Страница:
– И это почти все, в чем мы достигли согласия, – вмешался Харрингтон. – Предельно ясно еще только одно. Согласно приказу мы должны любой ценой удержать Гаррисон. На практике это означает, что мы должны защищать и Гармонию, поэтому мы объединили свои силы с местной милицией. У нас достаточно сил, чтобы защитить оба города от прямого нападения. Другое дело – снабжение.
– Как я сказал, ситуация сложная, – продолжал Лорка. – Мы не можем удержать город без снабжения, а снабжать его можем только в том случае, если река будет свободна для транспорта. В прошлом губернатор Суэйл и полковник Харрингтон согласились, что единственная возможность достичь этого – распространить правление СоВладения на всю территорию вдоль реки. – Световая указка снова двинулась, очерчивая территорию, принадлежащую Речной Стае.
– Они сопротивлялись, – говорил Лорка. – Не только осужденные, но и колонисты. Нападали на наши конвои. Снайперы стреляли в солдат милиции. В дома офицеров милиции бросали бомбы. У наших противников немного сторонников в самом городе, но для организации террора много и не нужно. Губернатор не соглашался ввести военное правление в Гармонии, а милиции не хватает сил для удержания речных берегов. И по приказу губернатора все подчиняющиеся СоВладению силы были уведены в пределы городских стен.
– Мы бросили этих людей, – сказал Харрингтон. – Но они получили по заслугам. Как и следовало ожидать, началось нечто вроде небольшой гражданской войны. И когда она кончилась, власть уже принадлежала Речной Стае. Суэйл признал ее как законное правительство. Думал, что сможет вести переговоры. Какая глупость! Продолжайте, Лорка. Расскажите остальное.
– Да, сэр. Как сказал полковник, Речную Стаю признали законным правительством, и начались переговоры. Они не были успешными. Речная Стая выдвинула неприемлемые условия открытия речных линий снабжения. Поскольку было очевидно, что без поставок нам города не удержать, губернатор приказал полковнику Харрингтону открыть линии поставки с помощью военной силы. Но эта попытка была безуспешной.
– Они надрали нам задницу, – сказал Харрингтон. Он плотно поджал губы. – Я могу все это объяснить. Милиция для такой работы не годится. Но никакие объяснения не нужны. Нас побили, и мы обратились в штаб за подкреплением – морской пехотой. Я просил истребитель и полк военной полиции. Боевой корабль и пехотинцы очистили бы эти проклятые берега, а военная полиция их бы удерживала. А вместо этого прислали вас.
– Но это как будто подействовало, – сказал майор Лорка. – Сегодня в 16:30 губернатор Суэйл получил сообщение, что Речная Стая согласна возобновить переговоры. Очевидно, у нее есть источники информации в городе…
– В городе, черт возьми! – взорвался Харрингтон. – В самом губернаторском дворце, если спросите мое мнение. Кое-кто из чиновников продался.
– Да, сэр, – сказал Лорка. – Во всяком случае, они узнали о приходе подкреплений и хотят договориться.
– Ублюдки! – сказал полковник Харрингтон. – Проклятые кровавые мясники. Вы представить себе не можете, что эти свиньи там творят. А его превосходительство несомненно заключит с ними договор, который позволит им сохранить власть. Нет никаких сомнений в том, что с помощью 501-го батальона мы можем вернуть себе этот район, но линейные морские пехотинцы не смогут его удержать. От них нет никакой пользы при военном правлении. Они к этому не готовы и не станут этим заниматься.
Фалькенберг откашлялся. Харрисон взглянул на него.
– Да?
– Вопрос, сэр.
– Давайте.
– А что произойдет, если переговоры ничего не дадут и 501-й батальон получит приказ силой очистить район? Приведет ли это к желаемому результату?
Харрингтон кивнул, теперь он не выглядел таким рассерженным.
– Мне нравится ваш образ мысли. На самом деле, капитан, из этого тоже ничего не выйдет. Банды попытаются сопротивляться, но когда увидят, что это безнадежно, прихватят свое оружие и разбегутся. Затаятся и станут ждать. И мы вернемся к положению, которое было несколько лет назад, к затяжной партизанской войне без всяких шансов на ее завершение. У меня было на уме нечто подобное, но тогда я ожидал военную полицию. Думаю, с полком военной полиции мы бы справились с бандитами.
– Да, сэр, – сказал Фалькенберг. – Но даже если придется вести переговоры с Речной Стаей, нам нужно иметь как можно более сильную позицию на этих переговорах.
– Что вы задумали, Фалькенберг? – спросил Харрингтон. Он удивился, и во взгляде его был искренний интерес.
– Если разрешите, сэр. – Фалькенберг встал и подошел к экрану. – Я полагаю, что технически в данный момент мы находимся в состоянии войны с Речной Стаей.
– Конечно, не так формально, – ответил майор Лорка. – Но ситуация такова.
– Я заметил, что в 240 километрах выше по реке есть покинутая крепость СВ, – сказал Фалькенберг. Он повозился с консолью и показал этот участок территории. – Вы говорите, что не хотите, чтобы линейные морские пехотинцы находились в городе. Мне кажется, что старая крепость может послужить отличной базой для 501-го, а наше присутствие там несомненно будет способствовать открытию движения по реке.
– Хорошо. Продолжайте, – сказал Харрингтон.
– Мы еще не организовали 501-й батальон, но об этом никто не знает. Я изолировал своих офицеров и войска от милиции. Главный старшина, говорил ли кто-нибудь из наших людей с кем-нибудь на этом посту?
– Нет, сэр. Ваш приказ был совершенно определенным, сэр.
– И я знаю, что офицеры тоже не говорили, – продолжал Фалькенберг. – Поэтому не думаю, чтобы мы столкнулись с серьезным сопротивлением на пути к новой базе. По дороге мы можем сделать что-нибудь полезное. Если выйдем немедленно, можем захватить разбойников из Речной Стаи. Что бы ни случилось, мы разорвем их территорию и сделаем условия переговоров более приемлемыми.
– Немедленно, – повторил Харрингтон. – Что это значит?
– Сегодня ночью, сэр. А почему нет? Войска еще не устроились. Они готовы к маршу. Все наше оборудование упаковано для передвижения. Если майор Лорка снабдит нас несколькими грузовиками для перевозки тяжелого вооружения, других трудностей у нас не будет.
