Страница:
“Ордер на Михаэля Ситцева”.
Все прочее, включая собственную жизнь, он будто не воспринимал всерьез. Как он планировал отсюда выйти, Элен тоже было неведомо. Он не мог не знать о снайперах и о ракетной установке. Если только он не рассчитывал снова раствориться в пустоте или провалиться сквозь землю...
Элен много слышала о коллекторах под старыми городами. Догадка могла повлиять на будущее и тем самым выдать ее сейчас, но это вряд ли имело значение. I1 Все, чего ей стоило бояться, уже произошло. Не исключено, в Компании уже приняли тот звонок — “Ордер на Элен Лаур. Двенадцать минут”, — и ее обратный отсчет уже пошел.
Впрочем, безумный форвард мог убить ее и без звонка. Во внешности блондина преобладали северные черты, но человека с активированной гранатой в кулаке и с кучей трупов за плечами вряд ли можно считать педантом.
У Элен тренькнул терминал, и она вздрогнула.
Вот и все...
Она хорошо помнила тот голос. Сначала он скажет:
— Здравствуйте...
Потом добавит...
— Я же велел трубки на пол!.. — сказал блондин. — Кто там у тебя?
Она все еще надеялась, что ошибается. Однако блондин обязан был это знать наверняка. А если он сам не ориентировался, то... кто же тогда заглушил ее форвертс?
— Ответь, Элен.
Она вытащила трубку и мысленно помолилась.
— Леночка... — раздалось в терминале. — Леночка, что там у тебя?
Она вопросительно посмотрела на блондина, тот никак не реагировал.
— Все нормально, Альберт. Я его встретила.
— Кого? Ситцева или Хагена?
— Встретились, поболтали, выпили немножко...
— Понятно... — Альберт кашлянул. — Ты можешь его пригласить?
— В каком смысле?..
— Дай мне Хагена, — сказал он.
Элен недоуменно протянула терминал блондину.
— Тебя...
Тот без удивления принял трубку.
— Восемь снарядов? — Он усмехнулся. — Мне и одного хватит, я ведь не железный... Ах вот оно что! Хорошо, я подумаю.
Вернув терминал Элен, он махнул пистолетом на двери. Михаэль начал было упираться, но блондин поднял гранату и отогнул мизинец. Под пальцем показалась светящаяся контактная панель.
Ситцев уже слегка протрезвел, но соображал по-прежнему медленно. Он даже сейчас не чувствовал, что все происходящее относится в первую очередь к нему.
Элен взглянула на часы — Михаэль жил лишних две минуты. И она, вероятно, тоже... Блондин должен был убить их сразу — если все обстояло именно так, как она видела.
Ошибалась... Не доверять Альберту было вполне естественно, а вот не верить своему форвертс... к этому Элен все еще не могла привыкнуть.
Блондин вывел их из зала и кивнул на лестницу:
— Бегом!
У дверей раздался крик швейцара и сразу — выстрел. Обернувшись, Элен заметила у блондина второй пистолет, такой же “ангус”. Она отстраненно подумала, что, когда обе руки заняты, гранате некуда деться, разве только в карман...
— Вы все слышали?
— Восемь снарядов — это не гипербола?
— И даже не парабола. Ваши предложения?
— Восемь.
— Один процент за каждую невыпущенную ракету?
— Девять.
— Сейчас... — Альберт снова переключился. — Ваше слово, господа.
— Десять, — мгновенно отозвались на том конце.
— Скучно, — сказал он. — “Глобал” согласится на одиннадцать, вы пообещаете двенадцать. Так и будете по процентику торговаться. А я тут у вас в роли телефониста, да?
— Пятнадцать, — произнесли в трубке.
— Уже теплее. Сейчас...
— Семнадцать, — ответил другой голос.
— Теплее, теплее, господа. Связь через три минуты. — Альберт положил терминал на подоконник и, улыбнувшись бойцу в маске, вылущил из упаковки новую жвачку. — Как говорят в некоторых фильмах, только не останавливайся!
Форвертс, то пропадая, то возвращаясь, гарантировал как минимум еще пять минут жизни, и Тилю хотелось в это верить. Несмотря на все недавние осечки. Верить в хорошее — просто.
Когда до крыльца оставалось несколько метров, в здании что-то ухнуло. Шум донесся из глубины, снаружи было по-прежнему тихо. Вздрогнули стекла на первом этаже, качнулась вывеска с розовой нетрезвой свиньей, и снова все пропало: звук и движение поглотила темная пустота площади.
Холл за прозрачными дверями начал наполняться дымом. Створки разъехались, и на улицу выскочила оглушенная женщина. Остановившись, она посмотрела на Тиля и вдруг завизжала:
— Поли-иция!
— Что случилось? — Тиль вынул первую попавшуюся ИД-карту и на случай, если кому-то из снайперов были видны его губы, сказал: — Лейтенант Никитин. Что у вас произошло?
— Я?.. — Женщина потрясла головой. — Я не знаю... Там... все...
— Вы в безопасности. Полицию вызывать не надо, она уже едет.
Тиль убрал карточку, на правах лейтенанта Никитина вытащил пистолет и, глубоко вдохнув, вошел в здание.
То короткое слово, которого он ждал и боялся, так и не произнесли. Значит, его форвертс был еще на что-то годен.
Альберт пожал плечами. Без оптики ему были видны лишь фигуры на фоне освещенной стены. Капитан со своим биноклем куда-то запропастился, а снайпер винтовку не отдавал. Альберт и не настаивал, люди на улице его не интересовали.
— Продолжай следить.
В кабинете появился командир группы:
— Наблюдатель доложил, что сюда едет полиция.
— Задержите. Фараоны тут не нужны.
— Как задержать? Какими средствами? Альберт выплюнул жвачку в платок.
— Любыми, капитан.
— Но...
— И без “но”. Вы в курсе, какая у меня должность?
— Да.
— А вы в курсе, почему я нахожусь на этой должности? Потому, капитан, что я знаю, как лучше. Так вот, без полиции нам будет гораздо лучше. — Альберт взял с подоконника трубку и на ощупь набрал номер. — А теперь заткните уши. У меня секретные переговоры... Цена выросла, — сообщил он, не замечая больше ни офицера, ни стрелка. — Двадцать пять... Реально, реально, господа. И тридцать реально, и даже пятьдесят, но я человек совестливый. Двадцать пять, и вам достается три четверти. Или ничего.
Он подошел к пусковой установке и положил ладонь на снаряд.
— Вы этого не сделаете! — раздалось в трубке.
