Страница:
— Мы все умрем.
— Да, да, Лиза, иди. До завтра. Нет, до пятницы, раньше ты не понадобишься.
— Спасибо, Альберт Яковлевич, но... мальчики, кажется, тоже собираются, — недоуменно произнесла она. — Все сразу...
— И мальчики, и девочки, — сказал Тиль. Женщина не обратила внимания.
— Да, Лиза, да, — подтвердил Альберт.
Она медленно развернулась и вышла из дома. В большое окно было видно, как она бредет по гравийной дорожке. Этот дом натерпелся всякого, особенно за последние два года, но без сорокалетних “мальчиков” из охраны он не оставался еще ни разу.
— У тебя все слуги русские? — спросил Максимов.
— Я и сам вроде не китаец, — буркнул Альберт.
— Я-аковлевич! — протянул Сергей презрительно. — Ты ей — “Лиза”, она тебе — “Яковлич”...
— Серж, ты социалист? — поинтересовалась Элен.
— Я? Э-э-э... не знаю, не могу ответить.
— Никто и не рассчитывал. — Она приблизилась к большому трехдверному холодильнику и, открыв среднюю секцию, присвистнула: — Зачем такие запасы? Доставки нет, что ли?
— Минимум связи с внешним миром, не считая кабельного спецканала и еще кое-чего, — сказал Альберт.
— Не для меня хоромы строились, — заключил Максимов. — Не для простого человека.
— Не для тебя — для Президента! — раздраженно бросил Альберт.
— Ну а ты, стало быть, допущен к благам. И вряд ли этим опечален.
— Уберите его от меня! Не могу больше.
Тиль, сделав вид, что его это не касается, поднялся по винтовой мраморной лесенке. На втором этаже располагались одинаковые спальни. Если бы не шкуры на стенах, Тиль решил бы, что попал в дешевый притон. Шкуры, впрочем, были искусственные.
Зайдя наугад в одну из комнат, он обнаружил новую дверь в углу, за которой сиял унитаз. Здесь же, на пяти квадратных метрах, стояла и душевая кабина. Стены были увешаны никчемными приспособлениями вроде сушилки — Тиль уже и забыл, когда последний раз всем этим пользовался. В целях безопасности он выбирал отели попроще и платил за временную безопасность отсутствием уюта.
К тому времени, когда он спустился обратно, Элен успела разгрузить холодильник и организовать на журнальном столике небольшой фуршет. Из принесенной Альбертом коробки никто, кроме Максимова, не ел, а последний прием пищи, вернее пиццы, состоялся бог знает когда. Называть словом “вчера” то, что не отделено от “сегодня” провалом в сон, не поворачивался язык, хотя сложить оба дня в одни длинные сутки тоже не получалось.
Сергей, баюкая полупустую бутылку, похрапывал в плетеном кресле возле окна. Элен подперла щеку и мучительно зевнула. Тиль чувствовал себя едва ли лучше. Увидев глубокий диван, заваленный маленькими подушками, он насилу отвел взгляд.
— Нельзя, — обронил Альберт.
— Нельзя, — согласился Тиль.
Зачерпнув с блюда горсть холодных креветок и прихватив бутылку “Хайнекена”, он устроился у монитора. Слева оказался камин, настоящий — со съеженной головешкой и запахом дыма. Вспомнилась прошлая зима — не студенческие пикники или что-нибудь из детства, а почему-то январский костер с бродягами...
Клюнув носом, Тиль встряхнулся и откупорил пиво.
— С дипэкзедрином алкоголь нежелателен, — предупредил Альберт.
— Покончено с дипэкзедрином. Эксперимент считаю неудачным.
Элен подсела к Тилю и, забрав у него бутылку, сделала маленький глоточек.
— Альберт, интерфейс у ящика голосовой, конечно?
— Под вас настраивать не буду. Держите, — он бросил ей пульт и куда-то вышел.
— Поешь, Тили, — произнесла Элен, перебирая каналы.
— А ты?
— Не хочу.
— А чего хочешь? Спать?
— Спать глупо. Осталось так мало времени... Тиль с минуту созерцал на экране двух пеликанов.
— Все будет хорошо, — сказал он после паузы.
— Будет. Только уже без нас.
— Прекрати.
— Знаешь, я вдруг подумала... Вот сгинем — и что?.. А ничего, Тиль. Кому станет хуже? — Она взяла у него с ладони креветку и, рассмотрев, положила ему в рот. — Никому...
— Давай что-нибудь повеселей найдем.
Элен подняла пульт — монитор последовательно показал прогноз погоды, заезд велосипедистов и захват космической станции из какого-то кино.
— Жутко актуально, — проронил Тиль. — Еще что-нибудь есть?
По другим каналам передавали биржевые торги, штук десять якобы разных сериалов и один несвоевременный карнавал. Пестрая толпа текла по улице, что-то скандируя и размахивая темно-синими флагами. Попадались и плакаты, все одинаковые: урод с выпученными глазами и гипертрофированным лбом запутался в проводах. В верхнем углу экрана маячила метка “пуе!”.
— Тридцать пятая! Быстрее! — крикнул через стенку Альберт.
— Чего?
— Программа тридцать пять, звук семь! — выпалил он, вбегая в холл. — Это из Лондона.
Монитор мигнул и вернулся к той же картинке.
— ...зависимые эксперты могут стоить человечеству слишком дорого, — начал диктор на полуслове.
— О чем это? — не поняла Элен.
— “Опыты с подсознанием, как считают независимые эксперты, могут стоить человечеству слишком дорого”, — скороговоркой пояснил Альберт. — Да слушай! Пропустим же...
— Результаты секретных исследований, получившие огласку накануне вечером, уже взбудоражили общественность, — продолжал ведущий. — С раннего утра люди, в основном молодежь, начали собираться на Трафальгарской площади, чтобы выразить свой протест. Проблема “форвардов”, считавшаяся до сих пор надуманной, волнует, как выяснилось, не только домохозяек. Эта тема давно и жарко обсуждалась в ведущих университетах Европы, однако из-за налета скандальности дискуссия не покидала аудиторий. И вот вчера в прессу просочились первые сообщения о том, что специалисты из частного исследовательского центра получили вещество, вызывающее “эффект форвертс”. Теперь уже ясно, что не за горами то время, когда новое средство поступит в продажу. Дискуссия переместилась в иную плоскость: что принесет людям “свободный инсайт” — пользу или вред? Некоторые ученые не исключают, что употребление этого средства может негативно отразиться на здоровье, в том числе психическом. Самые ярые противники предрекают человечеству генетическую катастрофу, которая, по их мнению, разразится уже через несколько поколений. Но что тревожит умы еще сильнее, так это аспект социальный. К чему приведет массовое озарение? Большинство живет не только настоящим, но и будущим. То есть — мечтой. Даже вполне успешные и вменяемые люди должны иногда грезить о лучших временах. Что они увидят впереди?..
