Рей Пьер. Казино "Палм-Бич"

   Едва касаясь днищем воды, катер пронесся в метре от Алена. От набежавшей волны Ален едва не потерял равновесия. Тьерри кричала, как безумная. Катер-убийца снова пошел в атаку. Ален понимал, что на этот раз ему не увернуться. Он весь собрался, напрягся, как хищный зверь, и, дождавшись критического момента, направил лыжи на набегавшую волну. Он взлетел с волны вверх, как с трамплина, и в сверхчеловеческом прыжке перелетел через катер. До берега оставалось не более ста метров. Обезумевший катер взял курс в открытое море и вскоре исчез. Гвен сделал резкий поворот в сторону спортивного пляжа. Ален отпустил фал и по инерции доплыл до понтона, ухватился руками за металлическую перегородку. Острая боль пронизывала грудь. С трудом переводя дыхание, он поднял голову: в трех метрах от него, выключив мотор, покачивался «Праздник».
   Тьерри взахлеб плакала. Лицо Гвена было бледным. Дрожащим голосом он сказал:
   – Мистер, вас хотели убить.

Глава 24

   Баннистер вышел из такси, расплатился с шофером и, попросив подбежавшего носильщика заняться его багажом, направился в холл отеля.
   – Где я могу найти мистера Пайпа?- спросил он в службе регистрации.
   Он еще не возвращался. Его ключ здесь.
   – Моя фамилия Баннистер. Самуэль Баннистер. Я прилетел из Нью-Йорка. Я его лучший друг. Он меня ждет. Дайте мне ключ от его номера.
   Администратор быстро провел коротенькое совещание со своими стоявшими рядом коллегами.
   – Это невозможно, мистер. Господин Пайп не оставил нам никаких указаний на этот счет.
   – Он забыл. Я очень устал. Мне надо принять душ. Давайте ключ!
   – Право, мистер, я очень сожалею…
   – Повторяю вам, что я лучший его друг. Ладно… У вас есть свободный номер?
   – Сожалею, мистер но все номера заняты по август включительно. Вы можете обождать мистера Пайпа в баре.
   – А душ?
   В своем твидовом пиджаке он умирал от жары.
   – Последний раз спрашиваю: «да» или «нет»?
   – Напоминаю вам, мистер…
   – Прекрасно!
   Решительным шагом он направился к ближайшему креслу. Он уселся в кресло, снял туфли, галстук, расстегнул рубашку, стянул носки и начал расстегивать брюки. Народ, находившийся в холле, раскрыв рот, с удивлением наблюдал за неожиданно подвернувшейся сценкой мужского стриптиза.
   – Быстро найди мистера Голена!- приказал администратор молодому посыльному.
   – Кто это?- безразличным тоном спросила графиня де Саран. Граф ушел играть в гольф, а она только что возвратилась из магазина, купив себе небольшую коллекцию парфюмерии. Ее помятое накануне тело пронизывала сладостная истома.
   – Этот человек выдает себя за друга мистера Пайпа, госпожа графиня. К сожалению, мы не можем дать ему ключ от номера мистера Пайпа.
   Вид волосатых ног Баннистера крайне возбудил графиню. Этот мужчина был так некрасив, так зауряден, но в то же время так смел в отношении «общественного мнения», что она почувствовала болезненную необходимость отдаться ему, и немедленно. Ко всему прочему у него было лошадиное лицо. Лечь под лошадь была заветная мечта эротических фантазий графини. Она собралась уже вмешаться, но тут, в сопровождении посыльного, появился Голен. Он несколько секунд подискуссировал с Баннистером и сдался. Посыльный собрал одежду Баннистера, взял ключ от номера Алена и пошел к лифту. Мэнди машинально провела языком по губам.
   – Какой номер у мистера Пайпа?
   – 751-й, госпожа графиня.
   Она вошла в лифт и поднялась на седьмой этаж. Дверь 751-го номера была приоткрыта. Она толкнула ее и вошла в комнату.
   – Привет!
   – Привет…- автоматически ответил Баннистер, не соображая, что может быть нужно от него этой холеной женщине.
   Не давая ему прийти в себя, она всем телом прижала его к стене, засунула свой язык ему в рот и, запустив руку в его трусы, сказала:
   – Трахни меня!
 

