Страница:
– Что вы сказали?
– Мой чек на сто тысяч долларов?
Проходя мимо стола, он небрежно взял лист бумаги, на котором было написано, что Хакетт уступает ему 6 миллионов акций за 70 миллионов долларов.
– Пожалуйста,- сказал Гамильтон.- Я подготовил его заранее.
Ален не торопясь проверил сумму, подпись и дату.
– А второй?
– Как договорились, после вашего возвращения из Нью-Йорка. Когда улетаете?
– Сейчас. В Ницце меня уже ждет «боинг». Им же я прилечу обратно. Счет вы получите с минуты на минуту.
– Что?
– Я считаю, что платить должны вы. Не вижу смысла оплачивать эти расходы. Сам Арнольд Хакетт задержал самолет. Вам повезло!
– Сколько?- спросил Прэнс-Линч.
– Откуда мне знать. Увидите. Полагаю, что вы уже дали команду выплачивать кредиты.
– Это вас не касается! Исполняйте то, что от вас требуется. Через сколько часов вы возвратитесь?
– Через семнадцать… восемнадцать… А теперь прошу извинить меня, надо кое-что собрать в дорогу.
Прэнс-Линч бросил на него подозрительный взгляд.
– Постарайтесь не допустить ошибки, мистер Пайп!
– Постараюсь,- спокойно ответил Ален.
Когда Прэнс-Линч вышел, он маленькими глотками допил виски. Его мозг был максимально сконцентрирован. Он вышел на террасу. Внизу, за рулем «роллса», увидел Норберта. Посмотрел на себя в зеркало, висевшее в гостиной на стене, скорчил рожу и сказал вслух:
– Сейчас или никогда! Удачи!
Он подумал о Баннистере, вышел в коридор и направился к лифту.
– Ален!
Сара! Все-таки она вычислила его. Вероятно, она целый день дежурит в холле.
– Сожалею, Сара, но я улетаю.
Ее глаза превратились в два больших блюдца.
– Куда вы летите?
– Я вернусь.
– С женщиной? Я уже две ночи не могу спать.
– Принимайте снотворное.
– Ален, я хочу знать!
В холл вошла стайка детишек в сопровождении нянек, Ален отступил в сторону, делая вид, что пропускает их, а сам бросился к выходу. Подбежав к «роллсу», он юркнул в салон автомобиля и захлопнул за собой дверцу.
– Поехали! Пожалуйста, быстрее, Норберт!
Машина резко сорвалась с места. Через несколько секунд Ален оглянулся: Сара бежала за ними…
– На улицу Хуан, Норберт. Мне надо кое-что там оставить.
– Хорошо, мистер! Не попасть бы в пробку!
– Посмотрим.
Он отстегнул откидной столик из красного дерева, достал ручку и стал писать в блокноте.
«Я вынужден уехать. Возвращусь через 20 часов. Жди меня. Я тебя люблю! Ален».
Он вложил лист в конверт, адресованный Тьерри, и положил его на сиденье рядом с собой. Затем вставил кассету в магнитолу и, откинув голову на спинку сиденья, улетел в мечтах к своей любимой. О ком другом мог он еще думать? С тех пор как они встретились, все вокруг него изменилось. Что бы он ни делал, где бы ни был, между ним и остальным миром всегда стояли серые глаза Тьерри.
– Мистер, приехали.
Ален показал, где следует припарковаться. Он взбежал по знакомой лестнице наверх и остановился перед знакомой дверью. Он знал, что Тьерри и Люси уехали в гости к друзьям, но не удержался и постучал в дверь. Никого. Он приколол кнопкой конверт к двери, легко коснулся его губами и сбежал вниз.
Ганс ждал Тьерри уже два часа. И все это время он торчал под лестницей. Когда Ален вошел в подъезд, он сразу же узнал его, плейбоя из белого «роллса». От ревности и злобы у него перехватило горло. Что ему здесь нужно? Едва за Аленом захлопнулась входная дверь, Ганс вышел из своего укрытия и медленно поднялся наверх.
Увидев прикрепленный к двери конверт, он долго смотрел на него, читая и перечитывая имя адресата, затем резким движением сорвал и, скомкав в кулаке, сунул в карман брюк.
В дверях стоял до неузнаваемости постаревший Арнольд Хакетт.
– Вы заболели, Арнольд?
Марина посмотрела ему в глаза и увидела столько боли и горя, что ей сделалось не по себе.
– Входите же, Арнольд.
Он направился прямо к кровати, грузно опустился на нее, не обратив внимания на то, что Марина была абсолютно голой.
– Вы попали в аварию?
Он покачал головой, и его губы скривились в жалком подобии улыбки.
– Мне надо с вами поговорить, Марина. Вы позволите, я побуду у вас минуту?..
– О чем разговор, ради Бога!
Она ласково погладила его по затылку. Что бы там ни было, но ведь благодаря ему она оказалась здесь.
– Рассказывайте.
От самодовольного, уверенного в себе старика, которого она выставила за дверь несколько дней тому назад, ровным счетом ничего не осталось. Дыхание его было тяжелым и прерывистым.
– Жена?
– Нет, нет…
– Тогда что? Говорите.
Покусывая губы, он подыскивал слова и не находил их. Опустив голову, он едва слышно произнес:
– Я только что продал «Хакетт».
Марина удивленно посмотрела на него.
– И это довело вас до такого состояния?
– Я как будто похоронил свое дитя.
Она бережно обняла его за плечи.
– Полно, Арнольд! Может, это и к лучшему. В вашем преклонном возрасте… Вы всю жизнь горбатились, пора и на покой.
– Какой покой! Меня просто вздрючили! Вы понимаете? Раньше такие трюки я проделывал с другими, теперь наступила моя очередь. Меня вынудили стать на колени.
– Вас разорили?
– Да.
– И у вас ничего не осталось?- сочувственно спросила она.
– Чуть-чуть…
– Сколько?
– Семьдесят миллионов долларов.
– Господи! Это же огромные деньги!
– Огромные!- воскликнул он, выходя из заторможенного состояния.- Но акции стоят двести миллионов!
– Какая разница, двести или семьдесят!
– Я потерял свое дело. У меня теперь ничего и никого нет… Я – сирота!
– У вас есть жена.
– Мы уже пятьдесят лет не разговариваем друг с другом. У меня отобрали главное – цель в жизни.
– Что мешает вам построить другие заводы? Да за семьдесят миллионов вы можете купить, если захотите, «Дженерал Моторс»!
– Я оказался в худшем положении, чем безработный.
– От этого еще никто не умер. У меня есть друг, которого выгнали из фирмы «Хакетт»…
И вдруг от внезапной догадки она замолчала: неужели Арнольд Хакетт и есть фирма «Хакетт»?
– Ну и дела! Значит, вы и есть Хакетт?
– Разве вы не знали?
– Очень нужно было! Конечно, нет!
– Да, я – Хакетт.
– Ну, вы и подлец! Вы увольняете людей! Вы знаете Алена Пайпа?
