Страница:
– Красиво излагаете, Фэрфакс. О да, я хорошо информирован. Делаю все, что в моих силах, чтобы собрать как можно больше информации, но, заметьте, законным путем. Кому-то это не нравится, кого-то даже возмущает и злит. Однако на рынке работать помогает.
– Неужели?
– Точно вам говорю. Когда-нибудь слышали, что у каждого стада есть вожак?
Я слышал, но остановить его уже было невозможно.
– Рынок – это стадо безмозглых коров, спасающихся паническим бегством. Но ведь они должны знать, куда им бежать. Значит, впереди них должен быть смышленый бычок, указывающий путь. Вот это как раз я. Я вожак. Я получаю информацию и советую другим, куда двигаться. Без меня им не обойтись. – Хартман, войдя в раж, размахивал руками. – Все эти ваши законы о ценных бумагах сплошная чушь собачья. О стоимости и движении акций кто-то все равно должен знать больше, чем ни хрена не смыслящие вдовы и сироты. Черт побери, да ситуация в «Фэрсистемс» никому лучше вас не известна, и вам позволено покупать и продавать ее акции, верно?
– Не раньше чем через два года после их первоначального размещения, – поправил я его.
– Ладно, ладно, это уже мелочи! Но потом-то вам можно будет продавать акции самым обычным парням, таким, скажем, как я, которые ломают голову над тем, что у вас там происходит. Кто же сможет осудить нас за то, что мы пытаемся кое-что разузнать?
– Даже если это противозаконно?
– А я законов не нарушаю, – слегка поостыв, отрезал Хартман. – Я только заявляю, что их, эти ваши дерьмовые законы, надо менять на хрен! Ладно, оставим... Вы хотели знать, что мне нужно от вашей компании? Объясняю. Мне нужно, чтобы вы перестали валять дурака и продали компанию. Тогда я смогу получить свои денежки и вложить их в какой-нибудь куда более интересный бизнес.
– Компанию я продавать не собираюсь, – угрюмо сообщил я ему.
– Господи! – возопил Хартман. – Еще один хренов дармоед на нашу шею! Любой ценой сохранить уютное кресло под задницей! Вот такие управляющие, как вы, поставили нашу страну на колени. Только теперь мы, инвесторы, взялись за ум и начали требовать от менеджмента компаний уважения к акционерам. Да вы просто цепляетесь за свое хлебное место!
Я не стал напоминать ему, что я англичанин, что у меня и помимо «Фэрсистемс» есть прекрасная высокооплачиваемая работа и что в нашем случае речь идет о шотландской компании, следовательно, ни сам Хартман, ни все Соединенные Штаты тут ни при чем. Переубеждать его было явно бесполезно. Тем более что я уже узнал все, что хотел.
– Думаю, продолжать нашу приятную беседу не имеет смысла, мистер Хартман, – сказал я, поднимаясь с кресла. – Всего хорошего.
– Ну и гад! – воскликнула Рейчел, когда мы благополучно выбрались на улицу. – Вот он, звериный оскал капитализма! Таких надо сразу к стенке ставить. Ленин, где ты?
– Наверное, вы правы. Однако не думаю, что это он убил Ричарда, как по-вашему?
– Нет, – согласилась Рейчел. – Если бы речь шла о какой-нибудь очень крупной сделке, я бы не исключила его из числа подозреваемых. А наша «Фзрсистемс» для него действительно мелочь.
– Знаете, что в данном случае самое неприятное?
– Что? – встрепенулась Рейчел.
– Когда завершим проект «Платформа» и цены на наши акции подскочат до сотни долларов за штуку, этот мерзавец сколотит себе очень приличное состояние.
– И не говорите, – огорченно вздохнула Рейчел, потом лицо ее посветлело. – Как бы то ни было, мы имеем возможность помочь Комиссии по ценным бумагам и биржам в ее расследовании.
– Лично я сделаю это с огромным наслаждением, – от души признался я.
Когда я звонил в штаб-квартиру комиссии в Вашингтоне, меня после долгих объяснений и уточнений в конечном итоге соединили с ее сотрудницей по имени Эдила Стивенсон, которая и назначила мне встречу в этом здании.
Узкими запутанными коридорами нас с Рейчел повели в конференц-зал. Там нас уже ждали четверо. При нашем появлении все вскочили. Дама лет сорока с умным подвижным лицом протянула мне руку.
– Доброе утро, Марк. Я Эдила Стивенсон. Мы с вами говорили по телефону. А это мой коллега из Вашингтона, Майк Лавалье. Тони Маккья и Дэн Джиллигэн представляют нью-йоркскую прокуратуру. Данное расследование мы проводим совместно с ними. Садитесь, пожалуйста.
Мы с Рейчел сели в предложенные кресла. Сотрудничество комиссии и прокуратуры в этом деле – факт весьма примечательный. Стив, значит, был прав, это явно не рутинная проверка.
– Спасибо, что согласились встретиться с нами, – начал я.
– Ну что вы, что вы! Это мы должны благодарить вас, вы ведь проделали такой путь! Поверьте, нас очень интересуют имеющиеся у вас сведения.
– Как вам известно, я временно исполняю обязанности управляющего директора компании «Фэрсистемс». Вам также, может быть, известно, что около двух месяцев назад убили моего брата.
– Да, шотландская полиция нам сообщила. Соболезную.
– Благодарю. Что вы знаете о «Фэрсистемс»?
– Допустим, ничего. Так что начинайте с самого начала.
Я рассказал им о событиях, происходивших в «Фэрсистемс» после гибели брата, и об активном интересе, проявляемом к нашей компании Дженсоном, Хартманом и «Онада». Отметил, что у меня нет сомнений в том, что Хартман и, возможно, Дженсон тоже незаконным путем собирают крупные пакеты ее акций. Сообщил о подозрениях Ричарда относительно манипуляций ценами на наши акции и о его убийстве.
Все четверо слушали меня с неослабным вниманием, записывая каждое слово.
Когда я закончил, они еще некоторое время торопливо терзали свои блокноты.
– Совпадает с тем, что вам уже известно? – поинтересовался я.
– О да. Вы сообщили нам множество полезных вещей. Прежде чем возбуждать дело, мы хотим собрать неопровержимые доказательства.
– Ходят слухи, что вы разрабатываете Фрэнка Хартмана?
