Перетти Фрэнк. Пронзая тьму

   – Дело закрыто в любом случае, – сказал Марк. – Судебный процесс прекращен. Все кончено.
   – Какая жалость, – колко заметил Том. – А я должен был давать показания на следующей неделе. Теперь я пропущу такое увлекательное приключение.
   – Но еще не все кончено, – сказала Бив. – Я имею в виду, будет проводиться серьезное расследование, кого-то арестуют!
   Маршалл слабо улыбнулся и покачал головой…
   – Скорее всего нет.
   – Да вы с ума сошли?
   – Иногда мне так кажется…
   – Но власти собираются заняться этим делом? – спросил Марк.
   – Мой друг из ФБР так не думает. Дела существуют самые разные. И некоторые из них расследуются, а некоторые нет. История вроде этой… знаете, дело темное, сам черт ногу сломит; ниточки ведут в самые разные места, но ведь нельзя арестовать всех.
   – Эй, послушайте-ка вот это, – сказал Том. – Тут цитируют высказывание Гордона Джефферсона. И даже фотографию поместили: он у дверей зала судебных заседаний.
   – Подожди, – сказал Бен. – Я присяду. Том зачитал высказывание адвоката из Ассоциации свободных граждан:
   – "Мы искренне жалеем о столь грубом нарушении закона и повсеместном ущемлении прав детей. Это постановление суда отшвырнуло наше общество далеко назад на пути прогресса. Если бы суд принял постановление в пользу ребенка, судебный процесс можно было продолжать, и мы могли бы бороться с таким бичом общества, как религиозный фанатизм и религиозная нетерпимость, направленная на наших детей. Миссис Брэндон попросила меня от ее лица выразить глубокое сожаление по поводу случившегося и поблагодарить всех тех, кто поддерживал ее повсюду, а также выразить глубокую надежду на то, что битва за наших детей будет продолжаться. Пока же она попросила нас – и мы выполнили просьбу – прекратить судебный процесс, оправиться от неудачи и продолжать жить дальше по мере сил".
   Кэт пришла в ужас.
   – Какая наглая ложь!
   – Но как гениально все подано! – сказал Маршалл. – Обычная политика ААСГ: что бы ни случилось, из всего выходи героем!
   – Дайте-ка мне взглянуть! – раздался голос с кухни. И Том вручил газету Люси Брэндон. Она просмотрела заметку и только потрясла головой. – Я прекратила судебный процесс во вторник, перед тем слушанием! – Она передала газету Бену и сердито сказала:
   – Но они, конечно, никогда не признаются в этом, правда?
   – А мы с Уэйном Корриганом все понять не могли, чего это Эймс и Джефферсон на нас так смотрели! Они уже знали, что судебный процесс прекращен!
   – Честно говоря, – сказал Марк, – я думаю, что они выступили просто великолепно. Судьи все-таки приняли несколько довольно суровых постановлений.
   Бен мрачно просматривал газету.
   – Ничего больше о Джои и Кэрол Парнеллах. Бив положила руку на плечо мужу.
   – Бен, ты только что восстановился на работе. Не начинай с расследования новой подтасовки. Оставь это вестхэвнским полицейским.
   Но Бен казался страшно разочарованным.
   – Мне просто тяжело смотреть на все это бездействие!
   – Мне следовало предупредить вас об этом, – сказал Маршалл. – Очень трудно вынудить к действию представителей власти в делах столь неясных и темных… в которых замешаны сами представители власти.
   Бен передал газету Маршаллу, все еще кипя от негодования.
   – Что ж, но хоть один представитель власти должен же ответить. Должен же быть какой-то способ остановить их!
   Маршалл пробежал взглядом первые несколько страниц газеты и улыбнулся.
   – Думаю, мы сделали это.
   – Нет, не сделали! Никакого расследования не проводится, никого не арестовали, в газетах не появилось даже правдивых сообщений о случившемся. И нам известно, из каких темных историй эти люди выходят чистенькими!
   – О… мы задели их. Здорово задели. Мы выиграли эту партию. – Маршалл передал газету Кэт. – И… думаю, сейчас у нас есть хорошие шансы вернуть военнопленных.
   – Джошуа и Руфь? – спросил Том. Маршалл кивнул.
   – Убей крота в своем дворе, и ты избавишь от крота своего соседа. Посмотрим.
   – А наша пропавшая без вести? – спросила Кэт.
   – Салли… – проговорил Маршалл. Мысль о ней причиняла боль.
   – Что говорит Хэрриген? Маршалл чуть замялся с ответом:
   – Ситуация очень серьезная. Хулл и его люди, по всей видимости, совершали какой-то сатанинский ритуал в подвале коттеджа Горинга, когда туда явились федеральные агенты. У них должна была быть жертва, но никаких следов Салли Роу там не обнаружили, а Хулл отказывается говорить. Там нашли только письма Салли. Может, она сбежала, а может, сатанисты – Хулл и его шайка – убили ее и успели избавиться от тела до прибытия федеральных агентов. Мы просто ничего не знаем.
   Том сильно помрачнел:
   – Это Салли мы обязаны всем. Она просто должна остаться в живых.
   – Мы будем молиться за нее, это уж несомненно, – сказала Бив.
   – А я хотел бы встретиться с ней, – сказал Том. – Теперь, когда я прочитал все письма, у меня такое ощущение, будто я давно знаю ее. Я действительно знаю ее.
   – Невероятная женщина, – сказала Кэт.
   – Да, она была именно такой, – сказал Маршалл.

