Прошкин Евгений Александрович. Твоя половина мира

   — Сбрендил, фараон? Зачем мне твоя дочка? Киднеппингом я не балуюсь. В семейные друзья к тебе не набиваюсь. Или я похож на педофила?
   — Вот! — Ефимов поднес к его лицу указательный палец, так близко, что Тилю не удалось сфокусировать взгляд. — Ей могло быть двадцать, а то и двадцать четыре, но моя дочь поздний ребенок, и тебе это известно!
   — И что отсюда следует? Евротрибунал отпустит меня на поруки? Или ты пристрелишь меня прямо здесь, в магазине? Какое тебе дело, фараон, до того, что я знаю или не знаю? Ты уже начал допрос? Вот так — на полу, без адвоката? Процессуальный кодекс давно не перечитывал?
   Со стороны главного входа послышались шаги.
   — Кто вы? — раздраженно спросил Ефимов. — Представьтесь!
   — Это вы представьтесь. — Мужчина лет шестидесяти, с большим, но, вероятно, твердым пузом квадратной формы и таким же точно лицом, достал из кармана карточку — не всю, а лишь уголок.
   Ефимов отчетливо скрипнул зубами.
   — Я старший следователь Московской городской про...
   — Спасибо за службу, следователь, это тело поедет с нами.
   К Тилю подошли еще двое в блеклых классических “тройках”.
   — Не получится, полковник, — сказал Ефимов.
   — Господин полковник.
   — Тем более не получится, — медленно выговорил следователь.
   Тиля подняли и понесли на улицу. В ту же секунду бойцы перегруппировались, образовав на пути стену.
   — Следователь! Побеседуй-ка с главным прокурором.
   Полковник бросил трубку, Ефимов ее поймал.
   — Нет, — сразу ответил он. — Без подписи ваши указания ничего не стоят. Мне нужен ордер... Нет... Нет, господин прокурор! Вы процессуальный кодекс давно не перечитывали?
   — Браво, — высказался мужчина. — Это тебя, что ли, Землеройкой зовут? Далеко пойдешь, Землеройка. Если сам себя не зароешь.
   — Оставьте задержанного и убирайтесь! Вы препятствуете правосудию!
   — Правосудия тут нет. Есть только следователь городской прокуратуры... хорошо, хорошо, старший следователь прокуратуры... не выполняющий приказов начальства. И еще тут есть... — Полковник огляделся. — Отряд “Аза”, который через секунду поступит в мое распоряжение. Один звонок в штаб, и вопрос решен. Тебе это известно.
   — Предлагаю... — Ефимов прочистил горло.
   — Вот, уже лучше. Предлагай, следователь.
   — Ордер на передачу задержанного. Обойдемся без обострений: я получаю бумагу, вы — человека.
   Полковник снова с кем-то связался — подробностей Тиль не расслышал, но понял, что документы скоро будут.
   Ефимов нервозно прогуливался вдоль витрины с мягкими игрушками, бойцы каменно стояли в ожидании приказов, от кого — их, похоже, не сильно волновало.
   — И давно у нас работорговля практикуется? — подал голос Тиль.
   Никто не отреагировал. Двое в костюмах прислонили его к стене, на этом их участие окончилось.
   — Да-а, Коля, да-а-а... — протянул Тиль. — Ловко ты меня подловил!
   Следователь свирепо на него зыркнул, но не ответил.
   — Что делать — попался! Ты, Николай, профи, ничего не скажешь. Лишнее слово — и я уже на крючке. Правильно, правильно: встречались мы с тобой. Ха, “встречались”!.. Мы же друзья! Старые добрые друзья. Кстати, привет всем передавай. Ирочке, жене твоей, ну и дочке, Марте. Ох, гляди, Коля! Приучит ее Ирина к этим аквалангам проклятым... Была у тебя одна беда, станет две. Семь лет — не рановато для дайвинга?..
   Ефимов подскочил к Тилю и встряхнул его за воротник.
   — Что еще знаешь?
   — Все знаю, Коля. Все. Была бы у тебя возможность, ты бы меня раскрутил по полной. Коне-ечно!.. А так — извини.
