Страница:
– Понимаю, – улыбнулся принц. – Трудно не понять. Не дозволено – и именно поэтому молоденькие эльфы, стоит только старшим зазеваться, удирают за перевал.
– Само собой, – кивнул Арьен. – Утянутся на пару деньков, поразвлекутся – и назад. Их обычно даже и не ищет никто. Зачем искать, если сами скоро вернутся?
– Вот как? – Голос принца вновь сделался отсутствующим – словно бы он, этот голос, не прикасался к предмету разговора, а парил поверх него. – Продолжай, сделай милость.
– А что тут продолжать? – отозвался Эннеари. – На этот раз сбежали аж семеро. И покуда не вернулись. Вот меня и послали за ними.
– Вот как? – прежним тоном повторил Лерметт.
– Не иначе, эти малолетние охламоны здорово накуролесили, раз домой глаз не кажут, – сокрушенно вздохнул Арьен. – Я потому и решил сначала тебя проводить, а потом уж за них приниматься. Неловко как-то при других за щенками подтирать. Откуда я знаю, что они понатворили. С девицами высокородными любовь недозволенную крутили? С юнцами на поединках дрались? Кого мне придется умаливать, перед кем извиняться за наших мальчишек… полно, да в Луговине ли они? Надо ли мне их за шкирку домой волочить – или разузнавать, куда они подались из Луговины? Думал я сам управиться… но раз уж нас так не ко времени судьба свела…
– Свела, – резко перебил его Лерметт. – Причем очень даже ко времени.
– Почему? – удивился Эннеари.
– А потому, – ровным и невыразительным тоном произнес принц, – что, когда я решил пойти твоей дорогой, я был прав даже больше, чем полагал. Потому как сдается мне, Арьен, что мы явились сюда не по разным делам, а по одному и тому же.
Он мгновенно замолчал и отвернулся слегка, явно не намереваясь продолжать, как если бы и так уже сказал больше, нежели собирался. Но для Эннеари сказанного было вполне довольно, чтобы встревожиться всерьез. Во имя всего святого – да что же натворили на сей раз ослушные мальчишки, если из-за них наследник престола потащился за перевал с посольством?
– Ты больше ничего не хочешь мне сказать? – осторожно осведомился Эннеари.
– Нет, – отрезал Лерметт, не глядя ему в лицо. – Не хочу. Пусть даже я и уверен неколебимо… мало ли в чем можно быть уверенным. Но если я неправ, я принесу тебе незаслуженную боль, и только. Лучше уж я промолчу, пока мы не удостоверимся.
– А если ты прав? – тихо спросил Эннеари.
– Тогда это будет тем более горько, – сумрачно ответил принц. – Но тогда ты тем более должен увидеть все своими глазами.
– Загадками говорить изволишь, – напряженно усмехнулся Эннеари. – Если что-нибудь знаешь – скажи. Мне и без головоломок ничего не ясно. Ну, вот где я должен искать этих остолопов?
Принц, не говоря ни слова, устремил твердый взгляд куда-то вдаль – туда, где не было уже никакой тропы, где пролегала ровная земля… где закраина рощи прикрывала нечто такое, откуда в небо поднимался густой жирный черный дым.
Лерметт обернулся к эльфу. Лицо его было удивительно строгим и печальным. Принц по-прежнему не произнес ни слова – однако ответ и без того читался на его лице совершенно внятно и отчетливо.
Сдается мне, ты их уже нашел .
Глава 16
Глава 16
– Само собой, – кивнул Арьен. – Утянутся на пару деньков, поразвлекутся – и назад. Их обычно даже и не ищет никто. Зачем искать, если сами скоро вернутся?
– Вот как? – Голос принца вновь сделался отсутствующим – словно бы он, этот голос, не прикасался к предмету разговора, а парил поверх него. – Продолжай, сделай милость.
– А что тут продолжать? – отозвался Эннеари. – На этот раз сбежали аж семеро. И покуда не вернулись. Вот меня и послали за ними.
– Вот как? – прежним тоном повторил Лерметт.
– Не иначе, эти малолетние охламоны здорово накуролесили, раз домой глаз не кажут, – сокрушенно вздохнул Арьен. – Я потому и решил сначала тебя проводить, а потом уж за них приниматься. Неловко как-то при других за щенками подтирать. Откуда я знаю, что они понатворили. С девицами высокородными любовь недозволенную крутили? С юнцами на поединках дрались? Кого мне придется умаливать, перед кем извиняться за наших мальчишек… полно, да в Луговине ли они? Надо ли мне их за шкирку домой волочить – или разузнавать, куда они подались из Луговины? Думал я сам управиться… но раз уж нас так не ко времени судьба свела…
– Свела, – резко перебил его Лерметт. – Причем очень даже ко времени.
– Почему? – удивился Эннеари.
– А потому, – ровным и невыразительным тоном произнес принц, – что, когда я решил пойти твоей дорогой, я был прав даже больше, чем полагал. Потому как сдается мне, Арьен, что мы явились сюда не по разным делам, а по одному и тому же.
Он мгновенно замолчал и отвернулся слегка, явно не намереваясь продолжать, как если бы и так уже сказал больше, нежели собирался. Но для Эннеари сказанного было вполне довольно, чтобы встревожиться всерьез. Во имя всего святого – да что же натворили на сей раз ослушные мальчишки, если из-за них наследник престола потащился за перевал с посольством?
– Ты больше ничего не хочешь мне сказать? – осторожно осведомился Эннеари.
– Нет, – отрезал Лерметт, не глядя ему в лицо. – Не хочу. Пусть даже я и уверен неколебимо… мало ли в чем можно быть уверенным. Но если я неправ, я принесу тебе незаслуженную боль, и только. Лучше уж я промолчу, пока мы не удостоверимся.
– А если ты прав? – тихо спросил Эннеари.
– Тогда это будет тем более горько, – сумрачно ответил принц. – Но тогда ты тем более должен увидеть все своими глазами.
– Загадками говорить изволишь, – напряженно усмехнулся Эннеари. – Если что-нибудь знаешь – скажи. Мне и без головоломок ничего не ясно. Ну, вот где я должен искать этих остолопов?
Принц, не говоря ни слова, устремил твердый взгляд куда-то вдаль – туда, где не было уже никакой тропы, где пролегала ровная земля… где закраина рощи прикрывала нечто такое, откуда в небо поднимался густой жирный черный дым.
Лерметт обернулся к эльфу. Лицо его было удивительно строгим и печальным. Принц по-прежнему не произнес ни слова – однако ответ и без того читался на его лице совершенно внятно и отчетливо.
Сдается мне, ты их уже нашел .
Глава 16
Лерметт хоть и считал себя хорошим ходоком, однако за Арьеном поспевал едва-едва. И неудивительно. Вовсе не в том дело, что человеку за эльфом не угнаться – да кстати, оно и не доказано. Просто Эннеари гнала вперед, подгоняла, подхлестывала дикая тревога. А у Лерметта на душе мертвящей тяжестью лежало знание.