Хакетта затрясло так, словно его посадили на электрический стул.
– Пайп?
– Что вам сделал плохого Пайп? Он пахал на вас, а ему взяли – и под задницу!
– Где он работал?- машинально спросил Хакетт.
– Бухгалтерия!
– В Нью-Йорке?
– Да. В Нью-Йорке. Он – мой парень!
– Дайте воды, Марина. Воды, немного воды…
Пока она набирала воду в ванной, он достал две пилюли, положил их в рот и, запрокинув голову, уставился невидящим взглядом в потолок.
Она вошла в комнату, обошла кровать и поставила стакан на ночной столик.
– Мы вместе жили. Но я сделала глупость и ушла к Гарри, а тот оказался эгоистом. Главным в его жизни была живопись, а на людей он смотрел как на собак. Даже на меня.
Она легла рядом с Арнольдом, который по-прежнему сидел повернувшись к ней спиной. Ей стало стыдно, что в такую тяжелую для него минуту она дала волю своим чувствам. Она осторожно провела пальцами по его затылку.
– Ваше время ушло, Арнольд, и не надо из этого делать трагедии. Не вы первый, с кем такое случается. Пора уступить место молодым…
Она продолжала гладить его по дубленой коже затылка, как вдруг отчетливо почувствовала дрожь, пробежавшую по его телу. Испугавшись, что незаметно для себя перешла хрупкую границу дружеской ласки и вызвала у него сексуальное желание, она быстро убрала руку. Чего доброго он еще прыгнет на нее, чтобы доказать, что несмотря на свой возраст… Но он даже не обернулся.
– Купите яхту… Играйте в гольф… За те деньги, которые у вас есть, можно доставить себе массу удовольствий. Или я не права? Арнольд?..
Он молчал. Осмелев, она обняла его за плечи.
– Арнольд?
Она легко потянула его к себе, и он медленно завалился на бок.
– Нет, Арнольд, нет! Не надо, будьте умничкой!
Она хотела оттолкнуть его, но он упал прямо на нее. Его глаза были открыты, лицо застыло… Он был мертв.
Она закричала.
Глава 28
– Мой чек на сто тысяч долларов?
Проходя мимо стола, он небрежно взял лист бумаги, на котором было написано, что Хакетт уступает ему 6 миллионов акций за 70 миллионов долларов.
– Пожалуйста,- сказал Гамильтон.- Я подготовил его заранее.
Ален не торопясь проверил сумму, подпись и дату.
– А второй?
– Как договорились, после вашего возвращения из Нью-Йорка. Когда улетаете?
– Сейчас. В Ницце меня уже ждет «боинг». Им же я прилечу обратно. Счет вы получите с минуты на минуту.
– Что?
– Я считаю, что платить должны вы. Не вижу смысла оплачивать эти расходы. Сам Арнольд Хакетт задержал самолет. Вам повезло!
– Сколько?- спросил Прэнс-Линч.
– Откуда мне знать. Увидите. Полагаю, что вы уже дали команду выплачивать кредиты.
– Это вас не касается! Исполняйте то, что от вас требуется. Через сколько часов вы возвратитесь?
– Через семнадцать… восемнадцать… А теперь прошу извинить меня, надо кое-что собрать в дорогу.
Прэнс-Линч бросил на него подозрительный взгляд.
– Постарайтесь не допустить ошибки, мистер Пайп!
– Постараюсь,- спокойно ответил Ален.
Когда Прэнс-Линч вышел, он маленькими глотками допил виски. Его мозг был максимально сконцентрирован. Он вышел на террасу. Внизу, за рулем «роллса», увидел Норберта. Посмотрел на себя в зеркало, висевшее в гостиной на стене, скорчил рожу и сказал вслух:
– Сейчас или никогда! Удачи!
Он подумал о Баннистере, вышел в коридор и направился к лифту.
– Ален!
Сара! Все-таки она вычислила его. Вероятно, она целый день дежурит в холле.
– Сожалею, Сара, но я улетаю.
Ее глаза превратились в два больших блюдца.
– Куда вы летите?
– Я вернусь.
– С женщиной? Я уже две ночи не могу спать.
– Принимайте снотворное.
– Ален, я хочу знать!
В холл вошла стайка детишек в сопровождении нянек, Ален отступил в сторону, делая вид, что пропускает их, а сам бросился к выходу. Подбежав к «роллсу», он юркнул в салон автомобиля и захлопнул за собой дверцу.
– Поехали! Пожалуйста, быстрее, Норберт!
Машина резко сорвалась с места. Через несколько секунд Ален оглянулся: Сара бежала за ними…
– На улицу Хуан, Норберт. Мне надо кое-что там оставить.
– Хорошо, мистер! Не попасть бы в пробку!
– Посмотрим.
Он отстегнул откидной столик из красного дерева, достал ручку и стал писать в блокноте.
«Я вынужден уехать. Возвращусь через 20 часов. Жди меня. Я тебя люблю! Ален».
Он вложил лист в конверт, адресованный Тьерри, и положил его на сиденье рядом с собой. Затем вставил кассету в магнитолу и, откинув голову на спинку сиденья, улетел в мечтах к своей любимой. О ком другом мог он еще думать? С тех пор как они встретились, все вокруг него изменилось. Что бы он ни делал, где бы ни был, между ним и остальным миром всегда стояли серые глаза Тьерри.
– Мистер, приехали.
Ален показал, где следует припарковаться. Он взбежал по знакомой лестнице наверх и остановился перед знакомой дверью. Он знал, что Тьерри и Люси уехали в гости к друзьям, но не удержался и постучал в дверь. Никого. Он приколол кнопкой конверт к двери, легко коснулся его губами и сбежал вниз.
Ганс ждал Тьерри уже два часа. И все это время он торчал под лестницей. Когда Ален вошел в подъезд, он сразу же узнал его, плейбоя из белого «роллса». От ревности и злобы у него перехватило горло. Что ему здесь нужно? Едва за Аленом захлопнулась входная дверь, Ганс вышел из своего укрытия и медленно поднялся наверх.
Увидев прикрепленный к двери конверт, он долго смотрел на него, читая и перечитывая имя адресата, затем резким движением сорвал и, скомкав в кулаке, сунул в карман брюк.
***
В дверях стоял до неузнаваемости постаревший Арнольд Хакетт.
– Вы заболели, Арнольд?
Марина посмотрела ему в глаза и увидела столько боли и горя, что ей сделалось не по себе.
– Входите же, Арнольд.
Он направился прямо к кровати, грузно опустился на нее, не обратив внимания на то, что Марина была абсолютно голой.
– Вы попали в аварию?
Он покачал головой, и его губы скривились в жалком подобии улыбки.
– Мне надо с вами поговорить, Марина. Вы позволите, я побуду у вас минуту?..
– О чем разговор, ради Бога!
Она ласково погладила его по затылку. Что бы там ни было, но ведь благодаря ему она оказалась здесь.
