Роббинс Гарольд. Хищники

   — Поль сказал мне, ты парень умный. Он считает, что я смогу тебе что-нибудь подобрать. Но я не знаю, чем бы ты хотел заняться. От Поля я узнал только одно — в армии ты ремонтировал джипы.
   Джек Кокрэн улыбнулся.
   — Может, сначала ты немного расскажешь Жан-Пьеру о себе? — предложил он.
   — В Штатах мне принадлежала компания по приготовлению и продаже сельтерской воды. Я купил ее на деньги, оставленные отцом. Воду я продавал в специальных бутылках. Мы называли ее «Сельтерская с Кони-Айленда» и доставляли покупателям на дом. Большинство из них брали воду постоянно. Как молоко.
   Джек прервал меня, чтобы разъяснить Джей-Пи, что представлял собой этот бизнес в Нью-Йорке.
   — Бутылки с сельтерской обычно покупают правоверные евреи, которые с подозрением относятся к нью-йоркской воде.
   — Я также работал в киоске, где продавал газировку, яичный крем и «кока-колу».
   — Газировку?
   — Ну да, стаканами.
   — Вы наливали ее из бутылок? — спросил Джей-Пи.
   — Нет, — ответил я. — Обычная вода газировалась перед тем, как попасть в стакан. Газ подавался из баллона.
   — То есть вы продавали не родниковую газированную воду?
   Я покачал головой.
   — Нет, сэр.
   — А кто-нибудь в Нью-Йорке продавал родниковую газированную воду?
   — Если и продавал, то я об этом не слышал. Может, вы имеете в виду «Канадскую содовую», которую мы продавали в бутылках?
   — Именно ее использовали в барах и ресторанах, когда клиент заказывал виски с содовой, — вставил Джек.
   Джей-Пи повернулся ко мне.
   — Как по-твоему, родниковая бутилированная вода будет продаваться в Штатах?
   — Не знаю, — честно ответил я. — Но идея хорошая. Особенно если ее поддержать рекламной кампанией. Можно упомянуть о том, что эту воду пили все солдаты, сражавшиеся в Европе.
   — Но это же не правда, — улыбнулся Джей-Пи.
   — Кто об этом узнает?
   Джей-Пи вновь улыбнулся и кивнул.
   — У меня есть для тебя работа, Джерри. Я хочу, чтобы моя вода продавалась во всем мире, и прежде всего в Англии и в Штатах. Но для этого мне нужен человек, которому будет досконально известен процесс производства «плескассье». На подготовку к выходу на мировой рынок уйдет порядка пяти лет. А пока ты будешь вникать в тонкости нашего бизнеса, я готов платить тебе по две тысячи франков в месяц.
   Я молчал. Деньги небольшие. Порядка ста американских долларов. Для Франции это неплохой заработок, для Америки — гроши.
   Жизель посмотрела на меня.
   — Я тоже буду работать. Нам этого хватит.
   — Но я не хочу жить за твой счет, словно какой-нибудь сутенер, — ответил я.
   — Жизель не придется ложиться под клиентов, — успокоил меня Джей-Пи. — Работать она будет в приличном клубе. Жизель — мой давний друг. А ты разбогатеешь, как только вода начнет продаваться в Штатах.
   Я взглянул на Жизель. Те доллары, что я заработал на джипах, по-прежнему при мне. По французским меркам — сумма приличная, за тридцать тысяч долларов. А если возникнут проблемы, я всегда могу уйти.
   Я повернулся к Джей-Пи, протянул руку.
   — Спасибо. Надеюсь, я оправдаю ваше доверие.

Книга четвертая
Америка — два доллара за кварту

ГЛАВА 1

   — Джей-Пи по-прежнему под каблуком у своего отца. — Я наблюдал, как Жизель одевается к обеду.
   Джей-Пи пригласил нас на одну из своих знаменитых вечеринок. Его роскошная стотридцатифутовая яхта стояла в гавани Канн. Туда и были приглашены гости. Прием намечался большой, Джек ухлопал на его подготовку три дня. Но, с другой стороны, Джек никогда не уезжал из города. В отличие от Джей-Пи, который мотался на своей двухмоторной «сессне» то в Париж, то в Плескассье, то на разливочный завод в Альпах.