   Низко над крышей пролетел вертолет, спустя минуту в зале появился фельдъегерь с пакетом. Ефимов привередливо осмотрел печати и лишь после этого вскрыл.
   — Забирайте, — буркнул он.
   — Извини, Коля, извини! — повторил Тиль. — Поболтали бы еще, да мне сейчас...
   Полковник достал моток ленты и заклеил ему рот. Тиля опять подняли и потащили на улицу. Ефимов до самых дверей не сводил с него глаз.
   Машина оказалась неподалеку, и не одна — у тротуара стояли два одинаковых темно-зеленых “Хаммера”, точно таких же, как у Альберта. Тиля поднесли ко второму и загрузили назад, к мирно покуривавшей Элен.
   — Впредь на такие услуги не рассчитывайте, — прокряхтел полковник, усаживаясь за руль.
   — Мой начальник охраны. — Альберт на переднем сиденье повернулся к Тилю и подмигнул. — Жив?..
   — Жив, — улыбнулась Элен. — Я очень рада.
   Она взялась за край ленты и рванула — Тиль почувствовал, что на пару дней частично избавлен от необходимости бриться.
   “Хаммер” проехал мимо двух инспекторов, и Альберт встрепенулся:
   — Не понял. Ну-ка!..
   Полковник утомленно вздохнул и затормозил. Потом откатился метров на пять и вновь тронулся.
   Полицейские, рассмотрев номера, синхронно отдали честь.
   — Вот так, родимые...
   — Вам, Альберт Яковлевич, повзрослеть не мешало бы. Резиденцию атаковали... небывалый случай! А вы все в бирюльки... Эксперты на месте возятся, — поделился полковник, будто оправдываясь. — Собирают фрагменты, ищут маркировки.
   Элен звонко щелкнула складным ножом и начала перепиливать пластиковые наручники.
   — Тело нашли? — спросила она.
   — Пилота?
   — Да на кой черт нам этот пилот?
   — Кроме пилота, никого.
   — А я Сержа... застрелить хотел. — Тиль поиграл желваками. — Куда мы едем?
   — Подальше отсюда. — Альберт украдкой посмотрел на часы.
   Элен, побледнев, сделала то же самое.
   — Не бойся, — сказал ей Тиль.
   — Легко говорить. Тебя-то, похоже, под крыло взяли...
   — Кто взял?
   — Да, — бросил Альберт. — Как только я вышел из торгового центра, Демон... В общем, он велел сразу давить на прокурора. Не то чтобы велел... Советовал.
   — Через десять минут мы бы вас уже не выцарапали, — сообщил полковник. — Ефимов, эта Землеройка, доставил бы вас в изолятор, а там и пресса, и все на свете. Хаген же, собственной персоной...
   Альберт поймал в зеркале недоуменный взгляд Тиля и рассмеялся:
   — Начбез не продаст. Он мне жизнью обязан. Да-а... А мне самому той жизни уж немного осталось.
   Элен приоткрыла окно и выбросила сигарету.
   — Не бойся Демона, — повторил Тиль. — Когда ты последний раз его слышала?
   — Какая разница?
   — Ты погибла. Взорвалась на площади вместе с “Лексусом” и выигранным миллионом.
   — Вспомнила. Он... влезал в меня по дороге в резиденцию. Больше его не было. — Люгер не видел тебя в лицо. Можешь считать себя свободной. Во всяком случае, какое-то время.
   Альберт снова проверил часы.
   — Скоро стемнеет, — сказал он. — Потом рассветет...
   — А следующий закат будет уже без нас, — уныло произнесла Элен.
   — Да нет же! — воскликнул Тиль. — Демон думает, что ты погибла.
   — Я в это не верю.
   — Он действительно... — Тиль запнулся. — Полковник, ответьте на вызов.
   Начбез невозмутимо вынул из гнезда молчащий терминал, который зазвонил лишь через несколько секунд.
   — Ты в хорошей форме, Тили, — заметила Элен.
   — Мне бы выспаться...
   Полковник повесил трубку и улыбнулся.
   — Мы нашли его, Альберт Яковлевич. Иеремия Люгер в отеле “Колумб”, и он уже никуда не денется.
