Роберсон Дженнифер. Песнь Хомейны (Хроники Чейлуси - 2)

   Рука Дункана опустилась на голову Донала, осторожно отстранила его:
   - Заходи, не стой под дождем, Кэриллон. И извини моему сыну его скверные манеры. Я вошел.
   - Ему есть чем гордиться, - заметил я. - Но не слишком ли он молод?
   - Слишком молодых в кланах нет, - вздохнул Дункан, - Кто знает замыслы богов? Неделю назад он услышал зов, и мы отпустили его. Прошлой ночью на церемонии он получил свое золото лиир.
   Я почувствовал, что в моей душе шевельнулась уязвленная гордости:
   - А я не мог быть свидетелем этого? Дункан был серьезен:
   - Ты не Чэйсули.
   Что ж, четыре дня я был им. Но теперь мне было отказано в чести присутствия на церемонии. Я перевел взгляд на Аликс:
   - Ты должна гордиться.
   Она стояла по ту сторону от жаровни, и отблески огня плясали на ее лице. В сумраке ее кожа казалась темнее обычного - она была более Чэйсули, чем обычно, сердце мое вновь сжалось от чувства потери.
   - Я горжусь, - мягко ответила она. - Мой сын теперь воин.
   Он был еще мал Лет семь, думалось мне, точно я не знал. Но все равно - так невероятно юн...
   - Садись, - предложил Дункан. - Донал сейчас подвинет своего волка Я понял, что он имеет в виду, когда увидел растянувшегося на одном из расстеленных на полу одеял - волчонка. Он был совсем маленьким и спал мертвым сном. Видимо, тоже побывал под дождем - в шатре пахло мокрой шерстью.
   Несомненно, Донал с волчонком были на улице, когда началась гроза.
   Донал, сразу уловив приказ отца, присел и взял волчонка под передние лапы.
   Зверек обвис на его руках, как мешок с костями, тяжелый и мокрый - но Донал все же оттащил его в сторону. Волчонок был красновато-коричневым в отличии от серебряного волка Финна, а глаза, когда он приоткрыл один, оказались карими.
   - Он жалуется, - несколько оскорбленно заявил Донал. - Он хотел остаться у огня.
   - У него волос побольше, чем у тебя, - возразила Аликс. - Мы принимаем у себя Мухаара, а Лорну за спиной у твоего отца будет достаточно тепло.
   Я протестующе поднял руку:
   - Для него я Кэриллон, а не Мухаар. В конце концов, он мой родственник, я улыбнулся мальчишке. - Что-то вроде дяди.
   - Тай устал от Кая, - с сознанием своей правоты сказал Донал. - А он может побыть здесь?
   - Тай - сокол, и останется снаружи, - твердо сказал Дункан, пристраивая рядом с собой волчонка.
   - Кай жил так долгие годы, это предстоит и Таю.
   Донал устроил поудобнее своего волчонка и уселся рядом с ним - пальцы маленькой ручонки зарылись в густой мех. Его желтые глаза уставились на меня с настойчивостью юности:
   - Ты знаешь, что у меня их два?
   - Два лиир?.. - я посмотрел на Аликс и Дункана.
   - Я думал, что у воина должен быть только один...
   - Обычно да, - суховато заговорил Дункан, указав мне на ближайшее одеяло, где я и устроился, с наслаждением вытянув ноги, Аликс налила мне чашу горячего хмельного меда. - Но у Донала, видишь ли, Древняя Кровь.
   Аликс рассмеялась, когда я принял чашу:
   - Да Он унаследовал ее от меня. Он - отчасти Перворожденный, - она села на пол подле Дункана.
   - Когда я носила его, я дважды принимала облик лиир - как волк и как сокол. И вот что из этого вышло.
   Я отпил горячего сладкого напитка. В шатре было тепло, хотя и тесновато я привык к большим помещениям. Но здесь было уютно: множество одеял, ларей словом, все, что и должно быть в шатре вождя клана. Сверху ниспадал занавес-гобелен, деливший шатер на две части, одна из которых несомненно служила спальней для Дункана и Аликс. Что до Донала, он, похоже, спал у огня по другую сторону занавеса. Теперь с ним спал и волк.
