Парнов Еремей Иудович. Александрийская гемма

   Глава шестнадцатая
   ___________________________________
   СОВЕЩАНИЕ У ПОЛКОВНИКА
   Люсин смог увидеться с Крелиным лишь на четверть часа до совещания у начальства. О результатах волжанской эпопеи он в общих чертах уже знал, но интересовали, конечно, подробности.
   - Похож, - развел руками Крелин, присаживаясь, по обыкновению, на угол стола. - И в этом все дело. Надо же так! Притом, обрати внимание, похож не столько на самого Солитова, сколько на эту его фотографию. Такое, знаешь, не часто встречается в нашей практике. В профиль - ничего общего. Выступающие надбровные дуги, смазанный подбородок и нос другой. А в фас на тебе, пожалуйста. Будь моя воля, я бы давал в разных ракурсах.
   - Ишь чего захотел - воли!.. Однако быстро вы размотали.
   - А что толку?
   - Ну, для этого мужика, положим, толк есть, Яша. Кстати, что с ним?
   - Обычная история: диабетическая кома. Вместо того чтобы сунуть ему в рот кусочек сахару, эти... - Крелин, в ком зазря погибал гениальный мим, убедительно продемонстрировал, кого он имеет в виду. - Словом, затеяли спихобол с умирающим человеком. Если бы не городская больница - пиши пропало. Буквально с того света вытащили. Гуров уж на что тертый калач, но и его проняло. Он там чего-то пишет по своей прокурорской части. И правильно! Эта братия просто-напросто не желает выполнять самые элементарные обязанности, за которые им, кстати, исправно платят денежки. Медики, называется! Клятва Гиппократа, так их растак.
   - Наши, насколько я понял, тоже не с лучшей стороны себя выказали?
   - И не говори! Семья с ног сбилась, названивают по всем инстанциям, а эти голубчики сидят себе и не чешутся. Между нами говоря, они решили, что мы прибыли именно по этому поводу. Надеюсь, ты меня не осудишь, но я не особенно старался развеять их не слишком приятные заблуждения. Пусть подумают на досуге. Перетрухали здорово!
   - Не будь наивным, Яшенька! Опомнятся, и все потечет прежним руслом. Если не хуже, потому как еще пуще уверуют в полнейшую ненаказуемость. Я знаю эту породу. На ошибках они не учатся. Пиши докладную.
   - Я?
   - Да, ты.
   - Володя! - Крелин болезненно поморщился. - Ты же знаешь, как я люблю такие игры. У меня форменная идиосинкразия к подобного рода деятельности.
   - Как у всякого порядочного человека, Яша. Не более. Я тоже не испытываю особых восторгов. Но ведь кто-то должен? Иначе волжанская история превратится в один непрекрасный день в норму. Вот что страшно! А Гуров молодец. Я таких уважаю. Он действует, понимаешь? На словах мы все за обновление жизни, а как доходит до дела, превращаемся в молчаливое большинство. Стыдно, ей-богу! При всем желании одними указаниями порядок не наведешь. Нужна встречная инициатива снизу, дружочек, всех нас и тебя в частности.
   - Твоя правда, Володя. - Подвижное лицо Крелина изображало нестерпимую муку. - И стыдно, и больно, но это выше меня. Ничего не могу с собой поделать. Открыто, на собрании, глаза в глаза - скажу, а написать нет, не умею.
   - А ты приподнимись над собой. Или жалеешь этих хомяков с заплывшими глазками, которым все до лампочки, кроме уютной норы?
   - Какая тут может быть жалость? Что ты плетешь? Таким не место в милиции, особенно в уголовном розыске.
   - Вот видишь!.. Так что готовь докладную, а не то мы вместе с Борисом Платоновичем напишем, и вот тогда тебе будет действительно стыдно.
   - Хорошо, я подумаю.
   - Только не слишком затягивай. - Люсин понял, что выжал из Якова Николаевича максимум возможного. - Кстати, как фамилия этого бедолаги?