* * *

   Не доезжая до границы Клэйтонвиля, один маляр остановил свой потрепанный автофургон и высадил попутчицу.
   – Уверены, что не хотите проехать дальше? Отсюда до ближайшего жилья шагать и шагать.
   – Спасибо, нет, – ответила Салли Роу.
   Она осталась стоять на обочине – страшно усталая, грязная бродяга в джинсах, испачканной синей куртке и клетчатом шарфе – провожая взглядом старый фургон, громыхающий шатунами, изрыгающий клубы дыма из выхлопной трубы и низко осевший под тяжестью многочисленных банок с красками и лестниц.
   Салли чувствовала себя такой же вот разбитой колымагой. Лицо ее хранило следы долгого путешествия, душа была измучена от боли, тело покрыто синяками и царапинами. Но… она упрямо продолжала путь и по крайней мере сейчас имела причины для этого.
   Салли перебежала через дорогу сразу, как только представилась такая возможность, и углубилась в лес по старой ухабистой дороге, которой она некогда шла во мраке ночи… Когда это было? Казалось, уже много лет назад. Салли почти засомневалась, та ли это дорога: при свете дня она выглядела совершенно иначе – чудесная, мирная тропинка под пологом свежей весенней листвы, не имеющая ничего общего с той ужасной, населенной демонами дорогой в ад, какой Салли шла в прошлый раз.
   Салли еще некоторое время шла по извилистой дороге, которая то поднималась вверх, то ныряла вниз между частыми деревьями, густыми зарослями кустов и низко нависающими над землей ветвями. Она не помнила, чтобы то место находилось так далеко. Может, она пропустила какой-то поворот? А может, просто слишком хорошо спрятала свой пикап?
   О! Впереди, сквозь листву и ветви мелькнул знакомый голубой цвет. Отлично! Он все еще там!

* * *

   Мота и Сигна стояли рядом со старым пикапом «шевроле», положив руки на эфесы мечей, настороженно оглядываясь вокруг, ожидая появления Салли. Их воины неотлучно охраняли машину с той самой минуты, как владелица оставила ее здесь. Ребятишки на грязных велосипедах, пешие и конные путники и любые потенциальные вандалы проходили мимо, не замечая автомобиля – и он остался в целости и сохранности (лишь слегка зарос кустами) и был готов ехать.

* * *

   Салли продралась к машине сквозь разросшиеся кусты, вытаскивая из кармана куртки ключи. Дверца открылась со знакомым жалобным скрипом, запах в кабине остался все тем же, Салли до сих пор помнила о маленькой прорехе в сиденье – на нее не надо садиться, чтобы она не расползлась дальше. Сердце ее билось учащенно. Этот старый фургон был для нее благословенным даром: он был знаком, он принадлежал ей, он являлся частью ее жизни.
   Пикап взвыл, немного помешкал, дрогнул несколько раз, а потом, когда Салли отработанным движением надавила на педаль газа – это нужно было сделать в точно рассчитанный момент – вернулся к жизни!
   Мота и Сигна подтолкнули машину сзади, и Салли довольно легко развернулась. Два воина запрыгнули в кузов – и все тронулись в обратный путь в Бэконе-Корнер.