   - Как девочка? - спросил Дункан. Я улыбнулся:
   - В свои два месяца она уже красива. Мы назвали ее Айслинн - в честь моей бабки по матери.
   - Пусть Боги даруют ей мудрость ее жехаана, - серьезно пожелал Дункан. Я рассмеялся:
   - Но, надеюсь, не его облик. Аликс улыбнулась в ответ, но вскоре ее лицо стало задумчивым:
   - Ты, конечно, приехал к Финну. Его здесь больше нет.
   Я с трудом проглотил вставший комом в горле мед:
   - Нет. Я встретил его по дороге. Он отправился в Хомейну-Мухаар. Нет, я Не с ним пришел говорить. Я пришел говорить о Хомейне...
   И я рассказал им все, что мог. Они слушали меня молча, все трое, глаза Донала были широко раскрыты и полны любопытства. Без сомнения, он впервые слышал о войне - да, к тому же, от самого Мухаара, я знал, что он запомнит это навсегда. Я вспоминал, как сидел когда-то с отцом, слушая рассказы о военных планах. Война и убила его, в конце концов. Но Донал не думал о смерти, это было видно. Он был Чэйсули и мечтал только о сражениях.
   - Мне нужны союзники, - закончил я. - Не только Чэйсули.
   - И ты предлагаешь союзы, - кивнул Дункан. - Что еще ты можешь предложить?
   - Мою сестру, - прямо ответил я, прекрасно зная, как это звучит. - Я могу предложить Турмилайн - я уже сделал это. В Эллас, Фэйлиа и Кэйлдон есть неженатые принцы.
   Аликс зажала рот рукой:
   - О нет, Кэриллон, нет! Не торгуй своей сестрой!
   - Торри предназначена для принца, - нетерпеливо сказал я. - Она все равно выйдет замуж за одного из них: к чему ждать? Мне нужны люди, а Торри нужен супруг. Достойный супруг, - я невольно подумал о Лахлэне. - Я знаю - не в обычае Чэйсули так предлагать женщин. Но это традиция большинства Царствующих Домов. Как еще можно найти мужчину или женщину, достойных по положению такого брака? Торри давно вступила в зрелый возраст: значит, придется увеличить приданое. Встанет вопрос о том, девственна ли она...
   Я снова посмотрел на Донала, подумав, что он слишком молод для таких разговоров. Но он был - Чэйсули, и даже в свои годы казалось, понимал едва ли меньше меня.
   - Она жила несколько лет у Беллэма, он даже собирался жениться на ней.
   Встанет вопрос и об этом. Но она - моя сестра, а это чего-то да стоит. Я получу за нее достаточно высокую цену.
   - И союзников для Хомейны, - что-то в голосе Дункана помогло мне угадать его мысли. - Разве Чэйсули недостаточно?
   - Не в этот раз, - прямо ответил я, - Торн нанесет не один удар. Беллэм напал сразу - Торн умеет учиться на чужих ошибках. Он перейдет границы не в одном месте, а в нескольких, разбив свое войско на более мелкие отряды. Если я рассредоточу силы Чэйсули, я сделаю слабее лучшее свое оружие. Чтобы достойно встретить вторжение, мне нужно больше людей.
   Дункан изучающе посмотрел на меня, потом улыбнулся - почти неприметно:
   - Ты подумал, что мы не придем?
   - Я не могу приказывать вам - никому из вас, - тихо ответил я. - Я прошу.
   Улыбка стала шире, я увидел, как сверкнули белые зубы - не в оскале, как зубы Финна, Дункан откровенно веселился:
   - Собирай армию, Кэриллон. Ты получишь помощь Чэйсули. Делай., что должно, чтобы получить помощь союзников. Мы встретим Торна и отправим его назад на его остров... - он помолчал. - Если, конечно, Торн переживет эту встречу.
   Аликс взглянула на мужа, потом перевела взгляд на меня:
   - Что сказал тебе Финн, когда ты его встретил?
   - Немногое.
