Пурнель Джерри. Легион Фалькенберга

   – Попросить могут, получить – нет, – ответил Уитлок. – Сынок, согласно договору, с прибытием губернатора СВ планета была объявлена нейтральной. И теперь русские не позволят американской компании, вроде «АмЭкс» вернуть ее в сферу интересов США, точно так же как США не позволят коммунистам прийти и открыть здесь лавочку. Большой Сенат введет карантин во всей этой системе, вот так. – Историк щелкнул пальцами. – В целях сохранения СоВладения.
   – Меня кое-что беспокоит, – сказал капитан Фаст. – Вы предполагаете, что СВ просто позволит Хедли вернуться к варварству. Но разве Бюро Переселения и колониальная администрация не вмешаются, если здесь все начнет распадаться?
   – Нет.
   – Завидная уверенность, – заметил майор Севедж.
   – Абсолютная, – ответил доктор Уитлок. – В этом году бюджет опять урезан. У них просто нет ресурсов для планетки вроде Хедли. У Бюро Переселения хватает своих тревог.
   – Но… – В голосе лейтенанта, задавшего вопрос, прозвучала тревога. – Полковник, что могло случиться с Бюро Переселения?
   – Как сказал доктор Уитлок, дефицит бюджета, – ответил Фалькенберг. – Джентльмены, мне не следовало бы говорить вам этого. Вы видели, что делает Большой Сенат с Флотом. Поэтому вы и демобилизованы. В будущем году у Каслова появится несколько дополнительных мест в Президиуме, и точно так же банда Хармона выиграет второстепенные выборы в Штатах. Обе эти группы хотят ликвидации СВ, и у них достаточно влияния, чтобы срезать до костей ассигнования друг другу.
   – Но Бюро контроля населения должно будет вывезти отсюда людей, сэр, – возразил лейтенант.
   – Да. – Лицо Фалькенберга помрачнело; возможно, он вспоминал собственное знакомство с методами Бюро контроля населения. – Но ему приходится заниматься планетами, которые гораздо ближе к Земле, не обращая внимания на проблемы остального населения. Окраинные разработки, вроде шахт на Хедли, закрываются. Это не единственная планета, брошенная в этом году СВ. – В голосе его прозвучала ирония. – Прошу прощения. Обретшая независимость.
   – Так что на помощь СВ можно не рассчитывать, – сказал капитан Фаст.
   – Да. Если на Хедли и начнется подъем, то только за счет собственных сил.
   – Что, как утверждает доктор Уитлок, невозможно, – заметил майор Севедж. – Джон, мы попали в нелегкое положение, верно?
   – Я не сказал, что это невозможно. Только маловероятно, – напомнил доктор Уитлок. – Впрочем, для этого понадобится более сильное правительство, чем то, что существует на Хедли. И чтобы кое-какие умные люди сделали верные ходы. И еще удача. Вроде хорошей избирательной горячки. Вот это помогло бы. Чума, которая убивает только тех, кто мешает. Но если она уберет слишком много, останется недостаточно, чтобы пользоваться преимуществами технологии, так что не думаю, чтобы и это стало решением.
   Фалькенберг мрачно кивнул.
   – Спасибо, доктор Уитлок. Теперь, джентльмены, я хочу, чтобы командиры батальонов и офицеры штаба прочли отчет доктора Уитлока. А тем временем, у нас есть еще одна тема. Майору Севеджу вскоре предстоит сделать доклад на заседании кабинета Прогрессивной партии, и я хочу, чтобы вы его послушали. После выступления мы его обсудим. Майор.
   Севедж встал и подошел к экрану.
   – Джентльмены. – С помощью консоли он вызвал на экран схему организации полка.
   – Полк состоит примерно из двух тысяч офицеров и солдат. Из них пятьсот человек – бывшие морские пехотинцы, еще пятьсот – новобранцы из членов Прогрессивной партии под командованием офицеров, назначенных мистером Брэдфордом.
