Страница:
Кэролайн только что закончила закутываться в одеяло, и знала, что теперь она полностью одета и прикрыта от посторонних глаз. И вместе с тем ничего не могла поделать с ярким румянцем, выступившим на обеих щеках, когда Даниэль и Роберт быстро и зорко оглядывая их небольшое убежище, кивнули ей в знак приветствия. Даниэль старался не встречаться с Кэролайн глазами, во взгляде же Роберта вспыхнули веселые огоньки.
— Да уж, мы явно напрасно беспокоились и спешили на помощь, — произнес Роберт, заметив второй кувшин с ромом, который Мэт поставил поближе к огню. Опустившись на одно колено рядом с костром, Роберт вынул из кувшина пробку, поднял его повыше и отхлебнул порядочный глоток рома.
— Я вижу, вы устроились со всеми удобствами, почти как дома, — заметил Даниэль, не сводя глаз со смятой постели, в то время как Роберт, подтолкнув его в спину, передал ему кувшин.
Кэролайн не могла бы чувствовать большего стыда, даже если бы у нее на груди было клеймо прелюбодейки.
— Мы с Кэролайн решили пожениться, — отрывисто проговорил Мэт, переводя взгляд с раскрасневшихся щек Кэролайн на лица братьев.
— Пожениться! — убитым голосом повторил за ним Даниэль. Он моментально взглянул на Кэролайн и долго не спускал с нее глаз.
— Пожениться! Вот это да! — реакция Роберта оказалась более экспансивной. Он подошел к Мэту и похлопал его по плечу, затем улыбнулся Кэролайн задорной улыбкой. — Ты уверена, что хочешь выйти замуж за моего старшего братца? Я бы на твоем месте десять раз подумал!
— Не болтай чепухи, Роб, — сердито одернул его Мэт.
В этот момент Даниэль наконец подошел к брату и протянул ему руку.
— Желаю счастья, Мэт, — сказал он довольно ровным тоном, но побледневшее лицо выдавало его истинные эмоции.
У Кэролайн слегка защемило сердце, когда она наблюдала, как эти двое обменялись рукопожатиями. Они относились друг к другу с такой любовью (собственно говоря, это было свойственно всем без исключения Мэтисонам), что у нее мелькнуло сомнение: а может, несмотря на сделанное Мэтом заявление, она не более чем аутсайдер, подсматривающий за их семейной жизнью?
— Спасибо, Дан. — Лицо Мэта стало менее напряженным, он улыбнулся, бросив косой взгляд в сторону Кэролайн. — Знаешь, лучше уж жениться, чем иссушить себя страстью, а я уже почти полгода горю на медленном огне.
При этих словах Кэролайн негодующе выпрямилась, мужчины по очереди загоготали от души.
— Вы привезли из Нью-Лондона врача? — спросил Мэт, начав собирать вещи.
Кэролайн принялась ему помогать, внезапно осознав с печальным трепетом, что их совместному побегу от мирской суеты пришел конец.
Должно быть, Мэт тоже думал о чем-то похожем. Потому что, когда она собирала с тюфяка покрывала, Кэролайн поймала на себе его теплый взгляд. Мэт словно напоминал ей об их общих секретах. Это приободрило Кэролайн. Что бы ни случилось, у нее теперь есть Мэт.
— Да, мы привезли врача, и он действительно знающий, ученый человек. В чем нам всем здорово повезло, поскольку когда мы приехали домой, то обнаружили, что болезнь поразила еще с полдюжины горожан и Мэри тоже.
— Мэри! — От ужаса Кэролайн схватилась за горло.
Мэт выпрямился и нахмурил брови. Даниэль мрачно кивнул.
— Ага. — Она не так тяжело болеет, как некоторые другие, но я обещал Джеймсу, что привезу к ней Кэролайн так скоро, как только смогу. Он уже пригласил к Мэри этого врача, но для спасения жены хочет использовать любую возможность.
— В таком случае будет лучше, если мы выедем немедленно. Вы привели с собой лошадей? — Мэт натянул на себя жилет, нахлобучил шляпу, потянулся за шубой и, к удивлению Кэролайн, надел ее ей на плечи.
— Оставь шубу себе. Мне будет достаточно одеяла, — протестовала она, пытаясь сбросить с себя тяжелые меха.
— Женщина, если ты станешь постоянно со мной спорить, я уже предвижу, что наша семейная жизнь будет протекать довольно бурно. — Мэт засунул руки Кэролайн в рукава и обошел ее, чтобы спереди застегнуть шубу. — Да будет тебе известно, что я намерен быть хозяином в своем собственном доме. Тебе следует мне подчиняться, иначе пеняй на себя.
— Хм-м! — непочтительно хмыкнула в ответ Кэролайн, но позволила закутать себя в мех по самый подбородок.
— Так его, Кэролайн, смелее! Ему пойдет только на пользу, если кто-то сумеет немного его осадить, — поддержал ее Роберт, чьи глаза искрились смехом.
— Позволю себе предположить, что из Кэролайн выйдет не слишком послушная жена, — медленно добавил Даниэль. Он нахмурился, и на лбу отчетливо проступила глубокая морщина. Но высказанная мысль, казалось, принесла ему некоторое душевное спокойствие, и, когда все братья принялись забрасывать снегом горевший в пещере костер, Даниэль немного повеселел.
Четыре лошади ждали их недалеко от пещеры, по колено утопая в снегу. Кэролайн подумала, что три из них, наверное, взяты напрокат, а четвертая лошадь была с их фермы. Животные нетерпеливо топали ногами, встряхивая уздечками и подпругами, и их дыхание облачками пара вырывалось из ноздрей. Снежный покров был намного выше туфелек Кэролайн, но это пришло ей в голову не раньше, чем она собралась переступить порог пещеры и выйти наружу. У всех мужчин на ногах были сапоги, и она принялась было убеждать себя, что ледяная шуга вовсе не так страшна, когда Мэт, заметив ее нерешительность, обошел сзади и поднял на руки.
— Я сама… — запротестовала Кэролайн в тот момент, когда он ступил вместе с ней в снег.
— Ну вот, опять ты за свое, — произнес Мэт мрачновато, но глаза его лукаво блестели.
Роберт, следовавший позади, рассмеялся, и даже Даниэль, который шел рядом с Мэтом, невольно улыбнулся.
— Я люблю тебя, — одними губами сказала Кэролайн Мэту, улучив момент.
Его глаза сверкнули, просигналив безмолвный, но понятный и приятный ответ, а руки крепче сомкнули в объятиях, плотнее прижав ее к груди. Кэролайн прильнула к его плечам. Как ей хотелось поцеловать этот небритый подбородок, находящийся вблизи от ее губ. Но она ни на минуту не забывала о том, что они не одни, и стеснялась проявлять свои чувства.