– Да, вот уже два года, – недовольно поморщилась Эдила. – Хотя стараемся делать это негласно. Видите ли, после громких судебных приговоров злоупотребления служебной информацией в биржевых операциях отнюдь не прекратились, жулики просто ушли в подполье. И хотя тогда они действовали нагло и безбоязненно, нам все равно требовались годы и годы, чтобы их разоблачить. Теперь они поумнели. Судя по поведению цен на акции, мы можем утверждать, что на биржах по-прежнему пользуются закрытой информацией. Более того, для отслеживания подобных фактов мы разработали сложнейшие компьютерные программы. Однако вычислить, кто стоит за всем этим, весьма нелегко, еще труднее отыскать серьезные улики. Тем не менее статистика показывает, что во многих случаях всплывает имя Фрэнка Хартмана. Так что мы твердо намерены уличить его.
Стивенсон подалась всем телом вперед, взгляд выражал непреклонную решимость.
– Мы не хотим торопить события, проявляем терпение. Ищем в цепи слабые звенья. Предлагаем свидетелям освобождение от уголовной ответственности в обмен на согласие дать показания и свидетельствовать против Хартмана в суде. За последние два года нам удалось взять трех поставщиков служебной информации. А в апреле нам позвонил Ричард, ваш брат. Поделился своими сомнениями по поводу торгов акциями «Фэрсистемс». Сообщил, что проведенный им сложнейший анализ подтверждает его подозрения.
– Так Ричард связывался с вами? – Я об этом слышал впервые.
– Всего один телефонный звонок незадолго до его смерти.
– Помог вам его анализ?
– Видите ли, применяемые нами системы ничего противозаконного в торгах бумагами «Фэрсистемс» не выявляли. Однако наши аналитики считают, что ваш брат мог быть прав. Они даже воспользовались кое-какими его идеями в усовершенствовании наших собственных программ. – Эдила несколько смущенно усмехнулась. – Как бы то ни было, с тех пор мы с вашей компании глаз не спускаем. Да, Фрэнк Хартман, впрочем, вы это и сами знаете, тайно и в нарушение закона собирает пакет ее акций.
– И вы можете это доказать?
– Придется изрядно попотеть. Доказать, что все скупающие ваши акции офшорные фонды связаны между собой, крайне трудно. Нет у нас и фактов, свидетельствующих, что Хартман получает закрытую информацию. Могло ли случиться так, что он раздобыл какие-то неизвестные широкой публике сведения? Из тех, которые привели бы к росту цен на акции?
– Есть две возможности, – подумав, ответил я.
– Какие?
– Во-первых, намерение «Дженсон компьютер» захватить нашу компанию. Хотя официально они и не делали нам никаких предложений, Дженсон приобрел пять целых и семь десятых процента ее акций, возможно, даже больше.
– Нам это известно. Он все оформил у нас должным образом. Однако мы не знаем, получил ли Хартман информацию об этом заблаговременно.
– Вполне мог. Я абсолютно уверен, что «Вагнер – Филлипс» работает на «Дженсон компьютер», и эта же фирма помогает Хартману скупать акции «Фэрсистемс».
– Ну, Скотт Вагнер у нас тоже под подозрением. Мы следим за ним очень внимательно. Но вы упоминали и вторую возможность?
– Да. «Фэрсистемс» собирается объявить о разработке новой технологии. Фактически это совершенно новый комплект микросхем. Мне бы не хотелось вдаваться в детали, скажу лишь, что мы присвоили ей кодовое наименование проект «Платформа». Если он оправдает наши ожидания, акции «Фэрсистемс» будут стоить во много раз дороже, нежели в настоящее время.
– И кто посвящен в подробности проекта? – насторожилась Эдила Стивенсон.
– О, весьма узкий круг сотрудников «Фэрсистемс». И столь же немногочисленная группа в «Дженсон компьютер», включая самого Карла Дженсона. Кстати, мне только что пришло в голову – ведь и в «Майкрософт» кое-кто тоже может знать о нашем проекте.
– Следовательно, если произошла утечка информации, источник следует искать в любой из этих компаний? – вмешался Маккья.
– Выходит, так, – согласился я.
– Мы кое-что разузнали о методах Хартмана. – Маккья подвинул к себе лист бумаги.
Он был смугл, хрупкого телосложения, под крупным носом тоненькая ниточка усиков. С виду на пару лет моложе Эдилы, с которой изо всех сил пытается держаться как ровня.
– Он сплел хитрую сеть офшорных фондов, которые контролирует либо лично, либо через своих людей. И когда приобретает акции, создается видимость, что это дело рук не менее дюжины покупателей.
– Понятно.
– Вот список восьми компаний, к смене владельцев которых, по нашему мнению, причастен Хартман.
– Можно взглянуть?
Маккья протянул мне список с названиями компаний, именами их нынешних владельцев и датами. Я обратил внимание, что это был не бланк, а обычный лист писчей бумаги, никак не озаглавленный и без подписи.
Мы с Рейчел внимательно просмотрели список. Знакома среди значившихся в нем фирм мне была лишь одна – «Фьючернет», которую в сентябре 1992 года приобрела «Дженсон компьютер».
– А за посредническими услугами он обращается только к компании «Вагнер – Филлипс»? – спросил я.
– Нет, – ответила Эдила. – У него целый ряд маклеров, в том числе из крупных фирм, которые все еще имеют с ним дело. А вот среди мелких «Вагнер – Филлипс» явно занимает ведущее место. И большинство сделок он проводит именно через нее, особенно в сфере высоких технологий.
– Они имели какое-нибудь отношение к смене владельцев «Фьючернет»?
– Самое прямое. Действовали от имени «Дженсон компьютер». И Хартман ее акции приобретал тоже через них.
Меня это не удивило.
– Можно мне оставить его у себя? – указал я на список.
– А вы разве не знаете, что ваш брат получил от нас его копию? – удивилась Стивенсон. – После его гибели к нам обратилась британская полиция, поскольку у них появилась версия, что его убийство могло быть как-то связано с возникшими у него подозрениями.
Значит, Доналдсон выполнил-таки свое обещание. Однако проверка никаких результатов, видимо, не дала.
– Ну и что?
– Им никакой связи установить не удалось. Когда узнала, что вы прилетаете в Нью-Йорк, я позвонила Доналдсону. Он сказал, что не возражает, если мы ознакомим вас с этим списком.
«Как мило с его стороны», – подумал я, помня, что Доналдсон меня подозревал и даже допрашивал по поводу биржевых операций с акциями «Фэрсистемс». Теперь, похоже, я исключен из числа подозреваемых. Но кто же теперь, после убийства Дуги, среди них остался?