   — Свяжись с капитаном Станкевичем, пусть готовит снайперов и “штурм”. Он обо всем предупрежден.
   — Эй, эй! — Элен подалась вперед и дернула его за плечо. — Опять мясорубку устроишь?
   — До рассвета мы его прикончим. Или — он нас. Цена не имеет значения.
   — Нельзя, — отрезал Тиль.
   — Можно. Выкрутимся как-нибудь. Если живые будем.
   — Хочешь подогнать к гостинице ракетную установку и надеешься, что Демон ее не учует?
   — Варианты?..
   — Варианты есть. — Тиль погладил макушку. — Полковник, мне понадобится оружие.
   — Что и сколько?
   — Ручной пулемет. Патроны — бронебойные, форсированные.
   Начбез с интересом посмотрел на него в зеркало.
   — Ты возьмешь меня с собой, — заявила Элен.
   — Возьму, — легко согласился Тиль.
   — Обещай!
   Он пожал плечами:
   — Обещаю.
   — Братец... Только честно: ты за свою жизнь много женщин обманул?
   — Ты мне льстишь, сестрица.
   — Со мной этот номер не пройдет, понял?
   — Цыц!
   Тиль откинулся на спинку и выбросил Элен из головы.
   “Ты опять ушел, Хаген? Остались самые скользкие, — шутливо посетовал Демон. —Никак вас не ухватишь”.
   “Сволочь! Я убью тебя!”
   “Страшно было? Еще пара таких испугов, и ты будешь готов”.
   “Когда мы встретимся, Люгер... когда я до тебя доберусь... Я возьму пилу и разрежу тебя на части. Медленно”.
   “Желаю успехов”.
   — Альберт! — позвал Тиль.
   — Ты тоже слышал? И что?..
   — Ничего хорошего. А ты?
   — Он подтвердил, что на рассвете мне каюк.
   — Элен.
   — Я?.. — она встрепенулась. — Нет, я не слышала.
   — Извиняюсь, что прерываю вашу медитацию, — подал голос полковник. — Хаген, вы говорили о пулемете. “Галил-КRН” вас устроит? Семь килограммов, тысяча двести выстрелов в минуту. Сколько патронов?
   — Магазин.
   — Может, два?
   — Не надо.
   — Вы уверены?
   — Я уверен только в одном. — Тиль обнял Элен и погладил ее по щеке. — Времени на перезарядку у нас не будет.

Люгер

   Света нет, но все видно: восемнадцать ступеней вверх, потом площадка, разворот на сто восемьдесят градусов и снова — восемнадцать ступеней, восемнадцать маленьких шажков. Площадка, разворот. Итак — сто четыре раза, до пятьдесят второго этажа. Лифты в отеле “Колумб” исправны, и ни один идиот не станет подниматься пешком. Поэтому пользоваться лифтом нельзя. Восемнадцать шагов — разворот — восемнадцать шагов. Торопиться некуда, впереди целая ночь. Площадка — марш — площадка. Тридцатый этаж, ноги начинают гудеть. Можно присесть на пол. Скорость — не цель.
   Тиль привалился к прохладной стене и пошевелил пальцами. Две рукоятки в ладонях уже не воспринимались отдельными предметами — без них руки стали бы пустыми и незаконченными. Легкий “стейджер” и угловатый полицейский “з-мерш”, в котором дизайн пал жертвой функциональности. “Стейджер” — в левой, “з-мерш” — в правой, он тяжелее. Ладони вспотели, но рукоятки не скользят. Даже не верится, что когда-нибудь придется с ними расстаться...
   У Тиля зачесался лоб, и он погладил его стволом — иначе было неудобно, иначе и не получилось бы.
   Теперь встать и подниматься дальше. Половина уже пройдена: пятьдесят два минус тридцать — это двадцать два этажа, сорок четыре пролета. Марш — площадка — марш... Марш — площадка — марш... Ноги снова сдают, не поймешь, от чего: усталость?.. страх?..
   Бояться плохо, бояться неправильно. Ноги не понимают. Они дрожат — их не переспорить.
   Щиплет глаза. Пот?.. Нет, просто хочется спать. Больше двух суток без сна: в семнадцать лет — обычная история, в двадцать пять — тяжело, но не смертельно, в тридцатник — это почти за пределом возможностей.
