Раткевич Элеонора. Деревянный меч (Деревянный меч - 1)

   - На коня, быстрее! - И Юкайгин указал Кенету на свободную лошадь.
   Кенет воззрился на князя с недоумением, почти с ужасом, и не двинулся с места.
   - Ты хоть в седле-то держишься? - нетерпеливо спросил Юкайгин, по-своему истолковав его неподвижность.
   - Как собака на заборе, - вырвалось у Кенета.
   - Значит, не свалишься, - заключил Юкайгин. - А это главное. Поторапливайся!
   На сей раз Кенет не заставил себя просить. На коня он взгромоздился не особенно изящно, но хоть без затруднений. А вот дальше что будет, лучше даже и не думать. Не всякий землепашец умеет сесть верхом. Кенет умел. И ездить верхом немного умел - но как крестьянин, а не как воин. Верховой езде Аканэ не успел его научить.
   При мысли об Аканэ Кенет не увидел битву его глазами. Он вообще ничего не увидел. Тьма вновь обступила его на долю мгновения. Теперь он уже не сомневался, что захлебнувшийся крик за его спиной принадлежал Аканэ.
   - Аканэ живой? - отрывисто спросил Юкайгин, словно подслушав его мысли. Спросить князь хотел, конечно, не об Аканэ, а об Акейро - и именно поэтому избегал именно этого вопроса.
   - Нет, - ответил Кенет и замолчал. Он понимал, что дальнейших расспросов не последует. Слишком уж дорог сердцу старого князя его нареченный сын, чтобы Юкайгин мог сейчас хоть словечко спросить о его участи. Кенет продолжал молчать, понимая, что молчание это выдает его с головой: да разве не поспешил бы он успокоить князя, будь у него даже самая малая надежда на то, что Акейро еще жив? Кенет так и хотел поступить, хотел солгать - и не мог. Слова спасительной лжи никак не шли ему на ум. Может, оттого, что неопытному наезднику трудно выдумать правдоподобное вранье на полном скаку?
   Как ни странно, Кенет не сверзился с коня. Зато на подступах к Замку Пленного Сокола, когда все всадники спешились, Кенета пришлось из седла вынимать.
   - Странно, что нас никто не встречает, - глухо произнес Юкайгин. Его побелевшие пальцы намертво стиснули рукоять меча. Кенет вспомнил балконную решетку, смятую этими могучими руками, и ему пришла на ум непрошеная мысль - а из чего же в таком случае выкован меч старого князя?
   - Нас не встречают, потому что ждут, - объяснил Кенет, не без усилий держась прямо. - Нас ждут внутри.
   А внутрь еще попасть надо. Ни объединенные усилия людей Юкайгина, ни магические попытки самого Кенета не открыли каменных ворот с барельефом пленного сокола, не взломали этих ворот, не заставили их исчезнуть. Для Инсанны не составляло труда держать оборону в собственном месте средоточия. Если еще недавно Кенет старался не смотреть князю Юкайгину в лицо, чтобы не стать непрошеным и нежеланным свидетелем его страдания, то теперь он и вовсе не мог поднять глаза - совестно.
   Кенет задыхался от бессильной ярости. Там, в степи, один за другим гибли люди. Гибли только ради того, чтобы он успел вовремя. От ярости и унижения взгляд его затуманился, и Кенет вновь увидел битву - отчего-то сверху. Он даже не задумался, чьими глазами он смотрит. Слишком страшной болью отозвалось в нем увиденное. Люди умирают и продолжают умирать каждое мгновение, пока он бездарно стоит у стены и ничего не может сделать. Он почему-то был уверен, что если битва окончится раньше, чем он проникнет в замок, то свою схватку с Инсанной он проиграл, еще не успев вступить в нее. Он должен успеть - иначе вся эта война превратится в бессмысленную бойню... а он не может успеть, не знает как... и не знает даже, где ему искать единственного человека, который мог бы помочь ему советом, потому что он хоть что-то знает...
   - Санэ! - застонал Кенет, в отчаянии грянувшись плечом о непокорную дверь. - Санэ, да где же тебя носит?!