– Судя по всему, настала очередь «Фэрсистемс». – Эдила кивком указала на лист бумаги в моих руках. – Для возбуждения дела нам необходимо собрать как можно больше улик. Если еще что узнаете, сообщите нам, будем очень признательны.
Мы с Рейчел собрались уходить. Четверо юристов тоже поднялись из кресел пожать нам на прощание руки.
– Да, Марк! – окликнула меня Эдила уже на пороге.
– Слушаю.
– Будьте осторожны. Когда этих ребят загоняют в угол, они становятся очень опасны.
Я искоса взглянул на Рейчел. Она не отрываясь смотрела в окно автомобиля на открывающийся взору залив Сан-Франциско. А славная из нас получилась пара! Несмотря на все различия в биографиях, образ мыслей у нас одинаковый.
Вспомнив тот вечер в ее квартире в Гленротсе, когда она читала мне стихи, я счастливо улыбнулся.
Администратор в отеле пощелкала клавиатурой компьютера.
– Вам двухместный?
Я собрался было ей возразить, но посмотрел на Рейчел. Она – на меня. Уголки ее губ несмело поползли вверх.
– Да, безусловно, двухместный.
Хотя вопрос прозвучал вполне, в общем, невинно, ушлая девица за стойкой безошибочно уловила наше мимолетное замешательство. И даже не стала прятать понимающую ухмылку.
– Вот вам ключи. Ваш номер на третьем этаже. Будьте как дома.
Мы вошли в лифт. Внезапно меня охватили возбуждение и неуверенность, чуть ли не страх. Попытался улыбнуться Рейчел, она ответила тем же. Мы оба не смели проронить ни слова.
Оказавшись в номере, я поставил чемоданы на пол.
– А что, здесь очень симпатично, – заметила Рейчел, обходя небольшую комнату.
Она открыла тумбу, в которой был спрятан телевизор, распахнула дверцу мини-бара. Потом юркнула в ванную.
Я не знал, что мне делать, и встал у окна, разглядывая гостиничную автостоянку и оживленный перекресток и стараясь успокоиться. От сладостного предвкушения сердце у меня в груди забилось гулко и часто.
Услышал, как открылась и захлопнулась дверь ванной. Почувствовал, что Рейчел стоит совсем рядом.
– Но вид отсюда неважный, – огорчилась Рейчел.
– Да, бывает лучше, – согласился я.
Медленно обернулся. Куда только подевалась вся ее холодность, отчужденность и самоуверенность! Она раскраснелась, теплый румянец поднимался от шеи к лицу. Я убрал ей со лба пряди пышных волос и коснулся пылающей щеки.
Ее губы тронула нежная и счастливая, но в то же время застенчивая и испуганная улыбка. Она подняла на меня свои огромные карие глазищи. Я наклонился и поцеловал ее. Наши губы едва соприкоснулись, но через мгновение Рейчел привлекла меня к себе и горячо поцеловала.
Я обнял ее, она освободилась и стала лихорадочно сдирать свой черный топ через голову, запуталась, и мы оба расхохотались. Я сжал в ладонях ее груди, ощущая, как твердеют под моими пальцами крупные соски.
– Иди ко мне, – хрипло прошептала она и потянула меня к кровати.
Мы, не в силах совладать с охватившим обоих желанием, ласкали друг друга бурно, торопливо и неуклюже. Потом она свернулась уютным комочком у меня в объятиях, грива темных волос рассыпалась по моей груди. Я поглаживал их, едва касаясь тугих завитков.
Мы долго лежали в умиротворенном молчании. Потом Рейчел шевельнулась.
– Пить хочется. – Она спрыгнула с кровати и прошлепала босыми ступнями к мини-бару.
Я не мог оторвать от нее глаз. Обнаженной она выглядела такой гибкой, пластичной и естественной. Рейчел взяла бутылку вина и наполнила два стакана. Один протянула мне, а с другим устроилась рядом, поджав под себя ноги. Достала из пачки сигарету, но вдруг ее уже поднятая к губам рука застыла в воздухе.
– Не возражаешь? – смущенно посмотрела она на меня.
– Нисколько.
– Уверен?
– Валяй. – Ее неожиданная забота о моем здоровье вызвала у меня умиленную улыбку.
Она щелкнула зажигалкой и глубоко затянулась.
Я посмотрел на ее валяющиеся на полу черный топ и брюки.
– А знаешь, мне твои летние вещицы нравятся, – сказал ей я. – Даже несмотря на то что вынуть тебя из них было нелегко.
– И я очень надеялась, что тебе понравится, – хихикнула Рейчел. – Специально выбирала.
– Что? Специально для меня?
– Для тебя, для кого же еще!
– Ну и дела... До чего же вы, женщины, хитрющие!
– Вовсе нет. Просто вас, мужиков, обхитрить ничего не стоит.
Я расплылся в довольной улыбке. Мысль о том, что такая женщина, как Рейчел, старалась меня соблазнить, приятно щекотала мое самолюбие. Тело у нее было просто потрясающее. Не могу не признаться, что, когда я ее увидел без этого наряда, у меня аж дух захватило.
– Повторим? – шепнул я ей.
– Что, прямо сейчас?
– Ну, может, не сию секунду. Завтра. Послезавтра. Через неделю.
– Да, уж будь любезен, пожалуйста. – Рейчел широко и открыто улыбнулась. – Хотя почему бы и не сию секунду?
На этот раз наши ласки были медленными, нежными, мы не спешили, стараясь узнать друг друга поближе.
А потом я уснул.
Я же испытывал полное умиротворение и необыкновенный душевный подъем одновременно. Угрызения совести из-за Карен меня не мучили, да, честно говоря, я о ней и вспоминать не хотел. Мне было хорошо с такой открытой и искренней женщиной, как Рейчел, с женщиной, которая знает, чего хочет. А хотела она меня.
Веки Рейчел дрогнули, она открыла глаза, не понимая еще, где находится. Потом увидела меня и заулыбалась:
– Привет, милый!
– Привет! – Я склонился к ней и осторожно поцеловал в чуть пересохшие губы.
Глава 25
– Неужели?
– Точно вам говорю. Когда-нибудь слышали, что у каждого стада есть вожак?
Я слышал, но остановить его уже было невозможно.