— Конечно, не сделаю. Мертвый Хаген никому не нужен. Я продам его живым — либо вам, либо вашим конкурентам. Думаем еще три минуты и решаем вопрос окончательно.
Альберт без предупреждения выключил терминал и бросил его обратно на подоконник.
— Уф-ф... Если завтра меня не казнят, — он улыбнулся капитану и положил в рот новую подушечку, — попрошусь у Хрыча в отставку.
— Врачи прописали мне полный покой, — объявил блондин. — За нарушение режима — расстрел. Договорились?
Кий, глухо прокатившись, ударился о стену, — это был единственный звук в бильярдной. Игроки, человек тридцать — среди них пара женщин, — замерли, глядя на “ангус”. Вряд ли им приходилось видеть пистолет так близко. Здесь был средний класс, вернее, люди, подтянувшиеся к “серединке” недавно: уже начавшие прилично зарабатывать, но еще не научившиеся достойно тратить. Они видели оружие каждый день, но от смерти их всегда отделяла поверхность монитора. Сейчас ее вдруг не оказалось, и в мозгах со скрежетом проворачивалась одна и та же мысль: “Почему — я?..”
На первом этаже кто-то выл и звал полицию. Здесь же, наверху, никто не решался и вздохнуть.
— Вы меня вполне поняли, — констатировал блондин и, помахивая стволом, пересчитал всех по головам. — Тридцать три, нормально... По-моему, нормально. Ты! — Он показал пистолетом на седого мужчину в клетчатой жилетке. — Ко мне.
Мужчина сделал пару нетвердых шагов. Ноги его не слушались, похоже, он и сам ждал, когда упадет, — ждал с надеждой.
— Уже тридцать два, — произнес блондин и поднял оба “ангуса”. — Левый или правый? А, все равно...
Клетчатая ткань взорвалась двумя темными фонтанами, и седого швырнуло о бильярдный стол.
— Кто из вас ходит быстрее? Наверно, ты, — блондин, также стволом, выбрал из толпы парня лет восемнадцати. — Будешь у меня курьером.
Он сунул один пистолет за пояс и вложил парню в ладонь черный цилиндр. Потом быстро сжал ему руку и, выдернув из гранаты предохранитель, вставил стержень с другой стороны, уже в качестве ключа-активатора. Под стиснутыми пальцами засветилось контактное табло.
— Постарайся не уронить, хорошо? Спускайся вниз. У выхода найдешь полицейских, они с гранатой сами разберутся... Если донесешь. Но я тебя не для этого посылаю. Передашь им... — Блондин привлек к себе парня и что-то ему сказал. — Ну, чего заснул?!
Элен смотрела, как молодой человек плетется к лестнице, и силилась побороть в себе странное чувство: все, что здесь творилось, смахивало на интерактивное шоу. В реальности этого быть не могло. Но еще больше ее смущало то, как относится к происходящему блондин. Он сам словно сошел с экрана в прилипшем намертво образе злодея — без страха, без сомнений, без жалости и... кажется, без логики.
Ситцева он мог убить сразу. Когда он появился в баре, близилось назначенное время и ему ничто не мешало. Так же легко он мог застрелить и Элен. Если он взялся истреблять форвардов, то чем она отличается?.. Блондин мог выпустить из “ангуса” всю обойму, и вряд ли посетители успели бы что-то понять. А теперь... он устроил столько шума, что скоро к спецназу подтянется вся городская полиция. Бросил гранату в бар со случайными людьми... Необъяснимый для здорового человека поступок. Он сам загнал себя в угол и при этом как будто верил... нет, он как будто знал, что у него все получится.
Только вот что?.. что у него получатся? В кармане пискнул терминал, и Элен, получив разрешение блондина, ответила. Звонил Альберт. — Живая пока? Рад за тебя. Хагена позови, — сказал он буднично.
Элен передала трубку и отошла назад, к тому месту, где стоял Ситцев, но... Михаэля там уже не было. Она оглядела игроков: бледные, до смерти напуганные люди. Обыкновенные. Форвард пропал.
Закончив разговор, блондин кинул трубку, и раньше, чем Элен ее поймала, снова вытащил из-за пояса второй “ангус”. Толкнув неприметную стенную панель, он встал рядом с узким проемом.
— По одному. Быстро!
Люди обреченно двинулись к выходу. “Не тряситесь, я вас скоро покину...” — мысленно произнесла Элен.
— Да не тряситесь вы! — прикрикнул блондин. — Это лестница на крышу. Там я вас и покину.
“Сестренка, не мнись...”
— Эй, сестренка! Что ты мнешься?! Давай со всеми! “Я тебе не сестренка, урод”.
— Ты что, не слышишь, сестренка? “Это ты не слышишь, урод”.
Форвертс вернулся к ней неожиданно, так, что она не сразу почувствовала свое естественное состояние. Просто Элен вдруг поняла, что снова видит — если не все, то многое. Вот только Ситцева... Михаэля она не видела нигде. У него в распоряжении была лишь одна секунда — момент, когда Элен передавала трубку блондину, — и Ситцев эту секунду не упустил. Потому что... он ждал ее.
Элен не представляла, где сейчас Михаэль — все еще в здании или уже на улице, — но она чувствовала, что он жив. Отпущенный ему срок давно прошел, а Ситцев не умер, и значит...
Блондин появился здесь для чего-то другого.
Элен вдруг увидела, как она хватает кий...
...и расшибает его о светлую макушку. Блондин на некоторое время теряет сознание — этого достаточно, чтобы забрать оба “ствола” и нашпиговать его сталью.
Истерзанное тело, растекающаяся вязкая лужа, отвратительные конвульсии...
Элен вспомнила вчерашнюю ночь. На лифтовой площадке блондин не оставил ей ни шанса — он опережал ее на каждом шагу, закрыл все варианты, кроме единственного, который от него никак не зависел. Он знал, что Компания пришлет за ней вертолет, но не мог ничего с этим поделать.
А теперь... Элен снова проиграла в воображении, как бьет его по голове, — он даже не шелохнулся. Если бы не та встреча, Элен решила бы, что он и не форвард вовсе.
— Эй! Сестрица, тебя два раза приглашать? “Для тебя два раза — слишком много?”
— А ты чего встал?! — Блондин пнул какого-то мужчину, еще одного толкнул в шею. — Все наверх!
Он был слеп и глух, но форвертс в любой момент мог вернуться и к нему. Элен почувствовала, как на крышу опускается вертолет, и поняла, что, если она ничего не сделает сейчас, через минуту будет уже поздно.
— У вас все нормально?.. У нас тоже. Да, подтверждение получено.
— Есть посадка, — негромко доложил стрелок. — Черный “Москит-14”. Пилот и боец, оба остаются в кабине.
