Страница:
(6) Я исполнил обещание, данное в прошлом письме. Судя по времени, ты его уже получил; я отдал его письмоносцу3, который аккуратен, не любит задерживаться, разве что помешает в дороге. Теперь ты должен отблагодарить меня и за это письмо и за первое - самым подробным письмом, которое только и можно прислать из твоих краев. Будь здоров.
13
Плиний Приску1 привет.
Ты жадно хватаешься за всякий случай оказать мне услугу, а мне никому не бывает так приятно быть обязанным, как тебе! (2) По этим двум причинам я и решил обратиться именно к тебе с просьбой, которую очень хочу, чтобы ты исполнил. Ты командуешь очень большим войском: поэтому у тебя широкая возможность оказывать покровительство и ты в течение долгого времени мог выдвигать своих друзей2. (3) Оглянись на моих, на немногих! Ты предпочел бы, чтобы их было много, но я по скромности представлю тебе одного-двух, да нет, одного.
(4) Это будет Воконий Роман3; отец его в сословии всадников был человеком известным; еще известнее его отчим, вернее второй отец (он получил это имя за любовь к пасынку), мать знатного рода. Сам он недавно был фламином в Ближней Испании4 (ты знаешь, как строго судят о людях в этой провинции). (5) Я крепко полюбил его еще с тех пор, как мы вместе учились; он был со мной в городе, со мной в деревне; с ним я делил и серьезные занятия и забавы5. (6) Нет друга вернее, застольника приятнее. Его речь, его лицо и выражение лица удивительно привлекательны. (7) Прибавь к этому высокий и тонкий ум, обходительность, обширное знакомство с судебной практикой. Письма он пишет так, что кажется, будто сами Музы заговорили по-латыни. (8) Я очень люблю его, он меня не меньше. Уже юношей я ему, юноше, жадно стремился помочь, насколько по возрасту мог; недавно выхлопотал от наилучшего принцепса "право троих детей"6: он обычно дает его скупо и с разбором, но тут пожаловал, словно по собственному выбору. (9) Услуги мои я могу закрепить, только прибавляя к ним новые, тем более, что он принимает их так благодарно, что, получив одну, уже заслуживает следующую. (10) Ты видишь, каков этот человек, как хорошо я его знаю, как он мне дорог. Продвинь его, пожалуйста, по своему разумению и по своим силам и, во-первых, полюби его. Как бы много ты ему ни дал, больше своей дружбы ты ничего дать не можешь, а он достоин самой тесной близости. Чтобы ты лучше его узнал, я и описал тебе вкратце его занятия, характер, вообще всю его жизнь. (11) Я бы и дальше приставал к тебе, но ты не любишь длинных просьб, а я и так наполнил ими все письмо: просьбы убедительны, если приведены их причины. Будь здоров.
14
Плиний Максиму 1 привет.
Ты прав: меня изводят дела в суде центумвиров, утомительные и не доставляющие удовольствия. В большинстве случаев это мелкие, ничтожные тяжбы; редко попадается дело замечательное по известности сторон или по своей значительности2. (2) Кроме того, мало людей, с которыми приятно выступать; большинство это нахальные, темные юнцы, которые пришли сюда декламировать3, причем так непочтительно и дерзко! Аттилий 4, по-моему, метко сказал, что мальчишки начинают свои выступления на форуме с этого суда, как в школе с Гомера5: и здесь и там в основу кладут самое важное. (3) Клянусь Геркулесом! еще на моей памяти (так обычно говорят пожилые люди) тут не было места самым знатным юношам, если их не приводил с собой кто-нибудь из консуляров6: с таким уважением относились к этому чудному искусству оратора. (4) Теперь преграды, поставленные застенчивостью и почтительностью, сломаны: все открыто всем юношей не вводят, они вламываются.
Слушатели подстать актерам; наняты и куплены. Они сговариваются с "подрядчиком"; посередине базилики спортулы раздаются так же открыто, как в триклинии, и за такую же цену из одного суда переходят в другой. (5) Не без остроумия этих людей называют ?????????; дано им и латинское имя "Laudiceni"7. (6) Гнусный обычай, заклейменный обоими языками, с каждым днем входит в силу. Вчера двух моих номенклаторов (они в том возрасте, когда только что надевают тогу) тащили кого-то хвалить - за три динария8. Вот за сколько ты окажешься красноречивейшим оратором! За такую цену на скамейках, сколько бы их ни было, не окажется пустого места, за эти деньги соберется огромная толпа слушателей, и когда предводитель хора подаст знак, поднимутся нескончаемые приветственные крики9. (7) Знак нужен людям, которые ничего не понимают, да и не слушают: (8) большинство не слушают, но так, как они, никто не хвалит. Если ты будешь проходить через базилику и захочешь узнать, как кто говорит, тебе незачем подниматься на трибуну 10 и незачем слушать, - угадать легко: знай, что хуже всего говорит тот, кого больше всего восхваляют.
(9) Первый ввел этот обычай слушать Ларций Лицин, только слушателей все-таки приглашал он, как, помню, слышал от моего учителя Квинтилиана11. (10) Вот как он рассказывал: "Я сопровождал Домиция Афра. Он говорил перед центумвирами, важно и медленно (это был стиль его речей), и услышал рядом неистовые, необычные крики. Он удивился и замолчал12. Когда все смолкло, он стал продолжать оборванную речь. Опять крик, опять он умолкает - наступает молчание, и он начинает говорить. (11) В третий раз повторяется то же самое. Наконец он спрашивает: кто это говорит? Ему отвечают: "Лицин". Тогда он прекратил речь и воскликнул: "центумвиры, погибло наше искусство". (12) Афру казалось, что красноречие погибло, когда оно только еще начинало гибнуть, сейчас от него уцелели жалкие остатки. Противно вспоминать, каким ломающимся голосом произносятся речи, какими по-детски восторженными криками их встречают. (13) Не хватает только рукоплесканий, хотя, пожалуй, тарелки и бубны подойдут лучше к этому пению13; рева (я не могу иначе назвать восхваления, неприличные даже в театре) больше, чем достаточно.
(14) Меня до сих пор удерживает здесь мысль о пользе друзьям и мой возраст: я боюсь, как бы не показалось, что я сбежал не от этого возмутительного зрелища, а просто от работы. Выступаю я, впрочем, реже обычного: с этого начинается постепенный отход. Будь здоров.
15
Плиний Валериану1 привет.
Ну как твое старое имение у Марсов2? а как новая покупка? поля, ставшие твоими, тебе нравятся? Такое случается редко. Полученное радует меньше желаемого. (2) Материнские имения3 ко мне не ласковы, но они материнские, и мне там хорошо. И вообще от долгого терпения я стал твердокожим. Хватит вечных жалоб; стыдно жаловаться. Будь здоров.
