Страница:
— Но ты собираешься выйти замуж и жить во Франции. С тобой мы жить не сможем. Я люблю тебя, Жизель, но не понимаю твоей любви. — Я чувствовал, что и у меня на глаза наворачиваются слезы.
— Люби меня, — ответила она. — И с любовью отдай в жены этому человеку. Пожалуйста, Джерри. — Жизель потянулась к моей руке, взяла ее в свою, наклонилась и поцеловала.
Тут уж я окончательно понял, что обратного пути нет. Перевернул ее руку, поцеловал в ладонь.
— Поздравляю, дорогая моя. Я сейчас найду Бадди, и мы устроим вам свадьбу, каких еще не знал Лас-Вегас. — Я посмотрел на Джей-Пи. — Я тебе очень благодарен и никогда не забуду все то, что ты для меня сделал. Хочу только высказать одно пожелание.
— Говори. — Он вновь пожал мне руку и расцеловал в обе щеки, как принято у французов.
— Пусть все твои дети будут мальчиками.
ГЛАВА 10
ГЛАВА 11
ГЛАВА 12
ГЛАВА 13
— Люби меня, — ответила она. — И с любовью отдай в жены этому человеку. Пожалуйста, Джерри. — Жизель потянулась к моей руке, взяла ее в свою, наклонилась и поцеловала.
Тут уж я окончательно понял, что обратного пути нет. Перевернул ее руку, поцеловал в ладонь.
— Поздравляю, дорогая моя. Я сейчас найду Бадди, и мы устроим вам свадьбу, каких еще не знал Лас-Вегас. — Я посмотрел на Джей-Пи. — Я тебе очень благодарен и никогда не забуду все то, что ты для меня сделал. Хочу только высказать одно пожелание.
— Говори. — Он вновь пожал мне руку и расцеловал в обе щеки, как принято у французов.
— Пусть все твои дети будут мальчиками.
ГЛАВА 10
К концу 1959-го прибыль от продаж «плескассье» достигла десяти миллионов долларов в год. Два миллиона уходили Джей-Пи за акции, принадлежащие французской материнской компании. Шестьдесят пять процентов прибыли получала «Плескассье Америка». А мне принадлежало тридцать пять процентов акций компании-дочки. За год набегал чуть ли не миллион долларов. Теперь уже и «Эвиан», и другие французские компании, торгующие водой, двинулись в Штаты. И им, в свою очередь, также пришлось потратиться на рекламу.
Джей-Пи и Жизель тоже не теряли времени даром. Обзавелись двумя дочерями. Первая родилась в 1958-м, вторая — в 1959-м. Я поздравил их и послал каждой девочке золотую цепочку с бриллиантиком. Джек позвонил мне из Канн.
— Джей-Пи разочарован. Ему нужен сын.
— Как я понимаю, они над этим работают.
— Не забывай, что Джей-Пи — француз. Он не собирается отдавать государству свое состояние только потому, что у него рождаются дочери.
— Если Жизель может родить только дочерей, ему деваться некуда. Это его дети, его семья. Он не может вышвырнуть их на улицу. :
— Ты кое о чем забываешь, Джерри. Джей-Пи по-прежнему гей. Он скорее продаст компанию и оставит деньги в семье, чем отдаст ее государству. Ты же знаешь французские законы. Деньги остаются в семье. Во Франции Джей-Пи уже значимая величина. Он без труда получит высокий правительственный пост.
— И куда тогда денешься ты? Джек рассмеялся.
— Выкручусь. У меня приличный пакет акций как во Франции, так и в Штатах. А самое главное — мы с Джей-Пи не собираемся расставаться.
— Понятно. Я рад, что у тебя все в порядке. Позванивай.
После разговора с Джеком я задумался о том, что будет с Жизель, если Джей-Пи продаст компанию и перейдет на работу в правительство. Но потом решил, что мой совет не потребуется, ведь Жизель привыкла принимать решения самостоятельно.
В 1960-м у Джей-Пи и Жизель родилась третья девочка. Эту новость они сообщили мне сами. Тут у меня отпали последние сомнения в том, что Джей-Пи продаст компанию. В ноябре Америка с оптимизмом смотрела в будущее. Джон Кеннеди выиграл выборы, нарушив давнишнюю традицию: раньше хозяином Белого дома неизменно становился протестант. Кеннеди не только был католиком, но и принадлежал к новому поколению политиков. Американцы полагали, что приход Кеннеди знаменует начало новой эры.
Я всегда голосовал за демократов, а потому позвонил Анетт и предложил ей отметить праздничным обедом победу моего кандидата.
Я собирался пообедать в ресторане «У Никки Фелдера» на бульваре Заходящего солнца. В Париже во время войны мы с Фелдером вместе ремонтировали джипы. После войны он ушел в семейный бизнес, а когда его отец умер, продал ресторан в Нью-Йорке и открыл новый, в Лос-Анджелесе. Нью-йоркский стиль лос-анджелесцам понравился. Однако у Анетт были другие планы на вечер, так что обедать я поехал один.
На бульваре Заходящего солнца я развернулся, когда уже зажегся красный свет, проехал полквартала и свернул на автостоянку у ресторана.
— Рискованно поворачиваете, мистер Купер, — улыбнулся мне дежурный. — Копы отвалили с перекрестка за пару минут до вас.
— Я счастливчик. — Я протянул ему пятерку. — Только не поцарапай мою колымагу. Я за нее еще не расплатился. — К сожалению, на стоянке у Фелдера такое случалось.
Швейцар распахнул стеклянную дверь, я вошел в ресторан и огляделся. Зал забит битком. Фелдер уже спешил ко мне.
— Привет, Джерри, пришел пообедать? — Я кивнул. — Один? — Опять кивнул. Он оглядел зал. — Дай мне пару минут. Пропусти стаканчик в баре. Я угощаю.
Я посмотрел на него.
— Ты кое-что забыл.
На лице Никки отразилось недоумение, но он тут же все понял.
— Сегодня весь день полно народу. Через пять минут все будет в ажуре.
— У нас есть договор, Никки. Я плачу тебе двадцать «штук» за то, что ты ставишь на каждый столик по бутылке «плескассье». Ты получаешь в день по двадцать ящиков воды, которая не стоит тебе ни цента.
— Расслабься, расслабься, это моя ошибка. — Никки похлопал меня по плечу. — Успокойся, чего-нибудь выпей, я все улажу.
Я наблюдал, как он кружит по залу. Никки сразу чувствовал, на какой столик надо поставить воду, а за каким ждут не дождутся еды. Таким встроенным радаром обладают только профессионалы своего дела. В ресторанном бизнесе конкуренция высока как нигде, но ресторан «У Никки Фелдера» считался едва ли не самым популярным в городе. А удержаться на вершине зачастую сложнее, чем вскарабкаться на нее. Я протиснулся к стойке бара и заказал гленморендж[44].