   - Но ты же знаешь, зачем он приходил... Я внезапно почувствовал себя неуютно:
   - Мне было сказано, что это связано с очищением. Что-то вроде ритуала.
   - Да, - согласился Дункан, - А теперь ему пришлось вернуться.
   Чаша стыла в моих руках.
   - Он сказал, что ему больше некуда идти. Что, проще говоря, вы отослали его прочь из Обители, - я пытался сделать так, чтобы мой голос звучал спокойно, однако мне это не удалось. Финн стал настолько близок мне за эти годы, что сейчас я даже его брата готов был обвинить в несправедливости и жестокости.
   - Финну здесь всегда будут рады, - возразил Дункан. - Никому из Чэйсули не может быть отказано в очищении, когда он в этом нуждается. Просто его место рядом с тобой, и он знает это.
   - Даже когда он так несчастен? У Аликс было взволнованное лицо:
   - Я знала, что ему не нужно уезжать...
   - Он и сам может с этим разобраться, - Дункан взял мою чашу и, наполнив ее горячим питьем, снова отдал мне. Это была высокая честь - вождь клана сам наливал мне чашу, но для меня он был просто Дунканом.
   - Что-то сильно изменило его, - нахмурившись, я отпил глоток меда. - Он... другой. Не знаю, как объяснить...
   Я покачал головой, вспомнив выражение глаз Финна:
   - То, что произошло с Электрой, испугало меня. Я никогда не видел его таким.
   - Потому он и пришел, - согласился Дункан, - потому и оставался здесь так долго. Восемь недель, - он был мрачен. - Редко ленник так надолго оставляет своего сюзерена - разве что это связано с родственными или клановыми узами. Но он не мог жить с памятью о том, что сделал. Он и пришел сюда, чтобы обновиться.
   Чтобы коснуться силы земли через и-тоша-ни...
   Внезапно Дункан показался мне очень усталым и словно бы постаревшим:
   - С каждым раз или два в жизни случается так, что нам необходимо пройти через очищение.
   Даже в переводе на Хомейнский в этом слове чудился какой-то неуловимый оттенок смысла, которого я не мог понять. Дункан говорил о том, чего не знал и не испытал ни один хомэйн - даже я, хотя однажды я и был близок к Чэйсули.
   Однако не так близок, чтобы понимать до конца их кодекс чести и связующие их узы.
   Дункан отпил меду. Я заметил, что его волосы по-прежнему были черны, как ночь - ни единой серебряной нити. Мне это показалось странным: все-таки Дункан был старшим братом.
   - Я не уверен, что он очистился, - очень тихо сказала Аликс. - Он... несчастен, - она бросила взгляд на Дункана, - но это очень личное.
   - Почему он ничего не говорит мне? - я не мог скрыть отчаянья. - Видят боги, мы были ближе многих. Мы делили годы изгнания - только из-за меня, ведь он-то мог остаться со своими! - я смотрел на них обоих, взглядом почти моля их о понимании. - Почему он ничего не говорит мне?
   - Это очень личное, - повторил Дункан. - Нет, он ничего не скажет тебе.
   Для этого он слишком хорошо тебя знает.
   Я выругался и тут же озабочено оглянулся на Донала. Но мальчишки растут я не сомневался, что он уже слышал нечто подобное. Финн обучил меня ругательствам Чэйсули.
   - Значит, он рассказал вам, что сделал с Электрой?
   - С Тинстаром, - поправил Дункан. Во внезапно наступившей тишине слышно было только потрескивание дров. В воздух взлетела стайка искр.
   - Тинстар? - наконец, выдохнул я.
   - Да. Он не собирался убивать Электру, неужели ты так и не понял? - Дункан нахмурился, - Неужели он тебе ничего не сказал?
   Я вспомнил, как Финн повторял это, повторял снова и снова, хрипло и потрясение: Тинстар здесь. А я даже не задумался об этом.
   - Он говорил что-то...
   - Тинстар устроил ловушку, - объяснял Дункан, словно повторяя слова Финна.
   - И ловушка была в самой Электре, в ее мозгу, так что любой, кто попытался бы применить к ней магию земли, поддался бы жажде обладания.
