Робардс Карен. По ту сторону небес

   К счастью, ручей протекал по открытой местности. Кэролайн шла быстрым шагом, стараясь не вздрагивать от испуга при любом незнакомом звуке. У нее начали болеть плечи, поскольку и бадья, и кувшин с каждой минутой становились все тяжелее. Вокруг простирались необозримые поля и высокие, словно горы, деревья. В этом новом мире все представлялось намного масштабнее и больше, чем в Англии! И, вспомнив высоких и мускулистых Мэтисонов, Кэролайн добавила про себя: «Да и мужчины тоже».
   В лесу ощущалось какое-то движение. Казалось, что-то большое движется параллельно ее маршруту.
   Краешком глаза Кэролайн удалось поймать это движение, она резко повернула голову влево и вцепилась взглядом в густую зелень. Но теперь уже ни один кустик не шевелился.
   И все там же кто-то двигался, ей не могло просто пригрезиться. В этом девушка была абсолютно уверена.
   Кэролайн ускорила шаг, уже не замечая ни тяжести ноши, ни усталости плеч. Она по-прежнему бросала быстрые взгляды в сторону леса, но с тем же нулевым результатом. И все же ее не покидало ощущение, будто за ней кто-то или что-то непрерывно наблюдает.
   Подойдя к месту, где ручей пересекал небольшой поросший густой травой холм, Кэролайн решила для себя, что, если с этого холма она не увидит работающих мужчин, она развернется и направится обратно к дому. Но тут же ей пришла в голову страшная мысль: а будет ли она в большей безопасности, когда пойдет назад? Скорее всего, тот, кто следит за ней из леса, просто повернет вслед за ней.
   Пока Кэролайн взбиралась на холм, страх ее усилился. Руки мгновенно взмокли, в горле пересохло. Дойдя до вершины, Кэролайн оглянулась — и, к своему ужасу, обнаружила, что за ней действительно наблюдали. Вернее, наблюдают.
   В тени рослых деревьев стоял совершенно голый дикарь, если не считать куска ткани, обмотанного вокруг бедер, и нескольких ярких полос, нарисованных на теле. Его кожа по цвету напоминала темную глину, черные прямые волосы достигали плеч, а черты лица были резкими и жесткими, как у ястреба, наметившего жертву. Он не отрывал от Кэролайн глаз. А увидев, что она заметила его, быстро и вместе с тем удивительно непринужденно двинулся ей навстречу.
   Кэролайн раскрыла рот от удивления, от всей души надеясь, что видение, оказавшись плодом ее воображения, исчезнет. Но дикарь не исчезал, а, напротив, приближался к ней ближе и ближе, и тогда Кэролайн начала пятиться назад. Она сама не заметила, как выпустила из рук свою ношу. Бадья с лязгом полетела вниз по склону холма, разбрасывая содержимое по сторонам. Кувшин тоже покатился и, тяжело стукнувшись о землю, остался лежать в высокой траве. Благодаря плотно притертой пробке из него ничего не вылилось.
   — А-нн-хх! — издав странный звук, дикарь уставился на девушку во все глаза и начал отчаянно жестикулировать. Этого Кэролайн оказалось достаточно. Она прижала к щекам сжатые кулаки и закричала. За ее спиной раздался какой-то громкий шум, и она возблагодарила Бога, что Мэтисоны оказались поблизости. Дикарь тоже услышал эти звуки и в нерешительности замер. Кэролайн снова издала вопль и собралась бежать. В этот момент мимо нее с яростным лаем промчался Рейли, огромными скачками приближаясь к дикарю. При виде огромного пса тот повернулся и исчез в лесной чаще.
   — Какого дьявола?
