Страница:
– Пинту пива? – предложил я Ричарду.
– Да, пожалуйста, – обрадованно согласился он. – Как раз то, что нужно. Целых два часа убил на одного из наших японских клиентов. Господи, просто мрак какой-то! Нет, парень, с которым я встречался, вполне нормальный, мне он даже понравился. Но вот его боссы в Японии... Ну, хоть столечко уступить не хотят, уперлись, и все тут.
Я получил пинту и вручил кружку Ричарду. Он залпом осушил чуть ли не половину. Когда мы рядом, в нас сразу можно признать братьев – носы и подбородки одной формы. Ричард, однако, на пять лет старше меня и выше на три дюйма, его рост зашкаливает за шесть футов четыре дюйма. У него отцовские голубые глаза и светлые волосы, у меня волосы темные и кудрявые, а глаза почти черные – в мать-итальянку. Так что меня часто принимают за итальянца, а Ричарда за норвежца. Он у нас красавчик, к тому же чертовски обаятелен, что действует одинаково неотразимо как на мужчин, так и на женщин. Вне всяких сомнений, тот самый случай, когда старшим братом восхищаешься, завидуешь ему и стараешься во всем подражать.
Я познакомил его с Грегом.
– Так, значит, вы имеете несчастье работать с моим братишкой? – усмехнулся Ричард.
– И не говорите, – не стал возражать Грег. – Трудно мне с ним, вы уж поверьте. Но для твердолобого британца он не так уж и плох. Даже выручает меня время от времени. – Грег тепло мне улыбнулся.
– Да не может быть!
– Точно вам говорю. Я не успел проработать в Лондоне и двух недель, как чуть не прогорел по-черному. Набрал долгосрочных государственных облигаций на миллиард долларов, а министерство финансов США возьми да и выстави их на продажу прямо в ходе торгов. Понимаете, им понадобились деньги, но вместо того, чтобы выпустить новые ценные бумаги, американское правительство решило продать те, что уже были в обращении. На восемь миллиардов долларов. Неудивительно, что мои облигации полетели ко всем чертям, – объяснял Грег Ричарду. – И тут подходит вот этот парнишка и предлагает взять у меня половину пакета. Ну, несколько недель, правда, нам с ним пришлось здорово попыхтеть, однако в конечном итоге выпутались мы целыми и невредимыми. Так что я все еще здесь, как видите, и по-прежнему торгую облигациями.
Я был рад, что сумел тогда помочь Грегу, хотя рисковал при этом невероятно. Во многих компаниях, включая «Харрисон бразерс», агенты конкурируют между собой ради репутации и премиальных, я же придерживаюсь того мнения, что на рынке и без того работать крайне трудно, поэтому чем больше у тебя друзей, тем лучше. Грег, в свою очередь, тоже пару раз спасал меня от крупных неприятностей.
– Грег, кстати, второй на свете человек, который воспользовался «Бондскейпом» в трудную минуту, – с гордостью сообщил я.
– Правда? И что вы о нем думаете? – встрепенулся Ричард.
– Штука великолепная! – воскликнул Грег. – Пейзаж, все эти прелестные домики, целый день так бы и бродил среди них... Хотя у меня есть одно маленькое пожелание.
– Ну-ка, ну-ка! – оживился Ричард.
– Хорошо бы добавить роскошный пляж с белым песочком, ну там пальмочки всякие... И, конечно, пару-другую шикарных девчонок. Это бы так дополнило общую картину! Понимаете, встретил блондинку, беги покупать, брюнетку – продавай, не медли...
– Ох, боюсь, для этого придется крепко поломать голову, – расхохотался Ричард.
– А я ради такой цели был бы просто счастлив помочь чем смогу. – Грег подвинулся, пропуская к стойке какого-то целеустремленного старикашку, жаждущего получить свои полпинты «Гиннесса». – А если серьезно, то ваш прибор работает просто прекрасно. Надеюсь, вы не собираетесь распространять эту систему для общего пользования?
– Думаю, на рынок она поступит не раньше чем через шесть месяцев.
– Вот и хорошо.
– Ах, даже так? – усмехнулся Ричард. – Неужели «Бондскейп» и вправду дает такое преимущество?
Грег только лукаво улыбнулся и отхлебнул большой глоток пива.
– И еще. Что вообще такое эта чертова виртуальная реальность? Имею в виду, что еще может ваш «Бондскейп»? – полюбопытствовал он.
– Ну, виртуальная реальность способна помочь вам в самых разных делах. И в большинстве случаев создает картины куда правдоподобнее ландшафта рынка облигаций.
– Например?
– Например, в медицине. Хирурги могут проводить виртуальные операции, а выздоравливающие после серьезных травм пациенты, прежде чем вернуться в реальную действительность, могут адаптироваться к ней в виртуальном мире. Архитекторы могут создавать виртуальные сооружения, скажем, спроектировать виртуальную кухню и походить по ней, попробовать, насколько удобно там управляться с кастрюльками и сковородками. Ну и конечно, весьма много может дать ее использование в военной области...
– Что?! Могу себе представить вояк, шныряющих по полю боя в этих фантастических шлемах!
– Вы меня не поняли. Весь фокус в том, что им на поле боя и появляться не надо. Вы просто создаете виртуальный театр военных действий, где экипажи смогут управлять танками, а пилоты станут вести воздушные бои. Так намного проще. И, что еще важнее, гораздо дешевле.
– Как в аркадных играх по телику[6], что ли?
– И это тоже виртуальная реальность. К слову сказать, в сфере развлечений ее применение пока оказывается наиболее успешным.
– Да? – с сомнением хмыкнул Грег. – Так ведь небось для этого понадобится какая-то гигантская машина...
– Вовсе нет. – Ричард видел, что Грег искренне заинтересовался темой, и охотно пустился в объяснения. – Большинство систем очень похоже на «Бондскейп», с которым вы уже знакомы. Чтобы очутиться в виртуальном мире, требуется лишь компьютер со специальным программным обеспечением. И еще очки с двумя маленькими мониторами вместо линз, наушники для воспроизведения стереозвука и датчик, отслеживающий направление вашего взгляда. Другими словами, если вы поворачиваете голову влево, то и в виртуальном мире изображение сдвигается в ту же сторону. Специальные перчатки для того, чтобы осязать предметы, к которым прикасаетесь. Таким образом, если создаваемый компьютером мир позволяет вам в полной мере пользоваться в нем органами зрения, слуха и осязания, это и есть виртуальная реальность.