– Боже, – сказал Харрингтон. Выглядел он задумчивым. – Это очень рискованно… – Он снова задумался. – Но не настолько рискованно, как если бы вы оставались здесь. Как вы говорите, сейчас никто не знает, что мы получили. Пусть только ваши люди заговорят, и вся планета тут же узнает, что к нам прибыла горстка новобранцев, обитателей гауптвахт и добровольцев-новичков. Но если вы двинетесь немедленно, это не будет так очевидно.
– Но пока мы не восстановим движение по реке, вы будете предоставлены сами себе, – заметил майор Лорка.
– Да, сэр, – ответил Фалькенберг. – Но мы будем ближе к источникам продовольствия, чем вы. У меня есть три вертолета и несколько «небесных якорей». Они могут подвозить боеприпасы и снаряжение.
– Клянусь Господом, мне это нравится, – сказал Харрингтон. – Сейчас эти ублюдки нас побили. Я не прочь отплатить им. – Он посмотрел на нас, потом покачал головой. – А вы, парни, что думаете? Я могу отпустить только вас четверых. Это не подлежит обсуждению. Справитесь?
Мы дружно кивнули. У меня были сомнения, но и наглости хватало – я считал, что справлюсь.
– Дело будет нетрудное, сэр, – сказал я. – Не думаю, чтобы банда преступников сможет оказать сопротивление батальону линейных морских пехотинцев.
– Честь корпуса и все такое, – сказал Харрингтон. – Я никогда не служил в линейной морской пехоте. А вы прослужили недостаточно, чтобы узнать морских пехотинцев, но уже говорите, как они. Хорошо, капитан Фалькенберг, вам разрешается отвести ваш батальон в крепость Вирсавия, как только вы сочтете это возможным. Скажите, что вы сможете дать им, Лорка. – Полковник словно помолодел на десять лет. Поражение уязвило его, и он ждал возможности показать Речной Стае, на что способны регулярные войска.
Майор Лорка сообщил данные о материально-техничес­ком снабжении и транспорте. Грузовиков для перевозки необходимого минимума снабжения достаточно. Артиллерию можно тянуть на буксире, и у нас будет два танка. Вот оно – маршируй или умри, но мне не казалось, что смертей будет много.
Лорка закончил.
– Есть вопросы? – спросил он. И посмотрел на Фалькенберга.
– Я их задам после всех. – Фалькенберг уже говорил, как командир батальона.
– Сэр, а почему здесь так мало моторного транспорта? – спросил Луис Боннимен.
– Нет источников горючего, – ответил Лорка. – Нет средств для переработки нефти. Нам поставляют небольшое количество сырой нефти, и у нас есть пара очень примитивных нефтеперерабатывающих установок, но этого недостаточно для содержания большого транспортного парка. Первым колонистам это как раз очень нравилось. Им не нужен был моторный транспорт. – Лорка напомнил мне одного из офицеров-инструкторов Академии.
– А какое оружие нам противостоит? – спросил Дин Ноулз.
Лорка пожал плечами.
– Они вооружены лучше, чем вы думаете. Хорошие ружья. Есть установки для пуска ракет. Несколько мортир. Ничего тяжелого, и им не хватает средств связи, особенно электронных, но есть и исключения. Они захватывают оборудование нашей милиции… – При этих словах полковник Харрингтон поморщился… – и, конечно, все, что мы продаем фермерам, постепенно оказывается в руках бандитов. Если мы откажем фермерам в оружии, мы обречем их на смерть. А если продаем оружие, вооружаем осужденных. Порочный круг.
Я разглядывал карту. Предстоящая операция не казалась сложной. Тысяче людей ежедневно нужна примерно тонна сухого продовольствия. Вдоль маршрута достаточно воды, и к тому же мы, вероятно, сможем получать продовольствие на месте. Мы справимся, даже с тем небольшим количеством транспортных средств, которые может дать нам Лорка. Действительно похоже на легкую победу.
Довольный, я закончил расчеты, но потом спохватился: ведь это не упражнение в классе. Это реальность. Через несколько часов мы будем идти по вражеской территории. Я посмотрел на своих однокурсников. Дин нажимал клавиши своего карманного компьютера и, нахмурившись, смотрел на результаты. Луис Боннимен широко улыбался. Он поймал мой взгляд и подмигнул. Я ответил улыбкой и почувствовал себя лучше. Что бы ни случилось, на них я могу рассчитывать.
Лорка сообщил еще некоторые данные о складах и оборудовании, которое можно будет получить в гарнизоне, а также о том, что нас может ожидать в крепости. Мы все делали записи, и, конечно, все совещание записывалось.
– Пожалуй, это все, – наконец сказал Лорка.
Харрисон встал, мы все тоже.
– Полагаю, вы хотите немедленно начать организацию 501-го, до того, как возникнут вопросы, – сказал Харрингтон. – Занимайтесь этим. Отныне за все отвечает ваш командир, хотя я буду рад видеть вас в своем кабинете, если у вас будут ко мне вопросы. Это все.
– Джентльмены! – сказал Огильви. Он остался в помещении, а полковник Харрингтон и майор Лорка вышли.
– Что ж. Нам предстоит поработать, – сказал Фалькенберг. – Главстаршина!
– Сэр!
– Продемонстрируйте разработанную нами схему.
– Сэр! – Огильви начал показывать на экране схемы. Как и сказал полковник, я был вторым по старшинству в батальоне, а также командиром роты А. Моя рота вооружена автоматическими ружьями. Я заметил, что в ней преимущественно опытные солдаты и совсем немного новобранцев.
Дин командовал оружейной группой, что вполне соответствовало его наклонностям. В Академии у него всегда были высшие баллы по оружию, и он много читал о тактике артиллерии. Под командой Луиса Боннимена оказалась другая ружейная рота с большим количеством новобранцев, так что ему предстояло немало забот. Фалькенберг оставил под своей личной командой сильный штабной взвод.
– У такой структуры есть основания, – сказал Фалькенберг. – Объясню их позже. Есть у вас в данный момент возражения?
– Я недостаточно знаю, чтобы возражать, – ответил я, разглядывая организационную схему.
– Всем вам придется опираться на унтер-офицеров, – говорил Фалькенберг. – К счастью, у нас есть несколько очень хороших. Лучшего из них – центуриона Либермана – я отдаю роте А. Боннимен получает сержанта Гернана. Если все получится, мы сможем представить его в центурионы. Ноулз уже работал с центурионом-оружейником Пниффом. Конечно, главный старшина Огильви останется в штабном взводе. Вдобавок к обычным обязанностям все вы должны будете заполнить кое-какие штабные ниши. Боннимен займется разведкой. – Фалькенберг слегка улыбнулся. – Я вам говорил, что шуткой это вам не покажется.
