Страница:
Тем временем становился огромным мешок второго «небесного якоря». Он казался больше нашего, потому что его я мог видеть целиком, а наш – только как огромное раздутое чудище, висящее над нами. Заработали винты вертолетов, машины начали подниматься. Один оказался прямо над нами. Второй остановился над другим «небесным якорем». По сравнению с огромными мешками вертолеты казались карликами.
Вертолеты висели над мешками. Вверху их экипажи проверяли крепления. В наушниках своего шлема я слышал их доклады. Наконец все доложили, что все в порядке.
– На борту все готовы? – спросил меня Фалькенберг. Голос его в наушнике казался совершенно лишенным эмоций. Я разглядел его у входа на склад и помахал.
– Все в порядке, сэр.
– Хорошо. Оружейник, отправляйте номер один.
– Сэр! – отозвался Пнифф. – Наземная команда, приготовиться. Отпускаем номер один.
Стоящие на земле солдаты с улыбкой перерезали крепления, удерживавшие наш дирижабль. Конечно, ничего не произошло: суть в том, что «небесный якорь» обладает почти нейтральной плавучестью, так что надувная оболочка только уравновешивает тяжесть груза. А движущую силу обеспечивают вертолеты.
Двигатели вертолетов загудели громче, и мы взлетели. Нас подхватил и сильно качнул порыв ветра. Кое-кто выругался и в ответ получил сердитый взгляд своего унтер-офицера. И вот мы уже над гаванью, поднимаемся вровень с городским утесом, а потом еще выше. Мы двинулись на север в сторону крепости, оставаясь высоко над городом, пока не добрались до северной окраины Гаррисона, а потом опустились к самой стене крепости.
Всякий наблюдатель из района гавани решит, что мы просто перевезли на утес очередную партию припасов. Наблюдатель мог бы задуматься над тем, что перевозят, но ему и в голову не придет заподозрить что-нибудь еще.
Оставив позади северную окраину города, мы продолжили движение. Здесь мы снова начали подъем и поднимались до тех пор, пока не достигли тридцати трех сотен метров.
Солдаты нервно посматривали на меня. Они наблюдали, как за нами гаснут огни города.
– Все в порядке, – сказал я. Странно, как тихо. Вертолеты летят почти неслышно, да и отделены от нас раздувшейся оболочкой. А ограждение защищает от ветра. – Всем надеть боевые шлемы.
Люди зашевелились, начали рыться в ранцах в поисках шлемов. Нас предупредили, что по платформе нельзя перемещать тяжести, и никто не хотел делать резких движений.
Я включил свой командный передатчик на малую мощность, так чтобы его нельзя было слышать дальше чем за километр. Мы плыли на высоте трех с лишним километров, и возможность подслушивания меня не беспокоила.
– Теперь вы уже догадались, что в крепость мы не вернемся, – сказал я.
Новобранцы рассмеялись. Опытные солдаты откровенно скучали.
– У нас боевое задание, – продолжал я. – Мы направляемся за двести пятьдесят километров к западу от города. Когда окажемся там, захватим прежнюю крепость СВ, закрепимся и будем ждать, пока не подойдет весь батальон и не заберет нас на базу.
Несколько солдат при этом известии приободрились. Я слышал, как один из них сказал соседу:
– Не повезло беднягам: шагать по жаре двести пятьдесят километров.
– Вам тоже придется шагать, – сказал я. – По плану мы высадимся в восьми километрах от крепости, подойдем к ней и захватим врасплох. Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь нас ожидал.
– Крист Джонни снова наносит удар, – произнес кто-то. Кто именно, я не видел.
– Сэр? – спросил капрал. Я его узнал: Рофф, тот самый, что защищал новобранца при посадке.
– Да, капрал Рофф?
– Разрешите вопрос, сэр.
– Спрашивайте.
– Как долго мы там пробудем, лейтенант?
– Пока за нами не придет капитан Фалькенберг, – ответил я.
– Есть, сэр.
Других вопросов не было. Мне это показалось странным. Они должны хотеть знать больше. «Некоторые из вас сегодня могут погибнуть, – подумал я. – Почему вы не хотите узнать больше?»
Но их больше интересовал шар. Теперь, когда стало ясно, что мы не упадем, им хотелось заглянуть через край. Мне пришлось поручить унтер-офицерам организовать очередь, чтобы у всех была такая возможность.
Я тоже воспользовался возможностью, и то, что я увидел, мне не понравилось. Ниже уровня ограждения все не так уж плохо, но вид вниз просто ужасен. К тому же, видеть было нечего, кроме нескольких огоньков далеко внизу, а где-то позади черная тень закрывала звезды: номер два в километре за нами.
– Не хочет ли лейтенант кофе? – спросили меня. – Я прихватил с собой фляжку.
Я увидел Хартца с термосом и чашкой из офицерской столовой. Я видел, как он поднимался на борт со своим оборудованием связи, но потом о нем забыл.
– Спасибо, не откажусь.
Кофе был пополам с бренди. Я едва не подавился. Хартц даже не улыбнулся.
Мы летели кружным маршрутом, чтобы не пролетать над речными лагерями. Наш путь пролегал к северу от реки, потом мы повернули на юго-запад и направились к району посадки. Я снова посмотрел через борт: надеюсь, Дин правильно запрограммировал навигационный компьютер, потому что внизу никаких ориентиров не видно. Время от времени мелькал оранжево-желтый огонек, вероятно, ферма, а может, лагерь разбойников, а в остальном холмы выглядели совершенно одинаковыми.
Самый тупой фокус в военной истории, говорил я себе, хотя сам в это не верил. Линейные морские пехотинцы слывут солдатами, умеющими сражаться во вновь созданных отрядах под командованием незнакомых офицеров. Но даже с учетом этого я сомневался, чтобы в какой-нибудь экспедиции все так совпало: новичок командир, солдаты, которые никогда не служили вместе, и капитан, который планирует операцию, но сам в ней не участвует. Я говорил себе, что возражать нужно было во время инструктажа. Сейчас поздновато.
Я посмотрел на часы. Мы уже два часа в полете.
– Сержант Ардвайн.
– Сэр?
– Прикажите переодеться в боевое снаряжение и надеть бронежилеты. После переодевания всем проверить оружие.
«Переодеться перед смертью, – подумал я, – но вслух этого не сказал. Это старая шутка. Но мне она никогда не казалась забавной. Интересно, кто первым ее придумал? Вероятно, какой-нибудь солдат под стенами Трои.
Хартц уже достал мое обмундирование из ранца. Он помог мне сбросить рабочий комбинезон и втиснуться в синтекожаную рубашку и брюки. Платформа покачивалась: это солдаты пытались переодеваться не вставая. Сделать это было трудно, потому что мы лежали на ранцах с одеждой и другом снаряжении. Солдаты с проклятиями отыскивали свои ранцы и оружие.
