Ни за какие деньги никто из местных не пошел работать в аббатство. Остин прислал одного из своих корабельных плотников из Эксетера заделать мышиные норы, но он один не мог справиться со всеми необходимыми работами.
   Обри приложила тряпку к грязному стеклу, заботливо прикрытому деревянными ставнями. Если бы она могла поговорить с Остином, то, возможно, не чувствовала бы себя столь беспомощной. Но после последней ночи в Лондоне он тщательно соблюдал дистанцию между ними, и она не могла ее преодолеть, как ни старалась. Она считала, что не смолсет добиться ничего более, и, как ни тяжело было это признавать, она его потеряла.
   Он пообещал позволить ей сохранить ее зверей и даже остановился в Саутридже, чтобы она смогла захватить своих морских свинок, ручного ворона и любимую кобылу, но общества ее любимцев ей было мало. Как можно выжить и не сойти с ума, не разговаривая ни с кем, кроме Мэгги и близнецов?
   Уставившись в глубокую синеву стекла, Обри внезапно вспомнила глаза Остина, когда он смотрел на нее сверху вниз, прежде чем обнять и поцеловать. Воспоминание о мускулистых руках, обнимавших ее, заставляло ее трепетать, и она принялась за уборку с новыми силами. Никогда он не узнает, что сделал с ней тем поцелуем.
* * *
   Ее щеки раскраснелись от верховой прогулки, предпринятой перед обедом, волосы спутались и в беспорядке разметались по плечам. Обри повернула скакуна на дорогу, ведущую домой. Туман рассеялся, и солнце начало выбираться из-за туч. Ей хотелось заехать дальше, но Остин мог, вернулся раньше, чем она ожидала, и она повернула домой.
   Крик и топот подков позади заставили ее придержать кобылу и оглянуться через плечо. Огненно-рыжий молодой человек на сером жеребце скакал к ней, и у нее перехватило горло. В самом деле, это же… Она придержала кобылу, чтобы лучше рассмотреть его лицо. Обри не хотела оскорблять соседей Остина, но когда всадник приблизился, она ни могла не узнать тяжелую квадратную челюсть и решительное выражение лица. Они намертво отпечатались в ее памяти с того момента, как эти сильные руки стащили ее с коня и засунули в карету, которая увезла ее навстречу беде.
   С глазами, расширившимися от ужаса, Обри хлестнула Балерину, пустила ее в галоп и рванулась по дороге к дому. Неожиданно ей очень захотелось, чтобы Остин оказался уже дома.
   Рядом не было никого, чтобы защитить ее. Топот копыт приближался, крики стали громче, когда она безошибочно направила лошадь к низкой каменной стене, отделявшей аббатство от дороги.
   С легкостью преодолев стену, Обри направила кобылу по запущенной дороге между разросшимися деревьями и кустами. Ветви деревьев хлестали ее, но она без приключений добралась до конюшни.
   Только для того, чтобы застать там поджидающего ее преследователя. Он потерял шляпу, пылающие волосы упали ему на лоб, но это ничуть не уменьшило решительности на его лице.
   – Леди Обри…
   Он потянулся к поводьям, но Обри хлестнула его кнутом.
   – Больше вам это не удастся, – прошипела она, пытаясь зайти ему за спину, ближе к дверям. Если ей удастся войти внутрь….
   Он поспешно отдернул руку.
   – Я должен извиниться, пожалуйста, если бы вы только дали мне возможность… – умолял он, придерживая скакуна, чтобы снова не обратить ее в бегство.
   – Извиниться? – закричала Обри. – Извиниться за то, что умыкнули меня с помощью банды головорезов и грабителей и на корню загубили мне жизнь? Убирайтесь отсюда, сэр, или я позову шерифа!
   – Бога ради, надеюсь, они не причинили вам вреда? Он поклялся, что вы будете в хороших руках. Пожалуйста, леди Обри, вы должны мне поверить. Я сделаю все, чтобы исправить зло, которое вам причинил.