Неправду он сказал. Ему отнюдь не казалось, что их с Арьеном привело сюда одно и то же дело. Ничего ему не казалось. Он знал . В отличие от Эннеари, который мог только гадать, что же такого навытворяли молоденькие эльфы, Лерметт об их художествах был осведомлен сполна – за вычетом, разумеется, тех, что случились уже после его отъезда. Нет, эти юнцы не крутили любовь с холеными дочурками высокородных вельмож, не дрались на дуэли с желторотыми сынками этих самых вельмож, не ввязывались, к досаде людей, в состязания лучников, выиграть которые для эльфа – плевое дело. Стряслось нечто куда более страшное. Да, подростки во всех краях и во все времена одинаковы – что человеческие, что эльфийские. Но Арьену предстояло столкнуться с бедой куда как посерьезнее, нежели обычные выходки балбесов, не отягощенных ни избытком ума, ни жизненным опытом. Слухи об этой беде и погнали Лерметта послом за перевал – а теперь, выслушав Эннеари и углядев столб дыма над скрытым еще покуда от взора пожарищем, в правдивости слухов принц уверился бесповоротно. Слишком уж один к одному все сходилось. И хмурое это знание отяжеляло шаг Лерметта и не позволяло ему взглянуть эльфу в глаза. В те самые глаза, которые вот-вот увидят… у принца язык не повернулся сказать Арьену, что именно эльфу предстоит увидеть. Он хотел, он ведь и правда хотел сказать, предупредить как-то, смягчить неизбежный удар… хотел – и не мог.
Да и как о таком поведать? Какими словами? «Знаешь, дружище, твои соплеменники не просто недоросли, сбежавшие от присмотра взрослых. Они убийцы и погромщики…» Так, что ли?!
Почему, ну почему Лерметт так страшно обманулся, прислушиваясь к голосу своей удачи? Почему он решил, встретив эльфа, что нашел провожатого? Почему не усомнился в этой мысли, раз за разом преодолевая завалы лишь для того, чтобы спустя самое малое время наткнуться на новые препятствия? Почему не догадался раньше, что не эльф – его, а он эльфа сопровождать должен? Почему? Откуда эта дикая, нерассуждающая самонадеянность? Ведь если слухи не лживы – а они явно не лживы – то каждый новый день означает новые жертвы. Сколько еще человек разорено, изувечено или убито оттого только, что его высочество по перевалу валандаться изволил? Сколько еще жизней должно увеличить собой и без того нестерпимое терзание, предстоящее Арьену?
Эннеари остановился так резко и внезапно, что Лерметт едва не налетел на него.
– След, – растерянно пробормотал эльф. – Точно, след. Почему?
Лерметт удивленно огляделся по сторонам. Никакого следа, хоть бы и заячьего, ничего даже отдаленно похожего на след видно не было.
– Не вижу следов, – возразил принц.
– Ты и не увидишь, – дернул уголком рта Эннеари. – Это не такой след, как ты думаешь… не отпечаток ноги на земле. Это… не знаю, как объяснить… просто один эльф всегда знает, проходил здесь другой или нет. Не отпечаток, не запах… другое.
От неутолимой тревоги его человеческая речь, доселе безупречно правильная, сделалась несколько сбивчивой.
– Это след, – повторил Арьен. – Я его даже отсюда слышу. Он идет… как это называть?.. поперек. Вот так. – Движением руки он указал путь, идущий наперерез их собственному – от зеленеющего чуть поодаль густого леса до рощицы, из-за которой подымался в небеса черный дым. – Вот там они и шли… туда шли. – От растерянности лицо его сделалось едва ли не умоляющим. – Я не понимаю…
Скоро поймешь, мрачно подумал Лерметт. Мысль эта была холодной и неподъемно тяжелой, как ледовые глыбы поперек дороги.
– Что ж, – вздохнул принц, – веди нас по следу. Все едино он пролег туда, куда мы и без того торопимся. А там, глядишь, что и прояснится.
Снедаемый беспокойством Эннеари повиновался без единого возражения, и Лерметту стало еще тяжелее на душе – а он-то наивно полагал, что хуже вроде бы уже и некуда. Как бы не так. Есть куда – а еще хуже, намного хуже станет, когда они с Арьеном доберутся до пожарища… потому что беда, которая их там поджидает…
Пусть я буду неправ, безмолвно взмолился Лерметт. Пожалуйста, ну пожалуйста… пусть я окажусь неправ…
Однако, несмотря на страстные мольбы, Лерметт не ошибся: след вывел путников прямиком к догорающему хутору. Лерметт этого и ожидал. А вот чего он не ожидал нипочем – так это того, что зрелище чужой беды окажется не только страшным, но и донельзя странным. Кто бы ни учинил этот невероятный разгром, но этот кто-то пребывал явно не в своем уме. Правда, принадлежность громил к числу существ вменяемых и сама по себе всяко сомнительна, но… нет, ничего подобного принц отродясь не видывал и даже вообразить не сумел бы.
Дом выглядел так, словно на него наступил гигантский дракон: половина хибары торчит на прежнем месте, зияя обрывками внутренностей, являющих солнцу нехитрый скарб ее обитателей – а вторая половина раздавлена в ощепье. Причем мимохожий дракон не поленился все эти обломки трудолюбиво сгрести в громадную кучу – и только после пыхнул на них огнем. Во всяком случае, дотлевающие головни выглядели именно так. По ним еще перебегали, змеясь, золотые дорожки пламени всякий раз, когда ветерок шевелил угли – однако пожравший их огонь уже умирал. Несомненно, поджигатель взялся за обломки дома гораздо раньше, чем за хлев или сарай: те еще только догорали. Куда подевалась вся скотина и домашняя птица, Лерметт не мог догадаться при всем желании. О, в том, что ни хлев, ни сарай не пустовали, сомневаться опять-таки не приходилось: куриный помет во дворе был вполне еще свежим и многочисленным, да и навозная куча не из воздуха же взялась. Однако ни скот, ни куры не оставили, разбегаясь, ни малейших следов… но и заживо не сгорели: догорающие останки дверей хлева и сарая были распахнуты настежь, и от пожарища не тянуло жуткой вонью горелой плоти. Оставалось предположить, что и птица, и скотина неведомым образом просто-напросто испарились.
Впрочем, Лерметту было не до размышлений о таинственной судьбе, пристигшей домашнюю живность. Он подумал об их участи мимолетно, почти незаметно для самого себя – а потом забыл и вовсе. Потому что заботила его участь совершенно другого создания.
