Страница:
– Вот и хорошо. Договорились. – Я схватил лежавшую передо мной брошюрку и сделал вид, что углубился в чтение. Это оказалось руководство по использованию копировальной машины.
Рейчел опустила глаза и прочитала название.
– Ох, у вас важные дела, не буду мешать, – без тени иронии проговорила она и вышла из кабинета.
Минут через десять я проходил мимо ее кабинета. Шторы там были опущены.
Вышел я из «Инч-Таверн» за полночь. Ночной воздух приятно холодил щеки. Я взглянул на небо и увидел звезды. Мириады звезд неописуемой красоты.
И Керкхейвен тоже неописуемо красивое место, приятная деревушка. Люди здесь все такие приветливые, славные. Приятные, одним словом. Я среди них чувствую себя как дома, с умилением думал я, спускаясь по склону холма. Что ни говори, а приятно иногда пропустить глоточек-другой, даже полезно. И необходимо, а то в последнее время я стал относиться к жизни слишком серьезно.
На каменном мостике, под которым хлопотливо журчала Инч, я остановился. Засмотрелся на быстрые струи, мерцающие в лунном свете таинственными бликами. Они, подчиняясь неведомому закону, то тут, то там вспенивались крошечными бурунами и водоворотами. Вот проблема, которая увлекла бы моего отца. Загадка хаотичного движения вод нашей славной речушки. При этой мысли я громко хохотнул.
Я сошел с моста, но не успел прошагать и пяти ярдов, как услышал протяжный стон. Я замер, озираясь по сторонам. Никого.
Но вот опять! Стон доносился из кустов на берегу реки. Там, однако, было темно. Может, кто-то с моста свалился...
Я чуть ли не на четвереньках спустился по крутому склону оврага, взобрался на валун и стал всматриваться в непроглядный мрак. Ждал, когда глаза привыкнут к темноте.
Позади меня раздался негромкий шорох, и на затылок обрушился страшный удар. Перед глазами все померкло.
Будильник я не расслышал и проспал до одиннадцати. Встал, морщась от невыносимой боли в затылке. Позвонил сержанту Кокрину, который прибыл ко мне незамедлительно. Я рассказал ему все, что помнил, то есть практически ничего.
– Доложу инспектору Керру. Опросим жителей, возможно, кто-то из них видел у нас здесь посторонних, – пообещал он. – В частности, кого-нибудь похожего на Дуги Фишера.
Я неосторожно кивнул головой и чуть не взвыл от пронзившей ее боли.
– Однако, молодой человек, я бы на вашем месте поостерегся. Не знаю, может, вас хотели только припугнуть. Но вполне могли и убить. И кто знает, не собираются ли попробовать еще раз. – Сержант Кокрин скептически осмотрел кухню, задержав взгляд на окнах. – И не сочтите за труд поставить дополнительные замки и запоры. К вам сюда залезть – раз плюнуть. А сейчас давайте-ка я довезу вас до больницы.
Я выполнил его указания. Здоровенная болезненная шишка на голове в сочетании с тяжелым похмельем причиняли мне невыразимые страдания, так что я старался спать как можно больше.
На следующий день я чувствовал себя гораздо лучше, хотя мысли еще слегка путались. С самого утра отправился на завод. Обрадовался, обнаружив у себя на столе груду бумаг, скопившихся всего за один день моего отсутствия.
Включил компьютер, пробежал заголовки электронной почты. Один из них сразу бросился в глаза: «Предупреждение». Я открыл это сообщение, датированное понедельником.
"Вчера тебя чуть не убили, а в следующий раз прикончат точно. Вспомни, что случилось с твоим братом.
Уезжай в Лондон. Забудь о «Фэрсистемс». Останешься жив".
Подписи не было.
Я посмотрел, откуда было отправлено это сообщение. Видите ли, каждый пользователь электронной почты имеет в Интернете свой адрес. В данном случае он был обозначен как «34254877@anon.penet.fi.».
Я позвонил Рейчел.
– Как вы себя чувствуете? Говорят, вас в воскресенье ранили?
Я, честно говоря, обрадовался, уловив в ее голосе тревогу, но виду не подал.
– О, пустяки, – небрежно сказал я. – Стукнули по голове, ничего страшного. Слушайте, не могли бы вы зайти? Я получил какое-то совершенно бредовое сообщение.
Она пришла незамедлительно. Окинув меня быстрым взглядом, чтобы удостовериться, что я цел и в основном невредим, она тут же отвела глаза и больше на меня не смотрела. Я показал ей сообщение.
– Подонок! – возмутилась Рейчел.
– Да, но кто?
– Кто-то в Финляндии, – определила она, взглянув на адрес.
– В Финляндии?
– Да. Почти наверняка анонимный сервер[29].
– Это еще что такое?
– Один из способов рассылки анонимных сообщений через Интернет. По идее предназначен для тех, кто желает связаться с организациями, оказывающими поддержку жертвам СПИДа или алкоголизма. Или диссидентам в странах с диктаторскими репрессивными режимами. А пользоваться им можно в каких угодно целях.
– Но с чего бы это кому-то в Финляндии приспичило меня убить? – озадаченно поинтересовался я.
– Отправитель может находиться в любой точке земного шара, в Финляндии расположен лишь сервер.
– Надо полагать, те, кому он принадлежит, не назовут нам отправителя этого послания.
– Ни в коем случае. В этом весь смысл.
– А если запрос поступит из полиции?
– Боюсь, даже полицейским ничего узнать не удастся. Те, кто предоставляет такие услуги, убеждены, что они стоят на страже одного из основных прав человека.
– Ну-ну, уверен, Керр все же постарается навести справки.
Я решил задать ей вопрос, который интересовал меня и, несомненно, полицию больше всего.
– А вы сами как думаете, кто послал это сообщение? Может быть, Дуги?
– Не знаю, – ответила Рейчел, она явно еще на меня дулась.
– Свое последнее послание он подписал.
– Ну и что? После того, что случилось с вами позавчера вечером, надо быть полным идиотом, чтобы подписать подобное сообщение. Безусловно, он мог воспользоваться этой службой. Как, впрочем, и всякий другой, кто хоть немного знаком с Интернетом. – Она взглянула на часы. – Мне пора, работы по горло.
Когда она закрыла за собой дверь, я осторожно положил мою бедную саднящую голову на скрещенные руки и задумался.