16
Плиний Анниану1 привет.
Ты, по своей обычной расчетливости, советуешь мне не считаться с табличками Ацилиана (он назначил меня одним из наследников), потому что они не утверждены завещанием2. Этот закон и мне не безызвестен, - он, впрочем, знаком даже тем, кто ничего другого не знает. (2) У меня есть, однако, собственный, для себя изданный закон: полностью соблюдать волю умерших, хотя бы законно и не оформленную. Таблички эти написаны рукой Ацилиана - это несомненно. (3) Пусть они не утверждены завещанием, для меня они утверждены, тем более, что доносчику тут делать нечего. (4) Если бы можно было опасаться, что народ отберет мною розданное3, то мне следовало бы действовать осторожнее и не торопиться, но так как наследнику разрешено отдавать то, что ему досталось по наследству, то ничто не препятствует моему закону, которому не противоречат и государственные. Будь здоров.
17
Плиний Галлу1 привет.
Ты удивляешься, почему я так люблю мое Лаврентинум (или, если ты предпочитаешь, мой Лаврент). Ты перестанешь удивляться, познакомившись с прелестью виллы, удобством местоположения, широким простором побережья2.
(2) Вилла отстоит от Рима в 17 милях, так что, покончив со всеми нужными делами, полностью сохранив распорядок дня, ты можешь там пожить. Дорог не одна: туда ведут Лаврентийская и Остийская; с Лаврентийской свернуть у четырнадцатого столба, с Остийской у двенадцатого 3; и там и тут начинаются пески; в повозке ехать тяжелее и дольше; верхом приедешь скорее, и дорога для лошади мягкая. (3) Вид все время меняется, дорогу то обступают леса, и она тянется узкой полосой, то расстилается среди широких лугов. Много овечьих отар и лошадиных табунов, много стад крупного рогатого скота: зима их согнала с гор, и животные отъедаются травой на весеннем солнце 4.
(4) На вилле есть все, что нужно; содержание ее обходится недорого. Ты входишь в атрий, скромный, но со вкусом устроенный; за ним в форме буквы "D" идут портики, окружающие маленькую милую площадку: в плохую погоду нет убежища лучше - от нее защищают рамы со слюдой5, а еще больше нависающая крыша. (5) Напротив веселый перистиль, а за ним красивый триклиний, выдвинутый вперед к побережью. Когда при юго-западном ветре на море поднимается волнение, то последние волны, разбиваясь, слегка обдают триклиний. У него со всех сторон есть двери и окна такой же величины, как двери: он смотрит как бы на три моря. Оглянувшись, ты через перистиль, портик, площадку, еще через портик и атрий увидишь леса и дальние горы.
(6) Слева от триклиния, несколько отступив назад, находится большая комната, за ней другая, поменьше; она освещена через одно окно утренним солнцем, через другое - вечерним (вечернее - стоит долго); море от нее дальше, и волны до нее не докатываются. (7) Угол между стеной этой комнаты и стеной триклиния залит полуденным солнцем; нагретые стены еще увеличивают жару. Тут мои домашние разбивают зимний лагерь: тут у них и гимнасий; здесь никогда не чувствуется ветер, и надвинувшимся тучам надо совсем затянуть ясное небо, чтобы они оттуда ушли. (8) К этому углу примыкает комната, закругленная в виде абсиды; солнце, двигаясь, заглядывает во все ее окна. В ее стену вделан, как бывает в библиотеках, шкаф, где находятся книги, которые надо не прочесть, но читать и перечитывать. (9) Спальня рядом - через маленький коридорчик, откуда равномерно в обе стороны поступает здоровое умеренное тепло от нагретого пола и труб6. Остальная часть этого крыла предназначена для рабов и отпущенников; большинство комнат так чисто, что там можно принимать гостей.
(10) По другую сторону находится прекрасно отделанная комната, затем то ли большая спальня, то ли средней величины столовая; в ней очень светло и от солнца и от моря. За ней лежит комната с прихожей, летняя по своей высоте и зимняя по своей недоступности ветру. За стеной (она у них общая) другая комната, тоже с передней.
(11) Потом баня: просторный фригидарий с двумя бассейнами, которые, круглясь, словно выступают из противоположных стен. Если принять во внимание, что море рядом, то они даже слишком вместительны. Рядом комната для натирания, гипокауст, рядом пропнигий; затем две комнатки, отделанные скорее со вкусом, чем роскошные. Тут же чудесный бассейн с горячей водой, плавая в котором видишь море. (12) Недалеко площадка для игры в мяч, на которой очень жарко даже на склоне дня7. Тут поднимается башня с двумя подвальными помещениями и с двумя помещениями в ней самой, а кроме того есть и столовая с широким видом на море, на уходящее вдаль побережье и прелестные виллы. (13) Есть и другая башня, а в ней комната, освещаемая солнцем от восхода и до заката; за ней большая кладовая и амбар8, а под ним триклиний, куда с разбушевавшегося моря долетает только гул, да и то замирающим отголоском; он смотрит на сад и аллею, идущую вокруг сада.
(14) Аллея обсажена буксом, а там, где букса нет, розмарином (букс очень хорошо растет под защитой зданий; на ветру, под открытым небом, обрызганный хотя бы издали морской водой, он усыхает); (15) к аллее с внутренней стороны примыкает тенистая дорога, мягкая даже для босых ног, оставляющих в ней свои отпечатки. В саду много шелковицы и смоковниц; для этих деревьев земля очень хороша; для других хуже. Этим видом из столовой, далекой от моря, наслаждаешься не меньше, чем видом моря. Сзади нее две комнаты, под окнами которых вход в усадьбу и другой сад, по-деревенски обильный.
(16) Отсюда тянется криптопортик9; по величине это почти общественная постройка, с окнами по обеим сторонам; в сторону моря их больше, в сторону сада меньше: по одному на два с противоположной. В ясный безветренный день они открыты все; когда с какой-то стороны задует ветер, их можно спокойно держать открытыми с той, где его нет. (17) Перед криптопортиком цветник с благоухающими левкоями. Щедрые солнечные лучи, отражаясь от криптопортика, становятся еще горячее: он и удерживает тепло и преграждает дорогу аквилону: насколько нагрета передняя сторона, настолько же противоположная холодна. Ставит он преграду и африку: ударившись об его стены - один об одну, другой о другую - они обессиливают. (18) Поэтому в нем так приятно зимой, а еще больше летом: тень от него лежит до полудня на цветнике, а после полудня на ближайшей к нему части аллеи и сада; она растет и умаляется вместе с днем: то укорачивается, то удлиняется с той и другой стороны. (19) В самом криптопортике солнца вовсе не бывает тогда, когда оно, пышащее жаром, стоит над его крышей. К тому же через открытые окна его продувает фавонием10: воздух в нем никогда не бывает тяжел и не застаивается.
