Страница:
Кухня здесь была ни при чем. Все зависело от их настроения, усталости, самочувствия, проигрыша… Не стоило себе ломать голову, потому что один профессиональный психиатр облысел, думая над этой проблемой.
Все игроки были экзальтированы и неуправляемы в своих капризах… Оставалось исполнять их прихоти и никогда не противоречить, какие бы глупости они не говорили.
– Марио!
– Мадам Фишлер?
– Они холодные.
– Вы совершенно правы. Не желаете ли ликера, пока приготовят следующую порцию?
– Я ничего не хочу, Марио. Спасибо…
Властным и незаметным жестом Марио отослал официантов, стоявших в ожидании заказа вокруг стола. Затем поклонился и удалился.
– Вы хотите еще спагетти?
– Я… вы знаете… откровенно говоря…- залепетал Ален.
– Да или нет?
– Как скажете…
Она встала и бросила салфетку на стол.
– Меняем кофейню. Я знаю место, где готовят великолепные спагетти.
– В Каннах?- чтобы как-то поддержать разговор, спросил Ален.
– В Риме,- ответила она.
Думая, что она шутит, Ален вежливо улыбнулся.
– Марио!
– Мадам Фишлер?
Она сунула ему в руку пачку денег, которую он быстро, но с достоинством спрятал в карман.
– Немедленно позвоните Альберто, виа Ливорнио в Риме. Скажите ему, что через два часа я буду там. Пусть приготовит спагетти!
– Хорошо, мадам Фишлер.
– Позвоните еще в «Локейт» в Ниццу.
Марио украдкой посмотрел на часы, но Надя заметила его жест.
– Плевала я на время! Разбудите их.
– Разумеется, мадам.
– Мне нужен «Фалькон-10». Туда и обратно. Соберите мои жетоны на картах и рулетке. Марио!
– Мадам?
Самолет должен быть готов к вылету через тридцать минут.
Она повернулась к Алену.
– Вы на машине?
Он смотрел на нее круглыми, ошарашенными глазами. – Да.
– Великолепно! Поехали!
Она взяла его под руку и повела к выходу.
– Довольны выигрышем?
– Да… да…
– Это ерунда! Когда я в форме, я способна разорить их к чертовой бабушке. Однажды я это уже сделала. Где ваша развалюха?
– Сто двадцать семь… Белый «роллс».
– Сто двадцать семь… Приятное сочетание,- весело сказала Надя.- Как бы вы их разложили? Один и двадцать семь или двенадцать и семь?
«Роллс», заложив вираж, достойный гонки «Большого приза», едва касаясь покрышками земли, подлетел к ступенькам.
Норберт не успел шевельнуться, как два лакея распахнули дверцы машины.
– Опустите верх, не люблю ветер. В аэропорт в Ниццу – молнией,- приказала Надя.
– Слушаюсь, мадам,- сказал Норберт.
Он включил первую передачу, и «роллс» мягко тронулся с места.
– По шоссе или по набережной?
– По набережной,- ответила Надя.
Она взяла Алена за руку и прислонилась к его плечу.
Теперь я по-настоящему голодна. Вы знаете Альберто?
– Нет.
– А Рим?
– Тем более.
Она засмеялась и еще плотнее прижалась к нему.
– Чем вы занимаетесь в Нью-Йорке?
– Бизнесом.
– Недвижимость? Биржа? Промышленность? Финансы?
– Всем понемногу.
– У вас грустный вид. Устали?
– Нет, нет. Впрочем… Я только сегодня прилетел. Я не спал уже двадцать часов…
– А вы знаете, сколько времени я могу обходиться без сна?
– Сколько?
– Свой рекорд я поставила здесь, в «Бич»,- семьдесят два часа. Какая была партия!
– Выиграли?
– Проиграла все, что только можно. Вы знаете людей, которых сегодня пощупали?
– Нет.
Два жмота в начале игры – Арнольд Хакетт и Гамильтон Прэнс-Линч.
– Хакетт?- простодушно спросил Ален.
– Хакетт из «Хакетт Кэмикл Инвест». Годовой доход – 500 миллионов долларов. Второй – Гамильтон Прэнс-Линч, прозванный Хэмом Бурже. Он женился на Эмилии Бурже, вдове Франко Бурже III.
Несмотря на опущенный верх машины, Ален почувствовал, как у него на голове зашевелились волосы.
– Бурже?.. Банк?..- спросил он.
– Да. «Бурже Траст Лимитед». Воры!
– Вы их клиентка?
– Раньше или позже я была, буду или уже клиентка всех банков планеты. Через своих любовников…
Она рассмеялась, затем наклонилась к его уху и показала пальцем на затылок Норберта. – Как зовут вашего лихача? – Норберт. Она шлепнула шофера по плечу.
– Эй, Норберт, нельзя ли побыстрее? Остынут спагетти!
Машина рванулась вперед.
Удобно развалившись на заднем сиденье, Ален не мог поверить в то, что сегодняшними карточными соперниками у него был его собственный хозяин и владелец банка «Бурже».
– Толстяк с сигарой – это Лу Гольдман, продюсер. Последнего вы тем более не знаете. Араб – принц Хадад. Если он захочет поразвлечься… может купить казино, Канны, Лазурный берег и всю Францию с потрохами. Его доходы – десять тысяч долларов в минуту. Вы знаете, сколько минут в сутках? Тысяча четыреста сорок. Ну, и… четырнадцать миллионов четыреста тысяч долларов за двадцать четыре часа. Что бы вы делали с такими деньгами?
– Не знаю,- ответил Ален.
Надя наклонилась к нему, и ее губы коснулись его лба.
– Сейчас я вам скажу. Вы делали бы то, что сейчас именно и делаете. Пригласили бы красивую женщину в Рим на спагетти.
В аэропорту их уже ждал мужчина в летной форме с отличительным знаком авиакомпании «Локейт». Он поздоровался с Надей, затем с Аленом.
– Самолет к вылету готов.
– Мне ждать вас, мистер?- спросил Норберт.
– Нет, спасибо,- ответил Ален.
– Конечно же, ждать,- властно сказала Надя.- Мы возвратимся через три часа, не позже. Поспите в машине.
В сопровождении служащего они прошли через пустынное здание аэропорта, сели в поджидавшую их машину и направились по взлетной полосе к импозантному «Фалькону-10». Поднялись в самолет, и радист закрыл люк.
– Пристегните ремни. Взлетаем сразу.
Он улыбнулся и исчез в кабине пилота. В салоне самолета стояло пять широких кресел. Надя села у иллюминатора, откинула спинку кресла и вытянула ноги. Ален устроился рядом. Она подняла руку вверх и включила плафон.
– Все в порядке?
Он нежно сжал ее пальцы.
– Все в порядке,- ответил он, чувствуя, как ему не хватает воздуха.
Глава 14
Глава 15
Все игроки были экзальтированы и неуправляемы в своих капризах… Оставалось исполнять их прихоти и никогда не противоречить, какие бы глупости они не говорили.