Бар Никки предлагал не только широкий ассортимент напитков. С половины пятого и до полуночи за столиками и у стойки сидели самые роскошные шлюхи Лос-Анджелеса. По десятибалльной системе сплошь десятки и девятки, восьмерки попадались крайне редко.
Я оперся правым локтем на полированную, красного дерева стойку. Закурил, глубоко затянулся. Я смотрел на всех этих красавиц, а вспоминал Жизель. Клиши, война остались в далеком прошлом. Жизнь тогда была совсем другой. Каждый доллар приходилось вырывать с кровью. Если б не Жизель и Поль, подумал я, сейчас мы с Бадди по-прежнему принимали бы ставки на «Цифры».
— У вас сигареты с ментолом? — раздался рядом со мной женский голос с легкой хрипотцой. Такие голоса мне особенно нравились.
Я повернулся. Прекрасные волосы, выразительные глаза. Девять с половиной. Я протянул девушке пачку.
— Могу предложить только «Данхилл».
— Извините. — Она начала отворачиваться.
— А какие сигареты вы предпочитаете?
— Все равно, лишь бы с холодком. Я махнул рукой одному из барменов.
— Принесите даме «Данхилл» с ментолом. За мой счет.
Бармен, похоже, не смекнул, что к чему. Указал на полупустую пачку «Кул», лежащую перед ней.
— Говнюк, — процедил я, смял пачку и бросил ее за стойку. — Я думаю, эти залежались. От них дурно пахнет. А теперь принеси пачку «Данхилла» с ментолом и новую пачку «Кул», чтобы дама могла выбрать.
Бармен вытаращился на меня, и тут же его как ветром сдуло. Но секунду спустя он вновь стоял перед нами, протягивая девушке две открытые пачки. Она выбрала «Данхилл», и бармен тут же щелкнул зажигалкой.
Я улыбнулся.
— Вот так бы сразу, — и сунул ему двадцатку. Бармен благодарно кивнул и отвалил.
Девушка медленно выпустила дым через нос.
— Ты, видать, не из простых. Умеешь подать себя. Спасибо.
— Я никто, — ответил я. — А вот ты — красавица.
— Обедаешь один? — спросила она.
— Нет, если ты составишь мне компанию.
Я подождал, пока она кивнет и улыбнется, а потом поискал глазами Никки. Он времени даром не терял. Едва ли не на всех столах появились запотевшие литровые бутылки «плескассье». Официанты уже разливали воду по стаканам.
Подошел улыбающийся во весь рот Никки и чмокнул девушку в щечку. Все знали, что поцелуи в щечку — фирменный знак Никки. Он представил нас друг другу.
— Джерри, это Сью Эллен. Сью Эллен, это Джерри. — Никки сразу взял быка за рога. — Обедать будете в большом зале или за столиком влюбленных в баре?
— Ты знаешь, какой я предпочитаю столик. С угловой банкеткой в коктейль-холле. Он свободен? Улыбка Никки стала еще шире.
— Через три минуты он будет вас ждать. Сью Эллен проводила взглядом.
— Очень милый человек. Похоже, вы знакомы с давних времен.
— Служили вместе во время войны, — ответил я. — А было это давно. Расскажи о себе, Сью Эллен.
— Рассказывать особо нечего. Прямо с фермы я попала в королевы красоты американской глубинки. С детства смотрела на самолеты, пролетающие над головой. Мечтала о Калифорнии или Нью-Йорке. Вот и приехала сюда. И выяснилось, что я — одна из тысяч других девушек, с той же мечтой, но без грана таланта.
— У тебя прекрасные внешние данные. А это уже немало.
Вернулся Никки и проводил нас к столику. Он улыбнулся, когда я удовлетворенно кивнул, увидел на столике бутылку «плескассье». Я повернулся к Сью Эллен, едва место Никки у столика занял официант.
— Могу я предложить вам что-нибудь выпить? — спросил официант.
— Что будешь пить, Сью Эллен?
Она рассмеялась и наклонилась ко мне.
— Я шлюха. Что, по-твоему, заказывают шлюхи в ресторане «У Никки»?
Я взглянул на официанта.
— Бутылку «Дом Периньон» для дамы и гленморендж — мне.
Я отпил «плескассье», уже разлитой по стаканам. Все как надо: вода холодная, но зубы не ломит.
Все официанты слишком высоко себя ценят. Видят в себе потенциальных обладателей «Оскара». Наш вот точно воображал себя Полом Ньюманом[45]. Но получалось не очень: настоящий Пол Ньюман сидел за одним из больших столов в центре зала. Театральным жестом официант поставил перед нами бокалы для шампанского. Приподнял бровь, открывая бутылку. Капнул шампанского в мой бокал. Я попробовал «Дом Периньон», одобрительно кивнул. Официант наполнил бокал Сью Эллен и поставил передо мной стакан гленморенджа. После чего отбыл с чувством выполненного долга.
Джей-Пи и Жизель тоже не теряли времени даром. Обзавелись двумя дочерями. Первая родилась в 1958-м, вторая — в 1959-м. Я поздравил их и послал каждой девочке золотую цепочку с бриллиантиком. Джек позвонил мне из Канн.
— Джей-Пи разочарован. Ему нужен сын.
— Как я понимаю, они над этим работают.
— Не забывай, что Джей-Пи — француз. Он не собирается отдавать государству свое состояние только потому, что у него рождаются дочери.
— Если Жизель может родить только дочерей, ему деваться некуда. Это его дети, его семья. Он не может вышвырнуть их на улицу. :
— Ты кое о чем забываешь, Джерри. Джей-Пи по-прежнему гей. Он скорее продаст компанию и оставит деньги в семье, чем отдаст ее государству. Ты же знаешь французские законы. Деньги остаются в семье. Во Франции Джей-Пи уже значимая величина. Он без труда получит высокий правительственный пост.
— И куда тогда денешься ты? Джек рассмеялся.
— Выкручусь. У меня приличный пакет акций как во Франции, так и в Штатах. А самое главное — мы с Джей-Пи не собираемся расставаться.
— Понятно. Я рад, что у тебя все в порядке. Позванивай.
После разговора с Джеком я задумался о том, что будет с Жизель, если Джей-Пи продаст компанию и перейдет на работу в правительство. Но потом решил, что мой совет не потребуется, ведь Жизель привыкла принимать решения самостоятельно.