(20) За цветником, криптопортиком, садом лежат мои любимые помещения, по-настоящему любимые: я сам их устроил. Тут есть солярий; одной стороной он смотрит на цветник, другой на море, обеими на солнце. Двери спальни обращены к криптопортику, окно к морю. (21) Напротив из середины стены выдвинута веранда, с большим вкусом устроенная; ее можно прибавлять к спальне и отделять от нее: стоит только выставить рамы со слюдой и отдернуть занавеси или же задернуть их и вставить рамы. Тут стоят кровать и два кресла: в ногах море, за спиной виллы, в головах леса: столько видов - из каждого окошка особый. Рядом спальня, где спишь и отдыхаешь. (22) Стоит закрыть окна, и туда не долетают ни голоса рабов, ни ропот моря, ни шум бури; не видно блеска молний и даже дневного света. Такая полная отключенность объясняется тем, что между спальней и стеной, обращенной к саду, проходит коридор: все звуки поглощены этим пустым пространством. (23) К спальне примыкает крошечный гипокауст, который, смотря по надобности, или пропускает тепло через узкий душник, или сохраняет его у себя. К солнцу обращены спальня с передней. Восходящее солнце сразу же попадает сюда и остается и после полудня, падая, правда, косо. (24) Когда я скрываюсь в этом помещении, мне кажется, что я ушел даже из усадьбы, и очень этому радуюсь, особенно в Сатурналии11, когда остальной дом, пользуясь вольностью этих дней, оглашается праздничными криками. Ни я не мешаю моим веселящимся домочадцам, ни они мне в моих занятиях.
(25) При всех удобствах и приятности этого места, ему не хватает фонтанов. Есть колодцы, вернее родники; они на поверхности. Природа этого побережья вообще удивительна: где ни копнешь, сразу же выступает вода, причем чистая, ничуть не отдающая ни вкусом, ни запахом морской воды. (26) В лесах поблизости дров сколько угодно; все припасы привозят из Остии, но человеку неприхотливому не надо ходить дальше деревни; она находится от меня через одну усадьбу. Там есть три платных бани: это большое удобство, если дома топить баню не стоит: или неожиданно приехал, или недолго пробудешь.
(27) Берег очень красят своим разнообразием усадьбы, которые идут то сплошь, то с промежутками; если смотреть на них с моря или с берега, то кажется, перед тобой ряд городов. Если море долго было спокойным, то песок на побережье становится рыхлым; чаще, однако, он отвердевает от постоянного злого прибоя. (28) Дорогих рыб в море нет; есть, однако, превосходная камбала и креветки. Нашей вилле припасы, молоко в первую очередь, доставляет и суша; сюда с пастбищ, в поисках воды и тени, собирается скот.
(29) Достаточно у меня, по-твоему, причин стремиться сюда, жить в этом месте, любить его12? Ты раб города, если тебе не захочется приехать. Если бы захотелось! Твое пребывание будет больше всего рекомендовать мою маленькую виллу и ее достоинства. Будь здоров.
18
Плиний Маврику 1 привет.
Найти учителя детям2 твоего брата? Мог ли ты дать мне поручение более приятное? Благодаря тебе я возвращаюсь в школу: я словно опять переживаю те чудесные годы; сижу, как бывало, среди юношей и проверяю, каким авторитетом пользуюсь у них за свои занятия. (2) Недавно в многолюдной аудитории в присутствии многих людей нашего сословия молодежь расшалилась и раскричалась вовсю; я вошел - все замолчали. Я не упоминал бы об этом, не будь это больше к их чести, чем к моей, и не желай я тебя обнадежить: сыновья твоего брата смогут получить хорошее образование. (3) Остается мне переслушать всех учителей и написать тебе, что я думаю о каждом3. Я постараюсь (насколько это достижимо в письме), чтобы тебе представилось, будто ты сам их всех слушаешь. (4) Мой долг перед тобой, перед памятью твоего брата выполнить дело - тем более такое - совестливо и усердно. Не важнее ли всего для вас, чтобы дети (я сказал бы "твои", но ты ведь теперь любишь их больше своих собственных) оказались достойны такого отца и тебя, их дяди? (5) Если бы ты не поручил мне эти хлопоты, я бы сам взялся за них. (6) Я знаю, что, выбирая учителя, навлечешь на себя много обид4, но ради детей твоего брата мне следует переносить не только обиды, но и вражду так же спокойно, как переносят их родители ради своих детей. Будь здоров.
19
Плиний Цериалу1 привет.
Ты уговариваешь меня прочесть мою речь перед многочисленным дружеским собранием. Я послушаюсь твоих уговоров, хотя сомнения у меня сильные. (2) Я хорошо знаю, что судебные речи в чтении почти не заслуживают имени речей, потому что теряют свою пламенную напористую убедительность, которая их и рекомендует. Оратора воодушевляют и собрание судей, и знаменитые адвокаты, и ожидание исхода, и славное имя не одного актера, и участье слушателей в судьбе разных сторон. Прибавь жесты говорящего, его манеру войти, ходить взад и вперед - эту живость движений, соответствующую каждому волнению души. (3) Поэтому те, кто говорит сидя2, делают уже тем, что они сидят, свою речь слабее и незначительнее, хотя повторяют большую часть того, что говорили стоя. (4) Глаза и руки, так помогающие оратору, читающему не окажут никакой помощи. Неудивительно, если слушатели, не прельщаемые ничем внешним и ничем не уязвленные, засыпают.
(5) Добавь, что речь, о которой я говорю, полна боевого задора3. Природой уже так устроено: мы думаем, что написанное с трудом, с трудом и слушается. (6) И найдется ли такой понимающий слушатель, который не предпочтет приятную звучную речь строгой и сжатой4? Этот спор вообще нелеп, однако, как это обычно и случается, слушатели требуют одного, а судьи другого, хотя, казалось бы, на слушателя должно оказывать особенное впечатление то, что больше всего взволновало бы его, будь он судьей. (7) Возможно, впрочем, что и в этих затруднительных обстоятельствах книга эта привлечет своей новизной - новизной для нас: у греков есть нечто, хотя и другое, но вообще сходное. (8) У них было в обычае упреки новым законам за их предпочтение старым опровергать сравнением с другими законами5. И мне пришлось, доказывая, что мои требования основаны на законе о вымогательстве, сопоставлять их и с этим законом и с другими. Уши невежд ничто не ласкало, но речь понравилась людям сведущим тем больше, чем меньше удовольствия доставила несведущим. (9) А я, если решусь цитировать, приглашу цвет учености.