   Несмотря на хромоту, именно Мэт добежал первым. Находился ли он к ней ближе остальных или ее ужасный вопль придал его ногам сверхчеловеческую скорость? Все, что Кэролайн знала, бросаясь Мэту на грудь, это то, что он был сильным и надежным, а главное, он был здесь, рядом с ней, и что в своем страхе она отчаянно в нем нуждалась. Девушка судорожно вцепилась в Мэта, ловя ртом воздух и не в силах вымолвить ни слова. Затем уткнулась лицом в его теплую мускулистую грудь, машинально перебирая пальцами мягкое на ощупь полотно рубашки. Кэролайн буквально вжалась в его сильное, со стальными мышцами тело; даже ноздри ее наполнились мужским запахом. Вдруг руки Мэта (она полагала, что он инстинктивно обнимал ее, желая утешить) сами собой разжались, а затем он взял ее за оба локтя и оттолкнул от себя. Но этот жест несколько запоздал. Как только Кэролайн немного пришла в себя, она сама начала отстраняться, высвобождаясь из его объятий. Краска залила ей щеки, и в этот момент глаза их встретились.
   На какую-то долю секунды оба вспомнили о той искре, что промелькнула между ними утром. Кэролайн вновь показался в его взгляде мужской интерес. На суровом, потемневшем от солнца лице его горящие ярким голубым светом глаза излучали беспокойство и тревогу, а еще какое-то страстное неутолимое желание. Но прежде чем Кэролайн успела осознать увиденное и содрогнуться от отвращения, взгляд изменился. Как только Роберт, Томас и Даниэль с топотом подбежали к ним, из глубины его глаз исчез огонь желания, они стали холодными и отстраненными, как будто закрылись ставнями. И Кэролайн оставалось только гадать, уж не приснилось ли ей все это? Неужели неутоленный мужской голод, который на миг промелькнул в его взоре, был всего лишь плодом ее воображения и чрезмерной эмоциональности?
   — Что случилось? — задыхаясь от быстрого бега, воскликнул Даниэль.
   Мэт отпустил локти Кэролайн. Еще окончательно не пришедшая в себя после пережитого, она перевела взгляд с Мэта на его брата.
   — Дикарь, я видела дикаря, — запинаясь от волнения, ответила девушка, показывая рукой назад, туда, где еще недавно стоял этот человек. — Он вышел прямо из лесу, вон там.
   — И вся эта шумиха из-за какого-то индейца? — уничижающим тоном переспросил Роберт.
   Кэролайн быстро взглянула на него, но прежде чем успела ответить, Томас опередил ее резким возгласом.
   — Наша еда! — завопил он, показывая рукой назад, направлении склона холма, где только рассыпанные яблоки и лук напоминали о ленче. Рейли с наслаждением пожирал буханку хлеба. В тот миг, когда мужчины принялись в унисон реветь и выкрикивать проклятия в его адрес, пес в один присест проглотил буханку и схватил другую, вытряхнув ее из обернутой поверх нее ткани.
   — Фу! Брось сейчас же, паршивая собака!
   Все четверо мужчин, как по команде, ринулись вниз по склону. Чувствуя, что сейчас добычу отнимут, Рейли, не выпуская из зубов хлеб, мгновенно скрылся в лесу. За ним в погоню пустились Роберт и Томас. Мэт и Даниэль, немного раньше осознавшие бесполезность мероприятия, сошли с дистанции на половине пути.
   Чувствуя легкую вину за случившееся (хотя толком и не представляя, в чем именно), Кэролайн наблюдала, как Мэт, даже не удостоив ее взглядом, собирает рассыпанный лук и яблоки. Ветчину, очевидно, постигла та же участь, что и хлеб. Затем он с полными руками спасенных яблок и лука, снова взобрался на холм и остановился возле девушки, глядя ей в лицо.
   — Но это действительно был дикарь, — повторила Кэролайн, почему-то поддавшись абсурдному порыву оправдать свое поведение.
   — Здешние индейцы, как правило, настроены довольно дружелюбно. Мы иногда даже торгуем с ними. Вероятно, он что-то хотел, а твои крики его отпугнули.