   Обри с недоверием посмотрела на него и направила коня к конюшне. Он не был вооружен, но она уже убедилась в его силе. Нужно быть готовой защищать свою жизнь.
   – Вы опоздали, сэр, – холодно сообщила она, ногой нащупывая подножку. – Я посоветовала бы вам уехать прежде, чем вернется лорд Хитмонт. Ему будет нелегко стерпеть ваше присутствие.
   И вновь выражение истинного огорчения исказило его подвижные черты.
   – Действительно ли он не держит вас в заточении? Если он дома, я должен с ним поговорить. Я не могу оставить вас здесь, не зная, как отразилась на вас моя опрометчивость. Я заберу вас отсюда, только попросите. Не нужно ничего, кроме вашего согласия.
   Обри нашарила подножку и поспешно соскочила вниз, сжимая хлыст и располагая Балерину между собой и молодым человеком. Он не выглядел сумасшедшим, но его слова и предыдущие поступки заставляли думать о нем именно так. Однако сейчас он казался безобидным.
   – Я хочу, чтобы вы немедленно уехали, – твердо ответила она в надежде, что он послушается.
   В его глазах по-прежнему сквозило выражение озабоченности, он спешился и направился к Обри, протягивая руку.
   – Я не могу оставить вас здесь, не зная, что вы в безопасности и в надежных руках. Хитмонт опасен, но если он причинит вам какой-нибудь вред, он ощутит гнев тех, кто сильнее его. Пожалуйста, разве вы не хотите поговорить со мной?
   Когда она окончательно поняла, на чем основаны его бредни, Обри почувствовала желание истерически расхохотаться. Переход от паники к успокоению был слишком велик. Он что, действительно думал, что спасает ее от Хита, когда грубо запихивал в ту карету? Ей следовало привести его в чувство, но она знала, что Хит уже пытался выполнить эту благородную работу.
   Харли посмотрел на девочку с недоверием, когда увидел, что уголки ее рта расплылись в улыбке, а в глазах заплясали черти. Он прибыл, чтобы предложить спасение убитой горем деве, или, еще хуже, изнасилованной леди, но никак не мог предположить, что его усилия будут осмеяны.
   – Сэр, мы никогда не были представлены, но вы доставили мне проблем больше, чем я могу с готовностью забыть. Если Остин не вырвал вам сердце, тому должна иметься причина, поэтому я не хочу карать вас за вашу глупость, но советую скрыться, прежде чем у него появятся основания изменить свое мнение.
   Он стоял перед ней, ощущая смятение, недоверие и растущее чувство облегчения. Но прежде чем он смог ответить, знакомая высокая фигура лениво появилась из конюшни, и лицо молодого человека вытянулось.
   – Уже немного поздно для этого, моя дорогая, – донесся ясный голос Хита из-за спины Обри.
   Она с облегчением обернулась, и Остин обнял ее за талию достаточно фамильярно, чтобы возразить тем самым непрошеному посетителю. Он не спускал глаз с Харли, продолжая говорить с женой.
   – Он потревожил тебя? Приказать, чтобы и ноги его больше здесь не было?
   Что-то в его интонации подсказало, что он говорил всерьез, но Обри внимательно изучила лицо Остина, прежде чем ответить. Его рука, обнявшая ее, подавала какие-то сигналы, противоречившие его словам, но она не могла их понять. Окончательно убедившись, что в его словах нет ничего тревожного или угрожающего, она улыбнулась.
   – Не так уж часто галантные рыцари прибывают, чтобы спасти меня. Может, я оставлю его?
   Хит удержался от смеха при виде тревоги на лице Харли.
   – Как одного из ваших зверьков? Поставишь его в сарае? Ему там будет лучше, чем в доме.
   Окончательно раздавленный шутливым диалогом, молодой человек попытался протестовать.