   - Устрашающая: Хапугин! Уж не по этой ли причине волжанский розыск, вместо того чтобы навести элементарные справки, запросил характеристику с места работы? Это было единственное, что они сделали!
   - И как характеризуется?
   - Вполне положительно.
   - У него была записка, что он диабетик? Обычно они носят с собой на всякий случай. Некоторые, знаю, даже нашивку делают где-нибудь под сорочкой.
   - Нет, ничего такого не было. Я специально спрашивал. Но сахар в кармане нашли. Очевидно, тот еще был приступ! Врасплох захватил. А ты тогда как в воду глядел, - вдруг вспомнил Крелин. - Первым делом насчет диабета поинтересовался. И верно ведь! Хоть та же почечная колика ничем не лучше, но человек остается в сознании. Георгий Мартынович, помимо всего, страдал холециститом. В остром приступе он дает иногда картину, сходную с предынфарктным состоянием. И даже провоцируют инфаркт, когда больного по незнанию начинают пичкать сосудорасширяющими... Короче говоря, урок Волжанска должен пойти нам впрок.
   - Сейчас Кравцов тебе выдаст "путем"!
   - За какие такие грехи?
   - Хотя бы за то, что обманул надежды! Начальство небось уже рапортовать готовилось, а ты подсовываешь совершенно постороннюю личность, да еще с такой фамилией. За это по головке не погладят.
   - Издевайся, издевайся, придет и мой час! - затаив улыбку, пригрозил Крелин.
   - Боюсь, что он уже близок. - Люсин потянулся за кителем. Кому-кому, а мне сейчас достанется. За всех за вас... Пошли?
   В кабинет Кравцова они вошли минута в минуту, когда остальные уже сидели за приставным столом, блестящим и голым, как свежезалитый каток. Все, как это теперь повелось, были в форме. Даже Борис Платонович Гуров надел по такому случаю свой прокурорский пиджак со звездочками на петлицах. Не обнаружив на столе пепельницы, он страдал от одного лишь сознания, что не придется курить.
   Полковник посмотрел на электронный циферблат над дверью, дрогнул круто изломанной бровью, но ничего не сказал. Подождав, пока вновь прибывшие расселись, он с каменным лицом выдержал долгую паузу, затем, слегка прочистив горло, тихо спросил:
   - Больше никого не ждем?
   - Все на месте, - кратко ответил Люсин, хотя он и надеялся на то, что догадаются пригласить кого-нибудь из УБХСС. Очевидно, всюду нужно поспевать самому.
   - Тогда доложите коротенько, в каком состоянии находится дело.
   Владимир Константинович возвысился над столом, одернул китель и действительно очень кратко, потому что присутствующие были в основном в курсе, обрисовал положение. На эпизоде в Волжанске он вообще не остановился, упомянув лишь о причине невольного недоразумения.
   - Конца, выходит, по-прежнему не видать, - не без подтекста попенял Кравцов, поигрывая остро отточенным карандашиком. - А время, между прочим, летит...
   - Отработка сигнала из Волжанска проведена в рекордно короткий срок, - с напускным безразличием отметил Люсин. - И никак не в ущерб основной работе.
   - Основной! - не повышая голоса, выделил интонацией полковник. - Где она, эта основная? До вчерашнего утра, полагаю, все у нас заклинилось на этом Волжанске. Да и что бы было лучше, когда поступает такой сигнал... Значит, какие у нас имеются версии на сегодня?
   - Версии прежние, - убежденно ответил Владимир Константинович, опускаясь на стул. - Ограбление, несчастный случай и, наконец, только что обозначившаяся фигура книжного спекулянта. Вполне возможен и некий смешанный вариант, потому что все три возможности причинно взаимосвязаны: звонок насчет редкого издания, посещение сберкассы, последующее ограбление или же несчастный случай где-то в дороге. Я уж не говорю о том, что преступник мог проследить Солитова вплоть до самой Москвы. Оперативный простор достаточно широкий.