Опять меня кто-то хватает за горло. Пытается заставить отказаться от осуществления мечты Ричарда и предать его самого. А я по-прежнему не намерен сдаваться.
На этот раз, однако, меня едва не убили. Дело принимает весьма серьезный оборот.
А стоит ли игра свеч?
Самым важным было не допустить, чтобы оказалось, что Ричард прожил жизнь понапрасну. Это для меня было важным настолько, что ради осуществления его мечты я готов был рискнуть собственной жизнью.
Может быть, я страдаю типичной для биржевого маклера излишней самоуверенностью, непоколебимой верой в то, что всегда способен в конечном итоге перехитрить рынок. Я был уверен, что, кем бы ни оказался этот мерзавец, я доберусь до него прежде, чем он сумеет ко мне приблизиться.
– По-прежнему полны решимости продержаться? – спросил он.
– Будьте уверены. Более, чем когда-либо.
– Нашли наличность?
– Нет. Будем использовать внутренние резервы.
– Но у нас их нет.
– Придется найти, – улыбнулся я ему.
– Послушайте, Марк, – мрачно сказал Дэвид. – Нам осталось совсем недолго, не больше трех недель.
– Это моя забота, Дэвид.
Интересно, почему он ни словом не обмолвился о ночном происшествии? Ему ведь о нападении на меня наверняка уже известно. Хотя бы из любопытства поинтересовался, это же нормально. С другой стороны, сложившиеся между нами отношения нормальными никак не назовешь.
– Так что вы там для меня приготовили?
Дэвид достал свои бумаги.
– Думаю, мы наконец здорово продвинулись в переговорах с БПИ. Они, похоже, готовы подписать с нами контракт.
– Прекрасно!
Новость действительно отличная. БПИ, или Бюро перспективных исследований при министерстве обороны США, для занимающихся виртуальной реальностью мелких фирм является главным источником щедрых поступлений, другими словами, важнейшим заказчиком. Для нас же, компании британской, получить от них заказ было делом невероятно трудным. Что ж, Дэвид потрудился на славу.
– Когда они заплатят?
Для компании, оказавшейся в такой финансовой ситуации, как наша, это вопрос номер один. Когда? Вопрос номер два звучит несколько иначе – сколько?
– Не раньше первого января, – ответил Дэвид. – Если мы, конечно, до того времени дотянем.
Его комментарии я оставил без внимания. Знал – как только кто-нибудь в «Фэрсистемс» перестанет работать так, словно мы будем существовать вечно, нам тут же наступит конец.
– Отличный задел на новый год, – бодро заявил я. – Давайте посмотрим документы.
Вопросы, которыми нам предстояло заняться, оказались довольно сложными, и мы с Дэвидом прорабатывали детали сделки не меньше двух часов. Я был вновь приятно удивлен тем, как глубоко он знает стоящие перед компанией проблемы. Еще больше порадовал тот факт, что он решил-таки консультировать меня по всем их аспектам. Нет, взаимная неприязнь между нами оставалась, однако если мы сумели преодолеть ее для того, чтобы обсуждать друг с другом производственные дела, это уже «Фэрсистемс» только на пользу.
Мы только-только успели закончить подготовку окончательных условий контракта, которые собирались предложить БПИ, как зазвонил телефон. Это был Скотт Вагнер.
– У меня для вас хорошие новости, – без всяких предисловий объявил он.
На мгновение мне показалось, что он решил все же выступить гарантом выпуска наших акций, но я, увы, ошибся.
– Сегодня с утра шла бойкая торговля бумагами «Фэрсистемс». Цена на них поднялась до пяти долларов за штуку. Думается, это благоприятный момент для продажи компании.
Радость в связи с подорожанием наших акций была несколько омрачена сразу возникшими у меня мрачными подозрениями.
– Это мы еще посмотрим, – уклончиво ответил я. – А кто за этим стоит? Фрэнк Хартман?
– Сам не знаю, честное слово, – заверил меня Вагнер.
Я, конечно, ему не поверил.
– Тогда дайте знать, если отметите новые сделки на приобретение наших акций, пожалуйста.
– А как насчет моего клиента, ну, того, что хочет выкупить всю компанию целиком?
– Поживем – увидим, – опять увильнул я от прямого ответа и повесил трубку.
Дэвид Бейкер бросил на меня вопросительный взгляд, и я сообщил ему новость о росте цен на акции «Фэрсистемс».
– А Вагнер прав, – сказал он. – Самое время продать компанию.
Телефон зазвонил вновь, я снял трубку.
– Привет, Марк, это Карл Дженсон. Как дела? – загремел у меня в ушах раскатистый голос, словно он находился не в Пало-Альто, а сидел у меня в кабинете по другую сторону стола.
– Все отлично, Карл. – Я насторожился, не зная, чего мне от него ждать.
– Ну и прекрасно. Звоню, чтобы сообщить, что сегодня мы направляем в Комиссию по ценным бумагам и биржам заявление относительно того, что имеющийся у нас на руках пакет акций «Фэрсистемс» превысил пять процентов.
Сердце у меня так и заколотилось. Неужели Дженсон решился открыть свои карты?
– Собираетесь приобрести «Фэрсистемс»?
– Просто хочется иметь акции такой симпатичной компании, как ваша, вот и все.
– Так, может, пересмотрите свое решение отменить пред-; оплату работ по проекту «Платформа»? – осторожно поинтересовался я на всякий случай.
– Погодите, Марк. Я же звоню вам, так сказать, по долгу вежливости, понимаете? Чтоб вы были в курсе. А возвращаться к обсуждению уже пройденного не намерен. Пока.
Я еле сдержался, чтобы не брякнуть трубкой о стол, с трудом перевел дыхание и выпрямился в кресле.
Вот оно. «Фэрсистемс», нашу компанию, поставили на кон. Так на принятом в коммерческих банках жаргоне называют тот случай, когда та или иная фирма оказывается под угрозой захвата и потенциальный хищник открыто показывает клыки. И всем прочим, кто пожелал бы выкупить намеченное в жертву предприятие, лучше сразу объявить о своих планах, поскольку крупные компании и спекулянты с Уолл-стрит начинают играть ценами пакета акций обреченной компании и в конечном итоге ее судьбой. Так что поставленной на кон фирме крайне редко удается сохранить свою самостоятельность.
Но я-то стремился именно к тому, чтобы «Фэрсистемс» оставалась независимой.
