Прошкин Евгений Александрович. Твоя половина мира

   Альберт влез последним и, закрыв люк, набрал на табло длинную комбинацию цифр.
   — С этой секунды вся СБ стоит на ушах, — пояснил он.
   — Ты уже от кого-то бегал?
   — Нет, но охрана меня инструктировала, такой порядок.
   Тиль спрыгнул на бетонное дно и подал руку Элен. Альберт указал на овальную переборку в стене:
   — Дальше замков не будет.
   Толкнув дверь, Тиль перешагнул через порог и наткнулся на тупомордый электрокар. Точно такие же десятиместные вагончики развозили по заводским корпусам рабочие смены.
   Чуть подсвеченный тоннель слева и справа терялся за плавными поворотами. Воздух был сухой и мертвый — дышалось легко, но непривычно. Голоса звучали словно во сне.
   — Это и есть президентские удобства? — прошептала Элен.
   — Надежность дороже комфорта, — сказал Альберт.
   — И куда мы приедем? — осведомился Тиль.
   — Киевское шоссе, сороковой километр. Там нас подберут.
   — Штатная программа эвакуации? А если в другую сторону?
   — Здесь узко, не развернемся.
   — Я не об этом тебя спрашиваю.
   — Направо — центр. Не знаю, там несколько выходов. Но в центре нас никто не ждет.
   — Разве это плохо?..
   Тиль устроился на водительском кресле и тронул ручку. Двигатель заработал мягко, почти бесшумно, тут же включилась автоподкачка — заныли, разминаясь после долгой стоянки, скаты.
   — Быстрей, быстрей! — бросил Альберт, доставая трубку.
   Наверху у Максимова зазвонил второй терминал. Сергей не ответил, ему было не до этого, но разговор мог бы состояться, а значит, состоялся — для четырех форвардов. По каналу связи не прошло ни единого бита, но они тем не менее говорили — как всегда, в вероятном будущем.
   — Альберт, это люди из “Глобал”.
   — Они себя назвали?
   — Напрямую — нет, но дали понять.
   — “Глобал”, конечно... Идут ва-банк. Что предлагают?
   — Ничего. Вывести из дома Тиля. Просто вывести, иначе — залп. Через две минуты.
   —Блеф. Они будут ждать дольше. Торгуйся. Наглей, требуй акций, требуй гарантий своей безопасности. Требуй, требуй — чем больше, тем лучше.
   — Сколько?
   — Начинай с половины. Половина — нереально, но ты потянешь время. Будь жадным. Уступай медленно, спорь за каждый процент. Учти: в принципе они готовы отдать четверть.
   —Четверть всего “Глобал”?! Скорее они отдадут приказ нажать на гашетку...
   — Мертвый Хаген им не нужен. Пилот выстрелит не раньше, чем появится первый перехватчик, а до тех пор они будут лишь угрожать.
   — Если не догадаются, кто я такой.
   — Ты еще жив, значит, пока не догадываются. Извини...
   —Чего уж там.
   — Извини, Серж, извини.
   Они могли бы говорить еще минут десять. Тиль гнал вагончик назад — мощные арки, державшие плиты перекрытия, сливались в подобие гигантского пищевода. Электрокар, надсадно жужжа, пятился все дальше, оставляя Максимова наедине с голосом в трубке. Полтора метра — настолько Сергей мог отойти от домашнего терминала. Полтора метра — это была длина шнура, привязавшего его к смерти.
   Подозрение в расстреле резиденции ляжет на “Глобал”, но доказательств Служба безопасности не найдет. Сбитую машину разберут по винтикам и каждый рассмотрят под микроскопом. Эксперты сделают единственный вывод: вертолет эксплуатировался в западной части Европы. Тело пилота удастся идентифицировать, но этот след никуда не приведет: бывший водитель аэротакси, уволенный из-за нарастающей психической неустойчивости.
   — Альберт, а тот номер узнать легко или не очень? — спросил Тиль.
   — На который они позвонили? Совсем не легко, это же президентский. Впрочем, смотря для кого.
   — Ясно. Пилота-смертника “Глобалу” тоже Демон сосватал.