Голос за кадром сделал паузу, и из динамиков полился вой улицы. Камера снимала толпу сверху, на экране колыхалось море из одних голов: лохматых и прилизанных, крашеных, выбритых, татуированных, в кепках и в шутовских шляпах, в расписанных маркером панамах и в белых остроконечных колпаках с прорезями для глаз. Сквозь оглушающий гомон прорывался рев тысяч глоток: “No — Uni!.. No — Uni!..”
— Первыми на вчерашние сенсационные новости откликнулись ультралевые партии, — вновь заговорил диктор. — Молодежные организации уже начали сбор подписей под обращением к парламентам Западноевропейской Конфедерации, Славянского Содружества и Объединенных Эмиратов. В петиции содержится требование объявить запрет на изготовление “таблетки форвертс” и взять все исследования под строжайший государственный контроль.
Включилась вторая камера, и в мониторе замелькали крупные планы: неистовый анархист, рвущий на себе красную майку... распевающий чернокожий мужчина в зеленой чалме... парень с девушкой, вдруг отошедшие в сторону и принявшиеся упоенно целоваться. В кадр несколько раз попали все те же плакаты с мутантом-головастиком и подписью: “Uni = DЕАТН! DEATH — fог Uni!”
— Хоть у кого-то мозги работают, — заметил Тиль.
— В основном у руководства “Глобал”, — с иронией отозвался Альберт.
— Ты думаешь, это они устроили?
— Тут и думать нечего. Вчерашнюю дезу не для обывателей вбросили. Лидер в исследованиях — “Юниверс”, это известно. Теперь представь себя на месте какого-нибудь туза из “Глобал”. Все понял?.. Забавно, — хохотнул Альберт, — в “Юни” уверены, что это как раз “Глобал” их опередил!
— Забавно, забавно, — рассеянно покивал Тиль. — Но там столько народу... — произнес он, указывая креветкой на экран.
— Ну и сколько? Тысяч тридцать, не больше. Вывод на улицу одного демонстранта стоит от двадцати до сорока евро. Итого — миллион. Хорошо, пусть будет полтора. Полтора миллиона евро “Глобалис” тратит только на программу скидок. Ежедневно. Зарабатывает на этом — четыре. Если ему удастся подорвать авторитет “Юни”, сбить конкурентам продажи, а в идеале — поднять волну потребительского бойкота... тогда “Глобал” и без таблеток расцветет. Но фишка в том, что “Юниверс” готовит ответную акцию.
— Откуда ты знаешь?
— Я и не знаю. В смысле — не знаю наверняка. Но так должно быть, это закон. Торговые войны...
— Потише, — перебил его Тиль.
Элен, сидевшая рядом и, как казалось, внимательно слушавшая, откинулась назад и вздрогнула — во сне. Она все же умудрилась заснуть — с выпрямленной, как у балерины, спиной и поднятым подбородком.
Тиль взял ее на руки и поднялся по лестнице. Он не спал вторые сутки, и его уже слегка пошатывало, но Элен вряд ли весила больше пятидесяти килограммов. Зайдя в комнату, Тиль положил ее на кровать и прикрыл пушистым пледом. На пороге он обернулся — уходить не хотелось, хотелось прилечь рядом и поспать часа три, чтобы восстановиться, но Тиль себе этого не позволил. Впереди была опасность — смутная, невыразимая. Он не чувствовал ничего конкретного, но форвертс твердил: не расслабляйся.
Тиль догадывался, что на прямое нападение Демон не отважится, да и нужды в этом не было: до сих пор он убивал чужими руками, и у него — до сих пор — прекрасно получалось. Сам Демон даже не прятался, что объяснялось либо юношеской безалаберностью, граничащей с хамством, либо...
Тилю вдруг стало нехорошо.
...либо самоуверенность Иеремии Люгера была обоснована. В таком случае, подумалось Тилю, бороться с ним бессмысленно. Скалу не одолеть ни зубами, ни волей, ни талантом — это он знал давно, с того самого дня, когда ощутил свой дар. Тем легче ему было понять превосходство Люгера и тем труднее — смириться.
— Мы так и не выяснили, кто же забросил эту дезинформацию, — сказал Тиль, спустившись вниз.
Альберт на мгновение оторвался от экрана. Репортаж из Лондона уже закончился, пошел блок местных новостей: выборы мэра, реконструкция шоу-центра между Дрезденской и Белорусской площадями, происшествие в зоопарке — и далее по нисходящей.
— Ищи, кому выгодно... — пробормотал Альберт.
— Выгодно — что? Столкнуть Компании? Возбудить толпу? От чего-то отвлечь?
— Повысить цену на материал... на одного беглого преступника. Люгер и в первом варианте все делал так, чтобы ты попал в Компанию. В какую — ему, похоже, без разницы, там был честный аукцион. — Альберт вздохнул. — Я сам его проводил.
— Демон желает дать людям новое средство. И пока он... пока он существует, он будет к этому стремиться.
— Власть. Ему мало натуральных форвардов, да и хлопотно с нами. Если честно, я этого Люгера даже не осуждаю. Окажись я на его месте...
— Можешь не продолжать, — кисло улыбнулся Тиль.
— А был бы на его месте ты...
— Сказал же: не спорю.
Сергей в кресле громко всхрапнул и уронил руку с подлокотника. Бутылка прокатилась по полу, стукнулась о ножку стола и вернулась к хозяину.
— Ты чего-то ждешь? — спросил Альберт.
— Я? — встрепенулся Тиль. — Да нет вроде.
— Напряженный ты какой-то.
— Не знаю. Это, наверно, транки. Никогда не увлекался таблетками, предпочитал не болеть.
— Ой... смотри...
— Что?..
— Туда смотри! — Альберт ткнул пальцем в экран. — Звук шесть!
— ...совершенно случайно, благодаря водителю такси Ларсу Ларсену. Вчера он слушал по радио итоги конкурса “Москва хлебосольная”, генеральным спонсором которого выступает компания “Глобал-Транс”, и... он запомнил выигравшую машину!
В кадре появился добряк с пивным пузом.
— Да, это был черный “Лексус-Т2”, — сказал он в микрофон. — Память у меня профессиональная — полжизни на колесах. Вертолетам-то я не доверяю. Пусть говорят, что в воздухе аварий меньше... — Таксисту, вероятно, подали знак, и он быстро договорил: — Да, это черный “Лексус”, а номер у него простой, грех не запомнить. Двадцать, двадцать, двадцать, Эл-Эл.
Камера сделала отъезд.
— Ну конечно... — вырвалось у Альберта.
Тиль тоже узнал — именно этот “Лексус” он и останавливал на проспекте.
— Мисс Элен Лаур, владелица автомобиля, даже не подозревала о том, что пересекла границу города стомиллионной. Восемь месяцев мы учитывали каждого гостя. Последние три недели активно работал тотализатор. Букмекерская контора “Фатум”, осуществляющая техническую поддержку, приняла десятки тысяч ставок!