   - Да, одним вам, пожалуй, не управиться. Нужно подключить УБХСС, рассудил Кравцов. - Этот книжный червяк вполне мог оказаться подсадной уткой... Какие меры приняты?
   - С УБХСС мы свяжемся. Что же касается мер, то в данный момент ведется проверка постоянных и временных жителей, начато прочесывание местности. Вообще-то район считается довольно благополучным. Однако недавно там возник известный "очаг нестабильности", который серьезно затрудняет проверку. Как назло, в одиннадцати километрах от солитовской дачи выделили территорию для садово-огородного товарищества "Столичный композитор". Застройка у них сейчас в самом разгаре, так что пришлого люда более чем достаточно.
   - Списки членов затребовали?
   - Уже в работе. - Люсин перелистал блокнот. - Композиторов, как вы понимаете, там кот наплакал, процентов сорок. Кроме обязательных участков, отошедших по линии исполкомов, какую-то часть забрали себе работники просвещения, автобаза, чаеразвесочная фабрика и спортклуб "Вымпел". Землеустройство всяческое, дороги, коммуникации - все это просто так, по щучьему велению не делается. Садовые домики опять же, водоснабжение, транспорт. Короче говоря, всякого рода завы, замы, помы и директора представлены должным образом, в том числе ответственные работники службы общепита, очевидно, в качестве фигур наивлиятельнейших, располагающих разветвленной системой связей. Кроме пайщиков, в поле нашего зрения неизбежно попадают и различные исполнители, производители работ. Как официальные, связанные договорами, так и левые. Тут уже полный неджентльменский набор: шабашники, всевозможные жучки, халтурщики и откровенные проходимцы.
   - Вы располагаете фактами или делитесь своими предположениями? спросил Кравцов.
   - Пока только предположениями. - Люсин упрямо нахмурился. - Но за фактами, уверяю, дело не станет. Я знаю, о чем говорю.
   - Он прав, - поддержал Гуров. - Схема, можно сказать, типовая. Тут бы тоже не мешало заручиться помощью по линии УБХСС. На запах меда слетаются не только труженицы-пчелки, но и навозные мухи. Воображаю сколько рвачей клубится на стройплощадке.
   - Только не отвлекайтесь от цели. Всяческими там злоупотреблениями и без вас есть кому заняться. Бухгалтерская и прочая писанина в данном конкретном случае меня не интересует. Задача ясна?
   - Ясно, товарищ полковник.
   - Что нового по линии НТО, Люсин?
   - Здесь у нас, к сожалению, слабое место.
   - Совершенно новый объект, - пояснил Крелин. - Не только для нас, вообще для науки. Профессор Солитов работал с мандрагорой памирской, лишь недавно открытой на территории нашей страны. Биохимически она практически не изучена. Предварительные анализы позволили выделить смесь алкалоидов, но говорить о каком-то галлюциногенном эффекте пока не приходится, хотя вопрос с повестки не снят.
   - Ничего себе формулировочка! - усмехнулся Кравцов. - Обтекаемая. На все случаи жизни.
   - Слишком мало вещества, - терпеливо объяснил криминалист. - Объект, как известно, подвергся длительной экстракции, и на нашу долю почти ничего не осталось. С трудом наскребли кое-какие крохи для хроматографии и спектрометрии.
   - Поехало! - бесцеремонно прервал Кравцов. - Спектрометрия! Главное сразу ясно стало... Не можете, значит, определить?
   - Нет, - односложно ответил Крелин, замыкаясь в себе.
   - Так и говорите. Ваше предположение, Люсин, таким образом, по-прежнему остается в подвешенном состоянии. Галлюциногены, самоотравление и прочая фармакология лабораторией пока не подтверждаются. А раз так, то нечего и в расчет брать. Я правильно говорю?