   — Неясно другое, — сказала Элен. — Почему они требуют Тиля, но не требуют меня. Я-то уж тем более... их собственность.
   — Они не в курсе, что ты здесь, — предположил Альберт.
   — Но ведь про Тиля в курсе.
   — Пока ты спала, Демон тебя убил.
   — Не надо так шутить.
   — Никто не шутит. Приз выиграла? Кто-то его получил за тебя — чек на миллион евро и бомбу в придачу.
   — Тиль?.. — недоуменно произнесла Элен.
   — Тебя убили, — подтвердил он. — Там снова был смертник, прямо на площади. Влез между твоим “Лексусом” и какой-то липовой Элен Лаур. А потом... Ладно. Что у Сергея?
   Альберт взглянул на терминал, и в этот момент по тоннелю прокатилось эхо — рыхлое, как облако ваты. Все ожидали ударной волны, но она не пришла — плотный поток воздуха, давивший в спину, был сильнее.
   Альберт медленно убрал трубку в карман. Разговор с Максимовым стал абсолютно невозможен: теперь его не было ни в одном из вариантов. Время продолжало бежать: из будущего через настоящее в прошлое, но уже без Сергея. Он навсегда остался позади.
   — Всему есть объяснение, — сказала Элен после долгой паузы. — Дикое, но все-таки объяснение. Даже взрыв того несчастного “Поросячьего визга”...
   — Я... — начал было Альберт.
   — И это тоже, — перебила она. — Все обосновано — для Люгера. Но вот зачем ему понадобилось убивать мошенницу? Она так и назвалась — Лаур?
   — А, ты все о ней, — отмахнулся Альберт.
   — Меня это тоже смущает, — кивнул Тиль. — Да, Лаур, владелица твоего “Лексуса”. Иначе ей миллиона не обломилось бы.
   — А так — обломилось, — отрешенно протянула Элен. — Но зачем было ее убивать? В чем смысл? Для Демона, я имею в виду. Акт устрашения? Нас не надо пугать, мы достаточно напуганы. Может, ошибка? Странно...
   — Чья ошибка — Демона?
   — Тебя он видел по фотографиям, — сказал Альберт. — Меня... ну, меня видело все Славянское Содружество. А Элен? Он просто не знал, как она выглядит.
   — Нет, это не ошибка, — она вытряхнула из пачки сигарету и закурила. — Не ошибка, нет... Как он мог принять ее за меня?
   — А почему — не мог принять? — сказал Альберт. — Почему?! Он что, не человек? А человек иногда ошибается. Или кто он, по-вашему? Бог?
   — Почти, — хмуро ответил Тиль.
   — Мой портрет тоже достать легко, — возразила Элен. — В том же “Глобал”. Раз уж они сотрудничают...
   — Во-первых, неизвестно, как именно они сотрудничают, — сказал Альберт. — Если Компания выполняет его программу, это не значит, что Люгер лично является к ним в офис. Где он сейчас? Сидит в какой-нибудь норе...
   — И, во-вторых, — продолжил Тиль. — Демону не составило бы труда найти портрет Элен — хоть через “Глобал”, хоть как... если бы он усомнился в той аферистке. Но он был уверен, что та женщина — Элен Лаур! Он не знал, как ты выглядишь... но ему и в голову не пришло, что получать приз будешь не ты, а кто-то другой.
   — Тили, я тебя не понимаю, — сказала Элен. — Только что ты спорил, называл Люгера богом...
   — Почти богом.
   — Он что, никогда не встречал аферистов? Думаешь, в Северной Америке их нет?
   — Ему всего девятнадцать. Форвертс Люгера мощней атомной бомбы, но... Демону не хватает элементарного жизненного опыта.
   — Я уверена, что взрыв на площади преследовал какую-то цель. Попусту людей никто не убивает. Даже у маньяка всегда есть причина — живущая в его больном мозгу. Но она должна быть обязательно.
   — Получается, он специально убил не ту?.. То есть не тебя, а...
   — Вот именно. С какой-то целью.
   — Сейчас выбираться нужно, а не теории строить, — произнес Альберт.