— Это был бизнес Козаса, — обронил Тиль.
— В курсе, — кивнул Альберт.
Монитор показал общий план: вокруг машины собралась целая толпа.
— Были установлены сотни и сотни телекамер — на вокзалах, в аэропортах, на всех дорогах. Мы не могли угадать заранее, кому достанется главный и единственный приз... — Ведущий сделал паузу. — Миллион евро! В ночь с субботы на воскресенье нам сообщили о том, что счастливчик уже здесь. “Лексус-Т2”, номерной знак “20-20-20-LL”, прибыл в Москву по Северо-Западному шоссе. Более суток нам понадобилось для того, чтобы разыскать...
Тиль с Альбертом переглянулись. Они уже увидели, что появится на экране в следующую секунду.
— Во хренотень какая... — выдавил Тиль.
Рядом с “Лексусом” оказалась полная блондинка с открытым добродушным лицом. В руках она держала пышный букет, приятно выделявшийся на фоне бледно-сиреневого брючного костюма. Лет ей было около тридцати. Впрочем, возможно, что и все сорок.
— Мисс Лаур!.. — Ведущий задохнулся от восторга. — Расскажите, расскажите, как это было! Телезрителям интересно!
— Ох... — Женщина вся заискрилась, словно ей признались в любви. Хороший мошенник — это всегда хороший актер. — Ну... сегодня я решила пройтись по магазинам...
— Проехаться по магазинам! — задорно уточнил ведущий.
— Да, да! — подтвердил сзади таксист. — “Лексус” я приметил недалеко от Арбата.
— Прошу вас, мисс Лаур...
— Я не ожидала. Клянусь, не ожидала такого сюрприза...
— Миллион евро! — возопил ведущий в объектив. — Один приз на сто миллионов человек! Еще бы вы его ожидали! Итак?..
— Ой... Я вот подумала... На въезде в Москву меня остановил инспектор. Проверка документов, разные формальности...
— Да-да, мы вас слушаем.
— Так вот, если бы меня не остановили... или отпустили чуть раньше... или чуть позже...
— Да! Вы начинаете понимать, что это такое — один шанс из ста миллионов! Конечно, мисс Лаур, конечно, о том и речь! Масса случайностей, на первый взгляд не связанных, привела вас к победе! Масса случайностей, которые и складываются в судьбу. Давайте же поблагодарим того инспектора! Кто это был? Полагаю, сержант?
— Кажется, да...
Ведущий снова повернулся к камере, явив миру идеальные зубы и холеную кожу.
— Уважаемый неизвестный сержант... Нет!.. Дорогой! Дорогой сержант, дежуривший на Северо-Западной магистрали. Или, быть может, и не сержант... Не важно! Посмотрите на эту девушку, на ее улыбку, посмотрите на ее счастье! Доля ее счастья принадлежит и вам!
Толпа вокруг машины загудела, выражая некую общую эмоцию, какую именно — непонятно. Женщина от неловкости переступила с ноги на ногу, и Тиль вдруг заметил у нее за спиной одного типа. Тот привлек его внимание лицом, только лицом, кроме лица, у него как будто ничего и не было — настолько оно выделялось. Бледные, скорее, даже белые щеки, впалые, но одновременно и рыхлые, все были покрыты мелкими ссадинами, словно он сбрил многолетнюю бороду.
Тиль прищурился.
— Мне он тоже не нравится, — невпопад сказал Альберт.
— Немного о себе, мисс Лаур, — проворковал ведущий. — Откуда вы? Чем занимаетесь? Ваше хобби?..
— Я... я обычная, — ответила женщина. — Служу в обычной торговой компании. Обычным консультантом. У меня обыкновенная жизнь. Самая обыкновенная.
— Была! — вскричал ведущий, поймав паузу. — Мисс Лаур, жизнь у вас была! Обычная! Теперь, когда вы получите миллион евро...
Тиль не сводил глаз с бледнолицего. Мужчина стоял справа от “Лексуса” и никуда не лез, но, когда его пытались потеснить, он с какой-то внутренней злобой держался за свое место. Оператор иногда схватывал отдельных зрителей — крупно, но белое лицо в кадр не попало ни разу.
— Ну что же... думаю, пора? — проговорил ведущий. — Я больше не могу испытывать ваше терпение, а также терпение телезрителей и радиослушателей... да и свое тоже! Поверьте, я волнуюсь ничуть не меньше. — Фоном заиграла музыка, что-то патриархально-торжественное. — Право вручить победителю приз... чек на сумму... один!.. миллион!.. евро!.. принадлежит совладельцу букмекерской конторы “Фатум”... господину...
Альберт кашлянул в кулак и покосился на Тиля. Тот молча потряс головой.
— Майклу Фостеру!!! — объявил ведущий, и публика взорвалась аплодисментами.
Бледный окаменел. Толпа поперла вперед, мужчину толкнули в плечо, но он устоял. Тилю наконец-то удалось рассмотреть его одежду. На незнакомце был затрапезный пиджак в полоску и галстук, каких не носили уже лет сто, а может, и больше.
— Мне кажется, если бы Козас в тот раз и выжил... — начал Альберт.
— Да, — бросил Тиль.
Новый хозяин “Фатума” вышел на середину и произнес что-то подобающее. Затем распахнул кожаную папку и, достав огромный, в подарочном исполнении, чек, поднял его высоко над головой.
“Сейчас”, — почувствовал Тиль.
Бледный внимательно посмотрел на чек и так же внимательно — на женщину. Он не сделал ничего особенного. Выпростал из рукава узловатые пальцы и медленно огладил свой нелепый галстук. Потом легонько коснулся мятого лацкана.
После этого камера перестала работать. Экран вспыхнул рекламным роликом:
— При любом стечении обстоятельств помните, что страховое общество “Юни-Траст”...
Ролик тут же оборвался, возникла очумелая дикторша:
— Уважаемые телезрители... Только что... Буквально на наших глазах... на наших с вами глазах...
Тиль выключил монитор и, швырнув пульт о стену, стиснул голову ладонями.
— Что скажешь? — произнес он.
— А что я тебе скажу?..
— Серж! Сергей, проснись!
Максимов подпрыгнул в кресле и, не моргая, уставился на Тиля.
— Че? — сказал он секунд через двадцать.
— Ты еще спишь?
— Нет...
— Пьяный?
— Нет.
— Трезвый?
— Нет. Да!
— Это хорошо. — Тиль посмотрел на него в упор. — Ну, Серж?..
Тот, сообразив, приложил ко лбу ладонь.
— Сестра?!
— Давай, давай, Серж!
— Новости... сейчас... это... по всем каналам идет. Взрыв в Москве, прямо в центре. Что же делается-то?.. — протянул он жалобно.