   - Обладания?.. - я вздрогнул от удивления. Огонь очага отбрасывал янтарные блики на лицо того, кто сидел передо мной. Дым уходил вверх, в отверстие в куполе, но внутри его оставалось достаточно - в воздухе повисла туманная мокрая дымка. Дункан в неярком свете был весь бронза, золото и чернь, а золотая серьга в виде ястреба притягивала взгляд. В шатре царил запах дыма, влажной шерсти и меда, сладкого меда с горьковатым и пряным привкусом.
   - У Айлини есть эта власть, - тихо сказал Дункан, - Это уравновешивает наш дар - противостоит ему. Мы никому не позволили бы говорить, что мы подобны Айлини, - он нахмурился и замолчал на несколько мгновений, глядя в свою чашу. Когда мы используем наш дар, мы не отнимаем души. Это скорее предложение ведь воля покорена всего на несколько мгновений...
   Снова нахмурился - на этот раз его выражение лица меня встревожило:
   - Когда это делает Айлини, он поглощает всю душу - всю, без остатка ничего не возвращая назад.
   Наступило молчание. Дункан протянул руку и взъерошил волосы Донала жестом, выдававшим его нежность к мальчику - тот подвинулся к отцу, протиснувшись между ним и его лиир. Я подумал, что Дункан, зная, как внимательно, ничего не пропуская, слушает его мальчик, решил рассеять его страхи. Видят боги, мне и самому стало не по себе.
   - Финн отреагировал на это, как любой Чэйсули - как, может быть, поступил бы и ты на его месте, - Дункан был серьезен. - Он пытался убить ловца, воспользовавшись его же ловушкой. Это... можно понять, - он встретился со мной взглядом. - В этот миг она не была для него Электрой - вообще не была женщиной, для Финна она была Тинстар. Тинстар был - там. В ней. Я помрачнел:
   - Это значит, Тинстар знал, что Финн...
   - Я не сомневаюсь в этом, - отчетливо сказал Дункан. - Айлини расставляют ловушку, чтобы убивать. Тинстар не собирался оставлять Финна в живых. Но что-то - кто-то - предотвратил его смерть, разорвав связь.
   - Это был я, - я вспомнил, как Электра вцепилась в руку Финна, расцарапав ее до крови. Как он не мог вырваться.
   И внезапно я вспомнил, как он убил хомэйна, посланного убить его - там, в Эллас, больше года назад. Как он говорил, что коснулся Тинстара, что Тинстар послал этого человека...
   Я поднялся. В горле у меня стоял комок. Прежде, чем кто-нибудь успел сказать хоть слово, я запахнулся в свой мокрый плащ и вышел из шатра к своему коню.
   Аликс выбежала под дождь, схватив меня за руку:
   - Кэриллон... подожди! Что ты хочешь сделать?
   - Ты не понимаешь? - я был поражен: насколько же слепа она была в этот миг!.. - Финн думал, что убьет Тинстара через Электру. Тинстар думал, что убил его... - я вскочил в седло. - Победить страх можно только встретившись лицом к лицу с тем, чего боишься.
   - Кэриллон! - крикнула она, но я уже скакал прочь.
   Первым, что я услышал, ворвавшись в Хомейну-Мухаар, был вой. Волчий вой.
   Боги, неужели Финн принял облик волка..?
   Я не различал бледных лиц, но слышал испуганные голоса: "Мой господин!" "Господин мой Кэриллон!" - "Мухаар!.. " Я пролетел мимо, расталкивая людей, не отвечая никому, ощущая бешеное биение своего сердца.
   Вой. Боги, это был Сторр. Не Финн. Но визжала - Электра.
   Словно огромная тяжесть навалилась на мои плечи, когда я бежал по ступеням красного камня. Я рванул брошь с левого плеча, слыша треск рвущейся ткани, тяжелый плащ упал где-то позади с мягким шерстяным шорохом, звякнуло о камень золото.
   - Мой господин!
   Я бежал вперед.