В последний момент Мэт надел ей на голову свою шляпу и подбросил в седло прежде, чем Кэролайн успела запротестовать. Затем он сам хорошенько завернулся в одеяло, и трое мужчин распределили между своими лошадьми принесенную из пещеры поклажу. Наблюдая за тем, как слажено братья работают, почти не произнося слов, и тем не менее с той четкостью и сноровкой, которая приобретается долгой практикой, Кэролайн радостно улыбнулась. Она уткнулась в ворс, который щекотал ей нижнюю губу, и натянула огромную шляпу Мэта, доходившую ей до самых бровей.
Они продвигались достаточно медленно. Лошади с трудом шли по глубокому снегу, к тому же воздух становился все холоднее. День сменился ночью, но серп молодой луны, отражавшийся от толстого снежного покрывала, на удивление ярко освещал им дорогу. Поднялся ветер, и где-то неподалеку завыли волки. «Не один, а целая стая», — дрожа от страха, подумала Кэролайн. Лошади гуськом пробирались по лесу, Дан ехал впереди нее, Мэт сзади. Кэролайн было очень холодно, даже в шубе и шляпе, и она знала, что самому Мэту, должно быть, гораздо тяжелее. Но поскольку они не могли побороть холод, приходилось терпеть. Даже при движении было не сладко, но еще хуже, когда они останавливались, чтобы поесть и отдохнуть.
Приближался полдень следующего дня, когда Роберт наконец заметил над верхушками деревьев лениво поднимающуюся к небу струйку дыма.
— Мы у цели, — радостно крикнул он. И Кэролайн почувствовала, как ее упавшее было настроение сразу улучшилось от сознания того, что они почти дома. Если бы могла, она пустила бы свою лошадь во весь опор. Но осторожная, ровная поступь, которой они придерживались с момента отъезда из пещеры, была единственно возможной в условиях такого глубокого снега.
Когда за деревьями наконец показался дом, Кэролайн качнулась в седле. Она так смертельно устала, так замерзла, и так проголодалась, и…
— Папа! — Дэви и Джон ринулись к ним из парадной двери, позади них показался Томас. Всадники едва успели выехать из леса на открытое пространство. — Папа!
Дети вприпрыжку бежали по снегу, со свойственным мальчишкам легкомыслием, забыв о том, что не надели на себя теплых вещей и теперь промокнут по пояс. За ними огромными прыжками несся Рейли, перепрыгивая через сугробы, словно чудовищных размеров помесь собаки с кроликом, и лаял так, что трещали барабанные перепонки. Столь шумная и радостная встреча заставила Кэролайн улыбнуться, хотя она покачала головой при мысли о том, то дети и собака вымокнут до самых костей.
— Па!
Мэт натянул поводья своей лошади и, несмотря на мешавшее ему одеяло, одним махом спрыгнул вниз. Как только сыновья подбежали к нему, он заключил их в объятия и крепко прижал к себе. Мальчики тесно прильнули к отцу. Рейли с оглушительным лаем прыгал вокруг всех троих.
— Почему вы не школе? — хриплым голосом поинтересовался Мэт, отстраняя их от себя.
— Мы не учимся, потому что лихорадка! — ответил Джон.
— Здорово, правда? — эхом откликнулся Дэви, и Кэролайн не мог не рассмешить его веселый ребячий эгоизм. Пусть весь мир провалится в преисподнюю, лишь бы ему не ходить в школу — так, по всей видимости, думал Дэви.
— Да, здорово. А теперь оба к дому, Кэролайн с вами, а мы тем временем поставим лошадей в стойло.
Мэт посадил мальчиков себе на лошадь и повел ее под уздцы к дому, до которого оставалось проехать совсем немного. Остальные последовали за ним. Подъехав, он спустил сыновей вниз, затем подошел к Кэролайн и протянул ей обе руки. Промурлыкав что-то невразумительное, она, не задумываясь, доверилась его силе и скользнула вниз в объятия Мэта, чувствуя, что ее любят и о ней заботятся. Мэт не опустил ее в снег, а, поддерживая на уровне своей груди, отнес на крыльцо, где наконец поставил на ноги. Пока она сидела у него на руках, их взгляды встретились. Внезапно зажегшиеся искорки в его пронзительных голубых глазах явились единственным предупреждением для Кэролайн, прежде чем Мэт наклонился к ней и крепко, хотя и быстро, поцеловал в губы.
Затем, не говоря ни слова, он повернулся и снова вскочил на лошадь. Взволнованная, с розовой краской смущения на щеках, Кэролайн осталась лицом к лицу с двумя маленькими мальчиками, глаза которых округлились от удивления. Томас, находившийся в это время на крыльце, уставился на нее, раскрыв рот.
43
44
— Да уж, мы явно напрасно беспокоились и спешили на помощь, — произнес Роберт, заметив второй кувшин с ромом, который Мэт поставил поближе к огню. Опустившись на одно колено рядом с костром, Роберт вынул из кувшина пробку, поднял его повыше и отхлебнул порядочный глоток рома.
— Я вижу, вы устроились со всеми удобствами, почти как дома, — заметил Даниэль, не сводя глаз со смятой постели, в то время как Роберт, подтолкнув его в спину, передал ему кувшин.
Кэролайн не могла бы чувствовать большего стыда, даже если бы у нее на груди было клеймо прелюбодейки.
— Мы с Кэролайн решили пожениться, — отрывисто проговорил Мэт, переводя взгляд с раскрасневшихся щек Кэролайн на лица братьев.
— Пожениться! — убитым голосом повторил за ним Даниэль. Он моментально взглянул на Кэролайн и долго не спускал с нее глаз.
— Пожениться! Вот это да! — реакция Роберта оказалась более экспансивной. Он подошел к Мэту и похлопал его по плечу, затем улыбнулся Кэролайн задорной улыбкой. — Ты уверена, что хочешь выйти замуж за моего старшего братца? Я бы на твоем месте десять раз подумал!
— Не болтай чепухи, Роб, — сердито одернул его Мэт.
В этот момент Даниэль наконец подошел к брату и протянул ему руку.
— Желаю счастья, Мэт, — сказал он довольно ровным тоном, но побледневшее лицо выдавало его истинные эмоции.
У Кэролайн слегка защемило сердце, когда она наблюдала, как эти двое обменялись рукопожатиями. Они относились друг к другу с такой любовью (собственно говоря, это было свойственно всем без исключения Мэтисонам), что у нее мелькнуло сомнение: а может, несмотря на сделанное Мэтом заявление, она не более чем аутсайдер, подсматривающий за их семейной жизнью?
— Спасибо, Дан. — Лицо Мэта стало менее напряженным, он улыбнулся, бросив косой взгляд в сторону Кэролайн. — Знаешь, лучше уж жениться, чем иссушить себя страстью, а я уже почти полгода горю на медленном огне.