— Значит, не галлюцинации. — Поднявшись, Тиль подошел к столу за пивом.
— Элен... Ленка... — завыл Максимов. — Как же, а?.. как же оно?..
— Да успокойся ты! Это не наша Элен Лаур, а другая. Другая Элен, понятно тебе?
— Правда, что ли? — Сергей, совсем сбитый с толку, зажмурился и, свесив руку, безошибочно нащупал выпавшую бутылку.
Упрекать его никто не стал, и он одним махом допил все.
— Закуси хотя бы, — сказал Альберт.
— Да-а!.. — крякнул Максимов. — Чего там? Чужую Элен убили. Жалко, что ли? Взорвали, как свинину.
— Кто же ее взрывает, свинину?
— И еще... Еще двенадцать человек! Вы это видели, нет?
— Не смотрели. Нам и того достаточно... А что ты орешь?
— Ору?.. — Максимов беспомощно взмахнул пустой бутылкой. — А что мне тут — вальсировать? Двенадцать человек... в куски... еще сорок — инвалиды по гроб жизни... Что же мне не орать?! Эх вы, гуманисты вонючие...
— Я не гуманист, — сказал Тиль.
— Европеец, едренать, цивилизованный человек... Альбертик! Пиво, что ли?.. Не могу я его. У меня от пива...
— Вон, в стене дверца, — отозвался тот. Максимов добрел до бара и, перенюхав горлышки, взял коньяк.
— Из стакана, прошу тебя! — раздраженно произнес Альберт. — И закусывай, закусывай.
— Так ты, Тиль, не гуманист? — осведомился Сергей. — А кто же тогда?
Хаген пожал плечами:
— Просто — Тили. Тиль Хаген, для кого — брат, для кого — преступник, для кого — мясо подопытное.
— Мясо, — буркнул Альберт. — Чуешь?.. Открыв бутылку, Максимов потянулся за бокалом и вдруг замер.
— Не могу поверить... — произнес Тиль.
Они уже видели, что будет дальше. Видели и знали: других вариантов не осталось.
— Вставай! — крикнул Тиль.
— Что?. Кто там?
Он сдернул плед и понял, что окончательно разбудить Элен ему удастся не раньше, чем через минуту. Тиль подхватил ее на руки и бросился к лестнице. Впереди раскинулся целый веер возможностей: вывихи, переломы и даже смертельная травма черепа. Дать дуба на лестнице в летнем домике Президента — что может быть глупее?
Внизу Тиль все-таки оступился, но Элен вовремя соскочила на пол.
— Черт, лучше бы я не спала... У нас проблемы? На стене возле бара капризно пиликал домашний терминал. Альберт торопливо давал Максимову какие-то наставления — тот сосредоточенно слушал.
— Я его не узнаю, — проронила Элен. — Серж как будто мир спасать собрался.
— Не мир. Только нас троих.
— Я запомнил, — кивнул Максимов. — Валите. Быстрее!
Альберт коротко его обнял и поспешил в соседнюю комнату. Тиль подошел к Сергею, но тот махнул рукой:
— Не надо. Идите. Счастливо, Ленка! — Он улыбнулся так, как не улыбался еще никогда. Трезво.
— В чем дело-то? — не выдержала Элен.
—Увидишь. — Тиль взял ее за руку и потащил к двери.
Элен не сопротивлялась, но шла неохотно — пока вдруг не прозрела.
— Почему Серж? — крикнула она. — Почему обязательно он?
Никто не ответил, но она уже знала, что ей могли бы сказать.
Все решилось само, времени на ханжеские дискуссии не было. Как им удалось прошляпить вертолет?.. Они ссылались на какой-то ошеломляющий репортаж, но Элен подумала, что угрозу не заметили по другой причине: Сергей без конца пил, Тиль не спал двое суток, Альберт же был слабым форвардом от природы.
Так или иначе, вертолет они разглядели едва ли раньше, чем услышали шум винта. Советник Президента мог вызвать охрану, или полицию, или половину московского “Аза”, но машина уже подлетала к дому. И Максимов, не объясняя того, что всем и так было ясно, сказал:
— Ты, Тиль, подыхать не имеешь права. Тебе с Демоном бороться, хоть и не победишь ты его... Но, кроме тебя, некому. А ты, Альберт, нужен Тилю, у тебя целая армия фараонов, да и не сможешь ты сделать как надо. А сестрица... ну, она ведь женщина...
Максимов был далек от джентльменства, он имел в виду следующее: “У Элен женский голос, а у меня мужской. Сойду я за Советника? Там и надо-то слов десять...”
Никто не стал спорить — все это было правдой, за исключением, пожалуй, десяти слов. Представитель Компании собирался вести переговоры до тех пор, пока Советник Президента не скажет внятного “нет”. Или пока не положит трубку.
Один из домашних терминалов резиденции был защищен от радиопрослушивания обыкновенным шнуром. И представитель позвонил именно сюда, на этот номер — сразу, как только пилот доложил о прибытии. В Компании знали, кто здесь находится, на это они и рассчитывали: форвард видел, что будет, если не ответить на вызов.
Пилот выполнит инструкцию, и шесть снарядов “штурм”, подвешенные под плоскостями, превратят тирольский домик в черную яму.
Позже, гораздо позже станет известно, что этот вертолет сутки гнали из Амстердама — везли полуразобранным в двух фургонах, забитых тряпьем. Вертолет был в хорошем состоянии, он мог долететь и сам, но первый же техник на заправке обнаружил бы, что все детали, вплоть до крошечного вентиля, не имеют серийных номеров.
Машина предназначалась для разовой акции. Вертолет будет сбит полицейскими перехватчиками, но прежде он выпустит ракеты — если Советник Президента не выполнит требований.
На то, чтобы взять трубку, Альберту отвели всего пятьдесят секунд. Сергей ответил на сороковой.
— Алло.
— Альберт Яковлевич?
— Нет, его бабушка, — процедил он. — Что вам угодно? Трактор в небе ваш? Уберите его отсюда!
— Господин Советник, вы все прекрасно понимаете, не правда ли?..
Элен остановилась перед люком и заглянула в проем — трап из нержавейки спускался метра на три и пропадал в сумраке.
— А как же Серж?.. — сказала она.
— Либо он один, либо все, — сказал Альберт. — Залпа не избежать. Компания потребует выдать Хагена, но этим не закончится.
— Я бы не покупал свою жизнь за счет чужой, — мрачно произнес Тиль. — По крайней мере, не сейчас. Но честной сделкой тут и не пахнет. Быстрей, Элен! Если хочешь, я первый.
Не дожидаясь ответа, он ступил на лестницу. Та гулко завибрировала, на стенах квадратного колодца вспыхнули плафоны. Внизу показался темно-серый пол.
Лаур
— Альберт Яковлевич?.. — произнесла с порога женщина в васильковом комбинезоне — моложавая, но не молодая.— Да, да, Лиза, иди. До завтра. Нет, до пятницы, раньше ты не понадобишься.
