробовик.
- А кто же следит за магазином? - спросил я.
- Этот магазин принадлежит мистеру Костигану, - сказал он.
- Так я и думал.
Внезапно шины "вольво" завизжали на мокром гравии и бешено закрутились. У ребят, что стояли впереди машины, времени осталось только на один выстрел по ветровому стеклу, а затем пришлось кидаться врассыпную, после чего машина, взвыв, помчалась вверх по склону и завернула за поворот.
- Сучий сын, - выругался бармен.
- Жадность сгубила, - хмыкнул я. - Хотите, ничего не делая, стоять и держать нас обоих.
- Тебя мы, по крайней мере, держим, - ухмыльнулся толстяк. - Твой приятель свалил и оставил тебя одного. Ниггеры всегда так поступают.
Я пожал плечами. "Вольво" затих. Вся компания сгрудилась вокруг меня. Стрелок, что палил в Хоука, сказал:
- Уоррен, я, похоже, попал в того.
Бармен кивнул. Даже когда "вольво" рванул с места и началась пальба, он ни на миллиметр не сдвинул свой дробовик. И сейчас продолжал смотреть на меня поверх двойных стволов.
- Бобби, вы с Раймондом идите за машинами. Как только я прикончу этого, отправимся за ниггером, - сказал он.
Все промолчали, а двое отправились по дороге к дому. Я слышал шуршание дождя и слегка синкопированный стук капель, когда те приземлялись на траву, листья и ветви. Толстяк подошел ближе, теперь дула очутились в шести дюймах от моего лица.
- Думаю, что выстрел из обоих стволов начисто снесет тебе башку, заявил он.
- Если только не промахнешься, - сказал я.
Он хихикнул.
- Промахнусь. - И еще раз хихикнул. - Ты совсем. Да как тут промахнешься, когда у тебя дуло в шести дюймах от лица.