Луис ответил ему улыбкой. Он уже и так сидел на месте командира полковой разведки. Я удивился тому, что Фалькенберг отдал эту работу Луису. Из нас четверых Луис меньше всего обращал внимания на инструктаж и вообще не создан для такой деятельности.
– Припасы и снабжение в ведении Ноулза, – говорил Фалькенберг. – Подготовку солдат буду вести сам. А теперь у меня есть к вам предложение. Полковник приказал нам занять крепость Вирсавия как можно быстрей. Если мы просто пройдем туда, не встретив сопротивления и больше ничего не добившись, губернатор договорится о мире. Мы окажемся в пустоте, и нашими обязанностями будет только патрулирование. Кто-нибудь видит в этом проблему?
– Чертовски скучно, – сказал Луис Боннимен.
– И не только. А вы что скажете, главный старшина?
Огильви покачал головой:
– Мне это не нравится, сэр. Может подойти новобранцам, но для старых солдат я бы такое не рекомендовал. Особенно для тех, кого взяли с гауптвахты. Уж больно тоскливо, сэр.
Тоскливо. Во Французском легионе это называлось le cafard, что означает то же самое. Главная причина смертности в легионе и среди линейных морских пехотинцев. Людям нечего делать. Вооруженным людям, воинам, смертельно скучающим. Их одолевает хандра – и в конце концов они совершают убийства, самоубийства, дезертируют или восстают. Учебник рекомендует в качестве средства от le cafard оружие и побольше возможностей для его использования. Сражения. Скучающие линейные части в гарнизоне несут больше потерь le cafard, чем во время активных боевых действий. Так, во всяком случае, говорили наши инструкторы.
– В нашем случае это особенно большая опасность, – согласился Фалькенберг. – Нет гордости за часть. Нет достижений, которыми можно похвастать. Нет сражений. Мне бы хотелось избежать этого.
– Как, сэр? – спросил Боннимен.
Фалькенберг как будто не обратил на него внимания. Он переместил карту на экране, так что стала видна территория между городом и крепостью Вирсавия.
– Мы идем вверх по течению Иордана, – сказал он. – Думаю, Федерация церквей обязательно должна была назвать главную реку планеты Иорданом, верно? Мы двинемся на северо-запад, и что тогда произойдет, мистер Слейтер?
Я подумал.
– Вероятно, они разбегутся. Не могу представить себе, чтобы они остались на месте и сопротивлялись. У нас гораздо лучшее снаряжение.
– Снаряжение и люди, – сказал Фалькенберг. – И чрезвычайно грозная репутация. Они уже знают, что мы высадились, и сразу согласились на переговоры. У них есть источники внутри дворца. Вы слышали, что я договорился об официальном приеме в нашу честь через пять дней.
Мы все рассмеялись. Фалькенберг кивнул.
– А это означает, что если мы выступим сегодня ночью, то застигнем их врасплох. Сможем захватить нескольких и обезоружить. Но мне бы хотелось обезоружить как можно больше.
Глядя на карту, я подумал, что понимаю, что он имеет в виду.
– Им придется отступать через крепость Вирсавия, – сказал я. – Это единственный возможный маршрут.
– Совершенно верно, – согласился Фалькенберг. – Овладев крепостью, мы сможем обезоруживать всех проходящих мимо. Больше того, это наша крепость, и мы имеем приказ как можно быстрей занять ее. Напомню вам также, что технически мы находимся в состоянии войны с Речной Стаей.
– Да, но как нам туда попасть? – спросил я. – К тому же, капитан, если мы закупорим горлышко бутылки, остальные вынуждены будут сражаться. Отступать им будет некуда.
– Да, без потери оружия, – согласился Фалькенберг. – Не думаю, что полковник будет недоволен, если мы установим на этой территории настоящий мир. И не думаю, что милиции трудно будет бы удержать территорию, если мы нанесем поражение Речной Стае и обезоружим уцелевших.
– Но Хэл уже спросил, как мы туда попадем? – задал вопрос Луис.
Фалькенберг ответил:
– Я упомянул вертолеты. Главный старшина разыскал для них достаточно горючего.
– Сэр, мне помнится, при инструктировании сообщалось о пропажах в арсенале милиции, – сказал Дин. – Особенно ракет «Скайхок». Против них у вертолетов нет ни одного шанса.
– Конечно, если те, у кого есть «Скайхоки», будут знать, что появятся вертолеты, – согласился Фалькенберг. – Но с чего им нас ожидать? Все оборудование в ангаре на посадочной площадке. И если вечером туда направится рабочий отряд, в этом не будет ничего необычного. Вряд ли они ожидают взятия Вирсавии сегодня ночью, особенно если думают, что через пять дней нам предстоит большой бал.
– Да, сэр, – согласился Дин. – Но мы не можем перевезти на трех вертолетах достаточно оборудования! Люди, высадившиеся в Вирсавии, будут обречены. Никто не сможет подойти туда так быстро, чтобы выручить их.
Фалькенберг говорил небрежно, дружески. Он взглянул на потолок.
– Я ведь упомянул «небесные якори»? Их у нас два. Грузоподъемность каждого в этой атмосфере и при данном тяготении шесть тонн. Это сорок пять человек с вооружением и припасами. Джентльмены, к рассвету девяносто морских пехотинцев в полном вооружении могут оказаться в Вирсавии, а весь остальной 501-й батальон будет двигаться им на выручку. Готовы к игре?
VIII
Холодный рассвет в гавани. Сразу после заката поднялся пронзительный ветер, и, хотя днем здесь жарко, сейчас я дрожал. «Может, – подумал я, – дело не только в холоде».
Ночное небо ясное, и кажется, что на нем миллионы звезд. Большинство созвездий я узнавал, и это показалось мне странным. Но я вспомнил: мы так далеко от Земли, что человек, вышедший в эпоху динозавров, все еще не добрался бы сюда; однако для вселенной расстояние все же незначительное. Это заставило меня ощутить свою малость, что и не понравилось.
Солдаты были в рабочей одежде. Боевые мундиры и защитная броня по-прежнему лежали в ранцах, которые мы грузили на платформы «небесных якорей». Работали мы под ярким светом, и любой наблюдатель решил бы, что перед ним просто рабочий отряд. Фалькенберг был уверен, что с соседнего утеса на нас устремлен по крайней мере один полевой бинокль.