   Растолкав женщин, я ворвался в комнату. Сперва увидел Электру мертвенно-бледную, распялившую рот в диком крике, хотя Лахлэн и пытался успокоить ее. Не нужно, говорил он, не нужно кричать. Ты в безопасности, говорил он, ничего не случилось. Волк не приблизится к тебе.
   С Электрой все было в порядке, я сразу увидел это. Она стояла в углу, Лахлэн удерживал ее там, его пальцы крепко сжимали ее запястья. Он удерживал ее...
   ...не давая ей броситься на Финна. На Финна, которого зажали в углу Роуэн и еще один стражник, оба - с мечами в руках. Они сдерживали его сталью, сияющей блеском смерти, и волк в человечьем обличье вынужден был подчиниться.
   Он был в крови. От чего-то края его шрама разошлись, и все лицо его было залито кровью. Кровь пятнала его одежду, на ноге крови было еще больше - на бедре правой ноги, пробитом в том бою атвийским копьем. Кожа его штанов была рассечена, а на мече Роуэна я увидел кровь.
   Он вжался в стену, голова его была запрокинута, открытое горло беззащитно.
   Кровь стекала по его лицу - алая на бронзовом. Я ощутил острый запах страха.
   Боги...
   Я снова взглянул на Электру, краем уха слыша испуганные голоса женщин. Я не понимал из него ничего кроме того, что говорили они по-солиндски. Но вопли Электры я понял.
   Я подошел к ней и положил руку на плечо Лахлэна. Он увидел меня, но ее не отпустил. Я видел, почему: на ее ногтях алела кровь, и, судя по всему, дай ей волю, она разодрала бы лицо Финна до кости.
   - Электра, - сказал я. Визг прекратился.
   - Кэриллон...
   - Я знаю.
   Я все еще слышал волчий вой. Сторр был заперт где-то во дворце. Заперт своим лиир.
   Я снова обернулся и посмотрел на Финна. Его расширенные глаза горели бешенством, дыхание клокотало в горле. Я увидел, что он дрожит - дрожь пробирала его до костей.
   - Вон! - заорал я на женщин. - Мы здесь обойдемся без вашей солиндской болтовни!
   Они начали возражать, Электра - тоже. Но я не стал их слушать. Я ждал, и, увидев, что я не передумаю, подхватив юбки, она покинули комнату. Я захлопнул за ними тяжелую дверь и подошел к Финну.
   Второй охранник - я узнал в нем Перрина - отступил, давая мне дорогу.
   Роуэн все еще колебался, приставив острие меча к груди Финна, я грубо оттолкнул его, шагнул к Финну и, схватив его за отвороты куртки, оторвал от стены - у него подломились ноги.
   - Курештин! - прорычал я на языке Чэйсули, осознав, что он не поймет сейчас хомэйнского. - Тухэлла дэй-и!
   Сеньор вассалу, это был приказ, которому он должен был подчиниться. Я почувствовал, как он дрожит всем телом. Руки его беспомощно сжимались и разжимались - человеческие руки, без волчьих когтей - но они без слов поведали мне правду о том, что произошло. Я видел синяки на горле Электры.
   Финн тяжело дышал. Залы и коридоры дворца все еще наполнял вой. Человек и волк, оба доведенные до последней крайности. Я подумал, что Сторр, по крайней мере, понимает, что происходит. Я толкнул Финна в угол, размахнулся и ударил его кулаком в лицо так, что он ударился головой о стену. Из разбитой губы потекла кровь. - Нет! - Роуэн попытался поймать мою руку. - Пошел вон! - я отшвырнул его в сторону. - Я не собираюсь убивать его. Я хочу привести его в себя... На моем запястье сомкнулись слабые пальцы Финна:
   - Тинстар...
   Ну, по крайней мере, он снова мог говорить.
   - Финн - ты глупец! Глупец! Это была ловушка... ловушка... - я в отчаянье замотал головой. - Почему ты снова сделал это? Почему дал ему еще один шанс?
   - Тинстар... - шепот-шипение с окровавленных туб, - Тинстар... здесь...
   - Он чуть не убил меня! - голос Электры сейчас был грубым и надтреснутым.
   - Твой оборотень пытался меня убить!