– Классно. – Грег в задумчивости припал к кружке, и тут лицо его засветилось. – Значит, с помощью такой аппаратуры можно обзавестись симпатичной подружкой, а?
– Вот извращенец! – буркнул я.
– Отнюдь, просто забочусь о несчастных одиноких американцах, заброшенных в чужую страну, где своих добрых молодцев с избытком.
– Вообще-то говоря, вы попали в точку, – согласился Ричард. – Виртуальный секс открывает массу возможностей, хотя большинство из них достаточно омерзительно. И называется это, между прочим, телеложство.
– И какие периферийные устройства для него требуются? – с гадкой ухмылкой поинтересовался Грег, изображая потерявшегося в Лондоне простака из Штатов.
– Нам пора, – решительно перебил его я, взглянув на часы. – Карен ждет к ужину. Тронулись.
Мы вышли из паба. Грег направился на юг, мы потопали на север, отсюда до моего дома всего минут пятнадцать ходьбы.
– Славный парень, – заметил Ричард.
– Ага, симпатяга.
Некоторое время мы шли в полном молчании.
– А я с папой встречался, – сказал наконец Ричард.
– Когда?
– Неделю назад. В Оксфорде.
– Как он? – К своему собственному удивлению, я обнаружил, что задал этот вопрос не просто из вежливости.
– Нормально. Хочет с тобой повидаться.
– Вот как...
Ричард не стал развивать тему. Он знал, что я не пойду на уступки. За последние десять лет с отцом я встречался лишь однажды, и то на похоронах мамы. И видеть его снова у меня не было никакого желания.
До того как мне стукнуло семнадцать, у нас была нормальная, типично университетская семья. Отец преподавал математику в Оксфорде, был специалистом в какой-то темной и малоизвестной отрасли топологии[7]. С мамой, тогда очаровательной двадцатилетней студенткой из Милана, он познакомился, когда ему было двадцать пять. За исключением нескольких лет, проведенных в Стэнфордском университете в Калифорнии, мы росли в Оксфорде. Иногда родители ссорились, мама, если ей давали повод, вспыхивала как порох, и тогда только держись! Тем не менее она сумела создать в доме атмосферу любви и душевного тепла, в которой, защищенные от всех опасностей бытия, росли два робких подростка, ищущих себе место в этом мире.
А в один прекрасный день отец от нас ушел. Совершенно неожиданно и для нас с Ричардом, и для мамы. Влюбился по уши в одну из своих выпускниц. Ей было двадцать четыре года, всего на год больше, чем Ричарду. Они перебрались в тесную хибару в Джерико в какой-то миле от нашего дома. Мама была просто убита горем.
Через шесть месяцев у нее обнаружили рак груди. Еще через два года она умерла.
В отличие от Ричарда простить отца я все еще не мог. Я унаследовал мамин характер, Ричард у нас куда более терпим. Несколько минут мы молчали.
– Как с работой? – прервал затянувшуюся паузу Ричард.
– Прекрасно. В прошлом году, когда рынок оживился, мы все заработали кучу денег. В нынешнем году рынок завянет, и все мы потеряем кучу денег. Все очень просто на самом деле. Им отправить бы нас на оставшиеся месяцы в отпуск, чтобы мы чего не наворочали. Тогда и ущерба никакого не будет.
– Ага, значит, на этот раз останешься без сказочных премиальных? – расхохотался Ричард.
– Не пропаду, – уверенно заявил я. – Они своих агентов в беде не бросят.
– Да, кстати! Спасибо, что выручил с деньгами в прошлом году.
– Не стоит. Был только рад потратить их на что-то полезное.
Откровенно говоря, премии меня несколько смущали, я до сих пор чувствовал себя неловко, когда получал такие деньги. С другой стороны, если я за год заработал компании пятнадцать миллионов долларов, едва ли стоит удивляться, что они посчитали возможным поделиться со мной какой-то частью этой суммы. Просто привыкать к этому мне не хотелось.
– А босс тебе не досаждает?
– Боб? Нет, с ним все в порядке. Поворчит иногда немного, а так нормально. Кстати, вот ему «Бондскейп» как раз не показался.
– Да ты что! – встревожился Ричард; ему вовсе не улыбалось, чтобы о его системе пошли дурные слухи.
– Да ты не беспокойся, мы с Грегом убедим его, что он не прав. А вообще в «Харрисон бразерс» мне нравится. И люди там есть неплохие. Грег вот, еще один парень по имени Эд, который мне помогает, ну и несколько других...
– В том числе Карен?
– Да, и она, – заулыбался я.
– Как у вас с ней?
– Все нормально. Сейчас гораздо лучше. По-моему, у нее с ним все кончено.
– Имеешь в виду того типа, с которым она встречалась до тебя?
– Ага.
– Кто он хоть такой?
– Не знаю, она не говорила. Да Карен мне о нем вообще почти ничего не рассказывает.
– Странно.
– Чего ж тут странного? Наверное, слишком болезненная для нее тема...
– М-да... Что же такое он с ней сотворил?
Этот вопрос я и сам задавал себе тысячи раз.
– Допускаю, что вообще ничего. Похоже, она его просто очень любила...
– Ревнуешь? – Ричард, видимо, уловил что-то в моем голосе.
– Может, и так... Они встретились вчера на приеме. Для Карен это стало жутким шоком. Я, честно говоря, не думал, что это может на нее так подействовать.
Конечно, я ревновал. Однако не собирался признаваться в этом даже самому себе, не говоря уже о других. Надеялся в глубине души, что однажды любовь Карен ко мне одолеет ее страсть к нему. Но даже несмотря на то, что наши отношения с ней крепли, я серьезно опасался, что этого не произойдет.
– Прости, ради Бога. Мне, тупице, не следовало задавать такие вопросы, – укорил себя Ричард.
– Ладно, не переживай, все в порядке.
Меня действительно его слова нисколько не задели. Я всегда рад поговорить с братом еще и потому, что мы нередко касаемся тем, что очень важны для нас обоих, но которые не станешь обсуждать с посторонними людьми.
Мы вошли в дом, встретивший нас пряным ароматом приправ и специй.
– Привет, Ричард! – Карен подставила ему щеку для поцелуя, даже в вытертых джинсах и моей заношенной белой рубашке она ухитрялась выглядеть необыкновенно элегантной. – Да, Марк, Брайан собирается уходить. По-моему, он хочет, чтобы с ним расплатились. А меня извините, там, на кухне, вовсю кипит и булькает! Ричард, плесни нам винца, бутылку я уже открыла.