   - Здесь я, - послышалось рядом. - Давно уже здесь. Ты так громко ломишься, что я тебя просто докричаться не могу.
   Невидимая рука ухватила руку Кенета, воздела ее вверх и начертила ею в воздухе нечто неприятно замысловатое.
   Двери распахнулись со звонким стуком. Воины Юкайгина, и без того настороженные звуками бесплотного голоса, при виде чудом открывшихся дверей похватались за мечи.
   - Идем! - радостно воскликнул Кенет.
   - Ты с меня невидимость сначала сними, - возразил Санэ. - От врагов я уж как-нибудь уберегусь, но мне бы очень не хотелось, чтобы меня случайно свои зарезали.
   Каким образом снимается невидимость, Санэ не уточнил. Очевидно, он считал, что Кенет и сам должен догадаться. Будто Кенету сейчас больше думать не о чем!
   Положась на удачу, Кенет прикинул приблизительно по звукам голоса, где стоит Санэ, вынул меч из ножен и осторожно рассек им незримый круг.
   Санэ выглядел точно так же, как и при первой их встрече. Кенет наскоро представил певца своим спутникам. Воины нестройно откликнулись, Юкайгин же не обратил на певца ровным счетом никакого внимания.
   - Вперед! - нетерпеливо произнес он. Санэ досадливо сморщился.
   - Да вы хоть знаете, ваша светлость, где тут перед? - риторически вопросил он. - Ладно, пойдем...
   С оружием наголо они пересекли внутренний двор, украшенный дивными изваяниями коней. За ними было очень удобно прятаться, пересекая двор короткими перебежками.
   - Вот сейчас нападет на нас какое-нибудь чудище, - предположил один из воинов, выглядывая из-за мраморного крупа.
   - Уж лучше бы напало, чем ждать невесть чего, - мрачновато отозвался другой воин.
   - Где - в месте средоточия? - возразил Кенет. - Здесь чудовищ быть не может. Здесь нас поджидают только люди.
   - Люди! - отсутствующим голосом произнес Юкайгин. Выражение его лица было совершенно непередаваемо. Кенета продрала дрожь, и он прижался на минуту к теплому обсидиановому лошадиному боку.
   Наконец каменные лошади остались позади. Кенет попытался открыть дверь - сначала обычным способом, потом магическим, потом с помощью знака, отворившего дверь крепостной стены. Никакого результата.
   - А ты постучись получше, - предложил Санэ, коснувшись кончиками пальцев руки Кенета, держащей меч.
   Отчего бы не попробовать? Кенет стукнул как следует мечом по двери и обомлел. Каменную дверь удар деревянного клинка развалил надвое: сначала по камню зазмеилась едва заметная трещина, она быстро углублялась, мелкие камешки сыпались наземь; еще мгновение - и каменный монолит раскололся напополам. Его половинки пошатались некоторое время и упали беззвучно, как во сне.
   - А вот теперь действительно вперед, - пробормотал Санэ.
   Первым в каменный проем устремился Юкайгин. Он отшвырнул назад двоих воинов, попытавшихся было пролезть первыми и поразведать обстановку, и с медвежьей стремительностью ринулся внутрь. Его неудержимо гнал вперед неполученный ответ на незаданный вопрос.
   Кенет перемахнул через каменный завал и бросился за князем, остальные - следом.
   Когда Кенет настиг старого князя, тот уже вовсю рубился с отборными воинами Инсанны. Трое арбалетчиков с торчащими из горла метательными ножами валялись на ступеньках яшмовой лестницы; один из них еще слегка сучил ногами в агонии.
   Ничего подобного Кенет за всю свою жизнь не видел. Конечно, он знал, что Юкайгин - человек недюжинной силы и редкостной живучести. Он слышал рассказы о выломанной двери в покои Акейро и собственными глазами видел балконную решетку, смятую руками князя. И все же Кенета оторопь взяла. Да и не его одного: личная стража князя Юкайгина, его лучшие воины - и те застыли, как истуканы, не в силах броситься ему на помощь.