– Рынок – это стадо безмозглых коров, спасающихся паническим бегством. Но ведь они должны знать, куда им бежать. Значит, впереди них должен быть смышленый бычок, указывающий путь. Вот это как раз я. Я вожак. Я получаю информацию и советую другим, куда двигаться. Без меня им не обойтись. – Хартман, войдя в раж, размахивал руками. – Все эти ваши законы о ценных бумагах сплошная чушь собачья. О стоимости и движении акций кто-то все равно должен знать больше, чем ни хрена не смыслящие вдовы и сироты. Черт побери, да ситуация в «Фэрсистемс» никому лучше вас не известна, и вам позволено покупать и продавать ее акции, верно?
– Не раньше чем через два года после их первоначального размещения, – поправил я его.
– Ладно, ладно, это уже мелочи! Но потом-то вам можно будет продавать акции самым обычным парням, таким, скажем, как я, которые ломают голову над тем, что у вас там происходит. Кто же сможет осудить нас за то, что мы пытаемся кое-что разузнать?
– Даже если это противозаконно?
– А я законов не нарушаю, – слегка поостыв, отрезал Хартман. – Я только заявляю, что их, эти ваши дерьмовые законы, надо менять на хрен! Ладно, оставим... Вы хотели знать, что мне нужно от вашей компании? Объясняю. Мне нужно, чтобы вы перестали валять дурака и продали компанию. Тогда я смогу получить свои денежки и вложить их в какой-нибудь куда более интересный бизнес.
– Компанию я продавать не собираюсь, – угрюмо сообщил я ему.
– Господи! – возопил Хартман. – Еще один хренов дармоед на нашу шею! Любой ценой сохранить уютное кресло под задницей! Вот такие управляющие, как вы, поставили нашу страну на колени. Только теперь мы, инвесторы, взялись за ум и начали требовать от менеджмента компаний уважения к акционерам. Да вы просто цепляетесь за свое хлебное место!
Я не стал напоминать ему, что я англичанин, что у меня и помимо «Фэрсистемс» есть прекрасная высокооплачиваемая работа и что в нашем случае речь идет о шотландской компании, следовательно, ни сам Хартман, ни все Соединенные Штаты тут ни при чем. Переубеждать его было явно бесполезно. Тем более что я уже узнал все, что хотел.
– Думаю, продолжать нашу приятную беседу не имеет смысла, мистер Хартман, – сказал я, поднимаясь с кресла. – Всего хорошего.
– Ну и гад! – воскликнула Рейчел, когда мы благополучно выбрались на улицу. – Вот он, звериный оскал капитализма! Таких надо сразу к стенке ставить. Ленин, где ты?
– Наверное, вы правы. Однако не думаю, что это он убил Ричарда, как по-вашему?
– Нет, – согласилась Рейчел. – Если бы речь шла о какой-нибудь очень крупной сделке, я бы не исключила его из числа подозреваемых. А наша «Фзрсистемс» для него действительно мелочь.
– Знаете, что в данном случае самое неприятное?
– Что? – встрепенулась Рейчел.
– Когда завершим проект «Платформа» и цены на наши акции подскочат до сотни долларов за штуку, этот мерзавец сколотит себе очень приличное состояние.
– И не говорите, – огорченно вздохнула Рейчел, потом лицо ее посветлело. – Как бы то ни было, мы имеем возможность помочь Комиссии по ценным бумагам и биржам в ее расследовании.
– Лично я сделаю это с огромным наслаждением, – от души признался я.
* * *
Мы вышли из метро на Фоули-сквер прямо под внушительного вида колоннами здания Федерального суда. Миновав ряды киосков, торгующих скудным набором закусок на скорую руку, оказались на небольшой грязноватой площади, по которой без всякого дела слонялась толпа скучающих полицейских. Напротив скульптуры кошмарного красного цвета размещалось столь же кошмарного бурого цвета здание прокуратуры. Именно здесь была проделана основная часть работы, в результате которой были вынесены обвинительные приговоры нескольким самым знаменитым мошенникам. Такой успех принес необыкновенную популярность бывшему в то время прокурором Рудольфу Джулиани, который стал мэром Нью-Йорка.Когда я звонил в штаб-квартиру комиссии в Вашингтоне, меня после долгих объяснений и уточнений в конечном итоге соединили с ее сотрудницей по имени Эдила Стивенсон, которая и назначила мне встречу в этом здании.
Узкими запутанными коридорами нас с Рейчел повели в конференц-зал. Там нас уже ждали четверо. При нашем появлении все вскочили. Дама лет сорока с умным подвижным лицом протянула мне руку.
– Доброе утро, Марк. Я Эдила Стивенсон. Мы с вами говорили по телефону. А это мой коллега из Вашингтона, Майк Лавалье. Тони Маккья и Дэн Джиллигэн представляют нью-йоркскую прокуратуру. Данное расследование мы проводим совместно с ними. Садитесь, пожалуйста.
Мы с Рейчел сели в предложенные кресла. Сотрудничество комиссии и прокуратуры в этом деле – факт весьма примечательный. Стив, значит, был прав, это явно не рутинная проверка.
– Спасибо, что согласились встретиться с нами, – начал я.
– Ну что вы, что вы! Это мы должны благодарить вас, вы ведь проделали такой путь! Поверьте, нас очень интересуют имеющиеся у вас сведения.
– Как вам известно, я временно исполняю обязанности управляющего директора компании «Фэрсистемс». Вам также, может быть, известно, что около двух месяцев назад убили моего брата.
– Да, шотландская полиция нам сообщила. Соболезную.
– Благодарю. Что вы знаете о «Фэрсистемс»?
– Допустим, ничего. Так что начинайте с самого начала.
Я рассказал им о событиях, происходивших в «Фэрсистемс» после гибели брата, и об активном интересе, проявляемом к нашей компании Дженсоном, Хартманом и «Онада». Отметил, что у меня нет сомнений в том, что Хартман и, возможно, Дженсон тоже незаконным путем собирают крупные пакеты ее акций. Сообщил о подозрениях Ричарда относительно манипуляций ценами на наши акции и о его убийстве.
Все четверо слушали меня с неослабным вниманием, записывая каждое слово.
Когда я закончил, они еще некоторое время торопливо терзали свои блокноты.
– Совпадает с тем, что вам уже известно? – поинтересовался я.
– О да. Вы сообщили нам множество полезных вещей. Прежде чем возбуждать дело, мы хотим собрать неопровержимые доказательства.
– Ходят слухи, что вы разрабатываете Фрэнка Хартмана?
