Райс Патриция. Вулкан любви

   Саманта отнюдь не была миниатюрной, но Слоан нес ее как пушинку, и страх за жизнь девушки только придавал ему силы. Она не издала ни звука, так и ехала на нем – охапка безвольных конечностей. А ведь по своей земле ей надлежало шагать широко и весело, выплескивая безграничную энергию, смеясь, напевая и рассказывая о достоинствах этой девственной почвы.
   Слоан не задумываясь отдал бы за это свою правую руку. В ужасе от того, что Саманта никогда уже не сможет смеяться или петь, он поежился.
   Ему нельзя потерять ее, никак нельзя! В голове промелькнуло, что он сумел бы постепенно заставить ее сменить гнев на милость, но это лишний раз подтверждало его глупость. Он решил, что если после тех, десятилетней давности, потерь он еще может жить, то непременно наверстает упущенное. Чушь! Тогда он потерял лишь нечто материальное, теперь он терял душу. С безжизненным телом Саманты в руках, Слоан как никогда остро ощущал это. Только она поддерживала в нем жизнь. Потеряв ее, он умрет.
   Нет, нельзя потерять ее, никак нельзя! Он был врачом, чертовски хорошим врачом когда-то. И потому при необходимости использует любое доступное ему средство, не исключая и молитву, но спасет ее. Пусть потом обзывает его идиотом, вонзит нож ему в живот, но она очнется и будет жить!
   Толботт отыскал заброшенную лачугу в тополях у ручья. Тополя определенно кто-то посадил, как кто-то должен был соорудить и лачугу. Он не задавал себе вопросов, а просто толкнул дверь, осмотрел жилище изнутри и осторожно уложил Саманту на пол в квадрат яркого солнечного света, падающего из открытой двери.
   Девушка не двигалась, но удовлетворенный тем, что теперь она в надежном месте, Слоан пошел за лошадьми. Они не отозвались на его клич, но позволили к себе приблизиться. Он покормил их с рук овсом, добытым из седельных мешков, и повел к лачуге.
   Некоторое время он возился с седлами, разворачивал одеяла и готовил в углу ложе из травы и сухих листьев. Затем бережно перенес Саманту в относительный комфорт. Шерстяной жакет он набросил ей на грудь, а своей накидкой укрыл ноги. Эта накидка была плотнее любого из одеял.
   Холодной водой из ручья Слоан промыл ей рану. К этому времени опухоль сильно увеличилась, но кровотечение остановилось. Приподняв ее голову, он молился, чтобы все обошлось.
   Ледяная вода заставила девушку вновь пошевелиться. Слоану показалось даже, что задрожали ее ресницы, но он мог просто принять желаемое за действительное. Он попробовал успокоить себя тем, что с рефлексами у нее все в порядке: пальцы ног реагировали на поглаживание, пальцы рук шевелились, и не было никаких признаков повреждения внутренних органов. Она просто не просыпалась.
   Слоан разложил костер и вскипятил воду, затем исследовал их маленький продуктовый запас и посчитал, что в лучшем случае его можно будет растянуть на сорок восемь часов. А дольше в этой забытой Богом дыре делать нечего.
   Ближе к закату Слоан добрался до каменной дамбы, блокирующей вход в долину, и крикнул – на случай, если кто-нибудь остался наверху. Так оно и было, но Джо еще не вернулся.
   Слоан попытался было вскарабкаться на груду камней, но они сыпались повсюду, где он ставил ногу. Что ж, выход есть – прокопать или взорвать. Последний вариант казался рискованнее.
   Человек наверху крикнул, что видит приближающегося Джо. Слоан старался сохранять терпение, ожидая известий, но на самом деле всем сердцем устремился к хижине, где лежала Саманта.
   Нетерпение Толботта усиливалось по мере обсуждения способа спустить провиант. Еда его не заботила, ему нужна была аптечка. Кому-то в конце концов пришла идея забраться на сосну и спустить груз, привязав его к веревке, переброшенной через сук.