– Марио!
– Мадам Фишлер?
– Они холодные.
– Вы совершенно правы. Не желаете ли ликера, пока приготовят следующую порцию?
– Я ничего не хочу, Марио. Спасибо…
Властным и незаметным жестом Марио отослал официантов, стоявших в ожидании заказа вокруг стола. Затем поклонился и удалился.
– Вы хотите еще спагетти?
– Я… вы знаете… откровенно говоря…- залепетал Ален.
– Да или нет?
– Как скажете…
Она встала и бросила салфетку на стол.
– Меняем кофейню. Я знаю место, где готовят великолепные спагетти.
– В Каннах?- чтобы как-то поддержать разговор, спросил Ален.
– В Риме,- ответила она.
Думая, что она шутит, Ален вежливо улыбнулся.
– Марио!
– Мадам Фишлер?
Она сунула ему в руку пачку денег, которую он быстро, но с достоинством спрятал в карман.
– Немедленно позвоните Альберто, виа Ливорнио в Риме. Скажите ему, что через два часа я буду там. Пусть приготовит спагетти!
– Хорошо, мадам Фишлер.
– Позвоните еще в «Локейт» в Ниццу.
Марио украдкой посмотрел на часы, но Надя заметила его жест.
– Плевала я на время! Разбудите их.
– Разумеется, мадам.
– Мне нужен «Фалькон-10». Туда и обратно. Соберите мои жетоны на картах и рулетке. Марио!
– Мадам?
Самолет должен быть готов к вылету через тридцать минут.
Она повернулась к Алену.
– Вы на машине?
Он смотрел на нее круглыми, ошарашенными глазами. – Да.
– Великолепно! Поехали!
Она взяла его под руку и повела к выходу.
– Довольны выигрышем?
– Да… да…
– Это ерунда! Когда я в форме, я способна разорить их к чертовой бабушке. Однажды я это уже сделала. Где ваша развалюха?
– Сто двадцать семь… Белый «роллс».
– Сто двадцать семь… Приятное сочетание,- весело сказала Надя.- Как бы вы их разложили? Один и двадцать семь или двенадцать и семь?
«Роллс», заложив вираж, достойный гонки «Большого приза», едва касаясь покрышками земли, подлетел к ступенькам.
Норберт не успел шевельнуться, как два лакея распахнули дверцы машины.
– Опустите верх, не люблю ветер. В аэропорт в Ниццу – молнией,- приказала Надя.
– Слушаюсь, мадам,- сказал Норберт.
Он включил первую передачу, и «роллс» мягко тронулся с места.
– По шоссе или по набережной?
– По набережной,- ответила Надя.
Она взяла Алена за руку и прислонилась к его плечу.
Теперь я по-настоящему голодна. Вы знаете Альберто?
– Нет.
– А Рим?
– Тем более.
Она засмеялась и еще плотнее прижалась к нему.
– Чем вы занимаетесь в Нью-Йорке?
– Бизнесом.
– Недвижимость? Биржа? Промышленность? Финансы?
– Всем понемногу.
– У вас грустный вид. Устали?
– Нет, нет. Впрочем… Я только сегодня прилетел. Я не спал уже двадцать часов…
– А вы знаете, сколько времени я могу обходиться без сна?
– Сколько?
– Свой рекорд я поставила здесь, в «Бич»,- семьдесят два часа. Какая была партия!
– Выиграли?
– Проиграла все, что только можно. Вы знаете людей, которых сегодня пощупали?
– Нет.
Два жмота в начале игры – Арнольд Хакетт и Гамильтон Прэнс-Линч.
– Хакетт?- простодушно спросил Ален.
– Хакетт из «Хакетт Кэмикл Инвест». Годовой доход – 500 миллионов долларов. Второй – Гамильтон Прэнс-Линч, прозванный Хэмом Бурже. Он женился на Эмилии Бурже, вдове Франко Бурже III.
Несмотря на опущенный верх машины, Ален почувствовал, как у него на голове зашевелились волосы.
– Бурже?.. Банк?..- спросил он.
– Да. «Бурже Траст Лимитед». Воры!
– Вы их клиентка?
– Раньше или позже я была, буду или уже клиентка всех банков планеты. Через своих любовников…
Она рассмеялась, затем наклонилась к его уху и показала пальцем на затылок Норберта. – Как зовут вашего лихача? – Норберт. Она шлепнула шофера по плечу.
– Эй, Норберт, нельзя ли побыстрее? Остынут спагетти!
Машина рванулась вперед.
Удобно развалившись на заднем сиденье, Ален не мог поверить в то, что сегодняшними карточными соперниками у него был его собственный хозяин и владелец банка «Бурже».
– Толстяк с сигарой – это Лу Гольдман, продюсер. Последнего вы тем более не знаете. Араб – принц Хадад. Если он захочет поразвлечься… может купить казино, Канны, Лазурный берег и всю Францию с потрохами. Его доходы – десять тысяч долларов в минуту. Вы знаете, сколько минут в сутках? Тысяча четыреста сорок. Ну, и… четырнадцать миллионов четыреста тысяч долларов за двадцать четыре часа. Что бы вы делали с такими деньгами?
– Не знаю,- ответил Ален.
Надя наклонилась к нему, и ее губы коснулись его лба.
– Сейчас я вам скажу. Вы делали бы то, что сейчас именно и делаете. Пригласили бы красивую женщину в Рим на спагетти.
В аэропорту их уже ждал мужчина в летной форме с отличительным знаком авиакомпании «Локейт». Он поздоровался с Надей, затем с Аленом.
– Самолет к вылету готов.
– Мне ждать вас, мистер?- спросил Норберт.
– Нет, спасибо,- ответил Ален.
– Конечно же, ждать,- властно сказала Надя.- Мы возвратимся через три часа, не позже. Поспите в машине.
В сопровождении служащего они прошли через пустынное здание аэропорта, сели в поджидавшую их машину и направились по взлетной полосе к импозантному «Фалькону-10». Поднялись в самолет, и радист закрыл люк.
– Пристегните ремни. Взлетаем сразу.
Он улыбнулся и исчез в кабине пилота. В салоне самолета стояло пять широких кресел. Надя села у иллюминатора, откинула спинку кресла и вытянула ноги. Ален устроился рядом. Она подняла руку вверх и включила плафон.
– Все в порядке?
Он нежно сжал ее пальцы.
– Все в порядке,- ответил он, чувствуя, как ему не хватает воздуха.
Глава 14
– Арнольд, вы проиграли?- спросила Эмилия Прэнс-Линч с наигранной веселостью.
– Да, немного. И мне очень неприятно…- признался Хакетт.
Эмилия, продолжая улыбаться, внимательно посмотрела на своего мужа.
– Ты тоже играл, дорогой?
Гамильтон заерзал на стуле и буркнул:
– Два-три кона… по маленькой… чтобы поддержать Арнольда.