   Плюс нервы, конечно. Сколько их, бедных клеточек, сгорело в башке, пока он выходил под прицелами снайперов? Много, слишком много. После такой встряски полагается принять грамм пятьдесят в чистом эквиваленте и лечь на что-нибудь мягкое. Но пока это мечта.
   И самое главное — транквилизаторы, нездоровый эксперимент над самим собой. Весь потребленный ди-пэкзедрин как будто сконцентрировался в одной точке и оттуда разросся мутным пятном сонливости. Не свалиться бы... Потом — можно. Потом, когда все закончится, когда форвард Люгер станет стопроцентно, безоговорочно, восхитительно мертвым телом, — вот тогда можно будет и рухнуть. Часов на десять-двенадцать, не меньше.
   “Рухнешь, Хаген, — заверил Демон. — И не на десять, а навсегда. Поворачивай, пока не поздно. Это добрый совет”.
   “Давно меня ждешь?”
   “Дольше, чем ты думаешь”.
   Тиль набрал воздуха и, задержав, медленно выдохнул.
   Вперед! Демон прикончит его в самом крайнем случае — не раньше, чем увидит зрачок пистолета и поймет, что выбора уже нет. Тилю останется лишь нажать на спуск. Он может не успеть и этого... Но он будет стараться. Изо всех сил.
   Стволы ударились о стену и брякнули на разные голоса: “стейджер” — ласково, по-домашнему, вороненый “з-мерш” — звонче и жестче.
   “Это просто смешно, Хаген”.
   “Значит, посмеемся...”
   “Что ты будешь делать со своими пистолетами?
   “Стейджер” можешь выкинуть сразу. Память о сестре? Я тебя понимаю, но “стейджер” бесполезен. К тому же в нем всего три патрона осталось”.
   Тиль сжал рукоятки. Демон знал и это. Скверно.
   “Полицейский “з-мерш” тоже не годится. Оружие нормальное, но для другого случая. Меня можно убить бомбой, к примеру. Но где ты ее возьмешь? А пистолеты... забавно, Хаген. Это тебе не дешевый “Селигер”, двери здесь надежные”.
   “Я постучусь”.
   “Я не открою”.
   “А я снова постучусь”.
   “Будешь долбить до утра, пока за тобой не явятся”.
   “А явятся за мной лишь после того, как погибнет Альберт?”
   “Естественно”.
   “Как это произойдет? Что ты ему приготовил?”
   “Не скажу, а то сюрприза не получится. Но ты будешь удивлен”.
   “Щенок паршивый... Я тебе голову отпилю!”
   “Ты мне это уже обещал, Тили”.
   “Я тебе не Тили! Слышишь, щенок?”
   “Не злись, Хаген. Нужно мыслить позитивно. Какие у тебя варианты? Никаких”.
   Оттолкнувшись от стены, Тиль понесся вниз. Замок на поясе отмерил двадцать шесть метров и закрылся. Трос загудел басовой струной, и Тиля подбросило вверх. Потом еще раз, уже слабее. После третьего рывка инерция погасла, и ветер закачал его из стороны в сторону. Под ногами летала светящаяся улица — как ночное небо, только ярче. Пятьдесят второй этаж, почти двести метров... С крыши это было гораздо ближе.
   Поймав момент, Тиль уперся пятками в темное стекло и энергично кивнул. Со лба, ударив по переносице, съехала панель активной оптики. Пистолеты Тиль так и не выпустил — он должен был ощущать рукоятки все время, каждую секунду.
   За окном оказалось пусто — Тиль висел напротив квадратного холла. Мягко переступая, он подался левее, к спальне.
   Первое, что он разглядел, — это кровать. Большая кровать занимала половину комнаты и сама была занята. Люгер, молодой и спортивный, делал это красиво — на красивом белье с красивой девушкой. Девятнадцать лет — хороший возраст.
   Сосредоточившись, Тиль нарисовал вокруг себя гостиничный коридор.
   Осторожно, осторожно... Подниматься по лестнице было муторно, зато безопасно. Теперь наоборот: идти по прямой легко, но в любой момент может кто-нибудь появиться. Порядочные люди спят, да не все же люди порядочные... Руки вниз, вдоль тела. Манжеты на куртке расстегнуты, стволов почти не видно.