   – Теперь я понимаю, что свалял дурака. Что же, я готов принять то, что суждено, как подобает мужчине.
   Сохраняя серьезное лицо, Хит подтвердил:
   – Харли, вы сваляли дурака. У вас есть, что к этому добавить, дорогая?
   Он повернулся к Обри, приподняв бровь.
   Чувствуя жалость к этому человеку, Обри качнула кудрями.
   – Думаю, я предпочту объяснения и знакомство. Он только что заставил меня опасаться за мою жизнь, и я хочу узнать о нем побольше.
   Харли сглотнул и нервно поправил галстук, когда испытующий взгляд проницательных синих глаз Хита впился в него.
   – Я хотел всего лишь извиниться, но она бросилась наутек. Я не представлял, что вы не объяснили… – выдавил он.
   Остин посмотрел на него тяжелым взглядом.
   – Мою жену нелегко испугать. Если вы только хоть чем-то навредили ей…
   Обри нетерпеливо прервала его:
   – Наоборот. Это я ударила его хлыстом. Мы должны осмотреть его руку. А сейчас, если кто-то удовлетворен объяснениями, я хотела бы заняться чем-то более приятным, чем смотреть, как вы сцепились, будто два барана на мосту.
   Двое мужчин недоверчиво посмотрели па нее, губы Хита расплылись в улыбке, и напряженность рассеялась.
   – Ваши метафоры оставляют желать лучшего, – с улыбкой сообщил ей Остин. Прежде чем она успела спросить, почему, он мягко продолжил: – Я счастлив, представить вам Харли Сотби. Полагаю, вы знаете мою жену, леди Обри!
   Молодой человек осторожно склонился над ее рукой, с опаской косясь на мужа леди.
   – Я более чем счастлив, леди, встретить вас, и я должен извиниться перед вами за весь нанесенный ущерб.
   Обри увидела широкую полосу на замшевой перчатке в том месте, где хлыст ударил его.
   – Наверное, вам лучше снять перчатку, господин Сотби, и позволить мне взглянуть на вашу руку. Я не хочу быть ответственной ни за рапу, ни за инфекцию.
   Харли посмотрел на графа и, обнаружив на его лице усмешку, беспомощно промямлил:
   – Рука в порядке, миледи. Ущерб невелик, уверяю вас.
   – Хорошо. Тогда вы должны пройти внутрь и пообедать с нами. Возможно, я сумею получить от вас обоих больше разъяснений, чем вы мне дали сейчас.
   Обри подобрала юбку и приготовилась провести их в дом, но Хит удержал ее за руку. Она обернулась и увидела, как мистер Сотби залился краской от смущения, а Остин смотрит на нее со смешанным чувством разочарования и насмешки.
   – Сожалею, леди Обри, но я должен вернуться домой. Я прибыл сюда только чтобы убедиться в вашей… – Он поймал взгляд Хита и поспешно поправился: – Чтобы принести свои извинения. Но я не счел бы свою миссию законченной, если бы не пригласил вас к нам домой. Мои сестры, я полагаю, почти одного возраста с вами, и они хотят встретиться. Надеюсь, вы примете приглашение.
   От осознания, что поблизости были люди, с которыми она могла бы подружиться, Обри заметно оживилась, но когда речь джентльмена стала нервной, у нее возникло странное подозрение. Когда он закончил, она холодно поблагодарила его.
   – Я была бы не менее счастлива, познакомиться с вашими сестрами, господин Сотби. Если мой муж окажется так добр, чтобы однажды отвезти меня к ним, я буду счастлива, навестить вас.
   Харли с волнением посмотрел на бесстрастное лицо Хита.
   – Хорошо, но, видите ли, мой отец стар и придерживается своих правил на этот счет. Было бы лучше, если бы я приехал за вами. Возможно, его сиятельство сможет пояснить…
   – Не нужно ничего объяснять, сэр, – ответила Обри с обманчивой мягкостью. – Я не хожу туда, где не принимают моего мужа. Передайте вашим сестрам мои извинения…
   Она повернулась и отправилась прочь, но отрывистый возглас Остина остановил ее гневный уход.