   По выражению лица Мэта совершенно нельзя было прочитать его мысли, и тем не менее Кэролайн почувствовала себя еще более виноватой. Она поняла, как глупо себя вела. И не только потому, что ударилась в панику (до этой минуты ее страх отнюдь не казался ей глупостью), но и вообразила, будто Мэт по-мужски заинтересовался ею. Сейчас он держался, как всегда, холодно и отчужденно, и девушка поняла: то, что она якобы увидела и расколдовала, на самом деле существовало не в глубине его глаз, а в ее собственной голове.
   — По крайней мере, эль остался цел. — Даниэль, как всегда, оптимистично настроенный, поднял кувшин и, подбрасывая его на ладони, подошел к ним.
   — Превосходно. Мы пообедаем яблоками, луком и элем, — с кислой миной заметил Роберт, появившись на вершине холма вместе с Томасом, в руке которого болталась опустевшая теперь бадья.
   — И все из-за того, что она испугалась какого-то индейца, — проговорил Томас, не скрывая издевки.
   — Скорее из-за того, что ваша собака совершенно не умеет себя вести! Она съела то, что предназначалось вам! — набросилась на Томаса Кэролайн, уперев руки в бока.
   — Нельзя сваливать вину на Рейли, когда именно ты уронила бадью!
   — Ах, нельзя?! Ну вот что я тебе скажу: этот пес может считать, что ему крупно повезло, если он не закончит свои дни у меня в котле!
   — Только тронь его…
   — Хватит! — взревел Мэт, и Кэролайн вздрогнула от силы его голоса. Но Томас и остальные замолчали. — С яблоками и элем спокойно дотянем до ужина. Частенько мы не имели и этого. Хотя, готовя вечернюю трапезу, было бы любезно с твоей стороны учесть, что сегодня наши желудки остались наполовину пустыми.
   Последняя фраза, обращенная к Кэролайн, была не слишком тонким намеком на вчерашний ужин.
   — О, можешь не сомневаться, я приготовлю столько, что хватит на целую армию его величества!
   — Скорее на армию Кромвеля.
   Сказав это, Мэт улыбнулся ей. Это было всего лишь мимолетное движение губ, выдававшее тщательно скрываемый смех. Но глаза Кэролайн раскрылись от удивления: настолько невероятно красивым стало в этот момент его лицо. Пусть пуританин, пусть несносный, он был великолепен. Если бы не броня, навсегда сделавшая ее сердце неприступным для мужчин, со стороны такого, как Мэт, Кэролайн могла бы грозить серьезная опасность.
   — Что ж, я пойду, а вас ждет ленч, — промямлила она, с усилием отрывая от него взгляд.
   — Да уж, ленч, — хмыкнул Томас, когда она начала спускаться с холма.
   — Кэролайн! — остановил ее голос Даниэля. Она вопросительно посмотрела на него через плечо. — Если ты боишься идти назад одна, я с радостью провожу тебя.
   Судя по выражению лиц его братьев — все они, как один, повернулись и уставились на него, — подобное предложение будет стоить Даниэлю изрядной доли насмешек. Вспомнив о дикаре, Кэролайн снова почувствовала испуг, но Мэт сказал, что индейцы безобидны, а Мэту она доверяла. Кроме того, теперь она скорее умрет, чем покажет всем эти бесчувственным Мэтисонам, что чего-то боится.
   — Спасибо за любезное предложение, но я не боюсь, — чуть более сухо, чем следовало бы в подобных обстоятельствах, ответила Кэролайн и продолжила спускаться вниз.
   — Кэролайн!
   Она не прошла и пяти шагов, как ее снова остановил голос, на сей раз принадлежавший Мэту.
   — Что еще? — Обернувшись, она нахмурилась, удивленная тем, что он спускался по направлению к ней. Неужели Мэт собирается совершить рыцарский поступок, проводив ее домой? Странно, но при мысли об этом ее пульс почему-то забился чаще. Когда он остановился перед пей, Кэролайн вопросительно подняла брови.
   Мэт заговорил, понизив голос так, чтобы слышала только она. В его словах звучал сдерживаемый гнев, почувствовав который, девушка пришла в ярость еще до того, как до нее дошел смысл сказанного.