   Остальная тысяча – обычные новобранцы. Среди них есть неплохие перспективные наемники, но в основном это члены уличных банд, которым нравится играть в солдатики и которые были бы на месте в национальной гвардии. Все новобранцы получили базовую подготовку, сопоставимую с той, что получают морские пехотинцы, без обучения наступательным действиям, действиям на воде и прыжкам с парашютом. Их успехи несколько лучше, чем можно было ожидать, сравнительно с проходящими подготовку в морской пехоте СВ.
   Сегодня утром мистер Брэдфорд приказал полковнику убрать из четвертого батальона последних наших офицеров и унтер-офице­ров, и отныне четвертый батальон находится исключительно под командованием офицеров, назначенных вице-президентом Брэдфордом. О причинах такого приказа он нам не сообщил.
   Фалькенберг кивнул.
   – По вашей оценке, майор, готов ли этот батальон к боевым действиям?
   Фалькенберг слушал не очень внимательно, отхлебывая кофе. Сообщение было уже отрепетировано, и он знал, что ответит Севедж. Люди обучены, но пока еще не представляют собой боевую единицу. Фалькенберг подождал, чтобы Севедж закончил выступление.
   – Ваши рекомендации?
   – Объединить второй батальон с первым, сэр, и перегруппировать оба батальона. Нормальная практика такова: в манипулу включается один новобранец, трое опытных рядовых и монитор. Если количество новобранцев и ветеранов одинаково, доля новобранцев возрастает, но это даст нам два батальона солдат под командованием ветеранов-унтер-офиц­еров, с достаточным количеством ветеранов-рядовых.
   Таким образом мы разрушим организацию, предварительно созданную для обучения, и создадим полк с новой постоянной структурой: первый и второй батальоны для боевых действий, третий, состоящий из местных жителей с офицерами морской пехоты, – резервный. Четвертый батальон не находится под нашей командой.
   – Каковы причины такой реорганизации? – спросил Фалькенберг.
   – Боевой дух, сэр. Новые батальоны чувствуют себя обиженными. У них более строгая дисциплина, чем у бывших морских пехотинцев, и им это не нравится. Размещение их в одних манипулах с ветеранами положит этому конец.
   – Посмотрим новую структуру.
   Севедж повозился с консолью, и по экрану поплыли схемы. Административная структура стандартная, основанная отчасти на организации морской пехоты СВ, отчасти на национальной армии Черчилля. Но это не главное. Сразу не заметно, но структура требовала, чтобы все важнейшие должности занимали наемники Фалькенберга.
   Лучшие назначенцы из прогрессистов оказывались в третьем или четвертом батальонах, местных с достаточным опытом командования нет, таково оправдание структуры. Фалькенбергу она понравилась, и он не видел военных причин ставить ее под сомнение. Брэдфорд будет так доволен тем, что у него теперь есть собственная воинская часть, что в остальное вдумываться не будет. Пока не будет. А остальные знают недостаточно, чтобы задавать вопросы.
   «Да, – подумал Фалькенберг. – Должно сработать». Он подождал, пока Севедж закончит, и поблагодарил его, а потом обратился ко всем:
   – Джентльмены, если у вас есть замечания, давайте их послушаем. Я хочу, чтобы на завтрашнем заседании кабинета мы выступали единым фронтом и каждый из вас должен быть готов ответить на вопросы. Не нужно говорить, как важно для нас, чтобы они это приняли.
   Все закивали.
   – И еще одно, – сказал Фалькенберг. – Главстаршина!
   – Сэр!
   – Как только кабинет одобрит план, в полку должна быть установлена нормальная дисциплина.
   – Сэр.
   – Сообщите об этом всем. Передайте 42-му, что отныне с новобранцами и ветеранами будут обращаться одинаково, и первый же, кто причинит мне беспокойство, пожалеет, что родился на свет.