   Слева возникла пасть сводчатой ниши. Тоннель в этом месте был немного шире — Тиль отметил, что можно развернуться. О том, чтобы выйти на поверхность, он даже не думал — лишь заглянул на минуту вперед.
   Труба с лестницей полностью залита бетоном — рядом с этой пробкой проходит кольцевой фундамент семидесятиэтажной башни.
   — Что же ваша СБ? — спросил Тиль.
   — Проморгала, — буркнул Альберт.
   — Еще лет пятнадцать назад, — добавила Элен. Тиль притормозил, но разворачиваться поленился — второй колодец был уже недалеко.
   — Вызови охрану, — сказал он. — Кто у тебя в городе болтается? Пусть нас встречают.
   Альберт, набрав номер, бросил в трубку пару коротких фраз и недоуменно повернулся к Тилю.
   — Слушай-ка... а ведь ты заранее знал об атаке на резиденцию. Потому и велел отослать всех домашних. Ты видел, да?..
   — Конкретно — нет.
   — А если абстрактно?
   — Я не исключал такой возможности.
   — Хм, не исключал! У тебя развивается?
   — Что?
   — Да форвертс! Он у тебя прогрессирует?
   — Вон выход, — сказал Тиль, останавливаясь.
   — Людишки из “Глобал” не зря тобой озабочены, не зря... — проговорил Альберт.
   Тиль выбрался из машины и подошел к стене. Стальная дверь находилась в метре от пола. Рычаги по углам повернулись сами, как только Тиль дернул нижний. Переборка открылась легко, будто петли заливали маслом вчера.
   Из черного проема пахнуло душной влагой, перегнившей и нездоровой. Тиль сосредоточился, но разглядеть ничего не удалось — ни под ногами, ни впереди.
   — Фонарей у нас нет, — озабоченно произнес он, выставляя руки.
   Альберт, вдохнув, нырнул следом.
   — Леночка?
   — Я иду, иду. Вонь какая... Что там дальше?
   — Опять дверь.
   Послышался тяжелый скрип и шорох сыплющегося песка.
   Тиль открывал переборку медленно — солнце, вытянутое в ослепительную струну, расступалось по сантиметру, постепенно теряя в яркости и превращаясь в скупое дежурное освещение. Элен обнаружила, что рядом с ее ладонью по сырому бетону ползет большой пятнистый жук. Под подошвами проминалась какая-то полуживая циновка — не то бесцветные корешки, не то пустые хитиновые панцири.
   За тамбуром оказался короткий коридорчик. По стенам на ржавых штангах висело несколько толстых кабелей, вряд ли запитанных. Пол был усыпан мышиным пометом. В конце коридора, у следующей двери, стоял допотопный стуле начисто съеденной обивкой: на спинке и сиденье остались лишь металлические скобы.
   — Интересно, сколько лет сюда люди не заходили? — пробормотала Элен.
   — А мне не интересно, — отозвался Альберт.
   — Заперто, — сказал Тиль. — Позвони своим, пусть приедут и вэломают.
   Альберт вытащил трубку и, вздохнув, снова убрал.
   — ОхраназастрялгкПушкинскуюпослевзрыва оцепили на два километра вокруг, а на проспекте Данте стихийная демонстрация вроде Лондонской.
   — Я слышал.
   — Посидим, подождем...
   — Хочешь — садись, — Тиль ногой подвинул Альберту стул.
   Элен закурила и, приблизившись к двери, постучала в нее носком.
   — Деревянная.
   Не дав никому опомниться, она достала “стейджер” и всадила в замок длинную очередь. Пистолет не издал ни звука, но пули наделали столько грохота, что, казалось, от выстрелов должна оглохнуть вся Москва.
   Элен втянула голову в плечи.
   — Черт, я не думала, что это будет так громко...
   — Ты сумасшедшая, — сказал Тиль.
   — Хороший вариант, безопасный. Я проверила.
   — Нормальный человек его бы даже не рассматривал.
   — И торчал бы здесь до ночи.
   Она ударила по двери, и та распахнулась. Со звоном высыпался замок — горсть мелких дымящихся железок. Элен отгребла их в угол и, спрятав “стейджер” в сумочку, вышла.