   Вот она. Массивная красная дверь слитой табличкой “52034”. За дверью — ни звука. В коридоре по-прежнему тихо, словно все пространство залито воском.
   Люгер перевернулся, но заканчивать, похоже, не планировал. Девушка откинула голову и раскрыла рот.
   Поправка! Массивная красная дверь с литой табличкой “52034”. За дверью слышится стон.
   Если, конечно, не допускать мысли, что у партнерши Люгера приступ астмы...
   “Ты уже здесь, Хаген?”
   “Пятьдесят два этажа — не так уж много”.
   “Проваливай, форвард. Не до тебя мне сейчас”.
   Тиль видел только коридор, коридор и ничего, кроме коридора, но вполглаза продолжал наблюдать за Люгером. Тот застыл, однако через секунду вернулся к своему благородному занятию. Параллельное общение его совсем не отвлекало.
   Тилю подумалось, что он бы так не смог.
   Сглотнув, он провел влажными рукоятками по животу и снова стиснул их в ладонях.
   Какой тут звонок? Как выглядит кнопка? Это и есть та мелочь, на которой можно попасться. Ладно, круглая. Пес с ней: круглая, цвета слоновой кости. Но если это ошибка, если Люгер ее почему-то запомнил... Вот только не надо психоза, и так давно уже псих... Все: круглая, костяная. Костяная и круглая, круглая, мать ее!..
   Тиль повторил свое заклинание несколько раз, будто звонок, окажись он квадратным и черным, мог от этого изменить форму и перекраситься.
   “Оставь меня, Хаген. Дай мне еще минуту!” В голосе наконец-то прорезалась хоть какая-то интонация — живая, человеческая.
   “Уговорил: минута — твоя. Лишняя минута жизни. Дарю”.
   Завершив неотложное, Люгер откатился в сторону и взял с пола стакан.
   Непрерывно ощущая рукоятки, Тиль представил, как бы он позвонил в номер. Нажал бы на кнопку пистолетом.
   “А вот и я. Тук-тук”.
   Не очень удобно, но что поделать...
   Круглую и костяную. Придавить стволом “стей-джера”.
   “Звони. Сейчас”.
   “Уверен, Тили?..”
   “Звони, звони”.
   Люгер поднялся с кровати и, накинув халат, достал пистолет.
   “Ну чяго, Хаген, что? Ты действительно надеешься, что я тебе открою? Придурок”.
   “Поговорим как мужчины. А?..”
   “Придурок ты, Хаген, придурок”.
   Люгер вышел в холл и остановился посередине.
   “Звони еще, Элен”.
   Передернув затвор, Люгер подкрался к двери.
   “Элен, учти: он на голову выше. Сдвигается влево, ближе к замку... Не торопись. По сигналу”.
   “Я готова”.
   Тиль дождался, пока Люгер замрет, и крикнул:
   “Давай.”
   Дверь затряслась и прорезалась косой печальной ухмылкой. Встопорщились длинные, как клыки, щепки, по комнате разлетелась туча трухи — вместе с обшивкой из двери выносило уплотнитель.
   Люгер успел вздрогнуть — больше он не успел ничего. Первая же пуля, пробившаяся сквозь броню, угодила ему в грудь и вышла ровно по центру спины, из которой выплеснулось что-то тяжелое и рваное. Люгер начал валиться, но следующее попадание подбросило его вверх и швырнуло к стене.
   Дальше Тиль не видел. И не особо стремился.
   Магазина хватило на очередь длиной в две секунды — достаточно, чтобы разодрать бронированную дверь, как тряпку. Вбежав, Элен открыла окно и метнулась в спальню.
   Тиль отстегнул карабин и слез с подоконника. В соседней комнате раздался мягкий удар.
   — Я ее чуть-чуть... для страховки... — пробормотала Элен, волоча по полу еще не остывший “галил”.
   Тиль взглянул на свои пистолеты и распихал их по карманам.
   — Тяжело было? — спросил он.