В 1960-м у Джей-Пи и Жизель родилась третья девочка. Эту новость они сообщили мне сами. Тут у меня отпали последние сомнения в том, что Джей-Пи продаст компанию. В ноябре Америка с оптимизмом смотрела в будущее. Джон Кеннеди выиграл выборы, нарушив давнишнюю традицию: раньше хозяином Белого дома неизменно становился протестант. Кеннеди не только был католиком, но и принадлежал к новому поколению политиков. Американцы полагали, что приход Кеннеди знаменует начало новой эры.
Я всегда голосовал за демократов, а потому позвонил Анетт и предложил ей отметить праздничным обедом победу моего кандидата.
Я собирался пообедать в ресторане «У Никки Фелдера» на бульваре Заходящего солнца. В Париже во время войны мы с Фелдером вместе ремонтировали джипы. После войны он ушел в семейный бизнес, а когда его отец умер, продал ресторан в Нью-Йорке и открыл новый, в Лос-Анджелесе. Нью-йоркский стиль лос-анджелесцам понравился. Однако у Анетт были другие планы на вечер, так что обедать я поехал один.
На бульваре Заходящего солнца я развернулся, когда уже зажегся красный свет, проехал полквартала и свернул на автостоянку у ресторана.
— Рискованно поворачиваете, мистер Купер, — улыбнулся мне дежурный. — Копы отвалили с перекрестка за пару минут до вас.
— Я счастливчик. — Я протянул ему пятерку. — Только не поцарапай мою колымагу. Я за нее еще не расплатился. — К сожалению, на стоянке у Фелдера такое случалось.
Швейцар распахнул стеклянную дверь, я вошел в ресторан и огляделся. Зал забит битком. Фелдер уже спешил ко мне.
— Привет, Джерри, пришел пообедать? — Я кивнул. — Один? — Опять кивнул. Он оглядел зал. — Дай мне пару минут. Пропусти стаканчик в баре. Я угощаю.
Я посмотрел на него.
— Ты кое-что забыл.
На лице Никки отразилось недоумение, но он тут же все понял.
— Сегодня весь день полно народу. Через пять минут все будет в ажуре.
— У нас есть договор, Никки. Я плачу тебе двадцать «штук» за то, что ты ставишь на каждый столик по бутылке «плескассье». Ты получаешь в день по двадцать ящиков воды, которая не стоит тебе ни цента.
— Расслабься, расслабься, это моя ошибка. — Никки похлопал меня по плечу. — Успокойся, чего-нибудь выпей, я все улажу.
Я наблюдал, как он кружит по залу. Никки сразу чувствовал, на какой столик надо поставить воду, а за каким ждут не дождутся еды. Таким встроенным радаром обладают только профессионалы своего дела. В ресторанном бизнесе конкуренция высока как нигде, но ресторан «У Никки Фелдера» считался едва ли не самым популярным в городе. А удержаться на вершине зачастую сложнее, чем вскарабкаться на нее. Я протиснулся к стойке бара и заказал гленморендж[44].
Бар Никки предлагал не только широкий ассортимент напитков. С половины пятого и до полуночи за столиками и у стойки сидели самые роскошные шлюхи Лос-Анджелеса. По десятибалльной системе сплошь десятки и девятки, восьмерки попадались крайне редко.
Я оперся правым локтем на полированную, красного дерева стойку. Закурил, глубоко затянулся. Я смотрел на всех этих красавиц, а вспоминал Жизель. Клиши, война остались в далеком прошлом. Жизнь тогда была совсем другой. Каждый доллар приходилось вырывать с кровью. Если б не Жизель и Поль, подумал я, сейчас мы с Бадди по-прежнему принимали бы ставки на «Цифры».
— У вас сигареты с ментолом? — раздался рядом со мной женский голос с легкой хрипотцой. Такие голоса мне особенно нравились.
Я повернулся. Прекрасные волосы, выразительные глаза. Девять с половиной. Я протянул девушке пачку.
— Могу предложить только «Данхилл».
— Извините. — Она начала отворачиваться.
— А какие сигареты вы предпочитаете?
— Все равно, лишь бы с холодком. Я махнул рукой одному из барменов.
— Принесите даме «Данхилл» с ментолом. За мой счет.
Бармен, похоже, не смекнул, что к чему. Указал на полупустую пачку «Кул», лежащую перед ней.
— Говнюк, — процедил я, смял пачку и бросил ее за стойку. — Я думаю, эти залежались. От них дурно пахнет. А теперь принеси пачку «Данхилла» с ментолом и новую пачку «Кул», чтобы дама могла выбрать.
Бармен вытаращился на меня, и тут же его как ветром сдуло. Но секунду спустя он вновь стоял перед нами, протягивая девушке две открытые пачки. Она выбрала «Данхилл», и бармен тут же щелкнул зажигалкой.
Я улыбнулся.
— Вот так бы сразу, — и сунул ему двадцатку. Бармен благодарно кивнул и отвалил.
Девушка медленно выпустила дым через нос.
— Ты, видать, не из простых. Умеешь подать себя. Спасибо.
— Я никто, — ответил я. — А вот ты — красавица.
— Обедаешь один? — спросила она.
— Нет, если ты составишь мне компанию.
Я подождал, пока она кивнет и улыбнется, а потом поискал глазами Никки. Он времени даром не терял. Едва ли не на всех столах появились запотевшие литровые бутылки «плескассье». Официанты уже разливали воду по стаканам.
Подошел улыбающийся во весь рот Никки и чмокнул девушку в щечку. Все знали, что поцелуи в щечку — фирменный знак Никки. Он представил нас друг другу.
— Джерри, это Сью Эллен. Сью Эллен, это Джерри. — Никки сразу взял быка за рога. — Обедать будете в большом зале или за столиком влюбленных в баре?
— Ты знаешь, какой я предпочитаю столик. С угловой банкеткой в коктейль-холле. Он свободен? Улыбка Никки стала еще шире.
— Через три минуты он будет вас ждать. Сью Эллен проводила взглядом.
— Очень милый человек. Похоже, вы знакомы с давних времен.
— Служили вместе во время войны, — ответил я. — А было это давно. Расскажи о себе, Сью Эллен.
— Рассказывать особо нечего. Прямо с фермы я попала в королевы красоты американской глубинки. С детства смотрела на самолеты, пролетающие над головой. Мечтала о Калифорнии или Нью-Йорке. Вот и приехала сюда. И выяснилось, что я — одна из тысяч других девушек, с той же мечтой, но без грана таланта.
— У тебя прекрасные внешние данные. А это уже немало.
Вернулся Никки и проводил нас к столику. Он улыбнулся, когда я удовлетворенно кивнул, увидел на столике бутылку «плескассье». Я повернулся к Сью Эллен, едва место Никки у столика занял официант.