— Ваши уже на месте, — сказал Альберт. — Ах, вы в курсе!.. Чудесно. Конкуренты?.. — Он обернулся к капитану, тот отрицательно покачал головой. — Кроме вас, сюда никто не попадет. Никто и не пытался. Они люди разумные. И даже Хаген, если это вас интересует... Почему он согласился?.. Ну, хотя бы потому, что иначе ему оттуда не выйти. Когда выбор сводится к единственному варианту, он перестает быть выбором. Вас это устраивает? Меня тоже. До связи, господа. Альберт выплюнул жвачку и хрустнул пальцами.
— Люди... — не отрываясь от винтовки, сказал стрелок. — Внутри пятеро. Выбегают на улицу. Еще пятеро. На подходе — от тридцати до сорока. У них там паника.
Капитан подошел к окну и глянул в бинокль.
— Паника — это славно, — проронил Альберт. — Ищи человека с гранатой. Приметы... — Он закрыл глаза. — Приметы такие: мужчина не старше двадцати лет, светлый пиджак.
— Вижу, — отозвался снайпер. — “РГ-118”. Активированная. В правой руке.
— Попадешь?..
— Так точно.
— Господин Советник, — подал голос капитан. — Я обязан...
Альберт собрался уже ответить, но вдруг опомнился и начал судорожно ощупывать одежду. В брюках нашлась пустая упаковка, он скомкал ее в ладони и занервничал еще сильней. В нагрудном кармане скрипнул пластик, и Альберт сразу успокоился. Переведя дыхание, он выдавил из ячейки жвачку и зажал ее в зубах.
— Что вы там обязаны, капитан?
— Господин Советник, я обязан уточнить. Мы ликвидируем... всех?..
Альберт энергично разжевал подушечку и кивнул:
— Всех, капитан. Отпустим вертолет и... всех. Что там с гранатой? — обратился он к снайперу.
— Я готов.
— Ну и... пусть они тоже будут...
— Огонь, — сказал офицер.
Винтовка издала стальной щелчок — спустя мгнове-на площади полыхнуло ослепительно желтым, же погасло. Через полсекунды от ресторана до-иесся короткий гром.
Альберт отобрал у офицера бинокль. В подсвеченном кадре парила светло-серая дымка, вокруг разбитой двери лежали люди — те, кто успел выйти. Женщину, появившуюся первой, отнесло взрывом к автостоянке и кинуло на багажник “Фольксвагена”.
— Гарантия, — буркнул Альберт.
Снайпер снова выстрелил. Тело дернулось и скатилось с машины.
— Из окна второго этажа спрыгнул человек, — сообщил капитан. — Левое крыло здания отсюда не видно.
— И что?..
— Уничтожен.
— Вы мне про каждого в отдельности рапортовать собираетесь?
— Нет, господин Советник. Но я подумал...
— Думать вы должны только об одном: чтобы оттуда никто не вышел.
— Я вас понял.
— Это хорошо, что вы меня поняли, — сказал Альберт. — Очень хорошо.
Он уже не боялся — ни Тиля Хагена, ни срыва операции. План, пришедший ему в голову внезапно и как будто извне, поначалу казался не только смертельно опасным, но и нереальным. Альберт как человек здравомыслящий в него не верил — до тех пор, пока план не начал сбываться сам, шаг за шагом.
Несколько дней его одолевало странное состояние полуяви-полубреда. Дошло до того, что Альберту стали слышаться какие-то голоса. Это было связано с его способностями, и он не придумал ничего лучшего, как запастись дипэкзедрином. Жвачка гасила форвертс — вместе с ним на время глохло и бормотание в черепной коробке. Дозы, которыми Альберт принимал транквилизаторы, нормального человека превратили бы в растение, но его, форварда, они превращали как раз в нормального. Он перестал видеть то, чего не видели другие, и взамен получил удивительную ясность рассудка. Всего три пространственные координаты — и никакого форвертс, за исключением самого слабенького, позволявшего заглядывать не дальше, чем на полчаса.
Сон наяву прошел, но план остался — к тому же наполовину реализованный.
Альберт давно понял, что всем этим кто-то управляет. Работать под руководством для него было привычно, и, обнаружив начальника даже здесь, он не удивился. Альберт не хотел подчиняться безотчетно — потому и набивал себя химией, — но он уже не сопротивлялся. Все шло само, быстро и неотвратимо, к единственно возможному финалу.
Вряд ли Хаген совершил все то, что ему приписывали, но положение было таково: он вне закона, его ищут повсюду, любой полицейский в случае уверенной идентификации имеет право убить его прямо на улице... и никто не сможет его найти. Это смахивало на фарс. Народ терял доверие к спецслужбам, крупнейшие компании замораживали перспективные программы и давили на власть.
Последний год Президент звал Хагена не иначе как “гангреной”, но частенько уточнял, что в этой гангрене — триллионы евро и новое будущее человечества. Хрыч был большим поклонником прогресса, чем и умилял Альберта, и раздражал до смерти. Потери компаний он воспринимал как собственные убытки.
А потери уже были. Год назад в Москве разыгралась целая война — такая же, впрочем, скрытая, как и теперь, — война за вольного форварда Алекса Насича, окончившаяся ничем. Насич обладал мощным даром, но исследования он не продвинул.
Компании вновь принялись искать материал, качественный и свободный. Вряд ли они надеялись получить в распоряжение самого Хагена — если бы тот сам себя не обнаружил.
Тиль Хаген определенно что-то задумал. Он уничтожал тех, кто хоть раз видел его в лицо. После подмены фотографий в сети это было вполне логично. Непонятно, почему он не начал убивать раньше... Похоже, самое главное он отложил на последний момент, и если пятеро форвардов уже мертвы, значит, этот момент настал.
С выходом Хагена из спячки как-то странно, невероятно удачно совпало все: повышенный интерес компаний, растущее остервенение в обществе, решимость Президента, давшего добро на самые жесткие меры... И приезд Михаэля Ситцева, оказавшегося в нужное время здесь, в ресторане на пустой площади, построенном как идеальная ловушка. И даже появление строптивой дурехи Лаур. Возьмись Альберт искать Хагена лично — еще неизвестно, как бы оно там сложилось... Предупреждение, которое он получил на завтра — точнее, уже на сегодня, — выглядело нешуточно. И, разумеется, эта причина была для Альберта главной.