   Юкайгин был сплошь утыкан арбалетными стрелами, но они словно бы ничуть не замедляли его продвижения. Он взмахивал тяжелым мечом, словно цветущей веткой, легко и без усилия. Первого, кто осмелился напасть, Юкайгин попросту разрубил от плеча до паха. Остальные усвоили урок и поодиночке не набрасывались, но и тогда остановить князя никому не удалось. Наконец тяжелый меч князя застрял в одном из мертвых тел. Наемники Инсанны всей толпой бросились на Юкайгина. Воины из Сада Мостов оправились от первого изумления и кинулись им навстречу. Помочь своему повелителю им не удалось: князь сам не дозволил. Он расшвырял своих людей, как яблоки со стола, и вновь бросился к своему мечу. Меч застрял прочно и не поддавался. Один из наемников содрал со стены огромную тяжелую бронзовую блямбу неизвестного назначения и, прикрываясь ею, как щитом, кинулся на Юкайгина. Продолжая дергать застрявший меч, Юкайгин нанес могучий пинок по нижнему краю импровизированного щита. Бронзовый край рассек нижнюю челюсть наемника, и тот упал: княжеский пинок вогнал щит ему в самый мозг. Наемники накинулись на Юкайгина скопом. Оставив тщетные попытки добыть свой меч, Юкайгин натужно взревел, ухватил ближайшего наемника за голову и сломал ему шею одним движением мощных рук. Толпа наемников в ужасе отхлынула, но Юкайгин не воспользовался передышкой, чтобы еще раз попытаться выдернуть меч. Он словно забыл о нем. Он бросился на наемников с голыми руками - и нельзя винить этих опытных вояк за то, что они дали деру. Воинам Юкайгина оставалось только добивать тех, кто умер не сразу, да преследовать убегающих.
   - Пойдем, - вполголоса предложил Санэ, потом взял Кенета за плечо и повел его за собой.
   Кенет шел молча, не глядя перед собой.
   - Ты бы по сторонам посматривал, - распекал его Санэ. - Не всех же наемников его светлость перебил. Может, и нападет на нас кто...
   Нападение, как и предвидел Санэ, произошло - вот только завершилось оно сверх всякой меры необыкновенно. Едва только Кенет успел уклониться от удара мечом и отскочить в сторону, как стена, возле которой стоял наемник, дрогнула. Словно в сказке про богатыря-исполина, стена раскололась, и в ее проеме показался окровавленный кулак князя Юкайгина. Кулак разжался, могучая рука схватила наемника за грудки и утянула его за расколотую стену.
   - Ну знаешь ли! - присвистнул Санэ, утирая пот со лба. - Такого даже в мире песен и легенд не бывает. Да такую песню и не сложить. Не поверит никто.
   Кенет только головой помотал, приходя в себя.
   - Похоже, господин наместник сегодня отомщен с лихвой, - трясущимися губами выговорил Санэ.
   - По-моему, князю так не кажется, - возразил Кенет. - Пока тут есть хоть кто-то живой...
   - Ты не болтай попусту, ты по сторонам гляди, - напустился на него Санэ.
   - А почему не ты? - вспылил Кенет.
   - Потому что я занят, - отрезал Санэ. - Я песню слагаю.
   - Нашел время! - возмутился Кенет.
   - Не мешай! - осадил его Санэ. - Можешь мне поверить, я знаю, что делаю.
   - Хорошо бы мне еще знать, что я делаю, - процедил Кенет.
   - Ах да, - спохватился Санэ, - я ведь не сказал тебе... Как этот мерзавец выглядит, помнишь?
   Кенет кивнул.
   - Помнишь рану у него на лбу? Это место соприкосновения с силой. Вот туда и бей. У тебя и оружие для такого удара подходящее.
   - Так мне с ним... на мечах придется? - ужаснулся Кенет.
   - А уж это тебе лучше знать, - заявил Санэ, явно теряя терпение. Теперь дуй до конца коридора и направо. И помолчи, сделай милость. Кому сказано - не мешай.