Ричард долил вина в ее бокал, потом стал разливать нам, а я отправился искать Брайана. Он собирал уже отмытые кисти в гостиной. Жилистый коротышка, Брайан держал в ежовых рукавицах банду отпетых разбойников, которую сумел превратить в дисциплинированную бригаду классных мастеров. Он был настолько сражен обаянием Карен, что безропотно согласился внести кое-какие изменения и переделки в уже выполненную в моем доме работу. Карен удалось выяснить, что в прошлом Брайан сидел, а сейчас завязал. Этот последний факт его биографии вызывал у меня сильные сомнения, но работала его бригада быстро, качество же оказалось выше всяких похвал.
– Счет оставил на кухонном столе, – не глядя на меня, буркнул Брайан. – Хотелось бы получить завтра вечером, если не возражаешь. И... это самое... наличными, да, Марк?
– Договорились, – согласился я, рассеянно соображая, каким образом раздобыть две тысячи фунтов наличными к завтрашнему вечеру. – Спасибо, Брайан. Поработали вы отлично. Спокойной ночи.
Когда я вернулся на кухню, ужин был уже на столе. Мы принялись за нежнейшего ягненка под соусом карри.
– А дом у тебя смотрится совсем неплохо, – заметил Ричард. – Во всяком случае, не сравнить с теми лачугами, где ты ютился.
Я довольно улыбнулся. Он был прав. В смысле социального статуса я определенно поднялся сразу на несколько ступеней.
– Еще бы ему не смотреться, шторы в каждой комнате! – гордо сообщил я, хотя вообще-то на этом настояла Карен, поскольку стала проводить здесь почти все свое время. Больше того, теперь почти на всех лампочках, представьте себе, были абажуры.
– А что за шум был у вас сегодня утром? – спросил я Карен.
– Я же тебе говорила, все дрожат в ожидании реорганизации. Ну, Джек и прицепился к Салли. По-моему, хочет ее уволить, чтобы продемонстрировать, как он печется о сокращении штатов и расходов. Гад такой! Опыта ей, конечно, пока не хватает, но со временем толк из нее будет, лично у меня нет никаких сомнений.
– Она заканчивала те же курсы, что и Эд. Он говорит, считалась одной из лучших.
– Вот видишь! – обрадовалась Карен. – Надеюсь, у нее будет шанс проявить себя. Ух, не выношу этого типа! Тебе хорошо, Ричард. Когда владеешь собственной компанией, с такими вещами даже не сталкиваешься.
– Ну, не знаю, не знаю, – рассмеялся Ричард. – Смею заверить, в мелких компаниях тоже все не так просто, там есть свои сложности.
– И как дела у нашей мелкой компании? – поинтересовалась Карен.
«Нашей» компанией «Фэрсистемс» она назвала отнюдь не случайно, нам с ней на пару принадлежало семь с половиной процентов ее акций.
– Совсем недурно. – Лицо Ричарда оживилось. – Пришлось здорово побороться, но сейчас мы почти у цели.
– Это у какой же?
– Помнишь, когда год назад вы решили вложить деньги в акции моей компании, я говорил, что намерен добиться, чтобы система виртуальной реальности, СВР, как мы называем, появилась в каждом офисе и в каждом доме? Ну вот, сейчас, похоже, мы довели технологию до такой стадии.
– И что, теперь можно выбрасывать микроволновки и тостеры? И обзаводиться машиной виртуальной реальности?
– Ну, пока нет, – усмехнулся Ричард. – Однако через год все, у кого сейчас персональный компьютер, смогут приобрести себе СВР. А через пять лет обойтись без нее будет невозможно.
– Значит, прорыв? А нельзя ли поподробнее? – попросил я.
– Нельзя. Секрет.
– Да брось ты! Мне-то уж можно сказать...
– Извини, но информация действительно совершенно секретная. Даже не для внутреннего пользования. То, о чем я веду речь, изменит всю индустрию виртуальной реальности. Я просто не могу допустить, чтобы об этом прознали за пределами очень узкого круга сотрудников нашей компании.
Такая скрытность Ричарда меня несколько уязвила. Как будто я тут же побегу докладывать его конкурентам! Ведь прекрасно знает, что кому-кому, а уж мне-то доверять можно.
– Чудненько! – потирая руки, воскликнула Карен. – Значит, наши акции опять подскочат!
А дело было так. Почти год назад Ричард в отчаянии обратился ко мне за помощью. У «Фэрсистемс» не было наличности, и он рассчитывал выручить деньги за счет размещения на Лондонской фондовой бирже ее акций. Однако агенты компании вдруг заявили, что условия на рынке складываются для такого маневра неблагоприятно, и «Фэрсистемс» осталась ни с чем, без единого пенса. Перспективы у компании были блестящие, однако все наличные деньги, которые она выручала от продажи своей уже освоенной продукции, съедались расходами на новые разработки.
Тогда я сделал две вещи. Мы на пару с Карен вложили в компанию семьдесят пять тысяч фунтов, что помогло Ричарду продержаться несколько месяцев. Акции нам достались по пятидесяти пенсов за штуку.
Я также посоветовал Ричарду связаться с посреднической фирмой «Вагнер – Филлипс» из Сан-Франциско, которая, по моим сведениям, специализировалась на торговле акциями мелких компаний, занимающихся высокими технологиями. «Вагнер – Филлипс» провела блестящую операцию, и в ноябре прошлого года акции «Фэрсистемс» появились на американской фондовой бирже НАСДАК. Они были выпущены по цене десять долларов за штуку, а за первую пару дней торгов подорожали до двенадцати долларов. Учитывая, что нам они обошлись по пятьдесят пенсов, или около семидесяти пяти центов, наша с Карен номинальная прибыль составила гигантскую сумму, примерно по восемьсот пятьдесят тысяч долларов на каждого. Шампанское лилось рекой.
Однако, приобретая акции компании, мы подписали обязательство не продавать их в течение двух лет. На протяжении трех месяцев их котировка оставалась довольно устойчивой, затем цены стали неуклонно падать и, наконец, достигли сегодняшнего уровня в шесть долларов за штуку. Но до того, как мы смогли бы продать наш пакет, оставалось еще полтора года.
– Да, должны подскочить, – поколебавшись, подтвердил Ричард, стараясь придать уверенности своему голосу.
По выражению лица Карен было ясно, что ей уже надоело выслушивать подобные заверения. По правде говоря, так оно и было. Ричард не уставал твердить, что «Фэрсистемс» будет стоить многие сотни миллионов, надо лишь немного потерпеть. Пока что я был склонен верить брату. Карен же одолевали сомнения.