Все сложилось как будто само собой, но за цепью совпадений Альберт ощущал чье-то присутствие, чье-то внимание и участие. Если бы он не глушил себя дипэкзедрином, то, возможно, знал бы об этом больше, но он предпочитал оставаться в ясном сознании — и чуть в стороне. Тот, кто вел эту операцию, уже не ошибется: Тиль Хаген сядет в вертолет. Ему как форварду известно, что случится через пару минут. Для него перейти в Компанию — это единственный способ выжить и навсегда закрыть полицейский файл со своим именем. Потому что официально Хаген погибнет. Прямо сейчас.
“Ни одного свидетеля...” — прорвался в мозгу опостылевший голос.
Альберт сморщился и полез в карман за жвачкой.
— Готовьте “штурм”, — сказал он капитану.
Тиль сделал несколько глотательных движений и, не поднимаясь, огляделся. Справа зияла дыра в нежный августовский рассвет, слева, тремя ступеньками ниже пола, лежали развороченные дубовые двери.
В баре живых не осталось.
Тиль рванулся к лестнице, но...
Назад!!!
...тут же сиганул обратно за диван. На дверной коробке с сухим стуком встопорщилась щепка.
Он утер лицо и медленно выдохнул. Форвертс в который раз сберег ему жизнь. Сработал как рефлекс, и Тиль, на уровне рефлекса же, ему подчинился. И снова избежал смерти — легкой, внезапной, неотвратимой... Глупой — потому что чужой.
Снайпер ловил любой движущийся объект. Это могло показаться абсурдом — если бы не пусковая установка в соседнем доме и будущий залп, который и выдал ее заранее.
Они убьют всех.
Форвертс наконец-то заработал в полную силу.
Они убьют всех, кто здесь находится.
Из ресторана показалось человек пятнадцать. Первой шла немолодая женщина в темно-синем вечернем платье.
— Что за грох... — начала она, но наткнулась взглядом на трупы и прикрыла пальцами рот.
— Куда?! Не лезь! — гаркнул Тиль.
Сзади на женщину продолжали давить. Народу в здании было много, музыка стихла совсем недавно, и не все еще поняли, что случилось.
— А мы слышим — тут лопнуло вроде... — проговорил какой-то мужчина, протискиваясь в холл.
Женщина раскрыла глаза шире и, пронзительно взвизгнув, повалилась в чьи-то объятия.
— Полиция... — беспомощно вякнул мужчина. Тиль приложил пистолет к губам, и посетители попятились к ресторану.
Разницы нет. Никто не выживет.
Тиль выглянул из-за спинки и обнаружил в левом углу вторую лестницу, винтовую. Из дверей она не простреливалась. Вот только добраться бы...
Он вскочил и ринулся через холл.
Верх! — предупредил форвертс. Тиль, не анализируя, сделал нырок. Пуля, пролетевшая на уровне плеч, выбила из стены бетонную крошку.
Верх! Низ!
Он опять пригнулся и сразу перепрыгнул что-то невидимое. В стене появилась еще одна дырка, по полу чиркнуло длинной искрой.
Тиль по инерции взбежал до середины лестницы и остановился.
Еще семь ступеней вокруг столба, дальше — квадратная комната. Стол администратора и кресло охранника. В комнате никого. Арка в коридор: синий эрзац-шелк, и двери, двери, двери. На каждой номер: справа четные, слева нечетные, всего двадцать четыре. В тринадцатом слышится возня. Людям на все плевать. Счастливые.
Коридор выводит во второе помещение, тоже квадратное, тоже с креслом. Короткий проход, и снова лестница — вниз, в ресторан. С другой стороны входе бильярдную.
Тиль пошатнулся и, взявшись за перила, приложил ко лбу холодный ствол.
На крыше стрекочет вертолет, но из него никто не выходит. Это не полиция. Они ждут того, кто сейчас...
В бильярдной. Люди движутся в очереди к узкой дверце, за ней — служебная лестница на крышу. Возле стены стоит блондин. Светлый, почти альбинос. В руках два “ангуса”, оба на боевом взводе.
Оттолкнувшись от порожка, Тиль побежал по коридору.
Девушка в зале берет со стола кий, блондин резко оборачивается...
Тиль выбил дверь и пять раз выстрелил в широкую спину. Блондин обернулся, исторг какой-то жалобный звук и рухнул на пол.
Не снимая пальца с курка, Тиль всадил ему контрольный в горло.
— А где... — Он задумался, как бы двумя словами описать девушке Ситцева.
“Я не знаю, где Михаэль”.
“Он уже и с тобой познакомился?”
“ Тебе-то какое дело?”
“Да мне все равно, конечно. Но где он?”
“Нет его. Испарился”.
Махнув рукой, Тиль пошел к выходу и лишь потом осознал, что девушка ему ничего не говорила. Все это
время она хлопала себя по карманам. В плотно сжатых губах торчала неприкуренная сигарета.
Тиль замер и медленно вернулся к незнакомке.
— Что ты сказала?
— Я сама его ищу... — Девушка вынула изо рта сигарету и повертела ее в пальцах.
Теперь поняла и она.
“Кто ты?..”
“А ты — кто?..”
Сигарета сломалась и высыпалась на стол кучкой золотистого праха.
“Родственница твоя, наверно...”
“Что ты здесь делаешь, сестра?”
“Что ты здесь делаешь, брат?”
Оба вопроса прозвучали в мозгу у Тиля одновременно. Девушка растерянно моргнула. Тиль нахмурился и посмотрел ей в лицо — северное, аристократически бледное. Приподнятые скулы. Глубокие, ясные глаза, но взгляд — отсутствующий. Странное сочетание. Как и цвет волос. Она должна была родиться светленькой, возможно, рыжей. Но только не брюнеткой. Черный хвост она будто у кого-то позаимствовала, и — снова странно — он, против всех представлений о гармонии, пришелся ей впору. В левом ухе у нее висел здоровенный бриллиант.
— Тут и без тебя неприятностей хватает, — проговорила она и чуть не показала язык: Тиль произнес бы то же самое. Слово в слово. И она это знала.
— Я за Мишей.
— И я за ним.
— Но он...
— Ага. А ты...
— Ты тоже.
Все прочее, включая собственную жизнь, он будто не воспринимал всерьез. Как он планировал отсюда выйти, Элен тоже было неведомо. Он не мог не знать о снайперах и о ракетной установке. Если только он не рассчитывал снова раствориться в пустоте или провалиться сквозь землю...
Элен много слышала о коллекторах под старыми городами. Догадка могла повлиять на будущее и тем самым выдать ее сейчас, но это вряд ли имело значение. I1 Все, чего ей стоило бояться, уже произошло. Не исключено, в Компании уже приняли тот звонок — “Ордер на Элен Лаур. Двенадцать минут”, — и ее обратный отсчет уже пошел.