   — Ты только при нем этого не говори. — Жизель вскинула на меня глаза. — Джей-Пи очень близок с отцом.
   — Но я просто его не понимаю. Я с ним уже больше четырех лет, но не сделал ничего путного. Я уговаривал его взяться за оптовую продажу «пепси-колы» во Франции и Европе, так нет! Его отец заявил, что французы ради «колы» не откажутся от пива и вина. И где мы теперь? «Пепси» и «кока» лидируют на рынке прохладительных напитков Европы.
   — С этим уже ничего не поделаешь, — резонно заметила Жизель.
   — Наконец его отец разрешил ему взяться на продажу другой «колы» — «Зеленая река». Я говорил Джей-Пи, что это дохлый номер, так оно и вышло. Фирма обанкротилась.
   Я закурил.
   — Но Джей-Пи основал компанию, производящую газированные напитки с фруктовыми запахами. На любой вкус. Апельсин, вишня, клубника. Какой ни назови — все они у него есть. И дела у компании идут неплохо, — напомнила мне Жизель. — Так что перестань жаловаться, иногда он к тебе прислушивается. Потому и платит десять тысяч франков в месяц.
   — Но исходили мы из того, что «плескассье» надо выводить в Штаты. А пока он даже не пытался сунуться туда. Когда мы встретились, он хотел, чтобы его вода продавалась по всему миру.
   — Ему, однако, приходится прислушиваться к мнению отца. Не торопи события, все будет, как он и говорил.
   — Я же нахожусь на передовой. И вижу, что происходит. «Перрье» и «Эвиан» уже говорят о том, что пора распространять торговые операции на Штаты. Вот они и снимут все сливки.
   Жизель повернулась ко мне.
   — Тогда почему ты ему об этом не скажешь?
   — Я говорил. С десяток раз. А Джей-Пи всегда отвечал: «Еще не время». Думаю, он ждет, пока умрет его отец.
   Жизель промолчала.
   — А что ты об этом думаешь? Она улыбнулась, поцеловала меня.
   — Не забывай, что это его бизнес, поэтому и решения принимать ему.
   Я завязал черный галстук.
   — Почему этому придается такое значение? Почему всякий раз, когда Джей-Пи собирает много народу, мы должны одеваться, как на торжественный прием?
   — Потому что это особая вечеринка, — ответила Жизель. — Джей-Пи пригласил людей, которые работают в правительстве или имеют международные связи. Ему понадобятся эти люди, если он, попытается выйти на американский рынок.
   — Какое-то безумие. Кончится-то все гомосексуальной оргией.
   — Но уже после вечеринки.
   — Может, именно тогда настоящая вечеринка и начнется, — поддел я ее.
   — Ты у нас неисправимый провинциал. Наверное, потому, что ты американец. — Жизель рассмеялась. — Возможно, если уж начнется оргия, тебе следует принять в ней участие?
   — Ты же знаешь, что мне этого не нужно. Ты у меня лучше любой оргии.
   Джей-Пи прибыл на яхту прямо из аэропорта Ниццы. Джек уже расставлял на большом обеденном столе карточки с фамилиями гостей.
   Джей-Пи подошел к нему, они поцеловались, как супруги, прожившие друг с другом много лет. , — Как дела?
   — Отлично, — ответил Джек. — Но у меня проблемы с американцами. Эсти Лаудер любят все. А вот ее муж — это совсем другая история.
   Джей-Пи улыбнулся.
   — Разве это проблема? Посади его с княгиней Трубецкой. Марция тоже американка, А с другой стороны пусть сядет Жизель. Она говорит по-английски. Да и кто будет возражать против такой очаровательной соседки. Джерри самое место рядом с миссис Лаудер. А по другую ее руку посадим графа ди Стефано.
   — Эрнесто прожужжит ей все уши, — заколебался Джек.