– Убери свою хренову ногу с моего глаза!
– Заткнись, Трегер.
В угловатых кожаных костюмах и броне они выглядели грозными, что соответствовало истине. Теперь солдаты сидели тихо. Даже старики не шутили. В боевом снаряжении есть нечто такое, что делает все окружающее очень реальным. Само по себе это снаряжение дает нам преимущество перед всеми, с кем мы столкнемся. Но оно дает и ощущение безопасности, а это может быть опасным. Немурлон остановит большинство осколков и даже пистолетные пули, но пулю из высокоскоростного ружья он не остановит.
– Как дела внизу? – голос Луиса в наушниках заставил меня вздрогнуть.
– Мы в броне, – ответил я. – Ты по-прежнему считаешь, что знаешь, куда мы движемся?
– Нет, не знаю. Но компьютер знает. Пять минут назад провели проверку радаром. Видели раздваивающийся ручей, который отмечен на карте. Мы точно на месте.
– Каково расчетное время прибытия? – спросил я.
– Примерно через двадцать минут. Ветер попутный и устойчивый, но не слишком сильный. Все очень просто.
– Запасы горючего? – спросил я.
– Мы по колено в запасных канистрах. Запасы не слишком большие, но достаточные. Не волнуйся.
– Хорошо.
– Знаешь, – сказал Луис, – я никогда не летал в вертолете с такой штукой, висящей под ним.
– Ты еще мне говоришь!
– Ничего особенного. Машина ведет себя немного странно, но я уже привык.
– Да уж привыкни.
– Предоставь это нам. Конец связи.
Следующие двадцать минут показались неделей. Теперь я знаю способ растянуть время: сидеть на открытой платформе в тридцати трех сотнях метров над землей, смотреть на ночное небо и ждать, пока поведешь отряд в твою первую боевую операцию. Я пытался придумать что-нибудь подбадривающее, но ничего не приходило в голову, и я решил молчать. Чем больше буду говорить, тем вероятнее в голосе проявится напряженность.
– Ваша работа – выглядеть уверенным, – сказал мне Фалькенберг. Я надеялся, что хорошо выполняю ее.
* * *
– Отлично, можешь бросить первый взгляд вниз, – сказал Луис.
– Понял. – Я взял у Хартца свой ночной бинокль. Он лучше нашего обычного оборудования, десятисантиметровый с усилением яркости бинокль «Лейка», который я купил, окончив Академию. Так поступали многие офицеры, потому что «Лейка» делает выпускникам специальное предложение. Я прикрепил бинокль к шлему и осмотрел местность. Посадочная площадка находилась на вершине холма, в самом высоком месте хребта, идущего от реки. Настроив бинокль на полную мощность, я внимательно осмотрел местность.
Она выглядела пустынной. Повсюду кустарник. Не похоже, чтобы здесь кто-нибудь бывал.
– Мне нравится, – сказал я Луису. – А ты что скажешь?
– Ничего на инфракрасном, ничего на низкочастотном экранах, – ответил он. – Ничего, кроме немногих животных и нескольких птиц на ветках. Мне тоже нравится. Если там животные и птицы, значит, вероятно, нет людей.
– Да…
– Ну, хорошо, это пассивные сенсоры. Просмотреть на диапазоне К?
Я задумался. Если там внизу кто-то есть и этот теоретический кто-то располагает радарным приемником, вертолет сразу себя выдаст. Но, может, это и к лучшему.
– Давай, – сказал я.
– Принято, – ответил Луис. Какое-то время он молчал. – Хэл, я ничего не обнаружил. Если там внизу кто-то есть, он хорошо замаскировался и поджидает нас.
– Давай садиться, – сказал я.
И подумал: «Ну, теперь решено».
IX
– Со всех направлений! – выкрикнул Ардвайн. – Закрепляйте стойки! Первый взвод охраняет периметр! Двигайтесь, черт побери!
Солдаты посыпались с платформы. У некоторых в руках были стойки – большие алюминиевые стержни с винтовой нарезкой, которые они вворачивали в землю. Другие привязывали платформу к этим стойкам. Первый взвод в составе двух манипул разошелся веером, держа ружья наготове.
Ветер несильный, но у наполненного газом мешка большая площадь поверхности, и это меня беспокоило. Я слез с платформы и обошел вокруг. Похоже, стойки не испытывают чрезмерного напряжения. На холме темно и тихо. Мы сели прямо на низкие кусты с крепкими ветками. Листья, когда их раздавишь, кажутся маслянистыми. Я прислушался, потом включил на полную мощность усилитель звуков. По-прежнему ничего, даже птиц нет. Ничего, кроме движений моих солдат. Я переключился на общую командную частоту.
– Всем замереть.
Шум прекратился. Наступила тишина, слышался только негромкий звук вращения лопастей вертолета и еще более слабый звук второго вертолета где-то вверху.
– Продолжайте, – приказал я.
Ко мне подошел Ардвайн.
– Здесь никого, сэр. Местность безопасная.
– Спасибо. – Я настроился на волну вертолета. – Можете отделиться и привести второй вертолет.
– Есть, сэр, – ответил Луис.
Мы начали сгружать оборудование с платформы. Немного погодя показался второй вертолет. Мы его не видели, видели только огромный газовый мешок со свисающей с него платформой. «Небесный якорь» опустился на кусты, и солдаты принялись забивать стойки. Центурион Либерман наблюдал за их работой, пока не удостоверился, что платформа прочно привязана, после чего подбежал ко мне.
– Все в порядке? – спросил я.
– Да, сэр. – Тон его свидетельствовал, что ему очень хотелось сказать «конечно».
– Пусть разберут вооружение. Мы выступаем.
– Есть, сэр. Но я все же думаю, что лучше бы Ардвайну остаться здесь.
– Нет. Хочу, чтобы на всякий случай здесь оставался опытный человек. Если мы не пошлем за тяжелым оборудованием или со мной что-нибудь случится, свяжитесь с Фалькенбергом и попросите указаний.
– Есть, сэр. – Ему это не нравилось. Он хотел идти с нами. Кстати, я тоже хотел этого, но мне нужно было оставить кого-то у «небесных якорей» и вертолетов. Если ветер усилится и стойки не выдержат, платформы может унести и мы останемся без ранцев и припасов. Возможны любые неожиданности, и я хотел, чтобы здесь оставался надежный человек, на которого можно рассчитывать.
– Мы готовы, сэр, – сказал Ардвайн.
– Хорошо. Выступаем. – Я переключился на частоту вертолета. – Луис, мы выступаем.
– Я буду готов, – ответил Боннимен.