   Слоан подпрыгнул и потянул его вниз, помахав темной фигуре в ветвях.
   – Взял! Брэдшоу с вами? Он лучше других сообразит, как сюда пробиться.
   Джо отозвался с какого-то карниза на другой стороне камнепада:
   – Он здесь. Мы взяли с рудника все инструменты. Я сказал миссис Нили, что завтра к концу дня вы будете дома.
   – Что ж, попробуй. Если получится – салун твой. – Слоану доводилось работать на рудниках, и в чудеса он не верил.
   – Зато она успокоилась, – оправдываясь, отозвался Джо. – Я сказал ей, что медикаменты нужны для одного из рудокопов. Хорошо еще, что она не ездит верхом, иначе сейчас была бы здесь.
   – А Рэмси достаточно трезв, чтобы присмотреть за ней и девушками?
   – Он там вместе с Доннером. – Затем последовала короткая заминка, и Джо продолжил: – Кстати, ты знаешь проводника, который нашел это место?
   Сердце Слоана екнуло.
   – Да. Он говорил, что работал в этих горах еще в сорок девятом.
   – Проводник исчез.
   В воцарившейся тишине стал слышен свист ветра.
   – Утром посмотришь, куда он поместил взрывчатку, – наконец распорядился Слоан, – возможно, что-то еще осталось. Не разрешай никому разводить огонь у этих камней.
   – Есть. Мы будем осторожны. Как Саманта?
   – Спит, – солгал он. – Мы нашли лачужку у ручья. Мне пора туда.
   Двигаясь обратно уже в сумерках, он спрашивал себя, что заставило его солгать. Может, он пытался обмануть самого себя? Ему-то ведь известно, что такое сотрясение мозга. Сейчас он был так встревожен, что даже не проклинал грязного ублюдка, который вызвал этот взрыв. Он непременно свернет шею Андерсону, когда выберется отсюда, но не раньше, чем поправится Саманта.
   Уже чувствовался аромат кофе, который он приготовил накануне. Он с опаской подходил к лачуге, но надежда всегда умирает последней. Сердце Толботта бешено забилось, когда он вошел в открытую дверь.
   Тени здесь были гуще. Слоан опустился на колени у импровизированного соломенного тюфяка и потрогал лоб Саманты. Холодный. Он открыл аптечку и сотни раз благословил предусмотрительную Элис Нили. Она положила туда абсолютно все, что могло понадобиться, даже порошки от головной боли. Впрочем, пока Саманта не очнулась, они бесполезны.
   Слоан тщательно обработал рану спиртом и налил в пузырь, который также прислала миссис Нили, ледяной воды. Затем приложил пузырь к опухоли; Саманта тотчас заворочалась при первом же прикосновении холода.
   Ее руки дернулись, голова задвигалась, сбрасывая холодный пузырь. Слоан схватил ее за руку.
   – Сэм! Саманта… – умолял он, потом твердо произнес: – Саманта! Проснись!
   Мгновение она оставалась неподвижной. Он сжал ее руку.
   – Это я, Саманта! Все хорошо. Ты напугаешь меня до смерти, если не проснешься.
   Ее глаза широко распахнулись, и она уставилась прямо на него. Слоан попробовал совладать с собой.
   – Саманта, не смотри на меня так. Скажи что-нибудь.
   Она чуть нахмурилась, скользнула взглядом по хижине, в испуге сжала его руку, а потом резко оттолкнула.
   И содрогнулась от ужаса, когда наткнулась на него взглядом.
   – Кто вы?!

Глава 39

   Слоан попытался не паниковать. Она очнулась и могла связно говорить! Он старался ободряюще улыбаться, хотя улыбка давалась ему с трудом.
   – Я твой муж. Ты помнишь меня? – без конца спрашивал он, проверяя ее пульс и изучая зрачки.
   Саманта осматривала убогое помещение и казалась совершенно сбитой с толку. То, как она морщилась и закрывала глаза, поворачивая голову, свидетельствовало о характере ее ранения. Он знал эти ощущения по себе.