При этих словах Кэролайн негодующе выпрямилась, мужчины по очереди загоготали от души.
— Вы привезли из Нью-Лондона врача? — спросил Мэт, начав собирать вещи.
Кэролайн принялась ему помогать, внезапно осознав с печальным трепетом, что их совместному побегу от мирской суеты пришел конец.
Должно быть, Мэт тоже думал о чем-то похожем. Потому что, когда она собирала с тюфяка покрывала, Кэролайн поймала на себе его теплый взгляд. Мэт словно напоминал ей об их общих секретах. Это приободрило Кэролайн. Что бы ни случилось, у нее теперь есть Мэт.
— Да, мы привезли врача, и он действительно знающий, ученый человек. В чем нам всем здорово повезло, поскольку когда мы приехали домой, то обнаружили, что болезнь поразила еще с полдюжины горожан и Мэри тоже.
— Мэри! — От ужаса Кэролайн схватилась за горло.
Мэт выпрямился и нахмурил брови. Даниэль мрачно кивнул.
— Ага. — Она не так тяжело болеет, как некоторые другие, но я обещал Джеймсу, что привезу к ней Кэролайн так скоро, как только смогу. Он уже пригласил к Мэри этого врача, но для спасения жены хочет использовать любую возможность.
— В таком случае будет лучше, если мы выедем немедленно. Вы привели с собой лошадей? — Мэт натянул на себя жилет, нахлобучил шляпу, потянулся за шубой и, к удивлению Кэролайн, надел ее ей на плечи.
— Оставь шубу себе. Мне будет достаточно одеяла, — протестовала она, пытаясь сбросить с себя тяжелые меха.
— Женщина, если ты станешь постоянно со мной спорить, я уже предвижу, что наша семейная жизнь будет протекать довольно бурно. — Мэт засунул руки Кэролайн в рукава и обошел ее, чтобы спереди застегнуть шубу. — Да будет тебе известно, что я намерен быть хозяином в своем собственном доме. Тебе следует мне подчиняться, иначе пеняй на себя.
— Хм-м! — непочтительно хмыкнула в ответ Кэролайн, но позволила закутать себя в мех по самый подбородок.
— Так его, Кэролайн, смелее! Ему пойдет только на пользу, если кто-то сумеет немного его осадить, — поддержал ее Роберт, чьи глаза искрились смехом.
— Позволю себе предположить, что из Кэролайн выйдет не слишком послушная жена, — медленно добавил Даниэль. Он нахмурился, и на лбу отчетливо проступила глубокая морщина. Но высказанная мысль, казалось, принесла ему некоторое душевное спокойствие, и, когда все братья принялись забрасывать снегом горевший в пещере костер, Даниэль немного повеселел.
Четыре лошади ждали их недалеко от пещеры, по колено утопая в снегу. Кэролайн подумала, что три из них, наверное, взяты напрокат, а четвертая лошадь была с их фермы. Животные нетерпеливо топали ногами, встряхивая уздечками и подпругами, и их дыхание облачками пара вырывалось из ноздрей. Снежный покров был намного выше туфелек Кэролайн, но это пришло ей в голову не раньше, чем она собралась переступить порог пещеры и выйти наружу. У всех мужчин на ногах были сапоги, и она принялась было убеждать себя, что ледяная шуга вовсе не так страшна, когда Мэт, заметив ее нерешительность, обошел сзади и поднял на руки.
— Я сама… — запротестовала Кэролайн в тот момент, когда он ступил вместе с ней в снег.
— Ну вот, опять ты за свое, — произнес Мэт мрачновато, но глаза его лукаво блестели.
Роберт, следовавший позади, рассмеялся, и даже Даниэль, который шел рядом с Мэтом, невольно улыбнулся.
— Я люблю тебя, — одними губами сказала Кэролайн Мэту, улучив момент.
Его глаза сверкнули, просигналив безмолвный, но понятный и приятный ответ, а руки крепче сомкнули в объятиях, плотнее прижав ее к груди. Кэролайн прильнула к его плечам. Как ей хотелось поцеловать этот небритый подбородок, находящийся вблизи от ее губ. Но она ни на минуту не забывала о том, что они не одни, и стеснялась проявлять свои чувства.
В последний момент Мэт надел ей на голову свою шляпу и подбросил в седло прежде, чем Кэролайн успела запротестовать. Затем он сам хорошенько завернулся в одеяло, и трое мужчин распределили между своими лошадьми принесенную из пещеры поклажу. Наблюдая за тем, как слажено братья работают, почти не произнося слов, и тем не менее с той четкостью и сноровкой, которая приобретается долгой практикой, Кэролайн радостно улыбнулась. Она уткнулась в ворс, который щекотал ей нижнюю губу, и натянула огромную шляпу Мэта, доходившую ей до самых бровей.
Они продвигались достаточно медленно. Лошади с трудом шли по глубокому снегу, к тому же воздух становился все холоднее. День сменился ночью, но серп молодой луны, отражавшийся от толстого снежного покрывала, на удивление ярко освещал им дорогу. Поднялся ветер, и где-то неподалеку завыли волки. «Не один, а целая стая», — дрожа от страха, подумала Кэролайн. Лошади гуськом пробирались по лесу, Дан ехал впереди нее, Мэт сзади. Кэролайн было очень холодно, даже в шубе и шляпе, и она знала, что самому Мэту, должно быть, гораздо тяжелее. Но поскольку они не могли побороть холод, приходилось терпеть. Даже при движении было не сладко, но еще хуже, когда они останавливались, чтобы поесть и отдохнуть.
Приближался полдень следующего дня, когда Роберт наконец заметил над верхушками деревьев лениво поднимающуюся к небу струйку дыма.
— Мы у цели, — радостно крикнул он. И Кэролайн почувствовала, как ее упавшее было настроение сразу улучшилось от сознания того, что они почти дома. Если бы могла, она пустила бы свою лошадь во весь опор. Но осторожная, ровная поступь, которой они придерживались с момента отъезда из пещеры, была единственно возможной в условиях такого глубокого снега.
Когда за деревьями наконец показался дом, Кэролайн качнулась в седле. Она так смертельно устала, так замерзла, и так проголодалась, и…
— Папа! — Дэви и Джон ринулись к ним из парадной двери, позади них показался Томас. Всадники едва успели выехать из леса на открытое пространство. — Папа!
Дети вприпрыжку бежали по снегу, со свойственным мальчишкам легкомыслием, забыв о том, что не надели на себя теплых вещей и теперь промокнут по пояс. За ними огромными прыжками несся Рейли, перепрыгивая через сугробы, словно чудовищных размеров помесь собаки с кроликом, и лаял так, что трещали барабанные перепонки. Столь шумная и радостная встреча заставила Кэролайн улыбнуться, хотя она покачала головой при мысли о том, то дети и собака вымокнут до самых костей.