— Спасибо, Альберт Яковлевич, но... мальчики, кажется, тоже собираются, — недоуменно произнесла она. — Все сразу...
— И мальчики, и девочки, — сказал Тиль. Женщина не обратила внимания.
— Да, Лиза, да, — подтвердил Альберт.
Она медленно развернулась и вышла из дома. В большое окно было видно, как она бредет по гравийной дорожке. Этот дом натерпелся всякого, особенно за последние два года, но без сорокалетних “мальчиков” из охраны он не оставался еще ни разу.
— У тебя все слуги русские? — спросил Максимов.
— Я и сам вроде не китаец, — буркнул Альберт.
— Я-аковлевич! — протянул Сергей презрительно. — Ты ей — “Лиза”, она тебе — “Яковлич”...
— Серж, ты социалист? — поинтересовалась Элен.
— Я? Э-э-э... не знаю, не могу ответить.
— Никто и не рассчитывал. — Она приблизилась к большому трехдверному холодильнику и, открыв среднюю секцию, присвистнула: — Зачем такие запасы? Доставки нет, что ли?
— Минимум связи с внешним миром, не считая кабельного спецканала и еще кое-чего, — сказал Альберт.
— Не для меня хоромы строились, — заключил Максимов. — Не для простого человека.
— Не для тебя — для Президента! — раздраженно бросил Альберт.
— Ну а ты, стало быть, допущен к благам. И вряд ли этим опечален.
— Уберите его от меня! Не могу больше.
Тиль, сделав вид, что его это не касается, поднялся по винтовой мраморной лесенке. На втором этаже располагались одинаковые спальни. Если бы не шкуры на стенах, Тиль решил бы, что попал в дешевый притон. Шкуры, впрочем, были искусственные.
Зайдя наугад в одну из комнат, он обнаружил новую дверь в углу, за которой сиял унитаз. Здесь же, на пяти квадратных метрах, стояла и душевая кабина. Стены были увешаны никчемными приспособлениями вроде сушилки — Тиль уже и забыл, когда последний раз всем этим пользовался. В целях безопасности он выбирал отели попроще и платил за временную безопасность отсутствием уюта.
К тому времени, когда он спустился обратно, Элен успела разгрузить холодильник и организовать на журнальном столике небольшой фуршет. Из принесенной Альбертом коробки никто, кроме Максимова, не ел, а последний прием пищи, вернее пиццы, состоялся бог знает когда. Называть словом “вчера” то, что не отделено от “сегодня” провалом в сон, не поворачивался язык, хотя сложить оба дня в одни длинные сутки тоже не получалось.
Сергей, баюкая полупустую бутылку, похрапывал в плетеном кресле возле окна. Элен подперла щеку и мучительно зевнула. Тиль чувствовал себя едва ли лучше. Увидев глубокий диван, заваленный маленькими подушками, он насилу отвел взгляд.
— Нельзя, — обронил Альберт.
— Нельзя, — согласился Тиль.
Зачерпнув с блюда горсть холодных креветок и прихватив бутылку “Хайнекена”, он устроился у монитора. Слева оказался камин, настоящий — со съеженной головешкой и запахом дыма. Вспомнилась прошлая зима — не студенческие пикники или что-нибудь из детства, а почему-то январский костер с бродягами...
Клюнув носом, Тиль встряхнулся и откупорил пиво.
— С дипэкзедрином алкоголь нежелателен, — предупредил Альберт.
— Покончено с дипэкзедрином. Эксперимент считаю неудачным.
Элен подсела к Тилю и, забрав у него бутылку, сделала маленький глоточек.
— Альберт, интерфейс у ящика голосовой, конечно?
— Под вас настраивать не буду. Держите, — он бросил ей пульт и куда-то вышел.
— Поешь, Тили, — произнесла Элен, перебирая каналы.
— А ты?
— Не хочу.
— А чего хочешь? Спать?
— Спать глупо. Осталось так мало времени... Тиль с минуту созерцал на экране двух пеликанов.
— Все будет хорошо, — сказал он после паузы.
— Будет. Только уже без нас.
— Прекрати.
— Знаешь, я вдруг подумала... Вот сгинем — и что?.. А ничего, Тиль. Кому станет хуже? — Она взяла у него с ладони креветку и, рассмотрев, положила ему в рот. — Никому...
— Давай что-нибудь повеселей найдем.
Элен подняла пульт — монитор последовательно показал прогноз погоды, заезд велосипедистов и захват космической станции из какого-то кино.
— Жутко актуально, — проронил Тиль. — Еще что-нибудь есть?
По другим каналам передавали биржевые торги, штук десять якобы разных сериалов и один несвоевременный карнавал. Пестрая толпа текла по улице, что-то скандируя и размахивая темно-синими флагами. Попадались и плакаты, все одинаковые: урод с выпученными глазами и гипертрофированным лбом запутался в проводах. В верхнем углу экрана маячила метка “пуе!”.
— Тридцать пятая! Быстрее! — крикнул через стенку Альберт.
— Чего?
— Программа тридцать пять, звук семь! — выпалил он, вбегая в холл. — Это из Лондона.
Монитор мигнул и вернулся к той же картинке.
— ...зависимые эксперты могут стоить человечеству слишком дорого, — начал диктор на полуслове.
— О чем это? — не поняла Элен.
— “Опыты с подсознанием, как считают независимые эксперты, могут стоить человечеству слишком дорого”, — скороговоркой пояснил Альберт. — Да слушай! Пропустим же...
— Результаты секретных исследований, получившие огласку накануне вечером, уже взбудоражили общественность, — продолжал ведущий. — С раннего утра люди, в основном молодежь, начали собираться на Трафальгарской площади, чтобы выразить свой протест. Проблема “форвардов”, считавшаяся до сих пор надуманной, волнует, как выяснилось, не только домохозяек. Эта тема давно и жарко обсуждалась в ведущих университетах Европы, однако из-за налета скандальности дискуссия не покидала аудиторий. И вот вчера в прессу просочились первые сообщения о том, что специалисты из частного исследовательского центра получили вещество, вызывающее “эффект форвертс”. Теперь уже ясно, что не за горами то время, когда новое средство поступит в продажу. Дискуссия переместилась в иную плоскость: что принесет людям “свободный инсайт” — пользу или вред? Некоторые ученые не исключают, что употребление этого средства может негативно отразиться на здоровье, в том числе психическом. Самые ярые противники предрекают человечеству генетическую катастрофу, которая, по их мнению, разразится уже через несколько поколений. Но что тревожит умы еще сильнее, так это аспект социальный. К чему приведет массовое озарение? Большинство живет не только настоящим, но и будущим. То есть — мечтой. Даже вполне успешные и вменяемые люди должны иногда грезить о лучших временах. Что они увидят впереди?..