   – У меня тут порошки от головной боли. Я не хочу давать тебе слишком много, какое-то время тебе нельзя спать.
   Когда она слабо кивнула, Слоан вылил из своей чашки кофе, наполнил ее водой из фляжки и развел порошок. Он чуть-чуть приподнял ей голову над импровизированной подушкой из сложенной одежды и помог выпить лекарство. Девушка судорожно глотнула, потом опустилась на подушку и что-то с облегчением пробормотала.
   – Извини, но я не дам тебе уснуть, Сэм. Можешь сказать, какой сейчас год?
   Глаза ее оставались закрытыми, лоб наморщился, она изо всех сил старалась вспомнить. Во рту у Слоана пересохло от напряжения, пока она наконец не ответила:
   – Шестьдесят восьмой.
   Между тем был март шестьдесят девятого. Несколько месяцев выпало из ее памяти. Немного. Он снова попытался:
   – Как тебя зовут?
   Она уверенно открыла глаза и посмотрела на человека, задающего такие глупые вопросы.
   – Саманта Сьюзен Нили.
   Он улыбнулся, узнавая прежнюю Саманту.
   – Сьюзен. Здорово! Никогда не мог понять, почему твой отец назвал трех красивых девушек мужскими именами.
   Она снова закрыла глаза.
   – Потому что хотел мальчиков. Потому что семейная традиция обязывала его называть детей именами ближайших родственников, а все они были мужчины.
   Слоан позволил себе чуть расслабиться. Первые после пробуждения слова девушки напугали его, теперь же он постепенно приходил в себя. Ее, конечно же, терзала боль, и ему не по душе было заставлять ее бодрствовать, но что поделаешь… Некоторые сомнения, еще остававшиеся у него, заставили его задать новый вопрос:
   – Хорошо, Саманта Сьюзен, теперь назови мое имя. Он заметил тень неуверенности, мелькнувшую у нее в глазах. Через мгновение она выпалила:
   – Откуда мне знать? Отродясь вас не видала. Слоану словно дали под дых, но он устоял. Она жива, основные функции, кажется, в порядке – это главное. Потеря памяти была лишь временным явлением, все быстро вернется в норму. Осторожно, очень спокойно он спросил:
   – Что ты помнишь последним, Саманта?
   Она словно бы собиралась с мыслями, затем, чуть наклонив к нему голову, очень тихо и немного встревоженно произнесла:
   – Караван. Я помню караван фургонов. Но как-то смутно. Не могу вспомнить ясно. – Она уставилась на Слоана потемневшими глазами. – Что произошло? Где моя семья? С ними все в порядке?
   Он сжал ее руку, предупреждая нарастающую панику.
   – Все нормально, Саманта. Правда, все в порядке! У всех все хорошо, и они ожидают, когда мы вернемся в поселок. Ты сильно ударилась головой, когда мы нашли твою долину, и, похоже, утратила память о последних месяцах. Вот отдохнешь, и все опять придет в норму.
   Она вцепилась в его руку и следила за каждым его движением, будто он стал для нее средоточием всей вселенной.
   – Моя долина? Мы нашли ее?! И сейчас мы в долине?
   Слоан кивнул и улыбнулся. С ним по-прежнему была настоящая Саманта. Правда, она отстала на несколько месяцев.
   – В самую точку, милая. Мы как раз посреди долины. У тебя тут несколько тополей и забытая хижина, а также ручей, который, вероятно, не пересыхает до самого августа. Ничего не понимаю в земле, но она тебе понравилась, когда мы пришли сюда.
   Морщась от боли, она попыталась приподняться на локтях и выглянуть наружу.
   – Я хочу посмотреть. Здесь можно держать лошадей и сеять злаки? – Она встревоженно посмотрела на Слоана. – Если здесь только тополя, мне придется позаботиться о лесоматериалах.
   – Э-э, милая, не спеши. Двигаться тебе еще рано, да и темно уже. Лучше я покормлю тебя. Ты целый день маковой росинки в рот не брала.