   – Сэр! – Кальвин счастливо улыбался. Последние месяцы всем дались нелегко. Но теперь, слава Богу, полковник снова берет все в свои руки. Солдаты подраспустились, но он скоро приведет их в норму. Пора снимать маски, и Кальвин был рад этому.
   X
   Хор голосов пятидесяти тысяч человек, кричащих в унисон, может быть ужасен. Он вызывает страх на уровне подсознания, вызывает панику, которая родилась раньше атомной бомбы и всех достижений технологии. Этот водоворот звуков свидетельствует о неудержимой, неконтролируемой силе.
   Все во дворце вслушивались в крик толпы. Правительственные чиновники внешне оставались спокойны, но передвигались незаметно и говорили негромко – или без всякой причины начинали кричать. Дворец был полон безымянным страхом.
   Заседание кабинета началось на рассвете и продолжалось до позднего утра. Оно все длилось, но ничего не решало. Незадолго до полудня вице-президент Брэдфорд встал со своего места за столом совета, гневно кривя губы. Дрожащим пальцем он указал на Джорджа Хамнера.
   – Это ваша вина! – кричал Брэдфорд. – Теперь и техники требуют новой конституции, а вы их контролируете. Я всегда говорил, что вы предаете Прогрессивную партию!
   – Джентльмены, прошу вас! – вмешался президент Будро. В голосе его звучала бесконечная усталость. – Послушайте, такие выражения…
   – Предаю? – спросил Хамнер. – Если бы ваши проклятые чиновники уделяли хоть немного внимания техникам, этого не случилось бы. За три месяца вы умудрились превратить техников из стойких сторонников партии в союзников мятежников, вопреки всему, что я делал.
   – Нам нужно сильное правительство, – сказал Брэдфорд. Говорил он презрительно, и на лицо его вернулась самоуверенная улыбка.
   Джордж Хамнер отчаянным усилием обуздал гнев.
   – Ничего у вас не выйдет. Вы обращались с моими техниками, как со скотом, заставляли работать дополнительное время без оплаты, а когда они начали протестовать, послали своих проклятых солдат. Моему человеку стоило жизни появление полиции.
   – Сопротивление полиции, – ответил Брэдфорд. – Мы не можем этого допустить.
   – Вы не знаете, что такое правительство! – сказал Хамнер. Он стоял, возвышаясь над маленьким Брэдфордом, уже не справляясь с собой. Тот на шаг отступил, и его улыбка застыла. – И после всего этого вы еще смеете называть меня предателем! Я сломаю вам шею!
   – Джентльмены! – Будро встал со своего места во главе стола. – Прекратите!
   Со стадиона доносился рев. От криков конституционного собрания дворец словно дрожал.
   На мгновение в зале заседаний кабинета наступило молчание. Будро устало продолжил:
   – Это ни к чему нас не приведет. Предлагаю сделать перерыв на полчаса, чтобы успокоиться.
   Послышался одобрительный гомон.
   – И когда мы соберемся вновь, я не хочу слышать обвинений и угроз, – говорил президент Будро. – Понятно?
   Все неохотно согласились. Будро вышел в одиночестве. Затем Брэдфорд в сопровождении кучки своих сторонников. Остальные министры торопились оказаться к нему поближе, как будто теперь сама мысль о споре с первым вице-президентом была опасна.
   Джордж Хамнер остался в кабинете один. Он пожал плечами и тоже вышел. К Брэдфорду подошел человек в военном мундире. Хамнер узнал в нем подполковника Кордову, командира четвертого батальона полиции и фанатичного сторонника Брэдфорда. Хамнер вспомнил, как Брэдфорд предлагал назначить на эту должность Кордову и насколько незначительным тогда это казалось.
   Группа Брэдфорда пошла дальше по коридору. Сторонники первого вице-президента о чем-то переговаривались. Хамнер снова пожал плечами.
   – Угостить вас кофе? – Голос за спиной заставил Джорджа вздрогнуть. Повернувшись, он увидел Фалькенберга.