– Спасибо. Конец связи. – Я перешел в голову колонны. Ардвайн уже был там. – Пошли, – сказал я.
– Сэр. Вопрос, сэр, – произнес Ардвайн.
– Да?
– Ребята предпочли бы прихватить ранцы, сэр. Не хотят оставлять здесь свое добро.
– Сержант, нам предстоит меньше чем за три часа пройти восемь километров. С ранцами это невозможно.
– Да, сэр. Можно взять хотя бы плащи? Без них становится холодно…
– Сержант Ардвайн, мы оставляем здесь центуриона Либермана и четыре манипулы. Что может случиться с вашим добром? Начинайте движение.
– Сэр. Ну ладно, ублюдки, вперед!
Послышалось ворчание солдат. «Это безумие, – подумал я. – Хотят нести ранцы».
Кустарник рос густо, и вначале мы почти не двигались вперед. Потом разведчики отыскали русло пересохшего ручья, и мы пошли по нему. Русло было забито камнями размером со стол, и мы перепрыгивали с одного камня на другой, постепенно спускаясь по склону холма. Было совершенно темно, и камни едва виднелись как темные тени. Так ничего не получится. Я начал приходить в ужас.
Спасибо бесконечным тренировкам в сильном тяготении, подумал я. Мы пройдем, но нам нужен свет. Я включил командный передатчик.
– Всем унтер-офицерам включить инфракрасное освещение на минимальный уровень. Никакого видимого света.
Я опустил на глаза инфракрасный экран и включил собственный инфракрасный излучатель на шлеме. Камни передо мной слабо засветились зеленым, и теперь я видел их достаточно хорошо, чтобы перепрыгивать с одного на другой. Впереди на экране двигались смутные пятна – разведчики и унтер-офицеры с инфракрасными излучателями.
Вряд ли кто-то наблюдает за холмом в инфракрасном свете. Это казалось маловероятным: мы далеко от крепости, а оборудование может быть только там – если у Речной Стаи оно вообще есть. Я говорил себе, что нужно очень хорошее оборудование, чтобы засечь нас дальше чем за километр.
Впереди восемь километров и три часа, чтобы их проделать. Не должно быть очень трудно. Люди в хорошей форме, без ранцев – эти придурки хотели тащить их с собой! – только ружья и боеприпасы. И, конечно, оружейники. Но они передвигаются медленней. Каждый из расчета мортир несет по двадцать два килограмма, а расчеты безоткатных орудий – по двадцать четыре.
Вскоре мы вспотели. Я открыл все вентиляторы в своей броне и подумал, не приказать ли солдатам сделать то же самое. «Не будь дураком, – сказал я себе. – Большинство из них проделывало это десятки раз. Я не могу сказать им что-нибудь такое, чего они сами не знают».
«Но, – продолжал я думать, – я их командир. Если что-нибудь пойдет не так, ты будешь нести ответственность, Хэл Слейтер. Ты сам просил об этом, когда принимал назначение».
Я продолжал думать о миллионах возможных неприятностей. Здесь план казался совсем не таким хорошим, как при изучении карт. Мы, шестьдесят семь человек, пытаемся захватить крепость, гарнизон которой, вероятно, намного превосходит нас по численности. Фалькенберг предполагал наличие там 125 человек. Я спросил, откуда он взял это число.
– Уборные, мистер Слейтер. Уборные. Сосчитайте эти наружные сооружения, примерно определите число отверстий в каждом – и сможете достаточно точно оценить численность. – Он даже не улыбнулся.
Это всего лишь догадка, а Фалькенберга с нами нет. И точность его подсчетов нам предстоит проверить на собственном опыте.
Я стал думать о наших преимуществах. Снимки со спутников свидетельствуют, что на хребте никто не живет. «Никаких уборных», – подумал я и улыбнулся в темноте. Я сам просматривал ленту и не нашел никаких признаков пребывания здесь людей. Да и зачем им здесь быть? Здесь нет источников воды, кроме ключа в самой крепости. Вообще ничего нет, даже древесины для костра, только эти отвратительные кусты, которые колют ноги.
Обогнув излучину ручья, я обнаружил поджидающего монитора. За ним стояла его манипула. В манипуле один унтер-офицер, один старослужащий и трое новобранцев. Обычно в манипулу направляют только двух новобранцев, и я удивился, почему Либерман поступил иначе.
Монитор показал наверх. Здесь нам предстояло покинуть русло ручья. Далеко впереди я видел тусклое свечение фонарей передовых. Они обогнали меня, и я старался не отставать. Я выбрался из русла, и несколько мгновений спустя рядом со мной остался только Хертц. Он шел, неся двадцать килограммов оборудования связи на спине и ружье в руке, но если ему трудно было держаться рядом, он ничего не сказал. Я был рад, что мне не нужно нести такую тяжесть.
Спустя сто метров подъем прекратился. Растительность доходила только до пояса. Зеленые огоньки на экране погасли: это разведчики впереди выключили фонари. Я приказал выключить фонари всем остальным. Потом нырнул в кусты и воспользовался проектором шлема, чтобы определить, где мы находимся. Проектор отбросил на землю карту – тусклую полоску света, которую можно было разглядеть только вблизи и непосредственно сверху.
И с удивлением увидел, что мы прошли больше половины пути.
* * *
Крепость Вирсавия выглядела не слишком внушительно. Прямоугольник невысоких стен с караульными башнями по углам – миниатюрное подобие крепости в Гаррисоне. Потом кто-то усовершенствовал ее, окружив рвом и поставив на стенах парапет. Снаружи стены опутаны спиралью из ржавой проволоки. За стены я не мог заглянуть, но знал, что там четыре наземных здания и три больших бункера. Бункеры из бревен и земли. Гореть не будут. Бревна – местная древесина с высоким содержанием металла.
Бункеры могут оказаться проблемой, но с этим можно подождать. Прежде всего нужно преодолеть стены и попасть в крепость. Прямо перед нами в стене ворота. Сделаны они из той же древесины, что и бункеры. Через ров ведет мостик, и кажется, это наш лучший шанс. Однако в самой крепости один из бункеров смотрит прямо на ворота и, как только они исчезнут, сразу откроет огонь.
В трехстах метрах от крепости семьдесят пять человек лежали в кустах и ждали моего приказа. Крепость выглядит пустой. В инфракрасных лучах никого не видно на сторожевых башнях. Ничего. Я посмотрел на часы. До рассвета меньше часа.
У меня не было ни малейшего представления, что делать, но пришла пора принимать решение.
– Ничего не выдумывайте, – сказал мне Фалькенберг. – Приведите людей к крепости и предоставьте им действовать. Они все сделают за вас.
