Роберсон Дженнифер. Песнь Хомейны (Хроники Чейлуси - 2)

   Мой лев, мой Трон Львов.
   Мой?..
   Я обернулся, он стоял там, где я и ожидал его увидеть.
   - Мой? - спросил я. - Или - твой? Дункан не пытался притвориться, что не понял моих слов. Он просто вложил в ножны окровавленный нож, скрестил на груди руки и улыбнулся:
   - Он твой, господин мой. С этого часа - твой. До времени.
   Позади него раздавались звуки боя. Дункан стоял в распахнутых дверях, украшенных серебряной листвой. Черные волосы ниспадали на его плечи - они были столь же грязны от пота и крови, как мои, а на лице его были свежие ссадины. Но даже такой, в залитых кровью кожаных одеждах, с витавшим вокруг него запахом смерти, он был светлее, чем все великолепие этого зала.
   У меня перехватило дыхание. Пройти весь этот путь, чтобы понять, сколь мало я значу...
   - Трон, - хрипло и резко сказал я, - предназначен для Мухаара-Чэйсули. Так ты сказал.
   - Когда-нибудь так и будет, - согласился он. - Но этот день настанет, когда не будет ни тебя, ни меня.
   - Значит, все так же, как с этим мечом... - я коснулся сверкающего камня.
   - Предназначено для другого...
   - Перворожденный возродится снова, - Дункан улыбнулся. - Но его придется ждать долго. Есть еще время.
   Шелковый вкрадчивый шепот прервал наш разговор:
   - А меня вы тоже ожидаете? Я резко обернулся, вырвав меч из ножен. Тинстар - Тинстар медленно и мягко, как кошка, вышел из алькова подле трона. Дункан дернулся - и Айлини поднял руку:
   - Не стоит, Изменяющийся! Стой, где стоишь, иначе я точно убью его, - он улыбнулся, - Ведь тебя опечалит, если вы потеряете своего Мухаара в тот самый день, когда возвели его на престол? Не так ли?
   Он не изменился - у Айлини нет возраста. Он улыбался. Его лицо с небольшой бородкой было совершенно спокойно, почти умиротворенно, волосы были по-прежнему густыми - черные с серебряными нитями. Он был затянут в черную кожу, в руке его сверкал серебром меч.
   Я почувствовал одновременно страх, гнев и отчаянье, поднимающиеся в моей душе. Тинстар всегда поворачивал все по своей воле, мы были лишь куклами в его руках.
   Обретя, наконец, власть над собственным голосом, я спросил:
   - Почему ты убил Беллэма?
   - Я? - он снова улыбнулся. Улыбнулся.
   Я внезапно вспомнил Зареда - то, как он умер. Как Лахлэн музыкой своей Леди убил его. Я очень отчетливо вспомнил, как выглядело его тело съежившееся, скрюченное...
   Как и тело Беллэма.
   Я успел удивиться - всего на мгновение, но нельзя было дать Тинстару провести меня.
   - Почему?
   Он еле заметно пожал плечами:
   - Он был... использован до конца. Он был бесполезен для меня. Он был уже не нужен, - безразличный жест руки словно перечеркнул существование Беллэма. Но я все вспоминал его тело - его смерть. - Что еще? - с подозрением поинтересовался я. - Ведь было же и что-то еще.
   Тинстар улыбнулся, его черные глаза сверкнули и я принужден был отвести взгляд. На его пальце сияло бело-голубое пламя. Кольцо. Оправленный в серебро кристалл.
   - Было, - согласился он, - маленькое обещание, о котором ему так хотелось забыть. Беллэм был достаточно глуп, чтобы пожелать выдать свою прекрасную дочь за элласийского принца, а она была уже отдана мне, - на его красивом спокойном лице возникла насмешливая улыбка. - И тогда я сказал ему, что он умрет, если в этот день начнет битву с тобой. Бывают дни, когда твои боги сильнее моих.
   Я сжимал в руке меч. Я так хотел нанести удар - но сейчас не мог. У меня оставалось, однако, другое оружие:
   - Электра? - сказал я, - Твоя любовница, как я слышал? Что ж, я забуду ее прошлое ради ее будущего - ради того, чтобы она стала моей женой и королевой Хомейны.