— Могу я предложить вам что-нибудь выпить? — спросил официант.
— Что будешь пить, Сью Эллен?
Она рассмеялась и наклонилась ко мне.
— Я шлюха. Что, по-твоему, заказывают шлюхи в ресторане «У Никки»?
Я взглянул на официанта.
— Бутылку «Дом Периньон» для дамы и гленморендж — мне.
Я отпил «плескассье», уже разлитой по стаканам. Все как надо: вода холодная, но зубы не ломит.
Все официанты слишком высоко себя ценят. Видят в себе потенциальных обладателей «Оскара». Наш вот точно воображал себя Полом Ньюманом[45]. Но получалось не очень: настоящий Пол Ньюман сидел за одним из больших столов в центре зала. Театральным жестом официант поставил перед нами бокалы для шампанского. Приподнял бровь, открывая бутылку. Капнул шампанского в мой бокал. Я попробовал «Дом Периньон», одобрительно кивнул. Официант наполнил бокал Сью Эллен и поставил передо мной стакан гленморенджа. После чего отбыл с чувством выполненного долга.
ГЛАВА 11
— Нравится, Сью Эллен? — спросил я, когда она пригубила шампанское.
— А кому нет? — Она улыбнулась, — Спасибо. Пообедали мы без изысков. Оба заказали салат «Цезарь». Сью Эллен отдала предпочтение стейку, я — языку в соусе с морскими моллюсками. Оба ели с аппетитом, будто весь день постились. У меня действительно с утра крошки во рту не было, у нее, похоже, тоже.
— Стейк великолепный.
— Никки гордится своими стейками, — кивнул я. — Говорит, что заказывает их у одного нью-йоркского мясника. Но я-то думал, что лос-анджелесские девушки отдают предпочтение рыбе или курице.
— Этим я всегда себя выдаю. Все сразу понимают, что я приезжая. Ферма у нас животноводческая, так что мясо мы не покупали. Отец сам забивал скотину, и в холодильнике всегда лежал кусок вырезки. — Она рассмеялась. — Ты вот заказал язык, а на итальянца явно не тянешь.
— Я вырос в Нью-Йорке и в детстве почитал за лакомство кошерный хот-дог с копченой сосиской и «пепси». В те годы большая бутылка «пепси» стоила пять центов. И «кока-кола» шла по той же цене, только в маленькой бутылочке.
Сью Эллен вновь рассмеялась.
— Какие мы, однако. Родились в разных концах Америки, а встретились в Лос-Анджелесе.
— Такова жизнь. — Я искоса глянул на дверь. Эту дурную привычку я заимел довольно-таки давно. Мало ли кто может появиться из-за двери.
Оказалось, что Сью Эллен девушка наблюдательная. И мой взгляд не остался без внимания.
— Ты чего-то опасаешься? — спросила она.
— Да нет. Но осмотрительность никогда не бывает лишней.
— Сюда может заглянуть жена или подружка? — полюбопытствовала Сью Эллен.
Теперь рассмеялся я.
— Это вряд ли. — Я подозвал официанта. — Как насчет кофе и бренди?
Сью Эллен кивнула.
— Два кофе и «хеннесси».
— А кого ты высматриваешь, Джерри? — игриво спросила Сью Эллен после ухода официанта.
— Ты слишком любопытна.
— А почему нет? Если клиент мне нравится, я хочу узнать о нем побольше.
— Приятно слышать, что я тебе понравился. Но я не клиент.
Она улыбнулась.
— Жаль. Тогда сотенную за обед.
— Ты слишком дешево себя ценишь. Получишь пятьсот.
Краем глаза я увидел мужчину, остановившегося у нашего столика. Интуиция и чувство самосохранения меня не подвели. В руке мужчины что-то блеснуло, и я, схватив Сью Эллен в охапку, скатился с банкетки.
При этом пнул столик, и он, переворачиваясь, ударил мужчину по руке, сбив прицел. Я скорее почувствовал, чем услышал выстрел: пистолет был с глушителем. И тут же мне обожгло левое предплечье. Но я выхватил из-за голенища итальянского сапожка маленький пистолет двадцать пятого калибра и выстрелил этому сукиному сыну в яйца. Он вскрикнул и побежал к выходу, ухватившись обеими руками за промежность. Сквозь его пальцы капала кровь. Он выскочил за дверь, прежде чем кто-то успел его остановить.
Я наклонился и помог Сью Эллен подняться.
— Ты в порядке, крошка?
— В порядке. — Она заметно побледнела. — Но у тебя кровит левая рука.
— Ерунда, чуть царапнуло кожу.
Никки подлетел к нашему столику, прежде чем начала собираться толпа. Его сопровождали два официанта.
— Пойдем в мой кабинет, Джерри, мой доктор уже в ресторане. Я пришлю его туда.
— Хорошо, — кивнул я. — Дай Сью Эллен «штуку», и пусть твои мальчики выведут ее через черный ход. Позаботься о том, чтобы ее никто не сфотографировал. — Я повернулся к ней. — Не волнуйся, все будет в порядке. Главное, никому не говори, что ты здесь была.
Она смотрела на меня. Тушь уже замарала щеку.
— Я тебя еще увижу?
— В свое время. А сейчас тебе надо сматываться. Незачем попадаться на глаза копам.
По команде Никки официанты увлекли Сью Эллен к черному ходу. Мы прошли в кабинет Никки и плотно закрыли за собой дверь.
— А теперь говори, из-за чего весь сыр-бор? — обернулся ко мне Никки.
— Из-за воды, — ответил я. — Поверишь ты или нет, но именно из-за родниковой воды.
— А кому нет? — Она улыбнулась, — Спасибо. Пообедали мы без изысков. Оба заказали салат «Цезарь». Сью Эллен отдала предпочтение стейку, я — языку в соусе с морскими моллюсками. Оба ели с аппетитом, будто весь день постились. У меня действительно с утра крошки во рту не было, у нее, похоже, тоже.
— Стейк великолепный.
— Никки гордится своими стейками, — кивнул я. — Говорит, что заказывает их у одного нью-йоркского мясника. Но я-то думал, что лос-анджелесские девушки отдают предпочтение рыбе или курице.
— Этим я всегда себя выдаю. Все сразу понимают, что я приезжая. Ферма у нас животноводческая, так что мясо мы не покупали. Отец сам забивал скотину, и в холодильнике всегда лежал кусок вырезки. — Она рассмеялась. — Ты вот заказал язык, а на итальянца явно не тянешь.
— Я вырос в Нью-Йорке и в детстве почитал за лакомство кошерный хот-дог с копченой сосиской и «пепси». В те годы большая бутылка «пепси» стоила пять центов. И «кока-кола» шла по той же цене, только в маленькой бутылочке.