— Па!
Мэт натянул поводья своей лошади и, несмотря на мешавшее ему одеяло, одним махом спрыгнул вниз. Как только сыновья подбежали к нему, он заключил их в объятия и крепко прижал к себе. Мальчики тесно прильнули к отцу. Рейли с оглушительным лаем прыгал вокруг всех троих.
— Почему вы не школе? — хриплым голосом поинтересовался Мэт, отстраняя их от себя.
— Мы не учимся, потому что лихорадка! — ответил Джон.
— Здорово, правда? — эхом откликнулся Дэви, и Кэролайн не мог не рассмешить его веселый ребячий эгоизм. Пусть весь мир провалится в преисподнюю, лишь бы ему не ходить в школу — так, по всей видимости, думал Дэви.
— Да, здорово. А теперь оба к дому, Кэролайн с вами, а мы тем временем поставим лошадей в стойло.
Мэт посадил мальчиков себе на лошадь и повел ее под уздцы к дому, до которого оставалось проехать совсем немного. Остальные последовали за ним. Подъехав, он спустил сыновей вниз, затем подошел к Кэролайн и протянул ей обе руки. Промурлыкав что-то невразумительное, она, не задумываясь, доверилась его силе и скользнула вниз в объятия Мэта, чувствуя, что ее любят и о ней заботятся. Мэт не опустил ее в снег, а, поддерживая на уровне своей груди, отнес на крыльцо, где наконец поставил на ноги. Пока она сидела у него на руках, их взгляды встретились. Внезапно зажегшиеся искорки в его пронзительных голубых глазах явились единственным предупреждением для Кэролайн, прежде чем Мэт наклонился к ней и крепко, хотя и быстро, поцеловал в губы.
Затем, не говоря ни слова, он повернулся и снова вскочил на лошадь. Взволнованная, с розовой краской смущения на щеках, Кэролайн осталась лицом к лицу с двумя маленькими мальчиками, глаза которых округлились от удивления. Томас, находившийся в это время на крыльце, уставился на нее, раскрыв рот.
43
— Папа тебя поцеловал! — почти обвиняющим тоном произнес Дэви.
— Он что, влюблен в тебя, тетя Кэролайн? — Джон был поражен не меньше.
Хотя Томас не сказал ни слова, он, казалось, с таким же, как у племянников, интересом ждал ее ответа.
Бросив полный досады взгляд на своего возлюбленного, удалявшегося вместе с братьями, собакой и четырьмя лошадьми по направлению к амбару, Кэролайн поспешила увести детей и Томаса в дом и плотно закрыть за ними дверь.
На секунду она оперлась на нее спиной, едва держась на ногах от усталости. В доме царило тепло, и Кэролайн поморщилась, чувствуя, как замерзшие пальцы рук и ног начинают оттаивать от холода. Еда и отдых — вот что было сейчас необходимо ей и ее спутникам, и она испытывала малодушное желание объявить, дескать, слишком устала и голодна, чтобы разговаривать, и предоставить своему нареченному жениху отвечать на вопросы детей и самостоятельно выходить из трудного положения. Но выражение лиц Дэви и Джона остановило ее. На них было написано изумление, а глаза от множества вопросов расширились до предела.
— На тебе папина шляпа! — сказал Дэви, когда Кэролайн сняла свой головной убор.
— И его шуба! — Джон почти кричал от негодования.
— На улице было холодно, а у меня не было своей одежды.
Должно быть, Кэролайн имела затравленный вид, когда выбрала самое безобидное разъяснение, потому что Томас, все это время не спускавший с нее столь же изумленных, как и у его племянников глаз, ухмыльнулся.
— Но почему он тебя поцеловал? — упорствовал Дэви. — Он целует только меня или Джона, и то, если мы ушиблись или сильно заболели. Он больше никого не целует. Правда, Джон?
Джон покачал головой.
Кэролайн вздохнула, открыла рот — и обнаружила, что у нее все же не хватает храбрости сказать им правду.
— Дайте мне минутку, чтобы перевести дыхание, а затем мы обо всем поговорим, — предложила она, пытаясь выиграть время, и, отойдя от двери, прошла в кухню.
Подол шубы волочился по полу и, немного согревшись, она сняла ее. Миллисент поднялась со своего уютного ложа рядом с очагом, потянулась всем телом и мяукнула хозяйке что-то приветственное. Над огнем в котле хлюпало какое-то варево — судя по запаху, кукурузная каша, — и внезапный приступ голода сдавил Кэролайн желудок. Остальные, должно быть, тоже хотят есть, поэтому ей следует подумать, что она может приготовить им на скорую руку. А потом еще Мэри — после того, как они поедят, она должна будет поскорее отправиться к подруге. Все эти обрывки мыслей за несколько секунд пронеслись в голове у Кэролайн, пока она вешала шубу на крючок.
Когда она обернулась, Томас и мальчики с интересом рассматривали ее сильно укороченные юбки.
Кэролайн закатила глаза и устремилась к себе в спальню.
— Но, тетя Кэролайн! — запротестовал Дэви, когда она захлопнула перед его носом дверь.
— Я сейчас вернусь, — пообещала Кэролайн, — мне правда нужно переодеться.
Ей потребовалось примерно минут пятнадцать, чтобы наскоро вымыться, переодеть платье и расчесать волосы. Когда она вышла из своей комнаты, мужчины как раз вернулись из амбара, сбивая снег с обуви и стряхивая его с одежды.
— Том, ты здесь без нас готовил еду! — воскликнул Роберт с ноткой восторженного удивления в голосе.
Томас бросил на брата мрачный взгляд и продолжал помешивать кашу.
— Мы с мальчиками должны были что-то есть, не так ли? Вам всем крупно повезло, что я перепутал количественное соотношение, и получилось так много каши.
Томас почти оправдывался, и Кэролайн догадалась, что он боится насмешек. С тех пор как она у них поселилась, Мэтисоны привыкли считать, что такая вещь, как готовка, унижает их мужское достоинство.
— Папа, а почему ты поцеловал тетю Кэролайн? — Дэви сразу взял быка за рога, задав мучивший его вопрос в тот момент, когда Мэт размотал свое одеяло и сел, чтобы снять сапоги.
— Иди сюда, Джон, помоги мне, — велел Мэт старшему сыну. Джон, которому такое задание было явно не в новинку, подошел и, оседлав ногу отца, уселся к нему спиной. Мэт уперся другим сапогом ему в попку и слегка толкнул. Сапог слетел на землю.
— Папа! Ты совсем не слушаешь! — завопил Дэви.
Джон повторил манипуляцию со вторым сапогом Мэта, в то время как Роберт и Даниэль таким же образом помогли друг другу разуться.
Кэролайн оттеснила Томаса от котла и приняла поварскую эстафету, и как раз вовремя: каша, на которую слишком давно не обращали внимания, грозила склеиться комками.