Эмилия терпеть не могла, когда он садился за игральный стол, и вела с ним непримиримую войну.
– Что ты называешь «по маленькой»?
Гамильтон и Хакетт договорились ничего не рассказывать Эмилии об общем банке, который они проиграли Наде Фишлер.
Чуть-чуть,- ласковым голосом проворковал он.- Несколько жетонов.
– Я там была,- сказала Сара, не поднимая носа от своего стакана.
Ей доставляло огромное удовольствие поставить отчима в затруднительное положение. Гамильтон знал, что она доносит Эмилии о его действиях и малейших промахах.
– Кто был тот альфонс, который играл вместе с Надей Фишлер против вас?
– Альфонс? Альфонсам запрещено проводить время там, где нахожусь я,- смеясь, сказал Джим Хоуден.
Он галантно поцеловал руку Виктории Хакетт и Эмилии Прэнс-Линч, нежно провел рукой по волосам Сары и щелкнул пальцами, подзывая Марио.
– Шампанского!
Хоуден сел за стол.
– А сейчас, Сара, рассказывайте.
– Я говорила о парне, который был вместе с Надей. Вдвоем они обыграли в баккару этих несчастных Гамильтона и Арнольда.
– Несчастных, но только в игре,- парировал Арнольд, которого не так легко было выбить из седла.
Сара моментально выделила Алена из толпы: бледность его лица и видимое отсутствие уверенности понравились ей. Она чувствовала себя комфортно только с теми мужчинами, которыми могла бы управлять. Она прилагала максимум усилий, чтобы отшить властолюбивых, и в этом была точной копией своей мамаши.
– Удивляюсь, как эта проститутка может играть на чужие деньги?- сказала Эмилия, плотоядно улыбаясь.
Виктория Хакетт захихикала. Она дорого дала бы за возможность сказать такую блестящую фразу. Хоуден знал, что Эмилия была в курсе его дружеских отношений с Надей. Возможно, она знала, что когда-то он даже спал с ней. Но кто еще не успел переспать с Надей? Ничего необычного он в этом не видел. Эмилии просто захотелось его задеть. Ну что ж, в долгу перед ней он не останется.
– Она нравится мужчинам, дорогая Эмилия. В ней есть притягательная сила. Самцы не могут долго ей сопротивляться…
– Скажем, самцы определенного типа,- оборвала его Эмилия, поджав губы.
– Арнольд,- спросила Виктория с обворожительной серьезностью,- неужели мужчин притягивают легкодоступные женщины?
– Ну что вы,- безапелляционным тоном возразил Джим.- Соблазняет только добродетель, дорогая Виктория.
Он заметил, что Эмилия бросила на него не слишком нежный взгляд, и понял, что окончательно рассчитался с ней…
Они ехали по спящему Риму в машине, которую Альберто прислал за ними в аэропорт Фьючимино. Виа Леворнио была пустынна: ни прохожих, ни света в окнах. Альберто ждал у дверей ресторана.
– Надя! Как дела?
Она бросилась в его объятия.
– Альберто, старый плут! Мне так тебя не хватало!
– Мне тоже, Надя, тебя не хватало! Сейчас я угощу вас такими спагетти, которых вы еще не пробовали в своей жизни!
– Альберто – это Ален Пайп. Это – Альберто!
Альберто пожал Алену руку, как самому своему лучшему другу. Ален осмотрел пустой ресторан. В углу зала стоял столик, накрытый белой скатертью, в центре которого горели три свечи. Два официанта бросились к столику и предупредительно отодвинули стулья.
– Я разбудил их к вашему приезду,- сказал Альберто и повернулся к Алену. В Риме ради Нади готов проснуться любой. Вам повезло, синьор.
Он налил в стакан немного холодного вина. Неожиданно кто-то запел под звуки гитары, и Ален с удивлением обнаружил певца.
– Это Энрико,- объяснил Альберто Наде.- Я позвал его специально для тебя. Я знаю, ты любишь его мелодичные песни.
Он взял ее руку и с чувством поцеловал.
– Надя! Боже мой!.. Сейчас все принесу сам.
Он бросился на кухню. Пораженный Ален смотрел на Надю. Она ласково взяла его за руку.
– Голодны?
– Уже не знаю.
Во время полета к ним пришел радист и принес бутылку шампанского. Они выпили за Канны, за Рим, за Америку, за казино… Ален готов был убить его. Ему хотелось остаться с Надей наедине. Может, на обратном пути…
– Вам нравится здесь?- спросила Надя.
– Очень.
– Мне всегда здесь хорошо. Я чувствую себя как дома.
– Что вы любите в жизни?
– Жизнь.
– А еще?
– Свободу.
– Вы свободны?
– Нет.
– Вы похожи на мальчишку, который ограбил банк. Вы на самом деле ограбили банк?
– Я слишком неуклюжий для этого. Меня бы сразу же арестовали.
– Женаты?
– Был женат.
– Я тоже. И много раз…
– Мораль?
– Невозможно жить одному, как и жить вдвоем.
– Вывод?
– Менять партнеров, как зубные щетки. Это избавление от одиночества и не утомляет.
– Спагетти!- торжественно провозгласил Альберто, появившись в зале с огромным дымящимся блюдом в руках. Он прикрикнул на официанта:- Подогретые тарелки! Быстро! Стаканы! Они же у них пусты! Чего ждете?
Он метался из стороны в сторону, этот волшебник странного праздника, в реальность которого Ален никак не мог поверить. Он поднял стакан и сделал большой глоток вина. По крайней мере, хоть один раз в жизни он прикоснулся к безумству.
– Кушайте, умоляю вас! Сейчас все остынет. Коста! Еще бутылку вина! Надя, тебе нравится?
– Мммм…- ответила она с полным ртом.
– А вам, синьор?
Ален утвердительно кивнул несколько раз головой. Ему не хотелось есть. В присутствии Нади у него отнимались ноги и пропадал аппетит.
– Скажите, Ален, этот банк…- проговорила она между двумя глотками..
Его рука с вилкой повисла в воздухе.
– Какой банк?
– Вы же прекрасно знаете… Тот, который вы ограбили.
Подходя к окошечку заказа международных телефонных разговоров, Гамильтон Прэнс-Линч дважды обернулся: Эмилия и Сара вполне могли идти следом за ним. Он ушел, предварительно спросив у Эмилии разрешения «помыть руки».
– Мадемуазель, сколько времени придется ждать Нью-Йорк?
– Ни секунды. Прямая связь.
На листочке бумаги он нацарапал несколько цифр.
– Какая кабина?
– Первая. Когда соединят, вы услышите звонок.
В холле толпилась масса народу: одни, проиграв, уходили, другие, полные надежды, спешили навстречу року.
– Мистер, Нью-Йорк на линии.
Гамильтон бросился в кабину и снял трубку.
– Говорит Гамильтон Прэнс-Линч,- оросил он сухим, властным голосом банкира.- Кто у телефона?
– Телефонистка, мистер.
Он посмотрел на часы – час ночи.