– Да, вот уже два года, – недовольно поморщилась Эдила. – Хотя стараемся делать это негласно. Видите ли, после громких судебных приговоров злоупотребления служебной информацией в биржевых операциях отнюдь не прекратились, жулики просто ушли в подполье. И хотя тогда они действовали нагло и безбоязненно, нам все равно требовались годы и годы, чтобы их разоблачить. Теперь они поумнели. Судя по поведению цен на акции, мы можем утверждать, что на биржах по-прежнему пользуются закрытой информацией. Более того, для отслеживания подобных фактов мы разработали сложнейшие компьютерные программы. Однако вычислить, кто стоит за всем этим, весьма нелегко, еще труднее отыскать серьезные улики. Тем не менее статистика показывает, что во многих случаях всплывает имя Фрэнка Хартмана. Так что мы твердо намерены уличить его.
Стивенсон подалась всем телом вперед, взгляд выражал непреклонную решимость.
– Мы не хотим торопить события, проявляем терпение. Ищем в цепи слабые звенья. Предлагаем свидетелям освобождение от уголовной ответственности в обмен на согласие дать показания и свидетельствовать против Хартмана в суде. За последние два года нам удалось взять трех поставщиков служебной информации. А в апреле нам позвонил Ричард, ваш брат. Поделился своими сомнениями по поводу торгов акциями «Фэрсистемс». Сообщил, что проведенный им сложнейший анализ подтверждает его подозрения.
– Так Ричард связывался с вами? – Я об этом слышал впервые.
– Всего один телефонный звонок незадолго до его смерти.
– Помог вам его анализ?
– Видите ли, применяемые нами системы ничего противозаконного в торгах бумагами «Фэрсистемс» не выявляли. Однако наши аналитики считают, что ваш брат мог быть прав. Они даже воспользовались кое-какими его идеями в усовершенствовании наших собственных программ. – Эдила несколько смущенно усмехнулась. – Как бы то ни было, с тех пор мы с вашей компании глаз не спускаем. Да, Фрэнк Хартман, впрочем, вы это и сами знаете, тайно и в нарушение закона собирает пакет ее акций.
– И вы можете это доказать?
– Придется изрядно попотеть. Доказать, что все скупающие ваши акции офшорные фонды связаны между собой, крайне трудно. Нет у нас и фактов, свидетельствующих, что Хартман получает закрытую информацию. Могло ли случиться так, что он раздобыл какие-то неизвестные широкой публике сведения? Из тех, которые привели бы к росту цен на акции?
– Есть две возможности, – подумав, ответил я.
– Какие?
– Во-первых, намерение «Дженсон компьютер» захватить нашу компанию. Хотя официально они и не делали нам никаких предложений, Дженсон приобрел пять целых и семь десятых процента ее акций, возможно, даже больше.
– Нам это известно. Он все оформил у нас должным образом. Однако мы не знаем, получил ли Хартман информацию об этом заблаговременно.
– Вполне мог. Я абсолютно уверен, что «Вагнер – Филлипс» работает на «Дженсон компьютер», и эта же фирма помогает Хартману скупать акции «Фэрсистемс».
– Ну, Скотт Вагнер у нас тоже под подозрением. Мы следим за ним очень внимательно. Но вы упоминали и вторую возможность?
– Да. «Фэрсистемс» собирается объявить о разработке новой технологии. Фактически это совершенно новый комплект микросхем. Мне бы не хотелось вдаваться в детали, скажу лишь, что мы присвоили ей кодовое наименование проект «Платформа». Если он оправдает наши ожидания, акции «Фэрсистемс» будут стоить во много раз дороже, нежели в настоящее время.
– И кто посвящен в подробности проекта? – насторожилась Эдила Стивенсон.
– О, весьма узкий круг сотрудников «Фэрсистемс». И столь же немногочисленная группа в «Дженсон компьютер», включая самого Карла Дженсона. Кстати, мне только что пришло в голову – ведь и в «Майкрософт» кое-кто тоже может знать о нашем проекте.
– Следовательно, если произошла утечка информации, источник следует искать в любой из этих компаний? – вмешался Маккья.
– Выходит, так, – согласился я.
– Мы кое-что разузнали о методах Хартмана. – Маккья подвинул к себе лист бумаги.
Он был смугл, хрупкого телосложения, под крупным носом тоненькая ниточка усиков. С виду на пару лет моложе Эдилы, с которой изо всех сил пытается держаться как ровня.
– Он сплел хитрую сеть офшорных фондов, которые контролирует либо лично, либо через своих людей. И когда приобретает акции, создается видимость, что это дело рук не менее дюжины покупателей.
– Понятно.
– Вот список восьми компаний, к смене владельцев которых, по нашему мнению, причастен Хартман.
– Можно взглянуть?
Маккья протянул мне список с названиями компаний, именами их нынешних владельцев и датами. Я обратил внимание, что это был не бланк, а обычный лист писчей бумаги, никак не озаглавленный и без подписи.
Мы с Рейчел внимательно просмотрели список. Знакома среди значившихся в нем фирм мне была лишь одна – «Фьючернет», которую в сентябре 1992 года приобрела «Дженсон компьютер».
– А за посредническими услугами он обращается только к компании «Вагнер – Филлипс»? – спросил я.
– Нет, – ответила Эдила. – У него целый ряд маклеров, в том числе из крупных фирм, которые все еще имеют с ним дело. А вот среди мелких «Вагнер – Филлипс» явно занимает ведущее место. И большинство сделок он проводит именно через нее, особенно в сфере высоких технологий.
– Они имели какое-нибудь отношение к смене владельцев «Фьючернет»?
– Самое прямое. Действовали от имени «Дженсон компьютер». И Хартман ее акции приобретал тоже через них.
Меня это не удивило.
– Можно мне оставить его у себя? – указал я на список.
– А вы разве не знаете, что ваш брат получил от нас его копию? – удивилась Стивенсон. – После его гибели к нам обратилась британская полиция, поскольку у них появилась версия, что его убийство могло быть как-то связано с возникшими у него подозрениями.
Значит, Доналдсон выполнил-таки свое обещание. Однако проверка никаких результатов, видимо, не дала.
– Ну и что?
– Им никакой связи установить не удалось. Когда узнала, что вы прилетаете в Нью-Йорк, я позвонила Доналдсону. Он сказал, что не возражает, если мы ознакомим вас с этим списком.
«Как мило с его стороны», – подумал я, помня, что Доналдсон меня подозревал и даже допрашивал по поводу биржевых операций с акциями «Фэрсистемс». Теперь, похоже, я исключен из числа подозреваемых. Но кто же теперь, после убийства Дуги, среди них остался?