Я пересказал Дэвиду разговор с Дженсоном. Срочно вызвал к себе в кабинет Рейчел и Уилли и проинформировал их тоже. Объявил им о своей твердой решимости не допустить поглощения «Фэрсистемс». Рейчел согласно кивнула, Уилли перепугался, Дэвид же лишь тонко усмехнулся. Мне это не понравилось. Он явно считал, что шансов у меня нет никаких.
Затем я позвонил в Калифорнию Соренсону. Его секретарша сообщила, что он в настоящее время находится по делам в Лондоне, и продиктовала номер телефона в отеле «Гайд-парк». Я тут же набрал его.
Соренсон воспринял новость в своей обычной хладнокровной манере. Его низкий голос звучал весомо и сдержанно.
– Вот и хорошо, – сказал он мне. – Именно это нам и нужно. Теперь цены на акции пойдут в гору. Попросите Вагнера заняться поисками покупателя. Если ему удастся найти его сейчас, мы сумеем выторговать лучшую цену.
В этом предложении, безусловно, была своя логика, но принять его я не мог. Однако продолжать водить Соренсона за нос тоже был не вправе.
– Нет, – коротко, но решительно произнес я.
Наступила пауза. Когда Соренсон заговорил вновь, голос ею оставался таким же спокойным, как и прежде.
– Это еще почему, Марк? – почти ласково поинтересовался он.
– Потому что я хочу сохранить компанию независимой.
– Я бы тоже очень этого хотел, – увещевающим тоном проговорил он. – Однако это просто невозможно. В жизни бывают моменты, когда приходится мириться с неизбежным. Если мы ничего не предпримем сейчас, через три недели «Фэрсистемс» уйдет в прошлое. У нас, Марк, действительно нет выхода.
– Мы с отцом имеем возможность блокировать продажу. Пускать компанию с молотка я не намерен. – Я старался, чтобы мой голос звучал как можно тверже.
– Это ваше последнее слово, Марк? – вздохнул Соренсон.
Меня внезапно охватило полное безразличие. В голосе Соренсона не было угрозы, однако он тем не менее явно предупреждал, чтобы я не становился ему поперек пути.
– Последнее, – подтвердил я.
– Ну-ну... Позвоню вам завтра. Вы меня очень разочаровали, Марк.
«Что же теперь с нами будет?» – мелькнуло у меня в голове.
Глава 20
Рейчел опустила глаза и прочитала название.
– Ох, у вас важные дела, не буду мешать, – без тени иронии проговорила она и вышла из кабинета.
Минут через десять я проходил мимо ее кабинета. Шторы там были опущены.
* * *
В тот вечер я перебрал. Выпил на несколько пинт пива больше, чем собирался. Однако в «Инч-Таверн» было тепло, и компания там собралась тоже очень теплая. Я примкнул к ней и с наслаждением погрузился в обсуждение разнообразных событий в жизни Керкхейвена, бросая время от времени взгляд на экран телевизора. Атмосфера в баре становилась все душевнее и душевнее, время летело незаметно.Вышел я из «Инч-Таверн» за полночь. Ночной воздух приятно холодил щеки. Я взглянул на небо и увидел звезды. Мириады звезд неописуемой красоты.
И Керкхейвен тоже неописуемо красивое место, приятная деревушка. Люди здесь все такие приветливые, славные. Приятные, одним словом. Я среди них чувствую себя как дома, с умилением думал я, спускаясь по склону холма. Что ни говори, а приятно иногда пропустить глоточек-другой, даже полезно. И необходимо, а то в последнее время я стал относиться к жизни слишком серьезно.
На каменном мостике, под которым хлопотливо журчала Инч, я остановился. Засмотрелся на быстрые струи, мерцающие в лунном свете таинственными бликами. Они, подчиняясь неведомому закону, то тут, то там вспенивались крошечными бурунами и водоворотами. Вот проблема, которая увлекла бы моего отца. Загадка хаотичного движения вод нашей славной речушки. При этой мысли я громко хохотнул.
Я сошел с моста, но не успел прошагать и пяти ярдов, как услышал протяжный стон. Я замер, озираясь по сторонам. Никого.
Но вот опять! Стон доносился из кустов на берегу реки. Там, однако, было темно. Может, кто-то с моста свалился...
Я чуть ли не на четвереньках спустился по крутому склону оврага, взобрался на валун и стал всматриваться в непроглядный мрак. Ждал, когда глаза привыкнут к темноте.
Позади меня раздался негромкий шорох, и на затылок обрушился страшный удар. Перед глазами все померкло.
* * *
Я очнулся, ощущая щекой ледяной холод камня. Голова раскалывалась. Попытался подняться, но не смог. Пару минут полежал, собираясь с силами. Когда наконец встал, меня шатнуло. Пиво в желудке подступило к горлу, я согнулся в рвотных спазмах. Когда сумел распрямиться, несколько минут не двигался с места, никак не мог надышаться. Добрел на подкашивающихся ногах до дома и рухнул на кровать.Будильник я не расслышал и проспал до одиннадцати. Встал, морщась от невыносимой боли в затылке. Позвонил сержанту Кокрину, который прибыл ко мне незамедлительно. Я рассказал ему все, что помнил, то есть практически ничего.
– Доложу инспектору Керру. Опросим жителей, возможно, кто-то из них видел у нас здесь посторонних, – пообещал он. – В частности, кого-нибудь похожего на Дуги Фишера.
Я неосторожно кивнул головой и чуть не взвыл от пронзившей ее боли.
– Однако, молодой человек, я бы на вашем месте поостерегся. Не знаю, может, вас хотели только припугнуть. Но вполне могли и убить. И кто знает, не собираются ли попробовать еще раз. – Сержант Кокрин скептически осмотрел кухню, задержав взгляд на окнах. – И не сочтите за труд поставить дополнительные замки и запоры. К вам сюда залезть – раз плюнуть. А сейчас давайте-ка я довезу вас до больницы.
* * *
Врач отругал меня за то, что я не вызвал «скорую помощь» сразу же после нападения, и велел остаток дня провести в полном покое в затемненной комнате. А вечерком он навестит меня для повторного осмотра.Я выполнил его указания. Здоровенная болезненная шишка на голове в сочетании с тяжелым похмельем причиняли мне невыразимые страдания, так что я старался спать как можно больше.