   Снаружи была обыкновенная лестничная площадка. На ступенях валялся мусор, как древний, так и свежий: пустые сигаретные пачки и раззявленные пакетики из-под презервативов. Люди здесь, несомненно, появлялись — чтобы как минимум покурить.
   Поднявшись по лестнице, Элен отыскала незапертую дверь и приложила к ней ладонь.
   — Альберт, куда мы попали?
   — Считай, ко мне на службу. Подземный комплекс “Охотный Ряд — мультимаркет”. Сотня метров — и Кремль. Старая архитектура, дорогие бренды и куча народу.
   — И фараонов, — добавил Тиль.
   — И фараонов тоже. Ну и что ты предлагаешь?
   — Не терять времени. — Хаген вытащил из-за спины пистолет и сунул его слева под куртку. — Сначала идешь ты, потом Элен. Будут узнавать — реагируй, но не сияй. Пусть шушукаются,Советник Президента имеет право на частную жизнь. Как попадем в торговый зал — сразу в разные стороны. Не переглядываться. Созвонимся на улице. Если у меня возникнут проблемы... Забудьте.
   — Тили... — проговорила Элен. — Тебе что-нибудь видно?
   — Нас трое, и каждый может начудить выше крыши. Тысяча вариантов, не исключая выноса в застегнутых мешках. Всех троих. Альберт! Давай.
   Они попали в холл со множеством закоулков, парой заваренных ворот и лифтами, двери которых были склеены длинной желтой лентой. Людей здесь оказалось много — в костюмах, в рабочих комбинезонах и в фирменных майках. Все куда-то спешили, каждый второй бурчал в микрофон, а кто не бурчал, тот выслушивал чужое бурчание в терминале или читал на ходу с планшета. В служебном помещении царила суета — нормальная деловая атмосфера, только плохо организованная.
   Альберт, сориентировавшись, направился к выходу. Элен двигалась следом, Тиль шел за ней — не снимая руки с пистолета. Вскоре они уже были среди покупателей.
   Магазины располагались на четырех этажах, потолок был один, лишь на верхнем уровне, — стеклянный купол в виде северного полушария Земли с крупными звездами: Москва, Берлин и Киев. Звездочками поменьше на глобусе обозначили Париж и Лондон, остальные города, еще с десяток, были отмечены белыми точками, мелкими, как пулевые отверстия.
   Какая-то дама поздоровалась с Альбертом — тот сдержанно кивнул и растворился в толпе. Когда пропала Элен, Тиль даже не заметил. Секунду назад она стояла у витрины с бриллиантами, потом шагнула в сторону и исчезла.
   Он подошел к эскалатору и прикоснулся к бегущему поручню.
   — Прошу прощения за беспокойство, — сказали ему в затылок.
   Этого не может быть...
   — Прошу прощения, но я должен проверить ваши документы. — Молодой человек в форме оттеснил Тиля к торговым автоматам.
   Погоны голые — наверно, первый курс академии. Сопляк. Это хорошо. Плохо другое: если курсантов бросили в город, значит, полиции здесь битком. И на верхнем этаже. И на улице. Фараоны повсюду.
   — А в чем, собственно, дело? — Тиль изобразил удивление вперемежку с обидой. Карточку он, однако, достал.
   Полицейский чиркнул по ней сканером и уже протянул назад, как вдруг обратил внимание на табло.
   — Боюсь, вам придется пройти со мной. Ваша идентификационная карта...
   Тиль извлек вторую. Курсант машинально ее отсканировал и лишь потом удосужился прочитать: “Олег Овчинников”.
   На первой было выбито: “Олег Шорохов”.
   — Что, имена совпадают? — проронил Тиль. — Не берите в голову. Случайность.
   Патрульный замер, и весьма удачно: челюсть у него отвисла, в глазах смятение, руки заняты фальшивыми картами.
   Тиль глянул поверх голов — сотни и сотни. Большинство с покупками. Курьерская служба доставила бы и шнурки, но это так приятно: выйти на улицу, неся пакет с логотипом какого-нибудь “Шпитце-Юни”.