«Конечно, – подумал я. – Конечно. Ты-то ведь не здесь, проклятый трус, здесь я со своими проблемами и совершенно не знаю, что делать».
Ров и проволочная спираль мне очень не нравились. Преодолеть их будет нелегко. Если поползем к рву, нас заметят. Они не могут быть настолько невнимательными: если нет живых караульных, то определенно есть система слежения. Возможно, настроенная на тепло тела. Или это радар. Что-нибудь. Они бы поставили охрану, если бы не считали, что никто не сможет к ним подойти незаметно.
«К дьяволу. Что-то придется предпринять», – подумал я. Кивнул Хартцу, и тот протянул мне микрофон. Его радио действует через узконаправленную антенну, а мы на всем маршруте к посадочной площадке расставили передающие реле. Я могу говорит с вертолетами, не встревожив электронных сторожевых псов в крепости.
– Ночной ястреб, это Черный орел, – сказал я.
– Черный орел, слушаем.
– Мы видим крепость, Луис. Никакого движения. Я бы сказал, что крепость покинута, если бы не знал, что это не так.
– Хочешь, чтобы я взглянул?
Неплохая мысль. Вертолет может облететь крепость на большой высоте и просканировать ее инфракрасным или низкочастотным излучением. Мы бы узнали, кто там под открытым небом. Но есть большая вероятность, что его заметят, и тогда мы лишимся своего главного преимущества.
– Ничего не выдумывайте, – сказал Фалькенберг. – Внезапность – самое большое ваше преимущество. Не утратьте его.
Но его здесь нет. И как будто нет никакого верного решения.
– Нет, – сказал я Луису. – Нет. Погрузи солдат и поднимись в воздух, но старайся оставаться невидимым. Будь готов быстро сесть. Когда ты мне понадобишься, то будешь очень нужен.
– Есть, сэр.
– Конец связи. – Я отдал Хартцу микрофон. «Хорошо, значит, так», – сказал я себе и знаком приказал сержанту Ардвайну двигаться вперед.
Он привстал и махнул рукой. Линия медленно двинулась вперед. Расчеты мортир и безоткатных орудий установили свое оружие у нас в тылу и залегли в ожидании приказов.
Слева от меня, прямо перед воротами, находился капрал Рофф. Он махнул своему взводу, и солдаты поползли к воротам.
Мы подобрались на сто метров, когда на гребне стены у ворот появился свет. Кто-то направлял луч фонаря в поле. Потом появился еще один огонь, и еще – все мощные ручные фонари, но лучи у них неширокие.
Капрал Рофф встал и помахал рукой.
– Привет, вы, там! – крикнул он. – Как дела? – Он говорил как пьяный. Я хотел приказать ему лечь, но было слишком поздно.
– Как вы там, парни? – кричал Рофф. – Есть что-нибудь выпить?
Остальные тем временем, пригибаясь, бежали вперед.
– А ты кто такой? – крикнул кто-то со стены.
– А вы сами кто? – ответил Рофф. – Дайте выпить! – Лучи фонарей сосредоточились на нем.
Я нажал кнопку на своей командной рации.
– Ночной ястреб, это Черный орел. Быстрей сюда!
– Понял.
Я переключился на общую частоту.
– Рофф, ложись! Огонь из всех стволов. Вперед! – заорал я в микрофон шлема так громко, что сам себя не слышал.
Рофф бросился в сторону и на землю. По всему полю замелькали оранжевые вспышки: солдаты открыли огонь. Фонари попадали со стены. Два погасли, один продолжал гореть сразу за воротами.
Солдаты поднимались и с криком бежали к крепости. Кричали они как сумасшедшие. Позади меня заработал легкий пулемет, затем другой.
Запела труба. Я такого приказа не отдавал. Я даже не знал, что у нас есть труба. Казалось, этот звук подстегнул солдат. Они как раз добрались до спирали, и тут мортиры дали первый залп. Несколько секунд спустя я увидел на стене, там, куда попали снаряды, языки пламени. Одновременно у меня за спиной открыли огонь безоткатные орудия, и я услышал, как всего несколькими метрами левее меня просвистел снаряд. Он попал точно в ворота, потом туда же угодил второй снаряд и третий. Трубач снова и снова играл наступление, а мортиры посылали снаряды по такой траектории, что они падали внутри крепости. Снова заговорили безоткатные.
Ворота не выдержали и разлетелись. Внутри клубился дым. Один из мортирных снарядов, должно быть, разорвался между воротами и бункером. Из ворот потянулись трассирующие линии, но солдаты легко избегали их. Они бежали по обе стороны от ворот.
Другие перебирались через проволочную спираль. Первые легли на ограждение. Следующие ступили им на спины и прыгнули в ров. Еще несколько волн, и вот те, что оказались во рву, перебрасывают товарищей на узкую полоску между рвом и стеной.
Задержались они лишь для того, чтобы побросать за стену гранаты. Затем два человека схватили третьего и подбросили его так, чтобы он мог ухватиться за верх стены. И подталкивали его до тех пор, пока он не поднялся на стену. За ним последовали другие; затем, перегнувшись вниз, они помогали подняться остальным. Я поверить не мог, что все происходит так быстро.
Когда все перебрались через спираль, те, что лежали на ней, начали освобождаться. Но перебрасывать их через стену было некому. «Сплошь новобранцы, – подумал я. – Конечно. Мониторы послали вперед новобранцев с простейшим заданием. Лечь и дать другим пройти по себе».
С ревом появился вертолет, расстреливая крепость из пушки. Следы трассирующих пуль ярко выделялись на темном небе.
А я по-прежнему оставался на месте, наблюдал и поражался тому, как быстро все происходит. Я встряхнулся и занялся своей установкой связи.
– Включить бакены концентрации поля! Общий приказ: включить бакены! – Я сменил канал. – Ночной ястреб, говорит Черный орел. Ради Бога, Луис, осторожней! Наши уже внутри!
– Я вижу бакены, – ответил Луис. – Спокойней, Хэл, мы их видим.
Вертолет по крутой орбите огибал крепость и по-прежнему вел огонь. Потом спустился ниже.
– Артиллеристы, прекратить стрельбу, – послышался голос сержанта Ардвайна. – Мы в крепости, и вертолет садится.
«Боже, – подумал я, – забыл кое-что еще. Ну и командир! Не могу вспомнить самых элементарных вещей».
Вертолет опустился еще ниже, и не успел он сесть, как из него начали выпрыгивать люди.
Я побежал к воротам, держась сбоку от них, чтобы не попасть под незатихающий огонь. Передо мной оказался капрал Рофф.
– Осторожней, сэр. – Он обогнул стойку ворот и исчез. Я последовал за ним в дым и побежал направо, туда где через стену перебрались солдаты.