Стоит ли мне читать? Обдумай еще хорошенько. Взвесь все мои доводы "за" и "против" и выбери решение разумное. В ответе будешь ты: меня извинят за любезное приглашение. Будь здоров.
20
Плиний Кальвизию 1 привет.
Приготовь асс и выслушай прелестную историю, вернее истории: новая напомнила мне о старых, а с какой я начну, это неважно.
(2) Тяжело хворала Верания, жена Пизона, того самого, которого усыновил Гальба. Приходит к ней Регул. Во-первых, что за бесстыдство придти к больной, которая его ненавидела и мужу которой он был заклятым врагом2. (3) Хорошо, если бы только пришел! Он усаживается у самой постели и начинает расспрашивать, в какой день и какой час она родилась. Узнав, нахмурился, уставился в одну точку; шевелит губами, играет пальцами: что-то высчитывает. Долго мучил он ожиданием несчастную; наконец заговорил: "ты переживаешь критическое время, но выживешь. (4) Чтобы тебе это стало понятнее, я поговорю с гаруспиком; я часто с ним советовался"3. (5) Тут же приносит жертву и заявляет, что внутренности подтверждают указания светил. Она, доверчивая, как и естественно для опасно больной, требует таблички и отписывает Регулу легат. Скоро ей стало хуже; умирая, она воскликнула "негодяй! вероломный клятвопреступник, нет, больше, чем клятвопреступник!" - он клялся ей жизнью сына4. (6) Для Регула это преступление частое: он привык призывать гнев богов (которых ежедневно обманывает) на голову несчастного мальчика.
(7) Веллей Блез, богатый консуляр, находясь уже при смерти, пожелал изменить завещание. Регул надеялся что-нибудь по этим новым табличкам получить: с недавних пор он принялся обхаживать старика. И вот он уговаривает, умоляет врачей каким угодно способом продлить жизнь Блеза. (8) Когда завещание было подписано, он снял маску и с теми же врачами заговорил по-другому: "до каких пор вы будете мучить несчастного? вы не можете продлить ему жизнь; почему не даете умереть спокойно?". Блез умирает, и будто он все это слышал, не оставив ему ни асса5.
(9), Хватит двух историй, но ты, по школьным правилам6, требуешь третьей. Есть и третья. (10) Аврелия, женщина почтенная, собираясь составить завещание, надела очень красивые туники7, Регул пришел подписать завещание; "завещай мне, пожалуйста, эти туники". (11) Аврелия подумала, что он шутит; нет, он настаивал всерьез. Одним словом, он заставил ее открыть таблички и завещать ему туники, на ней надетые; следил за пишущей, проверил, написала ли. Аврелия жива, а он принуждал ее, словно она уже умирала. И этот человек получает наследства и легаты, словно он их стоил.
(12) '???? ?? ??????????? 9*8; [9* Зачем я надрываюсь.] в том государстве, где уже давно низость и бесчестность награждены не меньше, нет, больше, чем высокие качества? (13) Посмотри на Регула: жалкий бедняк, какого богатства достиг он подлостью. Он сам рассказывал мне, что, желая узнать, скоро ли будет у него полных шестьдесят миллионов, он обнаружил в жертве двойные внутренности9. Это знаменье обещало ему и сто двадцать. (14) Они у него и будут, если он будет диктовать завещателям их завещания. Гнуснейшая форма обмана! Будь здоров.
КНИГА III
Плиний Кальвизию Руфу1 привет.
Не знаю, проводил ли я когда-нибудь время приятнее, чем недавно у Спуринны2. Вот кто был бы мне образцом в старости, доживи я до нее! Какая размеренная жизнь! (2) Строгая неизменность в движении светил и порядок в жизни людей, особенно старых, радуют меня одинаково... Можно мириться с беспорядочной сумятицей в жизни юноши, старикам к лицу спокойная упорядоченная жизнь: напрягать свои силы поздно, добиваться почестей стыдно.
(3) Правило это Спуринна соблюдает неукоснительно3; даже мелочи (но из мелочей складывается весь строй жизни) сменяются по порядку, как бы совершая круговорот. (4) Утром он остается в постели, во втором часу4 требует башмаки и совершает пешком прогулку в три мили5; и тело и душа после нее бодрее. Если с ним друзья, то завязывается беседа о предметах высоких; если никого нет, то ему читают, читают иногда в присутствии друзей, если их это чтение не тяготит. (5) Затем он усаживается; опять книга и беседа, которая содержательнее книги; потом садится в повозку, берет с собой жену (женщину примерную) или кого-либо из друзей, недавно меня. (6) Как прекрасна, как сладостна эта беседа с глазу на глаз! сколько в ней от доброго старого времени! О каких событиях, о каких людях ты услышишь! какими наставлениями проникнешься! Хотя он по скромности и поставил себе правилом не выступать в роли наставника. (7) Проехав семь миль, он опять проходит пешком милю, опять садится или уходит к себе в комнату писать. Он пишет на обоих языках изысканные лирические стихи: такие сладостно приятные, веселые! Нравственная чистота автора придает им еще большую прелесть6. (8) Когда приходит час бани (зимой это девятый, летом восьмой), он, если нет ветра, ходит на солнце обнаженным, затем долго с увлечением гоняется за мячом: он борется со старостью и таким упражнением7. Вымывшись, он ложится ненадолго перед едой и слушает чтение какой-нибудь легкой и приятной вещи. В течение всего этого времени друзья его вольны или делить время с ним, или заниматься чем угодно. (9) Подается обед, изысканный и в то же время умеренный, на чистом8 старинном серебре; есть и коринфская бронза9, которой он любуется, но не увлекается. Часто обед делают еще приятнее разыгранные комические сценки; вкусная еда приправлена литературой10. Обед захватывает часть ночи даже летом и никому не кажется долгим: так непринужденно и весело за столом. (10) И вот следствие такой жизни: после семидесяти семи лет ни зрение, ни слух у него не ослабели, он жив и подвижен; от старости у него только рассудительность.
(11) Такую жизнь предвкушаю я в желаниях и раздумиях, в нее жадно войду, как только возраст позволит пробить отбой. А пока меня изводит тысяча дел, и тот же Спуринна мне утешение и пример. (12) Он, пока этого требовал долг, исполнял поручения11, нес магистратуры, управлял провинциями и долгим трудом заслужил этот отдых. И я назначаю себе тот же путь и ставлю тот же предел, в чем тебе и даю подписку: если тебе покажется, что я перешел его, зови меня в суд с этим моим письмом и вели идти на отдых, если упрекнуть меня в лени будет уже нельзя. Будь здоров.