46

   – Мне бы хотелось знать истинную причину моего увольнения, – требовательно заявила Ирэн Бледсоу.
   Ее непосредственная начальница был пожилой женщиной с седыми волосами, туго зачесанными назад и скрепленными бесчисленными шпильками; у нее было натянутое выражение лица и, по причине ее тучности, трещавший по всем швам костюм. Одним словом, все в ней было натянуто, особенно ее спокойствие.
   – Вам известны ваши водительские подвиги лучше, чем мне, – отрезала она, едва подняв взгляд от бумаг на столе. – Такая безответственность на дороге, особенно во время транспортировки детей, подрывает репутацию нашей организации и совершенно недопустима.
   Бледсоу постаралась сохранить профессиональное достоинство, но не сумела скрыть возмущения.
   – Мисс Блэр, у меня имеется дюжина подобных документов на других работников Комитета по защите детей; я располагаю даже результатами некоторых тестов на пригодность…
   – Я все их видела и не желаю видеть снова.
   – Мисс Блэр, вы ссоритесь не с тем человеком! Бац! Мисс Блэр швырнула на стол бумаги и карандаш и просверлила Бледсоу ледяным взглядом.
   – Вы только что сказали это не тому человеку. Миссис Бледсоу, вы сейчас обращаетесь, в сущности, к государству. Мы ни с кем не ссоримся; мы выполняем свою работу и судим о наших служащих по тому, насколько успешно они справляются с нашей работой. Все дело в том, что вы повредили репутации Комитета, а следовательно, подлежите увольнению.
   – Это все из-за дела Харриса, так ведь? Это истинная причина?
   Мисс Блэр ответила холодным заученным тоном:
   – Все дело в претензиях дорожной полиции к вам, миссис Бледсоу. Вы…
   – Я просто выполняли приказы, которые получала!
   – Вам просто нельзя доверять транспортировку детей, и это мое последнее слово. Теперь закончите все ваши дела должным образом – или я позабочусь о том, чтобы вы лишились выходного пособия!
   – Вы… вы не можете сделать этого!
   Мисс Блэр только улыбнулась своей холодной, расчетливой улыбкой. О да, она могла, и миссис Бледсоу это знала.
   – Хорошо. Хорошо. Я освободила свой стол и передала дела Джули и Бетти. Что еще осталось?
   – Отвезите детей Харриса обратно в Бэконс-Корнер.