Голос за кадром сделал паузу, и из динамиков полился вой улицы. Камера снимала толпу сверху, на экране колыхалось море из одних голов: лохматых и прилизанных, крашеных, выбритых, татуированных, в кепках и в шутовских шляпах, в расписанных маркером панамах и в белых остроконечных колпаках с прорезями для глаз. Сквозь оглушающий гомон прорывался рев тысяч глоток: “No — Uni!.. No — Uni!..”
— Первыми на вчерашние сенсационные новости откликнулись ультралевые партии, — вновь заговорил диктор. — Молодежные организации уже начали сбор подписей под обращением к парламентам Западноевропейской Конфедерации, Славянского Содружества и Объединенных Эмиратов. В петиции содержится требование объявить запрет на изготовление “таблетки форвертс” и взять все исследования под строжайший государственный контроль.
Включилась вторая камера, и в мониторе замелькали крупные планы: неистовый анархист, рвущий на себе красную майку... распевающий чернокожий мужчина в зеленой чалме... парень с девушкой, вдруг отошедшие в сторону и принявшиеся упоенно целоваться. В кадр несколько раз попали все те же плакаты с мутантом-головастиком и подписью: “Uni = DЕАТН! DEATH — fог Uni!”
— Хоть у кого-то мозги работают, — заметил Тиль.
— В основном у руководства “Глобал”, — с иронией отозвался Альберт.
— Ты думаешь, это они устроили?
— Тут и думать нечего. Вчерашнюю дезу не для обывателей вбросили. Лидер в исследованиях — “Юниверс”, это известно. Теперь представь себя на месте какого-нибудь туза из “Глобал”. Все понял?.. Забавно, — хохотнул Альберт, — в “Юни” уверены, что это как раз “Глобал” их опередил!
— Забавно, забавно, — рассеянно покивал Тиль. — Но там столько народу... — произнес он, указывая креветкой на экран.
— Ну и сколько? Тысяч тридцать, не больше. Вывод на улицу одного демонстранта стоит от двадцати до сорока евро. Итого — миллион. Хорошо, пусть будет полтора. Полтора миллиона евро “Глобалис” тратит только на программу скидок. Ежедневно. Зарабатывает на этом — четыре. Если ему удастся подорвать авторитет “Юни”, сбить конкурентам продажи, а в идеале — поднять волну потребительского бойкота... тогда “Глобал” и без таблеток расцветет. Но фишка в том, что “Юниверс” готовит ответную акцию.
— Откуда ты знаешь?
— Я и не знаю. В смысле — не знаю наверняка. Но так должно быть, это закон. Торговые войны...
— Потише, — перебил его Тиль.
Элен, сидевшая рядом и, как казалось, внимательно слушавшая, откинулась назад и вздрогнула — во сне. Она все же умудрилась заснуть — с выпрямленной, как у балерины, спиной и поднятым подбородком.
Тиль взял ее на руки и поднялся по лестнице. Он не спал вторые сутки, и его уже слегка пошатывало, но Элен вряд ли весила больше пятидесяти килограммов. Зайдя в комнату, Тиль положил ее на кровать и прикрыл пушистым пледом. На пороге он обернулся — уходить не хотелось, хотелось прилечь рядом и поспать часа три, чтобы восстановиться, но Тиль себе этого не позволил. Впереди была опасность — смутная, невыразимая. Он не чувствовал ничего конкретного, но форвертс твердил: не расслабляйся.
Тиль догадывался, что на прямое нападение Демон не отважится, да и нужды в этом не было: до сих пор он убивал чужими руками, и у него — до сих пор — прекрасно получалось. Сам Демон даже не прятался, что объяснялось либо юношеской безалаберностью, граничащей с хамством, либо...
Тилю вдруг стало нехорошо.
...либо самоуверенность Иеремии Люгера была обоснована. В таком случае, подумалось Тилю, бороться с ним бессмысленно. Скалу не одолеть ни зубами, ни волей, ни талантом — это он знал давно, с того самого дня, когда ощутил свой дар. Тем легче ему было понять превосходство Люгера и тем труднее — смириться.
— Мы так и не выяснили, кто же забросил эту дезинформацию, — сказал Тиль, спустившись вниз.
Альберт на мгновение оторвался от экрана. Репортаж из Лондона уже закончился, пошел блок местных новостей: выборы мэра, реконструкция шоу-центра между Дрезденской и Белорусской площадями, происшествие в зоопарке — и далее по нисходящей.
— Ищи, кому выгодно... — пробормотал Альберт.
— Выгодно — что? Столкнуть Компании? Возбудить толпу? От чего-то отвлечь?
— Повысить цену на материал... на одного беглого преступника. Люгер и в первом варианте все делал так, чтобы ты попал в Компанию. В какую — ему, похоже, без разницы, там был честный аукцион. — Альберт вздохнул. — Я сам его проводил.
— Демон желает дать людям новое средство. И пока он... пока он существует, он будет к этому стремиться.
— Власть. Ему мало натуральных форвардов, да и хлопотно с нами. Если честно, я этого Люгера даже не осуждаю. Окажись я на его месте...
— Можешь не продолжать, — кисло улыбнулся Тиль.
— А был бы на его месте ты...
— Сказал же: не спорю.
Сергей в кресле громко всхрапнул и уронил руку с подлокотника. Бутылка прокатилась по полу, стукнулась о ножку стола и вернулась к хозяину.
— Ты чего-то ждешь? — спросил Альберт.
— Я? — встрепенулся Тиль. — Да нет вроде.
— Напряженный ты какой-то.
— Не знаю. Это, наверно, транки. Никогда не увлекался таблетками, предпочитал не болеть.
— Ой... смотри...
— Что?..
— Туда смотри! — Альберт ткнул пальцем в экран. — Звук шесть!
— ...совершенно случайно, благодаря водителю такси Ларсу Ларсену. Вчера он слушал по радио итоги конкурса “Москва хлебосольная”, генеральным спонсором которого выступает компания “Глобал-Транс”, и... он запомнил выигравшую машину!
В кадре появился добряк с пивным пузом.
— Да, это был черный “Лексус-Т2”, — сказал он в микрофон. — Память у меня профессиональная — полжизни на колесах. Вертолетам-то я не доверяю. Пусть говорят, что в воздухе аварий меньше... — Таксисту, вероятно, подали знак, и он быстро договорил: — Да, это черный “Лексус”, а номер у него простой, грех не запомнить. Двадцать, двадцать, двадцать, Эл-Эл.
Камера сделала отъезд.
— Ну конечно... — вырвалось у Альберта.
Тиль тоже узнал — именно этот “Лексус” он и останавливал на проспекте.
— Мисс Элен Лаур, владелица автомобиля, даже не подозревала о том, что пересекла границу города стомиллионной. Восемь месяцев мы учитывали каждого гостя. Последние три недели активно работал тотализатор. Букмекерская контора “Фатум”, осуществляющая техническую поддержку, приняла десятки тысяч ставок!