— Почему же, Дэви, слушаю. — Теперь Мэт сидел в одних чулках и расстегивал жилет.
— Тогда почему ты ее поцеловал?
— Потому что я собираюсь на ней жениться, коротышка, — Мэт произнес это легким, поддразнивающим тоном, но на детей его слова произвели эффект оглушительного выстрела.
Джон перестал заниматься своими делами и с открытым ртом уставился на отца. А у Дэви задрожала нижняя губа, как будто он собирался вот-вот заплакать.
— Она что, теперь станет нашей мамой? — в ужасе выдавил из себя Джон.
— Не хочу никакую-такую маму! — Дэви начал громко реветь.
Ну вот и конец всем ее тщетным усилиям подобрать ключи к их сердцам. Такой реакции Кэролайн не ожидала. Ей было очень больно, оттого что мальчики столь категорично отвергли ее, но она постаралась справиться с обидой и взглянуть на ситуацию их глазами. В конце концов, опыт общения детей с матерью был более чем ужасным. К тому же они, должно быть, не привыкли делить Мэта с кем-либо. Мальчикам никогда и в голову не приходило, что отец снова женится.
— Я никогда не смогу стать вам матерью, — спокойным голосом вступила в разговор Кэролайн, отвернувшись к котлу, чтобы помешать кашу, хотя все ее внимание занимало сейчас то, что происходило за спиной. — Когда я выйду замуж за вашего отца, я все равно останусь вашей тетей Кэролайн.
— Нет! — Дэви с ревом выбежал из комнаты. Джон, будучи постарше, лучше умел держать себя в руках. Поэтому он только сжал губы, но вид у него был несчастный.
— Мне лучше пойти за ним, — сказал Джон.
Продолжая сохранять выдержку, он вышел из комнаты. Затем стойкость, видимо, покинула мальчика. Кэролайн поморщилась, как от боли, вслушиваясь в его топот вверх по ступенькам и вдоль всего коридора, когда вслед за младшим братом он ринулся в спальню.
— Что и говорить, ты был на высоте, — произнес Даниэль, сердито глядя на Мэта.
— Надо было сообщить им эту новость как-нибудь помягче, — вторил ему Роберт.
— Бедные крошки, — пробормотал себе под нос Томас.
Мэт, сощурив глаза, бесстрастно взирал на братьев.
— Все уладится, они очень скоро одумаются, — бросил он и, поднявшись, отправился вслед за сыновьями.
— Пожалуйста, не заставляй их любить меня насильно, — промолвила Кэролайн в спину удаляющемуся Мэту. Но если он и расслышал ее слова, то, казалось, не обратил на них внимания.
Не позже чем через десять минут, как раз когда кашу можно было подавать на стол, все трое снова появились в кухне: Мэт с суровым видом, словно пастух, шел за сыновьями.
— Мы рады, что ты выходишь за папу замуж, тетя Кэролайн, — хмуро сказал Джон. Выражение его лица — он смотрел на нее с плохо скрытой злобой — было удивительно взрослым для такого маленького мальчика.
— Спасибо, Джон, — ответила ему Кэролайн самым нежным тоном, на какой только была способна. Видя эту непреклонную гордость, она почувствовала комок в горле. Как ей хотелось обнять их обоих и убедить в том, что все будет хорошо! Но интуиция подсказывала Кэролайн, что лучше этого не делать, а дать детям время привыкнуть к невероятной новости. «Их неприязнь скорее явилась результатом шока, — подумала она, — нежели личной ненависти». Но на душе у Кэролайн было скверно, как будто все, что ей с таким трудом удалось достичь, оказалось безвозвратно потеряно.
Мэт слегка ткнул Дэви в спину.
— И я тоже, — эхом откликнулся мальчик, явно уступая давлению отцовского авторитета. Вид у него был бунтарский, хотя губа все еще грозила снова задрожать.
Кэролайн улыбнулась Дэви.
— Все готово, — объявила она, чувствуя, что лучше сменить тему. — Садитесь к столу и ешьте.
Мальчики, явно испытывая облегчение от того, что их избавили от столь тягостной процедуры, моментально устремились за стол. Роберт, Томас и Даниэль присоединились к ним. А Мэт задержался возле Кэролайн и улыбнулся ей довольно невеселой улыбкой.
— Не волнуйся, они привыкнут к этой мысли, — еле слышно пообещал он.
Но Кэролайн покачала головой.
— Ты не можешь просто взять и приказать, чтобы им стала нравиться идея нашей женитьбы, — предостерегла она Мэта.
Но тот лишь улыбнулся, пощекотал ей под подбородком и направился к столу.
Когда все поели, Кэролайн хотела сразу же отправиться к Мэри. Однако Мэт настоял на том, чтобы она прежде отдохнула. Дескать, Кэролайн вся серая от усталости, и он не позволит, чтобы она заболела. Забота Мэта тронула ее сердце, и она обнаружила, что готова слушаться его уже сейчас, хотя и обещала себе самой выполнять его желания, только когда состоится их помолвка.
— Еще один час или два ничего не изменят, и к тому же ты валишься с ног от усталости. Кроме того, Джеймс, должно быть, давно привел к Мэри врача.
Эти его слова решили дело. И Кэролайн была вынуждена признать, что в них есть определенная доля смысла. Она так устала, что с трудом держала глаза открытыми. Стоило ей забраться к себе в постель, как она тут же уснула. А потом Мэт запретил ее будить. Поэтому, когда они наконец выехали в направлении дома Джеймса, уже наступили сумерки.
Мэт повез Кэролайн в санях, завернув в меховые одежды и положив к ногам разогретый кирпич. Мэт был уже чисто выбрит, но бледен от недосыпания. Пока они быстро ехали по дороге, ведущей в город, Кэролайн уютно прижималась к нему и даже радовалась бы прогулке, не будь цель ее столь далекой от какого-либо удовольствия.
Но ведь существовала вероятность, что Мэри уже давно поправляется после болезни и все волнения Кэролайн лишены основания.
Поселок казался почти вымершим, погруженным в странное затишье, которое Кэролайн объяснила недавно выпавшим снегом. Заходящее солнце отбрасывало на все вокруг оранжевый отблеск, и даже залив был окрашен в огненные цвета. В окнах многих домов горел свет, но вдоль улицы, на которой жили Джеймс и Мэри, торопливо шел только один человек, одетый во все черное.
Как только Мэт остановил лошадь перед их домом, дверь отворилась, и свет, падающий изнутри помещения высветил в проеме силуэт Джеймса. Мэт поднял руку в знал приветствия, обошел сани и снял с них Кэролайн. Все это время Джеймс стоял не шелохнувшись, как будто примерз к своему месту.