– Абель Фишмейер у себя?
– Сейчас узнаю.
В трубке послышалось потрескивание, затем раздался грубый голос Фишмейера:
– Кто? Говорите!
– Приветствую вас, Абель. Говорит Гамильтон.
– Мистер Прэнс-Линч! Откуда вы звоните?
– Абель, мне нужны кое-какие сведения… Есть ли у нас среди клиентов Ален Пайп?
– Ален Пайп? Поистине удивительное совпадение, мистер Прэнс-Линч! Час тому назад мне звонил Джим Хоуден, чтобы узнать, платежеспособен ли он. А вчера утром я разговаривал о нем с Вленски!
– В чем дело, Абель? Что-нибудь не так?
– Идиот Вленски пустил тюльку: записал его в должники.
– У него все в порядке?
– Полтора миллиона долларов на счете… или что-то около этого.
– Это точно?
– Абсолютно!
– С какого времени вклад?
– Мне уточнить?
– Я хотел бы, Абель.
– Есть подозрения, мистер Прэнс-Линч?
– Нет… нет. Эти сведения нужны для моего хорошего друга.
– Сейчас же все сделаю.
– Секунду, Абель! Я ужинаю с друзьями и должен к ним возвратиться. Проштудируйте его досье и все для меня выпишите: сумму, откуда поступили деньги, когда… Я вас не очень побеспокоил своим звонком?
– О, совершенно нет!- прогремел Абель.
– Я перезвоню через час, хорошо?
– Конечно, конечно!
– Еще раз спасибо, Абель, и извините меня… Вы правильно записали фамилию?
– Пайп. Ален Пайп.
– Все правильно, Абель! До скорой встречи.
– До скорой встречи, мистер Прэнс-Линч.
Взволнованный Гамильтон вышел из кабины. Чтобы он не знал клиента с более чем миллионным вкладом? Такого не могло быть!
Самолет мягко оторвался от взлетной полосы, набрал высоту, заложил правый вираж и лег на курс. Через иллюминатор Ален видел мириады огней ночного Рима. Он поудобнее устроился в кресле, игнорируя возникающие в голове вопросы, на которые у него не было ответов. Его опасения не могли изменить ход событий. Выходя из ресторана, Надя дала Альберто пачку денег, не считая… Таким же жестом она рассчитывалась и с метрдотелем гриля в «Палм-Бич»…
– Надя?
– Да?
В салоне стоял полумрак. Надя предупредила радиста не беспокоить их…
– Вы всегда так живете?
– Как?
– Я хочу сказать – на скорости сто миль в час.
– Всегда.
– И вам никогда не бывает страшно?
Она промолчала. В жизни ему не приходилось встречать такую красивую женщину, но и такую сумасшедшую тоже.
Неожиданно Надя просунула свою руку ему под рубашку.
– Знаешь, почему ты нравишься мне?
Он почувствовал, как его пронзил ток высокого напряжения. Она придвинулась и прошептала прямо ему в рот: – Под твоей маской робкого плейбоя прячется крестьянин. Я тоже – крестьянка. Я нравлюсь тебе?
– Очень,- прошептал Ален, полностью парализованный.
Самолет пронзал чернильно-черную ночь на высоте 8000 метров. Невообразимо далеко внизу, на земле, он видел тысячи светящихся точек, а здесь, рядом с ним, была Надя, с ее запахом и хриплым голосом. Он хотел кого-нибудь поблагодарить за этот восхитительный миг. От переполнявшей его нежности Ален захотел обнять ее. Она остановила его и прерывающимся голосом спросила:
– Ты хочешь меня?
– Очень, Надя, очень…
– Почему же ты не трахнешь меня прямо здесь? Чего ты ждешь?
Он увидел, как она подняла до пояса платье, и отвел глаза, ослепленный белизной ее бедер.
– Смотри же!..
Она расстегнула блузку и из нее, как рыбка из садка, выскользнула грудь.
– Трахни меня, подлец, трахни!..
Он не мог сдвинуться с места, словно в вены ему залили свинец. Она нырнула головой вниз, расстегнула ему брюки и стянула их. Затем губами взяла его член и начала неистово ласкать. Он не мог представить, что такое может происходить подобным образом. Ему пришлось приложить огромное усилие, чтобы прогнать мысли и избавиться от пронизывавшего его тело холода. Вдруг с какой-то охватившей его злостью он отбросил от себя Надю, схватил левой рукой ее за запястья и опрокинул в кресло. Упав на колени между ее бедер, он грубо вошел с нее. В тот момент, когда его семя выплеснулось в горячий лабиринт ее плоти, он посмотрел на ее лицо, освещенное лунным светом: морщинистое, застывшее, оно выражало безысходность. Напрасно он искал в нем признаки удовлетворения, радости и умиротворения… Ничего подобного он не заметил. Он понял, что Надя Фишлер ощущает оргазм, только играя в карты.
Гамильтон Прэнс-Линч был опасен тем, что относился к типу людей со слабым характером. Абель Фишмейер прекрасно знал, какой ужас испытывал тот перед своей супругой. Без нее он был ничто. Иногда Абель мечтал устроить Гамильтону пакость. Достаточно было разжиться кое-какими компрометирующими его сведениями: история супружеской измены, соответствующие адреса, фотографии, числа… и у руля банка мог оказаться он, Абель Фишмейер. Сара разбиралась в финансовых делах не более, чем Эмилия.
– Вленски еще здесь?
– Сейчас узнаю, мистер.
Почему все-таки Гамильтон так неожиданно заинтересовался этим Пайпом?
– Оскар?.. Фишмейер! Два дня тому назад мы разговаривали об одном клиенте… Пайпе, Алене Пайпе. Возьмите под мышку его досье и бегом ко мне в кабинет. Да, немедленно.
Когда Вленски вошел в кабинет, Абель напрягся, чтобы не выдать чувство презрения, которое он испытывал к этому лысому человеку.
– Присаживайтесь, Вленски. Итак, Ален Пайп!
Он взял досье и быстро пролистал несколько страниц.
– Так… У нас уже четыре года… Работает в «Хакетт»…
– Отлично… Регулярные ежемесячные поступления… Никаких других доходов, кроме заработной платы…
Оскар Вленски назидательно поднял вверх указательный палец.
– Он многократный должник, мистер Фишмейер…
Абель отблагодарил его холодным взглядом и проворчал:
– Зарплата тысяча шестьсот семьдесят два доллара…
– Возврат… возврат… Поступление…
Он замер на слове «поступление», как охотничья борзая.
– Поступление один миллион сто семьдесят тысяч четыреста долларов, Вленски.
– Слушаю, мистер Фишмейер!
– Замолчите! Эти деньги поступили на счет клиента 22 июля утром. Откуда, Вленски?
– Не знаю, мистер.
– Как это вы не знаете?
Оскар, казалось, растворился в своих задрипанных одежках.