   — Вот вам еще, — сказал он, вынимая из кармана левую руку с новой ИД-картой.
   Полицейский зачарованно моргнул, и Тиль достал из-под куртки правую, с пистолетом.
   — Не кричи.
   — Я обязан предупредить об ответственности за применение силы в отношении... — деревянно заговорил курсант.
   — Много слов.
   Тиль покосился на служебный терминал полицейского. Тот вслепую нашаривал оранжевую панель, но пальцу не хватало какого-то миллиметра.
   — Ногти не надо было стричь, — сказал Тиль, отбирая трубку. — “Ствол”. Быстро.
   — Нам... не выдали. Холостой патруль...
   — Врешь. Смотри на меня.
   — Я смотрю...
   — Узнал?
   На лбу у полицейского собралась крупная капля пота и, скатившись по переносице, упала на галстук. Патрульный расстегнул кобуру.
   — Правильно. Я Хаген. — Тиль бросил карточку и сорвал у него с пояса пистолет. — Теперь идем.
   “К ювелирному нельзя, там наткнетесь еще на двоих”.
   Невдалеке Тиль заметил Элен.
   “Спасибо. Но я же велел уходить!”
   “Без тебя не пойду”.
   Она стояла возле справочной системы и разворачивала пирожок с вишней. Через пару секунд Элен откусит и начнет меланхолично жевать — для тех, кто не знает, что есть и другие варианты будущего, например тот, в котором она крикнет:
   “Приготовься!”
   “Не смей! Я справлюсь сам!”
   Элен измазала начинкой подбородок и полезла в сумочку за платком.
   “Тиль, замри!”
   Сумка в ее руках вздрогнула, одновременно дернулся полицейский.
   “А теперь мотай, Тили”.
   “Что ты творишь, Элен?.. что творишь?!”
   “Я убью любого, кто нам помешает”.
   “В чем?.. в чем помешает?”
   “Беги, Тили...”
   Элен кинула пирожок в урну и пошла прочь. Тиль придержал курсанта и сунул пистолет ему в кобуру. Шок от композитной пули превратил полицейского в манекен — безвольный, бессловесный, безопасный. Он тихонько съезжал по стене и лишь таращился на Тиля.
   “К тебе идут. И это не практиканты”.
   “Да, да...”
   Через левое крыло к эскалатору приближались трое в бронежилетах и черных матовых шлемах. До торговых автоматов им оставалось метров пятьдесят, но Тиля они пока не видели. Еще секунда, и люди начнут собираться: полицейский на полу, любопытно.
   “Жалко тебе его?”
   “Ну и что?”
   “А он бы тебя застрелил. Если б ты дал ему такую возможность. Застрелил бы и гордился этим всю жизнь”.
   “Сопляк же...”
   Тиль выпрямился и, не глядя по сторонам, встал на эскалатор. Один из патрульных приметил в углу оживление и ускорил шаг.
   “Через восемь секунд он объявит тревогу. Если будешь стоять, как пень, наверх приедешь через двенадцать. И это только третий уровень. Чтобы выйти, надо попасть хотя бы на второй”.
   Тиль схватил за плечо мужчину с коробками и, оттолкнувшись, бросился вперед. Коробки с грохотом заскакали вниз. Преодолев несколько ступеней, он уперся в группу туристов.
   — С дороги! С дороги!!! — Тиль начал их распихивать, заранее зная, что времени на этом не выиграет: людям некуда было деться, и они лишь топтались на месте, растерянно и возмущенно.
   Патрульный задрал голову и что-то бросил в терминал. По балконам спешно собирались полицейские.
   “Не спи!”
   Тиль вскочил на балюстраду и, подпрыгнув, уцепился за перила встречного эскалатора. Резиновый поручень потащил его влево-вверх — когда Тиль подтянулся, под ним уже было метров пять пустоты. Едва он перевалился через борт, как лестница остановилась. Кто-то, не удержавшись, толкнул в спину соседа, и по эскалатору прошла волна падений. Тиль упорно пробивался вверх, ступая по спинам, по чьим-то затылкам и шеям, сворачивая подошвами носы, пропечатывая на лбах грязные узоры. Вокруг визжали и требовали полицию, хотя нужды в этом не было — спецпатрули уже заняли все уровни. Тиль споткнулся и увяз в каких-то свертках.