* * *

   Эд и Моуз все так же дежурили на своем посту перед парикмахерской Макса, просто наблюдая за всем происходящим на дороге Тоу-Спрингз – Клэйтонвиль.
   Эд просматривал свежий номер «Хэмптон Каунти Стар», заботясь о том, чтобы держать Моуза в курсе всех последних событий, независимо от того, интересуют они приятеля или нет.
   – Большой белый дом выставлен на продажу, – сообщил он.
   Моуз рассматривал грязную лужу на противоположной стороне улицы и размышлял о том, не стоит ли там прорыть новую осушительную канаву.
   – Я говорю, большой белый дом выставлен на продажу. Та пара, живущая в грехе, решила переехать.
   – Что? Они решили разбежаться?
   – Тут просто объявление о продаже дома. И никаких подробностей.
   Моуз сделал паузу, чтобы сплюнуть.
   – Ага, и наверно, никаких подробностей о сержанте Маллигане. Он тоже жил в грехе, я слышал. Он и та контролерша с фабрики Бергена.
   – Ты имеешь в виду, они сожительствовали? – удивленно спросил Эд.
   – Они же оба уехали, так ведь? Оба в одно и то же время. Кто-то видел их вместе. Я ж не вчера на свет родился, Эд.
   Эд на несколько мгновений задумался.
   – Знаешь… я не жалею об их отъезде. Довольно странная компания, они и их друзья.
   – Да и полицейский он был неважный.
   – Джон Шмидт был полицейским?
   Сегодня Эд демонстрировал просто поразительную тупость.
   – Да нет, старина, Маллиган.
   – Я рад, что и он уехал тоже.
   – Ага, и вся эта компания из большого белого дома, Хорошо, что они уехали.
   – Все уезжают. Такое впечатление, будто весь город уезжает.
   – А кто еще?
   Эд перевернул газету и протянул к Моузу поближе, а Моуз нацепил на нос очки.
   – Видишь… вот тут? Эти трое из школьного правления… э-э… миссис Хановер, Джон Кендалл…
   – Джон Кендалл? Этот упрямый осел!… Кто же это уговорил его наконец убраться отсюда?
   – И смотри, вот тут: Джерри Мэсон. Все трое. Моуз был страшно удивлен.
   – Знаешь… вроде только вчера Эльвира говорила мне про ту учительницу из начальной школы… мисс Вир?
   – Брювер.
   – Неважно. У них с Вудардом вышел страшный скандал.
   – Он выходит на пенсию в конце месяца.
   – Вроде он выглядит не таким уж старым.
   – Ты слишком много смотришься в зеркало, Моуз.
   Моуз сдвинул шляпу на затылок.
   – Возможно. Ты прав. Все уезжают! Может, им известно что-то, чего мы не знаем? Эй! Эй, подожди-ка минутку!
   – Что?
   – Ну-ка, перелистин обратно на вторую страницу. Гляди.
   – Что ж, прицепите мне крылья и назовите меня ангелом…
   – В городе творится что-то непонятное. Точно что-то творится.
   Они смотрели на заголовок в разделе новостей:

СУДЬЯ ВЕРХОВНОГО СУДА ПОДАЕТ В ОТСТАВКУ.

   Эд сдвинул шляпу на затылок, чтобы получить возможность прочитать заметку через бифокальные очки.
   – Кто такой Оуэн Беннетт?
   – Он совсем недавно получил должность в Верховном суде.
   – Беннет объясняет свое решений уйти в отставку состоянием здоровья и личными причинами. Но он выглядит довольно молодо, как по-твоему?
   – Ты сам слишком много смотришься в зеркало, Эд.
   – Ну, вполне возможно.
   – Моуз разразился хохотом.
   – Эй, знаешь что, Эд? А может, нам тоже уехать? Эд несколько мгновений обдумывал предложение, а потом ответил с величайшей серьезностью:
   – Моуз, куда покатится мир, если мы не будем присматривать за ним?
   Потом оба старика расхохотались, толкая друг друга локтями; их смех разносился на несколько кварталов вокруг.

* * *

   Салли ехала к Бэконс-Корнер, снова и снова пытаясь представить, каким образом она явится к миссис Поттер – можно сказать, с того света – и попросит ее возобновить договор об аренде старого дома. Конечно, это будет возможно только при условии, что она восстановится на работе, а это в свою очередь будет возможно при условии, что начальство примет ее объяснения столь длительного отсутствия без предварительного уведомления; а все это сводилось к главному вопросу: что она собирается говорить им, а это зависело от того, о чем она сможет и о чем не сможет открыто говорить в ходе следствия, если, опять-таки, следствие вообще будет проводиться.
   Салли сбавила скорость на подъезде к перекрестку дорог среди бескрайних полей. У нее слегка защемило в груди. Именно на этом перекрестке в нее чуть не врезалась Бледсоу с детьми Тома Харриса в машине.
   В любом случае в первую очередь ей нужно выяснить, что происходит в Бэконе-Корнере и как продвигается судебный процесс. Если он вообще еще как-то продвигается. Бернис Крюгер уже должна была получить ее последнее письмо и переслать всю информацию Тому Харрису – следовательно, какие-то события, скорее всего, произошли. Салли уже несколько дней не видела никаких газет…
   Так! А это что, призрак из прошлого? Вероятно, у нее начались галлюцинации!
   Она увидела тот же самый зеленый «плимут».