– Рассказывайте.
От самодовольного, уверенного в себе старика, которого она выставила за дверь несколько дней тому назад, ровным счетом ничего не осталось. Дыхание его было тяжелым и прерывистым.
– Жена?
– Нет, нет…
– Тогда что? Говорите.
Покусывая губы, он подыскивал слова и не находил их. Опустив голову, он едва слышно произнес:
– Я только что продал «Хакетт».
Марина удивленно посмотрела на него.
– И это довело вас до такого состояния?
– Я как будто похоронил свое дитя.
Она бережно обняла его за плечи.
– Полно, Арнольд! Может, это и к лучшему. В вашем преклонном возрасте… Вы всю жизнь горбатились, пора и на покой.
– Какой покой! Меня просто вздрючили! Вы понимаете? Раньше такие трюки я проделывал с другими, теперь наступила моя очередь. Меня вынудили стать на колени.
– Вас разорили?
– Да.
– И у вас ничего не осталось?- сочувственно спросила она.
– Чуть-чуть…
– Сколько?
– Семьдесят миллионов долларов.
– Господи! Это же огромные деньги!
– Огромные!- воскликнул он, выходя из заторможенного состояния.- Но акции стоят двести миллионов!
– Какая разница, двести или семьдесят!
– Я потерял свое дело. У меня теперь ничего и никого нет… Я – сирота!
– У вас есть жена.
– Мы уже пятьдесят лет не разговариваем друг с другом. У меня отобрали главное – цель в жизни.
– Что мешает вам построить другие заводы? Да за семьдесят миллионов вы можете купить, если захотите, «Дженерал Моторс»!
– Я оказался в худшем положении, чем безработный.
– От этого еще никто не умер. У меня есть друг, которого выгнали из фирмы «Хакетт»…
И вдруг от внезапной догадки она замолчала: неужели Арнольд Хакетт и есть фирма «Хакетт»?
– Ну и дела! Значит, вы и есть Хакетт?
– Разве вы не знали?
– Очень нужно было! Конечно, нет!
– Да, я – Хакетт.
– Ну, вы и подлец! Вы увольняете людей! Вы знаете Алена Пайпа?
Хакетта затрясло так, словно его посадили на электрический стул.
– Пайп?
– Что вам сделал плохого Пайп? Он пахал на вас, а ему взяли – и под задницу!
– Где он работал?- машинально спросил Хакетт.
– Бухгалтерия!
– В Нью-Йорке?
– Да. В Нью-Йорке. Он – мой парень!
– Дайте воды, Марина. Воды, немного воды…
Пока она набирала воду в ванной, он достал две пилюли, положил их в рот и, запрокинув голову, уставился невидящим взглядом в потолок.
Она вошла в комнату, обошла кровать и поставила стакан на ночной столик.
– Мы вместе жили. Но я сделала глупость и ушла к Гарри, а тот оказался эгоистом. Главным в его жизни была живопись, а на людей он смотрел как на собак. Даже на меня.
Она легла рядом с Арнольдом, который по-прежнему сидел повернувшись к ней спиной. Ей стало стыдно, что в такую тяжелую для него минуту она дала волю своим чувствам. Она осторожно провела пальцами по его затылку.
– Ваше время ушло, Арнольд, и не надо из этого делать трагедии. Не вы первый, с кем такое случается. Пора уступить место молодым…
Она продолжала гладить его по дубленой коже затылка, как вдруг отчетливо почувствовала дрожь, пробежавшую по его телу. Испугавшись, что незаметно для себя перешла хрупкую границу дружеской ласки и вызвала у него сексуальное желание, она быстро убрала руку. Чего доброго он еще прыгнет на нее, чтобы доказать, что несмотря на свой возраст… Но он даже не обернулся.
– Купите яхту… Играйте в гольф… За те деньги, которые у вас есть, можно доставить себе массу удовольствий. Или я не права? Арнольд?..
Он молчал. Осмелев, она обняла его за плечи.
– Арнольд?
Она легко потянула его к себе, и он медленно завалился на бок.
– Нет, Арнольд, нет! Не надо, будьте умничкой!
Она хотела оттолкнуть его, но он упал прямо на нее. Его глаза были открыты, лицо застыло… Он был мертв.
Она закричала.
Глава 28
Едва машина въехала в центр города, как Нью-Йорк буквально ошарашил Алена: тяжелый, перенасыщенный пылью и отработанным бензином воздух, липкая жара, обычная нью-йоркская суета… Это был его город, но он не узнавал его. Сегодня – 30 июля. Отсюда он уехал 25 -го утром. Пяти дней оказалось достаточно, чтобы изменилось его восприятие жизни. Теперь слишком поздно давать обратный ход…
– Подождите меня здесь. Через несколько минут мы возвращаемся в аэропорт.
Он задумчиво посмотрел на фасад банка. Сто лет тому назад, 23 июля, он, обливаясь от ужаса потом, принес сюда свой первый чек на 500 долларов. Он поднялся по ступенькам лестницы, ведущей к входу, прошел через холл и направился в приемную управляющего банком.
– Мистер Фишмейер ждет меня. Моя фамилия Пайп.
Через тридцать секунд он входил в роскошный кабинет управляющего банка «Бурже».
Двухметровый Абель Фишмейер, согнувшись в пояснице, с протянутой для рукопожатия рукой, торопливо шел ему навстречу.
– Фишмейер! Рад вас видеть!
– Пайп! Очень приятно!
Ален откашлялся и достал из портфеля документ, согласно которому Арнольд Хакетт уступал ему 6 миллионов акций.
– Мистер Фишмейер, вот шесть миллионов акций «Хакетт».
Управляющий прочел документ, осмотрел его со всех сторон.
– Прекрасно, мистер Пайп!.. Прекрасно!
– Стоимость этих акций равняется ста двадцати миллионам долларов. Я отдаю их вам за семьдесят миллионов и прошу разницу в пятьдесят миллионов долларов выдать мне в виде чека.
– Не желаете ли чего-нибудь выпить, мистер Пайп?
– Благодарю, но я очень тороплюсь. Меня ждет самолет. Сегодня я должен возвратиться в Канны.
– Во Францию?
– Не могли бы вы выписать чек?
– Разумеется,- ответил Фишмейер, поджав губы.
Он открыл центральный ящик стола, достал чековую книжку банка и, вписав нужную цифру, поставил свою подпись.
– Проверьте, пожалуйста.
Ален спокойно взял из его рук голубой листок бумаги. Чек был выписан на его имя, и в нем, цифрами и прописью, значилась необыкновенная сумма – 50 миллионов долларов.
Абель бросил на него холодный и высокомерный взгляд. Ален знал, что этому гиганту прекрасно известно, кто он есть на самом деле.
– До свидания, мистер,- попрощался Ален.
– До свидания, мистер,- ответил Фишмейер.
Ни один из них не протянул друг другу руки.