Возле нетронутой половины дома полусидела, привалясь к стене, облаченная в лохмотья старуха. Избита она была настолько, что при первом же взгляде на нее Лерметта замутило. Ему и в голову прийти не могло, что кто-то в состоянии поднять руку на старого человека, тем более – на старую женщину, даже если… нет, все равно в уме не укладывается.
Глаза у старухи были закрыты, но она все же дышала – пусть прерывисто, пусть хрипло и слабо, но дышала. Эннеари и Лерметт опустились на колени возле старухи одновременно, словно по команде – принц слева, эльф справа. Лерметт не стал отстегивать флягу от пояса – рванул ее так, что кожаные ремешки лопнули, выдернул пробку и приложил флягу к губам старухи.
– Голову держи, – отрывисто велел он эльфу.
Блестящая струя воды змейкой скользнула в полуоткрытый рот, еще и еще раз. Эннеари, едва заметно хмурясь, положил на виски женщины свои большие пальцы и слегка нажал.
Старуха дернулась, захрипела и открыла глаза. Взгляд ее мазнул небосвод, почти бессмысленно прошелся вдоль кромки дальнего леса и остановился на эльфе.
– Надо же, – тихо, без злости, но с неожиданной жалостью, удивившей принца, произнесла старуха. – Такие красивые мальчики – и такие звери.
Принц понял не сразу, хоть и ожидал услышать именно это – а вот лицо Эннеари мигом закаменело, сделалось мертвым, словно бы мраморным.
– Красивые, говоришь, мальчики? – У него и голос сделался мраморным – тяжелым, холодным и мертвым. – Какие? Как они выглядели?
– Как ты, – сипло ответила старуха.
– Сам знаю, что не как он, – нетерпеливо настаивал эльф. – Лица, лица какие?
Лерметт даже в этих жутких обстоятельствах не мог не удивиться, пусть и мимолетно. Сам он себя красивым не считал никогда… но слова Эннеари подразумевали… свихнулся он, что ли, с перепугу? И то сказать, в эльфийских краях, небось, такого и захочешь – не увидишь.
– Как у тебя, – прошелестела старуха.
– А-а, проклятье, – безнадежно выдохнул эльф. – Зря, все зря… ну да, для того, кто раньше с эльфами не водился, все мы на одно лицо… почти.
– О чем ты? – прошептал принц. Арьен не то что не ответил на его вопрос – не услышал даже.
– Ладно, с этой стороны не подобраться… зайдем с другой. Сколько их было? – Он очень осторожно приподнял голову старухи, пристально глядя ей в глаза. – Сколько?
– Четверо. – Старуха утомленно примкнула веки.
– Сколько?!
– Четверо, – повторила старуха, не открывая глаз. Арьен с прежней осторожностью опустил ее голову и провел ладонью над ее лицом. Веки старухи сомкнулись еще плотнее, дыхание выровнялось, словно по волшебству… впрочем, почему – словно? Так вот как они выглядят, эльфьи чары исцеления. Старая женщина спала спокойным целебным сном без сновидений – уж в этом-то принц был готов поклясться.
Эннеари встал с колен и медленно утер рукой лоб. Движение вполне обычное, вот только принцу показалось… нет, не показалось! Тонкие пальцы эльфа дрожали.
– Впервые вижу, чтобы у эльфа руки тряслись, – невольно выдохнул принц и тут же пожалел об этом.
Эннеари, впрочем, было не до мелких обид.
– Четверо, – повторил он. – Четыре красивых мальчика. Таких, как я.
Лицо его было тоскливым, словно осенний ветер.
– Ты хочешь сказать, – с трудом подбирая слова, начал было Лерметт, – что те четверо эльфов, которые сбежали из ваших краев, решили у нас вот таким вот образом порезвиться?
Глупо, глупо-то как! Если Арьен чего и не хочет сказать, так именно этого. Как прежде не хотел Лерметт.
– Не четверо, – мотнул головой эльф. – Семеро. Я же говорил.
Принц осекся.
– Каким уж там образом они решили порезвиться, не знаю, – сухо произнес эльф, – но было их семеро. Они уехали и не вернулись. Пропали. И… да, это их я искал.
“И нашел”, промелькнуло в голове у принца.
– А нашел только четверых. И не в том дело, что не их самих, а только след… не в том, – с силой повторил Эннеари. – Четверо их здесь было – это если их – а остальные трое где?
Говорить “не знаю” принц не стал – ясно же, что вопрос относился не к нему.
– Убиты? Тогда – кем? Эльфа, если хочешь знать, не так-то просто убить… во всяком случае, человеку. Что, эти четверо тех троих и убили?
– А если их захватили? – отважился промолвить ошеломленный принц.
– Кто? Как? Зачем? – Да, в способности связно мыслить Арьену не откажешь. – Почему остальные четверо им не помогли? Почему они взамен хутора громят? – Эльф резко дернул углом рта. – А главное, не могу в ум взять, чтобы кто-нибудь из них… вот хоть убей, не могу.
– А вот это ты зря, – возразил принц. – Не вскидывайся, а то затрещину получишь. Я же это им не в укор… да и тебе тоже. Обстоятельства, они всякие бывают. И всякого требуют. Кто бы мне сказал, что я стану на себе полудохлых эльфов через ледник волочить… да и ты – скажи тебе кто, что ты пощечину стерпишь, да притом от руки человека – поверил бы?
Глаза эльфа немного потеплели. Самую малость.
– Я тебя понял. Но сам подумай – что же это за обстоятельства такие, чтобы из семерых красивых мальчиков, – последние слова он выговорил с той же точно интонацией, что и старуха, – трое исчезли невесть куда, а четверо такую мерзость учинили? И ведь ни один из них на самом-то деле на такое не способен.
– Найдем – узнаем, – молвил принц.
– Правда твоя, – вздохнул Эннеари. – Знать бы еще, где искать. Как говорится, ищи прошлогоднее семя в нынешнем цветке.
– Почему – прошлогоднее? – возразил Лерметт. – След ведь совсем свежий. Не могли ведь эти четверо так прямо в воздухе растаять. Раз они пришли сюда, должны были и уйти. Неужто ты следа не найдешь?
– Найти нетрудно. – Арьен дернул уголком рта – Лерметт уже начинал понемногу привыкать к этому его движению. – Трудно выбрать.
– Что значит – выбрать? – не понял принц.
– Выбрать, – повторил эльф. – Здесь не один след и даже не два. Три здесь следа. По одному мы сюда пришли – кстати, ведет он не совсем к дому, а чуть в сторону. А вот уже от самого дома ведет два следа. Одним из них эти четверо сюда пришли, а другим – убрались прочь. Здесь и вот здесь, – Эннеари дважды взмахнул рукой, указывая направление. – Вот и поди, догадайся, который нам нужен.
– А сам ты как думаешь? – поинтересовался Лерметт.
– Вроде вот этот след ярче, – после небольшого раздумья сообщил Арьен.
Лерметт с большим сомнением взглянул в указанную сторону.