– Я уполномочен подписывать для бухгалтерии только бумаги по задолженности. Мой компьютер…
– Вленски, немедленно разыщите мне этот чек.
– Где искать, мистер?
– Откуда мне знать! Найдите его, и все! Это банк или бордель?
– Хорошо, мистер, но позвольте напомнить вам, что я говорил о задолженности, составлявшей…
– Выйдите!
Вленски возвратился через несколько минут. На его лице не было ни кровинки. Не в состоянии произнести ни слова, странно подергивая головой, он с обескураженным видом протянул Фишмейеру квадратной формы картонку. Абель вырвал чек у него из руки и поднес к лампе.
– Выдан нашим банком… Снято со счета «Хакетт»…
– Подписано Оливером Мюрреем.
Вленски вяло помахал рукой, привлекая его внимание.
– Что, Вленски? Что еще?
– Цифры, мистер Фишмейер… Посмотрите цифры…- прошептал он умирающим голосом.
Абель прочел: 1 170 400 долларов.
Его лицо мгновенно стало кирпичного цвета.
А Вленски своим уточнением еще добавил:
– Я был уверен, что произошла ошибка. Когда я обратил на нее ваше внимание, вы поручили мне обеспечить клиенту эксклюзивное обслуживание,- простонал он.
– Я? Никогда! Исключено!
– Это невероятно, мистер… Два лишних нуля…
– Но кто? Кто?- рычал Фишмейер.
С выражением обреченности на лице Вленски сказал:
– Я нахожу всего лишь один ответ: нас предал компьютер.
Ален ощущал горечь: он обладал только тенью. Он занимался с Надей не любовью, а трахал какое-то тело, готовое принять самую немыслимую позу, но оно никогда не отдавало себя другому.
Замигала белая лампочка, предупреждавшая о необходимости пристегнуть ремни. «Фалькон» пошел на посадку. Надя дремала, положив голову на плечо Алена.
Колеса самолета коснулись взлетной полосы.
– Прибыли?- спросила Надя.
Она включила над собой плафон, достала из сумочки зеркальце и проверила, в порядке ли ее макияж.
– Ты восхитительна,- сказал Ален.
Он хотел еще добавить, что по ее лицу нельзя догадаться о том, что между ними произошло… А произошло ли?..
Он украдкой посмотрел на ее красивое лицо, но по какой-то загадочной причине больше не ощутил его очарования. Ни чувств к ней, ни желания Ален в себе не отметил… Преодолев три ступеньки до земли, Надя широким жестом одарила пилота, который вышел с ними попрощаться, оставшейся пачкой денег.
Норберт спал в машине. Было пять часов утра. Небо на востоке начинало светлеть. От звука открывшейся дверцы Норберт встрепенулся, моментально вышел из состояния сна и был готов выполнить любой приказ хозяина.
– В отель, мистер?
– В «Бич»,- сказала Надя.
– Ты хочешь сейчас возвратиться в «Бич»?- удивленно спросил Ален.
– Очень подходящий момент. Они устали, начинают нервничать, делают ошибки… Увидишь!.. Вытащим из них еще несколько миллионов долларов.
Она покопалась в сумочке, вытащила что-то круглое, завернутое в салфетку, и осторожно развернула.
– Посмотри, Ален.
Он увидел черноватую массу.
– Мой талисман,- сказала Надя, подмигнув.- С этим можно ничего не бояться.
Она была совершенно сумасшедшей. Он соберет в «Бич» свои жетоны, обменяет на чек и быстрее оттуда…
– Свежее сердце кролика,- объяснила Надя.- Могу поспорить один к десяти, что Хадад ждет нас. Он знает, что я обязательно вернусь.
– «Пой, птичка, пой, через полчаса я буду спать в своей постели»,- думал Ален. Для него такой ритм был утомителен. Он выдохся.
– Погоди же, Баннистер!
– Да, немного. И мне очень неприятно…- признался Хакетт.
Эмилия, продолжая улыбаться, внимательно посмотрела на своего мужа.
– Ты тоже играл, дорогой?
Гамильтон заерзал на стуле и буркнул:
– Два-три кона… по маленькой… чтобы поддержать Арнольда.
Эмилия терпеть не могла, когда он садился за игральный стол, и вела с ним непримиримую войну.
– Что ты называешь «по маленькой»?
Гамильтон и Хакетт договорились ничего не рассказывать Эмилии об общем банке, который они проиграли Наде Фишлер.
Чуть-чуть,- ласковым голосом проворковал он.- Несколько жетонов.
– Я там была,- сказала Сара, не поднимая носа от своего стакана.
Ей доставляло огромное удовольствие поставить отчима в затруднительное положение. Гамильтон знал, что она доносит Эмилии о его действиях и малейших промахах.
– Кто был тот альфонс, который играл вместе с Надей Фишлер против вас?
– Альфонс? Альфонсам запрещено проводить время там, где нахожусь я,- смеясь, сказал Джим Хоуден.
Он галантно поцеловал руку Виктории Хакетт и Эмилии Прэнс-Линч, нежно провел рукой по волосам Сары и щелкнул пальцами, подзывая Марио.
– Шампанского!
Хоуден сел за стол.
– А сейчас, Сара, рассказывайте.
– Я говорила о парне, который был вместе с Надей. Вдвоем они обыграли в баккару этих несчастных Гамильтона и Арнольда.
– Несчастных, но только в игре,- парировал Арнольд, которого не так легко было выбить из седла.
Сара моментально выделила Алена из толпы: бледность его лица и видимое отсутствие уверенности понравились ей. Она чувствовала себя комфортно только с теми мужчинами, которыми могла бы управлять. Она прилагала максимум усилий, чтобы отшить властолюбивых, и в этом была точной копией своей мамаши.
– Удивляюсь, как эта проститутка может играть на чужие деньги?- сказала Эмилия, плотоядно улыбаясь.
Виктория Хакетт захихикала. Она дорого дала бы за возможность сказать такую блестящую фразу. Хоуден знал, что Эмилия была в курсе его дружеских отношений с Надей. Возможно, она знала, что когда-то он даже спал с ней. Но кто еще не успел переспать с Надей? Ничего необычного он в этом не видел. Эмилии просто захотелось его задеть. Ну что ж, в долгу перед ней он не останется.
– Она нравится мужчинам, дорогая Эмилия. В ней есть притягательная сила. Самцы не могут долго ей сопротивляться…
– Скажем, самцы определенного типа,- оборвала его Эмилия, поджав губы.
– Арнольд,- спросила Виктория с обворожительной серьезностью,- неужели мужчин притягивают легкодоступные женщины?
– Ну что вы,- безапелляционным тоном возразил Джим.- Соблазняет только добродетель, дорогая Виктория.
Он заметил, что Эмилия бросила на него не слишком нежный взгляд, и понял, что окончательно рассчитался с ней…
***
Они ехали по спящему Риму в машине, которую Альберто прислал за ними в аэропорт Фьючимино. Виа Леворнио была пустынна: ни прохожих, ни света в окнах. Альберто ждал у дверей ресторана.