— Это был бизнес Козаса, — обронил Тиль.
— В курсе, — кивнул Альберт.
Монитор показал общий план: вокруг машины собралась целая толпа.
— Были установлены сотни и сотни телекамер — на вокзалах, в аэропортах, на всех дорогах. Мы не могли угадать заранее, кому достанется главный и единственный приз... — Ведущий сделал паузу. — Миллион евро! В ночь с субботы на воскресенье нам сообщили о том, что счастливчик уже здесь. “Лексус-Т2”, номерной знак “20-20-20-LL”, прибыл в Москву по Северо-Западному шоссе. Более суток нам понадобилось для того, чтобы разыскать...
Тиль с Альбертом переглянулись. Они уже увидели, что появится на экране в следующую секунду.
— Во хренотень какая... — выдавил Тиль.
Рядом с “Лексусом” оказалась полная блондинка с открытым добродушным лицом. В руках она держала пышный букет, приятно выделявшийся на фоне бледно-сиреневого брючного костюма. Лет ей было около тридцати. Впрочем, возможно, что и все сорок.
— Мисс Лаур!.. — Ведущий задохнулся от восторга. — Расскажите, расскажите, как это было! Телезрителям интересно!
— Ох... — Женщина вся заискрилась, словно ей признались в любви. Хороший мошенник — это всегда хороший актер. — Ну... сегодня я решила пройтись по магазинам...
— Проехаться по магазинам! — задорно уточнил ведущий.
— Да, да! — подтвердил сзади таксист. — “Лексус” я приметил недалеко от Арбата.
— Прошу вас, мисс Лаур...
— Я не ожидала. Клянусь, не ожидала такого сюрприза...
— Миллион евро! — возопил ведущий в объектив. — Один приз на сто миллионов человек! Еще бы вы его ожидали! Итак?..
— Ой... Я вот подумала... На въезде в Москву меня остановил инспектор. Проверка документов, разные формальности...
— Да-да, мы вас слушаем.
— Так вот, если бы меня не остановили... или отпустили чуть раньше... или чуть позже...
— Да! Вы начинаете понимать, что это такое — один шанс из ста миллионов! Конечно, мисс Лаур, конечно, о том и речь! Масса случайностей, на первый взгляд не связанных, привела вас к победе! Масса случайностей, которые и складываются в судьбу. Давайте же поблагодарим того инспектора! Кто это был? Полагаю, сержант?
— Кажется, да...
Ведущий снова повернулся к камере, явив миру идеальные зубы и холеную кожу.
— Уважаемый неизвестный сержант... Нет!.. Дорогой! Дорогой сержант, дежуривший на Северо-Западной магистрали. Или, быть может, и не сержант... Не важно! Посмотрите на эту девушку, на ее улыбку, посмотрите на ее счастье! Доля ее счастья принадлежит и вам!
Толпа вокруг машины загудела, выражая некую общую эмоцию, какую именно — непонятно. Женщина от неловкости переступила с ноги на ногу, и Тиль вдруг заметил у нее за спиной одного типа. Тот привлек его внимание лицом, только лицом, кроме лица, у него как будто ничего и не было — настолько оно выделялось. Бледные, скорее, даже белые щеки, впалые, но одновременно и рыхлые, все были покрыты мелкими ссадинами, словно он сбрил многолетнюю бороду.
Тиль прищурился.
— Мне он тоже не нравится, — невпопад сказал Альберт.
— Немного о себе, мисс Лаур, — проворковал ведущий. — Откуда вы? Чем занимаетесь? Ваше хобби?..
— Я... я обычная, — ответила женщина. — Служу в обычной торговой компании. Обычным консультантом. У меня обыкновенная жизнь. Самая обыкновенная.
— Была! — вскричал ведущий, поймав паузу. — Мисс Лаур, жизнь у вас была! Обычная! Теперь, когда вы получите миллион евро...
Тиль не сводил глаз с бледнолицего. Мужчина стоял справа от “Лексуса” и никуда не лез, но, когда его пытались потеснить, он с какой-то внутренней злобой держался за свое место. Оператор иногда схватывал отдельных зрителей — крупно, но белое лицо в кадр не попало ни разу.
— Ну что же... думаю, пора? — проговорил ведущий. — Я больше не могу испытывать ваше терпение, а также терпение телезрителей и радиослушателей... да и свое тоже! Поверьте, я волнуюсь ничуть не меньше. — Фоном заиграла музыка, что-то патриархально-торжественное. — Право вручить победителю приз... чек на сумму... один!.. миллион!.. евро!.. принадлежит совладельцу букмекерской конторы “Фатум”... господину...
Альберт кашлянул в кулак и покосился на Тиля. Тот молча потряс головой.
— Майклу Фостеру!!! — объявил ведущий, и публика взорвалась аплодисментами.
Бледный окаменел. Толпа поперла вперед, мужчину толкнули в плечо, но он устоял. Тилю наконец-то удалось рассмотреть его одежду. На незнакомце был затрапезный пиджак в полоску и галстук, каких не носили уже лет сто, а может, и больше.
— Мне кажется, если бы Козас в тот раз и выжил... — начал Альберт.
— Да, — бросил Тиль.
Новый хозяин “Фатума” вышел на середину и произнес что-то подобающее. Затем распахнул кожаную папку и, достав огромный, в подарочном исполнении, чек, поднял его высоко над головой.
“Сейчас”, — почувствовал Тиль.
Бледный внимательно посмотрел на чек и так же внимательно — на женщину. Он не сделал ничего особенного. Выпростал из рукава узловатые пальцы и медленно огладил свой нелепый галстук. Потом легонько коснулся мятого лацкана.
После этого камера перестала работать. Экран вспыхнул рекламным роликом:
— При любом стечении обстоятельств помните, что страховое общество “Юни-Траст”...
Ролик тут же оборвался, возникла очумелая дикторша:
— Уважаемые телезрители... Только что... Буквально на наших глазах... на наших с вами глазах...
Тиль выключил монитор и, швырнув пульт о стену, стиснул голову ладонями.
— Что скажешь? — произнес он.
— А что я тебе скажу?..
— Серж! Сергей, проснись!
Максимов подпрыгнул в кресле и, не моргая, уставился на Тиля.
— Че? — сказал он секунд через двадцать.
— Ты еще спишь?
— Нет...
— Пьяный?
— Нет.
— Трезвый?
— Нет. Да!
— Это хорошо. — Тиль посмотрел на него в упор. — Ну, Серж?..
Тот, сообразив, приложил ко лбу ладонь.
— Сестра?!
— Давай, давай, Серж!
— Новости... сейчас... это... по всем каналам идет. Взрыв в Москве, прямо в центре. Что же делается-то?.. — протянул он жалобно.
— Значит, не галлюцинации. — Поднявшись, Тиль подошел к столу за пивом.