   — Женщины любят его болтовню, — стоял на своем Джей-Пи. — Главное, посади мадам д'Эстен рядом со мной. Жаль, что ее муж не сможет составить нам компанию. Рано или поздно он станет президентом Франции. — Джей-Пи оглядел стол. — Среди наших гостей — молодой американский адвокат с женой. Они на наших вечеринках впервые. Прими это к сведению, учитывая некоторые пристрастия наших гостей. Мы должны произвести на этого адвоката наилучшее впечатление. Он помощник министра торговли в администрации Эйзенхауэра. Парень честный и неподкупный, но относится к нам с симпатией и готов помочь прорыву «плескассье» в Америку.
   — Я прослежу за тем, чтобы о них позаботились, — улыбнулся Джек.
   Джей-Пи рассмеялся.
   — Только не старайся соблазнить нашего гостя. Особенно на глазах жены. — Он уже отошел от стола, потом вернулся. — Попроси Джерри зайти в мою каюту перед вечеринкой. Я хочу рассказать ему о наших планах.
   Джей-Пи пил виски со льдом, когда я постучал в дверь маленькой гостиной его каюты.
   — Ты просил меня зайти, Джей-Пи? — спросил я. Он расположился на диване в шортах, широко расставив ноги. Посмотрел на меня.
   — Ты все еще хочешь продавать «плескассье» в Америке?
   — Я только этого и жду. Для этого я четыре года изучал производство.
   Джей-Пи улыбнулся и ткнул пальцем в свою промежность.
   — Готов ради этого отсосать? Я встретился с ним взглядом.
   — Ты шутишь.
   — Ты можешь заработать кучу денег. Джек ради такого шанса не пожалел бы жизни.
   — Я в этом нисколько не сомневаюсь. Но он не умножает деньги, а прожигает их. Джек — плейбой, изображающий из себя жену.
   Джей-Пи все смотрел на меня.
   — Ты не любишь Джека, не так ли?
   — Он твой любовник, не мой.
   — Ты любишь Жизель?
   — Да.
   — И согласен взять ее в Штаты?
   — Да.
   — Женишься на ней?
   — Мы как-то об этом не говорили. Возможно, со временем.
   Джей-Пи наполнил свой стакан и предложил мне составить ему компанию. Я покачал головой.
   — Для шотландского рановато. Так зачем ты меня позвал?
   — Я решил выйти с «плескассье» на американский рынок и думаю, что с этой работой ты справишься лучше других.
   — Ты серьезно? — Я не верил своим ушам.
   — Да, — кивнул Джей-Пи без тени улыбки. Я глубоко вдохнул.
   — Пожалуй, выпью шотландского. Джей-Пи пожал мне руку.
   — Детали обсудим на следующей неделе. Я хочу познакомить тебя с отцом.
   — А надо ли? Вдруг я не покажусь твоему отцу?
   — Мой отец уже все о тебе знает, — ответил Джей-Пи. — И ему нравится твое отношение к делу.
   — Но он злился на меня, потому что я не советовал тебе вязаться с «Зеленой рекой».
   — Ты же оказался прав. К тому же это вчерашний день. Я уже переговорил с отцом. Он мое решение одобрил.
   — А Джек? — спросил я. — Вот уж кто разозлится. Скорее всего он полагает, что эта работа у него в кармане.
   — Ты же сам сказал, что Джек — плейбой, изображающий из себя жену. — Он покачал головой. — Нет, Джек возражать не будет. Я построил для него виллу рядом со своей. Я сделал его богатым. Мне даже плевать на то, что он поселил там своего дружка.
   Я пригубил виски.
   — Ты живешь в другом мире. Я его не понимаю.
   — Тебе и не надо понимать тот мир. Главное для тебя — разбираться в нашем бизнесе. Ты мне нравишься. Более того, я тебе доверяю. И я думаю, что мы друзья. — Он вновь протянул мне руку.
   И я ее пожал.
   — Да, мы друзья. Спасибо тебе.