Как только Ален сел в кресло самолета, он пристегнулся, попросил стюардессу принести бокал шампанского и до того, как самолет пошел на взлет, сделал несколько глотков. Он улыбнулся, когда подумал, что он единственный пассажир в этом огромном салоне «боинга». Самолет медленно выруливал на взлетную полосу.
Возможно, она не обладала таким классом, как Мэнди де Саран, но ему она нравилась. Округлые формы ее тела, жизнерадостная улыбка, темные волосы тронули сердце Баннистера.
– Кларисса, где вы научились говорить по-английски?
– В Лондоне. Я работала гувернанткой у супружеской пары, которая продавала картины.
– Много у них было детей?
Кларисса хихикнула.
– Это было двое мужчин.
– Давно работаете в «Палм-Бич»?
– Почти месяц. А вообще собираюсь доработать до конца сезона. Муж у меня англичанин, дома мне скучно, поэтому и работаю, чтобы как-то заполнить свободное время. Только поэтому…
Она оценивающим взглядом осмотрела номер.
– Чем занимаетесь вы, мистер Баннистер?
– Руковожу предприятием, выпускающим фармацевтическую продукцию,- хладнокровно соврал Баннистер.- В Нью-Йорке. Хотите выпить?
– Не сейчас. Вы надолго приехали в Канны?
Нельзя было сказать, что дело было уже в шляпе, но то, как разворачивались события, вселяло определенную надежду… Самуэль нашел Клариссу в туалетной комнате в «Палм-Бич». Она сидела на стуле, читала «Вог» и рассеянно слушала звон монет, которые посетители бросали в стоявшую перед ней чашку. Отсутствие звука, когда Баннистер выходил из охраняемого ею объекта, насторожило ее. Она подняла голову и строго посмотрела на него. Он глазами показал на чашку, в которой лежала десятифранковая бумажка. Они оба одновременно улыбнулись. Бурные страсти рождаются иногда на ровном месте. Не ломаясь, она согласилась выпить с ним по стаканчику вина.
– Устраивайтесь поудобнее, Кларисса.
На ней было легкое платье, которое плотно облегало аппетитные формы. Сквозь тонкую ткань материи четко виднелись широкие ореолы сосков. Самуэль кашлянул и отвел глаза. Если не считать графиню, которая сама бросилась на него, он за двадцать пять лет супружеской жизни не имел ни одного любовного приключения.
– У вас красивое имя… Кларисса…
– Вам нравится?
Они сидели в креслах друг напротив друга. Ему хотелось каким-то легким, непринужденным и необидным жестом показать на кровать, но его рука неожиданно стала весить десятки тонн. С ощущением ужасного комка в горле он поднял ее и потянулся к руке Клариссы. Когда до нее оставалось пять сантиметров, в дверь постучали. Очарование было разрушено – все придется начинать сначала.
Он встал и, проклиная незваного гостя, направился к двери.
В дверях стояла молодая девушка. У нее были пепельного цвета волосы и серые глаза.
– Я, видимо, ошиблась,- смущаясь, сказала она.- Мне сказали, что один из моих знакомых живет в этом номере.
– Как его зовут?
– Ален Пайп.
– Все верно. Это – его номер,- недовольным голосом сказал Баннистер.
– Меня зовут Тьерри.
Ах вот оно что! Это в нее влюбился Ален!
– Его здесь сейчас нет,- враждебным тоном сказал Баннистер.
– Вы не знаете, когда он возвратится?
– Он уехал… Я – его друг, Баннистер.
– Вы встретитесь с ним?
– Встречусь, но не знаю когда.
– Не передадите ли вы письмо?
Она протянула Самуэлю конверт. Он осторожно взял его двумя пальцами.
– Это очень важно,- прошептала она.
– Можете рассчитывать на меня,- ответил Баннистер.- Передам сразу же, как только увижу его…
– Скажите ему, что я срочно вынуждена уехать. Впрочем, в письме я обо всем написала. Скажите ему еще…
– Что? Что я должен ему еще сказать?
Она прикусила губу.
– Нет, ничего. Спасибо.
Она попрощалась кивком головы и пошла по коридору. Баннистер закрыл дверь, приходя в ужас от мысли, что Ален может променять Сару Бурже, со всеми вытекающими из этого преимуществами, на эту неприметную девицу. Слава Богу, что он оказался на месте! Самуэль порвал письмо на мелкие кусочки, бросил в унитаз и спустил воду. И с чувством исполненного долга возвратился к ожидавшей его Клариссе.
«Роллс» свернул с Круазетт и поехал по аллее, ведущей к «Мажестик». Весь путь от Нью-Йорка до Ниццы Ален проспал и проснулся, уже когда самолет катился по посадочной полосе.
– Я еще понадоблюсь вам сегодня?- спросил Норберт.
– Не думаю… Если вам нужен сегодняшний вечер, я не возражаю.
– Спасибо, мистер.
– Любовное свидание, Норберт?
– Собрание партийной секции, мистер.
Ален улыбнулся и замер.
– Быстрее! Ни в коем случае не останавливайтесь перед отелем. Объедьте вокруг!
Он заметил Сару, которая оживленно беседовала с Сержем, и не хотел оказаться в плену ее навязчивой идеи о замужестве. Он почти распластался на заднем сиденье.
– Норбет, как вы думаете, меня заметила девушка в зеленом платье, которая разговаривает с Сержем?
– Нет, мистер. Мисс Бурже продолжает разговаривать.
– Спасибо. Остановитесь.
«Роллс» остановился напротив конференц-зала. Ален вышел из машины и по узенькой, идущей параллельно Круазетт, улочке дошел до служебного входа.
Проявляя осторожность, беспрестанно оглядываясь по сторонам, он подошел к администратору и сказал:
– Семьсот пятьдесят первый, пожалуйста.
– Вашего ключа нет, мистер. Мистер Баннистер должен находиться в номере.
Из лифта вышла Марина.
– Ален!
Ее заплаканное лицо тронуло его.
– Это ужасно, Ален. Он умер у меня на руках.
– Хадад?
– Хакетт.
– Хакетт мертв?
Она зарыдала еще громче.
– Умер. У меня в номере. Что обо мне подумают?- всхлипывала она.
Ален взял ее за плечи и встряхнул.
– Марина! Что ты с ним сделала? Марина?
Поверх ее головы он заметил входившую в холл Сару. Он быстро втащил за собой в лифт Марину и нажал кнопку седьмого этажа.
– Я лежала на кровати и тихонечко гладила его по затылку. Он только что продал все свои заводы, и его надо было успокоить. И я хочу тебе сказать, что Хакетт – это «Хакетт»!
– Я знаю,- ответил Ален.- Я знаю…
– Мне нужно вниз,- сказала дама в красном с маленькой собачкой на руках.
Ален обнаружил ее присутствие только тогда, когда она заговорила.
– После того, как поднимемся на седьмой,- ответил Ален.
Собачонка устрашающе тявкнула.
– Пока я сходила за водой и легла на кровать, он уже умер.
– От чего он умер?