***

 
   – Миссис, поклянитесь!
   – Да, идиотка, да! Клянусь!
   Алиса, горничная Нади, поднесла руку ко лбу.
   – Господи! Мы выиграли три миллиона долларов!
   – Я поклянусь тебе еще в одном… В этот раз я никому их не отдам… Я только что купила «Ла Вольер»!
   – Виллу?!
   – Ты вспомнила? Я же тебе говорила, что однажды она будет принадлежать мне. Все! Она – моя! Два миллиона долларов!
   – О, миссис, это великолепно!.. Восхитительно! Нам будет там спокойнее.
   – Сейчас ты отправишься туда,- сказала Надя.- Я хочу, чтобы все знали! Мой реванш! Сегодня вечером я устраиваю потрясающий прием! Приглашаю все побережье. Бетти Гроун умрет от зависти!
   – А не поздно ли сегодня, миссис?
   – Ты о чем? Я уже все уладила. Десять мальчишек-посыльных из «Мажестик» разносят в этот момент тысячу приглашений. Веселимся с полуночи и до полудня… Для тех, кто выживет, завтрак будет сервирован на берегу моря. Приглашено десять оркестров! Давай убирайся! Шофер ждет тебя.
   Опустив голову, Алиса направилась к выходу. Надя остановила ее.
   – Ты даже не поинтересовалась, у кого я выиграла эти деньги.
   – У кого, миссис?
   – У Хадада.
   – Надеюсь, вы не пригласили его?
   – Конечно же он приглашен. Но я не думаю, что он придет. Почему ты не спрашиваешь у меня, что ты будешь делать в «Ла Вольер»?
   – Что я буду там делать?- послушно спросила Алиса.
   – Ты будешь руководить разгрузкой. Мы устроим настоящий карнавал! В девять тридцать из Парижа прибывает спецрейс. Я вызвала трех костюмеров. Должны привезти маски, перья… Это будет птичий карнавал!.. И он состоится в моем доме!
   – Миссис, кто же будет причесывать всю эту массу народа?
   – Александр! Он прилетает в Ниццу последним рейсом. С ним будет пятнадцать помощников.
 

***

 
   Спортивный пляж был заполнен стройными юношами, которые с нескрываемым интересом смотрели на них. Ален взял Тьерри за руку и провел в тихое место, за здание кафе.
   – Слушай меня внимательно, Тьерри… Сейчас ты поедешь домой. Я вызову такси… Ты закроешься в своей комнате и не двинешься с места до тех пор, пока я не приеду к тебе.
   В ее серых глазах еще отражался ужас пережитых мгновений.
   – Ты слышишь меня, Тьерри?
   – А ты? Что ты собираешься делать?
   – Мне кажется, я знаю егеря сегодняшней охоты. Я хочу убедиться в своих предположениях и сразу же приеду к тебе.
   – Когда?
   – Через час… два…
   Ему было страшно за нее. Их больше не должны видеть вместе. Первым его желанием было спрятать ее на яхте, но убийцы уже, вероятно, знают о ее существовании. Над именем организатора его уничтожения он долго не размышлял: это мог быть только Гамильтон Прэнс-Линч!
   Он вспомнил завуалированные угрозы, когда отказался участвовать в предложенной ему игре, и его охватило дикое желание схватить Гамильтона за горло и бить его головой о стену до тех пор, пока она не расколется.
   – На улицу не выходи…
   Он зашел в бар, попросил вызвать такси и возвратился к Тьерри. Ее сотрясала нервная дрожь. Ален обнял ее.
   – Не волнуйся, все будет хорошо.
   Словно ища у него защиты, она всем телом прижалась к нему.
   – Я люблю тебя, Тьерри… Я люблю тебя,- шептал он, зарывшись лицом в ее волосы.
   Эти, произнесенные им слова оглушили его: никогда раньше он никому не говорил их.
   – Ален… Ален… Я люблю тебя,- как эхо повторила она.
   – Э! Мистер! Ваше такси.
   – Иду,- ответил Ален.
   Последнее пожатие руки, долгий, взволнованный и удивленный взгляд Тьерри…
 