Впрочем, безумный форвард мог убить ее и без звонка. Во внешности блондина преобладали северные черты, но человека с активированной гранатой в кулаке и с кучей трупов за плечами вряд ли можно считать педантом.
У Элен тренькнул терминал, и она вздрогнула.
Вот и все...
Она хорошо помнила тот голос. Сначала он скажет:
— Здравствуйте...
Потом добавит...
— Я же велел трубки на пол!.. — сказал блондин. — Кто там у тебя?
Она все еще надеялась, что ошибается. Однако блондин обязан был это знать наверняка. А если он сам не ориентировался, то... кто же тогда заглушил ее форвертс?
— Ответь, Элен.
Она вытащила трубку и мысленно помолилась.
— Леночка... — раздалось в терминале. — Леночка, что там у тебя?
Она вопросительно посмотрела на блондина, тот никак не реагировал.
— Все нормально, Альберт. Я его встретила.
— Кого? Ситцева или Хагена?
— Встретились, поболтали, выпили немножко...
— Понятно... — Альберт кашлянул. — Ты можешь его пригласить?
— В каком смысле?..
— Дай мне Хагена, — сказал он.
Элен недоуменно протянула терминал блондину.
— Тебя...
Тот без удивления принял трубку.
— Восемь снарядов? — Он усмехнулся. — Мне и одного хватит, я ведь не железный... Ах вот оно что! Хорошо, я подумаю.
Вернув терминал Элен, он махнул пистолетом на двери. Михаэль начал было упираться, но блондин поднял гранату и отогнул мизинец. Под пальцем показалась светящаяся контактная панель.
Ситцев уже слегка протрезвел, но соображал по-прежнему медленно. Он даже сейчас не чувствовал, что все происходящее относится в первую очередь к нему.
Элен взглянула на часы — Михаэль жил лишних две минуты. И она, вероятно, тоже... Блондин должен был убить их сразу — если все обстояло именно так, как она видела.
Ошибалась... Не доверять Альберту было вполне естественно, а вот не верить своему форвертс... к этому Элен все еще не могла привыкнуть.
Блондин вывел их из зала и кивнул на лестницу:
— Бегом!
У дверей раздался крик швейцара и сразу — выстрел. Обернувшись, Элен заметила у блондина второй пистолет, такой же “ангус”. Она отстраненно подумала, что, когда обе руки заняты, гранате некуда деться, разве только в карман...
Минус 4 минуты 30 секунд
Альберт почесал трубкой за ухом и переключил линию.— Вы все слышали?
— Восемь снарядов — это не гипербола?
— И даже не парабола. Ваши предложения?
— Восемь.
— Один процент за каждую невыпущенную ракету?
— Девять.
— Сейчас... — Альберт снова переключился. — Ваше слово, господа.
— Десять, — мгновенно отозвались на том конце.
— Скучно, — сказал он. — “Глобал” согласится на одиннадцать, вы пообещаете двенадцать. Так и будете по процентику торговаться. А я тут у вас в роли телефониста, да?
— Пятнадцать, — произнесли в трубке.
— Уже теплее. Сейчас...
— Семнадцать, — ответил другой голос.
— Теплее, теплее, господа. Связь через три минуты. — Альберт положил терминал на подоконник и, улыбнувшись бойцу в маске, вылущил из упаковки новую жвачку. — Как говорят в некоторых фильмах, только не останавливайся!
Минус 3 минуты
Тиля поймали в прицел еще на походе к площади, но, оказавшись у ресторана, он почувствовал их сразу десяток — холодных внимательных взглядов. Десяток пальцев лежали на спусковых крючках в ожидании одного и того же слова.Форвертс, то пропадая, то возвращаясь, гарантировал как минимум еще пять минут жизни, и Тилю хотелось в это верить. Несмотря на все недавние осечки. Верить в хорошее — просто.
Когда до крыльца оставалось несколько метров, в здании что-то ухнуло. Шум донесся из глубины, снаружи было по-прежнему тихо. Вздрогнули стекла на первом этаже, качнулась вывеска с розовой нетрезвой свиньей, и снова все пропало: звук и движение поглотила темная пустота площади.
Холл за прозрачными дверями начал наполняться дымом. Створки разъехались, и на улицу выскочила оглушенная женщина. Остановившись, она посмотрела на Тиля и вдруг завизжала:
— Поли-иция!
— Что случилось? — Тиль вынул первую попавшуюся ИД-карту и на случай, если кому-то из снайперов были видны его губы, сказал: — Лейтенант Никитин. Что у вас произошло?
— Я?.. — Женщина потрясла головой. — Я не знаю... Там... все...
— Вы в безопасности. Полицию вызывать не надо, она уже едет.
Тиль убрал карточку, на правах лейтенанта Никитина вытащил пистолет и, глубоко вдохнув, вошел в здание.
То короткое слово, которого он ждал и боялся, так и не произнесли. Значит, его форвертс был еще на что-то годен.
Минус 2 минуты 50 секунд
— Огонь... — сказал стрелок. — Внутри что-то горит... Выбегает женщина. Мужчина... представился лейтенантом Никитиным. Он заходит...Альберт пожал плечами. Без оптики ему были видны лишь фигуры на фоне освещенной стены. Капитан со своим биноклем куда-то запропастился, а снайпер винтовку не отдавал. Альберт и не настаивал, люди на улице его не интересовали.
— Продолжай следить.
В кабинете появился командир группы:
— Наблюдатель доложил, что сюда едет полиция.
— Задержите. Фараоны тут не нужны.
— Как задержать? Какими средствами? Альберт выплюнул жвачку в платок.
— Любыми, капитан.
— Но...
— И без “но”. Вы в курсе, какая у меня должность?
— Да.
— А вы в курсе, почему я нахожусь на этой должности? Потому, капитан, что я знаю, как лучше. Так вот, без полиции нам будет гораздо лучше. — Альберт взял с подоконника трубку и на ощупь набрал номер. — А теперь заткните уши. У меня секретные переговоры... Цена выросла, — сообщил он, не замечая больше ни офицера, ни стрелка. — Двадцать пять... Реально, реально, господа. И тридцать реально, и даже пятьдесят, но я человек совестливый. Двадцать пять, и вам достается три четверти. Или ничего.
Он подошел к пусковой установке и положил ладонь на снаряд.
— Вы этого не сделаете! — раздалось в трубке.
— Конечно, не сделаю. Мертвый Хаген никому не нужен. Я продам его живым — либо вам, либо вашим конкурентам. Думаем еще три минуты и решаем вопрос окончательно.
Альберт без предупреждения выключил терминал и бросил его обратно на подоконник.