– Остановилось сердце. Какое это имеет значение! Чтобы не таскать его по коридорам, его оставили лежать у меня. Меня перевели на шестой… Куда-то исчезла моя джинсовая юбка.
Двери лифта открылись.
– Марина, увидимся позже, и ты подробно все мне расскажешь.
– Это ты должен мне сказать, что делаешь в Каннах!
– Мы будем спускаться в конце концов!- занервничала дама.
Ален не успел выйти, и стальные двери лифта автоматически закрылись. Дама хотела нажать на кнопку третьего этажа, и в этот момент собачонка выскользнула у нее из рук.
– В Нью-Йорке я заходила к тебе. С Гарри все!.. Несчастный Арнольд! У тебя не было воды, и я ушла.
– Где ты познакомилась с Хакеттом?
– Осторожно! Моя собачка!- кричала дама.- Жан-Поль, сюда… Прыгай!
Но напрасно она подставила руки, Жан-Поль не реагировал…
– У Пэппи,- ответила Марина.- Ты знаешь Пэппи?
– Нет.
Лифт остановился на первом этаже. Двери открылись.
Собачонка быстро шмыгнула в холл. Дама хотела броситься следом, но натолкнулась на Марину.
– Ален!- раздался голос Сары.- Ален!
Ален автоматически нажал на кнопку седьмого этажа. Лифт плавно двинулся вверх.
– Мне нужно вниз,- завизжала дама в красном.- Жан-Поль!..
– Э! Вы, в красном! Осторожнее! Вы отдавили мне ноги,- сказала Марина.
– Я – подруга мистера Голена,- задыхалась от негодования дама.- Я протестую! Я приезжаю сюда уже двадцать лет! Если с моей крохотулечкой что-нибудь случится!..
– Кто эта Пэппи, Марина?
– Подружка Питера.
– А что у нее общего с Хакеттом?
– Меня это не касается. После того как я ушла от тебя, я встретила его у нее, и он пригласил меня сюда. Как бы всех их я ни уважала…- Нахмурив брови, она повернулась лицом к даме и закончила фразу:- …старики мне противны!
Лифт остановился,
– Это вы сказали в мой адрес?- спросила дама.
– Да!- рявкнула Марина.- И еще, я терпеть не могу собак!
В этот раз Алену удалось выскользнуть из лифта раньше, чем закрылись двери. Он постучал в свой номер.
– Кто там?- послышался голос Баннистера.
– Я! Открывай!
– Ален?
– Ты откроешь, или я высажу дверь!
Послышался скрежет ключа в замочной скважине.
Дверь приоткрылась, и появилась голова Баннистера. Ален оттолкнул его в сторону и заметил, что тот в одних трусах.
– Опять!
– Я не один…- смущаясь, сказал Самуэль.
Ален посмотрел на него испепеляющим взглядом.
– Графиня?
– Дама из туалетных комнат в «Палм-Бич». Умоляю тебя, Ален, будь повежливее! Она замужем.
– Вот и сопроводи ее в туалеты! Мне срочно нужен номер.
– Ален, мы только начали немного…
– Вон!
Ален открыл двери ванной и, обернувшись, посмотрел на Баннистера.
– Когда я отсюда выйду, я выброшу вас обоих через окно. Что касается тебя, придешь через час… у меня для тебя будет новость…
Ален захлопнул дверь, включил холодную воду и разразился истерическим смехом. Когда он вышел, в номере никого не было. Он оделся, сделал какую-то запись в блокноте и позвонил Прэнс-Линчу.
– Я прилетел, зайдите ко мне.
Он погрузился в изучение цифр, которые только что написал. Раздался стук в дверь. Он быстро спрятал листок в карман и пошел открывать.
– Хорошо долетели, мистер Пайп?- спросил Гамильтон.
– Прекрасно! Спасибо!
– Все прошло удачно?
– Лучше не бывает!
– Я только что разговаривал с Фишмейером… Покажите мне, пожалуйста, чек.
– Ваш здесь, а где мой?
– Пожалуйста,- сказал Прэнс-Линч.
– Они обменялись чеками.
– Честно, мистер Пайп?
– Честно.
– Ну что же, отлично,- сказал Гамильтон, возвращая Алену чек на пятьдесят миллионов долларов, выписанный Фишмейером на его имя.- Вам осталось провести операцию передаточной подписи в одном из банков Женевы, который я вам укажу.
Ален повернулся к нему спиной.
– Вы слушаете меня, мистер Пайп?
– Да, я слушаю вас.
– Вы оформите передаточную подпись…
– Я не буду этого делать,- прервал его Ален.
– Что вы сказали?
– Чек выписан на мое имя, и я собираюсь положить эти деньги на свой счет.
Прэнс-Линч, выпучив глаза, смотрел на Алена.
– Вы шутите?
– Вовсе нет,- ледяным тоном ответил Ален.- Посмеяться надо мной хотели вы! Вы воспользовались мной, чтобы закамуфлировать профессиональную ошибку и заработать пятьдесят миллионов долларов за счет преданного вам клиента.
– Вы считаете себя достаточно сильным, чтобы шантажировать меня?- презрительно спросил Гамильтон.
– Хакетт – мертв, потому что доверял вам.
– Все знают, что у него было больное сердце.
– Вы совершили безнравственный поступок, мистер Прэнс-Линч. Я в шоке!
– Сколько вы хотите,- скрежетнул зубами Гамильтон.
– Вначале проанализируем, в каком положении находится каждый из нас.
– Ближе к делу.
– Когда вы в первый раз заговорили об «организации», меня крайне удивило то, что вся ваша затея не стоила и выеденного яйца. Даже скупив все имеющиеся на руках акции, вы приобрели бы только сорок процентов капитала. Недостаточно, чтобы контролировать «Хакетт», не так ли? Успех вашей операции обеспечивали два условия. Первое – найти способ вынудить Хакетта продать свои акции. Вы – его банкир, и вам ничего не стоило перекрыть ему кислород, отказав в кредите. Второе – появление на сцене третьего лица с чистыми руками, чтобы выкупить у него контрольный пакет за смехотворную цену: это – я. Идеальный простачок, мистер Прэнс-Линч, особенно после того, что со мной произошло.
– Даю вам последний шанс, Пайп! Оставьте себе двести тысяч, отдайте мне пятьдесят миллионов и исчезните.
Улыбаясь, Ален смотрел на него.
– Есть страшные слова, мистер Прэнс-Линч, например «исчезновение». В том, что я не исчез раньше, после моего первого отказа, вы не виноваты…
Гамильтон напрягся всем телом.
– Что вы хотите сказать?
– Ничего,- ответил Ален, не сводя с него глаз.- Ровным счетом ничего. Мы понимаем друг друга…
– Не совсем.
Ален заметил, что он на секунду опустил глаза.
– А это вы не забыли?- спросил Прэнс-Линч, доставая из кармана лист бумаги.