– Ты уверен, что именно этот след заметнее? – поинтересовался он.
– Вполне, – без колебаний ответил эльф. – А что?
– А то, что иначе я бы решил, что все обстоит как раз наоборот. Сам посмотри. Нам эти места обоим внове, но ты все-таки приглядись: непохоже, чтобы с этой стороны были какие-то поселения. Глушь там. Леса и прочие опушки. Самое подходящее место, чтобы лагерем расположиться. А вот по другую сторону люди живут. Разумнее прятаться в лесу, а буянить по селам. Хотя, – теперь уже Лерметт задумчиво вздохнул, – тут о разуме речь, как я понимаю, не заходит вовсе. Ладно, пойдем, проведаем твой яркий след. Нам особенно выбирать не приходится, тут ты прав. Хорошо бы нам где в дороге лошадьми разжиться, – помолчав, прибавил он. – Иначе больно долго в пути ноги бить придется – да еще и не сказано, что догоним.
– Догоним, – уверенно посулил эльф, сжав губы. – Этих мерзавцев я где угодно догоню. Любой ценой.
– Тогда веди, – молвил принц. – Это ты у нас знаешь, куда идти – а я никакого следа не чую.
В этом Лерметт хоть и был прав, однако правоте его предстояло продержаться недолго. Не прошло и часа, как внезапный порыв ветра запечатал дыхание ужасающей вонью.
– Что за!.. – принц не сумел договорить и закашлялся, да так, что слезы выступили на глазах.
– Смесь, – произнес Эннеари неожиданно хрипло, октавы на полторы ниже своего обычного голоса.
– Что?! – изумленно переспросил Лерметт, кое-как справляясь со своим многострадальным дыханием.
– Смесь, – хрипло повторил Арьен. – Кошачья лапка, белопяточник и вонючка подстенная. Вот же поганцы!
– Ну, знаешь, – окончательно совладав с дыханием, возразил Лерметт, – если какая трава и воняет, так она не виновата, что такая уродилась. Хотя вонища, конечно, распрозверская. – Он снова кашлянул, чихнул и утер слезящиеся глаза.
– Да я не о травах, – прохрипел эльф, поднося руки к вискам в извечном жесте страдающих от головной боли. – Я о хулиганье этом. Они же нарочно тут отвар этой смеси разлили. Она отбивает способность чуять след.
– Думаешь, опасались погони? – посерьезнел Лерметт.
– Не знаю, – пожал плечами Эннеари. – Может, они и опасались, что мы их разыскивать станем… да и те трое тоже ведь невесть куда подевались, и со счетов их сбрасывать негоже. Но с тем же успехом смесь могли налить и просто так, из чистой вредности. И как я теперь их искать должен?
– Ты – никак, – усмехнулся Лерметт. – А вот мой нос покуда при мне. Я, конечно, не ищейка, но по такому запаху кто угодно с закрытыми глазами пройдет. Тут наши красавчики просчитались.
– Не думали, что сородич их искать станет рука об руку с человеком, – мстительно заключил Эннеари. – Веди теперь ты. От меня покуда толку никакого. Мне бы хоть того добиться, чтобы голова от этой пакости не развалилась.
– Так скверно? – с сочувствием осведомился Лерметт.
– Глупости, – твердо возразил приметно побледневший Эннеари. – Продержусь. Ты веди давай. Как только запах улетучится, все у меня пройдет.
– Тогда нам лучше поторопиться, – согласился Лерметт и наддал ходу.
Спустя еще полчаса запах исчез – зато вновь объявился след. Мигом повеселевший Арьен снова возглавил поиск. Он шел уверенно, не отвлекаясь и не задерживаясь.
– Может, я и ошибся, – скорее для самого себя, чем для Эннеари, заметил Лерметт. – Похоже, след все-таки свежий. Неужели эти четверо такие болваны?
– Они еще и не такие болваны, – жизнерадостно заверил его Арьен и, внезапно осекшись, застонал. – О-о… вот опять!
Лерметт остановился и принюхался. Действительно, давешняя вонь, пусть и слабо, но уже ощущалась издали.
– За мной! – скомандовал Лерметт, решительно втягивая воздух поглубже.
Эннеари безропотно уступил Лерметту место во главе, морщась от подступающей боли.
– А ведь здесь запах как будто послабее будет, – задумчиво протянул Лерметт, когда они рысцой миновали очередное пристанище несусветной вони и остановились, чтобы отдышаться. – Не заметил?
– По-твоему, я могу в таком состоянии что-то замечать? – сердито поинтересовался эльф, еще не успевший избыть недавнюю хрипоту. – Мне бы только через смесь проскочить побыстрее, и все. Но мне так не кажется. Голова как в прошлый раз болела, так и сейчас разламывается. Думаю, тебе просто померещилось оттого, что мы быстрее прорвались, вот и все.
Лерметт только вздохнул. Он был почти уверен, что ничего ему не померещилось – но вот именно, что только почти. Все-таки эльфийские смеси – материя тонкая, а в эльфийских следах он ничего не смыслит и вовсе. Пожалуй, Арьену все-таки виднее.
Неправду он сказал. Ему отнюдь не казалось, что их с Арьеном привело сюда одно и то же дело. Ничего ему не казалось. Он знал . В отличие от Эннеари, который мог только гадать, что же такого навытворяли молоденькие эльфы, Лерметт об их художествах был осведомлен сполна – за вычетом, разумеется, тех, что случились уже после его отъезда. Нет, эти юнцы не крутили любовь с холеными дочурками высокородных вельмож, не дрались на дуэли с желторотыми сынками этих самых вельмож, не ввязывались, к досаде людей, в состязания лучников, выиграть которые для эльфа – плевое дело. Стряслось нечто куда более страшное. Да, подростки во всех краях и во все времена одинаковы – что человеческие, что эльфийские. Но Арьену предстояло столкнуться с бедой куда как посерьезнее, нежели обычные выходки балбесов, не отягощенных ни избытком ума, ни жизненным опытом. Слухи об этой беде и погнали Лерметта послом за перевал – а теперь, выслушав Эннеари и углядев столб дыма над скрытым еще покуда от взора пожарищем, в правдивости слухов принц уверился бесповоротно. Слишком уж один к одному все сходилось. И хмурое это знание отяжеляло шаг Лерметта и не позволяло ему взглянуть эльфу в глаза. В те самые глаза, которые вот-вот увидят… у принца язык не повернулся сказать Арьену, что именно эльфу предстоит увидеть. Он хотел, он ведь и правда хотел сказать, предупредить как-то, смягчить неизбежный удар… хотел – и не мог.
Да и как о таком поведать? Какими словами? «Знаешь, дружище, твои соплеменники не просто недоросли, сбежавшие от присмотра взрослых. Они убийцы и погромщики…» Так, что ли?!