   – Не глупи, Обри. Мария и Анна очень интеллигентные и приятные молодые леди. Тебе понравится их общество.
   Она гордо вздернула голову.
   – Тем более я сожалею, что у меня не будет возможности повстречаться с ними. Доброго дня, сэр.
   Она царственно кивнула, отпуская рыжего молодого человека, и не оборачиваясь, зашагала прочь.
   Остин с благодарностью посмотрел ей вслед и повернулся, чтобы пожать плечами в ответ на недоуменный взгляд Харли.
   – Если вы еще не заметили, она крайне щепетильная молодая женщина, – пробормотал он в оправдание.
   – Она права, и вы это знаете, – примирительно предположил Харли. – Однако я надеялся… Кажется, это будет чертовски трудно, Хитмонт, – закончил он почти со злостью.
   – Такова Обри. – Хит усмехнулся и протянул молодому человеку руку. – Это не ваши проблемы, Сотби. Я ценю ваше участие.
   Харли взглянул на протянутую руку и с внезапной решимостью крепко пожал ее.
   – Я должен извиниться перед вами, сэр. Очень трудно изменить сложившуюся ситуацию, но я намерен исправиться.
   Хит устало пожал плечами.
   – Осмелюсь заметить, что вы без Особых трудностей испортите свою репутацию. Сожалею, что вы не смогли пообедать с нами. Доброго вечера.
   Харли посмотрел вслед уходящему графу. Его хромота стала заметнее. Он предоставил Хитмонту возможность жестоко отомстить, но граф великодушно не пожелал поминать старое. Он не мог считать его трусом, особенно после того, как он так отчаянно сражался, думая, что женщина в опасности. Скорее, его можно считать джентльменом до мозга костей, вопреки всем слухам, утверждающим обратное.
   Как жаль, что его одурачили сплетни и что они навредили графу и его прекрасной юной жене, которая здесь совершенно ни при чем.
   Когда Хит вошел в холл, он услышал Обри, болтающую со служанкой его матери, и решил, что они готовятся к обеду. Сейчас он не мог к ней войти. Объяснения подождут до более удобного случая.
   Войдя в свои покои, он услышал плеск воды в ванной, доносившийся из покоев жены. Он сбросил просоленный сюртук и захотел отыскать хоть кувшин теплой воды, чтобы помыться. Джон, должно быть, вытирает сейчас взмыленных лошадей, он всегда в первую очередь заботился о животных, а потом о хозяине. Груму не приходило в голову, что граф регулярно нуждается в ванне.
   Остин уселся, снял башмаки с усталых ног, а затем пропитанную потом сорочку. Он работал наравне со своими людьми на починке корабля в сухом доке, но должно пройти еще несколько недель, прежде чем судно спустят на воду. У него было шесть месяцев, за которые нужно починить и оснастить корабль и успеть перевезти груз, достаточный, чтобы вернуть деньги Обри и поправить свое финансовое положение.
   Легкое царапанье в дверь, соединяющую его спальню со спальней Обри, прервало мысли Остина. Не подумав, он предложил войти. То, что он полуодет, он осознал, только когда из-за двери показалась золотистая головка Обри.
   Краска залила щеки Обри, когда она заглянула в покои мужа и обнаружила его раздетым по пояс и явно собравшимся мыться.
   Она скорее обрадовалась этому, хотя и понимала, что он оберегал ее от подобных интимных мелочей. За исключением утра после их брачной ночи она никогда по-настоящему не видела мужа полураздетым, и это зрелище вызвало у нее интерес. Ее щеки запылали сильнее.
   – Вода в ванной еще теплая, милорд. Думаю, она вам понравится больше, чем холодная в тазике. А Дельфина говорит, что у вас есть зеркало, которым мы сможем воспользоваться, пока вы будете купаться.