На следующий день я чувствовал себя гораздо лучше, хотя мысли еще слегка путались. С самого утра отправился на завод. Обрадовался, обнаружив у себя на столе груду бумаг, скопившихся всего за один день моего отсутствия.
Включил компьютер, пробежал заголовки электронной почты. Один из них сразу бросился в глаза: «Предупреждение». Я открыл это сообщение, датированное понедельником.
"Вчера тебя чуть не убили, а в следующий раз прикончат точно. Вспомни, что случилось с твоим братом.
Уезжай в Лондон. Забудь о «Фэрсистемс». Останешься жив".
Подписи не было.
Я посмотрел, откуда было отправлено это сообщение. Видите ли, каждый пользователь электронной почты имеет в Интернете свой адрес. В данном случае он был обозначен как «34254877@anon.penet.fi.».
Я позвонил Рейчел.
– Как вы себя чувствуете? Говорят, вас в воскресенье ранили?
Я, честно говоря, обрадовался, уловив в ее голосе тревогу, но виду не подал.
– О, пустяки, – небрежно сказал я. – Стукнули по голове, ничего страшного. Слушайте, не могли бы вы зайти? Я получил какое-то совершенно бредовое сообщение.
Она пришла незамедлительно. Окинув меня быстрым взглядом, чтобы удостовериться, что я цел и в основном невредим, она тут же отвела глаза и больше на меня не смотрела. Я показал ей сообщение.
– Подонок! – возмутилась Рейчел.
– Да, но кто?
– Кто-то в Финляндии, – определила она, взглянув на адрес.
– В Финляндии?
– Да. Почти наверняка анонимный сервер[29].
– Это еще что такое?
– Один из способов рассылки анонимных сообщений через Интернет. По идее предназначен для тех, кто желает связаться с организациями, оказывающими поддержку жертвам СПИДа или алкоголизма. Или диссидентам в странах с диктаторскими репрессивными режимами. А пользоваться им можно в каких угодно целях.
– Но с чего бы это кому-то в Финляндии приспичило меня убить? – озадаченно поинтересовался я.
– Отправитель может находиться в любой точке земного шара, в Финляндии расположен лишь сервер.
– Надо полагать, те, кому он принадлежит, не назовут нам отправителя этого послания.
– Ни в коем случае. В этом весь смысл.
– А если запрос поступит из полиции?
– Боюсь, даже полицейским ничего узнать не удастся. Те, кто предоставляет такие услуги, убеждены, что они стоят на страже одного из основных прав человека.
– Ну-ну, уверен, Керр все же постарается навести справки.
Я решил задать ей вопрос, который интересовал меня и, несомненно, полицию больше всего.
– А вы сами как думаете, кто послал это сообщение? Может быть, Дуги?
– Не знаю, – ответила Рейчел, она явно еще на меня дулась.
– Свое последнее послание он подписал.
– Ну и что? После того, что случилось с вами позавчера вечером, надо быть полным идиотом, чтобы подписать подобное сообщение. Безусловно, он мог воспользоваться этой службой. Как, впрочем, и всякий другой, кто хоть немного знаком с Интернетом. – Она взглянула на часы. – Мне пора, работы по горло.
Когда она закрыла за собой дверь, я осторожно положил мою бедную саднящую голову на скрещенные руки и задумался.
Опять меня кто-то хватает за горло. Пытается заставить отказаться от осуществления мечты Ричарда и предать его самого. А я по-прежнему не намерен сдаваться.
На этот раз, однако, меня едва не убили. Дело принимает весьма серьезный оборот.
А стоит ли игра свеч?
Самым важным было не допустить, чтобы оказалось, что Ричард прожил жизнь понапрасну. Это для меня было важным настолько, что ради осуществления его мечты я готов был рискнуть собственной жизнью.
Может быть, я страдаю типичной для биржевого маклера излишней самоуверенностью, непоколебимой верой в то, что всегда способен в конечном итоге перехитрить рынок. Я был уверен, что, кем бы ни оказался этот мерзавец, я доберусь до него прежде, чем он сумеет ко мне приблизиться.
* * *
После обеда ко мне зашел Дэвид Бейкер, предложил обсудить новый контракт. Мы пошли к кофеварке налить себе по стаканчику кофе.– По-прежнему полны решимости продержаться? – спросил он.
– Будьте уверены. Более, чем когда-либо.
– Нашли наличность?
– Нет. Будем использовать внутренние резервы.
– Но у нас их нет.
– Придется найти, – улыбнулся я ему.
– Послушайте, Марк, – мрачно сказал Дэвид. – Нам осталось совсем недолго, не больше трех недель.
– Это моя забота, Дэвид.
Интересно, почему он ни словом не обмолвился о ночном происшествии? Ему ведь о нападении на меня наверняка уже известно. Хотя бы из любопытства поинтересовался, это же нормально. С другой стороны, сложившиеся между нами отношения нормальными никак не назовешь.
– Так что вы там для меня приготовили?
Дэвид достал свои бумаги.
– Думаю, мы наконец здорово продвинулись в переговорах с БПИ. Они, похоже, готовы подписать с нами контракт.
– Прекрасно!
Новость действительно отличная. БПИ, или Бюро перспективных исследований при министерстве обороны США, для занимающихся виртуальной реальностью мелких фирм является главным источником щедрых поступлений, другими словами, важнейшим заказчиком. Для нас же, компании британской, получить от них заказ было делом невероятно трудным. Что ж, Дэвид потрудился на славу.
– Когда они заплатят?
Для компании, оказавшейся в такой финансовой ситуации, как наша, это вопрос номер один. Когда? Вопрос номер два звучит несколько иначе – сколько?
– Не раньше первого января, – ответил Дэвид. – Если мы, конечно, до того времени дотянем.
Его комментарии я оставил без внимания. Знал – как только кто-нибудь в «Фэрсистемс» перестанет работать так, словно мы будем существовать вечно, нам тут же наступит конец.
– Отличный задел на новый год, – бодро заявил я. – Давайте посмотрим документы.
Вопросы, которыми нам предстояло заняться, оказались довольно сложными, и мы с Дэвидом прорабатывали детали сделки не меньше двух часов. Я был вновь приятно удивлен тем, как глубоко он знает стоящие перед компанией проблемы. Еще больше порадовал тот факт, что он решил-таки консультировать меня по всем их аспектам. Нет, взаимная неприязнь между нами оставалась, однако если мы сумели преодолеть ее для того, чтобы обсуждать друг с другом производственные дела, это уже «Фэрсистемс» только на пользу.