Почему, ну почему Лерметт так страшно обманулся, прислушиваясь к голосу своей удачи? Почему он решил, встретив эльфа, что нашел провожатого? Почему не усомнился в этой мысли, раз за разом преодолевая завалы лишь для того, чтобы спустя самое малое время наткнуться на новые препятствия? Почему не догадался раньше, что не эльф – его, а он эльфа сопровождать должен? Почему? Откуда эта дикая, нерассуждающая самонадеянность? Ведь если слухи не лживы – а они явно не лживы – то каждый новый день означает новые жертвы. Сколько еще человек разорено, изувечено или убито оттого только, что его высочество по перевалу валандаться изволил? Сколько еще жизней должно увеличить собой и без того нестерпимое терзание, предстоящее Арьену?
Эннеари остановился так резко и внезапно, что Лерметт едва не налетел на него.
– След, – растерянно пробормотал эльф. – Точно, след. Почему?
Лерметт удивленно огляделся по сторонам. Никакого следа, хоть бы и заячьего, ничего даже отдаленно похожего на след видно не было.
– Не вижу следов, – возразил принц.
– Ты и не увидишь, – дернул уголком рта Эннеари. – Это не такой след, как ты думаешь… не отпечаток ноги на земле. Это… не знаю, как объяснить… просто один эльф всегда знает, проходил здесь другой или нет. Не отпечаток, не запах… другое.
От неутолимой тревоги его человеческая речь, доселе безупречно правильная, сделалась несколько сбивчивой.
– Это след, – повторил Арьен. – Я его даже отсюда слышу. Он идет… как это называть?.. поперек. Вот так. – Движением руки он указал путь, идущий наперерез их собственному – от зеленеющего чуть поодаль густого леса до рощицы, из-за которой подымался в небеса черный дым. – Вот там они и шли… туда шли. – От растерянности лицо его сделалось едва ли не умоляющим. – Я не понимаю…
Скоро поймешь, мрачно подумал Лерметт. Мысль эта была холодной и неподъемно тяжелой, как ледовые глыбы поперек дороги.
– Что ж, – вздохнул принц, – веди нас по следу. Все едино он пролег туда, куда мы и без того торопимся. А там, глядишь, что и прояснится.
Снедаемый беспокойством Эннеари повиновался без единого возражения, и Лерметту стало еще тяжелее на душе – а он-то наивно полагал, что хуже вроде бы уже и некуда. Как бы не так. Есть куда – а еще хуже, намного хуже станет, когда они с Арьеном доберутся до пожарища… потому что беда, которая их там поджидает…
Пусть я буду неправ, безмолвно взмолился Лерметт. Пожалуйста, ну пожалуйста… пусть я окажусь неправ…
Однако, несмотря на страстные мольбы, Лерметт не ошибся: след вывел путников прямиком к догорающему хутору. Лерметт этого и ожидал. А вот чего он не ожидал нипочем – так это того, что зрелище чужой беды окажется не только страшным, но и донельзя странным. Кто бы ни учинил этот невероятный разгром, но этот кто-то пребывал явно не в своем уме. Правда, принадлежность громил к числу существ вменяемых и сама по себе всяко сомнительна, но… нет, ничего подобного принц отродясь не видывал и даже вообразить не сумел бы.
Дом выглядел так, словно на него наступил гигантский дракон: половина хибары торчит на прежнем месте, зияя обрывками внутренностей, являющих солнцу нехитрый скарб ее обитателей – а вторая половина раздавлена в ощепье. Причем мимохожий дракон не поленился все эти обломки трудолюбиво сгрести в громадную кучу – и только после пыхнул на них огнем. Во всяком случае, дотлевающие головни выглядели именно так. По ним еще перебегали, змеясь, золотые дорожки пламени всякий раз, когда ветерок шевелил угли – однако пожравший их огонь уже умирал. Несомненно, поджигатель взялся за обломки дома гораздо раньше, чем за хлев или сарай: те еще только догорали. Куда подевалась вся скотина и домашняя птица, Лерметт не мог догадаться при всем желании. О, в том, что ни хлев, ни сарай не пустовали, сомневаться опять-таки не приходилось: куриный помет во дворе был вполне еще свежим и многочисленным, да и навозная куча не из воздуха же взялась. Однако ни скот, ни куры не оставили, разбегаясь, ни малейших следов… но и заживо не сгорели: догорающие останки дверей хлева и сарая были распахнуты настежь, и от пожарища не тянуло жуткой вонью горелой плоти. Оставалось предположить, что и птица, и скотина неведомым образом просто-напросто испарились.
Впрочем, Лерметту было не до размышлений о таинственной судьбе, пристигшей домашнюю живность. Он подумал об их участи мимолетно, почти незаметно для самого себя – а потом забыл и вовсе. Потому что заботила его участь совершенно другого создания.
Возле нетронутой половины дома полусидела, привалясь к стене, облаченная в лохмотья старуха. Избита она была настолько, что при первом же взгляде на нее Лерметта замутило. Ему и в голову прийти не могло, что кто-то в состоянии поднять руку на старого человека, тем более – на старую женщину, даже если… нет, все равно в уме не укладывается.
Глаза у старухи были закрыты, но она все же дышала – пусть прерывисто, пусть хрипло и слабо, но дышала. Эннеари и Лерметт опустились на колени возле старухи одновременно, словно по команде – принц слева, эльф справа. Лерметт не стал отстегивать флягу от пояса – рванул ее так, что кожаные ремешки лопнули, выдернул пробку и приложил флягу к губам старухи.
– Голову держи, – отрывисто велел он эльфу.
Блестящая струя воды змейкой скользнула в полуоткрытый рот, еще и еще раз. Эннеари, едва заметно хмурясь, положил на виски женщины свои большие пальцы и слегка нажал.
Старуха дернулась, захрипела и открыла глаза. Взгляд ее мазнул небосвод, почти бессмысленно прошелся вдоль кромки дальнего леса и остановился на эльфе.
– Надо же, – тихо, без злости, но с неожиданной жалостью, удивившей принца, произнесла старуха. – Такие красивые мальчики – и такие звери.
Принц понял не сразу, хоть и ожидал услышать именно это – а вот лицо Эннеари мигом закаменело, сделалось мертвым, словно бы мраморным.
– Красивые, говоришь, мальчики? – У него и голос сделался мраморным – тяжелым, холодным и мертвым. – Какие? Как они выглядели?
– Как ты, – сипло ответила старуха.
– Сам знаю, что не как он, – нетерпеливо настаивал эльф. – Лица, лица какие?
Лерметт даже в этих жутких обстоятельствах не мог не удивиться, пусть и мимолетно. Сам он себя красивым не считал никогда… но слова Эннеари подразумевали… свихнулся он, что ли, с перепугу? И то сказать, в эльфийских краях, небось, такого и захочешь – не увидишь.
– Как у тебя, – прошелестела старуха.