   Увидев, как незнакомец вышел за дверь, Саманта вздрогнула. Ей казалось, что она провалилась в какую-то трубу и теперь вылетела с противоположного конца, не имея никакого представления о том, как сюда попала и что творится вокруг. Она могла быть, например, в Китае, каким он ей представлялся. Этот незнакомец оказался единственным посредником между ней и реальностью. Такой спокойный, с ним возникало ощущение безопасности, одно его присутствие ободряло. Лучше бы он не оставлял ее одну.
   То, что он назвался ее мужем, отнюдь не ужаснуло ее. Может быть, это означает, что ее мозг еще способен что-то воспринимать, несмотря на частичную потерю памяти. Странное ощущение! Она откинулась на импровизированную подушку и увидела, что он возвращается с седельными вьюками и тарелкой чего-то съестного, похоже, приготовленного на костре.
   – Ты можешь сесть? – озабоченно спросил он, сбросив поклажу в угол и устраиваясь на полу рядом с ней.
   Будь у нее такой муж, она считала бы себя счастливейшей женщиной на свете. Не говоря уже о том, что он невероятно красив – хотя в его красоте ощущался какой-то изъян, – он был так внимателен к ней! В глазах его светилась забота, прикосновения были нежными, а в словах звучало столько симпатии и уважения, сколько бывает лишь у влюбленных. Разве такой мужчина может испытывать интерес к Саманте Нили, какая ей была известна? Но не исключено, что она изменилась за эти выпавшие из памяти месяцы.
   Он помог ей сесть. Голова девушки раскалывалась от боли, так что было трудно глотать эти давленые опилки, изображавшие пищу, но она послушно жевала хлебную корку и запивала ее водой. Его одобрительный кивок вызвал прилив совершенно необычного тепла где-то внутри.
   – Скажите мне, как вас… тебя зовут? – наконец произнесла она, смущаясь. – Я не помню, чтобы ты ехал в караване. Значит, мы познакомились недавно.
   Он, казалось, стушевался и потихоньку потягивал свой кофе.
   – Мы встретились через день после вашего приезда в поселок. И знаем друг друга уже шесть месяцев.
   Ты спасла мне жизнь на следующий день после приезда. А поженились мы три месяца спустя.
   Она была замужем три месяца?! Была близка с этим человеком? И не могла вспомнить! Кошмар! Как ее капризный ум мог сыграть с ней такую шутку?
   – И мы счастливы? – спросила она, чтобы прервать тягостную тишину, угрожавшую разъединить их. – Могу вообразить, какая я ужасная жена! Я вообще человек не домашний.
   Она поняла, что за полуулыбкой незнакомца что-то скрывалось.
   – Все в порядке. Я тоже не слишком-то домашний. Мы иногда ругаемся, у нас разные взгляды на жизнь. Так или иначе, но мы держимся вместе. Мои люди даже считают, что ты можешь меня приручить.
   Хорошо, если так. Саманта отодвинула тарелку и, сонно улыбаясь, прислонилась к стене.
   – Меня знали в караване как дикое животное. Ты из таких же?
   – Вероятно. Как твоя голова?
   – Пока на месте, – сказала она с кривой усмешкой.
   – Думаю, ты бодрствовала достаточно. Тебе, наверное, хочется выйти, прежде чем лечь спать?
   Не успела Саманта сообразить, что он имеет в виду, как мужчина поднял ее с ложа и понес к двери. Она не помнила, чтобы ее прежде носили на руках, и это было замечательно. Она обняла его за шею и разжала руки только тогда, когда он опустил ее на землю у тополей.
   – Я буду поблизости. Позови, когда оправишься, и я отнесу тебя обратно. – И мужчина скрылся в тени деревьев.
   Откровенность незнакомца должна была смущать ее, но его практичность и искренность сделали все совершенно естественным. Справив нужду, Саманта вымыла руки в ручье, но была все же очень слаба, чтобы пробиться сквозь заросли. И так как она по-прежнему не знала его имени, то просто сказала:
   – Я готова.