– Надя! Как дела?
Она бросилась в его объятия.
– Альберто, старый плут! Мне так тебя не хватало!
– Мне тоже, Надя, тебя не хватало! Сейчас я угощу вас такими спагетти, которых вы еще не пробовали в своей жизни!
– Альберто – это Ален Пайп. Это – Альберто!
Альберто пожал Алену руку, как самому своему лучшему другу. Ален осмотрел пустой ресторан. В углу зала стоял столик, накрытый белой скатертью, в центре которого горели три свечи. Два официанта бросились к столику и предупредительно отодвинули стулья.
– Я разбудил их к вашему приезду,- сказал Альберто и повернулся к Алену. В Риме ради Нади готов проснуться любой. Вам повезло, синьор.
Он налил в стакан немного холодного вина. Неожиданно кто-то запел под звуки гитары, и Ален с удивлением обнаружил певца.
– Это Энрико,- объяснил Альберто Наде.- Я позвал его специально для тебя. Я знаю, ты любишь его мелодичные песни.
Он взял ее руку и с чувством поцеловал.
– Надя! Боже мой!.. Сейчас все принесу сам.
Он бросился на кухню. Пораженный Ален смотрел на Надю. Она ласково взяла его за руку.
– Голодны?
– Уже не знаю.
Во время полета к ним пришел радист и принес бутылку шампанского. Они выпили за Канны, за Рим, за Америку, за казино… Ален готов был убить его. Ему хотелось остаться с Надей наедине. Может, на обратном пути…
– Вам нравится здесь?- спросила Надя.
– Очень.
– Мне всегда здесь хорошо. Я чувствую себя как дома.
– Что вы любите в жизни?
– Жизнь.
– А еще?
– Свободу.
– Вы свободны?
– Нет.
– Вы похожи на мальчишку, который ограбил банк. Вы на самом деле ограбили банк?
– Я слишком неуклюжий для этого. Меня бы сразу же арестовали.
– Женаты?
– Был женат.
– Я тоже. И много раз…
– Мораль?
– Невозможно жить одному, как и жить вдвоем.
– Вывод?
– Менять партнеров, как зубные щетки. Это избавление от одиночества и не утомляет.
– Спагетти!- торжественно провозгласил Альберто, появившись в зале с огромным дымящимся блюдом в руках. Он прикрикнул на официанта:- Подогретые тарелки! Быстро! Стаканы! Они же у них пусты! Чего ждете?
Он метался из стороны в сторону, этот волшебник странного праздника, в реальность которого Ален никак не мог поверить. Он поднял стакан и сделал большой глоток вина. По крайней мере, хоть один раз в жизни он прикоснулся к безумству.
– Кушайте, умоляю вас! Сейчас все остынет. Коста! Еще бутылку вина! Надя, тебе нравится?
– Мммм…- ответила она с полным ртом.
– А вам, синьор?
Ален утвердительно кивнул несколько раз головой. Ему не хотелось есть. В присутствии Нади у него отнимались ноги и пропадал аппетит.
– Скажите, Ален, этот банк…- проговорила она между двумя глотками..
Его рука с вилкой повисла в воздухе.
– Какой банк?
– Вы же прекрасно знаете… Тот, который вы ограбили.
***
Подходя к окошечку заказа международных телефонных разговоров, Гамильтон Прэнс-Линч дважды обернулся: Эмилия и Сара вполне могли идти следом за ним. Он ушел, предварительно спросив у Эмилии разрешения «помыть руки».
– Мадемуазель, сколько времени придется ждать Нью-Йорк?
– Ни секунды. Прямая связь.
На листочке бумаги он нацарапал несколько цифр.
– Какая кабина?
– Первая. Когда соединят, вы услышите звонок.
В холле толпилась масса народу: одни, проиграв, уходили, другие, полные надежды, спешили навстречу року.
– Мистер, Нью-Йорк на линии.
Гамильтон бросился в кабину и снял трубку.
– Говорит Гамильтон Прэнс-Линч,- оросил он сухим, властным голосом банкира.- Кто у телефона?
– Телефонистка, мистер.
Он посмотрел на часы – час ночи.
– Абель Фишмейер у себя?
– Сейчас узнаю.
В трубке послышалось потрескивание, затем раздался грубый голос Фишмейера:
– Кто? Говорите!
– Приветствую вас, Абель. Говорит Гамильтон.
– Мистер Прэнс-Линч! Откуда вы звоните?
– Абель, мне нужны кое-какие сведения… Есть ли у нас среди клиентов Ален Пайп?
– Ален Пайп? Поистине удивительное совпадение, мистер Прэнс-Линч! Час тому назад мне звонил Джим Хоуден, чтобы узнать, платежеспособен ли он. А вчера утром я разговаривал о нем с Вленски!
– В чем дело, Абель? Что-нибудь не так?
– Идиот Вленски пустил тюльку: записал его в должники.
– У него все в порядке?
– Полтора миллиона долларов на счете… или что-то около этого.
– Это точно?
– Абсолютно!
– С какого времени вклад?
– Мне уточнить?
– Я хотел бы, Абель.
– Есть подозрения, мистер Прэнс-Линч?
– Нет… нет. Эти сведения нужны для моего хорошего друга.
– Сейчас же все сделаю.
– Секунду, Абель! Я ужинаю с друзьями и должен к ним возвратиться. Проштудируйте его досье и все для меня выпишите: сумму, откуда поступили деньги, когда… Я вас не очень побеспокоил своим звонком?
– О, совершенно нет!- прогремел Абель.
– Я перезвоню через час, хорошо?
– Конечно, конечно!
– Еще раз спасибо, Абель, и извините меня… Вы правильно записали фамилию?
– Пайп. Ален Пайп.
– Все правильно, Абель! До скорой встречи.
– До скорой встречи, мистер Прэнс-Линч.
Взволнованный Гамильтон вышел из кабины. Чтобы он не знал клиента с более чем миллионным вкладом? Такого не могло быть!
***
Самолет мягко оторвался от взлетной полосы, набрал высоту, заложил правый вираж и лег на курс. Через иллюминатор Ален видел мириады огней ночного Рима. Он поудобнее устроился в кресле, игнорируя возникающие в голове вопросы, на которые у него не было ответов. Его опасения не могли изменить ход событий. Выходя из ресторана, Надя дала Альберто пачку денег, не считая… Таким же жестом она рассчитывалась и с метрдотелем гриля в «Палм-Бич»…
– Надя?
– Да?
В салоне стоял полумрак. Надя предупредила радиста не беспокоить их…
– Вы всегда так живете?
– Как?
– Я хочу сказать – на скорости сто миль в час.
– Всегда.
– И вам никогда не бывает страшно?
Она промолчала. В жизни ему не приходилось встречать такую красивую женщину, но и такую сумасшедшую тоже.
Неожиданно Надя просунула свою руку ему под рубашку.
– Знаешь, почему ты нравишься мне?