   В его глазах вспыхнул гнев:
   - Ты не возьмешь в жены Электру.
   - Возьму, я поднял меч так, чтобы он увидел сияющий рубин. - Как ты собираешься помешать мне, когда даже боги за меня?
   Тинстар улыбнулся снова. И в тот момент, когда я сделал выпад, протянул руку и перехватил мой меч.
   - Умри, - почти ласково сказал он. - Я устал от этих детских игр. Думаю, пришло время покончить с ними.
   Словно молния пробежала от кисти руки до плеча. Мой удар достиг цели, но крови не было. Вместо того Айлини превратил мой меч в проводник своей силы и нанес мне удар - без оружия, одной своей магией.
   Удар швырнул меня к трону, я едва не сломал себе хребет. Меча в моей руке больше не было: Тинстар держал его за клинок, подняв рукоять к самым моим глазам - и тут я увидел, что рубин почернел.
   - Может, мне повернуть это оружие против тебя? - его глаза сияли едва ли не ярче, чем камень в кольце. - Мне нужно только дотронуться до тебя - совсем легко - этим камнем... и царствование злосчастного Кэриллона закончится, не успев начаться.
   Меч приближался. Мой меч, теперь служивший ему. Я скользнул на колени, пытаясь откатиться в сторону, поднырнуть под рукоять, но Тинстар оказался быстрее.
   И все-таки - недостаточно быстрым. Не успел почерневший рубин коснуться моей головы, в плечо Тинстара вонзился кинжал. Кинжал Дункана, который он метнул из противоположного конца зала. И Дункан устремился вслед за ним.
   Я осознал, что лежу ничком на мраморном полу. Я не помнил, когда успел упасть, меч лежал рядом, на расстоянии вытянутой руки. Но рубин, еще недавно бывший таким ярким, теперь напоминал цветом глаза Тинстара.
   Бросок Дункана сбил Тинстара с ног и отбросил его к подножью трона, недалеко от меня. Но Тинстар снова поднялся, а Дункан - нет. Он лежал, оглушенный падением, распростертый на ступенях. Одна рука, сверкающая золотом лиир, была вытянута в сторону - золото на золоте - и на мраморе расплывалась лужа крови.
   - Тинстар!
   То был Финн, летевший через зал с ножом в руке. Будет справедливо, подумал я, если Тинстар будет убит королевским хомейнским клинком...
   Но он не был убит. Прежде, чем Финн успел добежать до него, он вырвал из раны кинжал Дункана, отбросил его, поспешно начертил в воздухе руну голубоватый туман окутал его высокую фигуру, и он исчез.
   Я выругался и попытался подняться. И тут же рухнул назад, больно ударившись о подножие трона. От дальнейших попыток пришлось отказаться, я остался лежать, переводя дух. Финн склонился над своим братом.
   Дункан что-то пробормотал, я видел, как он пытается приподняться - потом застыл, и только Финн смог удержать его от нового падения.
   - Должно быть, ребро, - сквозь зубы проговорил Дункан, - Я буду жить, рухо.
   - Эта кровь...
   - ...Тинстара, - закончил Дункан, усаживаясь на верхней ступеньке, прижимая одну руку к груди. - Расстояние оказалось слишком большим, иначе Тинстарн был бы мертв.
   Он бросил на меня короткий взгляд, потом сделал жест в мою сторону:
   - Финн... позаботься о Кэриллоне. Финн приподнял меня и прислонил к трону.
   Моя голова опиралась на одну из львиных лап.
   - Я думал, что, может быть, сумею убить его, - объяснил я, - чтобы мы больше не беспокоились о том, что он на свободе.
   Финн поднял меч. Его лицо побледнело, когда он взглянул на рубин. На черный рубин.
   - Он это сделал?
   - Наверно, - чувство было такое, словно у меня переломаны все до единой кости. - Он положил руку на клинок, и камень, как видишь, почернел.
   - Он использовал его, чтобы увеличить свою силу, - сказал Дункан. - Воля и силы Кэриллона были выпиты мечом, а потом вернулись - уже как удар. В мече было колдовство...