   – Да, спасибо. Но ничего хорошего это не даст. У нас неприятности, полковник.
   – Пришли к какому-нибудь решению? – спросил Фалькенберг. – Ждать пришлось долго.
   – И без толку. Вас следовало пригласить на заседание кабинета. Может, вы смогли бы что-нибудь посоветовать. Нет никаких причин заставлять вас ждать в приемной, пока мы кричим друг на друга. Я пытался изменить эту политику, но в данный момент я не очень популярен. – Со стадиона снова донесся крик.
   – Все правительство непопулярно, – сказал Фалькенберг. – А когда участники совещания договорятся…
   – Еще одно препятствие, которое я пытался устранить на прошлой неделе. Но у Будро не хватило мужества открыто выступить против. Так что теперь у нас пятьдесят тысяч бездельников, которым нечем больше заняться, кроме как сидеть на этом собрании. Какую конституцию они создадут!
   Фалькенберг пожал плечами. Джорджу показалось, что он собирался что-то ответить, но если так, то полковник передумал. Они дошли до столовой и сели у стены. Группа Брэдфорда сидела за столом в другом конце зала, и все люди Брэдфорда подозрительно посмотрели на них.
   – Вас сочтут предателем, полковник, за то что сидите со мной. – Хамнер рассмеялся, но голос его был серьезен. – Мне кажется, вы понимаете, что я имею в виду. Брэдфорд считает меня виновным в возникновении проблем с техниками, и, между нами, он утверждает, что вы недостаточно эффективно пытаетесь восстановить порядок в городе.
   Фалькенберг заказал кофе.
   – Объяснить вам, почему?
   – Нет. – Большая рука Джорджа Хамнера накрыла чашку. – Бог свидетель, последнюю пару месяцев вы не получаете никакой поддержки. Вам отдают невыполнимые приказы и не позволяют предпринять ничего решающего. Я вижу, вы прекратили рейды по явочным квартирам мятежников.
   Фалькенберг кивнул.
   – Никого не удается схватить. Слишком много утечек из дворца. И большую часть времени мутит воду четвертый батальон. Если бы нам разрешили действовать, не запрашивая через многочисленные каналы добро на каждую операцию, враг бы меньше знал о том, что мы собираемся предпринять. Я уже перестал просить об этом.
   – С железной дорогой у вас хорошо получилось.
   – Да, хоть здесь успех. В сельской местности, где мы действуем самостоятельно, все спокойно. Странно, не правда ли: чем ближе мы к правительству, тем менее эффективными кажутся действия моих людей.
   – Но вы ведь не контролируете людей Кордовы? Они заставили столько наших людей дезертировать к мятежникам, что и сосчитать невозможно. Не могу поверить, что несдержанная жестокость необходима.
   – Я тоже. Если, конечно, у нее нет особой цели, это весьма неэффективный инструмент правления. Но вы, конечно, знаете, мистер Хамнер, что четвертый батальон мне не подчиняется. Взяв под свое руководство, мистер Брэдфорд непрерывно его расширял, так что теперь он по численности почти равен остальной части полка. И находится целиком под его контролем, не под моим.
   – Брэдфорд обвинил меня в предательстве, – осторожно сказал Хамнер. – Располагая собственной армией, он мог что-то задумать…
   – Когда-то вы подозревали в этом меня, – напомнил Фалькенберг.
   – На этот раз все серьезно, – ответил Хамнер. – Эрни Брэдфорд создал свою армию, а теперь обвиняет меня в предательстве.
   Фалькенберг мрачно улыбнулся.
   – Я бы не стал слишком тревожиться из-за этого.
   – Вы не стали бы? Конечно. Вам не о чем тревожиться. Но я испуган, полковник. Мне нужно думать о семье, и я сильно напуган.
   «Что ж, – подумал он, – теперь, когда мы говорим в открытую, могу и я поверить, что он не из людей Брэдфорда».