Он почувствовал, как его пронзил ток высокого напряжения. Она придвинулась и прошептала прямо ему в рот: – Под твоей маской робкого плейбоя прячется крестьянин. Я тоже – крестьянка. Я нравлюсь тебе?
– Очень,- прошептал Ален, полностью парализованный.
Самолет пронзал чернильно-черную ночь на высоте 8000 метров. Невообразимо далеко внизу, на земле, он видел тысячи светящихся точек, а здесь, рядом с ним, была Надя, с ее запахом и хриплым голосом. Он хотел кого-нибудь поблагодарить за этот восхитительный миг. От переполнявшей его нежности Ален захотел обнять ее. Она остановила его и прерывающимся голосом спросила:
– Ты хочешь меня?
– Очень, Надя, очень…
– Почему же ты не трахнешь меня прямо здесь? Чего ты ждешь?
Он увидел, как она подняла до пояса платье, и отвел глаза, ослепленный белизной ее бедер.
– Смотри же!..
Она расстегнула блузку и из нее, как рыбка из садка, выскользнула грудь.
– Трахни меня, подлец, трахни!..
Он не мог сдвинуться с места, словно в вены ему залили свинец. Она нырнула головой вниз, расстегнула ему брюки и стянула их. Затем губами взяла его член и начала неистово ласкать. Он не мог представить, что такое может происходить подобным образом. Ему пришлось приложить огромное усилие, чтобы прогнать мысли и избавиться от пронизывавшего его тело холода. Вдруг с какой-то охватившей его злостью он отбросил от себя Надю, схватил левой рукой ее за запястья и опрокинул в кресло. Упав на колени между ее бедер, он грубо вошел с нее. В тот момент, когда его семя выплеснулось в горячий лабиринт ее плоти, он посмотрел на ее лицо, освещенное лунным светом: морщинистое, застывшее, оно выражало безысходность. Напрасно он искал в нем признаки удовлетворения, радости и умиротворения… Ничего подобного он не заметил. Он понял, что Надя Фишлер ощущает оргазм, только играя в карты.
***
Гамильтон Прэнс-Линч был опасен тем, что относился к типу людей со слабым характером. Абель Фишмейер прекрасно знал, какой ужас испытывал тот перед своей супругой. Без нее он был ничто. Иногда Абель мечтал устроить Гамильтону пакость. Достаточно было разжиться кое-какими компрометирующими его сведениями: история супружеской измены, соответствующие адреса, фотографии, числа… и у руля банка мог оказаться он, Абель Фишмейер. Сара разбиралась в финансовых делах не более, чем Эмилия.
– Вленски еще здесь?
– Сейчас узнаю, мистер.
Почему все-таки Гамильтон так неожиданно заинтересовался этим Пайпом?
– Оскар?.. Фишмейер! Два дня тому назад мы разговаривали об одном клиенте… Пайпе, Алене Пайпе. Возьмите под мышку его досье и бегом ко мне в кабинет. Да, немедленно.
Когда Вленски вошел в кабинет, Абель напрягся, чтобы не выдать чувство презрения, которое он испытывал к этому лысому человеку.
– Присаживайтесь, Вленски. Итак, Ален Пайп!
Он взял досье и быстро пролистал несколько страниц.
– Так… У нас уже четыре года… Работает в «Хакетт»…
– Отлично… Регулярные ежемесячные поступления… Никаких других доходов, кроме заработной платы…
Оскар Вленски назидательно поднял вверх указательный палец.
– Он многократный должник, мистер Фишмейер…
Абель отблагодарил его холодным взглядом и проворчал:
– Зарплата тысяча шестьсот семьдесят два доллара…
– Возврат… возврат… Поступление…
Он замер на слове «поступление», как охотничья борзая.
– Поступление один миллион сто семьдесят тысяч четыреста долларов, Вленски.
– Слушаю, мистер Фишмейер!
– Замолчите! Эти деньги поступили на счет клиента 22 июля утром. Откуда, Вленски?
– Не знаю, мистер.
– Как это вы не знаете?
Оскар, казалось, растворился в своих задрипанных одежках.
– Я уполномочен подписывать для бухгалтерии только бумаги по задолженности. Мой компьютер…
– Вленски, немедленно разыщите мне этот чек.
– Где искать, мистер?
– Откуда мне знать! Найдите его, и все! Это банк или бордель?
– Хорошо, мистер, но позвольте напомнить вам, что я говорил о задолженности, составлявшей…
– Выйдите!
Вленски возвратился через несколько минут. На его лице не было ни кровинки. Не в состоянии произнести ни слова, странно подергивая головой, он с обескураженным видом протянул Фишмейеру квадратной формы картонку. Абель вырвал чек у него из руки и поднес к лампе.
– Выдан нашим банком… Снято со счета «Хакетт»…
– Подписано Оливером Мюрреем.
Вленски вяло помахал рукой, привлекая его внимание.
– Что, Вленски? Что еще?
– Цифры, мистер Фишмейер… Посмотрите цифры…- прошептал он умирающим голосом.
Абель прочел: 1 170 400 долларов.
Его лицо мгновенно стало кирпичного цвета.
А Вленски своим уточнением еще добавил:
– Я был уверен, что произошла ошибка. Когда я обратил на нее ваше внимание, вы поручили мне обеспечить клиенту эксклюзивное обслуживание,- простонал он.
– Я? Никогда! Исключено!
– Это невероятно, мистер… Два лишних нуля…
– Но кто? Кто?- рычал Фишмейер.
С выражением обреченности на лице Вленски сказал:
– Я нахожу всего лишь один ответ: нас предал компьютер.
***
Ален ощущал горечь: он обладал только тенью. Он занимался с Надей не любовью, а трахал какое-то тело, готовое принять самую немыслимую позу, но оно никогда не отдавало себя другому.
Замигала белая лампочка, предупреждавшая о необходимости пристегнуть ремни. «Фалькон» пошел на посадку. Надя дремала, положив голову на плечо Алена.
Колеса самолета коснулись взлетной полосы.
– Прибыли?- спросила Надя.
Она включила над собой плафон, достала из сумочки зеркальце и проверила, в порядке ли ее макияж.
– Ты восхитительна,- сказал Ален.
Он хотел еще добавить, что по ее лицу нельзя догадаться о том, что между ними произошло… А произошло ли?..
Он украдкой посмотрел на ее красивое лицо, но по какой-то загадочной причине больше не ощутил его очарования. Ни чувств к ней, ни желания Ален в себе не отметил… Преодолев три ступеньки до земли, Надя широким жестом одарила пилота, который вышел с ними попрощаться, оставшейся пачкой денег.
Норберт спал в машине. Было пять часов утра. Небо на востоке начинало светлеть. От звука открывшейся дверцы Норберт встрепенулся, моментально вышел из состояния сна и был готов выполнить любой приказ хозяина.
– В отель, мистер?
– В «Бич»,- сказала Надя.
– Ты хочешь сейчас возвратиться в «Бич»?- удивленно спросил Ален.