Вкладывая свои средства в компанию, она знала, на что идет, сама, в конце концов, торговала акциями. И прибыль, пусть пока и на бумаге, получила вполне впечатляющую. Однако в компьютерном бизнесе восемнадцать месяцев – срок весьма большой, и у Карен не было никакой уверенности, что «Фэрсистемс» доживет до его истечения. За время своей недолгой карьеры она наблюдала множество случаев, как решившие заняться высокими технологиями компании прогорали прямо на глазах. Я знал об этих ее опасениях и чувствовал себя виноватым, поскольку идея инвестировать деньги в «Фэрсистемс» принадлежала мне.
– На самом деле мне хотелось поговорить с вами именно о ценах на акции «Фэрсистемс», – сказал Ричард. – Дело в том, что я проанализировал их движение со времени выпуска в обращение... С компанией творится что-то странное.
– Что ты имеешь в виду? – Заинтригованные, мы с Карен склонились к нему через столешницу.
– Сейчас покажу.
Он щелкнул замками кейса, достал и разложил на столе распечатки, испещренные графиками и колонками цифр. В этом весь Ричард, статистику цен на акции компании он изучал столь тщательно, как никто на свете. Однако разобраться в ней не помогали даже его подробные комментарии.
– Ну и что все это значит? – озадаченно посмотрела на него Карен.
– Похоже, что столь значительное падение цен на акции «Фэрсистемс» не имеет никакого разумного объяснения.
– Так. – Кивнув, Карен разглядывала графики, таблицы и греческие буковки. – Ну и что?
– Был бы очень признателен, если бы вы именно это и выяснили. Понимаешь, я ведь имею дело лишь с цифрами. А у вас есть связи на рынке. Поговорите с вашими коллегами, может, кто-нибудь что и знает.
– А с ребятами из «Вагнер – Филлипс» ты советовался? Как агенты «Фэрсистемс» они должны уметь объяснить любую вызывающую сомнения сделку с ее акциями.
– Советовался. Утверждают, что все дело в неудовлетворительной работе компании.
Мы посмотрели на Карен. Она, напряженно размышляя, рассматривала лежащие перед нами распечатки.
– И сколько наличности осталось у компании? – вдруг спросила она.
– Ну, как тебе сказать... Не так чтоб уж очень...
– Погоди, – вмешался я. – Всего полгода назад у тебя было шесть миллионов! Неужели все истратил?
– Почти, – признался Ричард. – Но мы ждем предоплаты от одного из наших покупателей, «Дженсон компьютер». Какое-то время продержимся.
– А потом? – Я начал злиться – чертова компания опять остается без наличных средств.
Ричард только пожал плечами.
– А что говорят в «Вагнер – Филлипс»?
– От них толку не много. Намекают, что у них на мою компанию есть потенциальный покупатель.
– Это кто же?
– А вот этого мне открывать не хотят. Утверждают, что клиент настаивает на анонимности.
– Ну и?.. Будешь продавать?
Ричард принялся рассматривать свои руки – когда-то он лишился первых фаланг на мизинце и безымянном пальце левой руки, и теперь, казалось, проверял, не отросли ли они у него вновь.
– Нет, не буду.
– Нет?! Ричард, ты ведь прогоришь!
– Сейчас продавать компанию не имеет никакого смысла, поверь мне.
– А я уверен, что нужно продать, пока есть такая возможность, – стоял на своем я. – Банкротство – дело серьезное.
Есть риск, что ты навсегда потеряешь все свои идеи. Люди потеряют работу. Мы потеряем деньги.
При всем его уме Ричарду, по-моему, не хватало чувства перспективы. Он обречен на провал, и ему необходимо вовремя выйти из игры, чтобы свести убытки к минимуму. Я, маклер, это прекрасно видел, а Ричард, изобретатель, понять не мог.
– Сам знаю, что банкротство дело серьезное! – взорвался Ричард. – И можешь не сомневаться, много об этом думаю. И о своих людях тоже. Некоторые из них рядом со мной уже пять лет. Работали без выходных и не раз буквально чудеса творили! Будь спокоен, я о них позабочусь. Знаю, будет тяжело, но мы справимся, вот увидишь. И тогда ваши акции будут стоить куда дороже, чем сейчас!
Наступило молчание. Мы с Карен слегка оторопели – Ричард никогда так не выходил из себя. Он перевел дух и обернулся к Карен:
– Так что, поспрашиваешь?
– Конечно, – успокоила его она. – Однако может оказаться, что акции «Фэрсистемс» сбывают просто потому, что опасаются твоего банкротства. Как только что-нибудь узнаю, сообщу.
Я сварил кофе, мы быстро выпили по чашке и отправились спать. Я сердился на брата. Из-за его беспечности в финансовых вопросах мы вот-вот может потерять огромные деньги. Нет, я верил всему, что он рассказывал о виртуальной реальности. Не сомневался в его способностях, с технической точки зрения, достичь поставленной цели, хотя «великий прорыв», в подробности которого он не хотел посвящать даже родного брата, начал вызывать у меня подозрения. Ох, если бы ему хватило здравого смысла беречь наличность, пока она у него была!
Провожал я Ричарда, поднявшегося спозаранку, чтобы успеть на самолет в Эдинбург, в том же дурном расположении духа. А его прощальные слова мое состояние лишь усугубили.
– А Карен хорошенькая, правда?
– Да, очень, – не без гордости подтвердил я.
– Берегись ее, братишка, – бросил он и вышел на безлюдную ранним утром улицу.
Я был ошеломлен. Это еще что такое?! Карен выручила его, отдав все свои сбережения, а он их растранжирил. У него нет никакого права на подобные намеки, черт побери!
Не сдерживая раздражения, я с грохотом свалил в раковину оставшиеся после вчерашнего ужина грязные тарелки и принялся мыть посуду, чтобы успокоить расходившиеся нервы. Однако меня неотвязно продолжала терзать мысль, которую я не мог прогнать, как ни старался.
Видите ли, дело в том, что, сколько я себя помню, мой брат всегда оказывался прав.
Глава 4
– Да, пожалуйста, – обрадованно согласился он. – Как раз то, что нужно. Целых два часа убил на одного из наших японских клиентов. Господи, просто мрак какой-то! Нет, парень, с которым я встречался, вполне нормальный, мне он даже понравился. Но вот его боссы в Японии... Ну, хоть столечко уступить не хотят, уперлись, и все тут.