   Понимая, что большего от Санэ сейчас не добиться, Кенет и пытаться на стал. Он молча шел по коридору, страшась в душе того мгновения, когда коридор окончится и ему придется свернуть направо.
   Кенет ведь полагал, что ему придется сражаться с Инсанной как магу с магом. И как только ему такая дурость в голову пришла? Как он мог напрочь забыть, что драться предстоит в чужом месте средоточия. Возможно - да нет, наверняка! - Инсанна пустит в ход свою магию. А вот Кенет будет принужден биться с волшебником не как маг, а как воин. Магический поединок не то чтобы не страшил Кенета вовсе, но юноше еще не пришлось переведаться с Инсанной магия на магию, так что исход чародейской схватки хотя бы непредсказуем. А вот поединок мечом к мечу Кенет Инсанне однажды уже проиграл. Опыт поражений - тот самый молот, который кует непобедимый меч, создает бойца из обычного человека. Но память поражений - это каторжные колодки на теле воина. Тут весь вопрос в том, что же возобладает - опыт или память? Никакого опыта из схватки с Инсанной извлечь невозможно, зато память о поражении не покидала Кенета. Он попытался насильно заставить себя забыть хоть ненадолго - и рубцы на теле противно заныли, словно старческие кости перед дождем.
   Коридор кончился. Кенет свернул направо и вскоре уперся в массивную дверь. Открывать ее Кенету не пришлось - дверь распахнулась сама.
   Инсанна уже ждал его, стоя посреди огромного зала с мечом в руках. В знак полного презрения к противнику великий маг демонстративно пренебрег воинским одеянием. Он был облачен в легкие шелка домашних летних одежд. Губы его насмешливо искривились в приветственной улыбке, но он не произнес ни слова. Может, и хотел, да не успел. Несмотря на мучительный страх - а может, как раз благодаря ему, - Кенет атаковал первым.
   Деревянный клинок скрестился со стальным - и снова, как в том страшном сне, сталь не разрубила дерево. Брови Инсанны слегка приподнялись от изумления, и он отступил на шаг.
   Кенет и не чаял заставить врага отступить хоть на пядь, но не растерялся. Получил преимущество - используй его. Вдохновленный удачным началом поединка, Кенет теснил Инсанну, гнал его вдоль зала, не давая ему опомниться и перейти в нападение. И Инсанна не нападал - он лишь защищался. Защита его была мощной и в то же время филигранно точной, и деревянный клинок так и не приблизился ни разу к вожделенной цели. Но ведь это всего лишь защита, а любую защиту в конце концов можно пробить. И Кенет безостановочно бросался на радужную стену, выстроенную взмахами сверкающей стали, раз за разом пытаясь нащупать хоть единую брешь.
   Наконец на четвертом - или пятом? - круге Инсанна заговорил.
   - А сейчас ты сделаешь "взмах ласточкиного крыла", - сообщил Инсанна.
   И действительно, клинок Кенета вычертил в воздухе стремительную кривую, называемую "ласточкино крыло". Не то чтобы Кенет хотел провести именно этот прием. Да и преимущества он не приносил ровным счетом никакого. Просто ничего другого в сложившейся ситуации Кенет и не мог сделать.
   - А теперь - "ласточка падает наземь", - прежним тоном продолжил Инсанна.
   И "ласточка упала наземь", едва сумев вывернуться из-под стремительного удара "ястреб устремляется к добыче".
   - А теперь - "бабочка порхает над цветком". - Инсанна откровенно посмеивался.
   "Будь он проклят, мерзавец, - подумал Кенет. - Да он же знает наперед, что именно я сейчас сделаю. Нет. Не знает. Вынуждает. Я дурак. Попался в такую простую ловушку. Сделал все мыслимые ошибки. Атаковал первым. Продемонстрировал свой стиль ведения боя - а заодно и все свои слабости и недостатки. И не заметил, недоучка несчастный, что Инсанна не защищается, а издевается. Все его защитные приемы, все контрудары - вынуждающие. Те, на которые существует единственно возможный ответ".