   — Теперь, когда ты всех нас осчастливила редким зрелищем обнаженных женских лодыжек, может быть, все-таки потратишь сегодня некоторое время на то, что приготовишь себе более подобающее платье. То, в котором ты была вчера, почти так же сильно открывало твою грудь.
   Когда Кэролайн осознала наконец слова Мэта, она словно окаменела, и лишь глаза пылали от негодования.
   — Вчерашнее платье просто слишком велико мне, а на этом я всего лишь подколола булавками подол, чтобы он не мешал мне ходить.
   — Как бы то ни было, — продолжил он серьезным тоном, — здесь, в Коннектикутской колонии, мы привыкли видеть наших женщин одетыми более скромно.
   И прежде чем Кэролайн открыла рот, чтобы выпалить первое вертевшееся на языке ругательство, он повернулся на каблуках и заспешил вверх по склону холма, догоняя только что скрывшихся из виду братьев.

11

   В тот вечер после ужина их маленькая компания являла собой идиллическую картину счастливого семейства. По крайней мере, внешне. Пока Кэролайн мыла посуду и убирала в кухне (со стороны показалось бы смешным, что она испытывала наслаждение от столь прозаического занятия, но тем не менее это было так), мальчики сидели за столом и при свечах делали уроки. Джон пыхтел над математическими задачами, в то время как Дэви прикладывал титанические усилия, чтобы научиться писать буквы. Даниэль чинил сбрую. Томас точил затупившиеся лезвия. Роберт возобновил работу над той самой деревянной глыбой размером с целый ствол, которая, еще в день приезда Кэролайн украшала собой гостиную и которую она тогда же попросила Даниэля отнести в сарай. Теперь Роберт, как он утверждал, вырезал из нее стул, хотя, по мнению Кэролайн, сходства пока было маловато. Мэт где-то вне дома возился по хозяйству. Он ушел сразу после того, как они кончили ужинать, и Кэролайн его с тех пор не видела. А после разговора на холме не обменялась с ним ни одним словом. На девушке все еще было то самое платье, которое вызвало его гнев. Пока Кэролайн готовила ужин, она все время молча шелестела юбками, как будто размахивала знаменем независимости. Но даже если Мэт что-либо и заметил, он ничего не сказал. Настроенная по-боевому, Кэролайн чувствовала чуть ли не разочарование.
   Подметая пол, она искоса поглядывала на Дэви. Тот сидел, крепко прикусив нижнюю губу, и старательно учился правильно и твердо выписывать буквы. Рядом с ним в опрокинутой вверх дном кружке томилось его последнее приобретение: небольшая озерная лягушка. Через каждые несколько секунд Дэви смахивал со лба неровно подстриженную челку, нависавшую на глаза. Кэролайн потратила почти весь день на то, чтобы постирать, зашить и погладить одежду ему и Джону и с удовольствием представляла себе, насколько лучше будут выглядеть мальчики завтра утром, отправляясь в школу. Единственное, чего им недостает, так это хорошей стрижки. Кэролайн решила восполнить этот пробел.
   — Уфф! — наконец выдохнул Дэви и оттолкнул ногой скамейку, радуясь долгожданному освобождению.
   — Эй, полегче, я из-за тебя посадил кляксу! — Джон через стол сердито сверкнул на брата глазами.
   — Закончил? — живо спросила Кэролайн, заранее приготовившая стул, ножницы и расческу. Как она и ожидала, Дэви не удостоил ее ответом. Но то, с какой быстротой он вылез из-за стола и направился к сидевшему у камина Даниэлю, говорило само за себя. — Хорошо, — продолжала она, как будто мальчик ей ответил. — Теперь у нас есть время подровнять твои волосы, перед тем как ты пойдешь спать. Разумеется, к Джону это тоже относится.
   Головы обоих мальчиков мгновенно повернулись в ее сторону, как будто их потянули за невидимые нити.