Я получил пинту и вручил кружку Ричарду. Он залпом осушил чуть ли не половину. Когда мы рядом, в нас сразу можно признать братьев – носы и подбородки одной формы. Ричард, однако, на пять лет старше меня и выше на три дюйма, его рост зашкаливает за шесть футов четыре дюйма. У него отцовские голубые глаза и светлые волосы, у меня волосы темные и кудрявые, а глаза почти черные – в мать-итальянку. Так что меня часто принимают за итальянца, а Ричарда за норвежца. Он у нас красавчик, к тому же чертовски обаятелен, что действует одинаково неотразимо как на мужчин, так и на женщин. Вне всяких сомнений, тот самый случай, когда старшим братом восхищаешься, завидуешь ему и стараешься во всем подражать.
Я познакомил его с Грегом.
– Так, значит, вы имеете несчастье работать с моим братишкой? – усмехнулся Ричард.
– И не говорите, – не стал возражать Грег. – Трудно мне с ним, вы уж поверьте. Но для твердолобого британца он не так уж и плох. Даже выручает меня время от времени. – Грег тепло мне улыбнулся.
– Да не может быть!
– Точно вам говорю. Я не успел проработать в Лондоне и двух недель, как чуть не прогорел по-черному. Набрал долгосрочных государственных облигаций на миллиард долларов, а министерство финансов США возьми да и выстави их на продажу прямо в ходе торгов. Понимаете, им понадобились деньги, но вместо того, чтобы выпустить новые ценные бумаги, американское правительство решило продать те, что уже были в обращении. На восемь миллиардов долларов. Неудивительно, что мои облигации полетели ко всем чертям, – объяснял Грег Ричарду. – И тут подходит вот этот парнишка и предлагает взять у меня половину пакета. Ну, несколько недель, правда, нам с ним пришлось здорово попыхтеть, однако в конечном итоге выпутались мы целыми и невредимыми. Так что я все еще здесь, как видите, и по-прежнему торгую облигациями.
Я был рад, что сумел тогда помочь Грегу, хотя рисковал при этом невероятно. Во многих компаниях, включая «Харрисон бразерс», агенты конкурируют между собой ради репутации и премиальных, я же придерживаюсь того мнения, что на рынке и без того работать крайне трудно, поэтому чем больше у тебя друзей, тем лучше. Грег, в свою очередь, тоже пару раз спасал меня от крупных неприятностей.
– Грег, кстати, второй на свете человек, который воспользовался «Бондскейпом» в трудную минуту, – с гордостью сообщил я.
– Правда? И что вы о нем думаете? – встрепенулся Ричард.
– Штука великолепная! – воскликнул Грег. – Пейзаж, все эти прелестные домики, целый день так бы и бродил среди них... Хотя у меня есть одно маленькое пожелание.
– Ну-ка, ну-ка! – оживился Ричард.
– Хорошо бы добавить роскошный пляж с белым песочком, ну там пальмочки всякие... И, конечно, пару-другую шикарных девчонок. Это бы так дополнило общую картину! Понимаете, встретил блондинку, беги покупать, брюнетку – продавай, не медли...
– Ох, боюсь, для этого придется крепко поломать голову, – расхохотался Ричард.
– А я ради такой цели был бы просто счастлив помочь чем смогу. – Грег подвинулся, пропуская к стойке какого-то целеустремленного старикашку, жаждущего получить свои полпинты «Гиннесса». – А если серьезно, то ваш прибор работает просто прекрасно. Надеюсь, вы не собираетесь распространять эту систему для общего пользования?
– Думаю, на рынок она поступит не раньше чем через шесть месяцев.
– Вот и хорошо.
– Ах, даже так? – усмехнулся Ричард. – Неужели «Бондскейп» и вправду дает такое преимущество?
Грег только лукаво улыбнулся и отхлебнул большой глоток пива.
– И еще. Что вообще такое эта чертова виртуальная реальность? Имею в виду, что еще может ваш «Бондскейп»? – полюбопытствовал он.
– Ну, виртуальная реальность способна помочь вам в самых разных делах. И в большинстве случаев создает картины куда правдоподобнее ландшафта рынка облигаций.
– Например?
– Например, в медицине. Хирурги могут проводить виртуальные операции, а выздоравливающие после серьезных травм пациенты, прежде чем вернуться в реальную действительность, могут адаптироваться к ней в виртуальном мире. Архитекторы могут создавать виртуальные сооружения, скажем, спроектировать виртуальную кухню и походить по ней, попробовать, насколько удобно там управляться с кастрюльками и сковородками. Ну и конечно, весьма много может дать ее использование в военной области...
– Что?! Могу себе представить вояк, шныряющих по полю боя в этих фантастических шлемах!
– Вы меня не поняли. Весь фокус в том, что им на поле боя и появляться не надо. Вы просто создаете виртуальный театр военных действий, где экипажи смогут управлять танками, а пилоты станут вести воздушные бои. Так намного проще. И, что еще важнее, гораздо дешевле.
– Как в аркадных играх по телику[6], что ли?
– И это тоже виртуальная реальность. К слову сказать, в сфере развлечений ее применение пока оказывается наиболее успешным.
– Да? – с сомнением хмыкнул Грег. – Так ведь небось для этого понадобится какая-то гигантская машина...
– Вовсе нет. – Ричард видел, что Грег искренне заинтересовался темой, и охотно пустился в объяснения. – Большинство систем очень похоже на «Бондскейп», с которым вы уже знакомы. Чтобы очутиться в виртуальном мире, требуется лишь компьютер со специальным программным обеспечением. И еще очки с двумя маленькими мониторами вместо линз, наушники для воспроизведения стереозвука и датчик, отслеживающий направление вашего взгляда. Другими словами, если вы поворачиваете голову влево, то и в виртуальном мире изображение сдвигается в ту же сторону. Специальные перчатки для того, чтобы осязать предметы, к которым прикасаетесь. Таким образом, если создаваемый компьютером мир позволяет вам в полной мере пользоваться в нем органами зрения, слуха и осязания, это и есть виртуальная реальность.
– Классно. – Грег в задумчивости припал к кружке, и тут лицо его засветилось. – Значит, с помощью такой аппаратуры можно обзавестись симпатичной подружкой, а?
– Вот извращенец! – буркнул я.
– Отнюдь, просто забочусь о несчастных одиноких американцах, заброшенных в чужую страну, где своих добрых молодцев с избытком.
– Вообще-то говоря, вы попали в точку, – согласился Ричард. – Виртуальный секс открывает массу возможностей, хотя большинство из них достаточно омерзительно. И называется это, между прочим, телеложство.