   Прежний страх вернулся, и Кенет почувствовал, что усталые ноги почти не слушаются его. Он скользил, оступался. В бою первым делом сдают не руки, держащие меч, а ноги. Особенно у новичков.
   - Новичок, - сказал Инсанна. - Недоучка. Ты взял слишком высокий темп. Ты попросту загонял себя.
   Он по-прежнему не нападал, продолжая защищаться - защищаться! - и вынуждая Кенета нанести тот самый, полностью ошибочный, совершенно пагубный для атакующего удар. Теперь Кенет смутно угадывал, какой прием его заставляют провести, но понимание это уже ничем не могло ему помочь. Весь рисунок боя был навязан ему, от начала и до конца, с первого же выпада. Кенета словно нес могучий водоворот - брыкайся сколько хочешь, а все едино затянет.
   - Поиграли, и хватит, - тем же спокойно-насмешливым голосом произнес Инсанна. - Через четыре взмаха меча ты умрешь. Составишь компанию дохлятинке-наместнику.
   Не скажи Инсанна этих слов, так бы оно и было. Но насмешка над покойным Акейро ввергла Кенета в такое бешенство, что он и думать забыл о скорой и неминучей гибели. Правая рука Кенета все еще сжимала меч - а левая размахнулась и залепила Инсанне здоровенную плюху. Великий черный маг так и покатился кубарем. Когда он поднялся на ноги, лицо его выражало уже не притворную, а самую настоящую растерянность.
   И тут Кенет понял то, что должен был понять давным-давно, и весь его страх исчез бесследно. Да, фехтовальному опыту Инсанны без малого восемь веков. Фехтовальному - но не боевому. Он великий мастер клинка - и никудышный боец. Он никогда не сражался по-настоящему - с кем, зачем, ради чего?! Да и не осмеливался никто.
   И новую атаку Инсанны Кенет приветствовал пинком в колено и ударом слева в челюсть.
   Благословенна будь память об Аканэ! Еще два года назад он заставлял Кенета сражаться всем телом, а не только мечом, да вдобавок приговаривал: "Мастера фехтования я из тебя вряд ли сделаю - начал ты поздно, да и времени у нас маловато. Но если ты позволишь более опытному фехтовальщику себя убить, к обеду лучше не приходи - вздую". До сих пор Кенету нужды не было прибегать в бою к подобным уловкам, вот он и забыл о них. Теперь зато вспомнил. Он почти не пускал в ход свой деревянный меч. Тело Кенета без малейшего участия его разума воспользовалось памятными с детства приемами деревенской уличной драки, и они пришлись как нельзя более кстати.
   Конечно, передышку Кенет получил, но долго так продолжаться не может. Да и не убьешь Инсанну пинками да зуботычинами. Нужно как-то нанести удар деревянным клинком по ране на виске мага - но как это сделать? Вот он уже приходит в себя от неожиданности; еще несколько мгновений - и перевес снова будет на его стороне, теперь уже бесповоротно.
   И тут внезапный порыв ветра выломал все окна. Не выбил даже, а именно выломал. Оконная рама валилась прямо на макушку Инсанне. Он дернул головой в сторону, чтобы избежать удара, и концы шелковой головной повязки метнулись совсем рядом с Кенетом. Всего какая-то доля мгновения - но Кенет, мучительно ожидавший этого самого мгновения, не упустил его. Левая рука поймала пролетающий мимо шелк и сдернула повязку с головы Инсанны, а правая нанесла долгожданный удар - не клинком даже, а рукоятью: некогда было вертеть мечом, приводя его в правильное положение, и Кенет ударил чем придется.
   Беззвучный грохот прокатился по замку. Тело Инсанны еще двигалось, но глаза его приобрели совершенно бессмысленное выражение. Да нет, не бессмысленное даже. Они были полностью пусты. Эта пустота не была ни безумием, ни смертью. Пустота в глазах покойников не пугает своей противоестественностью. Пустота пустоте рознь. Что-то подобное самым краем задело Кенета в лесу возле места средоточия. Но то, что Кенет видел сейчас в глазах Инсанны, было неизмеримо страшнее. Оно все росло и росло и наконец поглотило Инсанну без остатка.