Платформы «небесных якорей» изготовлены из легкого алюминия; это всего лишь площадка со стороной в восемь метров и метровым ограждением по периметру. На эти площадки мы укладывали ранцы. Грузили и другие предметы: легкие пулеметы, безоткатные орудия, мортиры и ящики со снарядами и гранатами. На ящиках были фальшивые надписи, сделанные теми, кто работал под крышей склада, так что наблюдатели могли убедиться: идет погрузка оборудования для кабинетов и запасного обмундирования.
Из крепости пришел грузовик и заехал на склад. Он казался пустым, но на самом деле привез ружья на девяносто человек. Ружья уложили в мешки и тоже погрузили на платформы.
У Арарата всего один спутник, меньше земной Луны и ближе к планете. Его тусклый кровавый полумесяц садился на западе. Через час он вообще зайдет. Я прошел туда, где Дин присматривал за подготовкой вертолетов.
– Ты уверен, что они собраны правильно? – спросил я.
– Не волнуйся.
– Да. Надеюсь, волноваться нечего. Но трудно будет найти посадочные площадки.
– Все будет в порядке. – На самом деле он меня не слушал. Два специалиста по связи работали на навигационном компьютере, и Дин все время смотрел на экран. – Хорошо, – сказал он наконец. – Теперь прогоните тестовую программу.
Когда я отправился на поиски Фалькенберга, Дин даже не заметил этого. Капитан Фалькенберг был на складе.
– Погрузка почти окончена, сэр, – доложил я.
– Хорошо. Выпейте кофе. – Один из сержантов в углу большого, с высоким потолком сооружения занимался приготовлением кофе. Еще там стоял стол с картами, а рядом главный старшина Огильви развернул центр связи. Фалькенберг налил две чашки и протянул одну мне. – Нервничаете? – спросил он.
– Немного.
– Еще можно отказаться. Ничего позорного в этом нет. Я скажу остальным, что у нас технические проблемы. Выступим на рассвете.
– Все будет в порядке, сэр.
Он посмотрел на меня поверх кофейной чашки.
– Надеюсь. Мне не хочется вас посылать, но другого выхода нет.
– Да, сэр, – сказал я.
– Все будет в порядке. У вас надежные солдаты.
– Да, сэр. – Разумеется, никого из них я не знал. Для меня это были даже не имена и служебные досье, а просто статистические данные, заложенные в мой личный компьютер. Тридцать были освобождены с гауптвахт, так как добровольно согласились служить на Арарате. Примерно два десятка новобранцев. А остальные – линейные морские пехотинцы с длинным послужным списком.
Фалькенберг вызвал на стол карту окрестностей Вирсавии.
– Надеюсь, вы ее запомнили, – сказал он.
– Очень хорошо запомнил, сэр.
Он наклонился над столом и посмотрел на крепость, потом на длинную цепь холмов к северу от нее.
– Думаю, у вас есть некоторый допуск на ошибку. Предоставляю вам окончательное решение об использовании вертолетов при нападении. Одним вертолетом можете рискнуть. Но не обоими. Второй должен вернуться, даже если это будет стоить вам поражения. Это понятно?
– Да, сэр. – Я ощутил комок в желудке, и мне это не понравилось. Надеюсь, это было незаметно.
– Теперь о времени, – сказал Фалькенберг. – Вам оно может понадобиться. Конечно, мы можем подождать еще день и подготовиться получше, но я считаю внезапность вашим лучшим оружием.
Я кивнул. Все это мы уже обсуждали.
Он говорит, потому что тоже нервничает? Или заставляет меня говорить, чтобы я не нервничал?
– За эту операцию вы можете получить благодарность в приказе.
– Если вам все равно, то предпочел бы гарантию, что вы подойдете вовремя. – Я улыбнулся, желая показать, что шучу, хотя на самом деле был серьезен. Какого дьявола он сам не ведет передовой отряд? Ведь идея его, и весь боевой план разработал тоже он. Это его шоу, а он в нем не участвует. Мне не хотелось думать о причинах. Я надеялся, что он нас вытащит, и не хотел даже вспоминать слово «трус».
– Пора грузиться, – сказал Фалькенберг.
Я кивнул и допил кофе. Хороший кофе. Может, последний в моей жизни. Несомненно, не все из нас вернутся.
Фалькенберг потрепал меня по плечу.
– Вы их удивите до чертиков, Хэл. Давайте начинать.
– Хорошо.
Но как бы я хотел, чтобы ты отправился с нами.
Я отыскал центуриона Либермана. После инструктажа у Фалькенберга мы провели вместе несколько часов, и я был уверен, что могу рассчитывать на него. Либерман был ростом с Фалькенберга, жилистый и худой. Ему примерно сорок пять лет, и на шее у него шрамы. Они уходят под рубашку. В свое время ему пришлось пережить много регенерационных хирургических операций.
На его форменной рубашке нашивки в два ряда. Из его досье я знал, что их гораздо больше, просто он не все носит.
– Начинайте погрузку, – распорядился я.
– Сэр. – Говорил он негромко. Но голос его разносился по всему складу. – Первый и второй взводы роты А – занять позицию на платформах «небесных якорей»!
Люди уселись на оборудование. На платформах стало тесно. Я поднялся с одной из групп, а Либерман пошел на вторую платформу. Я предпочел бы быть в вертолете, вести его или сидеть рядом с пилотом, но решил, что мне лучше быть здесь. Один вертолет вел Луис Боннимен, а второй – сержант Доти из штабного взвода.
– Мешки подготовить, – приказал оружейник-центурион Пнифф. – Приготовиться надуть первый. – Он обошел платформу, критически разглядывая тросы, которые вели к лежащей по соседству бесформенной груде. – Как будто все в порядке. Надуть номер один.
Послышалось громкое шипение, начал возникать призрачный большой мешок. Он постепенно поднимался и вскоре оказался над моей платформой. Пластик блестел в ярком свете, исходящем из глубины склада. Мешок продолжал раздуваться, стал огромным и все увеличивался – из цилиндров в него поступал сжатый гелий. Он казался больше склада, и только тогда Пнифф удовлетворился.
– Хорошо, – сказал он. – Оставить. Подготовиться надуть второй.
– Боже, – сказал один из новобранцев. – Мы полетим на воздушном шаре? Да ведь у нас даже нет парашютов! Мы не можем в нем лететь!
Кое-кто поддакнул.
– Сержант Ардвайн, – сказал я.