   — Уважаемые посетители! — разнеслось по залу. — Просим вас покинуть здание торгового центра. Эскалаторы не работают, пользуйтесь лестницами. Соблюдайте спокойствие, вам ничто не угрожает.
   Прилегающие улицы уже перекрыли, и на площади сели четыре вертолета “Аза”.
   Покупателей выводили на поверхность, пестроту летней одежды вытеснял черный цвет тяжелого снаряжения. Даже полиции становилось все меньше — места за колоннами и парапетами занимал “Азъ”. Вскоре зал опустел, лишь два десятка человек на эскалаторе продолжали вжиматься в ребристые ступени.
   Тиль почувствовал кожей пляшущие точки прицелов.
   — Хаген! — прогремело сверху. — Вы знаете: ваша судьба решена трибуналом. Но то, что зависит от прокуратуры... и от меня лично... Хаген, гарантирую: вы получите комфортные условия содержания. Если не пострадают люди. Не усугубляйте свою вину, Хаген! Любой человек имеет право на снисхождение — и преступник и заложник. Проявите снисхождение сейчас, и вы сможете рассчитывать на него в будущем.
   — В будущем, — пробормотал Тиль. — В каком таком будущем? Откуда оно у меня?
   — Хаген, я повторяю!
   Слова, пустые, как шарики, носились под стеклянным глобусом купола, отражались от стен и сотрясали витрины. Старший следователь проговаривал стандартный текст — возможно, с капелькой отсебятины. Ефимов заметно нервничал.
   Тиль усмехнулся. Вот же тесен мир...
   — Николай, я никого не держу! Ну, что разлеглись? — прошипел он под ноги. — Встали. По одному.
   Люди торопливо поползли, половина — вниз, к третьему уровню, половина — вверх, ко второму.
   — Николай, я всех отпускаю!
   — Благодарю вас, Хаген, — ответил Ефимов. — Это гуманный и разумный поступок. Теперь, чтобы не подвергать себя лишнему риску, вы должны выйти сами. Здание полностью блокировано, ваши сообщники бессильны. Оставьте оружие на месте и поднимайтесь с поднятыми руками.
   “У тебя был шанс. Ты им не воспользовался”.
   “Кто-то предупредил фараонов. Слишком быстро они здесь оказались”.
   “Система эвакуации старая, все выходы из резиденции давно известны. Надо было не дурить, а ехать на Киевское шоссе”.
   “И попасть в лапы “Глобал”. Или “Юни”. Или еще какой-нибудь Компании”.
   “У полиции те же лапы, Хаген. И для тебя они ничем не лучше”.
   Этот голос принадлежал не Элен.
   Тиль потряс головой и присел на ступеньку.
   Голос не имел интонации и звучал не как вероятные реплики в вероятном будущем, а прямо сейчас — в мозгу. Ничего не видя и не слыша, Тиль сидел на эскалаторе и пытался вспомнить, когда он перестал общаться с Элен и начал слышать Демона.
   — Хаген! Я считаю до десяти. Потом мы будем вынуждены открыть огонь. Один!.. Два!..
   Тиль зажал уши, но голос от этого стал лишь отчетливей. Последняя доза дипэкзедрина давно перестала действовать, и Демон уже не вламывался к Тилю в сознание, он просто входил — легко и свободно.
   — Три!.. Четыре!..
   “вот такие альтернативы, Хаген. Поделиться своими способностями со страждущим человечеством или позволить нашпиговать себя пулями. Хотя... открою тебе тайну: стрелять на поражение они не будут. Только по ногам, и то в крайнем случае. Догадываешься, почему?”
   Тиль догадывался. Альберт не раз говорил, что Президент Славянского Содружества заинтересован в исследованиях. Государство передаст его одной из Компаний — той, которая заплатит больше. Его продадут с аукциона, как антикварную люстру.
   “Если бы тебя арестовали чуть западнее, все было бы иначе”.