   — Полковник сказал — семь килограммов? По-моему, тут все двадцать. Да еще пешком! Пятьдесят второй этаж! Думала, рожу по дороге. Хотя... тебе ведь труднее было?..
   — Родить — точно было бы труднее.
   Он снял с головы оптическую панель и заставил себя посмотреть на Люгера.
   Стопроцентно, безоговорочно, восхитительно...
   Мертв. Весьма мертв. Сильней умереть уже невозможно.
   Им все-таки удалось. Тиль до самого конца не верил, что у них получится, и не очень верил доже сейчас. Переиграть Демона... Он решился на это от безысходности. Повел с собой Элен — от отчаяния. Либо так, либо никак.
   Теперь он мог себе признаться: у них не было шансов, было только желание выжить. И скромный трюк, на который Тиль почти не рассчитывал. Форварды никогда не работали в паре — не было случая, не было повода... главное, не было такого противника. Тиль не надеялся, что сможет подсунуть Демону чужой форвертс. Он не надеялся ни на что — просто полез вперед. Устал ждать.
   От живота у Люгера осталось какое-то месиво, на месте груди темнела рваная дыра, но лицо не пострадало. Забрызганное кровью, молодое лицо. Он был симпатичный парнишка — Иеремия Люгер, младший брат из провинциального Торонто. Здоровье, обаяние и море власти. Чего ему недоставало?..
   Границ, внезапно осознал Тиль. Люгер не видел своего потолка, он решил, что ему и небо — не потолок. Мир такой большой, а форвардов так немного... Мира хватило бы на всех. Но Люгер не собирался ни с кем его делить.
   — Тили, ты чего раскис? — поинтересовалась Элен. — У нас мало времени. Этот пулемет... гаубица, наверно, тише стреляет.
   — Конечно, — рассеянно проговорил он.
   Тиль должен был петь от счастья, но петь почему-то не хотелось. Отступившая было апатия вернулась и теперь укутывала его, как погребальными пеленами — виток за витком.
   Он повесил пулемет себе на плечо, потом поймал болтающийся трос и пристегнул карабин.
   — Обними меня. Держись крепче.
   — Не волнуйся, меня уже так вытаскивали.
   — Не вытаскивали, — возразил Тиль. — Могли бы вытащить.
   — Да. Могли бы...
   Включилась лебедка, и комната с расстрелянным Демоном выплыла из-под ног, превратившись в черную пасть открытого окна — одного из миллионов окон в дремлющем городе.
   На крыше лежали двое рабочих, больше посторонних не было. В углу вяло вращал винтом единственный вертолет.
   Альберт, расхаживая с пистолетом, теребил камуфляжную маску.
   — Как? — спросил он.
   — Мы ведь живы, — отозвался Тиль.
   — Да... Отлично. Вы! — крикнул он рабочим. — Еще десять минут, потом можно встать. Не раньше! А вы чего? В кабину!
   Маску он снял лишь после того, как машина оторвалась от площадки.
   — Госслужба спокойней, правда? — произнесла Элен.
   — Когда-нибудь и это закончится, Хрыча на второй срок не выберут. — Альберт отнял у нее сигарету и затянулся. — Скоро светать будет... Вы что-нибудь видите?
   — Не знаю... — Тиль прикрыл глаза и сразу начал куда-то проваливаться.
   — Я тоже не вижу, — сказала Элен. — Ничего, отдохнем, расслабимся... Забудем, как страшный сон.
   Альберт раздавил окурок и выглянул наружу. — На посадку! — неожиданно заорал он.
   — Есть, выполняю, —ответил пилот.
   — Не “выполняю”, дубина, а сейчас, сейчас! Садись сейчас, немедленно!
   — Здесь негде, Альберт Яков...
   — Вниз, вниз! На крышу, на дорогу!!! Вы понимаете?.. — Он судорожно повернулся к Тилю с Элен. — Мы в воздухе... мы же в воздухе! Одна поломка... любая мелочь! Тут не спасешься, все наши варианты — башкой в землю!
   — Прекрати истерику, — процедила Элен. — Демона больше нет. Я его лично распотрошила вот из этой штуки, — она пнула носком “галил”. — Ты сомневаешься?
   — Садись!!! — рявкнул Альберт.