И только когда Кэролайн поднялась на крыльцо, она впервые смогла внимательно приглядеться к его лицу. Резко осунувшийся, смертельно бледный, с красными от слез глазами, Джеймс являл собой настолько явную картину обезумевшего от горя человека, что Кэролайн почувствовала, как сердце ей сжал холод.
Джеймс не обратил на Кэролайн внимания и невидящими глазами уставился поверх ее головы на Мэта.
— Она умерла. Мэри умерла, — убитым голосом произнес он, после чего разразился тяжкими рыданиями.
Кэролайн вскрикнула, а Мэт протиснулся мимо нее, чтобы подхватить еле стоящего на ногах брата.
— Он что, влюблен в тебя, тетя Кэролайн? — Джон был поражен не меньше.
Хотя Томас не сказал ни слова, он, казалось, с таким же, как у племянников, интересом ждал ее ответа.
Бросив полный досады взгляд на своего возлюбленного, удалявшегося вместе с братьями, собакой и четырьмя лошадьми по направлению к амбару, Кэролайн поспешила увести детей и Томаса в дом и плотно закрыть за ними дверь.
На секунду она оперлась на нее спиной, едва держась на ногах от усталости. В доме царило тепло, и Кэролайн поморщилась, чувствуя, как замерзшие пальцы рук и ног начинают оттаивать от холода. Еда и отдых — вот что было сейчас необходимо ей и ее спутникам, и она испытывала малодушное желание объявить, дескать, слишком устала и голодна, чтобы разговаривать, и предоставить своему нареченному жениху отвечать на вопросы детей и самостоятельно выходить из трудного положения. Но выражение лиц Дэви и Джона остановило ее. На них было написано изумление, а глаза от множества вопросов расширились до предела.
— На тебе папина шляпа! — сказал Дэви, когда Кэролайн сняла свой головной убор.
— И его шуба! — Джон почти кричал от негодования.
— На улице было холодно, а у меня не было своей одежды.
Должно быть, Кэролайн имела затравленный вид, когда выбрала самое безобидное разъяснение, потому что Томас, все это время не спускавший с нее столь же изумленных, как и у его племянников глаз, ухмыльнулся.
— Но почему он тебя поцеловал? — упорствовал Дэви. — Он целует только меня или Джона, и то, если мы ушиблись или сильно заболели. Он больше никого не целует. Правда, Джон?
Джон покачал головой.
Кэролайн вздохнула, открыла рот — и обнаружила, что у нее все же не хватает храбрости сказать им правду.
— Дайте мне минутку, чтобы перевести дыхание, а затем мы обо всем поговорим, — предложила она, пытаясь выиграть время, и, отойдя от двери, прошла в кухню.
Подол шубы волочился по полу и, немного согревшись, она сняла ее. Миллисент поднялась со своего уютного ложа рядом с очагом, потянулась всем телом и мяукнула хозяйке что-то приветственное. Над огнем в котле хлюпало какое-то варево — судя по запаху, кукурузная каша, — и внезапный приступ голода сдавил Кэролайн желудок. Остальные, должно быть, тоже хотят есть, поэтому ей следует подумать, что она может приготовить им на скорую руку. А потом еще Мэри — после того, как они поедят, она должна будет поскорее отправиться к подруге. Все эти обрывки мыслей за несколько секунд пронеслись в голове у Кэролайн, пока она вешала шубу на крючок.
Когда она обернулась, Томас и мальчики с интересом рассматривали ее сильно укороченные юбки.
Кэролайн закатила глаза и устремилась к себе в спальню.
— Но, тетя Кэролайн! — запротестовал Дэви, когда она захлопнула перед его носом дверь.
— Я сейчас вернусь, — пообещала Кэролайн, — мне правда нужно переодеться.
Ей потребовалось примерно минут пятнадцать, чтобы наскоро вымыться, переодеть платье и расчесать волосы. Когда она вышла из своей комнаты, мужчины как раз вернулись из амбара, сбивая снег с обуви и стряхивая его с одежды.
— Том, ты здесь без нас готовил еду! — воскликнул Роберт с ноткой восторженного удивления в голосе.
Томас бросил на брата мрачный взгляд и продолжал помешивать кашу.
— Мы с мальчиками должны были что-то есть, не так ли? Вам всем крупно повезло, что я перепутал количественное соотношение, и получилось так много каши.
Томас почти оправдывался, и Кэролайн догадалась, что он боится насмешек. С тех пор как она у них поселилась, Мэтисоны привыкли считать, что такая вещь, как готовка, унижает их мужское достоинство.
— Папа, а почему ты поцеловал тетю Кэролайн? — Дэви сразу взял быка за рога, задав мучивший его вопрос в тот момент, когда Мэт размотал свое одеяло и сел, чтобы снять сапоги.
— Иди сюда, Джон, помоги мне, — велел Мэт старшему сыну. Джон, которому такое задание было явно не в новинку, подошел и, оседлав ногу отца, уселся к нему спиной. Мэт уперся другим сапогом ему в попку и слегка толкнул. Сапог слетел на землю.
— Папа! Ты совсем не слушаешь! — завопил Дэви.
Джон повторил манипуляцию со вторым сапогом Мэта, в то время как Роберт и Даниэль таким же образом помогли друг другу разуться.
Кэролайн оттеснила Томаса от котла и приняла поварскую эстафету, и как раз вовремя: каша, на которую слишком давно не обращали внимания, грозила склеиться комками.
— Почему же, Дэви, слушаю. — Теперь Мэт сидел в одних чулках и расстегивал жилет.
— Тогда почему ты ее поцеловал?
— Потому что я собираюсь на ней жениться, коротышка, — Мэт произнес это легким, поддразнивающим тоном, но на детей его слова произвели эффект оглушительного выстрела.
Джон перестал заниматься своими делами и с открытым ртом уставился на отца. А у Дэви задрожала нижняя губа, как будто он собирался вот-вот заплакать.
— Она что, теперь станет нашей мамой? — в ужасе выдавил из себя Джон.
— Не хочу никакую-такую маму! — Дэви начал громко реветь.
Ну вот и конец всем ее тщетным усилиям подобрать ключи к их сердцам. Такой реакции Кэролайн не ожидала. Ей было очень больно, оттого что мальчики столь категорично отвергли ее, но она постаралась справиться с обидой и взглянуть на ситуацию их глазами. В конце концов, опыт общения детей с матерью был более чем ужасным. К тому же они, должно быть, не привыкли делить Мэта с кем-либо. Мальчикам никогда и в голову не приходило, что отец снова женится.
— Я никогда не смогу стать вам матерью, — спокойным голосом вступила в разговор Кэролайн, отвернувшись к котлу, чтобы помешать кашу, хотя все ее внимание занимало сейчас то, что происходило за спиной. — Когда я выйду замуж за вашего отца, я все равно останусь вашей тетей Кэролайн.