   Он нахмурился:
   - Рухо, этот меч всегда был просто мечом. Обычным мечом. Для того. чтобы на него подействовала магия Айлини, он должен был сам обладать магией. Может, ты что-то об этом знаешь?
   Финн старался не встречаться глазами с Дунканом. Я ошеломленно уставился на него, пытаясь угадать его чувства, но он закрылся от нас обоих словно бы щитом.
   - Рухо, - голос Дункана стал жестче, - ты использовал звездные чары?
   - Он нашел их - нашел что-то, - я пожал плечами. - Пять камней и кровь, и падающие с неба звезды. Он сказал... - я остановился, пытаясь вспомнить в точности слова, сказанные Финном в прошлую ночь. - Жа-хай, чэису, Мухаар.
   Дункан побледнел. Я сперва подумал, что это страх, но потом понял - он был в гневе. Он выплюнул какое-то слово на Древнем Языке, что-то, чего я не понял но, судя по бешенству, звучавшему в его голосе, это было только к лучшему. Я никогда не видел Дункана в таком гневе, зрелище зачаровало меня. И я невольно почувствовал огромную радость от сознания того, что этот гнев обращен не на меня.
   Финн сделал резкий жест рукой сверху вниз - жест, призывавший к молчанию, который я видел очень редко, поскольку он считался грубым. На Дункана это не подействовало.
   Он не кричал. Он говорил очень спокойно и тихо, но в его словах чувствовалась гневная сила, более действенная, чем крики и брань. Я шевельнулся, чувствуя себя чрезвычайно неуютно, и хотел было вмешаться, но передумал. Не мое дело - встревать в спор братьев.
   Финн резко поднялся, все еще держа в руке меч Рубин был тускло-черным, казалось, что даже руна на клинке потемнели.
   - Довольно! - крикнул он, и голос его разбудил дремлющее эхо. - Или ты хочешь вовсе лишить меня достоинства? Я признаю, что был не прав - признаю, слышишь! - но не нужно мне напоминать об этом. Я сделал то, что должен был сделать.
   - Должен был!.. - губы Дункана побелели и искривились от боли и гнева. Что было бы, если боги отказали бы тебе? Что стало бы с королем?
   - С королем? - я понял, что все же имею какое-то отношение к этой ссоре. Что ты такое говоришь, Дункан?
   Финн снова повторил свой жест. И снова Дункан не обратил на это внимания:
   - Он просил богов о звездных чарах. Насколько понимаю, они дали ему то, что он просил - ты ведь жив.
   - Жив? - я сел и выпрямился. - Хочешь сказать, что я мог умереть? Дункан потрогал грудь:
   - Такое делается очень редко и лишь тогда, когда другого выхода нет. Риск слишком велик. Более чем за шесть сотен лет это пережили только двое.
   Я судорожно сглотнул - во рту у меня внезапно пересохло:
   - Теперь трое.
   - Двое, - Дункан был чудовищно серьезен, - я считал и тебя.
   Я уставился на Финна:
   - Но зачем?..
   - Это было необходимо. Для блага Хомейны, он не смотрел ни на меня, ни на брата, его внимание было приковано к мечу, который он держал в руках. - Ради Чэйсули.
   - Тебе это было нужно ради тебя самого, - отрезал Дункан, - ты знаешь не хуже меня, что о звездных чарах может просить только воин, родня по кропи создателю меча. Это был твой шанс отвоевать место жехаана. Хэйл убит, но Финн нет. И сын пожелал наследовать жехаану. Получить его власть, - Дункан поднял глаза на меня. - Рисковал не только ты. Если бы прошение было отвергнуто, магия поразила бы вас обоих.
   Я посмотрел в лицо Финну: он был все еще бледен, разгневан тем, как Дункан расценил его действия, и, без сомнения, ожидал от меня самого худшего. Я не был уверен, действительно ли он не заслужил этого.
   - Почему? - снова спросил я.