— Уф-ф... Если завтра меня не казнят, — он улыбнулся капитану и положил в рот новую подушечку, — попрошусь у Хрыча в отставку.
Минус 2 минуты
Вопли запрыгали по залу теннисными мячиками, но после второго выстрела разом смолкли.— Врачи прописали мне полный покой, — объявил блондин. — За нарушение режима — расстрел. Договорились?
Кий, глухо прокатившись, ударился о стену, — это был единственный звук в бильярдной. Игроки, человек тридцать — среди них пара женщин, — замерли, глядя на “ангус”. Вряд ли им приходилось видеть пистолет так близко. Здесь был средний класс, вернее, люди, подтянувшиеся к “серединке” недавно: уже начавшие прилично зарабатывать, но еще не научившиеся достойно тратить. Они видели оружие каждый день, но от смерти их всегда отделяла поверхность монитора. Сейчас ее вдруг не оказалось, и в мозгах со скрежетом проворачивалась одна и та же мысль: “Почему — я?..”
На первом этаже кто-то выл и звал полицию. Здесь же, наверху, никто не решался и вздохнуть.
— Вы меня вполне поняли, — констатировал блондин и, помахивая стволом, пересчитал всех по головам. — Тридцать три, нормально... По-моему, нормально. Ты! — Он показал пистолетом на седого мужчину в клетчатой жилетке. — Ко мне.
Мужчина сделал пару нетвердых шагов. Ноги его не слушались, похоже, он и сам ждал, когда упадет, — ждал с надеждой.
— Уже тридцать два, — произнес блондин и поднял оба “ангуса”. — Левый или правый? А, все равно...
Клетчатая ткань взорвалась двумя темными фонтанами, и седого швырнуло о бильярдный стол.
— Кто из вас ходит быстрее? Наверно, ты, — блондин, также стволом, выбрал из толпы парня лет восемнадцати. — Будешь у меня курьером.
Он сунул один пистолет за пояс и вложил парню в ладонь черный цилиндр. Потом быстро сжал ему руку и, выдернув из гранаты предохранитель, вставил стержень с другой стороны, уже в качестве ключа-активатора. Под стиснутыми пальцами засветилось контактное табло.
— Постарайся не уронить, хорошо? Спускайся вниз. У выхода найдешь полицейских, они с гранатой сами разберутся... Если донесешь. Но я тебя не для этого посылаю. Передашь им... — Блондин привлек к себе парня и что-то ему сказал. — Ну, чего заснул?!
Элен смотрела, как молодой человек плетется к лестнице, и силилась побороть в себе странное чувство: все, что здесь творилось, смахивало на интерактивное шоу. В реальности этого быть не могло. Но еще больше ее смущало то, как относится к происходящему блондин. Он сам словно сошел с экрана в прилипшем намертво образе злодея — без страха, без сомнений, без жалости и... кажется, без логики.
Ситцева он мог убить сразу. Когда он появился в баре, близилось назначенное время и ему ничто не мешало. Так же легко он мог застрелить и Элен. Если он взялся истреблять форвардов, то чем она отличается?.. Блондин мог выпустить из “ангуса” всю обойму, и вряд ли посетители успели бы что-то понять. А теперь... он устроил столько шума, что скоро к спецназу подтянется вся городская полиция. Бросил гранату в бар со случайными людьми... Необъяснимый для здорового человека поступок. Он сам загнал себя в угол и при этом как будто верил... нет, он как будто знал, что у него все получится.
Только вот что?.. что у него получатся? В кармане пискнул терминал, и Элен, получив разрешение блондина, ответила. Звонил Альберт. — Живая пока? Рад за тебя. Хагена позови, — сказал он буднично.
Элен передала трубку и отошла назад, к тому месту, где стоял Ситцев, но... Михаэля там уже не было. Она оглядела игроков: бледные, до смерти напуганные люди. Обыкновенные. Форвард пропал.
Закончив разговор, блондин кинул трубку, и раньше, чем Элен ее поймала, снова вытащил из-за пояса второй “ангус”. Толкнув неприметную стенную панель, он встал рядом с узким проемом.
— По одному. Быстро!
Люди обреченно двинулись к выходу. “Не тряситесь, я вас скоро покину...” — мысленно произнесла Элен.
— Да не тряситесь вы! — прикрикнул блондин. — Это лестница на крышу. Там я вас и покину.
“Сестренка, не мнись...”
— Эй, сестренка! Что ты мнешься?! Давай со всеми! “Я тебе не сестренка, урод”.
— Ты что, не слышишь, сестренка? “Это ты не слышишь, урод”.
Форвертс вернулся к ней неожиданно, так, что она не сразу почувствовала свое естественное состояние. Просто Элен вдруг поняла, что снова видит — если не все, то многое. Вот только Ситцева... Михаэля она не видела нигде. У него в распоряжении была лишь одна секунда — момент, когда Элен передавала трубку блондину, — и Ситцев эту секунду не упустил. Потому что... он ждал ее.
Элен не представляла, где сейчас Михаэль — все еще в здании или уже на улице, — но она чувствовала, что он жив. Отпущенный ему срок давно прошел, а Ситцев не умер, и значит...
Блондин появился здесь для чего-то другого.
Элен вдруг увидела, как она хватает кий...
...и расшибает его о светлую макушку. Блондин на некоторое время теряет сознание — этого достаточно, чтобы забрать оба “ствола” и нашпиговать его сталью.
Истерзанное тело, растекающаяся вязкая лужа, отвратительные конвульсии...
Элен вспомнила вчерашнюю ночь. На лифтовой площадке блондин не оставил ей ни шанса — он опережал ее на каждом шагу, закрыл все варианты, кроме единственного, который от него никак не зависел. Он знал, что Компания пришлет за ней вертолет, но не мог ничего с этим поделать.
А теперь... Элен снова проиграла в воображении, как бьет его по голове, — он даже не шелохнулся. Если бы не та встреча, Элен решила бы, что он и не форвард вовсе.
— Эй! Сестрица, тебя два раза приглашать? “Для тебя два раза — слишком много?”
— А ты чего встал?! — Блондин пнул какого-то мужчину, еще одного толкнул в шею. — Все наверх!
Он был слеп и глух, но форвертс в любой момент мог вернуться и к нему. Элен почувствовала, как на крышу опускается вертолет, и поняла, что, если она ничего не сделает сейчас, через минуту будет уже поздно.
Минус 1 минута 45 секунд
Альберт посмотрел в бинокль и, вернув его офицеру, снова взял трубку.— У вас все нормально?.. У нас тоже. Да, подтверждение получено.