— Нет! — Дэви с ревом выбежал из комнаты. Джон, будучи постарше, лучше умел держать себя в руках. Поэтому он только сжал губы, но вид у него был несчастный.
— Мне лучше пойти за ним, — сказал Джон.
Продолжая сохранять выдержку, он вышел из комнаты. Затем стойкость, видимо, покинула мальчика. Кэролайн поморщилась, как от боли, вслушиваясь в его топот вверх по ступенькам и вдоль всего коридора, когда вслед за младшим братом он ринулся в спальню.
— Что и говорить, ты был на высоте, — произнес Даниэль, сердито глядя на Мэта.
— Надо было сообщить им эту новость как-нибудь помягче, — вторил ему Роберт.
— Бедные крошки, — пробормотал себе под нос Томас.
Мэт, сощурив глаза, бесстрастно взирал на братьев.
— Все уладится, они очень скоро одумаются, — бросил он и, поднявшись, отправился вслед за сыновьями.
— Пожалуйста, не заставляй их любить меня насильно, — промолвила Кэролайн в спину удаляющемуся Мэту. Но если он и расслышал ее слова, то, казалось, не обратил на них внимания.
Не позже чем через десять минут, как раз когда кашу можно было подавать на стол, все трое снова появились в кухне: Мэт с суровым видом, словно пастух, шел за сыновьями.
— Мы рады, что ты выходишь за папу замуж, тетя Кэролайн, — хмуро сказал Джон. Выражение его лица — он смотрел на нее с плохо скрытой злобой — было удивительно взрослым для такого маленького мальчика.
— Спасибо, Джон, — ответила ему Кэролайн самым нежным тоном, на какой только была способна. Видя эту непреклонную гордость, она почувствовала комок в горле. Как ей хотелось обнять их обоих и убедить в том, что все будет хорошо! Но интуиция подсказывала Кэролайн, что лучше этого не делать, а дать детям время привыкнуть к невероятной новости. «Их неприязнь скорее явилась результатом шока, — подумала она, — нежели личной ненависти». Но на душе у Кэролайн было скверно, как будто все, что ей с таким трудом удалось достичь, оказалось безвозвратно потеряно.
Мэт слегка ткнул Дэви в спину.
— И я тоже, — эхом откликнулся мальчик, явно уступая давлению отцовского авторитета. Вид у него был бунтарский, хотя губа все еще грозила снова задрожать.
Кэролайн улыбнулась Дэви.
— Все готово, — объявила она, чувствуя, что лучше сменить тему. — Садитесь к столу и ешьте.
Мальчики, явно испытывая облегчение от того, что их избавили от столь тягостной процедуры, моментально устремились за стол. Роберт, Томас и Даниэль присоединились к ним. А Мэт задержался возле Кэролайн и улыбнулся ей довольно невеселой улыбкой.
— Не волнуйся, они привыкнут к этой мысли, — еле слышно пообещал он.
Но Кэролайн покачала головой.
— Ты не можешь просто взять и приказать, чтобы им стала нравиться идея нашей женитьбы, — предостерегла она Мэта.
Но тот лишь улыбнулся, пощекотал ей под подбородком и направился к столу.
Когда все поели, Кэролайн хотела сразу же отправиться к Мэри. Однако Мэт настоял на том, чтобы она прежде отдохнула. Дескать, Кэролайн вся серая от усталости, и он не позволит, чтобы она заболела. Забота Мэта тронула ее сердце, и она обнаружила, что готова слушаться его уже сейчас, хотя и обещала себе самой выполнять его желания, только когда состоится их помолвка.
— Еще один час или два ничего не изменят, и к тому же ты валишься с ног от усталости. Кроме того, Джеймс, должно быть, давно привел к Мэри врача.
Эти его слова решили дело. И Кэролайн была вынуждена признать, что в них есть определенная доля смысла. Она так устала, что с трудом держала глаза открытыми. Стоило ей забраться к себе в постель, как она тут же уснула. А потом Мэт запретил ее будить. Поэтому, когда они наконец выехали в направлении дома Джеймса, уже наступили сумерки.
Мэт повез Кэролайн в санях, завернув в меховые одежды и положив к ногам разогретый кирпич. Мэт был уже чисто выбрит, но бледен от недосыпания. Пока они быстро ехали по дороге, ведущей в город, Кэролайн уютно прижималась к нему и даже радовалась бы прогулке, не будь цель ее столь далекой от какого-либо удовольствия.
Но ведь существовала вероятность, что Мэри уже давно поправляется после болезни и все волнения Кэролайн лишены основания.
Поселок казался почти вымершим, погруженным в странное затишье, которое Кэролайн объяснила недавно выпавшим снегом. Заходящее солнце отбрасывало на все вокруг оранжевый отблеск, и даже залив был окрашен в огненные цвета. В окнах многих домов горел свет, но вдоль улицы, на которой жили Джеймс и Мэри, торопливо шел только один человек, одетый во все черное.
Как только Мэт остановил лошадь перед их домом, дверь отворилась, и свет, падающий изнутри помещения высветил в проеме силуэт Джеймса. Мэт поднял руку в знал приветствия, обошел сани и снял с них Кэролайн. Все это время Джеймс стоял не шелохнувшись, как будто примерз к своему месту.
И только когда Кэролайн поднялась на крыльцо, она впервые смогла внимательно приглядеться к его лицу. Резко осунувшийся, смертельно бледный, с красными от слез глазами, Джеймс являл собой настолько явную картину обезумевшего от горя человека, что Кэролайн почувствовала, как сердце ей сжал холод.
Джеймс не обратил на Кэролайн внимания и невидящими глазами уставился поверх ее головы на Мэта.
— Она умерла. Мэри умерла, — убитым голосом произнес он, после чего разразился тяжкими рыданиями.
Кэролайн вскрикнула, а Мэт протиснулся мимо нее, чтобы подхватить еле стоящего на ногах брата.
44
Два дня спустя, на похоронах Мэри, непрерывная капель тающего снега почему-то ярче всего остального отражалась в сознании Кэролайн. Она стояла по щиколотку в серой ледяной жиже рядом с Мэтом, поражавшим ее несвойственным ему хладнокровием. Он был одет во все черное, начиная со шляпы, которую держал в руках, и сейчас, как и подобало во время проповеди, склонил голову перед пастором, призывавшим их небольшую группку усердно помолиться.