13
Плиний Приску1 привет.
Ты жадно хватаешься за всякий случай оказать мне услугу, а мне никому не бывает так приятно быть обязанным, как тебе! (2) По этим двум причинам я и решил обратиться именно к тебе с просьбой, которую очень хочу, чтобы ты исполнил. Ты командуешь очень большим войском: поэтому у тебя широкая возможность оказывать покровительство и ты в течение долгого времени мог выдвигать своих друзей2. (3) Оглянись на моих, на немногих! Ты предпочел бы, чтобы их было много, но я по скромности представлю тебе одного-двух, да нет, одного.
(4) Это будет Воконий Роман3; отец его в сословии всадников был человеком известным; еще известнее его отчим, вернее второй отец (он получил это имя за любовь к пасынку), мать знатного рода. Сам он недавно был фламином в Ближней Испании4 (ты знаешь, как строго судят о людях в этой провинции). (5) Я крепко полюбил его еще с тех пор, как мы вместе учились; он был со мной в городе, со мной в деревне; с ним я делил и серьезные занятия и забавы5. (6) Нет друга вернее, застольника приятнее. Его речь, его лицо и выражение лица удивительно привлекательны. (7) Прибавь к этому высокий и тонкий ум, обходительность, обширное знакомство с судебной практикой. Письма он пишет так, что кажется, будто сами Музы заговорили по-латыни. (8) Я очень люблю его, он меня не меньше. Уже юношей я ему, юноше, жадно стремился помочь, насколько по возрасту мог; недавно выхлопотал от наилучшего принцепса "право троих детей"6: он обычно дает его скупо и с разбором, но тут пожаловал, словно по собственному выбору. (9) Услуги мои я могу закрепить, только прибавляя к ним новые, тем более, что он принимает их так благодарно, что, получив одну, уже заслуживает следующую. (10) Ты видишь, каков этот человек, как хорошо я его знаю, как он мне дорог. Продвинь его, пожалуйста, по своему разумению и по своим силам и, во-первых, полюби его. Как бы много ты ему ни дал, больше своей дружбы ты ничего дать не можешь, а он достоин самой тесной близости. Чтобы ты лучше его узнал, я и описал тебе вкратце его занятия, характер, вообще всю его жизнь. (11) Я бы и дальше приставал к тебе, но ты не любишь длинных просьб, а я и так наполнил ими все письмо: просьбы убедительны, если приведены их причины. Будь здоров.
14
Плиний Максиму 1 привет.
Ты прав: меня изводят дела в суде центумвиров, утомительные и не доставляющие удовольствия. В большинстве случаев это мелкие, ничтожные тяжбы; редко попадается дело замечательное по известности сторон или по своей значительности2. (2) Кроме того, мало людей, с которыми приятно выступать; большинство это нахальные, темные юнцы, которые пришли сюда декламировать3, причем так непочтительно и дерзко! Аттилий 4, по-моему, метко сказал, что мальчишки начинают свои выступления на форуме с этого суда, как в школе с Гомера5: и здесь и там в основу кладут самое важное. (3) Клянусь Геркулесом! еще на моей памяти (так обычно говорят пожилые люди) тут не было места самым знатным юношам, если их не приводил с собой кто-нибудь из консуляров6: с таким уважением относились к этому чудному искусству оратора. (4) Теперь преграды, поставленные застенчивостью и почтительностью, сломаны: все открыто всем юношей не вводят, они вламываются.
Слушатели подстать актерам; наняты и куплены. Они сговариваются с "подрядчиком"; посередине базилики спортулы раздаются так же открыто, как в триклинии, и за такую же цену из одного суда переходят в другой. (5) Не без остроумия этих людей называют ?????????; дано им и латинское имя "Laudiceni"7. (6) Гнусный обычай, заклейменный обоими языками, с каждым днем входит в силу. Вчера двух моих номенклаторов (они в том возрасте, когда только что надевают тогу) тащили кого-то хвалить - за три динария8. Вот за сколько ты окажешься красноречивейшим оратором! За такую цену на скамейках, сколько бы их ни было, не окажется пустого места, за эти деньги соберется огромная толпа слушателей, и когда предводитель хора подаст знак, поднимутся нескончаемые приветственные крики9. (7) Знак нужен людям, которые ничего не понимают, да и не слушают: (8) большинство не слушают, но так, как они, никто не хвалит. Если ты будешь проходить через базилику и захочешь узнать, как кто говорит, тебе незачем подниматься на трибуну 10 и незачем слушать, - угадать легко: знай, что хуже всего говорит тот, кого больше всего восхваляют.
(9) Первый ввел этот обычай слушать Ларций Лицин, только слушателей все-таки приглашал он, как, помню, слышал от моего учителя Квинтилиана11. (10) Вот как он рассказывал: "Я сопровождал Домиция Афра. Он говорил перед центумвирами, важно и медленно (это был стиль его речей), и услышал рядом неистовые, необычные крики. Он удивился и замолчал12. Когда все смолкло, он стал продолжать оборванную речь. Опять крик, опять он умолкает - наступает молчание, и он начинает говорить. (11) В третий раз повторяется то же самое. Наконец он спрашивает: кто это говорит? Ему отвечают: "Лицин". Тогда он прекратил речь и воскликнул: "центумвиры, погибло наше искусство". (12) Афру казалось, что красноречие погибло, когда оно только еще начинало гибнуть, сейчас от него уцелели жалкие остатки. Противно вспоминать, каким ломающимся голосом произносятся речи, какими по-детски восторженными криками их встречают. (13) Не хватает только рукоплесканий, хотя, пожалуй, тарелки и бубны подойдут лучше к этому пению13; рева (я не могу иначе назвать восхваления, неприличные даже в театре) больше, чем достаточно.
(14) Меня до сих пор удерживает здесь мысль о пользе друзьям и мой возраст: я боюсь, как бы не показалось, что я сбежал не от этого возмутительного зрелища, а просто от работы. Выступаю я, впрочем, реже обычного: с этого начинается постепенный отход. Будь здоров.
15
Плиний Валериану1 привет.
Ну как твое старое имение у Марсов2? а как новая покупка? поля, ставшие твоими, тебе нравятся? Такое случается редко. Полученное радует меньше желаемого. (2) Материнские имения3 ко мне не ласковы, но они материнские, и мне там хорошо. И вообще от долгого терпения я стал твердокожим. Хватит вечных жалоб; стыдно жаловаться. Будь здоров.
16
Плиний Анниану1 привет.