Мы только-только успели закончить подготовку окончательных условий контракта, которые собирались предложить БПИ, как зазвонил телефон. Это был Скотт Вагнер.
– У меня для вас хорошие новости, – без всяких предисловий объявил он.
На мгновение мне показалось, что он решил все же выступить гарантом выпуска наших акций, но я, увы, ошибся.
– Сегодня с утра шла бойкая торговля бумагами «Фэрсистемс». Цена на них поднялась до пяти долларов за штуку. Думается, это благоприятный момент для продажи компании.
Радость в связи с подорожанием наших акций была несколько омрачена сразу возникшими у меня мрачными подозрениями.
– Это мы еще посмотрим, – уклончиво ответил я. – А кто за этим стоит? Фрэнк Хартман?
– Сам не знаю, честное слово, – заверил меня Вагнер.
Я, конечно, ему не поверил.
– Тогда дайте знать, если отметите новые сделки на приобретение наших акций, пожалуйста.
– А как насчет моего клиента, ну, того, что хочет выкупить всю компанию целиком?
– Поживем – увидим, – опять увильнул я от прямого ответа и повесил трубку.
Дэвид Бейкер бросил на меня вопросительный взгляд, и я сообщил ему новость о росте цен на акции «Фэрсистемс».
– А Вагнер прав, – сказал он. – Самое время продать компанию.
Телефон зазвонил вновь, я снял трубку.
– Привет, Марк, это Карл Дженсон. Как дела? – загремел у меня в ушах раскатистый голос, словно он находился не в Пало-Альто, а сидел у меня в кабинете по другую сторону стола.
– Все отлично, Карл. – Я насторожился, не зная, чего мне от него ждать.
– Ну и прекрасно. Звоню, чтобы сообщить, что сегодня мы направляем в Комиссию по ценным бумагам и биржам заявление относительно того, что имеющийся у нас на руках пакет акций «Фэрсистемс» превысил пять процентов.
Сердце у меня так и заколотилось. Неужели Дженсон решился открыть свои карты?
– Собираетесь приобрести «Фэрсистемс»?
– Просто хочется иметь акции такой симпатичной компании, как ваша, вот и все.
– Так, может, пересмотрите свое решение отменить пред-; оплату работ по проекту «Платформа»? – осторожно поинтересовался я на всякий случай.
– Погодите, Марк. Я же звоню вам, так сказать, по долгу вежливости, понимаете? Чтоб вы были в курсе. А возвращаться к обсуждению уже пройденного не намерен. Пока.
Я еле сдержался, чтобы не брякнуть трубкой о стол, с трудом перевел дыхание и выпрямился в кресле.
Вот оно. «Фэрсистемс», нашу компанию, поставили на кон. Так на принятом в коммерческих банках жаргоне называют тот случай, когда та или иная фирма оказывается под угрозой захвата и потенциальный хищник открыто показывает клыки. И всем прочим, кто пожелал бы выкупить намеченное в жертву предприятие, лучше сразу объявить о своих планах, поскольку крупные компании и спекулянты с Уолл-стрит начинают играть ценами пакета акций обреченной компании и в конечном итоге ее судьбой. Так что поставленной на кон фирме крайне редко удается сохранить свою самостоятельность.
Но я-то стремился именно к тому, чтобы «Фэрсистемс» оставалась независимой.
Я пересказал Дэвиду разговор с Дженсоном. Срочно вызвал к себе в кабинет Рейчел и Уилли и проинформировал их тоже. Объявил им о своей твердой решимости не допустить поглощения «Фэрсистемс». Рейчел согласно кивнула, Уилли перепугался, Дэвид же лишь тонко усмехнулся. Мне это не понравилось. Он явно считал, что шансов у меня нет никаких.
Затем я позвонил в Калифорнию Соренсону. Его секретарша сообщила, что он в настоящее время находится по делам в Лондоне, и продиктовала номер телефона в отеле «Гайд-парк». Я тут же набрал его.
Соренсон воспринял новость в своей обычной хладнокровной манере. Его низкий голос звучал весомо и сдержанно.
– Вот и хорошо, – сказал он мне. – Именно это нам и нужно. Теперь цены на акции пойдут в гору. Попросите Вагнера заняться поисками покупателя. Если ему удастся найти его сейчас, мы сумеем выторговать лучшую цену.
В этом предложении, безусловно, была своя логика, но принять его я не мог. Однако продолжать водить Соренсона за нос тоже был не вправе.
– Нет, – коротко, но решительно произнес я.
Наступила пауза. Когда Соренсон заговорил вновь, голос ею оставался таким же спокойным, как и прежде.
– Это еще почему, Марк? – почти ласково поинтересовался он.
– Потому что я хочу сохранить компанию независимой.
– Я бы тоже очень этого хотел, – увещевающим тоном проговорил он. – Однако это просто невозможно. В жизни бывают моменты, когда приходится мириться с неизбежным. Если мы ничего не предпримем сейчас, через три недели «Фэрсистемс» уйдет в прошлое. У нас, Марк, действительно нет выхода.
– Мы с отцом имеем возможность блокировать продажу. Пускать компанию с молотка я не намерен. – Я старался, чтобы мой голос звучал как можно тверже.
– Это ваше последнее слово, Марк? – вздохнул Соренсон.
Меня внезапно охватило полное безразличие. В голосе Соренсона не было угрозы, однако он тем не менее явно предупреждал, чтобы я не становился ему поперек пути.
– Последнее, – подтвердил я.
– Ну-ну... Позвоню вам завтра. Вы меня очень разочаровали, Марк.
«Что же теперь с нами будет?» – мелькнуло у меня в голове.
Глава 20
Ответ на этот вопрос ждал меня уже на следующее утро.
У себя на столе я обнаружил факс от наших адвокатов из фирмы «Бернс – Стивенс». В нем сообщалось, что во вторник в ее офисе в Эдинбурге состоится внеочередное общее собрание акционеров. На их рассмотрение будет вынесено предложение о смещении меня с поста управляющего директора. В циркуляре отмечалось, что немедленная продажа компании отвечает первостепенным интересам всех держателей ее акций, а я решительно противлюсь такому развитию событий. Подписал его Соренсон в качестве председателя совета директоров и еще один директор без определенных обязанностей, Найджел Янг.