   - По идее, - неохотно признал Люсин. - Но пока химики окончательно не отказались...
   - Наука, она что твой клещ: вопьется - не оторвешь. А нам время дорого. Мы не можем ждать, пока товарищ Крелин осчастливит открытием все прогрессивное человечество. В темпе действовать надо, в темпе! Заключение из поликлиники получили?
   - Анамнез почти исключает возможность внезапного приступа с расстройством сознания. - Владимир Константинович сразу понял, что именно интересует начальство.
   - Вот видите!
   - Так сказано: почти, - осторожно возразил Люсин. - Да и сомнения насчет химии остаются, хотим мы этого или нет. Вероятности, как известно, складываются.
   - Несмотря ни на что, вы настаиваете на своей версии? - непритворно удивился Кравцов.
   - Во всяком случае, я бы не рискнул ее отбросить за здорово живешь.
   - Даже так? Ну смотрите...
   - Нужно искать того, кто таился за дверью, - с полной уверенностью заявил Гуров. - Криминальный сюжет, как правило, до ужаса прост. Здесь почти наверняка убийство.
   - Не смею спорить с вами, Борис Платонович, - равнодушно пожал плечами Люсин. - В меру сил мы отрабатываем такую возможность. Иначе зачем нам с этой проверкой возиться? Может быть, вы подскажете, кого именно нужно искать или хотя бы где? Я буду крайне признателен.
   - Сколько сарказма! - фыркнул Гуров. - Можно подумать, что вы сами не сознаете шаткости ваших предположений.
   - На то они и предположения. Вы знаете хоть одну версию, которая бы не казалась в самом начале шаткой? Даже жалкой, беспомощной? Я лично не упомню такой.
   - Действительно, на первых порах подобные построения рисуются довольно непрезентабельными, - признал Гуров. - Но ведь теперь у вас появился кончик. Тяните же поскорее! Все силы надо бросить на этого спекулянта!
   - Оно, положим, верно, - уклончиво возразил Люсин. - Но ведь тоже куча несообразностей. В его поведении нет логики.
   - Откуда это вытекает? - спросил Гуров.
   - Начнем хотя бы с главного. Зачем участнику или, допустим, соучастнику преступления навлекать на себя лишнее внимание? Разве доктор наук Баринович за язык тянул этого самого Петю? Ничуть не бывало! Он сам ему позвонил и предложил книгу, упомянув при этом о разговоре с Солитовым. Зачем, спрашивается? Одно из двух: он либо абсолютно непричастен, либо законченный идиот.
   - Не обязательно, Владимир Константинович. Он же не мог предвидеть, что вы каким-то образом выйдете на этого вашего доктора.
   - Допустим. Но это ровно ничего не доказывает. Самая элементарная осторожность должна была заставить его молчать. Разве не ясно?
   - Исподволь выстраивает себе алиби? - предположил несколько поколебленный Борис Платонович. - Если вдруг что не так повернется, можно будет сослаться и на такой разговор. Не таился, мол, обо всем рассказывал откровенно. Почему? А потому, что ничего не знал... Косвенное, но все же подкрепление.
   - Шатко, - Кравцов недоверчиво покачал головой.
   - Не спорю. Но предполагаемый преступник вполне мог рассуждать подобным манером. Я знавал таких. Использовали любую возможность сенца подстелить, чтобы, упаси боже, не ушибиться. Целые вавилонские башни выстраивали.
   - Не берусь судить. - Люсин начал уставать от пустопорожнего разглагольствования. - Тем более что свои строения мы возводим пока на пустом месте.
   - Первое самокритичное замечание, - отметил Кравцов. - Я, конечно, не говорю, что время потрачено впустую, но хвастать действительно нечем. Конкретных достижений пока не видать. Прошу поднажать, товарищи. Что же касается направления поиска в целом, то тут у меня особых претензий нет. Можете быть свободны.