– Сэр!
Больше я ничего не произнес. Ардвайн выругался и перебрался к новобранцам.
– Если нет парашютов, значит, не придется прыгать, – сказал он. – А теперь заткнитесь.
– Как я сказал, ситуация сложная, – продолжал Лорка. – Мы не можем удержать город без снабжения, а снабжать его можем только в том случае, если река будет свободна для транспорта. В прошлом губернатор Суэйл и полковник Харрингтон согласились, что единственная возможность достичь этого – распространить правление СоВладения на всю территорию вдоль реки. – Световая указка снова двинулась, очерчивая территорию, принадлежащую Речной Стае.
– Они сопротивлялись, – говорил Лорка. – Не только осужденные, но и колонисты. Нападали на наши конвои. Снайперы стреляли в солдат милиции. В дома офицеров милиции бросали бомбы. У наших противников немного сторонников в самом городе, но для организации террора много и не нужно. Губернатор не соглашался ввести военное правление в Гармонии, а милиции не хватает сил для удержания речных берегов. И по приказу губернатора все подчиняющиеся СоВладению силы были уведены в пределы городских стен.
– Мы бросили этих людей, – сказал Харрингтон. – Но они получили по заслугам. Как и следовало ожидать, началось нечто вроде небольшой гражданской войны. И когда она кончилась, власть уже принадлежала Речной Стае. Суэйл признал ее как законное правительство. Думал, что сможет вести переговоры. Какая глупость! Продолжайте, Лорка. Расскажите остальное.
– Да, сэр. Как сказал полковник, Речную Стаю признали законным правительством, и начались переговоры. Они не были успешными. Речная Стая выдвинула неприемлемые условия открытия речных линий снабжения. Поскольку было очевидно, что без поставок нам города не удержать, губернатор приказал полковнику Харрингтону открыть линии поставки с помощью военной силы. Но эта попытка была безуспешной.
– Они надрали нам задницу, – сказал Харрингтон. Он плотно поджал губы. – Я могу все это объяснить. Милиция для такой работы не годится. Но никакие объяснения не нужны. Нас побили, и мы обратились в штаб за подкреплением – морской пехотой. Я просил истребитель и полк военной полиции. Боевой корабль и пехотинцы очистили бы эти проклятые берега, а военная полиция их бы удерживала. А вместо этого прислали вас.
– Но это как будто подействовало, – сказал майор Лорка. – Сегодня в 16:30 губернатор Суэйл получил сообщение, что Речная Стая согласна возобновить переговоры. Очевидно, у нее есть источники информации в городе…
– В городе, черт возьми! – взорвался Харрингтон. – В самом губернаторском дворце, если спросите мое мнение. Кое-кто из чиновников продался.
– Да, сэр, – сказал Лорка. – Во всяком случае, они узнали о приходе подкреплений и хотят договориться.
– Ублюдки! – сказал полковник Харрингтон. – Проклятые кровавые мясники. Вы представить себе не можете, что эти свиньи там творят. А его превосходительство несомненно заключит с ними договор, который позволит им сохранить власть. Нет никаких сомнений в том, что с помощью 501-го батальона мы можем вернуть себе этот район, но линейные морские пехотинцы не смогут его удержать. От них нет никакой пользы при военном правлении. Они к этому не готовы и не станут этим заниматься.
Фалькенберг откашлялся. Харрисон взглянул на него.
– Да?
– Вопрос, сэр.
– Давайте.
– А что произойдет, если переговоры ничего не дадут и 501-й батальон получит приказ силой очистить район? Приведет ли это к желаемому результату?
Харрингтон кивнул, теперь он не выглядел таким рассерженным.
– Мне нравится ваш образ мысли. На самом деле, капитан, из этого тоже ничего не выйдет. Банды попытаются сопротивляться, но когда увидят, что это безнадежно, прихватят свое оружие и разбегутся. Затаятся и станут ждать. И мы вернемся к положению, которое было несколько лет назад, к затяжной партизанской войне без всяких шансов на ее завершение. У меня было на уме нечто подобное, но тогда я ожидал военную полицию. Думаю, с полком военной полиции мы бы справились с бандитами.
– Да, сэр, – сказал Фалькенберг. – Но даже если придется вести переговоры с Речной Стаей, нам нужно иметь как можно более сильную позицию на этих переговорах.
– Что вы задумали, Фалькенберг? – спросил Харрингтон. Он удивился, и во взгляде его был искренний интерес.
– Если разрешите, сэр. – Фалькенберг встал и подошел к экрану. – Я полагаю, что технически в данный момент мы находимся в состоянии войны с Речной Стаей.
– Конечно, не так формально, – ответил майор Лорка. – Но ситуация такова.
– Я заметил, что в 240 километрах выше по реке есть покинутая крепость СВ, – сказал Фалькенберг. Он повозился с консолью и показал этот участок территории. – Вы говорите, что не хотите, чтобы линейные морские пехотинцы находились в городе. Мне кажется, что старая крепость может послужить отличной базой для 501-го, а наше присутствие там несомненно будет способствовать открытию движения по реке.
– Хорошо. Продолжайте, – сказал Харрингтон.
– Мы еще не организовали 501-й батальон, но об этом никто не знает. Я изолировал своих офицеров и войска от милиции. Главный старшина, говорил ли кто-нибудь из наших людей с кем-нибудь на этом посту?
– Нет, сэр. Ваш приказ был совершенно определенным, сэр.
– И я знаю, что офицеры тоже не говорили, – продолжал Фалькенберг. – Поэтому не думаю, чтобы мы столкнулись с серьезным сопротивлением на пути к новой базе. По дороге мы можем сделать что-нибудь полезное. Если выйдем немедленно, можем захватить разбойников из Речной Стаи. Что бы ни случилось, мы разорвем их территорию и сделаем условия переговоров более приемлемыми.
– Немедленно, – повторил Харрингтон. – Что это значит?
– Сегодня ночью, сэр. А почему нет? Войска еще не устроились. Они готовы к маршу. Все наше оборудование упаковано для передвижения. Если майор Лорка снабдит нас несколькими грузовиками для перевозки тяжелого вооружения, других трудностей у нас не будет.
– Боже, – сказал Харрингтон. Выглядел он задумчивым. – Это очень рискованно… – Он снова задумался. – Но не настолько рискованно, как если бы вы оставались здесь. Как вы говорите, сейчас никто не знает, что мы получили. Пусть только ваши люди заговорят, и вся планета тут же узнает, что к нам прибыла горстка новобранцев, обитателей гауптвахт и добровольцев-новичков. Но если вы двинетесь немедленно, это не будет так очевидно.