— Элен... Ленка... — завыл Максимов. — Как же, а?.. как же оно?..
— Да успокойся ты! Это не наша Элен Лаур, а другая. Другая Элен, понятно тебе?
— Правда, что ли? — Сергей, совсем сбитый с толку, зажмурился и, свесив руку, безошибочно нащупал выпавшую бутылку.
Упрекать его никто не стал, и он одним махом допил все.
— Закуси хотя бы, — сказал Альберт.
— Да-а!.. — крякнул Максимов. — Чего там? Чужую Элен убили. Жалко, что ли? Взорвали, как свинину.
— Кто же ее взрывает, свинину?
— И еще... Еще двенадцать человек! Вы это видели, нет?
— Не смотрели. Нам и того достаточно... А что ты орешь?
— Ору?.. — Максимов беспомощно взмахнул пустой бутылкой. — А что мне тут — вальсировать? Двенадцать человек... в куски... еще сорок — инвалиды по гроб жизни... Что же мне не орать?! Эх вы, гуманисты вонючие...
— Я не гуманист, — сказал Тиль.
— Европеец, едренать, цивилизованный человек... Альбертик! Пиво, что ли?.. Не могу я его. У меня от пива...
— Вон, в стене дверца, — отозвался тот. Максимов добрел до бара и, перенюхав горлышки, взял коньяк.
— Из стакана, прошу тебя! — раздраженно произнес Альберт. — И закусывай, закусывай.
— Так ты, Тиль, не гуманист? — осведомился Сергей. — А кто же тогда?
Хаген пожал плечами:
— Просто — Тили. Тиль Хаген, для кого — брат, для кого — преступник, для кого — мясо подопытное.
— Мясо, — буркнул Альберт. — Чуешь?.. Открыв бутылку, Максимов потянулся за бокалом и вдруг замер.
— Не могу поверить... — произнес Тиль.
Они уже видели, что будет дальше. Видели и знали: других вариантов не осталось.
Демон
Элен просыпалась тяжело и болезненно — с дипэк-зедрином они явно перебрали. Однако и не проснуться она не могла: прямо над крышей оглушительно работали лопасти.— Вставай! — крикнул Тиль.
— Что?. Кто там?
Он сдернул плед и понял, что окончательно разбудить Элен ему удастся не раньше, чем через минуту. Тиль подхватил ее на руки и бросился к лестнице. Впереди раскинулся целый веер возможностей: вывихи, переломы и даже смертельная травма черепа. Дать дуба на лестнице в летнем домике Президента — что может быть глупее?
Внизу Тиль все-таки оступился, но Элен вовремя соскочила на пол.
— Черт, лучше бы я не спала... У нас проблемы? На стене возле бара капризно пиликал домашний терминал. Альберт торопливо давал Максимову какие-то наставления — тот сосредоточенно слушал.
— Я его не узнаю, — проронила Элен. — Серж как будто мир спасать собрался.
— Не мир. Только нас троих.
— Я запомнил, — кивнул Максимов. — Валите. Быстрее!
Альберт коротко его обнял и поспешил в соседнюю комнату. Тиль подошел к Сергею, но тот махнул рукой:
— Не надо. Идите. Счастливо, Ленка! — Он улыбнулся так, как не улыбался еще никогда. Трезво.
— В чем дело-то? — не выдержала Элен.
—Увидишь. — Тиль взял ее за руку и потащил к двери.
Элен не сопротивлялась, но шла неохотно — пока вдруг не прозрела.
— Почему Серж? — крикнула она. — Почему обязательно он?
Никто не ответил, но она уже знала, что ей могли бы сказать.
Все решилось само, времени на ханжеские дискуссии не было. Как им удалось прошляпить вертолет?.. Они ссылались на какой-то ошеломляющий репортаж, но Элен подумала, что угрозу не заметили по другой причине: Сергей без конца пил, Тиль не спал двое суток, Альберт же был слабым форвардом от природы.
Так или иначе, вертолет они разглядели едва ли раньше, чем услышали шум винта. Советник Президента мог вызвать охрану, или полицию, или половину московского “Аза”, но машина уже подлетала к дому. И Максимов, не объясняя того, что всем и так было ясно, сказал:
— Ты, Тиль, подыхать не имеешь права. Тебе с Демоном бороться, хоть и не победишь ты его... Но, кроме тебя, некому. А ты, Альберт, нужен Тилю, у тебя целая армия фараонов, да и не сможешь ты сделать как надо. А сестрица... ну, она ведь женщина...
Максимов был далек от джентльменства, он имел в виду следующее: “У Элен женский голос, а у меня мужской. Сойду я за Советника? Там и надо-то слов десять...”
Никто не стал спорить — все это было правдой, за исключением, пожалуй, десяти слов. Представитель Компании собирался вести переговоры до тех пор, пока Советник Президента не скажет внятного “нет”. Или пока не положит трубку.
Один из домашних терминалов резиденции был защищен от радиопрослушивания обыкновенным шнуром. И представитель позвонил именно сюда, на этот номер — сразу, как только пилот доложил о прибытии. В Компании знали, кто здесь находится, на это они и рассчитывали: форвард видел, что будет, если не ответить на вызов.
Пилот выполнит инструкцию, и шесть снарядов “штурм”, подвешенные под плоскостями, превратят тирольский домик в черную яму.
Позже, гораздо позже станет известно, что этот вертолет сутки гнали из Амстердама — везли полуразобранным в двух фургонах, забитых тряпьем. Вертолет был в хорошем состоянии, он мог долететь и сам, но первый же техник на заправке обнаружил бы, что все детали, вплоть до крошечного вентиля, не имеют серийных номеров.
Машина предназначалась для разовой акции. Вертолет будет сбит полицейскими перехватчиками, но прежде он выпустит ракеты — если Советник Президента не выполнит требований.
На то, чтобы взять трубку, Альберту отвели всего пятьдесят секунд. Сергей ответил на сороковой.
— Алло.
— Альберт Яковлевич?
— Нет, его бабушка, — процедил он. — Что вам угодно? Трактор в небе ваш? Уберите его отсюда!
— Господин Советник, вы все прекрасно понимаете, не правда ли?..
Элен остановилась перед люком и заглянула в проем — трап из нержавейки спускался метра на три и пропадал в сумраке.
— А как же Серж?.. — сказала она.
— Либо он один, либо все, — сказал Альберт. — Залпа не избежать. Компания потребует выдать Хагена, но этим не закончится.
— Я бы не покупал свою жизнь за счет чужой, — мрачно произнес Тиль. — По крайней мере, не сейчас. Но честной сделкой тут и не пахнет. Быстрей, Элен! Если хочешь, я первый.
Не дожидаясь ответа, он ступил на лестницу. Та гулко завибрировала, на стенах квадратного колодца вспыхнули плафоны. Внизу показался темно-серый пол.