ГЛАВА 2

   Двумя неделями позже я встретился с Джей-Пи и его отцом в их парижском доме. Жак Мартин гордился сыном. Жан-Пьер оправдал все его надежды. Доказал, что в бизнесе для него нет тайн. Именно благодаря усилиям Жан-Пьера вода «плескассье» по объемам продаж во Франции уверенно держала третье место после «эвиан» и «перрье». Единственное, что не нравилось Жаку в сыне, так это увлечение Жан-Пьера американцами. Жак считал всех американских мужчин проститутками. Он очень разозлился, когда Жан-Пьер подарил миллион франков американцу Брэду, которого подцепил в Лондоне. Брэд перевел франки в американские доллары и отправил их в Соединенные Штаты. А потом отбыл следом за ними. После чего уже не давал о себе знать.
   Вскоре после этого штаб Объединенного командования передислоцировался в Париж. Жан-Пьер влюбился в другого американца, Джека Кокрэна. Вот тут Жак одобрил выбор сына. Он видел, что Джек всего лишь плейбой. Он любил вечеринки, любил хорошо провести время. И во Франции ему так нравилось, что он и слышать не хотел о возвращении в Америку. Жака это вполне устраивало.
   Со мной тоже возникла проблема. Я был не только американцем, но еще и евреем. Жак евреев не жаловал. И не потому, что был антисемитом. В не таком уж далеком прошлом он пошел на сотрудничество с одним известным евреем-промышленником. Промышленник предлагал инвестировать в «плескассье» два миллиона франков с тем, чтобы эта вода стала самой популярной во Франции. Когда же Жак проконсультировался с адвокатом, выяснилось, что в результате выполнения соглашения контроль над компанией полностью переходил к этому еврею. Жак хотел его убить, но потом нашел другой способ отомстить. Дождался; пока немцы оккупируют Францию, и сдал еврея нацистам.
   Я встретился с Жаком, когда тому шел семьдесят третий год. Но он по-прежнему видел человека насквозь. И прежде всего понял, что я не из их компании и предпочитаю женщин. А потому отношения Джей-Пи и Джека не вызывают у меня ревности. Опять же Джек и я жили каждый в своем мире, которые практически не соприкасались. Джек обожал светское общество, я его чурался. Меня интересовал только бизнес, и я хранил верность Джей-Пи, потому что он дал мне возможность им заниматься.
   Меня удивило, насколько похожи друг на друга Джей-Пи и его отец. Возможно, старик тоже был геем, но уж один-то раз он переспал с женщиной.
   Жак пристально смотрел на меня.
   — И как ты намерен продавать «плескассье» в Америке?
   Я коротко взглянул на Джей-Пи и вновь повернулся к сидящему за столом старику.
   — Точно так же, как и во Франции. В поллитровых и литровых бутылках. Розлив во Франции, доставка по морю. Проведем рекламную кампанию, чтобы американцы узнали о существовании нашей воды и попробовали ее. Задействуем газеты, журналы, радио и, пожалуй, телевидение. Оно сейчас бурно развивается, охватывая все новые регионы.
   — То есть нам придется вкладывать большие средства, — уточнил месье Мартин.
   — Америка — гигантский рынок. Двести миллионов человек. В четыре раза больше, чем во Франции. Жак покачал головой.
   — Мне представляется, что отправлять в Америку бутылки слишком дорого. Они занимают много места и весят немало. Лучше перевозить воду в пятилитровых бутылях и уже в Америке разливать в литровые и пол-литровые. Тем самым мы сократим расходы. Там же закажем и этикетки.
   — Извините, месье Мартин, но я не согласен. Американцы — большие скептики. Они не поверят, что вода французская, если не прочтут на этикетке, что она разлита во Франции. — Я вновь взглянул на Джей-Пи. — Что ты думаешь по этому поводу?
   — Речь идет о больших деньгах. Может, нам ограничиться одним Нью-Йорком? Там разольем воду по бутылкам, там и продадим.
   Жак смотрел на меня.