К циркуляру прилагался также проект заявления акционеров об отказе от права на уведомление о созыве внеочередного общего собрания не менее чем за двадцать один день. Это предложение объяснялось тем, что вне зависимости от исхода собрания подобное промедление компании может только навредить.
Я пригласил к себе в кабинет Рейчел и Уилли, попросив последнего захватить с собой уставные документы нашей компании.
Показал им факс. Уилли, с лица которого в последнее время не сходило выражение мрачной озабоченности, совсем приуныл и, похоже, окончательно пал духом.
– Он что, действительно может так поступить? – недоверчиво хмыкнула Рейчел.
Я перевел взгляд на Уилли и вопросительно поднял брови.
Он торопливо зашелестел бумагами.
– Думаю, может, – не поднимая глаз, кивнул Уилли. – В прошлом году, когда мы первоначально выставляли акции на открытые торги, нам пришлось внести в устав некоторые изменения. Они наделяют директоров без определенных обязанностей правом созывать внеочередное общее собрание для смещения исполнительных директоров в том случае, если действия последних, по их мнению, наносят ущерб интересам акционеров.
Он нашел нужную страницу, быстро просмотрел ее и ткнул пальцем в один из абзацев.
– Вот, смотрите сами.
– А зачем понадобилось еще вот это приложение?
– Дело в том, что формально о проведении внеочередного общего собрания надлежит оповещать не менее чем за двадцать один день до его созыва. В данном случае Соренсон и Янг просят акционеров согласиться на сокращение этого срока до шести дней. Однако если достаточное их число станет против этого возражать, придется выждать положенные три недели.
У меня мелькнула мысль воспротивиться добровольному нарушению установленной процедуры, но я ее тут же отверг. Соренсон прав. Чем скорее будет покончено с неопределенностью в управлении компанией, тем лучше.
– Ну, шесть так шесть, – согласился я. – И что должно произойти на собрании?
– Предложение вынесут на обсуждение акционеров, после чего оно будет поставлено на голосование. Для его принятия достаточно простого большинства. Естественно, за подавляющую часть держателей акций будут голосовать уполномоченные ими по доверенности лица.
– Значит, если за меня подадут чуть больше половины голосов, я останусь на своем посту?
– Совершенно верно, – подтвердил Уилли. – У меня есть список основных акционеров. Принести?
Я кивнул, и Уилли поспешно вышел.
– Да, скверно, – взглянув на Рейчел, произнес я. – Туго мне придется.
– Рада, что вы не сдаетесь, – слабо улыбнулась она.
– Я не меньше вас хочу сохранить самостоятельность компании, – сказал я.
Вернулся Уилли со списком акционеров, который выглядел следующим образом:
Марк Фэрфакс..................................................23,75%
Д-р Джеффри Фэрфакс.....................................20,0%
Уолтер Соренсон.................................................4,0%
Карен Чилкот.....................................................3,75%
Рейчел Уокер........................................................3,5%
Дэвид Бейкер........................................................2,0%
Уильям Дункан....................................................1,0%
Сотрудники «Фэрсистемс» .................................2,0%
Прочие................................................................40,0%
Итого....................................................................100%
– А об этих нам что-нибудь известно? – поинтересовался я, указывая на графу «Прочие».
– Не так уж много, – ответил Уилли. – Хотя сейчас, конечно, мы знаем, что у Дженсона на руках есть пять и семь десятых процента наших акций. Остальные – темные лошадки.
– И самая темная среди них Фрэнк Хартман, – пробормотал я.
– Это еще кто? – удивился Уилли.
– Один скользкий тип, который собирает акции «Фэрсистемс». Ладно, давайте прикинем шансы.
Я взял лист бумаги, провел вертикальную черту посередине, вверху слева написал «Продавать», справа – «Не продавать».
Соренсона, Бейкера и «прочих» я поместил в колонку «Продавать». У меня не было сомнений в том, что Вагнер станет настоятельно рекомендовать всем своим клиентам немедленно продать компанию. Не видел я и причин, по которым Дженсон, Хартман и им подобные держатели акций захотели бы поступить по-другому.
В столбец «Не продавать» я занес себя, Рейчел, отца и Карен.
– Запишите сюда же сотрудников «Фэрсистемс», – предложила Рейчел.
– Вы уверены?
– Они будут за вас, вот увидите, – настаивала Рейчел.
– Ладно. А вы как, Уилли?
Уилли пришел в невероятное смущение.
– Ох, даже сам не знаю, Марк. То есть мне хотелось бы вас поддержать. Но Уолтер прав, с наличностью у нас совсем плохо. И тянуть с продажей компании очень, очень рискованно. Так что просто не знаю...
Я взглянул на него и понимающе усмехнулся. Трудно было ожидать, что Уилли остановит свой выбор на крайне рискованном решении. К тому же он лично мне ничем обязан не был. И я вписал его имя в колонку «Продавать».
Он заметил это, смутился еще больше, однако возражать и останавливать меня не стал.
Рейчел произвела в уме некоторые подсчеты и вздохнула с видимым облегчением.
– Все в порядке! Сорок семь процентов за продажу и пятьдесят три против.
Эх, мне бы ее уверенность!
– Все будет зависеть от него, – указал я на строчку, где значилось имя отца.
– Но уж он-то вас точно поддержит! – воскликнула Рейчел. – Он всегда был против продажи компании.
– Не знаю, не знаю, – с сомнением протянул я. – Отношения у нас непростые. К тому же он склонен прислушиваться к мнению Соренсона. Придется с ним поговорить.
– Обязательно поговорите. Если он займет нашу сторону, мы победили, – с надеждой сказала Рейчел.
Они вышли из кабинета. Стремление Уилли сохранить свой нейтралитет меня нисколько не задело. Для финансового директора оно вполне логично. А в поддержке Рейчел я не сомневался ни на йоту.
Вот насчет позиции отца такой же уверенности у меня не было. Если он не выступит на моей стороне, половины голосов мне не набрать.
Я не откладывая позвонил отцу. Он действительно накануне вечером разговаривал с Соренсоном и согласился с тем, что компанию необходимо продать. Выразил сожаление по поводу моего предстоящего отстранения от должности, судя по всему, искреннее. Я предложил встретиться. Он ответил, что я могу сколько угодно пытаться его переубедить, однако толку от этого никакого не будет. Тем не менее мы договорились о встрече на следующий день в двенадцать часов в «Кингс-Армс» в Оксфорде.