   Он появился моментально, сильные руки оторвали ее от земли и бережно прижали к широкой груди. Саманта положила голову ему на плечо и подумала, что согласна провести вот так вечно. Ей следовало бы бояться, а она чувствовала защиту и покой. Что ж, она это заслужила – после всех тех месяцев и даже лет, когда оберегала покой своей семьи.
   Незнакомец уложил ее на тюфяк и расстелил себе постель в другом углу. Она слегка наморщила лоб.
   – Мы привыкли спать раздельно? – В ее голосе слышалось удивление.
   Он помедлил немного, потом повернулся. Саманта едва видела в темноте его резкие черты, но в ответе прозвучала только озабоченность.
   – Ты даже не помнишь меня, Саманта, – мягко сказал он. – Не знаю, что пишут по этому поводу в книгах об этикете, но думаю, тебе будет немного неудобно спать с незнакомцем. Я лучше подожду, когда ты поправишься.
   – А если я не поправлюсь? – сонно пробормотала она себе под нос. Впрочем, девушка слишком устала, чтобы думать об этом всерьез.
   Но он откликнулся с удовольствием:
   – Тогда мне надо будет соблазнить тебя и снова жениться. В поселке в прошлый раз все веселились от души, и я уверен, что люди будут только рады, если мы повторим спектакль.
   Саманта мягко улыбнулась: похоже, она сделала правильный выбор, и по всей видимости, он думал о ней то же. Приятно было осознавать, что ее любил кто-то еще, кроме родных. И девушка тут же уснула.
   Слоану повезло меньше. Несколько часов он ворочался с боку на бок, размышляя о причинах и последствиях того, что произошло.
   Ему словно дали еще один шанс сделать единственно верный шаг. Упускать этот шанс нельзя, но даже думать о нем было настоящей пыткой.
 
   Саманта проснулась раньше, чем незнакомец. Чем ее муж, напомнила она себе. Странно иметь мужа, о котором ей ничего не известно, но куда хуже было бы оставаться в этой лачуге одной.
   В голове пульсировало. Она сама сумела подняться и удержаться на ногах, но ее тут же замутило. Впрочем, до ручья она добралась прежде, чем ее стошнило.
   Почувствовав себя легче, Саманта занялась утренним туалетом, умылась и заторопилась к хижине, чтобы сварить кофе. Мужчины любят кофе по утрам – уж это-то она знала, если и не помнила, что предпочитает ее муж.
   Он был уже на ногах и разводил огонь, когда она вернулась в лачугу. Под его взглядом Саманте до смерти хотелось выглядеть привлекательной и красивой, но она знала, что скорее напоминала драную кошку.
   Она отбросила волосы с лица и только сейчас осознала, как они отросли. Свои рыжие локоны девушка остригла еще перед отъездом. Теперь они спадали ей на плечи. От этой мысли опять замутило.
   – Кофейник здесь есть? Я могу приготовить завтрак. Незнакомец тотчас встрепенулся, но в глазах его застыла тревога, когда он подавал кофейник.
   – Есть еще немного маиса и бекон. Как только мои люди сообразят, как перебросить сюда через стену еще еды, у нас будет выбор побогаче.
   Казалось, она так озабочена необычностью отношений с этим человеком, что все остальное отошло на задний план. Саманта с интересом осмотрелась. Тополя образовывали подобие завесы перед хижиной, но за ними виднелись акры и акры свободной земли. Ее земли! Потрясающе!
   Разум постепенно сконцентрировался на том, что он говорил.
   – Через стену? Какую стену? У нас недостаточно провианта?
   – Наполни кастрюлю, Саманта. Я могу отвечать на твои вопросы целый день, но я голоден.
   Ну конечно. Чувствуя, что сваляла дурака, Саманта поспешила к ручью, наполнила кастрюлю и, вернувшись, поставила на огонь. Она не привыкла к тому, что у нее есть муж, вообще не привыкла готовить. Мать и сестры вполне справлялись с этой задачей. Да, она, должно быть, здорово изменилась за эти месяцы.