***

 
   Ален вошел в холл «Мажестик» бледный, переполняемый ненавистью и молил Господа, чтобы ему не встретился Гамильтон. В тот момент он был готов совершить любой безрассудный поступок.
   – Ключ,- резким тоном обратился он к администратору.
   – Его только что забрал ваш друг, мистер.
   – Кто?
   – Мистер Баннистер из Нью-Йорка. Мы делали все возможное, чтобы он не получил его, но он прямо здесь, в холле, разделся до трусов…
   – Баннистер?!
   Круговорот событий так закружил его, что он напрочь забыл о нем.
   – Ален, где вы скрывались?
   К нему прижалась Сара и трясла его за плечи.
   – Я повсюду вас ищу. Жду вас целый час! Вы меня обманули!
   Собрав волю в кулак, чтобы не накричать на нее, он осторожно высвободился из ее объятий.
   – Извините, Сара, у меня непредвиденные обстоятельства… К сожалению, я должен срочно подняться к себе в номер.
   – Я иду с вами!
   – Это невозможно! Ко мне приехал мой друг. Он ждет меня.
   – Пусть подождет! Мне нужно с вами поговорить.
   – Сара, честное слово, я не могу.
   – Ален, это очень важно!
   – Позже, Сара, постарайтесь меня понять…
   Он повернулся к ней спиной и почти бегом направился к лифту. Она бросилась следом. Из лифта вышла маленькая девочка, держа на поводке трех огромных собак.
   – Ален, это не терпит отлагательства! Речь идет о нашем с вами будущем.
   В этот момент в холл вошла возвращающаяся из «Палм-Бич» Марина. Увидев Алена, она остолбенела. Не задумавшись над тем, каким образом он оказался здесь, она бросилась к нему. Ее в свою очередь заметил Арнольд Хакетт, который выходил из бара, где провел несколько часов, наблюдая за ее окном. Забыв о своем возрасте, достоинстве, положении в обществе, он быстро засеменил к ней. Стальные двери лифта закрылись прямо перед носом Марины и Хакетта.
   – Ален. Но секунду времени вы можете мне уделить?
   – Нет.
   – Ален!
   – Нет, нет и нет! Оставьте меня в покое!
   – Грубиян! Но я все же скажу! Я выхожу за вас замуж! Вы слышите?
   Ален прислонился к стенке лифта.
   – Что вы сказали?
   – Вы и я, мы женимся.
   Посмотрев на его выражение лица, она добавила:
   – Мама об этом знает…
   Мигнула лампочка пятого этажа.
   – Сара, вы сошли с ума!
   – Да, благодаря вам! Вам ни о чем не придется беспокоиться! Мои адвокаты составят брачный контракт! Медовый месяц мы проведем там, где вы скажете…
   Проехали шестой этаж.
   – Ален… Я знаю, что у меня импульсивный характер… Но впервые в жизни мне захотелось выйти замуж.
   – Я не хочу!
   – Мы будем прекрасно жить!
   – Никогда!
   Седьмой этаж. Двери лифта раздвинулись. Одновременно прибыл и второй лифт, откуда вышли Хакетт и Марина.
   – Марина, я требую объяснений!
   – Надоело! Все вам надо объяснять!
   Она остановилась как вкопанная.
   – Ален!
   – Марина!- воскликнул Алей.
   – Как ваши дела?- учтивым тоном поинтересовался Арнольд у Сары.
   – Ален, кто эта женщина?- спросила Сара.
   – Это – Марина,- чувствуя, что сходит с ума, ответил Ален.
   – Здравствуйте, мистер,- холодно поздоровался Хакетт.
   Марина бросилась Алену на шею, забыв, что встретила его в Каннах, когда всего лишь несколько дней тому назад рассталась с ним в Нью-Йорке.
   – Как ты оказался здесь? Невероятно! Ты знаешь, с Гарри все кончено.
   – Ален, прошу вас, представьте меня,- четко произнося каждую букву, ледяным тоном попросила Сара.
   – Марина, это – Сара… Сара, это – Марина.
   – Откуда вы ее знаете?- занервничал Арнольд.
   – Ален, ты только послушай, что он говорит!- Марина рассмеялась. Затем повернулась к Хакетту и зло бросила:- Если вы такой любопытный… Мы жили вместе!
   – Ален, это правда?- спросила Сара.
   – Послушайте,- по слогам произнес Ален.- Слушайте меня внимательно!
   Он глубоко вздохнул, собираясь сказать заключительное слово и прекратить эту перебранку, но нужных слов не находил. Это оказалось не так просто… Неожиданно он юркнул в коридор и, добежав до своего номера, забарабанил кулаком в дверь.
   – Ален!- одновременно крикнули Марина и Сара и бросились за ним.