   Финн по-прежнему смотрел на камень:
   - Я хотел этого, - очень тихо ответил он. - Всю мою жизнь я мечтал просить об этом богов. Увидеть, действительно ли я истинный сын своего жехаана, - я увидел, как горько искривились его губы. - Во мне было меньше от него, чем в Дункане... в его бу-сала. Я хотел того, что мог получить, был бы случай - я не упустил бы его. Так я и сделал. И сделал бы это снова, потому что знал - у меня все получится.
   - Откуда? - спросил Дункан. - Никогда нет уверенности в успехе.
   - В этот раз она была. Вспомни о Пророчестве. В зале повисло молчание.
   Наконец, Дункан нарушил его - рассмеявшись. Смех его был не слишком веселым, но он разрядил обстановку.
   - Пророчество, - проговорил он, - Боги, мой рухолли говорит о Пророчестве.
   И говорит с богами, - он вздохнул и покачал головой. - Первое частенько делаю и я, но второе... о, второе... это не для бу-сала. Это может сделать только родной сын, не приемный.
   На мгновение Дункан стал словно бы много старше своих лет, в его лице читалась страшная усталость:
   - Я отдал бы все за то, чтобы быть родным сыном Хэйла. А ты готов предложить это право - и себя в придачу - в жертву богам. Ох, Финн, неужели ты никогда ничему не научишься?
   Финн посмотрел на своего брата. Сводного брата. Они были братьями по матери, но в обоих было что-то от отца, хотя родным отцом Хэйл был только для одного.
   Я долго молчал - ничего не приходило в голову, а тишина становилась все более невыносимой. Потом наконец поднялся, забрал у Финна свой меч и коснулся почерневшего рубина:
   - Дело сделано. И оно стоило такого риска. Я повторил бы это снова.
   Финн бросил на меня острый взгляд:
   - Даже зная..?
   - Даже зная, - я пожал плечами и сел на трон. - Что еще оставалось делать?
   Дункан вздохнул. Он поднял руку в знакомом жесте - раскрытая рука ладонью вверх.
   Я улыбнулся и повторил его движение.
   Глава 18
   Я принял послов Солинды в одеждах, приличествующих моему положению.
   Исчезли потрескавшиеся, заляпанные грязью и кровью доспехи солдата вместо этого я был облачен в бархат и вышитые шелка красновато-коричневого и янтарного цветов. Мои волосы и борода были аккуратно подстрижены и умащены благовониями, впервые в жизни я чувствовал себя почти что королем.
   Я знал, что пятеро солиндских посланников видят перед собой вовсе не того, кого ожидали. Почти семь лет назад, когда Беллэм завоевал Хомейну, я был мальчишкой. Рослым и сильным, как взрослый мужчина, но лишенный стойкости и крепости взрослого. Теперь, когда я восседал на Троне Льва, это казалось далеким прошлым. Я вспомнил, как сын Кеуфа обезоружил меня и велел заковать в цепи. Я вспомнил бесконечные бессонные ночи в заточении. Я вспомнил, как был ошеломлен, когда Аликс пришла мне на помощь...
   Вспомнил все. И - улыбнулся.
   Солиндцы не поняли моей улыбки, но это не имело значения. Пусть думают, что хотят: пусть судят обо мне по тому, что видят перед собой. Со временем все прояснится.
   Я был не один в зале. Почетную стражу я намеренно набрал из Чэйсули. Финн, Дункан и еще шесть воинов выстроились по обеим сторонам от трона на возвышении.
   Их лица были спокойными, стояли они? молча, а странные желтые глаза их неотрывно следив ли за вошедшими.
   Роуэн, который ввел в зал послов Солинды, представил их всех по очереди.
   Герцог такой-то, барон такой-то... я не знал титулов солиндской знати. Мой молодой капитан, полу-Чэйсули, полу-хомэйн, справлялся с этим прекрасно. Тон у него был ровный, спокойный, как и подобало, и лишь иногда в нем проскальзывала тень снисходительности: мы были победителями, они - побежденными, и пришли они в мой дворец.