   Люсин удивленно переглянулся с Крелиным. Гроза определенно прошла стороной. Никто не ожидал столь легкой развязки.
   Глава семнадцатая
   ___________________________________
   ЭХО МОНСЕГЮРА
   Игорь Александрович Берсенев, оставив дверь на цепочке, внимательно изучил служебное удостоверение и лишь затем впустил Люсина в квартиру. Держался он с подчеркнутой холодностью, впрочем вполне корректной, хотя на изъявления сочувствия, чего требовала элементарная вежливость, отреагировал категорическим требованием.
   - Я бы попросил вас избавить мою жену от ненужных расспросов, - тихо и поэтому особо значимо указал он, сразу напомнив Владимиру Константиновичу родимое начальство. - Она еще не оправилась, и незачем терзать ей душу. Да это и бесполезно, потому что последний раз мы виделись с Георгием Мартыновичем прошлым летом и ничего существенного сообщить вам не сможем.
   Люсин с молчаливым пониманием склонил голову. Ему оставалось лишь подчиниться. Настаивать на чем-то своем, будь даже в том особая необходимость, было бы не только бесполезно, но и глупо. Такой, как Берсенев, мог свободно выставить за дверь, да еще и нажаловаться. Что-что, а акценты он умел расставлять точно, без лишних слов.
   Берсеневы возвратились в Москву на неделю позже, чем это предполагалось. Телеграмма, хотя и составленная в предельно осторожных выражениях, вызвала у Людмилы Георгиевны нервное потрясение, и вылет пришлось перенести. Таково изначальное свойство беды, что она почти всегда застает человека врасплох, незащищенного. Сокрушительная внезапность обрушившейся на ее плечи горестной вести более всего потрясла Людмилу Георгиевну. После бездумного счастливого забытья, в которое она позволила себе окунуться, пробуждение оказалось особенно жестоким. В первое мгновение она даже как бы обиделась на кого-то - нет, конечно, не на отца - за столь изощренное, почти преднамеренное коварство. И сразу мучительно устыдилась, жгуче переживая не вполне осознанную свою вину, которую уже некому было простить. Потом, оглохшая, словно под анестезией, она ощутила, как растет и ширится в ней такая тоска, что не выплакать никакими слезами. Грудь словно цементом схватило - не продохнуть. Все прежние беды и горести смыло, как пену с поверхности, и безвозвратно всосало в непроницаемый водокрут. И стало понятно что то непроизносимое страшное, чему и в мыслях не должно было сыскаться названия, но чего Людмила тем не менее постоянно ждала, все-таки не миновало ее. Мамину смерть она пережила, как катастрофический разлом, расколовший уютный, застрахованный от всяких потерь остров. Все надежды ее и неосознанная наивная уверенность в собственной защищенности мгновенно перекинулись на отца, рисовавшегося эдаким неприступным утесом. И вот он тоже должен исчезнуть - вопреки всему Людмила еще хранила слабый росток надежды, - раствориться без остатка. Она стремилась удержать хоть что-то и не могла поспеть за отбегавшей волной, с ужасом прозревая пустоту одиночества, спрятавшуюся за тонюсенькой корочкой боли. Людмила не понимала, что с ней происходит. Еще не зная о том, получили смертельный сигнал частицы ее потрясенной памяти, таившие ускользающий в вечную мглу образ. Им не могло быть замены, и они уже отмирали незримо, катастрофически сужая пространство души. Затаившись в маминой спальне, где каждая мелочь спешила напомнить о том, что так необратимо отделялось теперь от ее существа, Людмила перебирала старые фотографии. Искала в выцветших грудах хоть какой-нибудь живительный отклик и не находила. Пыльный бархат альбомов хранил лишь бумагу, ломкую на загнутых уголках, случайно запечатлевшую узнаваемые, но уже отуманенные далью отчуждения черточки. Даже свое лицо предстало ей словно бы в постороннем обличье. Она слышала, как всхлипнул обрывком мелодии звонок в передней и забормотали приглушенные голоса, но долетевшие до ее барабанных перепонок звуки показались нереальными. Все проваливалось в небытие: образы, блики света слова. Осторожно прошелестевшие шаги воспринимались веянием ветра.