Сью Эллен вновь рассмеялась.
— Какие мы, однако. Родились в разных концах Америки, а встретились в Лос-Анджелесе.
— Такова жизнь. — Я искоса глянул на дверь. Эту дурную привычку я заимел довольно-таки давно. Мало ли кто может появиться из-за двери.
Оказалось, что Сью Эллен девушка наблюдательная. И мой взгляд не остался без внимания.
— Ты чего-то опасаешься? — спросила она.
— Да нет. Но осмотрительность никогда не бывает лишней.
— Сюда может заглянуть жена или подружка? — полюбопытствовала Сью Эллен.
Теперь рассмеялся я.
— Это вряд ли. — Я подозвал официанта. — Как насчет кофе и бренди?
Сью Эллен кивнула.
— Два кофе и «хеннесси».
— А кого ты высматриваешь, Джерри? — игриво спросила Сью Эллен после ухода официанта.
— Ты слишком любопытна.
— А почему нет? Если клиент мне нравится, я хочу узнать о нем побольше.
— Приятно слышать, что я тебе понравился. Но я не клиент.
Она улыбнулась.
— Жаль. Тогда сотенную за обед.
— Ты слишком дешево себя ценишь. Получишь пятьсот.
Краем глаза я увидел мужчину, остановившегося у нашего столика. Интуиция и чувство самосохранения меня не подвели. В руке мужчины что-то блеснуло, и я, схватив Сью Эллен в охапку, скатился с банкетки.
При этом пнул столик, и он, переворачиваясь, ударил мужчину по руке, сбив прицел. Я скорее почувствовал, чем услышал выстрел: пистолет был с глушителем. И тут же мне обожгло левое предплечье. Но я выхватил из-за голенища итальянского сапожка маленький пистолет двадцать пятого калибра и выстрелил этому сукиному сыну в яйца. Он вскрикнул и побежал к выходу, ухватившись обеими руками за промежность. Сквозь его пальцы капала кровь. Он выскочил за дверь, прежде чем кто-то успел его остановить.
Я наклонился и помог Сью Эллен подняться.
— Ты в порядке, крошка?
— В порядке. — Она заметно побледнела. — Но у тебя кровит левая рука.
— Ерунда, чуть царапнуло кожу.
Никки подлетел к нашему столику, прежде чем начала собираться толпа. Его сопровождали два официанта.
— Пойдем в мой кабинет, Джерри, мой доктор уже в ресторане. Я пришлю его туда.
— Хорошо, — кивнул я. — Дай Сью Эллен «штуку», и пусть твои мальчики выведут ее через черный ход. Позаботься о том, чтобы ее никто не сфотографировал. — Я повернулся к ней. — Не волнуйся, все будет в порядке. Главное, никому не говори, что ты здесь была.
Она смотрела на меня. Тушь уже замарала щеку.
— Я тебя еще увижу?
— В свое время. А сейчас тебе надо сматываться. Незачем попадаться на глаза копам.
По команде Никки официанты увлекли Сью Эллен к черному ходу. Мы прошли в кабинет Никки и плотно закрыли за собой дверь.
— А теперь говори, из-за чего весь сыр-бор? — обернулся ко мне Никки.
— Из-за воды, — ответил я. — Поверишь ты или нет, но именно из-за родниковой воды.
ГЛАВА 12
Врач Никки в этот вечер пришел пообедать в его ресторан. И в кабинет он пришел раньше копов. Помог мне снять рубашку и пиджак.
— Пиджак придется подлатать, — заметил он.
— Вы врач или портной? — рявкнул я. А откуда взяться хорошему настроению, если рука так и горит?
— Успокойтесь. — Врач улыбнулся. — Портной — мой отец. Я всегда первым делом оцениваю одежду пациента. Если дорогая, значит, он может позволить себе оплатить мои услуги.
— А кто вы?
— Доктор Крамер. Хирург, — ответил он и, ощупывая мою руку, повернулся к Никки:
— У тебя есть аптечка первой помощи?
— На кухне. Сейчас принесу.
После того как Никки вышел из кабинета, доктор посмотрел на меня.
— Вам повезло. Пуля задела лишь жировой слой. Если б пробила мышцу, боль была бы куда сильнее.
Никки принес аптечку. Доктор быстро промыл рану перекисью водорода, смазал йодом, свел края раны, положил на нее марлевую накладку и закрепил пластырем.
— Держаться будет. — Он достал из бумажника визитную карточку. — Утром у меня операция. Но я буду у себя в кабинете после часа дня. Тогда и приходите. Сделаем перевязку.
Я взглянул на карточку. «Доктор Крамер. Акушер-гинеколог». Я вскинул на него глаза.
— Так вы — женский доктор. Он рассмеялся.
— Если вас это смущает, приходите в парике и платье.
Тут уж рассмеялся и я.
— Спасибо, доктор. Завтра обязательно приду. Доктор скрылся за дверью, а я повернулся к Никки.
— Почему ты сказал, что он — твой доктор?
— Такой уж у меня бизнес. Ты и представить себе не можешь, как часто девушки просят меня найти им врача. Кто бы мог подумать, что сегодня его услуги понадобятся тебе?
Копы постучали в дверь. Никки тут же ее распахнул. Детективы Рендолл и Шульц вошли в кабинет. Я предъявил им водительское удостоверение, разрешение на ношение оружия, визитную карточку.
— В карточке написано, что вы — вице-президент компании, продающей воду, — заметил детектив Шульц. — И какую воду вы продаете?
— Французскую бутилированную родниковую воду. Мы продаем ее ресторанам, супермаркетам и магазинам поменьше.
— Что-то вроде «Канадской содовой»? — спросил детектив Рендолл.
— Что-то вроде.
— И из-за этой воды кто-то хотел вас прихлопнуть? — недоверчиво произнес детектив Шульц. — Из-за гребаных бутылок с водой?
Я посмотрел на него. Наверное, он и не догадывался, что попал в десятку.
— Нет. — Я покачал головой. — Всем известно, что при мне всегда приличная сумма денег. Поэтому мне и выдали разрешение на ношение оружия.
— Но этот парень подвалил именно к вам, — напомнил детектив Шульц. — Господи, да здесь к какому столику ни подойди, за каждым можно срубить большие бабки.
— Парню просто не повезло. Если бы он вел себя более вежливо, я, возможно, и отдал бы ему деньги.
Зазвонил телефон, Никки снял трубку и протянул ее детективу Рендоллу. Тот несколько минут держал ее около уха, потом положил трубку на рычаг, посмотрел на меня. — В полицию только что позвонили из приемного покоя больницы «Седарс». Туда доставили мужчину, которому отстрелили мошонку.