– Но пока мы не восстановим движение по реке, вы будете предоставлены сами себе, – заметил майор Лорка.
– Да, сэр, – ответил Фалькенберг. – Но мы будем ближе к источникам продовольствия, чем вы. У меня есть три вертолета и несколько «небесных якорей». Они могут подвозить боеприпасы и снаряжение.
– Клянусь Господом, мне это нравится, – сказал Харрингтон. – Сейчас эти ублюдки нас побили. Я не прочь отплатить им. – Он посмотрел на нас, потом покачал головой. – А вы, парни, что думаете? Я могу отпустить только вас четверых. Это не подлежит обсуждению. Справитесь?
Мы дружно кивнули. У меня были сомнения, но и наглости хватало – я считал, что справлюсь.
– Дело будет нетрудное, сэр, – сказал я. – Не думаю, чтобы банда преступников сможет оказать сопротивление батальону линейных морских пехотинцев.
– Честь корпуса и все такое, – сказал Харрингтон. – Я никогда не служил в линейной морской пехоте. А вы прослужили недостаточно, чтобы узнать морских пехотинцев, но уже говорите, как они. Хорошо, капитан Фалькенберг, вам разрешается отвести ваш батальон в крепость Вирсавия, как только вы сочтете это возможным. Скажите, что вы сможете дать им, Лорка. – Полковник словно помолодел на десять лет. Поражение уязвило его, и он ждал возможности показать Речной Стае, на что способны регулярные войска.
Майор Лорка сообщил данные о материально-техничес­ком снабжении и транспорте. Грузовиков для перевозки необходимого минимума снабжения достаточно. Артиллерию можно тянуть на буксире, и у нас будет два танка. Вот оно – маршируй или умри, но мне не казалось, что смертей будет много.
Лорка закончил.
– Есть вопросы? – спросил он. И посмотрел на Фалькенберга.
– Я их задам после всех. – Фалькенберг уже говорил, как командир батальона.
– Сэр, а почему здесь так мало моторного транспорта? – спросил Луис Боннимен.
– Нет источников горючего, – ответил Лорка. – Нет средств для переработки нефти. Нам поставляют небольшое количество сырой нефти, и у нас есть пара очень примитивных нефтеперерабатывающих установок, но этого недостаточно для содержания большого транспортного парка. Первым колонистам это как раз очень нравилось. Им не нужен был моторный транспорт. – Лорка напомнил мне одного из офицеров-инструкторов Академии.
– А какое оружие нам противостоит? – спросил Дин Ноулз.
Лорка пожал плечами.
– Они вооружены лучше, чем вы думаете. Хорошие ружья. Есть установки для пуска ракет. Несколько мортир. Ничего тяжелого, и им не хватает средств связи, особенно электронных, но есть и исключения. Они захватывают оборудование нашей милиции… – При этих словах полковник Харрингтон поморщился… – и, конечно, все, что мы продаем фермерам, постепенно оказывается в руках бандитов. Если мы откажем фермерам в оружии, мы обречем их на смерть. А если продаем оружие, вооружаем осужденных. Порочный круг.
Я разглядывал карту. Предстоящая операция не казалась сложной. Тысяче людей ежедневно нужна примерно тонна сухого продовольствия. Вдоль маршрута достаточно воды, и к тому же мы, вероятно, сможем получать продовольствие на месте. Мы справимся, даже с тем небольшим количеством транспортных средств, которые может дать нам Лорка. Действительно похоже на легкую победу.
Довольный, я закончил расчеты, но потом спохватился: ведь это не упражнение в классе. Это реальность. Через несколько часов мы будем идти по вражеской территории. Я посмотрел на своих однокурсников. Дин нажимал клавиши своего карманного компьютера и, нахмурившись, смотрел на результаты. Луис Боннимен широко улыбался. Он поймал мой взгляд и подмигнул. Я ответил улыбкой и почувствовал себя лучше. Что бы ни случилось, на них я могу рассчитывать.
Лорка сообщил еще некоторые данные о складах и оборудовании, которое можно будет получить в гарнизоне, а также о том, что нас может ожидать в крепости. Мы все делали записи, и, конечно, все совещание записывалось.
– Пожалуй, это все, – наконец сказал Лорка.
Харрисон встал, мы все тоже.
– Полагаю, вы хотите немедленно начать организацию 501-го, до того, как возникнут вопросы, – сказал Харрингтон. – Занимайтесь этим. Отныне за все отвечает ваш командир, хотя я буду рад видеть вас в своем кабинете, если у вас будут ко мне вопросы. Это все.
– Джентльмены! – сказал Огильви. Он остался в помещении, а полковник Харрингтон и майор Лорка вышли.
– Что ж. Нам предстоит поработать, – сказал Фалькенберг. – Главстаршина!
– Сэр!
– Продемонстрируйте разработанную нами схему.
– Сэр! – Огильви начал показывать на экране схемы. Как и сказал полковник, я был вторым по старшинству в батальоне, а также командиром роты А. Моя рота вооружена автоматическими ружьями. Я заметил, что в ней преимущественно опытные солдаты и совсем немного новобранцев.
Дин командовал оружейной группой, что вполне соответствовало его наклонностям. В Академии у него всегда были высшие баллы по оружию, и он много читал о тактике артиллерии. Под командой Луиса Боннимена оказалась другая ружейная рота с большим количеством новобранцев, так что ему предстояло немало забот. Фалькенберг оставил под своей личной командой сильный штабной взвод.
– У такой структуры есть основания, – сказал Фалькенберг. – Объясню их позже. Есть у вас в данный момент возражения?
– Я недостаточно знаю, чтобы возражать, – ответил я, разглядывая организационную схему.
– Всем вам придется опираться на унтер-офицеров, – говорил Фалькенберг. – К счастью, у нас есть несколько очень хороших. Лучшего из них – центуриона Либермана – я отдаю роте А. Боннимен получает сержанта Гернана. Если все получится, мы сможем представить его в центурионы. Ноулз уже работал с центурионом-оружейником Пниффом. Конечно, главный старшина Огильви останется в штабном взводе. Вдобавок к обычным обязанностям все вы должны будете заполнить кое-какие штабные ниши. Боннимен займется разведкой. – Фалькенберг слегка улыбнулся. – Я вам говорил, что шуткой это вам не покажется.