   Эссиэн. Самое высокое положение из всех посланников - он держался с соответствовавшей этому положению надменностью. На нем, разумеется, были темно-синие одежды, но кто-то спорол герб Беллэма, нашитый слева на шелковую тунику, силуэт восходящего солнца выделялся чуть более темным цветом - тонкое оскорбление, настолько тонкое, что с этим ничего нельзя было поделать: внешне он не отказывал мне в подобающем почтении. Если бы я упрекнул его - он заговорил бы о том, что после столь тяжелой и кровопролитной войны трудно найти лучшие одежды. И мне было бы нечего возразить. А потому я позволил ему его маленький бунт - теперь я мог позволить себе это.
   Его темные волосы были зачесаны назад, открывали высокий лоб, руки не дрожали - но в карих глазах не было ни почтения, ни уважения, когда он склонился передо мной.
   - Мой господин, - тихо произнес он, - мы пришли, как посланцы Солинды, чтобы признать власть Мухаара Кэриллона.
   - Известны ли вам наши условия?
   - Конечно, мой господин, - он бросил на остальных пятерых быстрый взгляд.
   - Условия эти были обсуждены. Как известно господину Мухаару Кэриллону, Солинда проиграла эту войну. Не осталось никого, кто мог бы принять корону Солинды...
   Он умолк на мгновение, стиснул зубы:
   - У нас нет короля... нет Солиндского короля, - его глаза встретились с моими, и я увидел в них горечь. - И мы почтительно просим Мухаара Кэриллона принять венец Солинды.
   - Разве Беллэм не оставил наследников? - я сдержано улыбнулся - вежливой многозначительной улыбкой. Разговор сейчас шел о том, что, бесспорно, знали все - но правила предписывали обсудить и это.
   - Конечно, Эллик умер несколько лет назад, но ведь у Беллэма наверняка были незаконнорожденные потомки.
   - Без сомнения, - угрюмо согласился Эссиэн. - Но ни один из них не может стать ныне опорой страны. Найдется много... недовольных, - он выдавил некое подобие улыбки. - А мы хотели бы избежать подобных осложнений - особенно сейчас, когда наш король... умер. Господин Мухаар Кэриллон показал, что он... в достаточной мере подходит для того, чтобы занять этот трон.
   В достаточной мере. Эссиэн говорил в странной манере, его речь изобиловала паузами и полунамеками - не понять которые, впрочем, мог только человек, непривычный к дворцовому обхождению. Я, выросший при дворе короля, с детства окруженный его прислужниками и советниками, понимал его речи без труда.
   - Что ж, хорошо, - согласился я, выдержав паузу: Эссиэну пришлось долго ждать моего ответа. - Я постараюсь и впредь оставаться... в достаточной мере подходящим для этой роли. Но у нас была еще одна... просьба.
   Лицо Эссиэна застыло:
   - Да, господин мой Мухаар, вопрос о законном наследовании, - он глубоко вздохнул: колыхнулись складки синей туники. - В знак нашего полного согласия с тем, что Солинда покоряется власти господина Мухаара Кэриллона, мы предлагаем ему в жены принцессу Электру, дочь Беллэма и его единственную законную наследницу, - его ноздри раздувались. - Сын, рожденный в этом браке, станет наследником трона Солинды.
   - Законное наследование, - задумчиво повторил я, Хорошо, мы берем ее в жены. Ты можешь передать ей слово Мухаара Кэриллона - у нее есть месяц, чтобы подготовиться к свадьбе и собрать прислугу и свиту. Если же она не явится в назначенный срок, мы пошлем за ней Чэйсули.
   Эссиэн и прочие прекрасно поняли, о чем идет речь. Они видели восьмерых воинов - одетых в кожу и варварски сверкающее золото, и - вооруженных. Кинжал, лук и лиир. Чтобы понять, достаточно было взглянуть на лиир.
   Эссиэн склонил голову в знак того, что понял мое приказание. Казалось, разговор окончен, но у меня оставался один вопрос напоследок:
   - Где Тинстар?
   Эссиэн вскинул голову и пригладил волосы нервным, видимо, привычным жестом. Его кадык дернулся - раз, другой, он быстро оглядел остальных - но никто из них явно не знал ответа.