   — Что? — спросил Джон, открыв от изумления рот. Дэви, заметив ножницы, отреагировал с гораздо большим пылом.
   — Не хочу никаких таких стрижек! — Он бросил на Кэролайн злой взгляд и, когда она поманила его пальцем, стал бочком пятиться за спину Даниэля.
   — Ты станешь таким красивым, когда пострижешься, потому что тогда будет лучше видно твое лицо. И станешь намного лучше видеть, — вкрадчиво уговаривала Кэролайн, незаметно, как охотник к кролику, подбираясь все ближе к мальчику.
   — Нет!
   — Ну же, Дэви, — тихо вмешался Даниэль.
   — Что случилось? — поинтересовался Роберт, просовывая голову в дверь из гостиной, где он работал.
   — Будет лучше, если ты оставишь мальчишку в покое. — Томас с открытой враждебностью встал в проеме двери рядом с Робертом.
   Дэви, сразу почувствовавший, кто из дядек самый надежный союзник, отошел от Даниэля и начал понемногу двигаться вдоль стены в направлении Томаса.
   — Том, из тебя плохой помощник, — недовольно проговорил Даниэль.
   — Не думаю, что парнишке так уже необходимо стричься, если он этого не хочет, — парировал Том ее.
   Кэролайн заскрипела зубами от досады, но сделала над собой усилие, и выражение ее лица осталось все таким же милым.
   — Дэви, не может быть, чтобы ты боялся такой простой процедуры, как стрижка. Ведь это совсем не больно, — сказала она.
   Дэви наконец удалось пробраться к Томасу, и он прямо-таки прилип к его ноге.
   — Дядя Том, не позволяй ей прикасаться ко мне! Я ее ненавижу!
   — Дэвид Мэтисон! — В проеме гостиной появился Мэт, обдав всех холодным ночным воздухом от входной двери, и стал стаскивать с себя пальто. В его глазах, обращенных на младшего сына, было предостережение. — Ты будешь вежлив со своей тетей Кэролайн, слышишь меня?
   — Но, папа, она хочет отрезать мне волосы! — вскричал Дэви. Оставив Тома, он бросился к отцу и обеими руками обхватил его ногу. Мэт положил руку ему на голову, убирая волосы со лба, а мальчик умоляюще смотрел на него снизу вверх.
   — И мне тоже! — поспешно добавил Джон.
   — Сдается мне, вам обоим не помешает постричься, — произнес Мэт.
   Папа! — в возгласах обоих мальчиков была горечь от подобного предательства.
   — Собственно говоря, мне кажется, никому из нас это не помешает, — проговорил Мэт и посмотрел на Кэролайн. — Включая меня. Как ты, согласна обслужить такое количество народу?
   — Ну… разумеется. — Если Кэролайн и была слегка обескуражена тем, что ей придется сделать для Мэта (и, конечно, его братьев) столь интимную вещь, у нее хватило духу не показать этого.
   — Вот и хорошо. Кто первый?
   — Давайте тянуть соломинку? — с неожиданным энтузиазмом закричал Джон.
   — Правильно придумал. — Мэт прошел в гостиную, где вытащил из стоявшего там веника шесть соломинок, и, держа их зажатыми в кулаке, вновь появился в кухне. — Тот, кому достанется короткая, будет первым. Джон?
   Джон вытянул соломинку.
   — Дэви?
   — Но я не хочу стричься, па!
   — Дэви!
   Дэви вытянул соломинку.
   — Роб?
   Роберт вытянул соломинку.
   — Дан?
   Даниэль вытянул соломинку.
   — Том?
   — Подожди минутку. Я тоже против стрижки!
   Мэт посмотрел на него долгим взглядом. Томас вытянул соломинку.
   — Ну и у кого же короткая? — спросил Джон, нахмурясь. Все продемонстрировали свои соломинки.
   — Она у папы! — с восторгом воскликнул Дэви, и был прав. Короткая соломинка осталась у Мэта.