Ты, по своей обычной расчетливости, советуешь мне не считаться с табличками Ацилиана (он назначил меня одним из наследников), потому что они не утверждены завещанием2. Этот закон и мне не безызвестен, - он, впрочем, знаком даже тем, кто ничего другого не знает. (2) У меня есть, однако, собственный, для себя изданный закон: полностью соблюдать волю умерших, хотя бы законно и не оформленную. Таблички эти написаны рукой Ацилиана - это несомненно. (3) Пусть они не утверждены завещанием, для меня они утверждены, тем более, что доносчику тут делать нечего. (4) Если бы можно было опасаться, что народ отберет мною розданное3, то мне следовало бы действовать осторожнее и не торопиться, но так как наследнику разрешено отдавать то, что ему досталось по наследству, то ничто не препятствует моему закону, которому не противоречат и государственные. Будь здоров.
17
Плиний Галлу1 привет.
Ты удивляешься, почему я так люблю мое Лаврентинум (или, если ты предпочитаешь, мой Лаврент). Ты перестанешь удивляться, познакомившись с прелестью виллы, удобством местоположения, широким простором побережья2.
(2) Вилла отстоит от Рима в 17 милях, так что, покончив со всеми нужными делами, полностью сохранив распорядок дня, ты можешь там пожить. Дорог не одна: туда ведут Лаврентийская и Остийская; с Лаврентийской свернуть у четырнадцатого столба, с Остийской у двенадцатого 3; и там и тут начинаются пески; в повозке ехать тяжелее и дольше; верхом приедешь скорее, и дорога для лошади мягкая. (3) Вид все время меняется, дорогу то обступают леса, и она тянется узкой полосой, то расстилается среди широких лугов. Много овечьих отар и лошадиных табунов, много стад крупного рогатого скота: зима их согнала с гор, и животные отъедаются травой на весеннем солнце 4.
(4) На вилле есть все, что нужно; содержание ее обходится недорого. Ты входишь в атрий, скромный, но со вкусом устроенный; за ним в форме буквы "D" идут портики, окружающие маленькую милую площадку: в плохую погоду нет убежища лучше - от нее защищают рамы со слюдой5, а еще больше нависающая крыша. (5) Напротив веселый перистиль, а за ним красивый триклиний, выдвинутый вперед к побережью. Когда при юго-западном ветре на море поднимается волнение, то последние волны, разбиваясь, слегка обдают триклиний. У него со всех сторон есть двери и окна такой же величины, как двери: он смотрит как бы на три моря. Оглянувшись, ты через перистиль, портик, площадку, еще через портик и атрий увидишь леса и дальние горы.
(6) Слева от триклиния, несколько отступив назад, находится большая комната, за ней другая, поменьше; она освещена через одно окно утренним солнцем, через другое - вечерним (вечернее - стоит долго); море от нее дальше, и волны до нее не докатываются. (7) Угол между стеной этой комнаты и стеной триклиния залит полуденным солнцем; нагретые стены еще увеличивают жару. Тут мои домашние разбивают зимний лагерь: тут у них и гимнасий; здесь никогда не чувствуется ветер, и надвинувшимся тучам надо совсем затянуть ясное небо, чтобы они оттуда ушли. (8) К этому углу примыкает комната, закругленная в виде абсиды; солнце, двигаясь, заглядывает во все ее окна. В ее стену вделан, как бывает в библиотеках, шкаф, где находятся книги, которые надо не прочесть, но читать и перечитывать. (9) Спальня рядом - через маленький коридорчик, откуда равномерно в обе стороны поступает здоровое умеренное тепло от нагретого пола и труб6. Остальная часть этого крыла предназначена для рабов и отпущенников; большинство комнат так чисто, что там можно принимать гостей.
(10) По другую сторону находится прекрасно отделанная комната, затем то ли большая спальня, то ли средней величины столовая; в ней очень светло и от солнца и от моря. За ней лежит комната с прихожей, летняя по своей высоте и зимняя по своей недоступности ветру. За стеной (она у них общая) другая комната, тоже с передней.
(11) Потом баня: просторный фригидарий с двумя бассейнами, которые, круглясь, словно выступают из противоположных стен. Если принять во внимание, что море рядом, то они даже слишком вместительны. Рядом комната для натирания, гипокауст, рядом пропнигий; затем две комнатки, отделанные скорее со вкусом, чем роскошные. Тут же чудесный бассейн с горячей водой, плавая в котором видишь море. (12) Недалеко площадка для игры в мяч, на которой очень жарко даже на склоне дня7. Тут поднимается башня с двумя подвальными помещениями и с двумя помещениями в ней самой, а кроме того есть и столовая с широким видом на море, на уходящее вдаль побережье и прелестные виллы. (13) Есть и другая башня, а в ней комната, освещаемая солнцем от восхода и до заката; за ней большая кладовая и амбар8, а под ним триклиний, куда с разбушевавшегося моря долетает только гул, да и то замирающим отголоском; он смотрит на сад и аллею, идущую вокруг сада.
(14) Аллея обсажена буксом, а там, где букса нет, розмарином (букс очень хорошо растет под защитой зданий; на ветру, под открытым небом, обрызганный хотя бы издали морской водой, он усыхает); (15) к аллее с внутренней стороны примыкает тенистая дорога, мягкая даже для босых ног, оставляющих в ней свои отпечатки. В саду много шелковицы и смоковниц; для этих деревьев земля очень хороша; для других хуже. Этим видом из столовой, далекой от моря, наслаждаешься не меньше, чем видом моря. Сзади нее две комнаты, под окнами которых вход в усадьбу и другой сад, по-деревенски обильный.
(16) Отсюда тянется криптопортик9; по величине это почти общественная постройка, с окнами по обеим сторонам; в сторону моря их больше, в сторону сада меньше: по одному на два с противоположной. В ясный безветренный день они открыты все; когда с какой-то стороны задует ветер, их можно спокойно держать открытыми с той, где его нет. (17) Перед криптопортиком цветник с благоухающими левкоями. Щедрые солнечные лучи, отражаясь от криптопортика, становятся еще горячее: он и удерживает тепло и преграждает дорогу аквилону: насколько нагрета передняя сторона, настолько же противоположная холодна. Ставит он преграду и африку: ударившись об его стены - один об одну, другой о другую - они обессиливают. (18) Поэтому в нем так приятно зимой, а еще больше летом: тень от него лежит до полудня на цветнике, а после полудня на ближайшей к нему части аллеи и сада; она растет и умаляется вместе с днем: то укорачивается, то удлиняется с той и другой стороны. (19) В самом криптопортике солнца вовсе не бывает тогда, когда оно, пышащее жаром, стоит над его крышей. К тому же через открытые окна его продувает фавонием10: воздух в нем никогда не бывает тяжел и не застаивается.