   Несмотря на краску на щеках, голос ее звучал уверенно, а глаза не бегали, когда она вошла и прислонилась к двери.
   От нее исходил запах свежей сирени и дождевой воды, и капля влаги еще оставалась в ямочке у шеи, там, где пуговица блузки осталась расстегнутой.
   – Кажется, это честный обмен, дорогая, – одно зеркало за одну ванну.
   Он продолжал разглядывать ее, пока ее щеки не стали пунцовыми.
   Не зная, как себя вести в присутствии полуодетого мужчины, Обри отвернулась и приказала служанке внести наряды с таким видом, словно в любой момент могла свободно входить в покои мужа. Миниатюрная служанка-француженка, проходя мимо Остина, опасливо покосилась, но, подражая Обри, решила не обращать на него внимания и всецело сосредоточилась на золотых локонах.
   С улыбкой на губах Остин перешел из своих новых покоев в старые и прикрыл дверь. Понимая, что он вряд ли сможет найти жену, похожую на Обри, Хитмонт медленно погрузился в ванну. Он хотел многого и был уверен, что в один прекрасный день добьется своего. Обри была золотым солнцем его дней. Но кто может надеяться достичь солнца? На нем долго не проживешь.

Глава четырнадцатая

   Обри удалось уговорить кухарку начать заботиться обо всех жителях аббатства, и она решила порадовать эту женщину дорогими приправами. Пейшенс было неудобно носить готовый обед из Дауэр-Хаус в горшках до кухни аббатства, но Обри еще не додумалась, как преодолеть эту проблему. Жалкие остатки карманных денег, полученных в последний раз три месяца назад, могли исправить только мелкие неудобства.
   Она улыбнулась Джону, когда он подвел к ней ее игривую кобылу, и неразговорчивый валлиец кивнул чубом. Невысокий, жилистый и не склонный к разговорам, грум служил Остину около десятка лет или больше того.
   – Я сожалею, что Остин счел нужным оставить вас присматривать за мной, Джон, но мои слуги должны скоро прибыть, и тогда вы сможете вернуться к вашим прямым обязанностям. Но раз уж он оказался настолько великодушным, что оставил вас здесь, я надеюсь, вы покажете дорогу в деревню. Мне нужно сделать покупки.
   Громкое карканье и хлопанье черных крыльев позади них заставило грума настороженно оглянуться. Черной тенью, скользнув над головой Джона, ворона Мина подлетела к Обри, уселась на плечо и, удовлетворенная насестом, каркнула еще раз.
   – Да, мэм, – пробормотал грум, прежде чем забраться в седло своей лошади. Еще раз, с подозрением глянув на ворону, он направил скакуна к воротам.
   Сразу за городом им навстречу вылетел знакомый серый мерин и остановился, когда наездник увидел Обри и ее грума.
   – Леди, как мне повезло! Я собирался пригласить вас на верховую прогулку, но вы встаете раньше, чем мои сестры.
   Харли удерживал свою лошадь на месте, пока Обри не подъехала, чтобы присоединиться к нему.
   – Я еду за покупками. Прогулка подождет до другого дня, а вы сейчас можете сопроводить меня, – предложила она.
   Лицо Харли просветлело.
   – Это доставит мне удовольствие. За неделю я смогу сделать кучу визитов, чтобы ввести вас в общество графства. Откуда вы хотели бы начать?
   Хотя он говорил с легкостью, Обри сомневалась, что он говорит правду. Хит предупреждал, что его отношения с соседями не из лучших, а сельские жители еще меньше склонны прощать, чем городские. Было бы легче, если бы она хоть что-то знала о событиях, порождавших слухи, но Хит не хотел просвещать ее на этот счет. Она шла вслепую по неведомой земле.