Внутри царил хаос. Повсюду тела без брони, вероятно, скошенные мортирами. Люди бегали и палили во все стороны. Не думаю, чтобы у кого-нибудь из обороняющихся были шлемы.
Вертолеты висели над мешками. Вверху их экипажи проверяли крепления. В наушниках своего шлема я слышал их доклады. Наконец все доложили, что все в порядке.
– На борту все готовы? – спросил меня Фалькенберг. Голос его в наушнике казался совершенно лишенным эмоций. Я разглядел его у входа на склад и помахал.
– Все в порядке, сэр.
– Хорошо. Оружейник, отправляйте номер один.
– Сэр! – отозвался Пнифф. – Наземная команда, приготовиться. Отпускаем номер один.
Стоящие на земле солдаты с улыбкой перерезали крепления, удерживавшие наш дирижабль. Конечно, ничего не произошло: суть в том, что «небесный якорь» обладает почти нейтральной плавучестью, так что надувная оболочка только уравновешивает тяжесть груза. А движущую силу обеспечивают вертолеты.
Двигатели вертолетов загудели громче, и мы взлетели. Нас подхватил и сильно качнул порыв ветра. Кое-кто выругался и в ответ получил сердитый взгляд своего унтер-офицера. И вот мы уже над гаванью, поднимаемся вровень с городским утесом, а потом еще выше. Мы двинулись на север в сторону крепости, оставаясь высоко над городом, пока не добрались до северной окраины Гаррисона, а потом опустились к самой стене крепости.
Всякий наблюдатель из района гавани решит, что мы просто перевезли на утес очередную партию припасов. Наблюдатель мог бы задуматься над тем, что перевозят, но ему и в голову не придет заподозрить что-нибудь еще.
Оставив позади северную окраину города, мы продолжили движение. Здесь мы снова начали подъем и поднимались до тех пор, пока не достигли тридцати трех сотен метров.
Солдаты нервно посматривали на меня. Они наблюдали, как за нами гаснут огни города.
– Все в порядке, – сказал я. Странно, как тихо. Вертолеты летят почти неслышно, да и отделены от нас раздувшейся оболочкой. А ограждение защищает от ветра. – Всем надеть боевые шлемы.
Люди зашевелились, начали рыться в ранцах в поисках шлемов. Нас предупредили, что по платформе нельзя перемещать тяжести, и никто не хотел делать резких движений.
Я включил свой командный передатчик на малую мощность, так чтобы его нельзя было слышать дальше чем за километр. Мы плыли на высоте трех с лишним километров, и возможность подслушивания меня не беспокоила.
– Теперь вы уже догадались, что в крепость мы не вернемся, – сказал я.
Новобранцы рассмеялись. Опытные солдаты откровенно скучали.
– У нас боевое задание, – продолжал я. – Мы направляемся за двести пятьдесят километров к западу от города. Когда окажемся там, захватим прежнюю крепость СВ, закрепимся и будем ждать, пока не подойдет весь батальон и не заберет нас на базу.
Несколько солдат при этом известии приободрились. Я слышал, как один из них сказал соседу:
– Не повезло беднягам: шагать по жаре двести пятьдесят километров.
– Вам тоже придется шагать, – сказал я. – По плану мы высадимся в восьми километрах от крепости, подойдем к ней и захватим врасплох. Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь нас ожидал.
– Крист Джонни снова наносит удар, – произнес кто-то. Кто именно, я не видел.
– Сэр? – спросил капрал. Я его узнал: Рофф, тот самый, что защищал новобранца при посадке.
– Да, капрал Рофф?
– Разрешите вопрос, сэр.
– Спрашивайте.
– Как долго мы там пробудем, лейтенант?
– Пока за нами не придет капитан Фалькенберг, – ответил я.
– Есть, сэр.
Других вопросов не было. Мне это показалось странным. Они должны хотеть знать больше. «Некоторые из вас сегодня могут погибнуть, – подумал я. – Почему вы не хотите узнать больше?»
Но их больше интересовал шар. Теперь, когда стало ясно, что мы не упадем, им хотелось заглянуть через край. Мне пришлось поручить унтер-офицерам организовать очередь, чтобы у всех была такая возможность.
Я тоже воспользовался возможностью, и то, что я увидел, мне не понравилось. Ниже уровня ограждения все не так уж плохо, но вид вниз просто ужасен. К тому же, видеть было нечего, кроме нескольких огоньков далеко внизу, а где-то позади черная тень закрывала звезды: номер два в километре за нами.
– Не хочет ли лейтенант кофе? – спросили меня. – Я прихватил с собой фляжку.
Я увидел Хартца с термосом и чашкой из офицерской столовой. Я видел, как он поднимался на борт со своим оборудованием связи, но потом о нем забыл.
– Спасибо, не откажусь.
Кофе был пополам с бренди. Я едва не подавился. Хартц даже не улыбнулся.
Мы летели кружным маршрутом, чтобы не пролетать над речными лагерями. Наш путь пролегал к северу от реки, потом мы повернули на юго-запад и направились к району посадки. Я снова посмотрел через борт: надеюсь, Дин правильно запрограммировал навигационный компьютер, потому что внизу никаких ориентиров не видно. Время от времени мелькал оранжево-желтый огонек, вероятно, ферма, а может, лагерь разбойников, а в остальном холмы выглядели совершенно одинаковыми.
Самый тупой фокус в военной истории, говорил я себе, хотя сам в это не верил. Линейные морские пехотинцы слывут солдатами, умеющими сражаться во вновь созданных отрядах под командованием незнакомых офицеров. Но даже с учетом этого я сомневался, чтобы в какой-нибудь экспедиции все так совпало: новичок командир, солдаты, которые никогда не служили вместе, и капитан, который планирует операцию, но сам в ней не участвует. Я говорил себе, что возражать нужно было во время инструктажа. Сейчас поздновато.
Я посмотрел на часы. Мы уже два часа в полете.
– Сержант Ардвайн.
– Сэр?
– Прикажите переодеться в боевое снаряжение и надеть бронежилеты. После переодевания всем проверить оружие.
«Переодеться перед смертью, – подумал я, – но вслух этого не сказал. Это старая шутка. Но мне она никогда не казалась забавной. Интересно, кто первым ее придумал? Вероятно, какой-нибудь солдат под стенами Трои.
Хартц уже достал мое обмундирование из ранца. Он помог мне сбросить рабочий комбинезон и втиснуться в синтекожаную рубашку и брюки. Платформа покачивалась: это солдаты пытались переодеваться не вставая. Сделать это было трудно, потому что мы лежали на ранцах с одеждой и другом снаряжении. Солдаты с проклятиями отыскивали свои ранцы и оружие.
– Убери свою хренову ногу с моего глаза!