   — Я не хочу гасить твой энтузиазм, но считаю, что начать мы должны с Нью-Йорка. — Он бросил взгляд на сына и вновь повернулся ко мне. — Мы знаем, что ты сам из Нью-Йорка, а потому найдешь там самый короткий путь к успеху.
   — Я просто хочу выйти на американский рынок первым, — подал голос Джей-Пи.
   — Ты и выйдешь, — заверил его Жак.
   Что я мог сказать? Компания принадлежала им.
   — Что ты думаешь о мрем отце? — спросил Джей-Пи по дороге в отель.
   — У него свое видение проблем.
   — Не сбрасывай его со счетов, — заметил Джей-Пи. — Иногда мой отец ошибался, но в большинстве случаев правда была на его стороне.
   — И когда мы поедем в Штаты? — поинтересовалась Жизель.
   Я лежал на кровати и просматривал «Герольд трибюн».
   — Честно говоря, не знаю. После разговора с отцом Джей-Пи дело с места не сдвинулось. Может, они поставили на этом крест. А может, я не правильно построил разговор. Сразу заявил, что продвижение на американский рынок будет стоить больших денег. Жизель улыбнулась.
   — Я не думаю, что причина в деньгах. Мне кажется, старик ищет делового партнера.
   — Ты хочешь сказать, он пытается уменьшить риск?
   — У французов это в крови. Они привыкли ставить сразу на всех лошадей. Им кажется, что так безопаснее. — Жизель прилегла рядом. — Возможно, мы сумеем найти ему партнера.
   — Например?
   — Поля, — ответила она. — В Штатах у него сейчас крутится много денег. Может, он захочет поучаствовать.
   — Поля? — Я повернулся к ней. — Ты думаешь, Мартины захотят привлекать деньги со стороны?
   — Почему нет? У денег семейных уз нет.
   — А как ты найдешь Поля? Он же на Корсике.
   — Как его найти, я знаю. Но есть одна загвоздка. Воду придется отправлять на одном из его кораблей.
   — У него есть корабли?
   — Он завязан с греками. И отправлять воду придется не из Гавра, а из Марселя. Этот порт контролируют корсиканцы. Что ты на это скажешь?
   — Откуда ты так много знаешь про Поля?
   — Я давно говорила тебе, что мы родственники.
   — Сначала надо поговорить с Джей-Пи. Может, его отец не захочет иметь дело с корсиканцами.
   — Жак возражать не станет, — покачала головой Жизель. — В конце концов во время войны именно корсиканцы обеспечивали порядок на его заводах.
   Бадди так и не добрался до Калифорнии. Потому что хорошо устроился в Гарлеме. Ему отдали на откуп лотерею «Цифры» на большом куске Манхэттена, ограниченном Пятьдесят девятой и Сто десятой улицами, Центральным парком и Ист-Ривер. Мы с Бадди не теряли друг друга из виду. Я знал, что на него работают двадцать человек, которые приносят ставки в салон подержанных автомобилей на Сент-Николас-авеню. У Бадди и Уллы родился сын. При крещении его нарекли Джеромом. Бадди прислал мне его фотографии. Светлокожий, симпатичный мальчуган. Жили они не в Гарлеме, а в новом квартале, построенном между Восьмидесятой улицей и Вест-Энд-авеню.
   Я позвонил Бадди домой. Телефонный номер у меня был, поскольку Жизель и Улла частенько болтали друг с другом. Шесть часов утра в Париже соответствовали полночи в Нью-Йорке. Я знал, что в это время Бадди обычно дома.
   — Я еду домой, Бадди, — возвестил я. — Компания «Плескассье» решила выходить со своей водой на американский рынок.
   — Дурь какая-то, — ответил он. — Да кто в Америке будет покупать воду из Франции, когда ее можно набрать из-под крана?
   Я улыбнулся.
   — Улла моет свою «киску» водой из-под крана?
   — Нет, — ответил он. — Она пользуется обычной водой, бутылки которой продают в супермаркетах.
   — Французская вода лучше. Готов спорить, Улла перейдет на нее, как только она появится в продаже.
   — Не знаю, не знаю. — В голосе Бадди слышалось сомнение.