   – Мне нужен кто-то, торгующий специями, – уклончиво ответила она. Нужно было взвесить свои возможности, прежде чем штурмовать цитадель. До конца этого дня она хотела, чтобы вся деревня знала, что она разбирается в делах.
   Харли провел ее к маленькому магазинчику посреди главной улицы деревни и помог сделать покупки. Внутри магазинчика запах сухих трав смешивался с ароматами камфары и мазей, и Обри заморгала, привыкая к полумраку помещения. Хозяин с рыхлым лицом уставился на них с откровенным любопытством.
   Обри протянула свой список и вежливо поинтересовалась:
   – Вы сможете снабдить меня этим, сэр?
   Присутствовавшая в магазине пожилая женщина, облаченная в черное, придирчивым взглядом окинула Обри, оценивая стоимость элегантно скроенного желтовато-коричневого верхового костюма. Улыбнувшись, она спросила:
   – Вы из особняка, не так ли? Не одна ли из ваших сестер, мистер Харли?
   – Я из аббатства. Господин Сотби был так любезен, что согласился сопровождать меня этим утром в моих странствиях.
   Оба, и хозяин, и пожилая женщина, посмотрели на нее так, как если бы она заявила, что живет на луне. Человек за прилавком обернулся и начал медленно возвращать на полки заказанные специи.
   – Сожалею, мисс, мы не предоставляем аббатству кредит.
   Он говорил неприветливо, но не грубо, просто констатировал факт.
   Обри плотно сжала губы и открыла кошелек.
   – Я привыкла оплачивать свои покупки, сэр, – сообщила она с твердостью.
   Старая женщина радостно закудахтала:
   – Она заплатит наличными, Барнаби. Или ты не слышал? Наш граф нашел богатую жену. Тебе бы следовало следить за своими манерами, парень.
   Она смотрела то на Харли, то на Обри и конце концов адресовала свой вопрос знакомому лицу.
   – Как случилось, что вы снова в хороших отношениях с аббатством, мистер Харли? Знает ли об этом ваш отец?
   Харли держался с суховатой сдержанностью на протяжении всего разговора, как и подобает джентльмену.
   – Мой отец не имеет претензий к графине, госпожа Грин, и я полагаю, мы сделаем все возможное, чтобы оказать ей гостеприимство. – Он посмотрел на владельца магазина. – Я ручаюсь за кредит этой леди. Не уверен, что графиня должна носить золото с собой, как заурядный ростовщик. Отошлите ее покупки в аббатство. Леди Обри, если вы готовы…
   Он протянул руку, показывая всем в лавочке, что им с Обри пора.
   Хозяин лавочки заметил блеск монет и величину кошелька леди и охотно уступил. Он мог не одобрять представителей дворянства, но не имел предубеждений против того, чтобы брать у них деньги.
   Старушка поспешно присела в реверансе, когда Обри оперлась о руку своего спутника. Она была вознаграждена теплой ответной улыбкой, прежде чем молодая пара удалилась к следующей остановке на их пути.
   К тому времени, как Обри совершила половину покупок, весь город знал, что к ним прибыла новая графиня, и к ней стали обращаться почтительно и немного опасливо. Обри слышала шепот и ловила любопытные взгляды с апломбом, пресекающим любые вопросы и намеки, говорила, что аббатство могло бы принять людей на работу, если они предложат свои услуги. Она не ожидала немедленных результатов, но хотела дать пищу для размышлений.
   Прежде чем они успели войти в лавку портного, легкая двуколка прогрохотала по улице и остановилась перед ними. Две хорошо одетые пассажирки поздоровались, и Харли, широко улыбнувшись, представил их.
   – Леди Обри, я рад представить вас моим сестрам, Анне и Марии. Если бы они не просыпались так поздно, они давным-давно присоединились бы к нам.
   Обри не смогла сдержать улыбку при виде явно продуманного плана знакомства: если она отправилась завоевывать деревню, то семейка Сотби отправилась завоевывать ее.