(20) За цветником, криптопортиком, садом лежат мои любимые помещения, по-настоящему любимые: я сам их устроил. Тут есть солярий; одной стороной он смотрит на цветник, другой на море, обеими на солнце. Двери спальни обращены к криптопортику, окно к морю. (21) Напротив из середины стены выдвинута веранда, с большим вкусом устроенная; ее можно прибавлять к спальне и отделять от нее: стоит только выставить рамы со слюдой и отдернуть занавеси или же задернуть их и вставить рамы. Тут стоят кровать и два кресла: в ногах море, за спиной виллы, в головах леса: столько видов - из каждого окошка особый. Рядом спальня, где спишь и отдыхаешь. (22) Стоит закрыть окна, и туда не долетают ни голоса рабов, ни ропот моря, ни шум бури; не видно блеска молний и даже дневного света. Такая полная отключенность объясняется тем, что между спальней и стеной, обращенной к саду, проходит коридор: все звуки поглощены этим пустым пространством. (23) К спальне примыкает крошечный гипокауст, который, смотря по надобности, или пропускает тепло через узкий душник, или сохраняет его у себя. К солнцу обращены спальня с передней. Восходящее солнце сразу же попадает сюда и остается и после полудня, падая, правда, косо. (24) Когда я скрываюсь в этом помещении, мне кажется, что я ушел даже из усадьбы, и очень этому радуюсь, особенно в Сатурналии11, когда остальной дом, пользуясь вольностью этих дней, оглашается праздничными криками. Ни я не мешаю моим веселящимся домочадцам, ни они мне в моих занятиях.
(25) При всех удобствах и приятности этого места, ему не хватает фонтанов. Есть колодцы, вернее родники; они на поверхности. Природа этого побережья вообще удивительна: где ни копнешь, сразу же выступает вода, причем чистая, ничуть не отдающая ни вкусом, ни запахом морской воды. (26) В лесах поблизости дров сколько угодно; все припасы привозят из Остии, но человеку неприхотливому не надо ходить дальше деревни; она находится от меня через одну усадьбу. Там есть три платных бани: это большое удобство, если дома топить баню не стоит: или неожиданно приехал, или недолго пробудешь.
(27) Берег очень красят своим разнообразием усадьбы, которые идут то сплошь, то с промежутками; если смотреть на них с моря или с берега, то кажется, перед тобой ряд городов. Если море долго было спокойным, то песок на побережье становится рыхлым; чаще, однако, он отвердевает от постоянного злого прибоя. (28) Дорогих рыб в море нет; есть, однако, превосходная камбала и креветки. Нашей вилле припасы, молоко в первую очередь, доставляет и суша; сюда с пастбищ, в поисках воды и тени, собирается скот.
(29) Достаточно у меня, по-твоему, причин стремиться сюда, жить в этом месте, любить его12? Ты раб города, если тебе не захочется приехать. Если бы захотелось! Твое пребывание будет больше всего рекомендовать мою маленькую виллу и ее достоинства. Будь здоров.
18
Плиний Маврику 1 привет.
Найти учителя детям2 твоего брата? Мог ли ты дать мне поручение более приятное? Благодаря тебе я возвращаюсь в школу: я словно опять переживаю те чудесные годы; сижу, как бывало, среди юношей и проверяю, каким авторитетом пользуюсь у них за свои занятия. (2) Недавно в многолюдной аудитории в присутствии многих людей нашего сословия молодежь расшалилась и раскричалась вовсю; я вошел - все замолчали. Я не упоминал бы об этом, не будь это больше к их чести, чем к моей, и не желай я тебя обнадежить: сыновья твоего брата смогут получить хорошее образование. (3) Остается мне переслушать всех учителей и написать тебе, что я думаю о каждом3. Я постараюсь (насколько это достижимо в письме), чтобы тебе представилось, будто ты сам их всех слушаешь. (4) Мой долг перед тобой, перед памятью твоего брата выполнить дело - тем более такое - совестливо и усердно. Не важнее ли всего для вас, чтобы дети (я сказал бы "твои", но ты ведь теперь любишь их больше своих собственных) оказались достойны такого отца и тебя, их дяди? (5) Если бы ты не поручил мне эти хлопоты, я бы сам взялся за них. (6) Я знаю, что, выбирая учителя, навлечешь на себя много обид4, но ради детей твоего брата мне следует переносить не только обиды, но и вражду так же спокойно, как переносят их родители ради своих детей. Будь здоров.
19
Плиний Цериалу1 привет.
Ты уговариваешь меня прочесть мою речь перед многочисленным дружеским собранием. Я послушаюсь твоих уговоров, хотя сомнения у меня сильные. (2) Я хорошо знаю, что судебные речи в чтении почти не заслуживают имени речей, потому что теряют свою пламенную напористую убедительность, которая их и рекомендует. Оратора воодушевляют и собрание судей, и знаменитые адвокаты, и ожидание исхода, и славное имя не одного актера, и участье слушателей в судьбе разных сторон. Прибавь жесты говорящего, его манеру войти, ходить взад и вперед - эту живость движений, соответствующую каждому волнению души. (3) Поэтому те, кто говорит сидя2, делают уже тем, что они сидят, свою речь слабее и незначительнее, хотя повторяют большую часть того, что говорили стоя. (4) Глаза и руки, так помогающие оратору, читающему не окажут никакой помощи. Неудивительно, если слушатели, не прельщаемые ничем внешним и ничем не уязвленные, засыпают.
(5) Добавь, что речь, о которой я говорю, полна боевого задора3. Природой уже так устроено: мы думаем, что написанное с трудом, с трудом и слушается. (6) И найдется ли такой понимающий слушатель, который не предпочтет приятную звучную речь строгой и сжатой4? Этот спор вообще нелеп, однако, как это обычно и случается, слушатели требуют одного, а судьи другого, хотя, казалось бы, на слушателя должно оказывать особенное впечатление то, что больше всего взволновало бы его, будь он судьей. (7) Возможно, впрочем, что и в этих затруднительных обстоятельствах книга эта привлечет своей новизной - новизной для нас: у греков есть нечто, хотя и другое, но вообще сходное. (8) У них было в обычае упреки новым законам за их предпочтение старым опровергать сравнением с другими законами5. И мне пришлось, доказывая, что мои требования основаны на законе о вымогательстве, сопоставлять их и с этим законом и с другими. Уши невежд ничто не ласкало, но речь понравилась людям сведущим тем больше, чем меньше удовольствия доставила несведущим. (9) А я, если решусь цитировать, приглашу цвет учености.