– И какие периферийные устройства для него требуются? – с гадкой ухмылкой поинтересовался Грег, изображая потерявшегося в Лондоне простака из Штатов.
– Нам пора, – решительно перебил его я, взглянув на часы. – Карен ждет к ужину. Тронулись.
Мы вышли из паба. Грег направился на юг, мы потопали на север, отсюда до моего дома всего минут пятнадцать ходьбы.
– Славный парень, – заметил Ричард.
– Ага, симпатяга.
Некоторое время мы шли в полном молчании.
– А я с папой встречался, – сказал наконец Ричард.
– Когда?
– Неделю назад. В Оксфорде.
– Как он? – К своему собственному удивлению, я обнаружил, что задал этот вопрос не просто из вежливости.
– Нормально. Хочет с тобой повидаться.
– Вот как...
Ричард не стал развивать тему. Он знал, что я не пойду на уступки. За последние десять лет с отцом я встречался лишь однажды, и то на похоронах мамы. И видеть его снова у меня не было никакого желания.
До того как мне стукнуло семнадцать, у нас была нормальная, типично университетская семья. Отец преподавал математику в Оксфорде, был специалистом в какой-то темной и малоизвестной отрасли топологии[7]. С мамой, тогда очаровательной двадцатилетней студенткой из Милана, он познакомился, когда ему было двадцать пять. За исключением нескольких лет, проведенных в Стэнфордском университете в Калифорнии, мы росли в Оксфорде. Иногда родители ссорились, мама, если ей давали повод, вспыхивала как порох, и тогда только держись! Тем не менее она сумела создать в доме атмосферу любви и душевного тепла, в которой, защищенные от всех опасностей бытия, росли два робких подростка, ищущих себе место в этом мире.
А в один прекрасный день отец от нас ушел. Совершенно неожиданно и для нас с Ричардом, и для мамы. Влюбился по уши в одну из своих выпускниц. Ей было двадцать четыре года, всего на год больше, чем Ричарду. Они перебрались в тесную хибару в Джерико в какой-то миле от нашего дома. Мама была просто убита горем.
Через шесть месяцев у нее обнаружили рак груди. Еще через два года она умерла.
В отличие от Ричарда простить отца я все еще не мог. Я унаследовал мамин характер, Ричард у нас куда более терпим. Несколько минут мы молчали.
– Как с работой? – прервал затянувшуюся паузу Ричард.
– Прекрасно. В прошлом году, когда рынок оживился, мы все заработали кучу денег. В нынешнем году рынок завянет, и все мы потеряем кучу денег. Все очень просто на самом деле. Им отправить бы нас на оставшиеся месяцы в отпуск, чтобы мы чего не наворочали. Тогда и ущерба никакого не будет.
– Ага, значит, на этот раз останешься без сказочных премиальных? – расхохотался Ричард.
– Не пропаду, – уверенно заявил я. – Они своих агентов в беде не бросят.
– Да, кстати! Спасибо, что выручил с деньгами в прошлом году.
– Не стоит. Был только рад потратить их на что-то полезное.
Откровенно говоря, премии меня несколько смущали, я до сих пор чувствовал себя неловко, когда получал такие деньги. С другой стороны, если я за год заработал компании пятнадцать миллионов долларов, едва ли стоит удивляться, что они посчитали возможным поделиться со мной какой-то частью этой суммы. Просто привыкать к этому мне не хотелось.
– А босс тебе не досаждает?
– Боб? Нет, с ним все в порядке. Поворчит иногда немного, а так нормально. Кстати, вот ему «Бондскейп» как раз не показался.
– Да ты что! – встревожился Ричард; ему вовсе не улыбалось, чтобы о его системе пошли дурные слухи.
– Да ты не беспокойся, мы с Грегом убедим его, что он не прав. А вообще в «Харрисон бразерс» мне нравится. И люди там есть неплохие. Грег вот, еще один парень по имени Эд, который мне помогает, ну и несколько других...
– В том числе Карен?
– Да, и она, – заулыбался я.
– Как у вас с ней?
– Все нормально. Сейчас гораздо лучше. По-моему, у нее с ним все кончено.
– Имеешь в виду того типа, с которым она встречалась до тебя?
– Ага.
– Кто он хоть такой?
– Не знаю, она не говорила. Да Карен мне о нем вообще почти ничего не рассказывает.
– Странно.
– Чего ж тут странного? Наверное, слишком болезненная для нее тема...
– М-да... Что же такое он с ней сотворил?
Этот вопрос я и сам задавал себе тысячи раз.
– Допускаю, что вообще ничего. Похоже, она его просто очень любила...
– Ревнуешь? – Ричард, видимо, уловил что-то в моем голосе.
– Может, и так... Они встретились вчера на приеме. Для Карен это стало жутким шоком. Я, честно говоря, не думал, что это может на нее так подействовать.
Конечно, я ревновал. Однако не собирался признаваться в этом даже самому себе, не говоря уже о других. Надеялся в глубине души, что однажды любовь Карен ко мне одолеет ее страсть к нему. Но даже несмотря на то, что наши отношения с ней крепли, я серьезно опасался, что этого не произойдет.
– Прости, ради Бога. Мне, тупице, не следовало задавать такие вопросы, – укорил себя Ричард.
– Ладно, не переживай, все в порядке.
Меня действительно его слова нисколько не задели. Я всегда рад поговорить с братом еще и потому, что мы нередко касаемся тем, что очень важны для нас обоих, но которые не станешь обсуждать с посторонними людьми.
Мы вошли в дом, встретивший нас пряным ароматом приправ и специй.
– Привет, Ричард! – Карен подставила ему щеку для поцелуя, даже в вытертых джинсах и моей заношенной белой рубашке она ухитрялась выглядеть необыкновенно элегантной. – Да, Марк, Брайан собирается уходить. По-моему, он хочет, чтобы с ним расплатились. А меня извините, там, на кухне, вовсю кипит и булькает! Ричард, плесни нам винца, бутылку я уже открыла.
Ричард долил вина в ее бокал, потом стал разливать нам, а я отправился искать Брайана. Он собирал уже отмытые кисти в гостиной. Жилистый коротышка, Брайан держал в ежовых рукавицах банду отпетых разбойников, которую сумел превратить в дисциплинированную бригаду классных мастеров. Он был настолько сражен обаянием Карен, что безропотно согласился внести кое-какие изменения и переделки в уже выполненную в моем доме работу. Карен удалось выяснить, что в прошлом Брайан сидел, а сейчас завязал. Этот последний факт его биографии вызывал у меня сильные сомнения, но работала его бригада быстро, качество же оказалось выше всяких похвал.