   – Вы думаете, Брэдфорд планирует незаконные действия? – спросил Фалькенберг.
   – Не знаю. – Неожиданно Джордж снова испугался. В глазах собеседника он не видел сочувствия.
   Кому же мне доверять? Некому.
   – Не будет ли для вашей семьи безопасней в наших казармах? – спросил Фалькенберг. – Это можно организовать.
   – Ну хоть сейчас все выходит на свет, – ответил наконец Хамнер. – Да, мне будет спокойней, если жена и дети окажутся под защитой. Но я был бы еще спокойней, если бы вы были со мной более откровенны.
   – Насчет чего? – Выражение лица Фалькенберга не изменилось.
   – Начнем с ваших морских пехотинцев, – сказал Джордж. – Они не похожи на батальон полиции. Я наблюдал за вашими людьми: они чересчур дисциплинированны. И знамена, которые они несут, получены не в результате закулисных политических интриг – здесь или где-то на другой планете. Кто эти люди, полковник?
   Джон Фалькенберг улыбнулся уголками губ.
   – Я все ждал, когда вы об этом спросите. А почему вы не подняли этот вопрос перед президентом Будро?
   – Не знаю. Может быть, потому, что доверяю вам больше, чем Брэдфорду, а президент сразу обратился бы к нему… к тому же, если бы президент уволил вас, некого было бы противопоставить Эрни. Если, конечно, вы ему противостоите… но вы ведь могли и присоединиться к нему.
   – Что заставляет вас так думать? – спросил Фалькенберг. – Я подчиняюсь законным распоряжениям гражданского правительства…
   – Да, конечно. Хедли так быстро катится в пропасть, что еще одним заговором больше – особой разницы нет… но вы не ответили на мой вопрос.
   – Боевые знамена принадлежат 42-му полку морской пехоты СВ, – медленно ответил Фалькенберг. – Расформированному в результате сокращения бюджета.
   42-й. Хамнер на мгновение задумался. Порылся в памяти в поисках того, что читал о Фалькенберге.
   – Это был ваш полк.
   – Совершенно верно.
   – И вы привезли его с собой.
   – Вернее, батальон этого полка, – подтвердил Фалькенберг. – Женщины моих людей ждут, когда мы здесь осядем. Когда 42-й расформировали, солдаты решили держаться вместе.
   – Так что вы привезли не только офицеров, но и солдат.
   – Да. – Выражение лица Фалькенберга не менялось, хотя Хамнер пристально наблюдал за ним.
   Джордж испытал одновременно гнев и облегчение. Если это люди Фалькенберга…
   – Какую игру вы ведете, полковник? Вы хотите чего-то большего, чем плата за ваши войска. И я думаю: не стоит ли мне опасаться вас больше, чем людей Брэдфорда?
   Фалькенберг пожал плечами.
   – Это решение вам придется принять самому, мистер Хамнер. Могу дать вам слово, что мы не причиним вам вреда, но чего оно может стоить? Могу пообещать, что мы позаботимся о вашей семье. Если хотите.
   Со стадиона донесся новый крик, громче прежнего. Брэдфорд и подполковник Кордова вышли из-за стола, продолжая беседовать вполголоса. Судя по энергичным жестам, разговор был оживленный: Кордова как будто пытался на что-то уговорить Брэдфорда. И когда они уходили, Брэдфорд дал согласие.
   Джордж смотрел им вслед. Толпа снова завопила, подтолкнув его к принятию решения.
   – Сегодня же отправлю Лору с детьми в ваше расположение.
   – Лучше сделайте это немедленно, – спокойно сказал Фалькенберг.
   Джордж нахмурился.
   – Вы хотите сказать, что у нас нет времени? Что бы вы ни задумали, это должно произойти не просто быстро, но немедленно?
   Джон покачал головой.