   Том пару мгновений смотрела на нее с несколько озадаченным видом, затем перевел взгляд в сторону Кэролайн. Если она немного и нервничала, то это было незаметно для окружающих.
   — В таким случае, садись, — пригласила она самым легким тоном, на который была способна, и указала на приготовленный заранее стул. — Мы быстро все сделаем. И совсем не будет больно.
   — Рад это слышать.
   Может быть, его слова и прозвучали несколько суховато, но Кэролайн сделала вид, что все нормально. Перспектива заполучить Мэта в свое полное распоряжение, даже из-за такого пустяка, как стрижка, подняло ей настроение. «Пусть только попробует сказать мне хоть что-нибудь неприятное, пока у меня в руке ножницы. Встанет со стула лысым, как коленка», — решила Кэролайн.
   Должно быть, Мэт прочитал ее мысли. Когда он сел на стул и позволил накрыть свои плечи салфеткой, чтобы собрать срезанные волосы, то буквально пронзил Кэролайн взглядом своих блестящих голубых глаз.
   — Если хоть один лишний локон будет сострижен, твоим волосам тоже не дожить до рассвета, — пригрозил он едва слышным шепотом.
   — Неужели ты мне не доверяешь? — столь же тихо спросила девушка и щелкнула ножницами, как бы поддразнивая его.
   Остальные пятеро Мэтисонов собрались в кружок вокруг них, завороженно взирая на обоих и готовясь стать свидетелями пострижения первой и самой свирепой из овец. Из-за обилия посторонних глаз и ушей всяческий обмен репликами между Кэролайн и Мэтом пришлось прекратить.
   Взяв в руки расческу, девушка зашла ему за спину. На мгновение, пока она внимательно вглядывалась в его густую черную шевелюру, ею овладела нерешительность. Стул, на котором сидел Мэт, казался намного ниже, уже из-за его высокого роста и массивных спины и плеч. Длинные ноги мужчина вытянул вперед, а руки скрестил на груди, что придавало ему почти воинственный вид. Челюсти его были крепко сжаты, глаза напряженно уставились в одну точку прямо перед собой. Часть шеи, не закрытая салфеткой, была бронзовой от загара, сильной и мускулистой. С каким-то странным щемящим чувством Кэролайн смотрела на беззащитный в своей оголенности затылок, которому множество иссиня-черных мелких завитков придавали почти женскую красоту и нежность. На какое-то мгновение ей вдруг страшно захотелось провести пальцем по этой оголенной и очень уязвимой сейчас шее. Но, представив себе эту картину, даже напряглась от отвращения и отвернулась, едва не бросив на пол расческу. Затем, сознавая, что зрители наблюдают за каждым ее движением, Кэролайн решительно взяла себя в руки, набрала в грудь побольше воздуха и провела расческой по волосам Мэта.
   Каждый локон на его голове тотчас возвращался на свое место. Больше всего обросли места надо лбом, вокруг ушей и на шее. Отложив в сторону расческу, бесполезную при столь густой шевелюре, Кэролайн осторожно запустила пальцы в курчавую плотную массу. Кожа головы была теплой на ощупь, а пряди волос, которые она, одну за другой, брала в пуки, наоборот, прохладными и упругими.
   «Щелк». Девушка подровняла нижний край волос, так что теперь они чуть прикрывали правое ухо. Щелк. Она проделала то же самое с левой стороны. Затем снова встала позади Мэта, стараясь представить себе, что он не старше Дэви и столь же мало угрожает ее душевному равновесию. Кэролайн начала перебирать пальцами курчавые завитки у него на затылке, оттягивая их от головы. Ее движения все еще были не совсем уверенными, а руки слегка дрожали.
   Странно, но девушка не ощущала отвращения. То ли зная, что он не представляет для нее угрозы, то ли веря, что она полностью контролирует ситуацию. И Мэт, вероятно, почувствовал, что, пока она стригла волосы, ее отношение к нему как-то изменилось. Когда Кэролайн обогнула стул, чтобы встать к нему лицом и подровнять закрывавшие лоб локоны, мужчина поднял глаза и некоторое время испытующе смотрел на нее.