– Судя по всему, настала очередь «Фэрсистемс». – Эдила кивком указала на лист бумаги в моих руках. – Для возбуждения дела нам необходимо собрать как можно больше улик. Если еще что узнаете, сообщите нам, будем очень признательны.
Мы с Рейчел собрались уходить. Четверо юристов тоже поднялись из кресел пожать нам на прощание руки.
– Да, Марк! – окликнула меня Эдила уже на пороге.
– Слушаю.
– Будьте осторожны. Когда этих ребят загоняют в угол, они становятся очень опасны.
* * *
В тот же день мы успели на рейс «Американ эрлайнз», вылетавший из аэропорта Ла-Гуардиа в Сан-Франциско. Следующим утром мы планировали повидаться с Уолтером Соренсоном, а потом отправиться в Пало-Альто на встречу с Дженсоном. На такси доехали до гостиницы в Менло-парк в северной части Силиконовой долины. Было только шесть часов вечера. Конечно, по местному времени, а в Шотландии уже стояла глубокая ночь. День у нас выдался длинный и трудный, да и завтра, судя по всему, нам придется не легче.Я искоса взглянул на Рейчел. Она не отрываясь смотрела в окно автомобиля на открывающийся взору залив Сан-Франциско. А славная из нас получилась пара! Несмотря на все различия в биографиях, образ мыслей у нас одинаковый.
Вспомнив тот вечер в ее квартире в Гленротсе, когда она читала мне стихи, я счастливо улыбнулся.
Администратор в отеле пощелкала клавиатурой компьютера.
– Вам двухместный?
Я собрался было ей возразить, но посмотрел на Рейчел. Она – на меня. Уголки ее губ несмело поползли вверх.
– Да, безусловно, двухместный.
Хотя вопрос прозвучал вполне, в общем, невинно, ушлая девица за стойкой безошибочно уловила наше мимолетное замешательство. И даже не стала прятать понимающую ухмылку.
– Вот вам ключи. Ваш номер на третьем этаже. Будьте как дома.
Мы вошли в лифт. Внезапно меня охватили возбуждение и неуверенность, чуть ли не страх. Попытался улыбнуться Рейчел, она ответила тем же. Мы оба не смели проронить ни слова.
Оказавшись в номере, я поставил чемоданы на пол.
– А что, здесь очень симпатично, – заметила Рейчел, обходя небольшую комнату.
Она открыла тумбу, в которой был спрятан телевизор, распахнула дверцу мини-бара. Потом юркнула в ванную.
Я не знал, что мне делать, и встал у окна, разглядывая гостиничную автостоянку и оживленный перекресток и стараясь успокоиться. От сладостного предвкушения сердце у меня в груди забилось гулко и часто.
Услышал, как открылась и захлопнулась дверь ванной. Почувствовал, что Рейчел стоит совсем рядом.
– Но вид отсюда неважный, – огорчилась Рейчел.
– Да, бывает лучше, – согласился я.
Медленно обернулся. Куда только подевалась вся ее холодность, отчужденность и самоуверенность! Она раскраснелась, теплый румянец поднимался от шеи к лицу. Я убрал ей со лба пряди пышных волос и коснулся пылающей щеки.
Ее губы тронула нежная и счастливая, но в то же время застенчивая и испуганная улыбка. Она подняла на меня свои огромные карие глазищи. Я наклонился и поцеловал ее. Наши губы едва соприкоснулись, но через мгновение Рейчел привлекла меня к себе и горячо поцеловала.
Я обнял ее, она освободилась и стала лихорадочно сдирать свой черный топ через голову, запуталась, и мы оба расхохотались. Я сжал в ладонях ее груди, ощущая, как твердеют под моими пальцами крупные соски.
– Иди ко мне, – хрипло прошептала она и потянула меня к кровати.
Мы, не в силах совладать с охватившим обоих желанием, ласкали друг друга бурно, торопливо и неуклюже. Потом она свернулась уютным комочком у меня в объятиях, грива темных волос рассыпалась по моей груди. Я поглаживал их, едва касаясь тугих завитков.
Мы долго лежали в умиротворенном молчании. Потом Рейчел шевельнулась.
– Пить хочется. – Она спрыгнула с кровати и прошлепала босыми ступнями к мини-бару.
Я не мог оторвать от нее глаз. Обнаженной она выглядела такой гибкой, пластичной и естественной. Рейчел взяла бутылку вина и наполнила два стакана. Один протянула мне, а с другим устроилась рядом, поджав под себя ноги. Достала из пачки сигарету, но вдруг ее уже поднятая к губам рука застыла в воздухе.
– Не возражаешь? – смущенно посмотрела она на меня.
– Нисколько.
– Уверен?
– Валяй. – Ее неожиданная забота о моем здоровье вызвала у меня умиленную улыбку.
Она щелкнула зажигалкой и глубоко затянулась.
Я посмотрел на ее валяющиеся на полу черный топ и брюки.
– А знаешь, мне твои летние вещицы нравятся, – сказал ей я. – Даже несмотря на то что вынуть тебя из них было нелегко.
– И я очень надеялась, что тебе понравится, – хихикнула Рейчел. – Специально выбирала.
– Что? Специально для меня?
– Для тебя, для кого же еще!
– Ну и дела... До чего же вы, женщины, хитрющие!
– Вовсе нет. Просто вас, мужиков, обхитрить ничего не стоит.
Я расплылся в довольной улыбке. Мысль о том, что такая женщина, как Рейчел, старалась меня соблазнить, приятно щекотала мое самолюбие. Тело у нее было просто потрясающее. Не могу не признаться, что, когда я ее увидел без этого наряда, у меня аж дух захватило.
– Повторим? – шепнул я ей.
– Что, прямо сейчас?
– Ну, может, не сию секунду. Завтра. Послезавтра. Через неделю.
– Да, уж будь любезен, пожалуйста. – Рейчел широко и открыто улыбнулась. – Хотя почему бы и не сию секунду?
На этот раз наши ласки были медленными, нежными, мы не спешили, стараясь узнать друг друга поближе.
А потом я уснул.
* * *
Проснулся через несколько часов. Светящиеся красным цифры на будильнике показывали четыре пятнадцать утра. А в Шотландии уже время обеда. Я разглядывал лежащую рядом со мной Рейчел – легкое дыхание едва колышет упругие груди, губы чуть приоткрыты, безмятежное во сне лицо, обрамленное рассыпавшейся массой темных волос.Я же испытывал полное умиротворение и необыкновенный душевный подъем одновременно. Угрызения совести из-за Карен меня не мучили, да, честно говоря, я о ней и вспоминать не хотел. Мне было хорошо с такой открытой и искренней женщиной, как Рейчел, с женщиной, которая знает, чего хочет. А хотела она меня.