   – Самуэль, открой! Это я! Открой!- стуча в дверь, умолял Ален.
   – Ален, со мной никто никогда так не обращался,- подбежала Сара.
   – Оставьте его в покое, сумасшедшая,- кричала Марина, оттягивая Сару за рукав платья.
   – Закройте рот, вы! И не притрагивайтесь к моему жениху!
   – Марина,- повысив голос, чувствуя, что нервы его на пределе, сказал Хакетт,- вынужден вам заметить…
   – Да пошел ты, старый козел…
   Дверь открылась, и показалась взлохмаченная голова Баннистера. На нем были только трусы и один носок, а выражением лица он напоминал боксера, только что поднявшегося с пола ринга после глубочайшего нокаута. Ален оттолкнул его в сторону и прошел в комнату. За ним дружно проследовала вся группа.
   В гостиной его поджидал сюрприз: прямо на полу широко раздвинув ноги лежала графиня де Саран. С достоинством королевы Франции, восседающей на троне, она кивком головы поприветствовала вошедших.
   – Самуэль!- истерично закричал Ален.
   Баннистер бессильно развел руки в стороны.
   – Ален, клянусь жизнью Кристель…- Он указал подбородком в сторону графини и тихо добавил:- Она меня изнасиловала.
   С шутливым выражением лица Ален сказал:
   – Разрешите представить вам моего лучшего друга Самуэля Баннистера. Сэмми, это – Марина, о которой ты уже слышал, это – мистер Арнольд Хакетт и мисс Сара Бурже.
   Каждое произнесенное Аленом имя было как удар в солнечное сплетение. Показав на графиню, которая, не обращая никакого внимания на присутствующих, непринужденно облачалась в платье, Ален сказал:
   – Графиня де Саран…
   Арнольд Хакетт вдруг словно переломился в пояснице.
   – Мое почтение, госпожа графиня! Я вас здесь не видел.
   Мэнди рассеянным жестом протянула ему руку для поцелуя.
   – Ален, я жду ответа,- потребовала Сара.
   – Что ей от тебя надо?- ироничным тоном спросила Марина.
   – Ален, я с вами разговариваю?
   – Я имею право знать, чем вы занимались с этим арабом.
   – Принимала ванну из шампанского!
   – Ален,- дрожащим голосом обратился Баннистер,- я хочу чего-нибудь выпить. Покрепче…
   В дверь постучали.
   – Ален…
   В комнату вошла Надя Фишлер. Ее лицо сияло. Не обращая внимания на присутствующих, она подошла к Алену и нагло впилась в его рот страстным поцелуем.
   – Дорогой, я все отыграла! Вот денежки!
   Она помахала перед носом Алена увесистым пакетом. Ален попытался вырвать его, но она быстро убрала руку за спину.
   – Он – твой, но при одном условии… Дай слово, что ты придешь сегодня на мой праздник. Обмываю свою покупку… «Ла Вольер»!.. Приглашаю вас всех,- сказала она, делая широкий жест рукой.- Придешь?
   – Надя, я не могу.
   – Сколько здесь денег?- спросил Баннистер.
   – Восемьсот тысяч долларов!- торжественным голосом объявила Надя.
   – Он придет,- истошно закричал Самуэль.
   – Я хочу, чтобы было весело, безумно весело!- сказала Надя, засовывая пакет за пояс брюк Алену.- Ночь птиц! Будем летать! Сегодня… В полночь… «Ла Вольер»…
   – А сейчас все уходите!- нетерпеливым тоном сказал Ален.- Уходите! Он грубо оттолкнул обнявшую его Сару.
   – Я тоже?- спросил Баннистер, поддерживая рукой трусы.
   – До чего же ты нервный,- сказала Марина.
   – До скорой встречи, дорогой!- сказала Сара.- Я незамедлительно даю публичное объявление о нашей свадьбе.
   Хакетт посторонился, пропуская вперед величественную графиню де Саран, и во всю прыть засеменил своими коротенькими ножками за Мариной.
   Ален повернул ключ в замочной скважине и прислонился спиной к стене. Широко раскрыв рот и прерывисто дыша, он молча смотрел на Баннистера отсутствующим взглядом.
   – Ален, тебе плохо? Ален! Ты где?
   – Убиваю одного типа,- произнес Ален, отстраняя его.
   Баннистер вжался в стену.
   – Ты можешь объяснить мне, что происходит в этом сумасшедшем доме?
   – А чем ты сам занимался в трусах в холле?
   – Послушай…
   Ален закрыл лицо руками.
   – Там бар… Есть виски… Налей мне.
   Самуэль налил в стакан виски и протянул Алену. Тот опустился на пол и, глядя в пустоту, начал рассказывать о своих приключениях, беспорядочно перепрыгивая с одних событий на другие.
 