Ален узнал текст, который он подписал четыре дня тому назад во время заключения их сделки. В нем говорилось, что Ален выступает посредником и подставным лицом Прэнс-Линча.
– Стоит мне показать это любому представителю закона, и вы будете уличены в шантаже,- угрожающим тоном сказал Прэнс-Линч.
Улыбаясь, Ален смотрел ему прямо в глаза.
– Черта с два!
– Не провоцируйте меня…
– Этот документ лишний раз свидетельствует о вашей нечистоплотности, мистер Прэнс-Линч. Ни один банкир не имеет права давать зеленый свет какой-то «организации» с целью личного обогащения. Это – преступление.
– Я увеличиваю ваши комиссионные до пятисот тысяч долларов.
– Не в вашем положении делать предложения. У меня другие соображения на этот счет. Я хочу получить контрольный пакет «Хакетт»!
Прэнс-Линч чуть не задохнулся.
– Вы – сумасшедший, и вас надо связать.
– Об этом мне уже говорил Хакетт, когда я предложил ему продать акции. А теперь слушайте меня! Делаю вам предложение.
– Связать,- автоматически повторил Гамильтон.
– Если вы его принимаете, а, между нами говоря, я не вижу для вас другого выхода, я дам вам комиссионные. И не пятьсот тысяч долларов, а пять миллионов.
– Что за бред вы несете?- возмутился Гамильтон.
– Я возвращаю вам чек на пятьдесят миллионов долларов, а вы восстанавливаете документ на шесть миллионов акций, которые я отдал Фишмейеру.
– Кто будет за них платить?- покраснел Прэнс-Линч.
– Вы, естественно! Но из собственного кармана. Вы – шеф «Бурже». Вы предоставляете мне долгосрочный кредит на 75 миллионов долларов. За 70 миллионов я выкупаю акции и 5 миллионов перевожу вам на счет в качестве комиссионных.
Ален бросил небрежный взгляд на часы.
– Для принятия решения даю вам ровно пять минут.
Он налил в стакан виски и вышел с ним на балкон. Несколько секунд Гамильтон сидел не шелохнувшись, затем схватил бутылку, налил полный стакан и, не отрываясь, выпил до дна. Если положить пять миллионов в швейцарский банк под один процент годовых, это составит кругленькую сумму. Может, стоит не трепать себе нервы и быстрее обрести свободу: расстаться с Эмилией и лететь на собственных крыльях?
– Подождите меня здесь. Через несколько минут мы возвращаемся в аэропорт.
Он задумчиво посмотрел на фасад банка. Сто лет тому назад, 23 июля, он, обливаясь от ужаса потом, принес сюда свой первый чек на 500 долларов. Он поднялся по ступенькам лестницы, ведущей к входу, прошел через холл и направился в приемную управляющего банком.
– Мистер Фишмейер ждет меня. Моя фамилия Пайп.
Через тридцать секунд он входил в роскошный кабинет управляющего банка «Бурже».
Двухметровый Абель Фишмейер, согнувшись в пояснице, с протянутой для рукопожатия рукой, торопливо шел ему навстречу.
– Фишмейер! Рад вас видеть!
– Пайп! Очень приятно!
Ален откашлялся и достал из портфеля документ, согласно которому Арнольд Хакетт уступал ему 6 миллионов акций.
– Мистер Фишмейер, вот шесть миллионов акций «Хакетт».
Управляющий прочел документ, осмотрел его со всех сторон.
– Прекрасно, мистер Пайп!.. Прекрасно!
– Стоимость этих акций равняется ста двадцати миллионам долларов. Я отдаю их вам за семьдесят миллионов и прошу разницу в пятьдесят миллионов долларов выдать мне в виде чека.
– Не желаете ли чего-нибудь выпить, мистер Пайп?
– Благодарю, но я очень тороплюсь. Меня ждет самолет. Сегодня я должен возвратиться в Канны.
– Во Францию?
– Не могли бы вы выписать чек?
– Разумеется,- ответил Фишмейер, поджав губы.
Он открыл центральный ящик стола, достал чековую книжку банка и, вписав нужную цифру, поставил свою подпись.
– Проверьте, пожалуйста.
Ален спокойно взял из его рук голубой листок бумаги. Чек был выписан на его имя, и в нем, цифрами и прописью, значилась необыкновенная сумма – 50 миллионов долларов.
Абель бросил на него холодный и высокомерный взгляд. Ален знал, что этому гиганту прекрасно известно, кто он есть на самом деле.
– До свидания, мистер,- попрощался Ален.
– До свидания, мистер,- ответил Фишмейер.
Ни один из них не протянул друг другу руки.
Как только Ален сел в кресло самолета, он пристегнулся, попросил стюардессу принести бокал шампанского и до того, как самолет пошел на взлет, сделал несколько глотков. Он улыбнулся, когда подумал, что он единственный пассажир в этом огромном салоне «боинга». Самолет медленно выруливал на взлетную полосу.
***
Возможно, она не обладала таким классом, как Мэнди де Саран, но ему она нравилась. Округлые формы ее тела, жизнерадостная улыбка, темные волосы тронули сердце Баннистера.
– Кларисса, где вы научились говорить по-английски?
– В Лондоне. Я работала гувернанткой у супружеской пары, которая продавала картины.
– Много у них было детей?
Кларисса хихикнула.
– Это было двое мужчин.
– Давно работаете в «Палм-Бич»?
– Почти месяц. А вообще собираюсь доработать до конца сезона. Муж у меня англичанин, дома мне скучно, поэтому и работаю, чтобы как-то заполнить свободное время. Только поэтому…
Она оценивающим взглядом осмотрела номер.
– Чем занимаетесь вы, мистер Баннистер?
– Руковожу предприятием, выпускающим фармацевтическую продукцию,- хладнокровно соврал Баннистер.- В Нью-Йорке. Хотите выпить?
– Не сейчас. Вы надолго приехали в Канны?
Нельзя было сказать, что дело было уже в шляпе, но то, как разворачивались события, вселяло определенную надежду… Самуэль нашел Клариссу в туалетной комнате в «Палм-Бич». Она сидела на стуле, читала «Вог» и рассеянно слушала звон монет, которые посетители бросали в стоявшую перед ней чашку. Отсутствие звука, когда Баннистер выходил из охраняемого ею объекта, насторожило ее. Она подняла голову и строго посмотрела на него. Он глазами показал на чашку, в которой лежала десятифранковая бумажка. Они оба одновременно улыбнулись. Бурные страсти рождаются иногда на ровном месте. Не ломаясь, она согласилась выпить с ним по стаканчику вина.
– Устраивайтесь поудобнее, Кларисса.
На ней было легкое платье, которое плотно облегало аппетитные формы. Сквозь тонкую ткань материи четко виднелись широкие ореолы сосков. Самуэль кашлянул и отвел глаза. Если не считать графиню, которая сама бросилась на него, он за двадцать пять лет супружеской жизни не имел ни одного любовного приключения.
– У вас красивое имя… Кларисса…
– Вам нравится?