* * *

   Ирэн Бледсоу аккуратно, осторожно затормозила перед пресловутым перекрестком, стоившим ей работы. На сей раз Джошуа и Руфь сидели, надежно пристегнутые ремнями безопасности. Перекресток выглядел все так же, разве что пшеничные колосья вокруг стали выше. Бледсоу испытывала ощущение, очень похожее на deja vu, сидя в ожидании, когда… голубой пикап… который вела женщина в клетчатом шарфе!…

* * *

   Салли смотрела и смотрела, как завороженная. Просто не могла отвести взгляд. Снова Ирэн Бледсоу! И снова двое детишек Харриса в машине!

* * *

   Мота и Сигна помахали из кузова голубого пикапа двум своим товарищам, Шимону и Сциону, которые ехали на крыше «плимута». Время встречи было рассчитано точно!

* * *

   Ирэн колебалась. Она находилась на правой полосе, поэтому должна была проехать через перекресток первой, но она просто не находила сил пошевелиться. Этого не может быть!
   Джошуа тоже увидел женщину и страшно изумился;
   – Эй, смотрите! Та самая тетенька в голубом пикапе!
   – Ага, – сказала Руфь. – Я помню ее.
   Значит, это не галлюцинация! Ирэн Бледсоу плавно нажала педаль газа и медленно поехала через перекресток, не сводя взгляда с женщины.
   – О! – воскликнул Джошуа, который тоже неотрывно смотрел на нее. – Она плачет.
   Салли проводила взглядом «плимут», который проехал мимо и умчался прочь, а потом вытерла глаза.
   "Господи, это Твое знамение! Таким образом Ты дал мне
   Знать!"
   Теперь она знала. Эта встреча, эта сцена все рассказала ей: где-то, каким-то образом тьма рассеялась, растаяла, утратила свою власть.
   Дети возвращались домой!

* * *

   С большой высоты Бэконс-Корнер выглядел приветливым, радостным и гостеприимным городом, похожим на игрушечный городок из детской железной дороги: коричневые, красные и черные крыши резко выделялись на фоне зеленых полей, и серебряные элеваторы тянулись к небу, сверкая на солнце.
   Чистое небо, свободное и от облаков, и от духовной мерзости, омывал Небесный свет, освеженный молитвами и хвалой Создателю всего. Какое счастье вернуться назад и увидеть город столь чистым! Это достойная награда за победу.
   Тол и Гило начали плавный спуск; распластав неподвижные крылья, ангелы медленно скользили над городом, над Главной улицей, запруженной у одного перекрестка, над зданием ремонтной мастерской с дымящими трубами и красными механическими культиваторами на дорожке рядом, над небольшим скоплением домов и гаражей возле железной дороги, над самой крышей высокой водонапорной башни серебряного цвета с красным фонарем на верхушке; потом они стали медленно снижаться над маленькими фермами – гулявшие во дворах куры и цыплята казались сверху крохотными белыми, черными и рыжими треугольниками – и наконец, держась на уровне крыш, пересекли Озерную дорогу и направились к дому Тома Харриса.
   Они влетели в передний двор, немного набрали высоту и приземлились на конек крыши. Из дома до них доносились голоса людей, сидевших за завтраком: оживленные разговоры, обмен впечатлениями, бурные изъявления радости. Неплохо. Новые гости прибудут в любой момент, и тогда счастливое собрание внизу станет полным.
   Гило указал на северо-запад. Там две сверкающие точки спускались с высоты, оставляя в небе две полоски света. Натан и Армут возвращались из Аштона!
   На востоке показались еще две сияющие точки. Кри и Си возвращались из набега на центр «Омега».
   Через считанные секунды Натан и Армут пролетели над домом, словно два блистающих орла, приветственно размахивая мечами. Тол вытянул свой сверкающий меч, приказывая воинам приземлиться во дворе слева.
   Кри и Си спикировали сверху, раскинули куполом крылья, тормозя в воздухе, и, словно парашютисты, опустились по знаку Тола во двор справа.
   Потом они стали ждать, каждый на своем месте.
   – О, вот они! – воскликнул Тол, глядя в сторону города, на Озерную дорогу.
   По ней двигался зеленый «плимут», на крыше которого по-прежнему стояли Шимон и Сцион, и крылья трепетали за их спинами сверкающими, блистающими знаменами. Они подняли мечи, приветствуя товарищей, и те помахали им в ответ.