— И что?
— Ваша работа? — спросил детектив Шульц. — А что еще остается делать человеку, если на него наставляют револьвер?
— Дайте мне ваш пистолет, — протянул руку Рендолл. Он взял пистолет, оглядел его, посмотрел на меня. — Парню повезло, что у вас не «магнум»[46]. Тогда он лишился бы не только яиц, но и члена.
В кабинет вошел полицейский в форме и протянул Рендоллу маленький целлофановый пакетик.
— Только что вытащил из спинки банкетки. Похоже, тридцать восьмой калибр.
— Я не знал, что ты у нас эксперт, — раздраженно бросил Шульц. Взяв пакетик у копа, который тут же ретировался за дверь, детектив повернулся ко мне. — С таким оружием обычно идут на серьезное дело. Вы действительно не знаете ничего такого, что могло бы его интересовать?
— Нет, — бесстрастно ответил я. — Вы же знаете, где его найти. Вот и спросите этого парня о том, что вас интересует.
Рендолл поднялся.
— Мы будем вам очень признательны, если завтра вы заглянете к нам в участок и дадите показания. Думаю, тогда мы уже сможем вернуть вам пистолет.
— Обязательно приеду, — пообещал я. Детективы ушли. Мы с Ником переглянулись.
— Если хочешь, я отвезу тебя домой, — предложил он.
— Сам доберусь, — ответил я. — Ты лучше проследи, чтобы ни бармен, ни официант не проболтались про девушку.
— У меня народ вымуштрованный, — усмехнулся Никки. — Проблем не будет. — Он замялся. — Но тебя действительно хотели убить... Что ты намерен предпринять?
— Будем разбираться. — Никки дал мне одну из своих рубашек. Пиджак я надел свой. — За ремонт счет пришли мне.
— Да брось ты, — отмахнулся он. — Для этого у нас есть страховая компания. Кроме того, ты уже дал мне двадцать «штук».
Я взглянул на часы. Без чего-то девять.
— Поеду домой. Если мне будут звонить, скажи, что я уже ушел.
— Хорошо, — кивнул Никки. — Сам сможешь вести машину?
— Да, конечно. — Я направился к двери.
Никки остановил меня.
— Может, воспользуешься служебным выходом?
На боковую улицу. Я распоряжусь, чтобы машину подогнали туда.
Я посмотрел на Никки. До чего же хитер. Стрельба в ресторане — уже большой минус для его заведения. А если меня изрешетят пулями у парадного входа? Никки не хотел рисковать. Я расхохотался, — Никки, тебя только могила исправит. Он согласно хохотнул и повел меня к служебному выходу. Достал ключи, вставил один в замочную скважину, дважды повернул.
— Эту дверь мы всегда запираем на ночь. Подожди, машину сейчас подгонят.
Машину подогнали через несколько минут. Из-за руля вылез тот же парень, что брал у меня ключи.
— Полный порядок, мистер Купер, ни единой царапинки или вмятины.
Я сунул ему двадцатку.
В отличие от меня на машине царапин действительно не было. Рука болела.
— Пиджак придется подлатать, — заметил он.
— Вы врач или портной? — рявкнул я. А откуда взяться хорошему настроению, если рука так и горит?
— Успокойтесь. — Врач улыбнулся. — Портной — мой отец. Я всегда первым делом оцениваю одежду пациента. Если дорогая, значит, он может позволить себе оплатить мои услуги.
— А кто вы?
— Доктор Крамер. Хирург, — ответил он и, ощупывая мою руку, повернулся к Никки:
— У тебя есть аптечка первой помощи?
— На кухне. Сейчас принесу.
После того как Никки вышел из кабинета, доктор посмотрел на меня.
— Вам повезло. Пуля задела лишь жировой слой. Если б пробила мышцу, боль была бы куда сильнее.
Никки принес аптечку. Доктор быстро промыл рану перекисью водорода, смазал йодом, свел края раны, положил на нее марлевую накладку и закрепил пластырем.
— Держаться будет. — Он достал из бумажника визитную карточку. — Утром у меня операция. Но я буду у себя в кабинете после часа дня. Тогда и приходите. Сделаем перевязку.
Я взглянул на карточку. «Доктор Крамер. Акушер-гинеколог». Я вскинул на него глаза.
— Так вы — женский доктор. Он рассмеялся.
— Если вас это смущает, приходите в парике и платье.
Тут уж рассмеялся и я.
— Спасибо, доктор. Завтра обязательно приду. Доктор скрылся за дверью, а я повернулся к Никки.
— Почему ты сказал, что он — твой доктор?
— Такой уж у меня бизнес. Ты и представить себе не можешь, как часто девушки просят меня найти им врача. Кто бы мог подумать, что сегодня его услуги понадобятся тебе?
Копы постучали в дверь. Никки тут же ее распахнул. Детективы Рендолл и Шульц вошли в кабинет. Я предъявил им водительское удостоверение, разрешение на ношение оружия, визитную карточку.
— В карточке написано, что вы — вице-президент компании, продающей воду, — заметил детектив Шульц. — И какую воду вы продаете?
— Французскую бутилированную родниковую воду. Мы продаем ее ресторанам, супермаркетам и магазинам поменьше.
— Что-то вроде «Канадской содовой»? — спросил детектив Рендолл.
— Что-то вроде.
— И из-за этой воды кто-то хотел вас прихлопнуть? — недоверчиво произнес детектив Шульц. — Из-за гребаных бутылок с водой?
Я посмотрел на него. Наверное, он и не догадывался, что попал в десятку.
— Нет. — Я покачал головой. — Всем известно, что при мне всегда приличная сумма денег. Поэтому мне и выдали разрешение на ношение оружия.
— Но этот парень подвалил именно к вам, — напомнил детектив Шульц. — Господи, да здесь к какому столику ни подойди, за каждым можно срубить большие бабки.
— Парню просто не повезло. Если бы он вел себя более вежливо, я, возможно, и отдал бы ему деньги.
Зазвонил телефон, Никки снял трубку и протянул ее детективу Рендоллу. Тот несколько минут держал ее около уха, потом положил трубку на рычаг, посмотрел на меня. — В полицию только что позвонили из приемного покоя больницы «Седарс». Туда доставили мужчину, которому отстрелили мошонку.
— И что?
— Ваша работа? — спросил детектив Шульц. — А что еще остается делать человеку, если на него наставляют револьвер?
— Дайте мне ваш пистолет, — протянул руку Рендолл. Он взял пистолет, оглядел его, посмотрел на меня. — Парню повезло, что у вас не «магнум»[46]. Тогда он лишился бы не только яиц, но и члена.