   Я рассмеялся.
   — Я тебе это гарантирую. Жизель заставляет меня мыть «плескассье» даже яйца.
   — Ладно, — донеслось из трубки. — Чего ты от меня хочешь?
   — Мне нужен большой склад неподалеку от бруклинских доков. Только помни, что дело придется иметь с бутылками. Если много побьется, никакого продвижения на рынок не будет.
   — Значит, тебе придется размещать их в «Буш терминал». Но бруклинские доки контролирует семья Рандаццо. Тебе придется с ними договариваться. — Бадди засмеялся. — А они крутые, захотят войти в долю.
   — С кем конкретно надо договариваться? — спросил я.
   — У меня есть там хороший приятель, Фил Чоффи. Мы познакомились еще до войны. Он теперь большой человек — контролирует целый причал.
   — Как мне его найти?
   — Не надо тебе его искать. Мой босс близок к семье Рандаццо. Альберт Анастазия — их капо в Бруклине. Они выведут меня на Чоффи. Скажи мне, что ты хочешь, и я узнаю, сколько тебе это будет стоить.
   — Спасибо. Ничего не меняется, правда, Бадди? Бадди рассмеялся.
   — Ты прав. Только твой дядя поднимается все выше. У него и Китти двое детей. У Гарри теперь киоски в трех сотнях магазинов. Торгуют дешевыми гамбургерами. Кроме того, он занимается оптовой торговлей «ройал-колой» на Востоке, и у него разливочный завод в Нью-Джерси. А живут они с Китти в большом доме в Уэстчестере.
   — Каков сукин сын! — вырвалось у меня.
   — Да хрен с ним! Для тебя это вчерашний день. Как я понимаю, твои дела тоже идут неплохо. Жизель приедет с тобой?
   — Конечно.
   — Еще не поженились?
   — Выбираем момент.
   — Улла советует тебе не тянуть так долго, а не то ты ее потеряешь.
   — Я об этом подумаю, — пообещал я. — А пока наведи справки, да побыстрее. Мне надо выводить «Плескассье» на американский рынок.

ГЛАВА 3

   Первая партия воды «плескассье» отправилась в Америку не в бутылках, а в бочках по пятьдесят галлонов каждая. В Марселе бочки загрузили в трюмы старого греческого судна, которое добиралось до Нью-Йорка чуть ли не двадцать дней. В итоге в бруклинский «Буш терминал» поступило сто тысяч галлонов.
   А месяцем раньше мы с Жизель в Генуе поднялись на борт «Леонардо да Винчи». И восемь дней спустя белоснежный лайнер доставил нас в Нью-Йорк. Жизель путешествие понравилось, мне — не очень. Большую часть времени я провел на койке, страдая от морской болезни, так что едва не расцеловал землю, когда мы наконец спустились по трапу.
   Нас встретили Бадди и Улла. И мы сразу поехали к ним. Потом женщины отправились на поиски квартиры, Улла уже подобрала несколько перспективных вариантов, а Бадди повез меня на встречу с Филом Чоффи.
   В приемную мы вошли в назначенное время. Секретарша попросила нас подождать и скрылась в кабинете босса. Минуту спустя вышла оттуда в сопровождении высокого усатого мужчины.
   Бадди поднялся, чтобы представить меня.
   — Мистер Чоффи, это мой друг Джерри Купер. — Никогда я не видел Бадди таким подчеркнуто официальным.
   Мистер Чоффи протянул руку.
   — Как поживаешь, Джерри?
   — Нормально, — ответил я, решив, что особых неприятностей ждать от него не придется.
   Мы прошли в кабинет. Я коротко рассказал о том, что мне нужно. Мистер Чоффи ответил, что должен пригласить мистера Анастазию, добавив, что одобрить подобного рода сделку может только он.
   Мы с Бадди молча переглянулись.
   Вскоре Чоффи привел в кабинет мужчину ростом в пять футов четыре дюйма с невероятно широкими плечами и толстым животом. Сквозь редкие пряди волос блестела обширная лысина. Мужчина курил длинную сигару и не выпускал ее изо рта даже когда говорил.