Они сидели в креслах друг напротив друга. Ему хотелось каким-то легким, непринужденным и необидным жестом показать на кровать, но его рука неожиданно стала весить десятки тонн. С ощущением ужасного комка в горле он поднял ее и потянулся к руке Клариссы. Когда до нее оставалось пять сантиметров, в дверь постучали. Очарование было разрушено – все придется начинать сначала.
Он встал и, проклиная незваного гостя, направился к двери.
В дверях стояла молодая девушка. У нее были пепельного цвета волосы и серые глаза.
– Я, видимо, ошиблась,- смущаясь, сказала она.- Мне сказали, что один из моих знакомых живет в этом номере.
– Как его зовут?
– Ален Пайп.
– Все верно. Это – его номер,- недовольным голосом сказал Баннистер.
– Меня зовут Тьерри.
Ах вот оно что! Это в нее влюбился Ален!
– Его здесь сейчас нет,- враждебным тоном сказал Баннистер.
– Вы не знаете, когда он возвратится?
– Он уехал… Я – его друг, Баннистер.
– Вы встретитесь с ним?
– Встречусь, но не знаю когда.
– Не передадите ли вы письмо?
Она протянула Самуэлю конверт. Он осторожно взял его двумя пальцами.
– Это очень важно,- прошептала она.
– Можете рассчитывать на меня,- ответил Баннистер.- Передам сразу же, как только увижу его…
– Скажите ему, что я срочно вынуждена уехать. Впрочем, в письме я обо всем написала. Скажите ему еще…
– Что? Что я должен ему еще сказать?
Она прикусила губу.
– Нет, ничего. Спасибо.
Она попрощалась кивком головы и пошла по коридору. Баннистер закрыл дверь, приходя в ужас от мысли, что Ален может променять Сару Бурже, со всеми вытекающими из этого преимуществами, на эту неприметную девицу. Слава Богу, что он оказался на месте! Самуэль порвал письмо на мелкие кусочки, бросил в унитаз и спустил воду. И с чувством исполненного долга возвратился к ожидавшей его Клариссе.
***
«Роллс» свернул с Круазетт и поехал по аллее, ведущей к «Мажестик». Весь путь от Нью-Йорка до Ниццы Ален проспал и проснулся, уже когда самолет катился по посадочной полосе.
– Я еще понадоблюсь вам сегодня?- спросил Норберт.
– Не думаю… Если вам нужен сегодняшний вечер, я не возражаю.
– Спасибо, мистер.
– Любовное свидание, Норберт?
– Собрание партийной секции, мистер.
Ален улыбнулся и замер.
– Быстрее! Ни в коем случае не останавливайтесь перед отелем. Объедьте вокруг!
Он заметил Сару, которая оживленно беседовала с Сержем, и не хотел оказаться в плену ее навязчивой идеи о замужестве. Он почти распластался на заднем сиденье.
– Норбет, как вы думаете, меня заметила девушка в зеленом платье, которая разговаривает с Сержем?
– Нет, мистер. Мисс Бурже продолжает разговаривать.
– Спасибо. Остановитесь.
«Роллс» остановился напротив конференц-зала. Ален вышел из машины и по узенькой, идущей параллельно Круазетт, улочке дошел до служебного входа.
Проявляя осторожность, беспрестанно оглядываясь по сторонам, он подошел к администратору и сказал:
– Семьсот пятьдесят первый, пожалуйста.
– Вашего ключа нет, мистер. Мистер Баннистер должен находиться в номере.
Из лифта вышла Марина.
– Ален!
Ее заплаканное лицо тронуло его.
– Это ужасно, Ален. Он умер у меня на руках.
– Хадад?
– Хакетт.
– Хакетт мертв?
Она зарыдала еще громче.
– Умер. У меня в номере. Что обо мне подумают?- всхлипывала она.
Ален взял ее за плечи и встряхнул.
– Марина! Что ты с ним сделала? Марина?
Поверх ее головы он заметил входившую в холл Сару. Он быстро втащил за собой в лифт Марину и нажал кнопку седьмого этажа.
– Я лежала на кровати и тихонечко гладила его по затылку. Он только что продал все свои заводы, и его надо было успокоить. И я хочу тебе сказать, что Хакетт – это «Хакетт»!
– Я знаю,- ответил Ален.- Я знаю…
– Мне нужно вниз,- сказала дама в красном с маленькой собачкой на руках.
Ален обнаружил ее присутствие только тогда, когда она заговорила.
– После того, как поднимемся на седьмой,- ответил Ален.
Собачонка устрашающе тявкнула.
– Пока я сходила за водой и легла на кровать, он уже умер.
– От чего он умер?
– Остановилось сердце. Какое это имеет значение! Чтобы не таскать его по коридорам, его оставили лежать у меня. Меня перевели на шестой… Куда-то исчезла моя джинсовая юбка.
Двери лифта открылись.
– Марина, увидимся позже, и ты подробно все мне расскажешь.
– Это ты должен мне сказать, что делаешь в Каннах!
– Мы будем спускаться в конце концов!- занервничала дама.
Ален не успел выйти, и стальные двери лифта автоматически закрылись. Дама хотела нажать на кнопку третьего этажа, и в этот момент собачонка выскользнула у нее из рук.
– В Нью-Йорке я заходила к тебе. С Гарри все!.. Несчастный Арнольд! У тебя не было воды, и я ушла.
– Где ты познакомилась с Хакеттом?
– Осторожно! Моя собачка!- кричала дама.- Жан-Поль, сюда… Прыгай!
Но напрасно она подставила руки, Жан-Поль не реагировал…
– У Пэппи,- ответила Марина.- Ты знаешь Пэппи?
– Нет.
Лифт остановился на первом этаже. Двери открылись.
Собачонка быстро шмыгнула в холл. Дама хотела броситься следом, но натолкнулась на Марину.
– Ален!- раздался голос Сары.- Ален!
Ален автоматически нажал на кнопку седьмого этажа. Лифт плавно двинулся вверх.
– Мне нужно вниз,- завизжала дама в красном.- Жан-Поль!..
– Э! Вы, в красном! Осторожнее! Вы отдавили мне ноги,- сказала Марина.
– Я – подруга мистера Голена,- задыхалась от негодования дама.- Я протестую! Я приезжаю сюда уже двадцать лет! Если с моей крохотулечкой что-нибудь случится!..
– Кто эта Пэппи, Марина?
– Подружка Питера.
– А что у нее общего с Хакеттом?
– Меня это не касается. После того как я ушла от тебя, я встретила его у нее, и он пригласил меня сюда. Как бы всех их я ни уважала…- Нахмурив брови, она повернулась лицом к даме и закончила фразу:- …старики мне противны!
Лифт остановился,
– Это вы сказали в мой адрес?- спросила дама.
– Да!- рявкнула Марина.- И еще, я терпеть не могу собак!
В этот раз Алену удалось выскользнуть из лифта раньше, чем закрылись двери. Он постучал в свой номер.