   - Я не знаю, - наконец, ответил он очень отчетливо. - Кто может сказать, куда пойдет Айлини? Кто знает? Он просто идет, господин мой, - в бледной улыбке Эссиэна проскользнула легкая тень насмешки и торжества, - Несомненно, он намеревается препятствовать господину Мухаару Кэриллону в исполнении его замыслов, но что замышляет он сам, я не могу сказать. Тинстар - это... Тинстар.
   - И, без сомнения, он найдет поддержку, - так же спокойно прибавил я. - В Солинде Айлини имеют большую власть - пока что. Но их сила - его сила - станет лишь тенью прежней, ибо теперь у нас есть Чэйсули.
   Эссиэн прямо взглянул на Финна:
   - Но в Солинде мы слышали и другое. Что Чэйсули теряет свою силу при встрече с Айлини, - он снова перевел взгляд на меня. - Или это не правда?
   Я улыбнулся - Почему бы не спросить Тинстара? Он-то, вероятно, сумеет объяснить, что происходит между двумя этими народами.
   Я вглядывался в его лицо. Я ожидал - надеялся - прочесть в нем что-то, что выдаст его мысли, быть может, он знает больше, чем говорит. Если он что-то знает о Тинстаре, он выдаст это - даже не проронив ни слова. Но в его глазах не было торжества. Он только нахмурился, словно было что-то, что он хотел бы знать - но узнать не мог. Он не солгал.
   Я поднял руку, показывая, что разговор окончен:
   - Хомейнский некий регент будет жить в городе Лестра. Ройс - человек неподкупный, ему можно доверять. Он будет править Солиндой от нашего имени, представляя наш Правящий Дом, покуда у нас не родится наследник престола.
   Служите же верно нашему регенту, и вы увидите, что ваш господин справедлив.
   Эссиэн стиснул зубы:
   - Да, господин мой Мухаар.
   - С ним мы пошлем Чэйсули, - я улыбнулся, увидев, что солиндец понял меня верно. - Теперь вы можете идти.
   Они вышли, я же оглянулся на Чэйсули. Дункан медленно улыбнулся:
   - Финн оказался хорошим учителем.
   - Но приходилось мне нелегко, - на лице Финна появилась привычная кривая ухмылка. - Однако, судя по тому, что я увидел, время было потрачено не зря.
   Я поднялся с трона и потянулся, хрустнув позвонками:
   - Электре не слишком понравится мое решение.
   - Электре не понравится все, что бы ты ни сказал, чтобы ты ни сделал, ответил Финн. - Но если бы ты хотел мирного и спокойного брака, думаю, твой выбор пал бы на кого-нибудь другого.
   Я рассмеялся его словам, снимая золотой венец. Венец этот когда-то принадлежал Шейну, он был украшен бриллиантами и изумрудами. Теперь он принадлежал мне.
   - Скучный и спокойный брак - не брак, как я слышал, - я глянул на Дункана, - но ты должен это знать лучше меня.
   На миг на его лице возникла ироническая усмешка - чем он невероятно напомнил мне финна, потом Дункан пожал плечами:
   - С Аликс не соскучишься.
   Я вертел обруч в руках, размышляя о женщинах вообще - и в особенности об Электре:
   - Она придет, - нахмурившись, пробормотал я. - Она придет, и я должен быть готов к этому. В моей постели окажется не маленькая тихая девственница, дрожащая от страха и смущения - нет, это будет Электра.
   - Ага, - сухо подтвердил Финн. - И ты сделаешь ее королевой Хомейны.
   Я перевел взгляд на Роуэна. Он стоял тихо, но избегал встречаться со мной глазами. Воины взглядов не отводили - зато я никогда не мог угадать их мысли, если они этого не хотели. Что же до Дункана и Финна, я и без того знал, что они думают.
   Я беру с собой в постель ядовитую змею... Я вздохнул, но потом вспомнил, какой властью над мужчинами обладает эта змея, и внутри у меня все затрепетало от желания. Может, одна ночь с ней и стоит такого риска... и я собирался рискнуть.
   Я снова взглянул на Финна:
   - Это принесет Хомейне мир. Он не улыбнулся:
   - Кого ты пытаешься в этом убедить?