   После того как мы вновь сели за стол, я начал первым.
   — Мистер Анастазия, я привожу из Франции воду «плескассье». Сто тысяч галлонов в бочках по пятьдесят галлонов каждая.
   Он выпустил облако дыма.
   — Чертовски много воды! — Он помолчал. — Значит, тебе нужно тридцать тысяч квадратных футов складской площади. Боже! При условии, что бочки будут ставить в четыре ряда. Они займут очень много места!
   Кто ж с этим спорит? Я кивнул.
   — И зачем мне все это нужно? Мне придется брать с тебя по десять тысяч долларов в месяц.
   — Мистер Анастазия, — вежливо обратился я к нему, — вы же понимаете, что я не смогу платить такие деньги. Мы только начинаем дело.
   — Ты из Нью-Йорка? — спросил меня Анастазия.
   — Да. Я служил в армии во Франции, а теперь вот вернулся.
   — Эти лягушатники думают, что у них хорошая вода?
   — Во Франции она продается очень даже неплохо.
   — Хорошо, Купер. Сойдемся на трех тысячах долларов за каждый из первых шести месяцев. Потом встретимся вновь. — Он не говорил — бурчал, попыхивая сигарой. — Только потому, что ты воевал за нашу страну. Я истинный патриот Америки.
   — С учетом расходов на отопление? — спросил я. — Воду морозить нельзя. Фил Чоффи кивнул.
   — А как ты собираешься разливать воду по бутылкам? — поинтересовался Анастазия.
   — До войны мне принадлежала компания по розливу сельтерской воды. Возможно, она еще функционирует. Анастазия откинулся на спинку кресла.
   — Что вы, евреи, знаете о розливе газированной воды? Сейчас сельтерскую разливают только две компании, и их оборот — несколько сотен бутылок в неделю. А у нас на Лонг-Айленде целый разливочный завод. Мы можем разливать все. Мы уже разливаем «Америкэн-колу» и фруктовую газировку. Мы можем разливать воду в любые бутылки, и тебе это обойдется дешевле, чем налаживание собственного производства.
   Я смотрел на него. Сигарный дым наполнил кабинет.
   — Идея хорошая, но во сколько это мне обойдется? Деньги-то контролируют мои французские боссы. Анастазия помахал сигарой.
   — У нас разумные цены. Мы не только разольем воду по бутылкам, но и найдем дилеров, которые обеспечат доставку воды и магазины, и договоримся с тимстерами^[40].
   — Отлично, — кивнул я. — Сколько? Анастазия уставился в стол, затем начал писать в блокноте какие-то цифры, но внезапно отбросил карандаш.
   — На хрен! От этих цифр только голова пухнет. Вот что мы сделаем. Такого подарка ты ни от кого не получишь. Ты зарегистрируешь компанию и дашь нам пятьдесят процентов акций. А потом тебе останется только грести деньги лопатой.
   — Я все равно должен получить добро от французов. Но я вам очень признателен, мистер Анастазия. Он широко улыбнулся и предложил мне сигару.
   — Зови меня Эл.
   Джей-Пи злился.
   — Получается, что в Соединенных Штатах все контролирует мафия. Склады, разливочные заводы, оптовую торговлю, магазины. И им достается пятьдесят процентов прибыли! Мы платим за транспортировку, мы платим за бочки, мы платим людям, которые их наполняют. И в итоге нам останется разве что один су за литр.
   — Если мы хотим, чтобы магазины брали нашу воду, мы должны провести рекламную кампанию. Я уже разговаривал с владельцами нескольких супермаркетов. Без рекламы они не будут выставлять воду на полках. И оптовые торговцы не смогут продать ресторанам ни одной бутылки, если реклама не появится в газетах, на радио и телевидении. Другие европейские компании получают в Соединенных Штатах прибыль. Делают деньги на косметике, духах, консервированных продуктах. «Плескассье» тоже будет продаваться, но без первоначальных инвестиций не обойтись.