— Отче наш, иже еси на небеси…
Знакомые слова одной из ее любимых молитв слетали с губ Кэролайн, присоединившей свой голос к нестройному хору. По другую сторону от Мэта стоял Джеймс, стоял как будто в тумане. Его голос не раз и не два сильно дрожал за время молитвы — а он знал ее не хуже, чем собственное имя. На протяжении службы, которая проходила в несколько более быстром, чем обычно, темпе, поскольку в тот день предстояло похоронить еще двоих умерших от лихорадки, Мэт время от времени бросал на Джеймса беспокойные взгляды. Выражение его лица было почти столь же страдальческим, как у брата. Становилось ясно: стоило беде случиться с кем-то из Мэтисонов, они все переживали ее вместе с ним. По другую сторону от Джеймса стоял Даниэль, а чуть позади Роберт с Томасом. Все с белыми лицами, застывшие от горя, как по своему овдовевшему брату, так и по женщине, которую он потерял. Казалось, они образовали вокруг Джеймса нечто вроде охраны, и Кэролайн знала, что их сердца, как и ее собственное, переполнены искренней скорбью за него.
О, и за малышку Хоуп! По щекам Кэролайн лились слезы, когда она смотрела на бедную осиротевшую малютку. Слишком юная, чтобы понять постигшее ее несчастье, Хоуп сидела, прижавшись к широкой груди Джеймса, откуда она с довольным воркованием время от времени высовывалась, чтобы провести пальчиком по отцовскому носу или губам. Джеймс будто не замечал этих проявлений любопытства и наотрез отказывался отдать кому-нибудь девочку на руки, хотя Кэролайн и другие женщины из числа подруг Мэри предлагали ее подержать. Голубые глаза малышки искрились весельем, и она охотно всем улыбалась, потому что любила общаться с людьми, а их в этот день здесь оказалось немало. Было по-настоящему больно смотреть, как она счастлива, не подозревая о горькой правде.
В могилу, около которой они стояли, уже опустили сосновый гроб с телом Мэри. Джеймсу оставалось только бросить сверху первую горсть земли. Все напряженно ждали, но Джеймс лишь невидящим взором уставился на разрытую могилу.
Сжав губы, Мэт нагнулся и, зачерпнув пригоршню земли, вложил ее в пустую ладонь Джеймса. Тот опустил глаза на свою руку, затем перевел страдальческий взгляд на Мэта, как будто его брат совершил нечто такое, что причинило ему страшные мучения.
— Брось это вниз, — пробормотал Мэт.
Лицо Джеймса стало похоже на печальную маску. Его губы дрогнули и что-то беззвучно прошептали, и он повиновался.
Комья земли с глухим стуком ударились о гроб, и Кэролайн содрогнулась вместе с Джеймсом.
— Да свершится воля Божья, и несть конца миру. Аминь.
В тот момент, когда пастор произносил эти прощальные слова, Кэролайн случайно встретилась с ним взглядом. Его взор был наполнен такой ненавистью к ней, что она даже опешила. Губы священника искривились в презрительной усмешке. В изумлении Кэролайн инстинктивно сделала шаг назад. Но служба уже закончилась, и Мэт с Даниэлем, взяв с обеих сторон Джеймса под руки, уводили брата прочь. Дэви и Джон шли следом за ними, у обоих были печальные глаза и серьезный вид, хотя Кэролайн полагала, что Дэви не вполне сознавал, что на земле Мэри больше никто никогда не увидит. «Но это даже к лучшему», — подумала Кэролайн, идя следом за Робертом и Томасом, которые незаметно опекали обоих мальчиков: столь ужасающая действительность обычно плохо уживается с вечным оптимизмом юности.
— Отче наш, иже еси на небеси…
Знакомые слова одной из ее любимых молитв слетали с губ Кэролайн, присоединившей свой голос к нестройному хору. По другую сторону от Мэта стоял Джеймс, стоял как будто в тумане. Его голос не раз и не два сильно дрожал за время молитвы — а он знал ее не хуже, чем собственное имя. На протяжении службы, которая проходила в несколько более быстром, чем обычно, темпе, поскольку в тот день предстояло похоронить еще двоих умерших от лихорадки, Мэт время от времени бросал на Джеймса беспокойные взгляды. Выражение его лица было почти столь же страдальческим, как у брата. Становилось ясно: стоило беде случиться с кем-то из Мэтисонов, они все переживали ее вместе с ним. По другую сторону от Джеймса стоял Даниэль, а чуть позади Роберт с Томасом. Все с белыми лицами, застывшие от горя, как по своему овдовевшему брату, так и по женщине, которую он потерял. Казалось, они образовали вокруг Джеймса нечто вроде охраны, и Кэролайн знала, что их сердца, как и ее собственное, переполнены искренней скорбью за него.
О, и за малышку Хоуп! По щекам Кэролайн лились слезы, когда она смотрела на бедную осиротевшую малютку. Слишком юная, чтобы понять постигшее ее несчастье, Хоуп сидела, прижавшись к широкой груди Джеймса, откуда она с довольным воркованием время от времени высовывалась, чтобы провести пальчиком по отцовскому носу или губам. Джеймс будто не замечал этих проявлений любопытства и наотрез отказывался отдать кому-нибудь девочку на руки, хотя Кэролайн и другие женщины из числа подруг Мэри предлагали ее подержать. Голубые глаза малышки искрились весельем, и она охотно всем улыбалась, потому что любила общаться с людьми, а их в этот день здесь оказалось немало. Было по-настоящему больно смотреть, как она счастлива, не подозревая о горькой правде.
В могилу, около которой они стояли, уже опустили сосновый гроб с телом Мэри. Джеймсу оставалось только бросить сверху первую горсть земли. Все напряженно ждали, но Джеймс лишь невидящим взором уставился на разрытую могилу.
Сжав губы, Мэт нагнулся и, зачерпнув пригоршню земли, вложил ее в пустую ладонь Джеймса. Тот опустил глаза на свою руку, затем перевел страдальческий взгляд на Мэта, как будто его брат совершил нечто такое, что причинило ему страшные мучения.
— Брось это вниз, — пробормотал Мэт.
Лицо Джеймса стало похоже на печальную маску. Его губы дрогнули и что-то беззвучно прошептали, и он повиновался.
Комья земли с глухим стуком ударились о гроб, и Кэролайн содрогнулась вместе с Джеймсом.
— Да свершится воля Божья, и несть конца миру. Аминь.
В тот момент, когда пастор произносил эти прощальные слова, Кэролайн случайно встретилась с ним взглядом. Его взор был наполнен такой ненавистью к ней, что она даже опешила. Губы священника искривились в презрительной усмешке. В изумлении Кэролайн инстинктивно сделала шаг назад. Но служба уже закончилась, и Мэт с Даниэлем, взяв с обеих сторон Джеймса под руки, уводили брата прочь. Дэви и Джон шли следом за ними, у обоих были печальные глаза и серьезный вид, хотя Кэролайн полагала, что Дэви не вполне сознавал, что на земле Мэри больше никто никогда не увидит. «Но это даже к лучшему», — подумала Кэролайн, идя следом за Робертом и Томасом, которые незаметно опекали обоих мальчиков: столь ужасающая действительность обычно плохо уживается с вечным оптимизмом юности.