Днем мне позвонил Соренсон. Заявил, что против меня лично ничего не имеет, но как председатель совета директоров обязан действовать в интересах акционеров. И если я передумаю относительно продажи компании, он будет только рад рекомендовать собранию оставить меня на моем посту. Я отвечал спокойно и вежливо, однако твердо сказал, что придерживаюсь своей прежней точки зрения.
В коридоре я столкнулся с Дэвидом Бейкером. Лоб в лоб, что называется, и его попытка увильнуть не удалась.
– Ну что, Дэвид, теперь можете быть довольны, – сказал я не в силах сдержать язвительного тона. – Получили шанс стать наконец управляющим директором.
Дэвид протестующе всплеснул руками.
– А я тут при чем? Я же не напрашивался! Уолтер сам предложил. Но, откровенно говоря, это единственный разумный выход.
Напустив на себя озабоченный вид, он обошел меня и поспешил прочь. Вот гад!
Вечером я позвонил Карен. Честно говоря, я продолжал испытывать некоторые угрызения совести из-за того дня, что целиком провел с Рейчел. В моей памяти была еще свежа наша с Карен беседа в то злополучное воскресенье, закончившаяся чуть ли не ссорой. Мне хотелось как-то сгладить оставшееся неприятное впечатление и помириться с Карен. Судя по ее тону, она тоже была не против.
Я рассказал ей о том, что Соренсон созывает общее собрание, чтобы сместить меня с должности управляющего директора.
– Ох, Марк, это же ужасно! – с сочувствием воскликнула она. – Но ты ведь крупнейший акционер. Можешь просто проголосовать против его предложения.
– Э нет, все не так просто. Я тут произвел кое-какие подсчеты. Необходимо, чтобы отец отдал мне свой голос. Однако во время нашего с ним сегодняшнего разговора он такого желания не изъявил, дал понять, что поддерживает Соренсона.
Тут я задал ей вопрос, который исподволь мучил меня с того момента, как мы с Рейчел и Уилли прикинули расклад голосов «за» и «против».
– А ты будешь голосовать за меня или как?
– За тебя, конечно, о чем ты говоришь!
Я почувствовал огромное облегчение.
– Спасибо. Вообще-то я так и думал, просто хотел удостовериться.
– Не беспокойся. Во мне можешь не сомневаться.
– Слушай, приезжай ко мне в Керхейвен на эти выходные, – предложил я.
– Ох, я бы с удовольствием, Марк, честное слово. Но в воскресенье утром я играю в теннис с Хизер.
– Карен, ты должна приехать. В последнее время мы стали редко видеться, и это нам обоим отнюдь не на пользу. Прошу тебя, приезжай.
Короткая пауза.
– Ладно. Думаю, Хизер меня простит.
– Отлично! Вылетай десятичасовым рейсом. Буду встречать.
У себя на столе я обнаружил факс от наших адвокатов из фирмы «Бернс – Стивенс». В нем сообщалось, что во вторник в ее офисе в Эдинбурге состоится внеочередное общее собрание акционеров. На их рассмотрение будет вынесено предложение о смещении меня с поста управляющего директора. В циркуляре отмечалось, что немедленная продажа компании отвечает первостепенным интересам всех держателей ее акций, а я решительно противлюсь такому развитию событий. Подписал его Соренсон в качестве председателя совета директоров и еще один директор без определенных обязанностей, Найджел Янг.
К циркуляру прилагался также проект заявления акционеров об отказе от права на уведомление о созыве внеочередного общего собрания не менее чем за двадцать один день. Это предложение объяснялось тем, что вне зависимости от исхода собрания подобное промедление компании может только навредить.
Я пригласил к себе в кабинет Рейчел и Уилли, попросив последнего захватить с собой уставные документы нашей компании.
Показал им факс. Уилли, с лица которого в последнее время не сходило выражение мрачной озабоченности, совсем приуныл и, похоже, окончательно пал духом.
– Он что, действительно может так поступить? – недоверчиво хмыкнула Рейчел.
Я перевел взгляд на Уилли и вопросительно поднял брови.
Он торопливо зашелестел бумагами.
– Думаю, может, – не поднимая глаз, кивнул Уилли. – В прошлом году, когда мы первоначально выставляли акции на открытые торги, нам пришлось внести в устав некоторые изменения. Они наделяют директоров без определенных обязанностей правом созывать внеочередное общее собрание для смещения исполнительных директоров в том случае, если действия последних, по их мнению, наносят ущерб интересам акционеров.
Он нашел нужную страницу, быстро просмотрел ее и ткнул пальцем в один из абзацев.
– Вот, смотрите сами.
– А зачем понадобилось еще вот это приложение?
– Дело в том, что формально о проведении внеочередного общего собрания надлежит оповещать не менее чем за двадцать один день до его созыва. В данном случае Соренсон и Янг просят акционеров согласиться на сокращение этого срока до шести дней. Однако если достаточное их число станет против этого возражать, придется выждать положенные три недели.
У меня мелькнула мысль воспротивиться добровольному нарушению установленной процедуры, но я ее тут же отверг. Соренсон прав. Чем скорее будет покончено с неопределенностью в управлении компанией, тем лучше.
– Ну, шесть так шесть, – согласился я. – И что должно произойти на собрании?
– Предложение вынесут на обсуждение акционеров, после чего оно будет поставлено на голосование. Для его принятия достаточно простого большинства. Естественно, за подавляющую часть держателей акций будут голосовать уполномоченные ими по доверенности лица.
– Значит, если за меня подадут чуть больше половины голосов, я останусь на своем посту?
– Совершенно верно, – подтвердил Уилли. – У меня есть список основных акционеров. Принести?
Я кивнул, и Уилли поспешно вышел.
– Да, скверно, – взглянув на Рейчел, произнес я. – Туго мне придется.
– Рада, что вы не сдаетесь, – слабо улыбнулась она.
– Я не меньше вас хочу сохранить самостоятельность компании, – сказал я.