Луис ответил ему улыбкой. Он уже и так сидел на месте командира полковой разведки. Я удивился тому, что Фалькенберг отдал эту работу Луису. Из нас четверых Луис меньше всего обращал внимания на инструктаж и вообще не создан для такой деятельности.
– Припасы и снабжение в ведении Ноулза, – говорил Фалькенберг. – Подготовку солдат буду вести сам. А теперь у меня есть к вам предложение. Полковник приказал нам занять крепость Вирсавия как можно быстрей. Если мы просто пройдем туда, не встретив сопротивления и больше ничего не добившись, губернатор договорится о мире. Мы окажемся в пустоте, и нашими обязанностями будет только патрулирование. Кто-нибудь видит в этом проблему?
– Чертовски скучно, – сказал Луис Боннимен.
– И не только. А вы что скажете, главный старшина?
Огильви покачал головой:
– Мне это не нравится, сэр. Может подойти новобранцам, но для старых солдат я бы такое не рекомендовал. Особенно для тех, кого взяли с гауптвахты. Уж больно тоскливо, сэр.
Тоскливо. Во Французском легионе это называлось le cafard, что означает то же самое. Главная причина смертности в легионе и среди линейных морских пехотинцев. Людям нечего делать. Вооруженным людям, воинам, смертельно скучающим. Их одолевает хандра – и в конце концов они совершают убийства, самоубийства, дезертируют или восстают. Учебник рекомендует в качестве средства от le cafard оружие и побольше возможностей для его использования. Сражения. Скучающие линейные части в гарнизоне несут больше потерь le cafard, чем во время активных боевых действий. Так, во всяком случае, говорили наши инструкторы.
– В нашем случае это особенно большая опасность, – согласился Фалькенберг. – Нет гордости за часть. Нет достижений, которыми можно похвастать. Нет сражений. Мне бы хотелось избежать этого.
– Как, сэр? – спросил Боннимен.
Фалькенберг как будто не обратил на него внимания. Он переместил карту на экране, так что стала видна территория между городом и крепостью Вирсавия.
– Мы идем вверх по течению Иордана, – сказал он. – Думаю, Федерация церквей обязательно должна была назвать главную реку планеты Иорданом, верно? Мы двинемся на северо-запад, и что тогда произойдет, мистер Слейтер?
Я подумал.
– Вероятно, они разбегутся. Не могу представить себе, чтобы они остались на месте и сопротивлялись. У нас гораздо лучшее снаряжение.
– Снаряжение и люди, – сказал Фалькенберг. – И чрезвычайно грозная репутация. Они уже знают, что мы высадились, и сразу согласились на переговоры. У них есть источники внутри дворца. Вы слышали, что я договорился об официальном приеме в нашу честь через пять дней.
Мы все рассмеялись. Фалькенберг кивнул.
– А это означает, что если мы выступим сегодня ночью, то застигнем их врасплох. Сможем захватить нескольких и обезоружить. Но мне бы хотелось обезоружить как можно больше.
Глядя на карту, я подумал, что понимаю, что он имеет в виду.
– Им придется отступать через крепость Вирсавия, – сказал я. – Это единственный возможный маршрут.
– Совершенно верно, – согласился Фалькенберг. – Овладев крепостью, мы сможем обезоруживать всех проходящих мимо. Больше того, это наша крепость, и мы имеем приказ как можно быстрей занять ее. Напомню вам также, что технически мы находимся в состоянии войны с Речной Стаей.
– Да, но как нам туда попасть? – спросил я. – К тому же, капитан, если мы закупорим горлышко бутылки, остальные вынуждены будут сражаться. Отступать им будет некуда.
– Да, без потери оружия, – согласился Фалькенберг. – Не думаю, что полковник будет недоволен, если мы установим на этой территории настоящий мир. И не думаю, что милиции трудно будет бы удержать территорию, если мы нанесем поражение Речной Стае и обезоружим уцелевших.
– Но Хэл уже спросил, как мы туда попадем? – задал вопрос Луис.
Фалькенберг ответил:
– Я упомянул вертолеты. Главный старшина разыскал для них достаточно горючего.
– Сэр, мне помнится, при инструктировании сообщалось о пропажах в арсенале милиции, – сказал Дин. – Особенно ракет «Скайхок». Против них у вертолетов нет ни одного шанса.
– Конечно, если те, у кого есть «Скайхоки», будут знать, что появятся вертолеты, – согласился Фалькенберг. – Но с чего им нас ожидать? Все оборудование в ангаре на посадочной площадке. И если вечером туда направится рабочий отряд, в этом не будет ничего необычного. Вряд ли они ожидают взятия Вирсавии сегодня ночью, особенно если думают, что через пять дней нам предстоит большой бал.
– Да, сэр, – согласился Дин. – Но мы не можем перевезти на трех вертолетах достаточно оборудования! Люди, высадившиеся в Вирсавии, будут обречены. Никто не сможет подойти туда так быстро, чтобы выручить их.
Фалькенберг говорил небрежно, дружески. Он взглянул на потолок.
– Я ведь упомянул «небесные якори»? Их у нас два. Грузоподъемность каждого в этой атмосфере и при данном тяготении шесть тонн. Это сорок пять человек с вооружением и припасами. Джентльмены, к рассвету девяносто морских пехотинцев в полном вооружении могут оказаться в Вирсавии, а весь остальной 501-й батальон будет двигаться им на выручку. Готовы к игре?
VIII
Холодный рассвет в гавани. Сразу после заката поднялся пронзительный ветер, и, хотя днем здесь жарко, сейчас я дрожал. «Может, – подумал я, – дело не только в холоде».
Ночное небо ясное, и кажется, что на нем миллионы звезд. Большинство созвездий я узнавал, и это показалось мне странным. Но я вспомнил: мы так далеко от Земли, что человек, вышедший в эпоху динозавров, все еще не добрался бы сюда; однако для вселенной расстояние все же незначительное. Это заставило меня ощутить свою малость, что и не понравилось.
Солдаты были в рабочей одежде. Боевые мундиры и защитная броня по-прежнему лежали в ранцах, которые мы грузили на платформы «небесных якорей». Работали мы под ярким светом, и любой наблюдатель решил бы, что перед ним просто рабочий отряд. Фалькенберг был уверен, что с соседнего утеса на нас устремлен по крайней мере один полевой бинокль.