   Провожая Люсина в кабинет тестя, Игорь Александрович приостановился у затворенной комнаты, приложил палец к губам и далее проследовал уже на цыпочках. Его выверенные движения покоробили неуместной нарочитостью.
   - Собственно, что вас интересует? - спросил он, притворив дверь.
   - В бумагах, найденных на даче, есть непонятные места, - Люсин ограничился формальным ответом, - хотелось бы разобраться.
   - Понятно. - Игорь Александрович задумчиво облизал губы. - Документы вы нам, надеюсь, вернете?
   - Само собой разумеется. После завершения следствия вы получите все до единого. По описи... Вернее, Людмила Георгиевна, как основная наследница.
   - Основная наследница? Что это значит?!
   - Георгий Мартынович оставил должным образом оформленное завещание, по которому дача и часть денег предназначаются Аглае Степановне Солдатенковой.
   - Кому-кому? - неприятно озадаченный Берсенев деланно расхохотался. Этой выжившей из ума фефеле? Ну учудил!.. Ничего, мы это переиграем!
   - Имеете полное право. И вообще завещание сможет войти в силу лишь по окончании следствия. Вернее, шесть месяцев спустя. Впрочем, я не знаю всех тонкостей, поскольку не имею отношения к вопросам наследования.
   - Это же надо придумать такое! - Игорь Александрович все не мог успокоиться. - Не иначе, как старая ведьма его окончательно околдовала! Загипнотизировала... Нельзя все-таки оставлять человека в таком возрасте без присмотра. Бедный папа!
   - Георгий Мартынович отличался легкой внушаемостью?
   - Еще какой! Он был ужасно доверчив. Не знаю, чем могла приворожить его подобная особа, по-моему, даже в ранней молодости она выглядела кошмарно, но он у нее только что с рук не ел. Совсем заморочила беднягу.
   - Кажется, для этого были определенные основания? - осторожно осведомился Люсин. - Я слышал, что она излечила Георгия Мартыновича от какой-то тяжелой болезни? - Подавив ненужные эмоции, он попытался вызвать Берсенева на откровенность.
   - Кто это вам сказал? - Игорь Александрович брезгливо поморщился. Небось она же? Сказки для детей младшего возраста. Конечно, старикан отличался некоторой мнительностью, не без того, но тяжелая болезнь - это враки! Совершенная чушь. Так, обычные возрастные недомогания... И вообще лично я не доверяю всем этим фитотерапевтам да гомеопатам. Сплошное шарлатанство.
   - Зачем же такая крайность? По-моему, и сам Георгий Мартынович травками не пренебрегал...
   - Только в силу профессионального интереса, - всплеснул руками Игорь Александрович, сделавшись вдруг необыкновенно общительным и словоохотливым. - Вы разве не знаете, что он прославил свое имя новыми химическими соединениями, извлеченными из природных объектов? Учтите, что это был сугубо научный подход, ничего общего не имеющий с... - забыв слово, он защелкал пальцами, - ну, как его?
   - Знахарством, - подсказал Владимир Константинович. Он догадывался о причине происшедшей с Берсеневым перемены, и ему стало грустно. Но с чисто тактической точки зрения упоминание о завещании оказалось действенным.
   - Именно! - просиял Игорь Александрович, отринув былую чопорность и изо всех сил стремясь выглядеть симпатичным. - А вот она, наша милая старушенция, самая типичная знахарка. Надеюсь, вам удалось с ней подружиться? - Он попытался замаскировать излишне пристальный взгляд добродушной улыбкой. - Хотя завоевать ее симпатии очень непросто. Мне, например, это не удалось, несмотря на все старания. Не жалует нас с Людочкой тетка Аглая, не жалует... Сами, наверное, убедились?