– Счет оставил на кухонном столе, – не глядя на меня, буркнул Брайан. – Хотелось бы получить завтра вечером, если не возражаешь. И... это самое... наличными, да, Марк?
– Договорились, – согласился я, рассеянно соображая, каким образом раздобыть две тысячи фунтов наличными к завтрашнему вечеру. – Спасибо, Брайан. Поработали вы отлично. Спокойной ночи.
Когда я вернулся на кухню, ужин был уже на столе. Мы принялись за нежнейшего ягненка под соусом карри.
– А дом у тебя смотрится совсем неплохо, – заметил Ричард. – Во всяком случае, не сравнить с теми лачугами, где ты ютился.
Я довольно улыбнулся. Он был прав. В смысле социального статуса я определенно поднялся сразу на несколько ступеней.
– Еще бы ему не смотреться, шторы в каждой комнате! – гордо сообщил я, хотя вообще-то на этом настояла Карен, поскольку стала проводить здесь почти все свое время. Больше того, теперь почти на всех лампочках, представьте себе, были абажуры.
– А что за шум был у вас сегодня утром? – спросил я Карен.
– Я же тебе говорила, все дрожат в ожидании реорганизации. Ну, Джек и прицепился к Салли. По-моему, хочет ее уволить, чтобы продемонстрировать, как он печется о сокращении штатов и расходов. Гад такой! Опыта ей, конечно, пока не хватает, но со временем толк из нее будет, лично у меня нет никаких сомнений.
– Она заканчивала те же курсы, что и Эд. Он говорит, считалась одной из лучших.
– Вот видишь! – обрадовалась Карен. – Надеюсь, у нее будет шанс проявить себя. Ух, не выношу этого типа! Тебе хорошо, Ричард. Когда владеешь собственной компанией, с такими вещами даже не сталкиваешься.
– Ну, не знаю, не знаю, – рассмеялся Ричард. – Смею заверить, в мелких компаниях тоже все не так просто, там есть свои сложности.
– И как дела у нашей мелкой компании? – поинтересовалась Карен.
«Нашей» компанией «Фэрсистемс» она назвала отнюдь не случайно, нам с ней на пару принадлежало семь с половиной процентов ее акций.
– Совсем недурно. – Лицо Ричарда оживилось. – Пришлось здорово побороться, но сейчас мы почти у цели.
– Это у какой же?
– Помнишь, когда год назад вы решили вложить деньги в акции моей компании, я говорил, что намерен добиться, чтобы система виртуальной реальности, СВР, как мы называем, появилась в каждом офисе и в каждом доме? Ну вот, сейчас, похоже, мы довели технологию до такой стадии.
– И что, теперь можно выбрасывать микроволновки и тостеры? И обзаводиться машиной виртуальной реальности?
– Ну, пока нет, – усмехнулся Ричард. – Однако через год все, у кого сейчас персональный компьютер, смогут приобрести себе СВР. А через пять лет обойтись без нее будет невозможно.
– Значит, прорыв? А нельзя ли поподробнее? – попросил я.
– Нельзя. Секрет.
– Да брось ты! Мне-то уж можно сказать...
– Извини, но информация действительно совершенно секретная. Даже не для внутреннего пользования. То, о чем я веду речь, изменит всю индустрию виртуальной реальности. Я просто не могу допустить, чтобы об этом прознали за пределами очень узкого круга сотрудников нашей компании.
Такая скрытность Ричарда меня несколько уязвила. Как будто я тут же побегу докладывать его конкурентам! Ведь прекрасно знает, что кому-кому, а уж мне-то доверять можно.
– Чудненько! – потирая руки, воскликнула Карен. – Значит, наши акции опять подскочат!
А дело было так. Почти год назад Ричард в отчаянии обратился ко мне за помощью. У «Фэрсистемс» не было наличности, и он рассчитывал выручить деньги за счет размещения на Лондонской фондовой бирже ее акций. Однако агенты компании вдруг заявили, что условия на рынке складываются для такого маневра неблагоприятно, и «Фэрсистемс» осталась ни с чем, без единого пенса. Перспективы у компании были блестящие, однако все наличные деньги, которые она выручала от продажи своей уже освоенной продукции, съедались расходами на новые разработки.
Тогда я сделал две вещи. Мы на пару с Карен вложили в компанию семьдесят пять тысяч фунтов, что помогло Ричарду продержаться несколько месяцев. Акции нам достались по пятидесяти пенсов за штуку.
Я также посоветовал Ричарду связаться с посреднической фирмой «Вагнер – Филлипс» из Сан-Франциско, которая, по моим сведениям, специализировалась на торговле акциями мелких компаний, занимающихся высокими технологиями. «Вагнер – Филлипс» провела блестящую операцию, и в ноябре прошлого года акции «Фэрсистемс» появились на американской фондовой бирже НАСДАК. Они были выпущены по цене десять долларов за штуку, а за первую пару дней торгов подорожали до двенадцати долларов. Учитывая, что нам они обошлись по пятьдесят пенсов, или около семидесяти пяти центов, наша с Карен номинальная прибыль составила гигантскую сумму, примерно по восемьсот пятьдесят тысяч долларов на каждого. Шампанское лилось рекой.
Однако, приобретая акции компании, мы подписали обязательство не продавать их в течение двух лет. На протяжении трех месяцев их котировка оставалась довольно устойчивой, затем цены стали неуклонно падать и, наконец, достигли сегодняшнего уровня в шесть долларов за штуку. Но до того, как мы смогли бы продать наш пакет, оставалось еще полтора года.
– Да, должны подскочить, – поколебавшись, подтвердил Ричард, стараясь придать уверенности своему голосу.
По выражению лица Карен было ясно, что ей уже надоело выслушивать подобные заверения. По правде говоря, так оно и было. Ричард не уставал твердить, что «Фэрсистемс» будет стоить многие сотни миллионов, надо лишь немного потерпеть. Пока что я был склонен верить брату. Карен же одолевали сомнения.
Вкладывая свои средства в компанию, она знала, на что идет, сама, в конце концов, торговала акциями. И прибыль, пусть пока и на бумаге, получила вполне впечатляющую. Однако в компьютерном бизнесе восемнадцать месяцев – срок весьма большой, и у Карен не было никакой уверенности, что «Фэрсистемс» доживет до его истечения. За время своей недолгой карьеры она наблюдала множество случаев, как решившие заняться высокими технологиями компании прогорали прямо на глазах. Я знал об этих ее опасениях и чувствовал себя виноватым, поскольку идея инвестировать деньги в «Фэрсистемс» принадлежала мне.