Веки Рейчел дрогнули, она открыла глаза, не понимая еще, где находится. Потом увидела меня и заулыбалась:
– Привет, милый!
– Привет! – Я склонился к ней и осторожно поцеловал в чуть пересохшие губы.
Глава 25
Соренсон жил в Лос-Алтос-Хиллз, небольшом городишке в пяти милях от Менло-парк прямо за территорией Стэнфордского университета. Невысокие особняки стояли там в дубовых, сосновых и эвкалиптовых рощах на вполне приличном расстоянии друг от друга. У многих местных жителей во дворах были оборудованы бассейны и теннисные корты.
Мы ехали по тихой пустынной дороге, взбирающейся между густыми деревьями вверх по склону холма. Здесь дома были уже заметно просторнее, нежели те, что попадались нам на глаза прежде. Дорога в конце концов привела нас к почтовому ящику с надписью «Соренсон».
Его дом представлял собой несколько беспорядочно спроектированное одноэтажное деревянное строение, окруженное кряжистыми дубами и каким-то экзотическим кустарником. Я нажал кнопку звонка, дверь нам открыл сам Соренсон.
– А, Марк, Рейчел! Заходите, заходите.
Интерьер дома был задуман как целиком открытое пространство. Прихожая вела прямо в огромное жилое помещение, одну стену которого занимало окно.
– Полюбуйтесь, какой у нас отсюда вид, – предложил Соренсон.
Мы подошли к окну. Поверх деревьев и крыш домов Пало-Альто нам открылась изумительно красивая картина – купающийся в сиянии солнечных лучей залив Сан-Франциско. От самого дома обширный ухоженный газон тянулся к теннисному корту. Рядом с ним голубоватым светом мерцала спокойная вода бассейна. У меня почему-то мелькнуло в голове, что все это обошлось Соренсону весьма недешево.
– Прелесть какая, – восхитилась Рейчел. – И давно вы здесь живете?
– Пять лет. По меркам нашей долины, это роскошное место. Нам здесь нравится. Жаль, конечно, что так много времени приходится проводить в разъездах.
– И не говори, милый! Европа у тебя отнимает полжизни. – За нашей спиной послышался звук быстрых легких шагов.
Я обернулся и увидел холеную женщину, которой могло быть за шестьдесят, но дать больше сорока язык не поворачивался. Блондинка с гладким, без единой морщинки, лицом, слегка тронутым ровным загаром. Трудно было определить, сколько в ее внешности природного, а сколько рукотворного, однако по ее высоким скулам и ясным голубым глазам можно было смело утверждать, что когда-то она была настоящей красавицей. Да и сейчас выглядела весьма привлекательно.
– А это Ширли, моя жена. Ширли, познакомься с Марком Фэрфаксом и Рейчел Уокер. Марк – сын Джеффри.
– Очень приятно, – протянула нам руку миссис Соренсон. – Мы потрясены этим ужасным несчастьем с вашим братом! Как ваш отец перенес такое горе?
– Переживает, сейчас ему, конечно, очень тяжело, – испытывая некоторую неловкость, ответил я.
– Передайте ему от нас сердечный привет. Он такой милый!
Интересно, как в том далеком прошлом, много лет назад, эти четверо уживались друг с другом – отец, мама, Соренсон и его жена?
– По чашке кофе? – предложила она.
Мы ответили утвердительно, и Ширли исчезла в кухне, откуда тут же раздалось негромкое звяканье посуды.
– Ну, как вы съездили в Нью-Йорк? – нетерпеливо спросил Соренсон.
Я рассказал ему о нашей встрече с Хартманом и беседе в Комиссии по ценным бумагам и биржам. Он слушал, не пропуская ни единого слова.
– Похоже, Ричард вскрыл весьма крупную и дурно пахнущую махинацию, – задумчиво произнес Соренсон. – Как по-вашему, комиссия скоро приступит к арестам?
– Не думаю. Но они не сомневаются, что такое время наступит. Настроены они очень решительно.
– Однако пока им ведь не удалось установить связь между этими фактами и гибелью Ричарда?
– Нет. Я поинтересовался в комиссии, как идут дела у Доналдсона. Шотландская полиция, судя по всему, тщательно отработала данную версию, но ничего не обнаружила. Однако существуют и другие варианты. – Я сообщил ему об убийстве Дуги, о визите Йоши в «Инч-Таверн» и об исчезновении Дэвида Бейкера.
– Утверждать что-либо, естественно, трудно, однако, сдается мне, все это как-то связано с японцами, – предположил Соренсон. – Этот ваш Йоши выныривает в самых неожиданных местах. И, по-моему, вы с самого начала были правы насчет Дэвида Бейкера. Давно надо было от него избавиться.
Миссис Соренсон принесла кофе. Она уже собиралась присесть, как Соренсон бросил на нее свирепый взгляд. Доля секунды, не больше, однако она вздрогнула, глаза ее на какое-то мгновение вспыхнули злобным огоньком. Один из тех случаев, когда за тщательно приукрашенным фасадом на миг приоткрывается подлинная суть отношений между супругами.
– Ну, я вас оставлю, если не возражаете, – с натянутой улыбкой произнесла Ширли и вышла из комнаты.
– Итак, какие у вас соображения?
– Никаких. В комиссии мне дали список компаний, которые, как они подозревают, так или иначе связаны с Хартманом. Он у меня с собой. – Я протянул ему лист. – Вам они знакомы?
– Ну, о некоторых я, конечно, слышал. – Соренсон, нахмурившись, просматривал список. – «Фьючернет», например, выпускает, если не ошибаюсь, программное обеспечение для компьютерных сетей. .
– А не располагаете ли вы какими-либо сведениями, позволяющими установить связь между ними?
– Сейчас, погодите. – Соренсон задумался. – Нет, что-то ничего в голову не приходит. А вам?
– Пока нет. Но как только вернемся в Шотландию, начнем проверять каждую из этих компаний, – пообещал я ему.
Он одним глотком допил кофе и налил себе новую порцию.
– Хотите еще? Он без кофеина, – предложил Соренсон.
При словах «без кофеина» Рейчел вскинула на него возмущенный и оскорбленный взгляд, однако тут же взяла себя в руки и решительно замотала головой. Я протянул ему свою пустую чашку.