***

 
   – Господи, какая ты бледная! Ты не заболела?
   – Все прекрасно, Люси!
   – По твоему виду этого не скажешь. Ты встречалась с ним?
   – Мы вместе провели почти целый день на катере Дермонта.
   – Рассказывай! Хорошо было?
   – Чудесно!- ответила Тьерри, отводя глаза в сторону.
   – Я встретила ребят из нашей компании… Кажется, они лихо провели ночь. Из Канн они перебрались в Монте-Карло и устроили погром в нескольких казино. Класс! Сегодня вечером они отправляются в Сьесту. Ты едешь?
   – Нет.
   – Почему?
   – За мной должен заехать Ален.
   – Нет, вы только посмотрите! У вас серьезно?.. Ты влюбилась? Попалась все же рыбка на крючок!
   – И, кажется, до конца своих дней,- тихо, словно самой себе, сказала Тьерри.
 

***

 
   Баннистер допивал шестую порцию виски. Ален заканчивал только вторую. Выполнение задуманного требовало светлой головы.
   – Налей еще,- попросил Баннистер.
   – Не терпится напиться?
   – Отнюдь. Я очень расстроен тем, что не узнаю тебя. Такое впечатление, что ты – это не ты, а кто-то другой!
   – А ты как думал? Прожить здесь три дня и остаться невинным! В Нью-Йорке меня замордовала работа и я мечтал, как теперь понимаю, сам не знаю о чем. Мне казалось, я был в этом уверен, что работа – это средство к обеспеченной жизни… Я был баран в стаде баранов и считал их честными и любезными. Я никогда не видел волков в деле. И я с интересом наблюдаю, как они рвут друг на друге шкуру, стараясь схватить зубами кусок пожирнее.
   – Ты думаешь, что они счастливее нас?
   – Двадцать пять лет ты натирал мозоли на заднице, работая на них. В итоге тебя, как прокаженного, выбросили на улицу… И ты еще говоришь о счастье. Пойми, Сэмми, жизнь дается один раз! Еще утром я хотел все бросить и возвратиться в прежнюю жизнь, в Нью-Йорк: вымолить какое-нибудь место и надрывать здоровье за полторы тысячи долларов в месяц. Это желание подтверждает, что я такой же недоумок, как и ты. Но тут появился Ларсен. Клянусь тебе, Сэмми, я не поверил ему! Когда же я увидел, что его слова не блеф, я понял, что в этом мире все возможно…
   – Не спорю. Зато я сплю спокойно.
   – Потому-то ты уже труп. Социально, финансово, сексуально! Свою немочь ты выдаешь за добродетель. А когда у тебя была такая женщина, как та, которую ты трахал здесь, в моей постели?
   – С меня достаточно Кристель.
   – Лгун! Ты всегда боялся переспать с другой.
   Баннистер покачал головой, снял очки, достал платок и протер линзы.
   – Ты прав. Но поступать так, как ты собираешься…
   – Меня пытались убить, осел! Я всем нужен. Ты хотел бы, чтобы я всем простил?
   – Не кипятись,- спокойно заерзал Баннистер.- Поставь себя на мое место. Пять дней тому назад я провожал парня, который находился в состоянии ужасной депрессии. Причина его болезни вполне уважительная: его вышвырнули с работы. А сейчас я встречаю контрабандиста оружием, который строит из себя набоба на Лазурном берегу: воротит свое рыло от стелющейся перед ним наследницы самого большого частного банка в Соединенных Штатах. А этот банк хочет проглотить шестьдесят тысяч работников фирмы и нанимает этого несчастного для такой щепетильной операции. Есть от чего закружиться моей голове.
   – Ты сам меня на это толкнул! Все твои упреки – это твои же требования. Забыл?
   – Это были слова.
   – Безработный? Тоже слово? А мои останки в формалине в каннском морге? Тоже слова? Я знаю, ты бы взялся за организацию поминок по улетевшей на небеса моей душе! О, я могу представить себе эту сцену! Пять минут крокодиловых слез по несчастному Пайпу – и жуткая попойка в «Романос» вместе с коллегами.
   – Не рви мне душу, Ален.
   – Не надо было вкладывать в мою голову свои мысли. Гамильтон – подонок! Хакетт – мразь! Ты хочешь, чтобы я сказал им слова благодарности после того, что они с нами сделали? Все, Сэмми! Больше никаких подарков! Я прошел здесь хорошую школу.
   Самуэль хотел возразить, но Ален прервал его:
   – Слова закончились, переходим к делу.
   Судорожным движением пальца он набрал три цифры на телефонном диске.
   – Гамильтон Прэнс-Линч? Говорит Ален Пайп. Я хочу с вами встретиться. Немедленно! В холле. Иду…
   Он повернулся к Баннистеру.
   – Прекрати дрожать и не двигайся отсюда… Я скоро вернусь.
 