   — Теперь ты, Дэви, — сказал он, прерывая их безмолвной диалог. Чары разрушились.
   Мэт перевел взгляд на сына, который все это время широко раскрытыми глазами наблюдал вместе с остальными за происходящим. Кэролайн еще не успела закончить стрижку, а Мэт уже встал со стула, снял с плеч салфетку и усадил вместо себя Дэви. И хотя еще несколько локонов стоило подрезать, Кэролайн не стала возражать. То, что произошло — и то, чего не произошло, — в ее организме, когда она дотрагивалась до Мэта, необходимо было хорошенько обдумать. И уж чего ей совсем не было нужно, так это продолжать касаться его кожи и волос.
   Все еще занятая мыслями о Мэте, Кэролайн машинально провела ладонью по шелковистым кудрям Дэви. Тот резко отпрянул. Взгляд, которым мальчик одарил ее, был черным от ненависти и сразу привел Кэролайн в чувство. Она принялась быстро и по-деловому подрезать ему локоны, стараясь не обращать внимания на то, как он весь одеревенел от напряжения под ненавистными ему прикосновениями. В тот самый момент, когда работа была закончена, Дэви вскочил со своего места, издав глубокий вздох облегчения, и убежал в противоположный конец комнаты. Заслужить доверие этого ребенка будет исключительно трудным делом. Можно поспорить: сейчас он ненавидит ее больше, чем когда она приехала.
   Теперь настала очередь Роберта, и Кэролайн справилась с ним довольно быстро, как и с остальными. Еще через полчаса все были уже пострижены, и Мэт велел мальчикам идти спать. Почти засыпающий на ходу, но все еще затаивший на отца обиду, Дэви сначала не послушался и отказался вылезать из угла, где успел удобно устроиться. Уперев кулаки в бедра, Мэт тяжелым взглядом смотрел на непокорного сына, и Кэролайн внутренне сжалась, представив себе, какую форму может принять его гнев. Мгновение отец и сын не сводили друг с друга глаз, и в воздухе повисло тягостное напряжение. Затем лицо Мэта внезапно смягчилось. Он сгреб сына в охапку, подхватил под мышки и подбросил высоко в воздух, чтобы через секунду поймать снова. Дэви обхватил отца руками за шею, а ногами за талию и, захлебываясь от удовольствия смехом, позволил отнести себя по лестнице на второй этаж. Последовавший за ними Джон улыбался, и у Кэролайн на губах тоже появилась улыбка. Эта очаровательная сцена тронула ее сердце. Провожая глазами три одинаково аккуратные и от этого ставшие еще более привлекательными головы, она залюбовалась делом своих рук. И вдруг, к собственному удивлению, почувствовала совершенно неожиданный прилив гордости за то, что отец и сыновья были так красивы. Но тут же спохватившись, Кэролайн объяснила это себе вполне обоснованным удовлетворением от выполненной работы, а потом и вовсе постаралась забыть о своих эмоциях.
   Она в последний раз привела в порядок кухню, замесила новую порцию теста и пошла наверх. Поскольку никто ей ничего не сказал, девушка предположила, что снова будет спать в кровати Мэта.
   Но, как оказалось, не одна. Кэролайн обнаружила это, когда в темноте залезла к себе в постель. Пальцы ее ног вдруг что-то нащупали и это «что-то» зашевелилось! Боже, оно живое, холодное, немного мокрое… неужели змея?
   Кэролайн выскочила из постели прежде, чем успела что-либо сообразить. Но инстинкт почему-то подсказал ей: кричать не следует. И еще она вспомнила, с каким презрением были встречены утром ее крики о помощи. Содрогнувшись, девушка чиркнула кремнем и зажгла стоявшую у постели свечу. Затем обернулась к кровати и, готовая в случае опасности мгновенно отпрыгнуть прочь, откинула одеяло и наброшенное сверху тонкое покрывало.