   Кенет не очень-то и видел, как это произошло. У него потемнело в глазах: смерть одного мага очень ощутимо отзывается на всех остальных. Теперь только Кенет понял, почему маги обычно сражаются насмерть не посредством магии, а на мечах, как простые смертные. Даже и такая схватка дорого обходится победителю. А победа, одержанная с помощью магии, убила бы победителя наверняка. Потому-то и Инсанна не воспользовался магией против Кенета, хоть и сражался в собственном месте средоточия. Он хотел всего лишь уничтожить врага - но не заплатить за победу жизнью.
   Когда Кенет вновь почувствовал себя лучше и обрел утраченное ненадолго зрение, все уже окончилось. От Инсанны нигде и следа не осталось. Белый как траурная одежда Санэ стоял в дверях и беззвучно шевелил губами. По залу гулял веселый сквознячок и шевелил занавеси. Через выбитое окно снаружи доносилось изумленное ржание многочисленных лошадей. На подоконнике сидела худенькая угловатая девушка и показывала Кенету язык.
   Глава 26
   ИСЦЕЛЕНИЕ ПЕСНИ
   - Аритэйни!
   Кенет не обрадовался появлению Аритэйни, не испугался за нее и даже не удивился: сил не было. Он просто тихо опустился на пол. Деревянный клинок глухо стукнул о полированный крапчатый нефрит.
   Аритэйни соскочила с подоконника, подошла к Кенету и молча села рядом с ним.
   Кенету сразу захотелось сказать... сказать ей хоть что-то хорошее... ведь нужно же что-нибудь сказать... или нет?
   Трудно представить, что бы подумала о его молчании Аритэйни, будь она человеком. Но у драконов все-таки побольше здравого смысла, да и слова они умеют находить единственно верные.
   - Устал? - спросила Аритэйни. Кенет молча кивнул.
   - Очень устал, - не сразу ответил он. - Даже и не знал, что можно так устать. И испугался. Мне еще повезло, что не Инсанна меня убил, а наоборот. Если бы не ветер...
   - Я так и знала, что смогу тебе помочь! - просияла Аритэйни.
   - Помочь? - После пережитого за день соображал Кенет туго. - Ох, ну конечно! Драконы - хозяева ветра. Так это был твой ветер?
   - А как же! - кивнула донельзя довольная Аритэйни. - А меня еще пускать не хотели! Представляешь - Хараи с сыном и еще кое-кто из моих родственников полетели к месту битвы, а меня дома оставили.
   - А могли бы догадаться, что дома ты не останешься, - усмехнулся Кенет.
   - Могли бы, - подтвердила сияющая Аритэйни. - Я сначала хотела полететь за ними, а потом передумала. Все равно бы меня прогнали. Я решила, что тебе пригожусь больше.
   Губы Кенета неудержимо расплывались в улыбке - совершенно бессмысленной, но тем не менее крайне красноречивой.
   - Извини, если помешал. - Рука Санэ легла Кенету на плечо, и он непроизвольно дернулся.
   - Тебе что, опять не терпится песню сложить? - поморщился Кенет. Может, все-таки подождешь?
   - Подождал бы, да не выйдет, - отрезал Санэ. - Петь надо прямо сейчас. Ничего ведь еще не кончено.
   Слова его достигли сознания Кенета не сразу. Какое-то время он еще продолжал улыбаться.
   - Разве Инсанна не убит?
   - Здесь - убит, - нехотя ответил Санэ. - А песен, где упоминается этот мерзавец, а легенд о нем - без счета. Он, конечно, не певец никакой. Но он маг, и он умеет ждать. В мире песен и памяти он еще жив. И когда-нибудь сумеет оттуда выбраться...
   Аритэйни охнула.
   - Это все моя оплошность, - признался Санэ. - Мне надо было сложить песню о его смерти. Сразу же. Я и пытался. Тогда он и там был бы мертв.