   – Кажется, вы думаете, что у меня есть какой-то основной план, мистер вице-президент? Нет. Я предлагаю вам отправить жену в наши казармы до того, как получу приказ не защищать ее. А что касается остального, то я только солдат в политической ситуации.
   – И в качестве советника у вас профессор Уитлок, – сказал Хамнер. Он внимательно наблюдал за Фалькенбергом. – Удивлены, что я знаю? – продолжал Джордж. – Я заметил, что Уитлок поблизости, и удивился, почему он не пришел к президенту. Должно быть, сейчас у него на совещании не меньше пятидесяти политических агентов.
   – Вы наблюдательны, – заметил Фалькенберг.
   – Конечно, – горько ответил Хамнер. – Но что толку? Я не понимаю происходящего и никому не могу верить. Вижу части головоломки, но не могу собрать из них целое. Иногда мне кажется, что я должен использовать все оставшееся влияние, чтобы убрать из картины вас.
   – Как угодно. – Улыбка Фалькенберга была холодно-вежливой. – А кто в таком случае будет охранять вашу семью? Начальник полиции? Послушайте.
   Стадион снова гневно взревел, крик как будто становился все громче.
   – Вы победили. – Хамнер встал из-за стола и медленно направился в зал совещаний. Голова у него кружилась.
   «Ясно только одно. Джон Кристиан Фалькенберг контролирует единственную на планете военную силу, способную противостоять людям Брэдфорда и разбойникам из партии Свободы, главным противникам. Я не должен забывать о них только потому, что боюсь Эрни», – думал Джордж.
   Он повернул в сторону от зала заседаний и пошел в отведенную ему квартиру.
   Чем быстрей Лора окажется в казармах морских пехотинцев, тем спокойней мне будет.
   А что если отправляю ее к врагам? О Боже, могу ли я кому-нибудь доверять? Борис говорит, что он достойный человек. Не забывай об этом, не забывай. Честь. Фалькенберг человек чести, а Эрни Брэдфорд – нет.
   А я? Чего я добился, выйдя из партии Свободы и приведя своих техников к прогрессистам? Бессмысленного титула второго вице-президента и …
   Толпа снова взревела: «ВЛАСТЬ НАРОДУ!»
   Услышав это, Джордж прибавил шагу.
   Улыбка вернулась на лицо Брэдфорда. Это было первое, что заметил Джордж, вернувшись в зал заседаний. Маленький человек стоял у стола и довольно улыбался. Улыбка казалась искренней и оттого еще более пугающей.
   – А вот и наш уважаемый министр технологии и второй вице-президент, – улыбался Брэдфорд. – Как раз вовремя. Господин президент, толпа на стадионе угрожает городу. Я уверен, вам будет приятно узнать, что я предпринял меры, которые должны оздоровить ситуацию.
   – Что вы сделали? – спросил Джордж.
   Улыбка Брэдфорда стала еще шире.
   – В данный момент полковник Кордова производит арест лидеров оппозиции. Включая, господин президент, руководителей Ассоциации техников и инженеров, которые примкнули к оппозиции. С мятежом будет покончено в течение часа.
   Хамнер посмотрел на него.
   – Глупец! Теперь все техники города присоединятся к банде партии Свободы! А техники контролируют электростанции, наш последний источник влияния на толпу. Проклятый глупец!
   Брэдфорд ответил подчеркнуто вежливо:
   – Мне казалось, Джордж, вы обрадуетесь, что с восстанием удалось так быстро покончить. Естественно, я отправил людей и на электростанции. Ага, слушайте.
   Толпа стихла. Слышался смешанный говор, а потом вопль, который становился все громче. Нельзя было разобрать ни слова, только ужасный гневный крик. Раздалось несколько выстрелов.
   – Боже! – Президент Будро не мог скрыть смятения. – Что происходит? В кого они стреляют? Вы начали открытую войну?