Платформы «небесных якорей» изготовлены из легкого алюминия; это всего лишь площадка со стороной в восемь метров и метровым ограждением по периметру. На эти площадки мы укладывали ранцы. Грузили и другие предметы: легкие пулеметы, безоткатные орудия, мортиры и ящики со снарядами и гранатами. На ящиках были фальшивые надписи, сделанные теми, кто работал под крышей склада, так что наблюдатели могли убедиться: идет погрузка оборудования для кабинетов и запасного обмундирования.
Из крепости пришел грузовик и заехал на склад. Он казался пустым, но на самом деле привез ружья на девяносто человек. Ружья уложили в мешки и тоже погрузили на платформы.
У Арарата всего один спутник, меньше земной Луны и ближе к планете. Его тусклый кровавый полумесяц садился на западе. Через час он вообще зайдет. Я прошел туда, где Дин присматривал за подготовкой вертолетов.
– Ты уверен, что они собраны правильно? – спросил я.
– Не волнуйся.
– Да. Надеюсь, волноваться нечего. Но трудно будет найти посадочные площадки.
– Все будет в порядке. – На самом деле он меня не слушал. Два специалиста по связи работали на навигационном компьютере, и Дин все время смотрел на экран. – Хорошо, – сказал он наконец. – Теперь прогоните тестовую программу.
Когда я отправился на поиски Фалькенберга, Дин даже не заметил этого. Капитан Фалькенберг был на складе.
– Погрузка почти окончена, сэр, – доложил я.
– Хорошо. Выпейте кофе. – Один из сержантов в углу большого, с высоким потолком сооружения занимался приготовлением кофе. Еще там стоял стол с картами, а рядом главный старшина Огильви развернул центр связи. Фалькенберг налил две чашки и протянул одну мне. – Нервничаете? – спросил он.
– Немного.
– Еще можно отказаться. Ничего позорного в этом нет. Я скажу остальным, что у нас технические проблемы. Выступим на рассвете.
– Все будет в порядке, сэр.
Он посмотрел на меня поверх кофейной чашки.
– Надеюсь. Мне не хочется вас посылать, но другого выхода нет.
– Да, сэр, – сказал я.
– Все будет в порядке. У вас надежные солдаты.
– Да, сэр. – Разумеется, никого из них я не знал. Для меня это были даже не имена и служебные досье, а просто статистические данные, заложенные в мой личный компьютер. Тридцать были освобождены с гауптвахт, так как добровольно согласились служить на Арарате. Примерно два десятка новобранцев. А остальные – линейные морские пехотинцы с длинным послужным списком.
Фалькенберг вызвал на стол карту окрестностей Вирсавии.
– Надеюсь, вы ее запомнили, – сказал он.
– Очень хорошо запомнил, сэр.
Он наклонился над столом и посмотрел на крепость, потом на длинную цепь холмов к северу от нее.
– Думаю, у вас есть некоторый допуск на ошибку. Предоставляю вам окончательное решение об использовании вертолетов при нападении. Одним вертолетом можете рискнуть. Но не обоими. Второй должен вернуться, даже если это будет стоить вам поражения. Это понятно?
– Да, сэр. – Я ощутил комок в желудке, и мне это не понравилось. Надеюсь, это было незаметно.
– Теперь о времени, – сказал Фалькенберг. – Вам оно может понадобиться. Конечно, мы можем подождать еще день и подготовиться получше, но я считаю внезапность вашим лучшим оружием.
Я кивнул. Все это мы уже обсуждали.
Он говорит, потому что тоже нервничает? Или заставляет меня говорить, чтобы я не нервничал?
– За эту операцию вы можете получить благодарность в приказе.
– Если вам все равно, то предпочел бы гарантию, что вы подойдете вовремя. – Я улыбнулся, желая показать, что шучу, хотя на самом деле был серьезен. Какого дьявола он сам не ведет передовой отряд? Ведь идея его, и весь боевой план разработал тоже он. Это его шоу, а он в нем не участвует. Мне не хотелось думать о причинах. Я надеялся, что он нас вытащит, и не хотел даже вспоминать слово «трус».
– Пора грузиться, – сказал Фалькенберг.
Я кивнул и допил кофе. Хороший кофе. Может, последний в моей жизни. Несомненно, не все из нас вернутся.
Фалькенберг потрепал меня по плечу.
– Вы их удивите до чертиков, Хэл. Давайте начинать.
– Хорошо.
Но как бы я хотел, чтобы ты отправился с нами.
Я отыскал центуриона Либермана. После инструктажа у Фалькенберга мы провели вместе несколько часов, и я был уверен, что могу рассчитывать на него. Либерман был ростом с Фалькенберга, жилистый и худой. Ему примерно сорок пять лет, и на шее у него шрамы. Они уходят под рубашку. В свое время ему пришлось пережить много регенерационных хирургических операций.
На его форменной рубашке нашивки в два ряда. Из его досье я знал, что их гораздо больше, просто он не все носит.
– Начинайте погрузку, – распорядился я.
– Сэр. – Говорил он негромко. Но голос его разносился по всему складу. – Первый и второй взводы роты А – занять позицию на платформах «небесных якорей»!
Люди уселись на оборудование. На платформах стало тесно. Я поднялся с одной из групп, а Либерман пошел на вторую платформу. Я предпочел бы быть в вертолете, вести его или сидеть рядом с пилотом, но решил, что мне лучше быть здесь. Один вертолет вел Луис Боннимен, а второй – сержант Доти из штабного взвода.
– Мешки подготовить, – приказал оружейник-центурион Пнифф. – Приготовиться надуть первый. – Он обошел платформу, критически разглядывая тросы, которые вели к лежащей по соседству бесформенной груде. – Как будто все в порядке. Надуть номер один.
Послышалось громкое шипение, начал возникать призрачный большой мешок. Он постепенно поднимался и вскоре оказался над моей платформой. Пластик блестел в ярком свете, исходящем из глубины склада. Мешок продолжал раздуваться, стал огромным и все увеличивался – из цилиндров в него поступал сжатый гелий. Он казался больше склада, и только тогда Пнифф удовлетворился.
– Хорошо, – сказал он. – Оставить. Подготовиться надуть второй.
– Боже, – сказал один из новобранцев. – Мы полетим на воздушном шаре? Да ведь у нас даже нет парашютов! Мы не можем в нем лететь!
Кое-кто поддакнул.
– Сержант Ардвайн, – сказал я.
– Сэр!
Больше я ничего не произнес. Ардвайн выругался и перебрался к новобранцам.
– Если нет парашютов, значит, не придется прыгать, – сказал он. – А теперь заткнитесь.