– Собираетесь к Дженсону? – спросил Соренсон.
– Да. Нам назначено на одиннадцать.
– И что будете ему предлагать?
Около получаса мы обсуждали с ним нашу стратегическую линию поведения на встрече с Дженсоном, потом вышли попрощаться с миссис Соренсон. Она с романом Джеки Коллинз в руках сидела в кресле, уставившись невидящим взглядом на тянущуюся к горизонту долину Санта-Клара.
Мы ехали по тихой пустынной дороге, взбирающейся между густыми деревьями вверх по склону холма. Здесь дома были уже заметно просторнее, нежели те, что попадались нам на глаза прежде. Дорога в конце концов привела нас к почтовому ящику с надписью «Соренсон».
Его дом представлял собой несколько беспорядочно спроектированное одноэтажное деревянное строение, окруженное кряжистыми дубами и каким-то экзотическим кустарником. Я нажал кнопку звонка, дверь нам открыл сам Соренсон.
– А, Марк, Рейчел! Заходите, заходите.
Интерьер дома был задуман как целиком открытое пространство. Прихожая вела прямо в огромное жилое помещение, одну стену которого занимало окно.
– Полюбуйтесь, какой у нас отсюда вид, – предложил Соренсон.
Мы подошли к окну. Поверх деревьев и крыш домов Пало-Альто нам открылась изумительно красивая картина – купающийся в сиянии солнечных лучей залив Сан-Франциско. От самого дома обширный ухоженный газон тянулся к теннисному корту. Рядом с ним голубоватым светом мерцала спокойная вода бассейна. У меня почему-то мелькнуло в голове, что все это обошлось Соренсону весьма недешево.
– Прелесть какая, – восхитилась Рейчел. – И давно вы здесь живете?
– Пять лет. По меркам нашей долины, это роскошное место. Нам здесь нравится. Жаль, конечно, что так много времени приходится проводить в разъездах.
– И не говори, милый! Европа у тебя отнимает полжизни. – За нашей спиной послышался звук быстрых легких шагов.
Я обернулся и увидел холеную женщину, которой могло быть за шестьдесят, но дать больше сорока язык не поворачивался. Блондинка с гладким, без единой морщинки, лицом, слегка тронутым ровным загаром. Трудно было определить, сколько в ее внешности природного, а сколько рукотворного, однако по ее высоким скулам и ясным голубым глазам можно было смело утверждать, что когда-то она была настоящей красавицей. Да и сейчас выглядела весьма привлекательно.
– А это Ширли, моя жена. Ширли, познакомься с Марком Фэрфаксом и Рейчел Уокер. Марк – сын Джеффри.
– Очень приятно, – протянула нам руку миссис Соренсон. – Мы потрясены этим ужасным несчастьем с вашим братом! Как ваш отец перенес такое горе?
– Переживает, сейчас ему, конечно, очень тяжело, – испытывая некоторую неловкость, ответил я.
– Передайте ему от нас сердечный привет. Он такой милый!
Интересно, как в том далеком прошлом, много лет назад, эти четверо уживались друг с другом – отец, мама, Соренсон и его жена?
– По чашке кофе? – предложила она.
Мы ответили утвердительно, и Ширли исчезла в кухне, откуда тут же раздалось негромкое звяканье посуды.
– Ну, как вы съездили в Нью-Йорк? – нетерпеливо спросил Соренсон.
Я рассказал ему о нашей встрече с Хартманом и беседе в Комиссии по ценным бумагам и биржам. Он слушал, не пропуская ни единого слова.
– Похоже, Ричард вскрыл весьма крупную и дурно пахнущую махинацию, – задумчиво произнес Соренсон. – Как по-вашему, комиссия скоро приступит к арестам?
– Не думаю. Но они не сомневаются, что такое время наступит. Настроены они очень решительно.
– Однако пока им ведь не удалось установить связь между этими фактами и гибелью Ричарда?
– Нет. Я поинтересовался в комиссии, как идут дела у Доналдсона. Шотландская полиция, судя по всему, тщательно отработала данную версию, но ничего не обнаружила. Однако существуют и другие варианты. – Я сообщил ему об убийстве Дуги, о визите Йоши в «Инч-Таверн» и об исчезновении Дэвида Бейкера.
– Утверждать что-либо, естественно, трудно, однако, сдается мне, все это как-то связано с японцами, – предположил Соренсон. – Этот ваш Йоши выныривает в самых неожиданных местах. И, по-моему, вы с самого начала были правы насчет Дэвида Бейкера. Давно надо было от него избавиться.
Миссис Соренсон принесла кофе. Она уже собиралась присесть, как Соренсон бросил на нее свирепый взгляд. Доля секунды, не больше, однако она вздрогнула, глаза ее на какое-то мгновение вспыхнули злобным огоньком. Один из тех случаев, когда за тщательно приукрашенным фасадом на миг приоткрывается подлинная суть отношений между супругами.
– Ну, я вас оставлю, если не возражаете, – с натянутой улыбкой произнесла Ширли и вышла из комнаты.
– Итак, какие у вас соображения?
– Никаких. В комиссии мне дали список компаний, которые, как они подозревают, так или иначе связаны с Хартманом. Он у меня с собой. – Я протянул ему лист. – Вам они знакомы?
– Ну, о некоторых я, конечно, слышал. – Соренсон, нахмурившись, просматривал список. – «Фьючернет», например, выпускает, если не ошибаюсь, программное обеспечение для компьютерных сетей. .
– А не располагаете ли вы какими-либо сведениями, позволяющими установить связь между ними?
– Сейчас, погодите. – Соренсон задумался. – Нет, что-то ничего в голову не приходит. А вам?
– Пока нет. Но как только вернемся в Шотландию, начнем проверять каждую из этих компаний, – пообещал я ему.
Он одним глотком допил кофе и налил себе новую порцию.
– Хотите еще? Он без кофеина, – предложил Соренсон.
При словах «без кофеина» Рейчел вскинула на него возмущенный и оскорбленный взгляд, однако тут же взяла себя в руки и решительно замотала головой. Я протянул ему свою пустую чашку.
– Собираетесь к Дженсону? – спросил Соренсон.
– Да. Нам назначено на одиннадцать.
– И что будете ему предлагать?
Около получаса мы обсуждали с ним нашу стратегическую линию поведения на встрече с Дженсоном, потом вышли попрощаться с миссис Соренсон. Она с романом Джеки Коллинз в руках сидела в кресле, уставившись невидящим взглядом на тянущуюся к горизонту долину Санта-Клара.