   — Есть, выполняю, — повторил пилот, круто забирая на восток. — Но вы напрасно беспокоитесь. Машина у нас хорошая, а последняя авиакатастрофа в Москве была семь лет назад.
   — Тебе бы правда... — начал Тиль, но вдруг запнулся.
   — Что?.. — Альберт оцепенел.
   — Нет... — Элен всхлипнула и зажала рот ладонью. “Ну и где твоя пила, Тили? Ты грозил мне пилой, не так ли?”
   “Ты... не Люгер?!! Ты заставил нас убить его... Младшего брата”.
   “Заставил? Неужели?”
   “Закрыл ему форвертс. Или внушил что-то такое, из-за чего он взял пистолет, и я...”
   “...проявил столько выдумки, так старательно воображал ту лестницу... Я почти поверил, что поднимаешься ты, а не убиенная сестрица”.
   “Значит, и с Элен... у тебя и это было заранее... Демон! Ты не потерял ее, ты лишь на время оставил ее в покое, чтобы мы...”
   “...имели возможность совершить еще одну ошибку. Считали меня кукловодом? Пытались обрубить веревки, жевали всякую дрянь... Веревок нет, я вами не управляю. Вы сами делаете то, что мне нужно. Это так удобно... Честное слово, Тили, это гораздо лучше, чем форвертс!”
   “Я тебе не Тили, понятно?”
   “Хорошо, Хаген. Не Тили. Просто братец”.
   “Братец?!”
   Тиль очнулся и вырвал из карманов пистолеты. Альберт уже щелкнул предохранителем, но не знал, на кого направить ствол. Элен, отшатнувшись от обоих, схватилась за “галил”.
   — Ты еще не сел? — крикнул Тиль. — Тебе что велено?!
   Вертолет стремительно ухнул вниз и приткнулся на общественной стоянке.
   — Еще чуть-чуть, и перестрелялись бы... — пробормотала Элен. — Может, он этого от нас и добивался?
   — У тебя не заряжено. — Тиль протянул ей “стей-джер”, второй пистолет он убрал за пазуху. — Альберт?..
   Тот раздосадованно покачал головой и спрятал оружие.
   Небо впереди желтело — медленно и лениво, как и положено городскому небу.
   — Есть идея, — сказал Тиль.
   — Еще одна идея, — с горечью произнесла Элен.
   — Очень простая. И, думаю, последняя.
   — Звучит не столько заманчиво, сколько оптимистично, — заметил Альберт. — Так что же?..
   — Все, — сказал Тиль.
   Элен вытащила из пачки сигарету и закурила.
   — Ну?! — бросила она. — Дальше, дальше!
   — Расходимся. В разные стороны. Бог даст — выживем.
   — И это все?..
   — Я же сказал.
   — Шикарный план, — проговорил Альберт.
   — Мы для Демона слишком удобная мишень — когда вместе. Не потому ли вся родня в Москву съезжалась? Он где-то здесь, неподалеку. Чем дальше от Москвы, тем безопасней... Возможно, — добавил Тиль после паузы.
   — Здрасте! — воскликнул Альберт. — Мне тоже из города линять?
   — Из Европы.
   — Люгер жил в Северной Америке, — проронила Элен. — Его это не спасло.
   — Куда ж я из Москвы-то? — вскинулся Альберт. — Мне что, службу оставить? Снова идти казино чистить или в гадалки наниматься?
   — Дело твое, брат, — сказал Хаген. — Смотри сам и сам выбирай.
   — А еще? — спросила Элен. — Может, у тебя еще какие идейки завалялись?
   — Я предупреждал: простая и последняя.
   Тиль распахнул дверь и спрыгнул на площадку. Пока Элен сообразила, что это не шутка, он успел пройти метров двадцать. Она догнала его только у дороги.
   — Спятил, да?
   Он остановился и вытянул руку. К тротуару подъехало такси.
   — Тили... Ты нас... меня... бросаешь? Ты не сделаешь этого!
   — Именно это я и делаю. Подумай как следует.
   — О чем?..
   Тиль с тоской посмотрел на поднимающееся из-за крыш солнце и сел в машину.
   — Шереметьево, — сказал он таксисту.
   — Да стой же!