   Пока Саманта готовила завтрак, муж объяснил, что камнепад отрезал их от внешнего мира. Она заметила, что и он двигается как-то скованно: по-видимому, тоже не избежал телесных повреждений.
   – Сними рубашку, я осмотрю твои ушибы, – бросила она с нарочитой небрежностью, подавая ему завтрак. – У тебя, похоже, сломаны ребра.
   Он пожал плечами.
   – Я уже проверял. Это всего лишь царапины, через некоторое время заживут.
   Она снова села на корточки и нахмурилась.
   – Откуда ты знаешь? Ты же едва двигаешься. Я не слишком опытная медсестра, но на ребра наложить повязку смогу и перебинтую как надо.
   В ответ мужчина коротко засмеялся.
   – Знаю. Твои руки заботились обо мне в тот день, когда мы встретились. Сядь, Саманта, ешь спокойно. Я врач и знал бы, если бы сломал ребро или порвал связки. И я знаю, что голова твоя сейчас раскалывается от боли. Тебе нельзя ничего делать – только отдыхать. – Он вдруг опять встревожился. – Ты больше ничего не повредила? Где еще болит? А может быть, какое-то кровотечение?
   Саманта повела плечом и села, скрестив под собой ноги и поставив тарелку на колени.
   – Я пока не свыклась с головной болью и, возможно, ушибла еще и копчик, но это вроде бы все. – Она быстро взглянула на мужа. – Не принимай так близко к сердцу.
   – Хорошо бы осмотреть тебя еще раз, когда ты позавтракаешь. Крайне неудачное падение.
   Саманта недовольно поежилась. Она замужем за доктором? В это трудно поверить. Мужчина вопросительно смотрел на нее, и в глазах его читалась та же забота, что и вчера вечером. Но от мысли раздеться перед ним и позволить себя осмотреть ее снова слегка замутило. Странно, пациент не должен испытывать стыда перед врачом.
   Она покачала головой.
   – У меня все нормально, – беспокойно сказала она. Он многозначительно улыбнулся.
   – Так мы можем заниматься любовью? Она почему-то покраснела.
   – Вряд ли. – Она заставила себя снова посмотреть ему в глаза, и ее сердце тотчас затрепетало. Она попыталась представить себе его ласки, и по телу ее пробежала беспокойная дрожь. Но Саманта овладела собой. – Я до сих пор не знаю твоего имени.
   Он как-то странно посмотрел на нее и поднялся на ноги.
   – Здесь меня знают как Слоана Толботта. Слоан Толботт! Человек, который выгнал из поселка отца. Человек, которого она собиралась убить.
   Боже Всемогущий, что же с ней случилось?

Глава 40

   – Не смотри на меня так, Саманта, – прервал он ее размышления. – Мы с тобой очень много пережили за эти месяцы. Не делай так, чтобы мы переживали все снова.
   Девушка сделала глубокий вдох и кивнула. В эту минуту она видела в нем героя, человека, которому можно доверять и который так заботится о ней. Она испытывала незнакомое ей доныне чувство защищенности – по крайней мере теперь, когда окружающий мир утратил порядок, а часть ее прошлого просто исчезла.
   – Хорошо. Ну а если память ко мне не вернется? Что делать тогда? Я совершенно не помню, что нас соединило. – Она взглянула на него с надеждой. – Мой отец вернулся? Между вами все улажено?
   Глаза его виновато сверкнули – он явно что-то скрывал. Но его ответ звучал все же вполне искренне:
   – Мы все уладим, когда он вернется. Сейчас его разыскивают мои люди. Говорят, он в Мексике. Гонец вернется со дня на день.
   – Хорошо. Раз я твоя жена, то должна тебе верить. Но обычно я никому не верю. Мы никогда не ссорились по этому поводу?