   Голос певца звучал необычно глухо. В нем не слышалось и отзвука былой насмешливости.
   - Про Юкайгина я успел песню сложить, и про господина наместника тоже...
   - Значит, Акейро и в том мире мертв? - не подымая головы, осведомился Кенет.
   - Нет, как же можно! Про его смерть я не пел. Там он живой.
   - Спасибо, - прошептал Кенет.
   - Было бы за что благодарить, - возразил Санэ. - Самого главного я и не успел. Я смотрел на тебя и пел тихонько... все уже почти получилось... а когда он тебя чуть не убил, я испугался... очень я за тебя испугался... и сбился. Ускользнула строка. И не получается теперь, хоть тресни. Так что придется отправиться в мир песен и памяти и убить там его еще раз.
   - Хорошо бы насовсем, - попытался пошутить Кенет. - Если мне придется по нескольку раз на дню убивать Инсанну, мне даже пообедать некогда будет.
   Он вздохнул и тяжело встал.
   - Постой, - неожиданно.вмешалась Аритэйни, - ты куда собрался? А как же я?
   - Подожди меня немного, - попросил Кенет, отлично сознавая, как нелепо звучат его слова. - Я скоро вернусь.
   - В этой каменной ловушке? - возмутилась Аритэйни. - Ни за что! Мне будет страшно. А если меня здесь найдут родственники, мне здорово попадет.
   - Так, может, домой вернешься? - предложил Кенет. - Как будто ты никуда и не уходила...
   - Лучше возьми девушку с собой, - внезапно пришел ей на помощь Санэ.
   - Но там ведь будет опасно, - возразил Кенет.
   - Здесь не безопаснее, - не уступал Санэ. - Магов своих цепных Инсанна на тебя натравливать не стал, они бы ему только помешали. А ведь кто-то из них может оказаться неподалеку.
   Судя по мимолетному возмущению Аритэйни, она явно собиралась сказать, что она утворит с этими магами, если они попадутся ей под руку, но вовремя спохватилась.
   - Ты прав, - согласился Кенет. - Только как мы попадем в мир песен? Ты можешь там жить, но ведь ты певец, а я только раз в жизни песню придумал, да и то едва не надорвался с натуги.
   - Возьмите меня за руки, - улыбнулся Санэ.
   Он крепко сжал руки Кенета и Аритэйни и запел.
   У самых их ног возникла призрачная дорога. Она уходила прямо в стену. Санэ продолжал петь, и реальность дороги становилась все более несомненной, а реальность стены все более сомнительной. Когда Кенет окончательно уверился в существовании дороги, он сделал шаг вперед, потом еще и еще.
   Он испытывал необыкновенно странное ощущение. Ноги его ступали по камням, которые были словами, и меж камней росла трава мелодии. А потом трое путников прошли сквозь стену, и обычный мир исчез, а вокруг было... да, что-то вокруг, несомненно, было.
   Вокруг были слова, было неясное звучание, оплетенное мелодией и ритмом. "Вода", - говорил Санэ - и из неназванного начинала струиться река. "Трава", - говорил Санэ - и Кенет увидел траву под ногами. "Небо", говорил Санэ - и синева развернулась у него над головой.
   По мере того как первое смятение отступало, Кенет начинал слышать не только голос Санэ. Понемногу и все остальные слова этого странного мира сделались внятными. Кенет слышал землю, и земля возникала. Он улавливал звучание деревьев, и только после этого видел их. Мир песен и памяти проявлялся не сразу, а как бы по частям, и чтобы связать их в нечто единое, требовалось немалое напряжение. Кенет лишь тогда заметил, что Санэ перестал петь, когда тот заговорил с ним.
   - Голова не кружится? - заботливо спросил Санэ.
   - Нет, - с вызовом ответила Аритэйни.
   - Немного, - признался Кенет. - Странный мир.
   - Мир как мир, - пожал плечами Санэ.
   - Странный, - повторил Кенет. - Он весь как бы состоит из промежутков между словом и предметом. Даже жутко делается.