– Заткнись, Трегер.
В угловатых кожаных костюмах и броне они выглядели грозными, что соответствовало истине. Теперь солдаты сидели тихо. Даже старики не шутили. В боевом снаряжении есть нечто такое, что делает все окружающее очень реальным. Само по себе это снаряжение дает нам преимущество перед всеми, с кем мы столкнемся. Но оно дает и ощущение безопасности, а это может быть опасным. Немурлон остановит большинство осколков и даже пистолетные пули, но пулю из высокоскоростного ружья он не остановит.
– Как дела внизу? – голос Луиса в наушниках заставил меня вздрогнуть.
– Мы в броне, – ответил я. – Ты по-прежнему считаешь, что знаешь, куда мы движемся?
– Нет, не знаю. Но компьютер знает. Пять минут назад провели проверку радаром. Видели раздваивающийся ручей, который отмечен на карте. Мы точно на месте.
– Каково расчетное время прибытия? – спросил я.
– Примерно через двадцать минут. Ветер попутный и устойчивый, но не слишком сильный. Все очень просто.
– Запасы горючего? – спросил я.
– Мы по колено в запасных канистрах. Запасы не слишком большие, но достаточные. Не волнуйся.
– Хорошо.
– Знаешь, – сказал Луис, – я никогда не летал в вертолете с такой штукой, висящей под ним.
– Ты еще мне говоришь!
– Ничего особенного. Машина ведет себя немного странно, но я уже привык.
– Да уж привыкни.
– Предоставь это нам. Конец связи.
Следующие двадцать минут показались неделей. Теперь я знаю способ растянуть время: сидеть на открытой платформе в тридцати трех сотнях метров над землей, смотреть на ночное небо и ждать, пока поведешь отряд в твою первую боевую операцию. Я пытался придумать что-нибудь подбадривающее, но ничего не приходило в голову, и я решил молчать. Чем больше буду говорить, тем вероятнее в голосе проявится напряженность.
– Ваша работа – выглядеть уверенным, – сказал мне Фалькенберг. Я надеялся, что хорошо выполняю ее.
* * *
– Отлично, можешь бросить первый взгляд вниз, – сказал Луис.– Понял. – Я взял у Хартца свой ночной бинокль. Он лучше нашего обычного оборудования, десятисантиметровый с усилением яркости бинокль «Лейка», который я купил, окончив Академию. Так поступали многие офицеры, потому что «Лейка» делает выпускникам специальное предложение. Я прикрепил бинокль к шлему и осмотрел местность. Посадочная площадка находилась на вершине холма, в самом высоком месте хребта, идущего от реки. Настроив бинокль на полную мощность, я внимательно осмотрел местность.
Она выглядела пустынной. Повсюду кустарник. Не похоже, чтобы здесь кто-нибудь бывал.
– Мне нравится, – сказал я Луису. – А ты что скажешь?
– Ничего на инфракрасном, ничего на низкочастотном экранах, – ответил он. – Ничего, кроме немногих животных и нескольких птиц на ветках. Мне тоже нравится. Если там животные и птицы, значит, вероятно, нет людей.
– Да…
– Ну, хорошо, это пассивные сенсоры. Просмотреть на диапазоне К?
Я задумался. Если там внизу кто-то есть и этот теоретический кто-то располагает радарным приемником, вертолет сразу себя выдаст. Но, может, это и к лучшему.
– Давай, – сказал я.
– Принято, – ответил Луис. Какое-то время он молчал. – Хэл, я ничего не обнаружил. Если там внизу кто-то есть, он хорошо замаскировался и поджидает нас.
– Давай садиться, – сказал я.
И подумал: «Ну, теперь решено».
IX
– Со всех направлений! – выкрикнул Ардвайн. – Закрепляйте стойки! Первый взвод охраняет периметр! Двигайтесь, черт побери!
Солдаты посыпались с платформы. У некоторых в руках были стойки – большие алюминиевые стержни с винтовой нарезкой, которые они вворачивали в землю. Другие привязывали платформу к этим стойкам. Первый взвод в составе двух манипул разошелся веером, держа ружья наготове.
Ветер несильный, но у наполненного газом мешка большая площадь поверхности, и это меня беспокоило. Я слез с платформы и обошел вокруг. Похоже, стойки не испытывают чрезмерного напряжения. На холме темно и тихо. Мы сели прямо на низкие кусты с крепкими ветками. Листья, когда их раздавишь, кажутся маслянистыми. Я прислушался, потом включил на полную мощность усилитель звуков. По-прежнему ничего, даже птиц нет. Ничего, кроме движений моих солдат. Я переключился на общую командную частоту.
– Всем замереть.
Шум прекратился. Наступила тишина, слышался только негромкий звук вращения лопастей вертолета и еще более слабый звук второго вертолета где-то вверху.
– Продолжайте, – приказал я.
Ко мне подошел Ардвайн.
– Здесь никого, сэр. Местность безопасная.
– Спасибо. – Я настроился на волну вертолета. – Можете отделиться и привести второй вертолет.
– Есть, сэр, – ответил Луис.
Мы начали сгружать оборудование с платформы. Немного погодя показался второй вертолет. Мы его не видели, видели только огромный газовый мешок со свисающей с него платформой. «Небесный якорь» опустился на кусты, и солдаты принялись забивать стойки. Центурион Либерман наблюдал за их работой, пока не удостоверился, что платформа прочно привязана, после чего подбежал ко мне.
– Все в порядке? – спросил я.
– Да, сэр. – Тон его свидетельствовал, что ему очень хотелось сказать «конечно».
– Пусть разберут вооружение. Мы выступаем.
– Есть, сэр. Но я все же думаю, что лучше бы Ардвайну остаться здесь.
– Нет. Хочу, чтобы на всякий случай здесь оставался опытный человек. Если мы не пошлем за тяжелым оборудованием или со мной что-нибудь случится, свяжитесь с Фалькенбергом и попросите указаний.
– Есть, сэр. – Ему это не нравилось. Он хотел идти с нами. Кстати, я тоже хотел этого, но мне нужно было оставить кого-то у «небесных якорей» и вертолетов. Если ветер усилится и стойки не выдержат, платформы может унести и мы останемся без ранцев и припасов. Возможны любые неожиданности, и я хотел, чтобы здесь оставался надежный человек, на которого можно рассчитывать.
– Мы готовы, сэр, – сказал Ардвайн.
– Хорошо. Выступаем. – Я переключился на частоту вертолета. – Луис, мы выступаем.
– Я буду готов, – ответил Боннимен.
– Спасибо. Конец связи. – Я перешел в голову колонны. Ардвайн уже был там. – Пошли, – сказал я.
– Сэр. Вопрос, сэр, – произнес Ардвайн.