   – Очень приятно, – сказала она, пока Харли помогая сестрам выбираться из экипажа. Анной была старшая, более высокая сестра, такая же рыжая, как и брат, но если волосы Харли были глубокого медного цвета, у Анны они отливали оранжевым оттенком. Она ответила на приветствие Обри, и оказалось, что у нее приятная улыбка и хорошо поставленный голос.
   Мария выпрыгнула из экипажа сама. Больше всех остальных подходившая по возрасту Обри, она лучилась самодовольством оттого, что их план познакомиться с новой соседкой удался. Рыжие волосы, свойственные всем Сотби, были у Марии более нежного оттенка, скорее, ее следовало называть рыжеволосой. Она говорила не так чопорно, как сестра, и намного стремительнее.
   – Я так рада, что Харли не удалось окончательно выставить себя на посмешище, и что вы согласились поговорить с ним. Я бы умерла с досады, зная, что рядом, в аббатстве, есть моя ровесница, а я не могу с ней поговорить. Вы только что приехали из Лондона? Вы были в Королевском театре? А прогуливались верхом в Гайд-Парке? Конечно, да. Какая я глупая…
   Она осеклась под строгим взглядом сестры. Их брат забрался в двуколку и обратился к Обри:
   – Я отведу экипаж к конюшням. Скажите девочкам, куда вам нужно, и они вас проводят.
   Он хлестнул лошадей, пустив их рысью, и укатил.
   К тому времени, как Харли вернулся, «девочки» уже углубились в оживленное обсуждение достоинств повестей сэра Вальтера Скотта и преимуществ ромашки при тошноте, хотя он совершенно не мог понять, что между этими темами общего.
   Однако разговор тут же перескочил на неизбежность покупки нового ковра, обнаруженного Обри в лавочке, и на то, как лучше всего доставить его в аббатство в целости и сохранности, поскольку надвигался дождь. Харли тут же решил эту проблему, предложив использовать новый крытый экипаж Хита, чем настолько обрадовал лавочника, что он позабыл напомнить графине, что не предоставляет кредита аббатству. Молодые люди ушли, оставив хозяина радоваться тому, что он наконец-то спихнул экстравагантный ковер, и опасаться, что за него так никогда и не заплатят.
   Когда они добрались до маленькой чайной, укрывшейся в парадной комнате коттеджа в конце улицы, со стороны деревни к ним верхом приблизилась странно знакомая фигура. Судя по покрою сюртука, блеску сапог и шляпы, это был богатый джентльмен, и Обри с ее спутниками не оставалось ничего другого, как остановиться и подождать его.
   – Джеффри? – изумленно пробормотала Обри, когда молодой человек натянул поводья и остановился перед ними, галантно сняв шляпу.
   Ее спутники не нашли в его появлении ничего удивительного и приняли как старого друга. Джеффри спрыгнул с лошади, кивнул Обри, и сестры Харли тут же взяли его под руки. Так они и вошли в чайную – Джеффри между двумя сестрами, а Обри под руку с Харли. Не понимая до конца, как и почему Джеффри мог оказаться здесь, в Девоне, вдали от лондонской цивилизации, которой он так дорожил, Обри хранила молчание.
   Хотя мужчины были явно знакомы, между ними чувствовалась напряженность, мешавшая непринужденно разговаривать друг с другом. Кузена Джеффри ожидали позже, и длительность их пребывания в гостях зависела от планов двух сестер на лето.
   Отвечая на последний вопрос, молодой человек поднял голову и посмотрел Обри прямо в глаза.
   – Я буду здесь, пока я нужен, и даже дольше.
   Его намек заставил Обри стиснуть зубы, а Харли беспокойно заерзать, но Мария и Анна, по-видимому, ничего не заметили. Молодой человек, присоединившийся к их узкому кругу, был достаточно интересен и без того, чтобы вникать в смысл, крывшийся за его словами.