В кабинет вошел полицейский в форме и протянул Рендоллу маленький целлофановый пакетик.
— Только что вытащил из спинки банкетки. Похоже, тридцать восьмой калибр.
— Я не знал, что ты у нас эксперт, — раздраженно бросил Шульц. Взяв пакетик у копа, который тут же ретировался за дверь, детектив повернулся ко мне. — С таким оружием обычно идут на серьезное дело. Вы действительно не знаете ничего такого, что могло бы его интересовать?
— Нет, — бесстрастно ответил я. — Вы же знаете, где его найти. Вот и спросите этого парня о том, что вас интересует.
Рендолл поднялся.
— Мы будем вам очень признательны, если завтра вы заглянете к нам в участок и дадите показания. Думаю, тогда мы уже сможем вернуть вам пистолет.
— Обязательно приеду, — пообещал я. Детективы ушли. Мы с Ником переглянулись.
— Если хочешь, я отвезу тебя домой, — предложил он.
— Сам доберусь, — ответил я. — Ты лучше проследи, чтобы ни бармен, ни официант не проболтались про девушку.
— У меня народ вымуштрованный, — усмехнулся Никки. — Проблем не будет. — Он замялся. — Но тебя действительно хотели убить... Что ты намерен предпринять?
— Будем разбираться. — Никки дал мне одну из своих рубашек. Пиджак я надел свой. — За ремонт счет пришли мне.
— Да брось ты, — отмахнулся он. — Для этого у нас есть страховая компания. Кроме того, ты уже дал мне двадцать «штук».
Я взглянул на часы. Без чего-то девять.
— Поеду домой. Если мне будут звонить, скажи, что я уже ушел.
— Хорошо, — кивнул Никки. — Сам сможешь вести машину?
— Да, конечно. — Я направился к двери.
Никки остановил меня.
— Может, воспользуешься служебным выходом?
На боковую улицу. Я распоряжусь, чтобы машину подогнали туда.
Я посмотрел на Никки. До чего же хитер. Стрельба в ресторане — уже большой минус для его заведения. А если меня изрешетят пулями у парадного входа? Никки не хотел рисковать. Я расхохотался, — Никки, тебя только могила исправит. Он согласно хохотнул и повел меня к служебному выходу. Достал ключи, вставил один в замочную скважину, дважды повернул.
— Эту дверь мы всегда запираем на ночь. Подожди, машину сейчас подгонят.
Машину подогнали через несколько минут. Из-за руля вылез тот же парень, что брал у меня ключи.
— Полный порядок, мистер Купер, ни единой царапинки или вмятины.
Я сунул ему двадцатку.
В отличие от меня на машине царапин действительно не было. Рука болела.
ГЛАВА 13
С бульвара Заходящего солнца я поехал к бульвару Санта-Моника. По пути вытащил из-под сиденья радиотелефон и позвонил на склад, где мы держали «плескассье». Я бы сгонял туда сам, чтобы убедиться, что все в порядке, но, к сожалению, ехал на «роллсе». А склад находился в том районе, где не следовало отходить от «роллса» даже на минуту.
— «Плескасси компани», — ответил мне густой бас.
— Джо! — Я узнал голос ночного сторожа. Он так и не научился правильно произносить название компании. — Бадди недалеко?
— Он уехал около семи, Джерри.
— Все грузовики под крышей? Двери заперты?
— У нас полный порядок, Джерри. Что-то не так?
— Надеюсь, что нет, Джо. Просто хотел убедиться, что ты все запер. Я позвоню Бадди домой. Попрошу его прислать тебе подмогу.
— Не волнуйся, Джерри, — голос Джо звучал уверенно. — У меня все схвачено. И моя крепкая полицейская дубинка по-прежнему при мне.
— Хорошо. — Я положил трубку на рычаг. Совсем вылетело из головы, что Джо раньше служил в полиции. Я вновь взял трубку и позвонил Бадди.
Ответила мне Улла, его жена.
— Бадди нет. Я думаю, он поехал к тебе.
— Если Бадди тебе перезвонит, скажи ему, что я еду домой.
— Хорошо, Джерри. Только не забудь, что я пригласила тебя на норвежский обед. Ты уже несколько месяцев не видел своих крестников. Они растут с каждым днем.
— Я не забыл. Как только жизнь немного устаканится, я тоже приглашу вас всех на обед. Ты знаешь, что за твоим столом я сметаю все, что кладут мне в тарелку.
Я отключил телефон и убрал его под сиденье. Затем перестроился в крайний ряд, чтобы повернуть на Фонтейн. Даже в этот час на Санта-Монике машины шли бампер к бамперу. Зажглась зеленая стрелка, я повернул и поехал к бульвару Уилшира. Еще через десять минут добрался до дома.
Бадди ждал меня в подъезде. Он торопливо поднялся мне навстречу и озабоченно оглядел с головы до ног.
— Ты живой?
— Как видишь. Поднимемся ко мне. Мы вошли в лифт, и я нажал кнопку шестнадцатого этажа. Я занимал одну из четырех квартир пентхауза. Дом этот полностью меня устраивал. Администрация обеспечивала и уборку, и стирку белья. На первом этаже находился бар-ресторан, выполнявший заказы жильцов круглые сутки. Плюс в каждой квартире имелась оборудованная но последнему слову техники кухня.
Переступив порог, мы прямиком направились к бару. Я налил нам обоим виски, добавил льда.
— Какой-то кретин пытался пристрелить меня в ресторане Фелдера.
— Знаю, — кивнул Бадди. — Я звонил Никки. Он мне все рассказал.
— Улла заявила, что ты уехал ко мне. Что происходит?
— Проблемы с оптовиками. Сегодня днем они звонили мне, все двадцать.
— Какие проблемы?
— На нас наехали, — ответил Бадди.
— Что ты несешь?
— К каждому из наших оптовиков прямо на склад приходила парочка крепких парней. Парни говорили, что французской воды на рынке хоть залейся и они хотят заменить ее итальянской водой, которую парни называли «Альпийская». У ворот уже стоял небольшой грузовичок. По команде парней грузчики заносили на склад ящики с «Альпийской» и уносили ящики с «плескассье».
— Вот так приносили и уносили? И ни один из оптовиков слова им не сказал? Или они решили, что этих крепких парней прислали мы?
— Оптовики не понимали, что происходит. Это же торговцы, а не бандиты. Они говорят, что все произошло очень уж быстро.
Я только и смог, что покачать головой.
— Действительно, история странная. — продолжал Бадди. — Произошло все это в течение часа Значит, операция проводилась крупная. И участвовали в ней человек восемьдесят.