* * *

   Ирэн Бледсоу остановила «плимут» на дороге перед домом. Она собиралась помочь детям отстегнуть ремни, но в этом не было необходимости. Руфь и Джошуа вылетели из машины, словно уставшие от занятий ученики из школы, и, не оглядываясь, бросились по дорожке к дому.
   Бледсоу вздернула острый нос и с силой надавила на газ. Шимон и Сцион расправили крылья и взлетели над крышей автомобиля, который рванулся с места и умчался прочь, а потом опустились на землю по обе стороны от ворот.
   Дети не стали стучать или как-то еще извещать о своем прибытии, но просто с разбега распахнули дверь и ворвались в дом, вызвав там такую бурю восторга, что Тол и Гило почувствовали, как крыша задрожала у них под ногами.
   В Небесах подобные воссоединения случаются постоянно, но эти сцены неизменно глубоко завораживают ангелов. Только человеческим душам, сотворенным по образу и подо бию Божьему, дано в полной мере познать возвышенную ра дость, смешанный со слезами восторг, какой испытываешь, вновь обретая любимого человека – однажды потерянного, а потом, после разлуки, всегда слишком долгой, снова найден ного – вновь принимая его в пылкие объятия, слыша его го лос, делясь с ним всеми новостями. Но именно ради таких счастливых мгновений трудятся и сражаются ангелы – и возможность еще раз лицезреть сцену счастливого воссоеди нения является для них высочайшей наградой и источником бесконечной радости.
   Воины, стоявшие во дворе, видели все через открытую дверь. Том стоял на коленях, обнимая своих детей, и плакал от счастья. Его друзья столпились вокруг, гладя по голове детей, гладя по голове Тома, тихо произнося молитвы благодарности и хвалы, задавая вопросы, но не получая ответов во всей этой радостной суматохе – и мало беспокоясь об этом.
   От избытка чувств ангелы высоко взметнули, широко раскинули крылья – сверкающие, словно искрометная радость, наполнившая сегодня этот дом. Они начали творить молитву.

* * *

   – Теперь мы можем остаться дома, папочка? – сквозь слезы спросила Руфь.
   Том заколебался. Он боялся ответить. Маршалл дотронулся до его плеча.
   – Ты можешь ответить: да.
   Бесконечная радость и уверенность засветились в глаза Тома.
   – Мы действительно победили, правда? Маршалл показал взглядом на детей. Требуются ли еще какие-нибудь доказательства?
   – Можете поверить! Мы никогда больше не расстанемся! – воскликнул Том.
   Новые объятия. Новые слезы.
   Снаружи послышался тихий визг тормозов. Прошуршали по гравию шины. Мелькнул голубой борт машины.
   Том ничего не заметил по понятной причине, но Маршалл заметил. Он бросил взгляд в сторону двери.
   Он потряс головой. Он не поверил своим глазам. Он подошел к двери, оставив Тома в окружении маленькой толпы ликующих друзей.
   На противоположной стороне улицы остановился голубой пикап, за рулем которого сидела женщина.

* * *

   Стараясь не привлекать к себе внимания, стараясь остаться незамеченной, Салли разглядывала дом Тома. Она прислушалась и услышала счастливые, возбужденные голоса, доносившиеся через открытую дверь. Она видела, как отъезжала от дома Ирэн Бледсоу, и видела, как дети вбежали в дом. Она чувствовала себя лишней здесь. И не знала, что ей делать.
   Мота и Сигна выпрыгнули из кузова пикапа и теперь стояли возле кабины, мягко убеждая женщину. «Они не обидят тебя, Салли».
   «Брось, они не обратят внимания на твой вид».
   «Я выгляжу ужасно, – подумала Салли. – От меня дурно пахнет. А что если они не знают, кто я такая? А что если это не тот дом?»
   «Иди же, они будут рады видеть тебя!»
   Салли выключила двигатель и еще несколько секунд сидела в машине, глядя перед собой невидящим взглядом и напряженно думая. Руки ее дрожали, она так нервничала, что у нее заболел живот.
   «Они так счастливы там. Похоже, все они добрые друзья. Я просто не знаю, как все повернется. Они могут отвергнуть меня, но я должна проверить».
   Салли открыла дверцу и вышла на обочину. Она обошла пикап и остановилась за ним – отсюда она могла заглянуть в дверной проем и увидеть, что там происходит.
   «О Боже! Они тоже могут увидеть меня! И кажется, этот высокий парень уже увидел!»