– А-а, проклятье, – безнадежно выдохнул эльф. – Зря, все зря… ну да, для того, кто раньше с эльфами не водился, все мы на одно лицо… почти.
– О чем ты? – прошептал принц. Арьен не то что не ответил на его вопрос – не услышал даже.
– Ладно, с этой стороны не подобраться… зайдем с другой. Сколько их было? – Он очень осторожно приподнял голову старухи, пристально глядя ей в глаза. – Сколько?
– Четверо. – Старуха утомленно примкнула веки.
– Сколько?!
– Четверо, – повторила старуха, не открывая глаз. Арьен с прежней осторожностью опустил ее голову и провел ладонью над ее лицом. Веки старухи сомкнулись еще плотнее, дыхание выровнялось, словно по волшебству… впрочем, почему – словно? Так вот как они выглядят, эльфьи чары исцеления. Старая женщина спала спокойным целебным сном без сновидений – уж в этом-то принц был готов поклясться.
Эннеари встал с колен и медленно утер рукой лоб. Движение вполне обычное, вот только принцу показалось… нет, не показалось! Тонкие пальцы эльфа дрожали.
– Впервые вижу, чтобы у эльфа руки тряслись, – невольно выдохнул принц и тут же пожалел об этом.
Эннеари, впрочем, было не до мелких обид.
– Четверо, – повторил он. – Четыре красивых мальчика. Таких, как я.
Лицо его было тоскливым, словно осенний ветер.
– Ты хочешь сказать, – с трудом подбирая слова, начал было Лерметт, – что те четверо эльфов, которые сбежали из ваших краев, решили у нас вот таким вот образом порезвиться?
Глупо, глупо-то как! Если Арьен чего и не хочет сказать, так именно этого. Как прежде не хотел Лерметт.
– Не четверо, – мотнул головой эльф. – Семеро. Я же говорил.
Принц осекся.
– Каким уж там образом они решили порезвиться, не знаю, – сухо произнес эльф, – но было их семеро. Они уехали и не вернулись. Пропали. И… да, это их я искал.
“И нашел”, промелькнуло в голове у принца.
– А нашел только четверых. И не в том дело, что не их самих, а только след… не в том, – с силой повторил Эннеари. – Четверо их здесь было – это если их – а остальные трое где?
Говорить “не знаю” принц не стал – ясно же, что вопрос относился не к нему.
– Убиты? Тогда – кем? Эльфа, если хочешь знать, не так-то просто убить… во всяком случае, человеку. Что, эти четверо тех троих и убили?
– А если их захватили? – отважился промолвить ошеломленный принц.
– Кто? Как? Зачем? – Да, в способности связно мыслить Арьену не откажешь. – Почему остальные четверо им не помогли? Почему они взамен хутора громят? – Эльф резко дернул углом рта. – А главное, не могу в ум взять, чтобы кто-нибудь из них… вот хоть убей, не могу.
– А вот это ты зря, – возразил принц. – Не вскидывайся, а то затрещину получишь. Я же это им не в укор… да и тебе тоже. Обстоятельства, они всякие бывают. И всякого требуют. Кто бы мне сказал, что я стану на себе полудохлых эльфов через ледник волочить… да и ты – скажи тебе кто, что ты пощечину стерпишь, да притом от руки человека – поверил бы?
Глаза эльфа немного потеплели. Самую малость.
– Я тебя понял. Но сам подумай – что же это за обстоятельства такие, чтобы из семерых красивых мальчиков, – последние слова он выговорил с той же точно интонацией, что и старуха, – трое исчезли невесть куда, а четверо такую мерзость учинили? И ведь ни один из них на самом-то деле на такое не способен.
– Найдем – узнаем, – молвил принц.
– Правда твоя, – вздохнул Эннеари. – Знать бы еще, где искать. Как говорится, ищи прошлогоднее семя в нынешнем цветке.
– Почему – прошлогоднее? – возразил Лерметт. – След ведь совсем свежий. Не могли ведь эти четверо так прямо в воздухе растаять. Раз они пришли сюда, должны были и уйти. Неужто ты следа не найдешь?
– Найти нетрудно. – Арьен дернул уголком рта – Лерметт уже начинал понемногу привыкать к этому его движению. – Трудно выбрать.
– Что значит – выбрать? – не понял принц.
– Выбрать, – повторил эльф. – Здесь не один след и даже не два. Три здесь следа. По одному мы сюда пришли – кстати, ведет он не совсем к дому, а чуть в сторону. А вот уже от самого дома ведет два следа. Одним из них эти четверо сюда пришли, а другим – убрались прочь. Здесь и вот здесь, – Эннеари дважды взмахнул рукой, указывая направление. – Вот и поди, догадайся, который нам нужен.
– А сам ты как думаешь? – поинтересовался Лерметт.
– Вроде вот этот след ярче, – после небольшого раздумья сообщил Арьен.
Лерметт с большим сомнением взглянул в указанную сторону.
– Ты уверен, что именно этот след заметнее? – поинтересовался он.
– Вполне, – без колебаний ответил эльф. – А что?
– А то, что иначе я бы решил, что все обстоит как раз наоборот. Сам посмотри. Нам эти места обоим внове, но ты все-таки приглядись: непохоже, чтобы с этой стороны были какие-то поселения. Глушь там. Леса и прочие опушки. Самое подходящее место, чтобы лагерем расположиться. А вот по другую сторону люди живут. Разумнее прятаться в лесу, а буянить по селам. Хотя, – теперь уже Лерметт задумчиво вздохнул, – тут о разуме речь, как я понимаю, не заходит вовсе. Ладно, пойдем, проведаем твой яркий след. Нам особенно выбирать не приходится, тут ты прав. Хорошо бы нам где в дороге лошадьми разжиться, – помолчав, прибавил он. – Иначе больно долго в пути ноги бить придется – да еще и не сказано, что догоним.
– Догоним, – уверенно посулил эльф, сжав губы. – Этих мерзавцев я где угодно догоню. Любой ценой.
– Тогда веди, – молвил принц. – Это ты у нас знаешь, куда идти – а я никакого следа не чую.
В этом Лерметт хоть и был прав, однако правоте его предстояло продержаться недолго. Не прошло и часа, как внезапный порыв ветра запечатал дыхание ужасающей вонью.
– Что за!.. – принц не сумел договорить и закашлялся, да так, что слезы выступили на глазах.
– Смесь, – произнес Эннеари неожиданно хрипло, октавы на полторы ниже своего обычного голоса.
– Что?! – изумленно переспросил Лерметт, кое-как справляясь со своим многострадальным дыханием.
– Смесь, – хрипло повторил Арьен. – Кошачья лапка, белопяточник и вонючка подстенная. Вот же поганцы!