— Есть посадка, — негромко доложил стрелок. — Черный “Москит-14”. Пилот и боец, оба остаются в кабине.
— Ваши уже на месте, — сказал Альберт. — Ах, вы в курсе!.. Чудесно. Конкуренты?.. — Он обернулся к капитану, тот отрицательно покачал головой. — Кроме вас, сюда никто не попадет. Никто и не пытался. Они люди разумные. И даже Хаген, если это вас интересует... Почему он согласился?.. Ну, хотя бы потому, что иначе ему оттуда не выйти. Когда выбор сводится к единственному варианту, он перестает быть выбором. Вас это устраивает? Меня тоже. До связи, господа. Альберт выплюнул жвачку и хрустнул пальцами.
— Люди... — не отрываясь от винтовки, сказал стрелок. — Внутри пятеро. Выбегают на улицу. Еще пятеро. На подходе — от тридцати до сорока. У них там паника.
Капитан подошел к окну и глянул в бинокль.
— Паника — это славно, — проронил Альберт. — Ищи человека с гранатой. Приметы... — Он закрыл глаза. — Приметы такие: мужчина не старше двадцати лет, светлый пиджак.
— Вижу, — отозвался снайпер. — “РГ-118”. Активированная. В правой руке.
— Попадешь?..
— Так точно.
— Господин Советник, — подал голос капитан. — Я обязан...
Альберт собрался уже ответить, но вдруг опомнился и начал судорожно ощупывать одежду. В брюках нашлась пустая упаковка, он скомкал ее в ладони и занервничал еще сильней. В нагрудном кармане скрипнул пластик, и Альберт сразу успокоился. Переведя дыхание, он выдавил из ячейки жвачку и зажал ее в зубах.
— Что вы там обязаны, капитан?
— Господин Советник, я обязан уточнить. Мы ликвидируем... всех?..
Альберт энергично разжевал подушечку и кивнул:
— Всех, капитан. Отпустим вертолет и... всех. Что там с гранатой? — обратился он к снайперу.
— Я готов.
— Ну и... пусть они тоже будут...
— Огонь, — сказал офицер.
Винтовка издала стальной щелчок — спустя мгнове-на площади полыхнуло ослепительно желтым, же погасло. Через полсекунды от ресторана до-иесся короткий гром.
Альберт отобрал у офицера бинокль. В подсвеченном кадре парила светло-серая дымка, вокруг разбитой двери лежали люди — те, кто успел выйти. Женщину, появившуюся первой, отнесло взрывом к автостоянке и кинуло на багажник “Фольксвагена”.
— Гарантия, — буркнул Альберт.
Снайпер снова выстрелил. Тело дернулось и скатилось с машины.
— Из окна второго этажа спрыгнул человек, — сообщил капитан. — Левое крыло здания отсюда не видно.
— И что?..
— Уничтожен.
— Вы мне про каждого в отдельности рапортовать собираетесь?
— Нет, господин Советник. Но я подумал...
— Думать вы должны только об одном: чтобы оттуда никто не вышел.
— Я вас понял.
— Это хорошо, что вы меня поняли, — сказал Альберт. — Очень хорошо.
Он уже не боялся — ни Тиля Хагена, ни срыва операции. План, пришедший ему в голову внезапно и как будто извне, поначалу казался не только смертельно опасным, но и нереальным. Альберт как человек здравомыслящий в него не верил — до тех пор, пока план не начал сбываться сам, шаг за шагом.
Несколько дней его одолевало странное состояние полуяви-полубреда. Дошло до того, что Альберту стали слышаться какие-то голоса. Это было связано с его способностями, и он не придумал ничего лучшего, как запастись дипэкзедрином. Жвачка гасила форвертс — вместе с ним на время глохло и бормотание в черепной коробке. Дозы, которыми Альберт принимал транквилизаторы, нормального человека превратили бы в растение, но его, форварда, они превращали как раз в нормального. Он перестал видеть то, чего не видели другие, и взамен получил удивительную ясность рассудка. Всего три пространственные координаты — и никакого форвертс, за исключением самого слабенького, позволявшего заглядывать не дальше, чем на полчаса.
Сон наяву прошел, но план остался — к тому же наполовину реализованный.
Альберт давно понял, что всем этим кто-то управляет. Работать под руководством для него было привычно, и, обнаружив начальника даже здесь, он не удивился. Альберт не хотел подчиняться безотчетно — потому и набивал себя химией, — но он уже не сопротивлялся. Все шло само, быстро и неотвратимо, к единственно возможному финалу.
Вряд ли Хаген совершил все то, что ему приписывали, но положение было таково: он вне закона, его ищут повсюду, любой полицейский в случае уверенной идентификации имеет право убить его прямо на улице... и никто не сможет его найти. Это смахивало на фарс. Народ терял доверие к спецслужбам, крупнейшие компании замораживали перспективные программы и давили на власть.
Последний год Президент звал Хагена не иначе как “гангреной”, но частенько уточнял, что в этой гангрене — триллионы евро и новое будущее человечества. Хрыч был большим поклонником прогресса, чем и умилял Альберта, и раздражал до смерти. Потери компаний он воспринимал как собственные убытки.
А потери уже были. Год назад в Москве разыгралась целая война — такая же, впрочем, скрытая, как и теперь, — война за вольного форварда Алекса Насича, окончившаяся ничем. Насич обладал мощным даром, но исследования он не продвинул.
Компании вновь принялись искать материал, качественный и свободный. Вряд ли они надеялись получить в распоряжение самого Хагена — если бы тот сам себя не обнаружил.
Тиль Хаген определенно что-то задумал. Он уничтожал тех, кто хоть раз видел его в лицо. После подмены фотографий в сети это было вполне логично. Непонятно, почему он не начал убивать раньше... Похоже, самое главное он отложил на последний момент, и если пятеро форвардов уже мертвы, значит, этот момент настал.
С выходом Хагена из спячки как-то странно, невероятно удачно совпало все: повышенный интерес компаний, растущее остервенение в обществе, решимость Президента, давшего добро на самые жесткие меры... И приезд Михаэля Ситцева, оказавшегося в нужное время здесь, в ресторане на пустой площади, построенном как идеальная ловушка. И даже появление строптивой дурехи Лаур. Возьмись Альберт искать Хагена лично — еще неизвестно, как бы оно там сложилось... Предупреждение, которое он получил на завтра — точнее, уже на сегодня, — выглядело нешуточно. И, разумеется, эта причина была для Альберта главной.