   – Как тебе сказать… Иногда ты бываешь чересчур доверчива, а я очень упрям. Но мы все преодолеем. Ты вчера здорово меня напугала. Я понял, что без тебя мне не жить. – Он протянул ей руку. – Иди сюда. Думаю, тебе надо немного отдохнуть. Вот проснешься – и все вспомнишь. Я обещаю, что стану другим. Поэтому давай-ка посмотрим лучше, чем можно тебе помочь.
   Саманта взяла его за руку, с удовольствием ощутив силу и власть мужа, и позволила поднять себя на ноги. Головой она едва касалась его подбородка, и это тоже ей понравилось. Ощутив колючую щетину, Саманта отважилась спросить:
   – Забыли наш бритвенный прибор? Слоан на миг застыл, затем озорно улыбнулся, нагнулся и потерся своей щетиной о ее щеку, а затем захватил ее губы своими… Все произошло столь стремительно, что она не смогла бы остановить его, даже если бы захотела. Она и не хотела.
   Поцелуй опьянил Саманту: никто и никогда не целовал ее так. Губы его были жесткими и горячими, язык скользил по ее губам, пока они сами собой не приоткрылись. Она ощущала кофе у него на языке, вдыхала его мужской запах, а он только теснее прижимал ее к себе. Обняв его за шею, девушка и сама прижалась к нему, полностью уступая его силе.
   – О черт! Саманта, ты совсем забыла, как это делается, – прошептал он, едва переводя дыхание. – Если ты сейчас же не остановишься, то будешь моей здесь же, на этой постели, и так быстро, что голова закружится у нас обоих.
   Она так крепко прижалась к нему, что он должен был чувствовать удары ее сердца. Зачем останавливаться? Ведь вслед за такими поцелуями должно быть еще что-то. В груди у нее покалывало от сладкой истомы.
   – Ну что же ты? Раз мы женаты, то можем делать все что угодно, разве нет?
   Он опустил глаза, в лице его читалась тревога. Рукой он пытался обхватить ее грудь, прикрытую тонкой материей, и Саманта вся подалась ему навстречу. Мужчина застонал и скользнул рукой к ее ягодицам, еще крепче прижимая ее к себе.
   – Ты даже не знаешь, кто я, Саманта! Я ведь говорил тебе, что ты чрезмерно доверчива. Я не хочу заниматься с тобой любовью, только чтобы унять зуд. Ты должна знать, с кем ты, понимаешь?
   Саманта нежно ответила на его возбуждение, осознав, что это за твердеющий жезл прижимается к ее животу. Девушка сгорала от страсти, такого желания у нее никто не вызывал. Не нужно было никакой памяти, чтобы верить ему. Она и прежде любила этого человека и наслаждалась каждым мгновением с ним. Тело ее буквально кричало об этом.
   – Я не хочу ничего понимать, – надула она губы и подняла палец со следом от кольца. – Вот свидетельство моего брака. Я вся чувствую свое замужество. Даже если бы я не помнила, что значит заниматься любовью, ты был бы тем мужчиной, который научил бы меня. Он сдержанно улыбнулся.
   – Может быть, мне стоит согласиться. Мужчина редко имеет возможность дважды лишить женщину девственности. Я снова научу тебя всему – но уже без боли, которая сопутствует первому разу.
   Она слышала страсть и голод в его голосе, внутри у нее что-то отозвалось. Первобытный зов звенел в обоих, доисторический инстинкт взаимного обладания… Этому зову она повиновалась скорее, чем любым кольцам или словам, принадлежала ему так же несомненно, как эта земля – ей.
   – Я готова учиться всему, чему ты пожелаешь научить меня, – тихо сказала она, прижимаясь к его широкому плечу. Сама она ни за что бы его не отпустила.
   – Саманта, твое предложение соблазнит и дьявола! И только из-за твоего нездоровья я откажусь. Не соблазняй меня больше, пока ты не станешь понимать, что делаешь. – Слоан немного отстранился. – Ты даже не представляешь, как мне жаль! Может, когда память к тебе вернется, это будет плюс в мою пользу.