   – Я принял строгие меры, мистер президент, – ответил Брэдфорд. – По-вашему, они слишком строги? – Он слегка покачал головой. – Пришло время решительных действий, мистер президент. Хедли не могут управлять слабовольные люди. Будущее принадлежит тем, у кого хватит воли, чтобы взять его в свои руки!
   Джордж Хамнер направился к выходу. Но не успел дойти до двери. Его окликнул Брэдфорд.
   – Пожалуйста, Джордж. – Голос его источал участливость. – Боюсь, вы не сможете сейчас покинуть нас. Это для вас небезопасно. Я позволил себе отдать полковнику Кордове приказ… гм… охранять это помещение, пока мои люди восстанавливают порядок.
   На стадионе воцарилась тревожная тишина, все долго ждали. Потом снова послышались крики и выстрелы.
   Звуки приблизились. Они долетали как будто не только с самого стадиона, но слышались и за его пределами. Брэдфорд нахмурился, но промолчал. Все ждали, казалось, очень долго; стрельба продолжалась. Выстрелы, крики, вопли, сирены, сигналы тревоги – и многое другое, все смешивалось.
   Дверь распахнулась. Вошел Кордова. Теперь на его мундире были знаки различия полковника. Осмотревшись, он отыскал Брэдфорда.
   – Сэр, не можете ли вы выйти на минуту?
   – Сообщите всему кабинету, – приказал президент Будро. Кордова взглянул на Брэдфорда. – Немедленно, сэр.
   Кордова продолжал смотреть на Брэдфорда. Вице-президент слегка кивнул.
   – Хорошо, сэр, – ответил офицер. – Согласно приказу вице-президента части четвертого батальона проникли на стадион и арестовали около пятидесяти руководителей так называемого конституционного совещания.
   Наш план заключался в том, чтобы проникнуть на стадион незаметно и увести арестованных из президентской ложи во дворец. Однако когда мы попытались произвести арест, нам оказали сопротивление вооруженные люди, многие в мундирах домашней стражи. Нам говорили, что на стадионе нет оружия, но это оказалось неверно.
   Толпа, во много раз превосходившая по численности моих людей, освободила арестованных. Мы попытались снова захватить их, но были атакованы и вынуждены с боем отступать.
   – Боже! – воскликнул Будро. – Много пострадавших?
   – Электростанции! Вы захватили их? – спросил Хамнер.
   Кордова выглядел растерянным.
   – Нет, сэр. Моих людей туда не допустили. Электростанции в руках совета техников и инженеров, они угрожают взорвать станции, если мы попытаемся завладеть ими силой. Мы пытались отрезать их от внешней поддержки, но не думаю, чтобы силами одного моего батальона удалось сохранить порядок. Нужен весь полицейский полк…
   – Идиот! – Хамнер до боли стиснул кулаки.
   Совет техников. Большинство из них я знаю. Мои друзья. Или были друзьями. Поверит ли кто-нибудь из них мне сейчас? Но по крайней мере Брэдфорду не удалось захватить электростанции.
   – Каково положение снаружи в настоящий момент? – спросил президент Будро. На улицах по-прежнему звучали выстрелы.
   – Толпа соорудила баррикаду на рынке и еще одну у театра напротив дворца, сэр. Мои войска пытаются разобрать баррикады. – Голос Кордовы звучал виновато.
   – Пытаются. И маловероятно, чтобы это им удалось. – Будро встал и прошел ко входу в приемную. – Полковник Фалькенберг! – позвал он.
   – Да, сэр? – По сигналу президента Фалькенберг вошел в комнату.
   – Полковник, вы знакомы с положением снаружи?
   – Да, мистер президент.
   – Черт возьми, вы можете что-нибудь сделать?
   – А что президент предлагает мне сделать? – Фалькенберг осмотрел членов кабинета. – В течение трех месяцев мы пытались сохранить порядок в городе. И не могли этого сделать даже при сотрудничестве со стороны техников.
   – Не моя вина… – начал подполковник Кордова.