– Ну, знаешь, – окончательно совладав с дыханием, возразил Лерметт, – если какая трава и воняет, так она не виновата, что такая уродилась. Хотя вонища, конечно, распрозверская. – Он снова кашлянул, чихнул и утер слезящиеся глаза.
– Да я не о травах, – прохрипел эльф, поднося руки к вискам в извечном жесте страдающих от головной боли. – Я о хулиганье этом. Они же нарочно тут отвар этой смеси разлили. Она отбивает способность чуять след.
– Думаешь, опасались погони? – посерьезнел Лерметт.
– Не знаю, – пожал плечами Эннеари. – Может, они и опасались, что мы их разыскивать станем… да и те трое тоже ведь невесть куда подевались, и со счетов их сбрасывать негоже. Но с тем же успехом смесь могли налить и просто так, из чистой вредности. И как я теперь их искать должен?
– Ты – никак, – усмехнулся Лерметт. – А вот мой нос покуда при мне. Я, конечно, не ищейка, но по такому запаху кто угодно с закрытыми глазами пройдет. Тут наши красавчики просчитались.
– Не думали, что сородич их искать станет рука об руку с человеком, – мстительно заключил Эннеари. – Веди теперь ты. От меня покуда толку никакого. Мне бы хоть того добиться, чтобы голова от этой пакости не развалилась.
– Так скверно? – с сочувствием осведомился Лерметт.
– Глупости, – твердо возразил приметно побледневший Эннеари. – Продержусь. Ты веди давай. Как только запах улетучится, все у меня пройдет.
– Тогда нам лучше поторопиться, – согласился Лерметт и наддал ходу.
Спустя еще полчаса запах исчез – зато вновь объявился след. Мигом повеселевший Арьен снова возглавил поиск. Он шел уверенно, не отвлекаясь и не задерживаясь.
– Может, я и ошибся, – скорее для самого себя, чем для Эннеари, заметил Лерметт. – Похоже, след все-таки свежий. Неужели эти четверо такие болваны?
– Они еще и не такие болваны, – жизнерадостно заверил его Арьен и, внезапно осекшись, застонал. – О-о… вот опять!
Лерметт остановился и принюхался. Действительно, давешняя вонь, пусть и слабо, но уже ощущалась издали.
– За мной! – скомандовал Лерметт, решительно втягивая воздух поглубже.
Эннеари безропотно уступил Лерметту место во главе, морщась от подступающей боли.
– А ведь здесь запах как будто послабее будет, – задумчиво протянул Лерметт, когда они рысцой миновали очередное пристанище несусветной вони и остановились, чтобы отдышаться. – Не заметил?
– По-твоему, я могу в таком состоянии что-то замечать? – сердито поинтересовался эльф, еще не успевший избыть недавнюю хрипоту. – Мне бы только через смесь проскочить побыстрее, и все. Но мне так не кажется. Голова как в прошлый раз болела, так и сейчас разламывается. Думаю, тебе просто померещилось оттого, что мы быстрее прорвались, вот и все.
Лерметт только вздохнул. Он был почти уверен, что ничего ему не померещилось – но вот именно, что только почти. Все-таки эльфийские смеси – материя тонкая, а в эльфийских следах он ничего не смыслит и вовсе. Пожалуй, Арьену все-таки виднее.
Глава 16
К исходу четвертого часа Эннеари вздохнул.
– Похоже, ты был прав, – объявил он.
– В чем именно? – осведомился принц.
– Когда сказал, что запах слабеет. Ты был прав. След тоже слабее, чем у хутора. А должен быть сильнее.
– Если они ушли с хутора этой дорогой, – возразил принц. – А вот если пришли, тогда все верно.
– Тогда мы потеряли четыре часа на дорогу сюда, – заметил эльф. – И еще столько же потеряем на обратный путь до хутора. Да пока еще найдем тот, второй след…
– На обратный путь не четыре часа клади, а пять, – поправил Лерметт. – Я выдохнусь. Не могу так быстро, как ты, пешком разгуливать.
– А если не идти никуда? – раздумчиво произнес Эннеари.
От изумления принц споткнулся, да так сильно, что едва не полетел через голову пятками вперед. Поневоле пришлось остановиться.
– Как это – не идти? – задыхаясь, спросил он.
– Не идти, – повторил Эннеари. – Ждать. Они могут сюда вернуться. След был яркий, иначе бы мы не спутали его. Значит, они ходили этой дорогой несколько раз. Возвращались сюда. – От пережитого за день его человеческая речь стала несколько отрывистой и сбивчивой – сказывалась и усталость, и гнев, и недоумение. – Они могут опять сюда вернуться. Надо только подождать.
– А если не дождемся? – запротестовал Лерметт. – Если они не вернутся? Откуда нам знать, что им в голову взбредет! И еще, Эннеари, – он намеренно назвал эльфа полным именем, – скажи мне – сколько других хуторов они разгромят или сожгут, пока мы будем ждать?
Эннеари угрюмо наклонил голову.
– Ты прав, – тихо выговорил он. – Ждать нельзя. Погоди… – Он ухватил принца за руку. – Погоди… слышишь?
Лерметт замер.
– Вот опять… слышишь?
На этот раз ошибиться было невозможно. Ветер донес до них еле слышное ржание.
– Лошади! – Лерметт невольно расплылся в усталой улыбке. – Вот это замечательно! Надо надеяться, что и пастух при них. Возьмем у него пару лошадей. Хотя бы это даже и клячи были – все равно верхом мы живее догоним. Пошли!
– А если пастуха не будет? – Свои сомнения эльф высказывал уже на ходу. – Как нам тогда поступить?
– Так, как в этих краях принято, – ответил принц. – Положить в привесной кошель двойную цену взятой лошади и привязать к ленгре одной из оставшихся. Если беда вышла крайняя, здесь такое дозволяется.
– К чему привязать? – переспросил недоуменно эльф.
– К ленгре, – повторил Лерметт. – Это лента такая широкая. Как раз для того, чтобы к ней кошелек привязать с деньгами или с залогом. Здесь принято ленгру лошадям перед выпасом надевать – вдруг лошадь кому понадобится, а пастуха рядом не случилось. Да ты и сам увидишь.
Однако увидеть, как выглядит ленгра, эльфу не пришлось.
Пастуха при лошадях и в самом деле не было. Давно уже не было. А может, и вовсе? Какой пастух оставит коней стреноженными на несколько дней? Трава на поляне выедена начисто, конские ноги стерты путами до крови.
– Что за… – начал было Лерметт и не договорил – потому что не знал, каким словом назвать то, что предстало его глазам.
Эннеари бросился развязывать путы. Руки его то и дело взлетали над окровавленной раной, и та затягивалась прямо на глазах. Не переставая развязывать и исцелять, он устало и монотонно бранился по-эльфийски. Поначалу Лерметт невольно улавливал в его речи знакомые слова, потом перестал, благо все едино ничего не понять… ведь не могут же эти четыре слова, например, значить то, что он подумал.