   Я хмыкнул и начал спускаться вниз по ступеням:
   - Роуэн, идем со мной. Я дам тебе поручение привести мою госпожу и мать из Жуаенны, как только она сможет отправиться в путь. Нужно перевезти сюда и Торри... хотя, несомненно, Лахлэн пожелает заняться этим сам, - я вздохнул и обернулся. - Финн. Ты проследишь за эскортом для Торри?
   Он молча кивнул, я подумал, что он до сих пор не одобряет мое решение жениться на Электре. Но это не имело значения. Не на Финне же я женюсь.
   ***
   Звук.
   Строго говоря, не совсем звук: просто - не-тишина. Тень звука, почти неуловимая, но заставившая меня сесть на ложе.
   Моя рука потянулась к кинжалу, лежащему у подушки - даже в Хомейне-Мухаар я не оставил этой давней привычки: кинжал и меч слишком долго были рядом со мной - даже когда я спал, без них я не чувствовал себя в безопасности. Но когда я откинул покрывало и выскользнул из постели, я понял, что это было бесполезно.
   Кто устоит против Чэйсули?..
   Сперва я увидел ястреба. Он восседал на спинке стула, глаза его в свете факела не мигали. Факел держал в руке Дункан.
   - Идем, - больше он не сказал ничего. Я отложил нож. Снова Чэйсули куда-то звал меня среди ночи... Но этого я знал слишком плохо - а то, что все же знал о нем, пробудило во мне подозрения:
   - Куда? И зачем?
   Он еле заметно улыбнулся. В неярком свете его лицо было маской, не имевшей определенного выражения. Зрачки желтых глаз, отражающих свет, казались просто черными точками. Из-под прядей волос поблескивала серьга в форме ястреба.
   - Мне оставить мой нож?
   Я почувствовал, как жаркая краска заливает мое лицо.
   - Зачем? - уязвлен но ответил я, - Ты и без него можешь убить меня. Дункан рассмеялся:
   - Вот уж никогда не думал, что ты станешь бояться меня...
   - Я, строго говоря, и не боюсь, - возразил я, - ты никогда не убьешь меня, ты ведь сам говорил о том, что я - одно из важнейших звеньев вашего Пророчества. Но я подозреваю, что знаю причины, приведшие тебя сюда.
   - Кэриллон, - торжественно объявил он, - этой ночью я сделаю тебя королем.
   Я почувствовал, как волосы зашевелились у меня на голове:
   - Ты собираешься сделать королем меня? Или - другого?
   Ошибиться в смысле моих слов было невозможно. Он и не ошибся - в этом я был уверен.
   - Идем со мной, и ты узнаешь.
   Я натянул штаны, рубаху - первое, что сумел отыскать в темноте, - и сапоги до колен, потом я пошел за Дунканом. Каю он приказал остаться.
   Чэйсули вел меня по моему дворцу. Он шел уверено - так, как может идти только человек, хорошо знающий это место. Но я знал, что Дункан нечасто появлялся в Хомейне-Мухаар. Хэйл по крайней мере один раз приводил его сюда но тогда он был еще ребенком и вряд ли смог бы запомнить дорогу в этом лабиринте залов и коридоров. И все же Дункан шел по дворцу так, словно родился и вырос здесь.
   Как я и думал, он привел меня в Тронный Зал. Здесь воин взял второй факел, укрепленный на стене, зажег его от того, который уже держал в руках и протянул оба мне:
   - Там, куда мы идем, - пояснил он, - темно. Но воздуха там достаточно.
   Я почувствовал пробежавший по спине холодок, но воздержался от вопросов, и только в молчаливом изумлении смотрел, как он опускается на колени возле очага.
   Дункан начал разгребать незажженные дрова. Пепел взметнулся и осыпал его волосы, словно он внезапно постарел - старик с лицом без единой морщинки, чьи волосы из черных стали седыми, а на руках по-прежнему поблескивало золото. Я закашлялся, вдохнув пепел, и чихнул. Но Дункан уже покончил с дровами и взялся за железное кольцо на дне жаровни - кольцо, которого я никогда прежде не видел.