Вернулся Уилли со списком акционеров, который выглядел следующим образом:
Марк Фэрфакс..................................................23,75%
Д-р Джеффри Фэрфакс.....................................20,0%
Уолтер Соренсон.................................................4,0%
Карен Чилкот.....................................................3,75%
Рейчел Уокер........................................................3,5%
Дэвид Бейкер........................................................2,0%
Уильям Дункан....................................................1,0%
Сотрудники «Фэрсистемс» .................................2,0%
Прочие................................................................40,0%
Итого....................................................................100%
– А об этих нам что-нибудь известно? – поинтересовался я, указывая на графу «Прочие».
– Не так уж много, – ответил Уилли. – Хотя сейчас, конечно, мы знаем, что у Дженсона на руках есть пять и семь десятых процента наших акций. Остальные – темные лошадки.
– И самая темная среди них Фрэнк Хартман, – пробормотал я.
– Это еще кто? – удивился Уилли.
– Один скользкий тип, который собирает акции «Фэрсистемс». Ладно, давайте прикинем шансы.
Я взял лист бумаги, провел вертикальную черту посередине, вверху слева написал «Продавать», справа – «Не продавать».
Соренсона, Бейкера и «прочих» я поместил в колонку «Продавать». У меня не было сомнений в том, что Вагнер станет настоятельно рекомендовать всем своим клиентам немедленно продать компанию. Не видел я и причин, по которым Дженсон, Хартман и им подобные держатели акций захотели бы поступить по-другому.
В столбец «Не продавать» я занес себя, Рейчел, отца и Карен.
– Запишите сюда же сотрудников «Фэрсистемс», – предложила Рейчел.
– Вы уверены?
– Они будут за вас, вот увидите, – настаивала Рейчел.
– Ладно. А вы как, Уилли?
Уилли пришел в невероятное смущение.
– Ох, даже сам не знаю, Марк. То есть мне хотелось бы вас поддержать. Но Уолтер прав, с наличностью у нас совсем плохо. И тянуть с продажей компании очень, очень рискованно. Так что просто не знаю...
Я взглянул на него и понимающе усмехнулся. Трудно было ожидать, что Уилли остановит свой выбор на крайне рискованном решении. К тому же он лично мне ничем обязан не был. И я вписал его имя в колонку «Продавать».
Он заметил это, смутился еще больше, однако возражать и останавливать меня не стал.
Рейчел произвела в уме некоторые подсчеты и вздохнула с видимым облегчением.
– Все в порядке! Сорок семь процентов за продажу и пятьдесят три против.
Эх, мне бы ее уверенность!
– Все будет зависеть от него, – указал я на строчку, где значилось имя отца.
– Но уж он-то вас точно поддержит! – воскликнула Рейчел. – Он всегда был против продажи компании.
– Не знаю, не знаю, – с сомнением протянул я. – Отношения у нас непростые. К тому же он склонен прислушиваться к мнению Соренсона. Придется с ним поговорить.
– Обязательно поговорите. Если он займет нашу сторону, мы победили, – с надеждой сказала Рейчел.
Они вышли из кабинета. Стремление Уилли сохранить свой нейтралитет меня нисколько не задело. Для финансового директора оно вполне логично. А в поддержке Рейчел я не сомневался ни на йоту.
Вот насчет позиции отца такой же уверенности у меня не было. Если он не выступит на моей стороне, половины голосов мне не набрать.
Я не откладывая позвонил отцу. Он действительно накануне вечером разговаривал с Соренсоном и согласился с тем, что компанию необходимо продать. Выразил сожаление по поводу моего предстоящего отстранения от должности, судя по всему, искреннее. Я предложил встретиться. Он ответил, что я могу сколько угодно пытаться его переубедить, однако толку от этого никакого не будет. Тем не менее мы договорились о встрече на следующий день в двенадцать часов в «Кингс-Армс» в Оксфорде.
Днем мне позвонил Соренсон. Заявил, что против меня лично ничего не имеет, но как председатель совета директоров обязан действовать в интересах акционеров. И если я передумаю относительно продажи компании, он будет только рад рекомендовать собранию оставить меня на моем посту. Я отвечал спокойно и вежливо, однако твердо сказал, что придерживаюсь своей прежней точки зрения.
В коридоре я столкнулся с Дэвидом Бейкером. Лоб в лоб, что называется, и его попытка увильнуть не удалась.
– Ну что, Дэвид, теперь можете быть довольны, – сказал я не в силах сдержать язвительного тона. – Получили шанс стать наконец управляющим директором.
Дэвид протестующе всплеснул руками.
– А я тут при чем? Я же не напрашивался! Уолтер сам предложил. Но, откровенно говоря, это единственный разумный выход.
Напустив на себя озабоченный вид, он обошел меня и поспешил прочь. Вот гад!
Вечером я позвонил Карен. Честно говоря, я продолжал испытывать некоторые угрызения совести из-за того дня, что целиком провел с Рейчел. В моей памяти была еще свежа наша с Карен беседа в то злополучное воскресенье, закончившаяся чуть ли не ссорой. Мне хотелось как-то сгладить оставшееся неприятное впечатление и помириться с Карен. Судя по ее тону, она тоже была не против.
Я рассказал ей о том, что Соренсон созывает общее собрание, чтобы сместить меня с должности управляющего директора.
– Ох, Марк, это же ужасно! – с сочувствием воскликнула она. – Но ты ведь крупнейший акционер. Можешь просто проголосовать против его предложения.
– Э нет, все не так просто. Я тут произвел кое-какие подсчеты. Необходимо, чтобы отец отдал мне свой голос. Однако во время нашего с ним сегодняшнего разговора он такого желания не изъявил, дал понять, что поддерживает Соренсона.
Тут я задал ей вопрос, который исподволь мучил меня с того момента, как мы с Рейчел и Уилли прикинули расклад голосов «за» и «против».
– А ты будешь голосовать за меня или как?
– За тебя, конечно, о чем ты говоришь!
Я почувствовал огромное облегчение.
– Спасибо. Вообще-то я так и думал, просто хотел удостовериться.
– Не беспокойся. Во мне можешь не сомневаться.
– Слушай, приезжай ко мне в Керхейвен на эти выходные, – предложил я.
– Ох, я бы с удовольствием, Марк, честное слово. Но в воскресенье утром я играю в теннис с Хизер.
– Карен, ты должна приехать. В последнее время мы стали редко видеться, и это нам обоим отнюдь не на пользу. Прошу тебя, приезжай.
Короткая пауза.
– Ладно. Думаю, Хизер меня простит.
– Отлично! Вылетай десятичасовым рейсом. Буду встречать.