* * *

   Едва лишь бросив первый взгляд на женщину, Маршалл почувствовал, что сейчас воспарит прямо в Небеса сквозь крышу! Все в порядке, это дело Господа! О, как хорошо Он все устраивает!
   Маршалл очень осторожно вышел на крыльцо – словно приближался к пугливой лани, боясь обратить ее в бегство.
   Тол стремительно слетел с крыши и стал рядом с ним.
   «Это она, Маршалл. Не дай ей уехать».

* * *

   Салли бросилась обратно к кабине и торопливо открыла дверцу. Она решила отказаться от этой идеи. Возможно, она напишет Тому еще одно письмо. Просто все это слишком неловко!
   – Салли!
   Она замерла на месте, положив руку на ручку дверцы, поставив правую ногу на подножку. Она не знала отзываться на имя Салли Роу или нет. Кто такой этот парень?
   – Салли Роу?
   Она продолжала стоять неподвижно, глядя перед собой.
   «Если я обернусь, он все поймет. Кто это?»
   Из дома донесся детский смех.
   – Ура! – крикнул мальчик. – Наконец-то моя любимая кровать!
   «В безопасности ли я? Кончилось ли мое бегство?»
   – Благодарим Тебя, Иисус, – раздался голос молодой негритянки. – О, благодарим Тебя, Иисус!
   «Ты в безопасности, Салли».
   Она повернула голову и посмотрела на высокого, рыжеволосого мужчину, стоявшего на крыльце. Глаза его излучали доброту.
   – Да, – тихо сказала Салли. И потом повторила громче, чтобы он услышал. – Да! Это я!
   И внезапно на крыльце оказалась целая толпа людей, и все глядели на нее – очаровательная рыжеволосая женщина, симпатичная темнокожая пара, седой добродушный мужчина со своей светловолосой женой и…
   Салли смотрела на этого человека так же завороженно" как он смотрел на нее. Она видела его фотографии.
   Том Харрис тоже видел ее фотографии.
   Тишина стояла такая, что было слышно, как муха пролетит.
   Молчание нарушил Маршалл.
   – Салли, Том Харрис и все мы счастливы встретиться с вами. Пожалуйста, проходите в дом.
   Салли немного полегчало, но она все еще пыталась спрятаться за дверцей автомобиля.
   – Я… у меня не вполне приличный вид.
   – Вы среди друзей! – ответил Том.

* * *

   Тол не смог сдержать смех. Не вполне приличный вид! Ну не странно ли, что люди смотрят на себя физическим, а не духовным зрением? Конечно, эта милая женщина была с головы до ног вымазана в грязи; она была исцарапана, измучена, оборвана.
   Но глазам ангелов она являлась такой, какой Сам Господь видел ее, каким представал любой другой спасенный грешник: чистой, ослепительно сияющей, в белоснежных одеяниях.
   Мот и Сигна нежно подтолкнули Салли в спину, и она зашагала через дорогу – усталая странница в потрепанных джинсах, возвращающаяся домой. Она миновала ворота, приблизилась к крыльцу и потом – под исполненными благоговения взглядами праведников и ангелов – протянула руку мужчине, стоявшему между двумя розовощекими детьми.
   – Том Харрис?
   – Да.
   – Я Салли Роу.
   Легко ударив крыльями по воздуху, Тол вновь взмыл на крышу и удобно уселся там, с отдыхающим в ножнах мечом на боку.
   Гило от имени всех ангелов задал вопрос;
   – Что теперь, капитан?
   Тол посмотрел на людей внизу – смеющихся, воздающих хвалу Господу.
   – Думаю, мы немного задержимся здесь.
   Воители восприняли слова командира с радостью и подошли поближе, чтобы получше слышать этот чудесный оживленный разговор, этот бурный обмен впечатлениями.
   Тол улыбнулся и восхищенно покачал головой.
   – Спасение. Я никогда не перестану трепетать перед этим чудом.