– Да?
– Ребята предпочли бы прихватить ранцы, сэр. Не хотят оставлять здесь свое добро.
– Сержант, нам предстоит меньше чем за три часа пройти восемь километров. С ранцами это невозможно.
– Да, сэр. Можно взять хотя бы плащи? Без них становится холодно…
– Сержант Ардвайн, мы оставляем здесь центуриона Либермана и четыре манипулы. Что может случиться с вашим добром? Начинайте движение.
– Сэр. Ну ладно, ублюдки, вперед!
Послышалось ворчание солдат. «Это безумие, – подумал я. – Хотят нести ранцы».
Кустарник рос густо, и вначале мы почти не двигались вперед. Потом разведчики отыскали русло пересохшего ручья, и мы пошли по нему. Русло было забито камнями размером со стол, и мы перепрыгивали с одного камня на другой, постепенно спускаясь по склону холма. Было совершенно темно, и камни едва виднелись как темные тени. Так ничего не получится. Я начал приходить в ужас.
Спасибо бесконечным тренировкам в сильном тяготении, подумал я. Мы пройдем, но нам нужен свет. Я включил командный передатчик.
– Всем унтер-офицерам включить инфракрасное освещение на минимальный уровень. Никакого видимого света.
Я опустил на глаза инфракрасный экран и включил собственный инфракрасный излучатель на шлеме. Камни передо мной слабо засветились зеленым, и теперь я видел их достаточно хорошо, чтобы перепрыгивать с одного на другой. Впереди на экране двигались смутные пятна – разведчики и унтер-офицеры с инфракрасными излучателями.
Вряд ли кто-то наблюдает за холмом в инфракрасном свете. Это казалось маловероятным: мы далеко от крепости, а оборудование может быть только там – если у Речной Стаи оно вообще есть. Я говорил себе, что нужно очень хорошее оборудование, чтобы засечь нас дальше чем за километр.
Впереди восемь километров и три часа, чтобы их проделать. Не должно быть очень трудно. Люди в хорошей форме, без ранцев – эти придурки хотели тащить их с собой! – только ружья и боеприпасы. И, конечно, оружейники. Но они передвигаются медленней. Каждый из расчета мортир несет по двадцать два килограмма, а расчеты безоткатных орудий – по двадцать четыре.
Вскоре мы вспотели. Я открыл все вентиляторы в своей броне и подумал, не приказать ли солдатам сделать то же самое. «Не будь дураком, – сказал я себе. – Большинство из них проделывало это десятки раз. Я не могу сказать им что-нибудь такое, чего они сами не знают».
«Но, – продолжал я думать, – я их командир. Если что-нибудь пойдет не так, ты будешь нести ответственность, Хэл Слейтер. Ты сам просил об этом, когда принимал назначение».
Я продолжал думать о миллионах возможных неприятностей. Здесь план казался совсем не таким хорошим, как при изучении карт. Мы, шестьдесят семь человек, пытаемся захватить крепость, гарнизон которой, вероятно, намного превосходит нас по численности. Фалькенберг предполагал наличие там 125 человек. Я спросил, откуда он взял это число.
– Уборные, мистер Слейтер. Уборные. Сосчитайте эти наружные сооружения, примерно определите число отверстий в каждом – и сможете достаточно точно оценить численность. – Он даже не улыбнулся.
Это всего лишь догадка, а Фалькенберга с нами нет. И точность его подсчетов нам предстоит проверить на собственном опыте.
Я стал думать о наших преимуществах. Снимки со спутников свидетельствуют, что на хребте никто не живет. «Никаких уборных», – подумал я и улыбнулся в темноте. Я сам просматривал ленту и не нашел никаких признаков пребывания здесь людей. Да и зачем им здесь быть? Здесь нет источников воды, кроме ключа в самой крепости. Вообще ничего нет, даже древесины для костра, только эти отвратительные кусты, которые колют ноги.
Обогнув излучину ручья, я обнаружил поджидающего монитора. За ним стояла его манипула. В манипуле один унтер-офицер, один старослужащий и трое новобранцев. Обычно в манипулу направляют только двух новобранцев, и я удивился, почему Либерман поступил иначе.
Монитор показал наверх. Здесь нам предстояло покинуть русло ручья. Далеко впереди я видел тусклое свечение фонарей передовых. Они обогнали меня, и я старался не отставать. Я выбрался из русла, и несколько мгновений спустя рядом со мной остался только Хертц. Он шел, неся двадцать килограммов оборудования связи на спине и ружье в руке, но если ему трудно было держаться рядом, он ничего не сказал. Я был рад, что мне не нужно нести такую тяжесть.
Спустя сто метров подъем прекратился. Растительность доходила только до пояса. Зеленые огоньки на экране погасли: это разведчики впереди выключили фонари. Я приказал выключить фонари всем остальным. Потом нырнул в кусты и воспользовался проектором шлема, чтобы определить, где мы находимся. Проектор отбросил на землю карту – тусклую полоску света, которую можно было разглядеть только вблизи и непосредственно сверху.
И с удивлением увидел, что мы прошли больше половины пути.
* * *
Крепость Вирсавия выглядела не слишком внушительно. Прямоугольник невысоких стен с караульными башнями по углам – миниатюрное подобие крепости в Гаррисоне. Потом кто-то усовершенствовал ее, окружив рвом и поставив на стенах парапет. Снаружи стены опутаны спиралью из ржавой проволоки. За стены я не мог заглянуть, но знал, что там четыре наземных здания и три больших бункера. Бункеры из бревен и земли. Гореть не будут. Бревна – местная древесина с высоким содержанием металла.Бункеры могут оказаться проблемой, но с этим можно подождать. Прежде всего нужно преодолеть стены и попасть в крепость. Прямо перед нами в стене ворота. Сделаны они из той же древесины, что и бункеры. Через ров ведет мостик, и кажется, это наш лучший шанс. Однако в самой крепости один из бункеров смотрит прямо на ворота и, как только они исчезнут, сразу откроет огонь.
В трехстах метрах от крепости семьдесят пять человек лежали в кустах и ждали моего приказа. Крепость выглядит пустой. В инфракрасных лучах никого не видно на сторожевых башнях. Ничего. Я посмотрел на часы. До рассвета меньше часа.
У меня не было ни малейшего представления, что делать, но пришла пора принимать решение.
– Ничего не выдумывайте, – сказал мне Фалькенберг. – Приведите людей к крепости и предоставьте им действовать. Они все сделают за вас.
«Конечно, – подумал я. – Конечно. Ты-то ведь не здесь, проклятый трус, здесь я со своими проблемами и совершенно не знаю, что делать».