– На самом деле мне хотелось поговорить с вами именно о ценах на акции «Фэрсистемс», – сказал Ричард. – Дело в том, что я проанализировал их движение со времени выпуска в обращение... С компанией творится что-то странное.
– Что ты имеешь в виду? – Заинтригованные, мы с Карен склонились к нему через столешницу.
– Сейчас покажу.
Он щелкнул замками кейса, достал и разложил на столе распечатки, испещренные графиками и колонками цифр. В этом весь Ричард, статистику цен на акции компании он изучал столь тщательно, как никто на свете. Однако разобраться в ней не помогали даже его подробные комментарии.
– Ну и что все это значит? – озадаченно посмотрела на него Карен.
– Похоже, что столь значительное падение цен на акции «Фэрсистемс» не имеет никакого разумного объяснения.
– Так. – Кивнув, Карен разглядывала графики, таблицы и греческие буковки. – Ну и что?
– Был бы очень признателен, если бы вы именно это и выяснили. Понимаешь, я ведь имею дело лишь с цифрами. А у вас есть связи на рынке. Поговорите с вашими коллегами, может, кто-нибудь что и знает.
– А с ребятами из «Вагнер – Филлипс» ты советовался? Как агенты «Фэрсистемс» они должны уметь объяснить любую вызывающую сомнения сделку с ее акциями.
– Советовался. Утверждают, что все дело в неудовлетворительной работе компании.
Мы посмотрели на Карен. Она, напряженно размышляя, рассматривала лежащие перед нами распечатки.
– И сколько наличности осталось у компании? – вдруг спросила она.
– Ну, как тебе сказать... Не так чтоб уж очень...
– Погоди, – вмешался я. – Всего полгода назад у тебя было шесть миллионов! Неужели все истратил?
– Почти, – признался Ричард. – Но мы ждем предоплаты от одного из наших покупателей, «Дженсон компьютер». Какое-то время продержимся.
– А потом? – Я начал злиться – чертова компания опять остается без наличных средств.
Ричард только пожал плечами.
– А что говорят в «Вагнер – Филлипс»?
– От них толку не много. Намекают, что у них на мою компанию есть потенциальный покупатель.
– Это кто же?
– А вот этого мне открывать не хотят. Утверждают, что клиент настаивает на анонимности.
– Ну и?.. Будешь продавать?
Ричард принялся рассматривать свои руки – когда-то он лишился первых фаланг на мизинце и безымянном пальце левой руки, и теперь, казалось, проверял, не отросли ли они у него вновь.
– Нет, не буду.
– Нет?! Ричард, ты ведь прогоришь!
– Сейчас продавать компанию не имеет никакого смысла, поверь мне.
– А я уверен, что нужно продать, пока есть такая возможность, – стоял на своем я. – Банкротство – дело серьезное.
Есть риск, что ты навсегда потеряешь все свои идеи. Люди потеряют работу. Мы потеряем деньги.
При всем его уме Ричарду, по-моему, не хватало чувства перспективы. Он обречен на провал, и ему необходимо вовремя выйти из игры, чтобы свести убытки к минимуму. Я, маклер, это прекрасно видел, а Ричард, изобретатель, понять не мог.
– Сам знаю, что банкротство дело серьезное! – взорвался Ричард. – И можешь не сомневаться, много об этом думаю. И о своих людях тоже. Некоторые из них рядом со мной уже пять лет. Работали без выходных и не раз буквально чудеса творили! Будь спокоен, я о них позабочусь. Знаю, будет тяжело, но мы справимся, вот увидишь. И тогда ваши акции будут стоить куда дороже, чем сейчас!
Наступило молчание. Мы с Карен слегка оторопели – Ричард никогда так не выходил из себя. Он перевел дух и обернулся к Карен:
– Так что, поспрашиваешь?
– Конечно, – успокоила его она. – Однако может оказаться, что акции «Фэрсистемс» сбывают просто потому, что опасаются твоего банкротства. Как только что-нибудь узнаю, сообщу.
Я сварил кофе, мы быстро выпили по чашке и отправились спать. Я сердился на брата. Из-за его беспечности в финансовых вопросах мы вот-вот может потерять огромные деньги. Нет, я верил всему, что он рассказывал о виртуальной реальности. Не сомневался в его способностях, с технической точки зрения, достичь поставленной цели, хотя «великий прорыв», в подробности которого он не хотел посвящать даже родного брата, начал вызывать у меня подозрения. Ох, если бы ему хватило здравого смысла беречь наличность, пока она у него была!
Провожал я Ричарда, поднявшегося спозаранку, чтобы успеть на самолет в Эдинбург, в том же дурном расположении духа. А его прощальные слова мое состояние лишь усугубили.
– А Карен хорошенькая, правда?
– Да, очень, – не без гордости подтвердил я.
– Берегись ее, братишка, – бросил он и вышел на безлюдную ранним утром улицу.
Я был ошеломлен. Это еще что такое?! Карен выручила его, отдав все свои сбережения, а он их растранжирил. У него нет никакого права на подобные намеки, черт побери!
Не сдерживая раздражения, я с грохотом свалил в раковину оставшиеся после вчерашнего ужина грязные тарелки и принялся мыть посуду, чтобы успокоить расходившиеся нервы. Однако меня неотвязно продолжала терзать мысль, которую я не мог прогнать, как ни старался.
Видите ли, дело в том, что, сколько я себя помню, мой брат всегда оказывался прав.
Глава 4
Дел у нас с Карен было по горло. Цены продолжали падать, однако уже не так быстро и беспорядочно. На рынке явно началась игра на понижение. Меня это не беспокоило, просто я стал действовать соответствующим образом, вот и все. Неуклонно принимал меры, чтобы страховать все свои сделки от возможных потерь. Покупая какую-либо облигацию, я одновременно продавал другую, причем из тех, каких у меня в наличии не было. Такое на рынке облигаций разрешается, более того, этот способ может принести большую выгоду. Понимаете, когда цены на рынке падают, суммы, которые теряешь на имеющихся в портфеле бумагах, можно с лихвой компенсировать. Для этого следует продать не существующие на руках облигации, а потом, когда они подешевеют еще больше, их же и приобрести. Подобная комбинация, правда, оказывается эффективной лишь при условии, что угадал, с какими именно бумагами ее проводить.