– Очень подходящий момент. Они устали, начинают нервничать, делают ошибки… Увидишь!.. Вытащим из них еще несколько миллионов долларов.
Она покопалась в сумочке, вытащила что-то круглое, завернутое в салфетку, и осторожно развернула.
– Посмотри, Ален.
Он увидел черноватую массу.
– Мой талисман,- сказала Надя, подмигнув.- С этим можно ничего не бояться.
Она была совершенно сумасшедшей. Он соберет в «Бич» свои жетоны, обменяет на чек и быстрее оттуда…
– Свежее сердце кролика,- объяснила Надя.- Могу поспорить один к десяти, что Хадад ждет нас. Он знает, что я обязательно вернусь.
– «Пой, птичка, пой, через полчаса я буду спать в своей постели»,- думал Ален. Для него такой ритм был утомителен. Он выдохся.
– Погоди же, Баннистер!
Глава 15
– Что? Повторите!
Телефонная кабина была без кондиционера, и Прэнс-Линчу приходилось рукой разгонять дым, от которого становилось трудно дышать.
Эмилия с подозрением посмотрела на него, когда во второй раз в течение часа он попросил у нее разрешения пойти помыть руки. Из-за помех на линии и посторонних шумов Гамильтон плохо слышал голос Фишмейера.
– Ален Пайп всего лишь мелкий служащий, мистер Прэнс-Линч. Мы ошибочно кредитовали его на 1 170 400 долларов.
– Как ошибочно, Абель?
Гамильтон вспомнил, как американец бросал жетоны на стол. Этот мерзавец играл против него деньгами банка «Бурже», иначе говоря, его собственными деньгами!
– Двадцать второго июля от фирмы «Хакетт» поступило заявление о перечислении. Компьютер допустил ошибку, и два последних нуля не были отделены запятой. На самом деле на его счет следовало зачислить 11 704 доллара. Я не могу связаться с людьми «Хакетт», чтобы узнать причину перечисления. Там уже никого нет…
Неожиданно Гамильтон почувствовал чье-то присутствие рядом с собой. Он обернулся: рядом с кабиной стояла Эмилия и смотрела на него уничтожающим взглядом. Ревность ее была чудовищной, но не по причине большой любви, а потому, что она не могла себе представить, что принадлежащее ей существо может дышать, не находясь рядом с ней.
– Секундочку, Абель, не кладите трубку…
Не успел Гамильтон произнести слово, как Эмилия уже находилась в кабине.
– С кем вы разговариваете?
– С Фишмейером,- ответил он, прикрывая ладонью микрофон.
– Правда? Дайте-ка трубку, я хочу сказать ему несколько слов. Она взяла трубку, расстреливая его глазами.
– Алло!..
По ее разочарованному виду он понял, что она узнала голос управляющего банком.
– Как дела, Абель? Да… да…
Наглотавшись дыма, она начала сильно кашлять, и Гамильтон поспешил открыть дверь кабины. Зло взглянув на него, она дала понять, чтобы он закрыл дверь.
– Да, Абель, да… Рада была вас услышать! Передаю трубку мужу.
Сунув трубку ему в руку, она проговорила раздраженным голосом:
– Поторопитесь, я хочу домой. Я жду.
Он смотрел ей вслед до тех пор, пока она не затерялась в толпе.
– Вы слышите меня, мистер Прэнс-Линч?
– Да, Абель.
– Я сейчас же заявлю в полицию!
Гамильтон натянулся, как струна.
– В полицию? Зачем? Вы что, сумасшедший?
– Но, мистер, сделать заявление просто необходимо!
Начисление денег прошло все инстанции, и он в любой момент может выписать чек.
– Оплачивайте!
– Мистер Прэнс-Линч, я не понимаю! Речь идет о ваших деньгах!
– Если кто-то и виноват, то только – вы, а не он. Вы хотели бы, чтобы у этой истории выросли длинные ноги и на каждом углу говорили, что «Бурже» – помойка?
Телефонная кабина была без кондиционера, и Прэнс-Линчу приходилось рукой разгонять дым, от которого становилось трудно дышать.
Эмилия с подозрением посмотрела на него, когда во второй раз в течение часа он попросил у нее разрешения пойти помыть руки. Из-за помех на линии и посторонних шумов Гамильтон плохо слышал голос Фишмейера.
– Ален Пайп всего лишь мелкий служащий, мистер Прэнс-Линч. Мы ошибочно кредитовали его на 1 170 400 долларов.
– Как ошибочно, Абель?
Гамильтон вспомнил, как американец бросал жетоны на стол. Этот мерзавец играл против него деньгами банка «Бурже», иначе говоря, его собственными деньгами!
– Двадцать второго июля от фирмы «Хакетт» поступило заявление о перечислении. Компьютер допустил ошибку, и два последних нуля не были отделены запятой. На самом деле на его счет следовало зачислить 11 704 доллара. Я не могу связаться с людьми «Хакетт», чтобы узнать причину перечисления. Там уже никого нет…
Неожиданно Гамильтон почувствовал чье-то присутствие рядом с собой. Он обернулся: рядом с кабиной стояла Эмилия и смотрела на него уничтожающим взглядом. Ревность ее была чудовищной, но не по причине большой любви, а потому, что она не могла себе представить, что принадлежащее ей существо может дышать, не находясь рядом с ней.
– Секундочку, Абель, не кладите трубку…
Не успел Гамильтон произнести слово, как Эмилия уже находилась в кабине.
– С кем вы разговариваете?
– С Фишмейером,- ответил он, прикрывая ладонью микрофон.
– Правда? Дайте-ка трубку, я хочу сказать ему несколько слов. Она взяла трубку, расстреливая его глазами.
– Алло!..
По ее разочарованному виду он понял, что она узнала голос управляющего банком.
– Как дела, Абель? Да… да…
Наглотавшись дыма, она начала сильно кашлять, и Гамильтон поспешил открыть дверь кабины. Зло взглянув на него, она дала понять, чтобы он закрыл дверь.
– Да, Абель, да… Рада была вас услышать! Передаю трубку мужу.
Сунув трубку ему в руку, она проговорила раздраженным голосом:
– Поторопитесь, я хочу домой. Я жду.
Он смотрел ей вслед до тех пор, пока она не затерялась в толпе.
– Вы слышите меня, мистер Прэнс-Линч?
– Да, Абель.
– Я сейчас же заявлю в полицию!
Гамильтон натянулся, как струна.
– В полицию? Зачем? Вы что, сумасшедший?
– Но, мистер, сделать заявление просто необходимо!
Начисление денег прошло все инстанции, и он в любой момент может выписать чек.
– Оплачивайте!
– Мистер Прэнс-Линч, я не понимаю! Речь идет о ваших деньгах!
– Если кто-то и виноват, то только – вы, а не он. Вы хотели бы, чтобы у этой истории выросли длинные ноги и на каждом углу говорили, что «Бурже» – помойка?