   - Мы с ней почти и не говорили, - небрежно отмахнулся Люсин, разгадав, куда выпущен пробный шарик. - Так, по существу происшествия. Что она могла рассказать? Одни вздохи... Да и не было ее в то время на месте: к родным ездила.
   - Знаем мы этих родных! - усмехнулся Берсенев. - Кстати, вам не кажется несколько странной цепь совпадений? Совершенно неожиданное завещание, последовавший за ним вскорости взрыв?
   - "После этого - не значит вследствие этого", - учат мудрые латиняне. - Люсин доверительно улыбнулся. - Но странноватый оттенок действительно налицо. А какова ваша точка зрения на сей счет?
   - Откуда мне знать?.. Есть, однако, старый и верный принцип: ищите, кому это выгодно... Простите, как вас по батюшке?
   - Владимир Константинович.
   - Да, уважаемый Владимир Константинович, не мне вас учить, но так называемая случайность далеко не столь проста, как нам иной раз видится. Копните поглубже, и обнаружится железобетонный каркас.
   - Никуда не денешься - диалектика. - Люсин сделал вид, что не понял намека. - Человеку, к сожалению, не дано знать всех последствий. Жизнь ведь не шахматная партия.
   - М-да, такого никто из нас не предвидел. - Берсенев твердо держался намеченной линии. - По существу, бедный Георгий Мартынович был пленником этой, простите, деревенской бабищи. Вечный труженик и книгочей, он обнаруживал полнейшую беспомощность в житейских делах. Любая мелочь могла вывести его из равновесия. Яйца "в мешочек" и то не умел сварить. Предоставленный сам себе, он очень даже свободно мог стать жертвой...
   - Вы имеете в виду нечто конкретное?
   - Если бы! Мы не виделись с ним больше года. Кто знает, как развивались события в течение этого, согласитесь, весьма солидного срока.
   - События? - Люсин упрямо не желал подать руки помощи, хотя прекрасно видел, что лишь боязнь потерять лицо удерживает Берсенева от конкретных обвинений. - Вы подразумеваете случай о Георгием Мартыновичем?
   - В известном смысле. - Страдая от тупой, типично милицейской ограниченности, как ему думалось, Игорь Александрович терял терпение. Как вы не понимаете, что даже нелепое стечение обстоятельств может быть подготовлено всем предшествующим ходом...
   - Ходом чего?
   - Человеческих взаимоотношений, бытовизма, привычек! Мало ли?
   - Это как раз понять не трудно, Игорь Александрович. Ваши рассуждения вполне объективны. Однако каких бы то ни было причинно обусловленных связей я, извините, не вижу. Очевидно, многого я просто не знаю.
   - Я тоже. Но даже того, что известно, вполне достаточно. Взрыв, например.
   - Вы не считаете его случайным?
   - Не знаю, не знаю, - протянул Берсенев, давая понять, что питает по этой части глубокие подозрения. - Уж как посмотреть. Я бы на вашем месте не был столь благодушным. Мой тесть полвека почти занимается экспериментом, и никогда ничего подобного с ним не случалось.
   - Это, конечно, не довод, но прислушаться не мешает.
   - И я так думаю.
   - Давайте рассуждать вместе, Игорь Александрович, - предложил Люсин, ничем не обнаруживая истинного своего отношения. - Взрыв, кстати довольно умеренной силы, произошел уже после ухода Георгия Мартыновича. Таковы факты. Совершенно точно установленные и документированные. Содержавшиеся в колбе летучие вещества взорвались только потому, что полностью выкипела водяная баня. По-моему, этого вполне достаточно, чтобы не абсолютизировать, скажем так, данный момент. О каком-то там благодушии, как видите, не может быть и речи. Все наши усилия сосредоточены на главном: на поисках. Вы согласны со мной?