***

 
   Гамильтон сильно сжал телефонную трубку.
   – Что? Что вы сказали?
   – Все провалилось,- повторил Цезарь ди Согно.
   Гамильтон с опаской посмотрел на дверь: теперь его судьба полностью в руках Пайпа. Каким бы дураком он ни был, он догадался, кто организатор покушения.
   – Надо во что бы то ни стало довести дело до конца!
   – Мои люди предпринимают все возможное для второй попытки.
   – Не будет ли она такой же «результативной», как и первая?
   – Я делаю все, что в моих силах.
   – Постарайтесь сделать больше! Я хочу, чтобы ликвидация осуществилась до того, как наступит завтрашний день.
   В его голосе слышались угрозы. Гамильтон держал ди Согно в руках, и эта слизь знала, что он – в его власти.
   – Я контролирую ситуацию,- сказал Цезарь.- Все будет в порядке.
   – Я вам этого желаю…
   Вне себя от ярости, Гамильтон бросил трубку.
   – Кому ты звонил?
   От неожиданности он конвульсивно дернулся и обернулся. Эмилия с ехидным выражением в упор смотрела на него. Как же он не заметил ее?
   – Ошиблись номером…
   Взгляд ее стал подозрительным.
   – Ты отсутствовал весь день. Где был?
   – Искал тебя. Заглянул в «Палм-Бич», на пляж Карлтон, на спортивный пляж, в порт Канто… Вот пришел…
   – Ты чем-то обеспокоен?
   – Тебе кажется. У меня – никаких проблем.
   На ее лице появилась загадочная улыбка, именно та, которая всегда предшествовала очередной гадости, которую она собиралась сообщить.
   – У меня неприятности с Сарой.
   Любые неприятности, происходившие с Сарой, ласковым теплом грели душу Гамильтона. Но он нахмурил брови, и на лице появилось страдальческое выражение.
   – Прекрати ломать комедию,- презрительным тоном сказала Эмилия.- Я знаю, что ты в восторге… К несчастью, ее проблема касается и тебя. Представь, она вбила себе в голову выйти замуж за Алена Пайпа!
   Гамильтон почувствовал, как кровь отливает от лица. Зазвонил телефон, но он даже не обернулся.
   – Чего ты ждешь? Возьми трубку!- В ее голосе слышались раздраженные нотки.
   Гамильтон взял трубку с такой осторожностью, словно она была раскалена.
   – Слушаю… Да… Это я…
   Лицо его изменилось. Эмилия насторожилась. Он предупреждающе поднял руку.
   – Когда? Где? Прекрасно! Я спускаюсь.
   Он положил трубку.
   – Ален Пайп. Он хочет срочно встретиться со мной.
   – Я иду с тобой.
   – Эмилия, это невозможно!
   – Я лучше тебя знаю, что надо сказать этому альфонсу. И вообще, Сара – моя дочь!
   Ему нестерпимо захотелось влепить ей пощечину.
   – Эмилия, не торопи события. Позволь мне первому получить удар. Я выслушаю его, потом мы посоветуемся, и ты начнешь действовать. Хорошо?
   – Долго не задерживайся!- резким тоном предупредила она.