   “Но тебе было нужно, чтобы это произошло здесь. Провести два года в бегах и в итоге оказаться в Москве, в самом удобном для тебя месте...”
   “Жизнь — это цепь случайностей. Заранее знать следствия — значит, выбирать причины. Победил тот, кто смог заглянуть дальше. Вот и все”.
   — Пять!..
   Тиль недоуменно посмотрел на свои ладони. “Цепь случайностей”... Это он уже слышал, совсем недавно.
   “Слова репортера, — подсказал Демон. — На площади, перед вручением премии. Бедная сестрица... так обрадовалась миллиону, что проглядела даже собственную смерть”.
   — Шесть!.. Семь!..
   Тиль закусил губу. Элен проглядела свою смерть?.. Демон так считает?.. Не думать об этом! Не думать!
   “Что тебе надо, Люгер?”
   “Ты уже спрашивал”.
   “Дашь людям таблетку и станешь богом? Посадишь их на новый наркотик под названием “узнай, что будет завтра”? И сделаешь их управляемыми — на многие годы вперед... Ты превратишь их в стадо. И будешь богом — для стада. Не для людей”.
   “Мне от человечества ничего не нужно. Вообще ничего. У меня все есть”.
   “Тот, у кого есть все, ни к чему не стремится. А ты стремишься, Люгер, еще как стремишься”.
   — Восемь!..
   “Вставай, философ. Следователь не шутит: получишь пяток дырок вдали от жизненно важных органов”.
   — Девять, Хаген! — проорал Ефимов.
   — Я иду. — Тиль встал и двинулся вверх.
   — Руки, Хаген, руки!
   — Да, пожалуйста...
   Возле эскалатора Тиля окружили пятеро с винтовками.
   — На пол!
   Он опустился на колени и, раскинув руки в стороны, лег. В затылок тут же уперся ствол, по телу, похлопывая, пробежались две пары ладоней. На запястьях и на ногах вжикнули удавки.
   — Порядок! — доложили сзади.
   — Порядок, порядок, — пробормотал Тиль. — Славно упаковали, я теперь даже под себя не схожу.
   На пыльном мраморе, прямо перед носом, оказался яркий фантик. С каждым вдохом бумажка подбирались все ближе. Тиль дунул — обертка, отлетев на полметра, смялась под сияющим ботинком.
   — А, это ты, Коля? Привет, привет...
   — Очень приятно, Хаген. — Ефимов подал знак, и Тиля перевернули на бок. — Вот вы какой... — Он присел на корточки и махнул бойцам, чтобы те отошли. — Тиль Хаген, опаснейший преступник современности... Удивительно.
   — Что тебя удивляет? Морда недостаточно зверская?
   — Морду я вашу видел уже, и не просто видел — изучал. Я ее, наверно, до пенсии не забуду. Вот голос ваш...
   — Не надо мучиться, Коля. Это я звонил перед убийством Козаса.
   — Мы могли где-то встречаться? — спросил Ефимов. — Не могли, конечно. Но ваш голос уже тогда показался мне знакомым. И знакомым, и нет... Все дело в терминале. Вот услышал вас вживую и понял...
   — Что ты понял? Что ты... — Тиль умолк и тяжело сглотнул. — Этого ты понять не можешь. Вези меня в полицию и лови свою звезду на погоны.
   — Мы уже разговаривали, — уверенно произнес Ефимов. — Где, когда, о чем... Даже не представляю. Но это было.
   — Работа у тебя вредная. Нервишки, бессонница...
   — Бред... — Следователь выпрямился и отряхнул плащ.
   Тиля куда-то поволокли.
   — Хаген!.. — Ефимов догнал его и снова нагнулся. — Мы разговаривали о моей семье. Ну?.. Как зовут мою дочь? Ты же знаешь. Скажи!
   Он выглядел не просто растерянным, а по-настоящему напуганным. Тиль испугался не меньше: обычный человек не должен был этого помнить. Форвертс — то, что могло бы случиться. Могло бы — и только. Поток событий, закончившийся в “Поросячьем визге”, навсегда остался вариантом.