Все сложилось как будто само собой, но за цепью совпадений Альберт ощущал чье-то присутствие, чье-то внимание и участие. Если бы он не глушил себя дипэкзедрином, то, возможно, знал бы об этом больше, но он предпочитал оставаться в ясном сознании — и чуть в стороне. Тот, кто вел эту операцию, уже не ошибется: Тиль Хаген сядет в вертолет. Ему как форварду известно, что случится через пару минут. Для него перейти в Компанию — это единственный способ выжить и навсегда закрыть полицейский файл со своим именем. Потому что официально Хаген погибнет. Прямо сейчас.
“Ни одного свидетеля...” — прорвался в мозгу опостылевший голос.
Альберт сморщился и полез в карман за жвачкой.
— Готовьте “штурм”, — сказал он капитану.
Минус 1 минута 20 секунд
За секунду до взрыва Тиля бросило вперед: споткнувшись, он пролетел метра полтора, неудобно упал на локоть и откатился за пухлый диван. Больше он не успел ничего — ни осознать, что же его толкнуло, ни крикнуть людям “ложись!”. Спустя мгновение на улице раздался оглушительный хлопок. Створки вдавило внутрь облаком стеклянной пыли — одновременно в холл ворвалась ударная волна и рой поражающих элементов гранаты. Посетители, стремившиеся к выходу, превратились в кучу сырого тряпья.Тиль сделал несколько глотательных движений и, не поднимаясь, огляделся. Справа зияла дыра в нежный августовский рассвет, слева, тремя ступеньками ниже пола, лежали развороченные дубовые двери.
В баре живых не осталось.
Тиль рванулся к лестнице, но...
Назад!!!
...тут же сиганул обратно за диван. На дверной коробке с сухим стуком встопорщилась щепка.
Он утер лицо и медленно выдохнул. Форвертс в который раз сберег ему жизнь. Сработал как рефлекс, и Тиль, на уровне рефлекса же, ему подчинился. И снова избежал смерти — легкой, внезапной, неотвратимой... Глупой — потому что чужой.
Снайпер ловил любой движущийся объект. Это могло показаться абсурдом — если бы не пусковая установка в соседнем доме и будущий залп, который и выдал ее заранее.
Они убьют всех.
Форвертс наконец-то заработал в полную силу.
Они убьют всех, кто здесь находится.
Из ресторана показалось человек пятнадцать. Первой шла немолодая женщина в темно-синем вечернем платье.
— Что за грох... — начала она, но наткнулась взглядом на трупы и прикрыла пальцами рот.
— Куда?! Не лезь! — гаркнул Тиль.
Сзади на женщину продолжали давить. Народу в здании было много, музыка стихла совсем недавно, и не все еще поняли, что случилось.
— А мы слышим — тут лопнуло вроде... — проговорил какой-то мужчина, протискиваясь в холл.
Женщина раскрыла глаза шире и, пронзительно взвизгнув, повалилась в чьи-то объятия.
— Полиция... — беспомощно вякнул мужчина. Тиль приложил пистолет к губам, и посетители попятились к ресторану.
Разницы нет. Никто не выживет.
Тиль выглянул из-за спинки и обнаружил в левом углу вторую лестницу, винтовую. Из дверей она не простреливалась. Вот только добраться бы...
Он вскочил и ринулся через холл.
Верх! — предупредил форвертс. Тиль, не анализируя, сделал нырок. Пуля, пролетевшая на уровне плеч, выбила из стены бетонную крошку.
Верх! Низ!
Он опять пригнулся и сразу перепрыгнул что-то невидимое. В стене появилась еще одна дырка, по полу чиркнуло длинной искрой.
Тиль по инерции взбежал до середины лестницы и остановился.
Еще семь ступеней вокруг столба, дальше — квадратная комната. Стол администратора и кресло охранника. В комнате никого. Арка в коридор: синий эрзац-шелк, и двери, двери, двери. На каждой номер: справа четные, слева нечетные, всего двадцать четыре. В тринадцатом слышится возня. Людям на все плевать. Счастливые.
Коридор выводит во второе помещение, тоже квадратное, тоже с креслом. Короткий проход, и снова лестница — вниз, в ресторан. С другой стороны входе бильярдную.
Тиль пошатнулся и, взявшись за перила, приложил ко лбу холодный ствол.
На крыше стрекочет вертолет, но из него никто не выходит. Это не полиция. Они ждут того, кто сейчас...
В бильярдной. Люди движутся в очереди к узкой дверце, за ней — служебная лестница на крышу. Возле стены стоит блондин. Светлый, почти альбинос. В руках два “ангуса”, оба на боевом взводе.
Оттолкнувшись от порожка, Тиль побежал по коридору.
Девушка в зале берет со стола кий, блондин резко оборачивается...
Тиль выбил дверь и пять раз выстрелил в широкую спину. Блондин обернулся, исторг какой-то жалобный звук и рухнул на пол.
Не снимая пальца с курка, Тиль всадил ему контрольный в горло.
— А где... — Он задумался, как бы двумя словами описать девушке Ситцева.
“Я не знаю, где Михаэль”.
“Он уже и с тобой познакомился?”
“ Тебе-то какое дело?”
“Да мне все равно, конечно. Но где он?”
“Нет его. Испарился”.
Махнув рукой, Тиль пошел к выходу и лишь потом осознал, что девушка ему ничего не говорила. Все это
время она хлопала себя по карманам. В плотно сжатых губах торчала неприкуренная сигарета.
Тиль замер и медленно вернулся к незнакомке.
— Что ты сказала?
— Я сама его ищу... — Девушка вынула изо рта сигарету и повертела ее в пальцах.
Теперь поняла и она.
“Кто ты?..”
“А ты — кто?..”
Сигарета сломалась и высыпалась на стол кучкой золотистого праха.
“Родственница твоя, наверно...”
“Что ты здесь делаешь, сестра?”
“Что ты здесь делаешь, брат?”
Оба вопроса прозвучали в мозгу у Тиля одновременно. Девушка растерянно моргнула. Тиль нахмурился и посмотрел ей в лицо — северное, аристократически бледное. Приподнятые скулы. Глубокие, ясные глаза, но взгляд — отсутствующий. Странное сочетание. Как и цвет волос. Она должна была родиться светленькой, возможно, рыжей. Но только не брюнеткой. Черный хвост она будто у кого-то позаимствовала, и — снова странно — он, против всех представлений о гармонии, пришелся ей впору. В левом ухе у нее висел здоровенный бриллиант.
— Тут и без тебя неприятностей хватает, — проговорила она и чуть не показала язык: Тиль произнес бы то же самое. Слово в слово. И она это знала.
— Я за Мишей.
— И я за ним.
— Но он...
— Ага. А ты...
— Ты тоже.