Стоит ли мне читать? Обдумай еще хорошенько. Взвесь все мои доводы "за" и "против" и выбери решение разумное. В ответе будешь ты: меня извинят за любезное приглашение. Будь здоров.
20
Плиний Кальвизию 1 привет.
Приготовь асс и выслушай прелестную историю, вернее истории: новая напомнила мне о старых, а с какой я начну, это неважно.
(2) Тяжело хворала Верания, жена Пизона, того самого, которого усыновил Гальба. Приходит к ней Регул. Во-первых, что за бесстыдство придти к больной, которая его ненавидела и мужу которой он был заклятым врагом2. (3) Хорошо, если бы только пришел! Он усаживается у самой постели и начинает расспрашивать, в какой день и какой час она родилась. Узнав, нахмурился, уставился в одну точку; шевелит губами, играет пальцами: что-то высчитывает. Долго мучил он ожиданием несчастную; наконец заговорил: "ты переживаешь критическое время, но выживешь. (4) Чтобы тебе это стало понятнее, я поговорю с гаруспиком; я часто с ним советовался"3. (5) Тут же приносит жертву и заявляет, что внутренности подтверждают указания светил. Она, доверчивая, как и естественно для опасно больной, требует таблички и отписывает Регулу легат. Скоро ей стало хуже; умирая, она воскликнула "негодяй! вероломный клятвопреступник, нет, больше, чем клятвопреступник!" - он клялся ей жизнью сына4. (6) Для Регула это преступление частое: он привык призывать гнев богов (которых ежедневно обманывает) на голову несчастного мальчика.
(7) Веллей Блез, богатый консуляр, находясь уже при смерти, пожелал изменить завещание. Регул надеялся что-нибудь по этим новым табличкам получить: с недавних пор он принялся обхаживать старика. И вот он уговаривает, умоляет врачей каким угодно способом продлить жизнь Блеза. (8) Когда завещание было подписано, он снял маску и с теми же врачами заговорил по-другому: "до каких пор вы будете мучить несчастного? вы не можете продлить ему жизнь; почему не даете умереть спокойно?". Блез умирает, и будто он все это слышал, не оставив ему ни асса5.
(9), Хватит двух историй, но ты, по школьным правилам6, требуешь третьей. Есть и третья. (10) Аврелия, женщина почтенная, собираясь составить завещание, надела очень красивые туники7, Регул пришел подписать завещание; "завещай мне, пожалуйста, эти туники". (11) Аврелия подумала, что он шутит; нет, он настаивал всерьез. Одним словом, он заставил ее открыть таблички и завещать ему туники, на ней надетые; следил за пишущей, проверил, написала ли. Аврелия жива, а он принуждал ее, словно она уже умирала. И этот человек получает наследства и легаты, словно он их стоил.
(12) '???? ?? ??????????? 9*8; [9* Зачем я надрываюсь.] в том государстве, где уже давно низость и бесчестность награждены не меньше, нет, больше, чем высокие качества? (13) Посмотри на Регула: жалкий бедняк, какого богатства достиг он подлостью. Он сам рассказывал мне, что, желая узнать, скоро ли будет у него полных шестьдесят миллионов, он обнаружил в жертве двойные внутренности9. Это знаменье обещало ему и сто двадцать. (14) Они у него и будут, если он будет диктовать завещателям их завещания. Гнуснейшая форма обмана! Будь здоров.
КНИГА III
Плиний Кальвизию Руфу1 привет.
Не знаю, проводил ли я когда-нибудь время приятнее, чем недавно у Спуринны2. Вот кто был бы мне образцом в старости, доживи я до нее! Какая размеренная жизнь! (2) Строгая неизменность в движении светил и порядок в жизни людей, особенно старых, радуют меня одинаково... Можно мириться с беспорядочной сумятицей в жизни юноши, старикам к лицу спокойная упорядоченная жизнь: напрягать свои силы поздно, добиваться почестей стыдно.
(3) Правило это Спуринна соблюдает неукоснительно3; даже мелочи (но из мелочей складывается весь строй жизни) сменяются по порядку, как бы совершая круговорот. (4) Утром он остается в постели, во втором часу4 требует башмаки и совершает пешком прогулку в три мили5; и тело и душа после нее бодрее. Если с ним друзья, то завязывается беседа о предметах высоких; если никого нет, то ему читают, читают иногда в присутствии друзей, если их это чтение не тяготит. (5) Затем он усаживается; опять книга и беседа, которая содержательнее книги; потом садится в повозку, берет с собой жену (женщину примерную) или кого-либо из друзей, недавно меня. (6) Как прекрасна, как сладостна эта беседа с глазу на глаз! сколько в ней от доброго старого времени! О каких событиях, о каких людях ты услышишь! какими наставлениями проникнешься! Хотя он по скромности и поставил себе правилом не выступать в роли наставника. (7) Проехав семь миль, он опять проходит пешком милю, опять садится или уходит к себе в комнату писать. Он пишет на обоих языках изысканные лирические стихи: такие сладостно приятные, веселые! Нравственная чистота автора придает им еще большую прелесть6. (8) Когда приходит час бани (зимой это девятый, летом восьмой), он, если нет ветра, ходит на солнце обнаженным, затем долго с увлечением гоняется за мячом: он борется со старостью и таким упражнением7. Вымывшись, он ложится ненадолго перед едой и слушает чтение какой-нибудь легкой и приятной вещи. В течение всего этого времени друзья его вольны или делить время с ним, или заниматься чем угодно. (9) Подается обед, изысканный и в то же время умеренный, на чистом8 старинном серебре; есть и коринфская бронза9, которой он любуется, но не увлекается. Часто обед делают еще приятнее разыгранные комические сценки; вкусная еда приправлена литературой10. Обед захватывает часть ночи даже летом и никому не кажется долгим: так непринужденно и весело за столом. (10) И вот следствие такой жизни: после семидесяти семи лет ни зрение, ни слух у него не ослабели, он жив и подвижен; от старости у него только рассудительность.
(11) Такую жизнь предвкушаю я в желаниях и раздумиях, в нее жадно войду, как только возраст позволит пробить отбой. А пока меня изводит тысяча дел, и тот же Спуринна мне утешение и пример. (12) Он, пока этого требовал долг, исполнял поручения11, нес магистратуры, управлял провинциями и долгим трудом заслужил этот отдых. И я назначаю себе тот же путь и ставлю тот же предел, в чем тебе и даю подписку: если тебе покажется, что я перешел его, зови меня в суд с этим моим письмом и вели идти на отдых, если упрекнуть меня в лени будет уже нельзя. Будь здоров.