Ров и проволочная спираль мне очень не нравились. Преодолеть их будет нелегко. Если поползем к рву, нас заметят. Они не могут быть настолько невнимательными: если нет живых караульных, то определенно есть система слежения. Возможно, настроенная на тепло тела. Или это радар. Что-нибудь. Они бы поставили охрану, если бы не считали, что никто не сможет к ним подойти незаметно.
«К дьяволу. Что-то придется предпринять», – подумал я. Кивнул Хартцу, и тот протянул мне микрофон. Его радио действует через узконаправленную антенну, а мы на всем маршруте к посадочной площадке расставили передающие реле. Я могу говорит с вертолетами, не встревожив электронных сторожевых псов в крепости.
– Ночной ястреб, это Черный орел, – сказал я.
– Черный орел, слушаем.
– Мы видим крепость, Луис. Никакого движения. Я бы сказал, что крепость покинута, если бы не знал, что это не так.
– Хочешь, чтобы я взглянул?
Неплохая мысль. Вертолет может облететь крепость на большой высоте и просканировать ее инфракрасным или низкочастотным излучением. Мы бы узнали, кто там под открытым небом. Но есть большая вероятность, что его заметят, и тогда мы лишимся своего главного преимущества.
– Ничего не выдумывайте, – сказал Фалькенберг. – Внезапность – самое большое ваше преимущество. Не утратьте его.
Но его здесь нет. И как будто нет никакого верного решения.
– Нет, – сказал я Луису. – Нет. Погрузи солдат и поднимись в воздух, но старайся оставаться невидимым. Будь готов быстро сесть. Когда ты мне понадобишься, то будешь очень нужен.
– Есть, сэр.
– Конец связи. – Я отдал Хартцу микрофон. «Хорошо, значит, так», – сказал я себе и знаком приказал сержанту Ардвайну двигаться вперед.
Он привстал и махнул рукой. Линия медленно двинулась вперед. Расчеты мортир и безоткатных орудий установили свое оружие у нас в тылу и залегли в ожидании приказов.
Слева от меня, прямо перед воротами, находился капрал Рофф. Он махнул своему взводу, и солдаты поползли к воротам.
Мы подобрались на сто метров, когда на гребне стены у ворот появился свет. Кто-то направлял луч фонаря в поле. Потом появился еще один огонь, и еще – все мощные ручные фонари, но лучи у них неширокие.
Капрал Рофф встал и помахал рукой.
– Привет, вы, там! – крикнул он. – Как дела? – Он говорил как пьяный. Я хотел приказать ему лечь, но было слишком поздно.
– Как вы там, парни? – кричал Рофф. – Есть что-нибудь выпить?
Остальные тем временем, пригибаясь, бежали вперед.
– А ты кто такой? – крикнул кто-то со стены.
– А вы сами кто? – ответил Рофф. – Дайте выпить! – Лучи фонарей сосредоточились на нем.
Я нажал кнопку на своей командной рации.
– Ночной ястреб, это Черный орел. Быстрей сюда!
– Понял.
Я переключился на общую частоту.
– Рофф, ложись! Огонь из всех стволов. Вперед! – заорал я в микрофон шлема так громко, что сам себя не слышал.
Рофф бросился в сторону и на землю. По всему полю замелькали оранжевые вспышки: солдаты открыли огонь. Фонари попадали со стены. Два погасли, один продолжал гореть сразу за воротами.
Солдаты поднимались и с криком бежали к крепости. Кричали они как сумасшедшие. Позади меня заработал легкий пулемет, затем другой.
Запела труба. Я такого приказа не отдавал. Я даже не знал, что у нас есть труба. Казалось, этот звук подстегнул солдат. Они как раз добрались до спирали, и тут мортиры дали первый залп. Несколько секунд спустя я увидел на стене, там, куда попали снаряды, языки пламени. Одновременно у меня за спиной открыли огонь безоткатные орудия, и я услышал, как всего несколькими метрами левее меня просвистел снаряд. Он попал точно в ворота, потом туда же угодил второй снаряд и третий. Трубач снова и снова играл наступление, а мортиры посылали снаряды по такой траектории, что они падали внутри крепости. Снова заговорили безоткатные.
Ворота не выдержали и разлетелись. Внутри клубился дым. Один из мортирных снарядов, должно быть, разорвался между воротами и бункером. Из ворот потянулись трассирующие линии, но солдаты легко избегали их. Они бежали по обе стороны от ворот.
Другие перебирались через проволочную спираль. Первые легли на ограждение. Следующие ступили им на спины и прыгнули в ров. Еще несколько волн, и вот те, что оказались во рву, перебрасывают товарищей на узкую полоску между рвом и стеной.
Задержались они лишь для того, чтобы побросать за стену гранаты. Затем два человека схватили третьего и подбросили его так, чтобы он мог ухватиться за верх стены. И подталкивали его до тех пор, пока он не поднялся на стену. За ним последовали другие; затем, перегнувшись вниз, они помогали подняться остальным. Я поверить не мог, что все происходит так быстро.
Когда все перебрались через спираль, те, что лежали на ней, начали освобождаться. Но перебрасывать их через стену было некому. «Сплошь новобранцы, – подумал я. – Конечно. Мониторы послали вперед новобранцев с простейшим заданием. Лечь и дать другим пройти по себе».
С ревом появился вертолет, расстреливая крепость из пушки. Следы трассирующих пуль ярко выделялись на темном небе.
А я по-прежнему оставался на месте, наблюдал и поражался тому, как быстро все происходит. Я встряхнулся и занялся своей установкой связи.
– Включить бакены концентрации поля! Общий приказ: включить бакены! – Я сменил канал. – Ночной ястреб, говорит Черный орел. Ради Бога, Луис, осторожней! Наши уже внутри!
– Я вижу бакены, – ответил Луис. – Спокойней, Хэл, мы их видим.
Вертолет по крутой орбите огибал крепость и по-прежнему вел огонь. Потом спустился ниже.
– Артиллеристы, прекратить стрельбу, – послышался голос сержанта Ардвайна. – Мы в крепости, и вертолет садится.
«Боже, – подумал я, – забыл кое-что еще. Ну и командир! Не могу вспомнить самых элементарных вещей».
Вертолет опустился еще ниже, и не успел он сесть, как из него начали выпрыгивать люди.
Я побежал к воротам, держась сбоку от них, чтобы не попасть под незатихающий огонь. Передо мной оказался капрал Рофф.
– Осторожней, сэр. – Он обогнул стойку ворот и исчез. Я последовал за ним в дым и побежал направо, туда где через стену перебрались солдаты.
Внутри царил хаос. Повсюду тела без брони, вероятно, скошенные мортирами. Люди бегали и палили во все стороны. Не думаю, чтобы у кого-нибудь из обороняющихся были шлемы.