   Ален Пайп был уже в холле. Он ждал Гамильтона, сидя в кресле под пальмой, высаженной в кадке.
   – Присаживайтесь, мистер Прэнс-Линч.
   Гамильтон сел на краешек кресла, готовый в любую секунду броситься бежать, если Пайп вытащит оружие.
   – Ваше предложение все еще в силе?
   – Вы изменили свое отношение?- подозревая ловушку, спросил Прэнс-Линч.
   – Я подумал и решил, что могу оказать вам услугу, но на несколько других условиях.
   Гамильтон позволил себе немного расслабиться: никаких намеков на разговор о Саре, а тем более о покушении…
   – Слушаю вас.
   – Вы предложили мне сто тысяч долларов. Мои условия – двести тысяч!
   От охватившей его радости Гамильтон чуть не бросился Алену на шею.
   – Это – большие деньги, мистер Пайп!
   – Не мне об этом судить, мистер Прэнс-Линч.
   – Предположим, что я согласен.
   – Ваши предположения меня не устраивают. Да или нет?
   – Вы приставляете мне нож к горлу.
   – Когда я получу деньги?
   – Половину – как только мы придем к согласию. Вторую – по завершении операции. Но вначале я должен перевести на ваш счет два миллиона долларов, которые, после вашего отказа, были, естественно, отозваны.
   – В какой банк вы собираетесь положить мои двести тысяч?
   Гамильтон с недоумением посмотрел на него.
   – В мой, разумеется! В «Бурже».
   Ален решительно покачал головой.
   – Нет, нет и еще раз нет! Я не испытываю никакого доверия к банку, который пользуется неисправным компьютером и который к тому же предает своего клиента.
   Исходя из этих соображений, я аннулирую свой счет в вашем банке. Будьте любезны перевести эту сумму в «Фирст Нэйшнл». А теперь объясните мне в мельчайших подробностях механизм предстоящей операции. И в конце скажите, что именно требуется от меня взамен на двести тысяч долларов. Я внимательно вас слушаю.
   Выпучив от удивления глаза, Гамильтон долго и молча смотрел на собеседника. Затем, положив руки на колени, начал говорить.

Глава 25

   – Мюррей, как ваши дела?
   Все идет превосходно, мистер Хакетт!
   – Много недовольных?
   – Единицы, мистер Хакетт. Несмотря на отпускное время, производительность как никогда высокая.
   – Хорошо, хорошо…- пробормотал Хакетт.- Завтра двадцать восьмое июля. Документы к выплате зарплаты подготовлены?
   – В девять утра я встречаюсь с Абелем Фишмейером, мистер Хакетт. Все как обычно… Кстати, хочу сообщить вам, что вчера вечером он звонил мне. Хотел получить информацию об одном из уволенных сотрудников…
   – Мы – не полицейский участок,- отрезал Хакетт.
   Неблагодарное отношение к нему Марины комом застряло у него в горле. Ни ласки, ни доброго слова, ни благодарности – ничего. Была бы на ее месте Пэппи, она бы, стоя на коленях, слушала его и пожирала глазами. И никогда бы не засветилась с арабом.