– Они рехнулись, – произнес Эннеари, выпрямляясь. – Рехнулись, и все тут. Ни один эльф не оставит коня стреноженным, не сняв даже седла… да еще так надолго.
– Эльф? – переспросил принц.
– Ну да. – Эннеари обтер руки подорожником. – Это же наши кони. Или ты у людей видел таких?
– Нет, – честно признался Лерметт. – Значит, эти полоумные действительно пришли отсюда. И было их семеро, а не четверо. Коней-то семь.
Эннеари молча кивнул.
– Куда все-таки запропастились остальные трое? – размышлял вслух Лерметт.
– А вот догоним погромщиков, тогда и узнаем, – почти мстительно ответил эльф. – Все узнаем, не бойся. Погоди малость, вот сейчас меня лошадь выберет…
– А не ты – ее? – уточнил принц.
– Нет, не я, – отрезал Эннеари. – Помолчи, сделай милость.
Принц послушно замолк. В конце концов, кони – эльфийские, а значит, Эннеари виднее, кто кого будет выбирать.
Эннеари тем временем вопросительно вскинул голову и сделал шаг вперед. Подождал немного. Чуть сильнее склонил голову набок и выставил плечо.
Огромный вороной жеребец шумно всхрапнул и шагнул ему навстречу.
Принц затаил дыхание. Никогда, ни в одном живом существе не видел он такой текучей мощи. Такая тяжесть – и такая легкая подвижность могучего тела… нет, вот если бы ртуть была черной и бегала на четырех ногах, принц бы точно знал, с чем сравнить это невероятное животное.
– Похоже, ты был прав, – объявил он.
– В чем именно? – осведомился принц.
– Когда сказал, что запах слабеет. Ты был прав. След тоже слабее, чем у хутора. А должен быть сильнее.
– Если они ушли с хутора этой дорогой, – возразил принц. – А вот если пришли, тогда все верно.
– Тогда мы потеряли четыре часа на дорогу сюда, – заметил эльф. – И еще столько же потеряем на обратный путь до хутора. Да пока еще найдем тот, второй след…
– На обратный путь не четыре часа клади, а пять, – поправил Лерметт. – Я выдохнусь. Не могу так быстро, как ты, пешком разгуливать.
– А если не идти никуда? – раздумчиво произнес Эннеари.
От изумления принц споткнулся, да так сильно, что едва не полетел через голову пятками вперед. Поневоле пришлось остановиться.
– Как это – не идти? – задыхаясь, спросил он.
– Не идти, – повторил Эннеари. – Ждать. Они могут сюда вернуться. След был яркий, иначе бы мы не спутали его. Значит, они ходили этой дорогой несколько раз. Возвращались сюда. – От пережитого за день его человеческая речь стала несколько отрывистой и сбивчивой – сказывалась и усталость, и гнев, и недоумение. – Они могут опять сюда вернуться. Надо только подождать.
– А если не дождемся? – запротестовал Лерметт. – Если они не вернутся? Откуда нам знать, что им в голову взбредет! И еще, Эннеари, – он намеренно назвал эльфа полным именем, – скажи мне – сколько других хуторов они разгромят или сожгут, пока мы будем ждать?
Эннеари угрюмо наклонил голову.
– Ты прав, – тихо выговорил он. – Ждать нельзя. Погоди… – Он ухватил принца за руку. – Погоди… слышишь?
Лерметт замер.
– Вот опять… слышишь?
На этот раз ошибиться было невозможно. Ветер донес до них еле слышное ржание.
– Лошади! – Лерметт невольно расплылся в усталой улыбке. – Вот это замечательно! Надо надеяться, что и пастух при них. Возьмем у него пару лошадей. Хотя бы это даже и клячи были – все равно верхом мы живее догоним. Пошли!
– А если пастуха не будет? – Свои сомнения эльф высказывал уже на ходу. – Как нам тогда поступить?
– Так, как в этих краях принято, – ответил принц. – Положить в привесной кошель двойную цену взятой лошади и привязать к ленгре одной из оставшихся. Если беда вышла крайняя, здесь такое дозволяется.
– К чему привязать? – переспросил недоуменно эльф.
– К ленгре, – повторил Лерметт. – Это лента такая широкая. Как раз для того, чтобы к ней кошелек привязать с деньгами или с залогом. Здесь принято ленгру лошадям перед выпасом надевать – вдруг лошадь кому понадобится, а пастуха рядом не случилось. Да ты и сам увидишь.
Однако увидеть, как выглядит ленгра, эльфу не пришлось.
Пастуха при лошадях и в самом деле не было. Давно уже не было. А может, и вовсе? Какой пастух оставит коней стреноженными на несколько дней? Трава на поляне выедена начисто, конские ноги стерты путами до крови.
– Что за… – начал было Лерметт и не договорил – потому что не знал, каким словом назвать то, что предстало его глазам.
Эннеари бросился развязывать путы. Руки его то и дело взлетали над окровавленной раной, и та затягивалась прямо на глазах. Не переставая развязывать и исцелять, он устало и монотонно бранился по-эльфийски. Поначалу Лерметт невольно улавливал в его речи знакомые слова, потом перестал, благо все едино ничего не понять… ведь не могут же эти четыре слова, например, значить то, что он подумал.
– Они рехнулись, – произнес Эннеари, выпрямляясь. – Рехнулись, и все тут. Ни один эльф не оставит коня стреноженным, не сняв даже седла… да еще так надолго.
– Эльф? – переспросил принц.
– Ну да. – Эннеари обтер руки подорожником. – Это же наши кони. Или ты у людей видел таких?
– Нет, – честно признался Лерметт. – Значит, эти полоумные действительно пришли отсюда. И было их семеро, а не четверо. Коней-то семь.
Эннеари молча кивнул.
– Куда все-таки запропастились остальные трое? – размышлял вслух Лерметт.
– А вот догоним погромщиков, тогда и узнаем, – почти мстительно ответил эльф. – Все узнаем, не бойся. Погоди малость, вот сейчас меня лошадь выберет…
– А не ты – ее? – уточнил принц.
– Нет, не я, – отрезал Эннеари. – Помолчи, сделай милость.
Принц послушно замолк. В конце концов, кони – эльфийские, а значит, Эннеари виднее, кто кого будет выбирать.
Эннеари тем временем вопросительно вскинул голову и сделал шаг вперед. Подождал немного. Чуть сильнее склонил голову набок и выставил плечо.
Огромный вороной жеребец шумно всхрапнул и шагнул ему навстречу.
Принц затаил дыхание. Никогда, ни в одном живом существе не видел он такой текучей мощи. Такая тяжесть – и такая легкая подвижность могучего тела… нет, вот если бы ртуть была черной и бегала на четырех ногах, принц бы точно знал, с чем сравнить это невероятное животное.