— У этих людей есть доступ к нашей документации, — добавил я. — Иначе откуда они взяли список оптовиков? — Я вновь плеснул себе виски. — Крупная операция. Они не только припугнули оптовиков, но и послали ко мне киллера.
— Возможно, и не одного, — предположил Бадди. Я посмотрел на него.
— Кто-нибудь из оптовиков запомнил номера грузовых машин?
— Двое, — ответил он. — Грузовики взяты напрокат у фирмы «Райдер». Номерные знаки — невадские — Хорошо. Завтра я позвоню Мо в Вегас и выясню, кто арендовал эти грузовики. А пока надо с утра развезти «плескассье» по оптовикам, а бутылки с итальянской водой выбросить на свалку.
— У нас недостаточно людей, — заметил Бадди.
— Зато в Лос-Анджелесе хватает безработных. И еще одно. Надо усилить охрану склада на случай, если и там возникнут трудности.
— За это придется заплатить.
— Нет проблем, денег у меня, сколько хочешь.
— Деньги нынче не очень берут. Лучше бы расплачиваться кокаином.
— Поступай, как считаешь нужным. Чем надо, тем и плати. Но береги и свою задницу. А твоей жене и детям лучше бы уехать из города. Отправь их на месячишко в Норвегию. Детей уж обязательно.
— Ты думаешь, они сыграют так жестко?
— Всякое может быть.
— Прямо как в прежние времена.
— Да, — вздохнул я. — Первым делом я должен позвонить Джимми Хоффе[47]. Он переговорит с Джанканой из Чикаго. Они вложили в Вегас большие деньги.
— «Плескасси компани», — ответил мне густой бас.
— Джо! — Я узнал голос ночного сторожа. Он так и не научился правильно произносить название компании. — Бадди недалеко?
— Он уехал около семи, Джерри.
— Все грузовики под крышей? Двери заперты?
— У нас полный порядок, Джерри. Что-то не так?
— Надеюсь, что нет, Джо. Просто хотел убедиться, что ты все запер. Я позвоню Бадди домой. Попрошу его прислать тебе подмогу.
— Не волнуйся, Джерри, — голос Джо звучал уверенно. — У меня все схвачено. И моя крепкая полицейская дубинка по-прежнему при мне.
— Хорошо. — Я положил трубку на рычаг. Совсем вылетело из головы, что Джо раньше служил в полиции. Я вновь взял трубку и позвонил Бадди.
Ответила мне Улла, его жена.
— Бадди нет. Я думаю, он поехал к тебе.
— Если Бадди тебе перезвонит, скажи ему, что я еду домой.
— Хорошо, Джерри. Только не забудь, что я пригласила тебя на норвежский обед. Ты уже несколько месяцев не видел своих крестников. Они растут с каждым днем.
— Я не забыл. Как только жизнь немного устаканится, я тоже приглашу вас всех на обед. Ты знаешь, что за твоим столом я сметаю все, что кладут мне в тарелку.
Я отключил телефон и убрал его под сиденье. Затем перестроился в крайний ряд, чтобы повернуть на Фонтейн. Даже в этот час на Санта-Монике машины шли бампер к бамперу. Зажглась зеленая стрелка, я повернул и поехал к бульвару Уилшира. Еще через десять минут добрался до дома.
Бадди ждал меня в подъезде. Он торопливо поднялся мне навстречу и озабоченно оглядел с головы до ног.
— Ты живой?
— Как видишь. Поднимемся ко мне. Мы вошли в лифт, и я нажал кнопку шестнадцатого этажа. Я занимал одну из четырех квартир пентхауза. Дом этот полностью меня устраивал. Администрация обеспечивала и уборку, и стирку белья. На первом этаже находился бар-ресторан, выполнявший заказы жильцов круглые сутки. Плюс в каждой квартире имелась оборудованная но последнему слову техники кухня.
Переступив порог, мы прямиком направились к бару. Я налил нам обоим виски, добавил льда.
— Какой-то кретин пытался пристрелить меня в ресторане Фелдера.
— Знаю, — кивнул Бадди. — Я звонил Никки. Он мне все рассказал.
— Улла заявила, что ты уехал ко мне. Что происходит?
— Проблемы с оптовиками. Сегодня днем они звонили мне, все двадцать.
— Какие проблемы?
— На нас наехали, — ответил Бадди.
— Что ты несешь?
— К каждому из наших оптовиков прямо на склад приходила парочка крепких парней. Парни говорили, что французской воды на рынке хоть залейся и они хотят заменить ее итальянской водой, которую парни называли «Альпийская». У ворот уже стоял небольшой грузовичок. По команде парней грузчики заносили на склад ящики с «Альпийской» и уносили ящики с «плескассье».
— Вот так приносили и уносили? И ни один из оптовиков слова им не сказал? Или они решили, что этих крепких парней прислали мы?
— Оптовики не понимали, что происходит. Это же торговцы, а не бандиты. Они говорят, что все произошло очень уж быстро.
Я только и смог, что покачать головой.
— Действительно, история странная. — продолжал Бадди. — Произошло все это в течение часа Значит, операция проводилась крупная. И участвовали в ней человек восемьдесят.
— У этих людей есть доступ к нашей документации, — добавил я. — Иначе откуда они взяли список оптовиков? — Я вновь плеснул себе виски. — Крупная операция. Они не только припугнули оптовиков, но и послали ко мне киллера.
— Возможно, и не одного, — предположил Бадди. Я посмотрел на него.
— Кто-нибудь из оптовиков запомнил номера грузовых машин?
— Двое, — ответил он. — Грузовики взяты напрокат у фирмы «Райдер». Номерные знаки — невадские — Хорошо. Завтра я позвоню Мо в Вегас и выясню, кто арендовал эти грузовики. А пока надо с утра развезти «плескассье» по оптовикам, а бутылки с итальянской водой выбросить на свалку.
— У нас недостаточно людей, — заметил Бадди.
— Зато в Лос-Анджелесе хватает безработных. И еще одно. Надо усилить охрану склада на случай, если и там возникнут трудности.
— За это придется заплатить.
— Нет проблем, денег у меня, сколько хочешь.
— Деньги нынче не очень берут. Лучше бы расплачиваться кокаином.
— Поступай, как считаешь нужным. Чем надо, тем и плати. Но береги и свою задницу. А твоей жене и детям лучше бы уехать из города. Отправь их на месячишко в Норвегию. Детей уж обязательно.
— Ты думаешь, они сыграют так жестко?
— Всякое может быть.
— Прямо как в прежние времена.
— Да, — вздохнул я. — Первым делом я должен позвонить Джимми Хоффе[47]. Он переговорит с Джанканой из Чикаго. Они вложили в Вегас большие деньги.