– Кто там?- послышался голос Баннистера.
– Я! Открывай!
– Ален?
– Ты откроешь, или я высажу дверь!
Послышался скрежет ключа в замочной скважине.
Дверь приоткрылась, и появилась голова Баннистера. Ален оттолкнул его в сторону и заметил, что тот в одних трусах.
– Опять!
– Я не один…- смущаясь, сказал Самуэль.
Ален посмотрел на него испепеляющим взглядом.
– Графиня?
– Дама из туалетных комнат в «Палм-Бич». Умоляю тебя, Ален, будь повежливее! Она замужем.
– Вот и сопроводи ее в туалеты! Мне срочно нужен номер.
– Ален, мы только начали немного…
– Вон!
Ален открыл двери ванной и, обернувшись, посмотрел на Баннистера.
– Когда я отсюда выйду, я выброшу вас обоих через окно. Что касается тебя, придешь через час… у меня для тебя будет новость…
Ален захлопнул дверь, включил холодную воду и разразился истерическим смехом. Когда он вышел, в номере никого не было. Он оделся, сделал какую-то запись в блокноте и позвонил Прэнс-Линчу.
– Я прилетел, зайдите ко мне.
Он погрузился в изучение цифр, которые только что написал. Раздался стук в дверь. Он быстро спрятал листок в карман и пошел открывать.
– Хорошо долетели, мистер Пайп?- спросил Гамильтон.
– Прекрасно! Спасибо!
– Все прошло удачно?
– Лучше не бывает!
– Я только что разговаривал с Фишмейером… Покажите мне, пожалуйста, чек.
– Ваш здесь, а где мой?
– Пожалуйста,- сказал Прэнс-Линч.
– Они обменялись чеками.
– Честно, мистер Пайп?
– Честно.
– Ну что же, отлично,- сказал Гамильтон, возвращая Алену чек на пятьдесят миллионов долларов, выписанный Фишмейером на его имя.- Вам осталось провести операцию передаточной подписи в одном из банков Женевы, который я вам укажу.
Ален повернулся к нему спиной.
– Вы слушаете меня, мистер Пайп?
– Да, я слушаю вас.
– Вы оформите передаточную подпись…
– Я не буду этого делать,- прервал его Ален.
– Что вы сказали?
– Чек выписан на мое имя, и я собираюсь положить эти деньги на свой счет.
Прэнс-Линч, выпучив глаза, смотрел на Алена.
– Вы шутите?
– Вовсе нет,- ледяным тоном ответил Ален.- Посмеяться надо мной хотели вы! Вы воспользовались мной, чтобы закамуфлировать профессиональную ошибку и заработать пятьдесят миллионов долларов за счет преданного вам клиента.
– Вы считаете себя достаточно сильным, чтобы шантажировать меня?- презрительно спросил Гамильтон.
– Хакетт – мертв, потому что доверял вам.
– Все знают, что у него было больное сердце.
– Вы совершили безнравственный поступок, мистер Прэнс-Линч. Я в шоке!
– Сколько вы хотите,- скрежетнул зубами Гамильтон.
– Вначале проанализируем, в каком положении находится каждый из нас.
– Ближе к делу.
– Когда вы в первый раз заговорили об «организации», меня крайне удивило то, что вся ваша затея не стоила и выеденного яйца. Даже скупив все имеющиеся на руках акции, вы приобрели бы только сорок процентов капитала. Недостаточно, чтобы контролировать «Хакетт», не так ли? Успех вашей операции обеспечивали два условия. Первое – найти способ вынудить Хакетта продать свои акции. Вы – его банкир, и вам ничего не стоило перекрыть ему кислород, отказав в кредите. Второе – появление на сцене третьего лица с чистыми руками, чтобы выкупить у него контрольный пакет за смехотворную цену: это – я. Идеальный простачок, мистер Прэнс-Линч, особенно после того, что со мной произошло.
– Даю вам последний шанс, Пайп! Оставьте себе двести тысяч, отдайте мне пятьдесят миллионов и исчезните.
Улыбаясь, Ален смотрел на него.
– Есть страшные слова, мистер Прэнс-Линч, например «исчезновение». В том, что я не исчез раньше, после моего первого отказа, вы не виноваты…
Гамильтон напрягся всем телом.
– Что вы хотите сказать?
– Ничего,- ответил Ален, не сводя с него глаз.- Ровным счетом ничего. Мы понимаем друг друга…
– Не совсем.
Ален заметил, что он на секунду опустил глаза.
– А это вы не забыли?- спросил Прэнс-Линч, доставая из кармана лист бумаги.
Ален узнал текст, который он подписал четыре дня тому назад во время заключения их сделки. В нем говорилось, что Ален выступает посредником и подставным лицом Прэнс-Линча.
– Стоит мне показать это любому представителю закона, и вы будете уличены в шантаже,- угрожающим тоном сказал Прэнс-Линч.
Улыбаясь, Ален смотрел ему прямо в глаза.
– Черта с два!
– Не провоцируйте меня…
– Этот документ лишний раз свидетельствует о вашей нечистоплотности, мистер Прэнс-Линч. Ни один банкир не имеет права давать зеленый свет какой-то «организации» с целью личного обогащения. Это – преступление.
– Я увеличиваю ваши комиссионные до пятисот тысяч долларов.
– Не в вашем положении делать предложения. У меня другие соображения на этот счет. Я хочу получить контрольный пакет «Хакетт»!
Прэнс-Линч чуть не задохнулся.
– Вы – сумасшедший, и вас надо связать.
– Об этом мне уже говорил Хакетт, когда я предложил ему продать акции. А теперь слушайте меня! Делаю вам предложение.
– Связать,- автоматически повторил Гамильтон.
– Если вы его принимаете, а, между нами говоря, я не вижу для вас другого выхода, я дам вам комиссионные. И не пятьсот тысяч долларов, а пять миллионов.
– Что за бред вы несете?- возмутился Гамильтон.
– Я возвращаю вам чек на пятьдесят миллионов долларов, а вы восстанавливаете документ на шесть миллионов акций, которые я отдал Фишмейеру.
– Кто будет за них платить?- покраснел Прэнс-Линч.
– Вы, естественно! Но из собственного кармана. Вы – шеф «Бурже». Вы предоставляете мне долгосрочный кредит на 75 миллионов долларов. За 70 миллионов я выкупаю акции и 5 миллионов перевожу вам на счет в качестве комиссионных.
Ален бросил небрежный взгляд на часы.
– Для принятия решения даю вам ровно пять минут.
Он налил в стакан виски и вышел с ним на балкон. Несколько секунд Гамильтон сидел не шелохнувшись, затем схватил бутылку, налил полный стакан и, не отрываясь, выпил до дна. Если положить пять миллионов в швейцарский банк под один процент годовых, это составит кругленькую сумму. Может, стоит не трепать себе нервы и быстрее обрести свободу: расстаться с Эмилией и лететь на собственных крыльях?