   - Тинстар был здесь...
   - Нет, - я почувствовал какую-то пустоту в груди. - О Финн, нет, не Тинстар. Электра. Это была ловушка...
   - Тинстар, - он нахмурился с некоторой растерянностью, пытаясь устоять на ногах самостоятельно.
   Он осознал, что я держу его и кажется понял, почему.
   - Пусти.
   - Нет, - я покачал головой. - Ты снова нападешь на нее.
   Это привело финна в себя. Я увидел в его глазах осмысленное выражение, а потом страх снова поднялся в нем, поглотив все его существо.
   Когда он снова попытался двинуться вперед, я еще раз ударом швырнул его об стену Электра закричала, на этот раз по-солиндски, и я услышал в ее голосе ярость. Не только страх - хотя был и страх. Ярость. И дикую, жгучую ненависть.
   - Финн... - я прижал его горло локтем и почувствовал, как напряглось его тело. Так уже однажды было.
   - Мой господин, - в голосе Роуэна звучал ужас, - что ты будешь делать?
   - Мэйха Тинстара, - выдохнул Финн. - Тинстар был здесь...
   Я отпустил его - разжал пальцы на его запястье, опустил локоть и отступил.
   К этому моменту у меня в руках был меч - мой меч, и Финн замер, когда его острие коснулось его горла.
   - Нет, - сказал я. - Стой. Я добьюсь от тебя правды, так или иначе.
   Финн потрясенно уставился на меня.
   - Финн, я понимаю. Дункан объяснил мне, что это было, и я помню, что видел такое во время снежной бури в Эллас, - я замолчал, пытаясь встретить понимание в его глазах, потом продолжил. - Не ухудшай ситуацию.
   Он все еще был смертельно бледен. Открывшийся шрам на лице сочился кровью.
   Сейчас я отчетливо видел седину в его волосах. Хотя его лицо заливала кровь, было заметно, что его черты стало жестче, резче обрисовывались скулы, а глаза запали. За два месяца он постарел на десять лет.
   - Финн, - с растущей тревогой спросил я, - ты болен?
   - Тинстар, - повторил он, и еще раз, - Тинстар. Он коснулся меня.
   Когда я смог немного отвлечься от Финна, то перевел взгляд на Роуэна:
   - Как ты попал сюда?
   Он судорожно сглотнул несколько раз:
   - Королева кричала, мой господин. Мы все пришли, - он указал на Лахлэна и Перрина. - Сначала нас было больше, но я отослал их. Я решил, что это твое личное дело...
   Я почувствовал себя старым, усталым и опустошенным. Меч я по-прежнему держал у горла своего ленника. Одного взгляда было довольно, чтобы понять, что это было необходимо.
   - Что вы увидели, когда вошли?
   - Королева была... в несколько странном виде. Руки Финна были на ее горле, - лицо Роуэна выражало одновременно гнев и растерянность. - Мой господин... мы больше ничего не могли сделать. Он хотел убить Королеву.
   Я знал, что Роуэн имеет в виду рану на ноге Финна. Я задумался о том, насколько она серьезна. Сейчас Финн твердо стоял на ногах, но по тому, как напряжено было его лицо, я понимал, что он испытывает сильную боль.
   Наконец заговорил Лахлэн:
   - Кэриллон... я не хочу обвинять его. Но это правда. Он хотел взять ее жизнь.
   - Казнить его, - требовательно заявила Электра. - Он пытался убить меня, Кэриллон.
   - Это был Тинстар, - ясным голосом проговорил Финн. - Мне нужен был Тинстар.
   - Но убил бы ты Электру, - меч дрогнул у меня в руке всего на мгновение.
   - Глупец, - прошептал я, - зачем ты принуждаешь меня к этому? Ты же понимаешь, что я теперь должен сделать...
   - Нет! - вырвалось у Роуэна. - Мой господин... ты не можешь...
   - Казни его! - снова повторила Электра. - Не о чем здесь думать. Он пытался убить Королеву!
   - Он не будет казнен. Лахлэн понял первым:
   - Кэриллон!.. Ты подставляешь врагу спину!
   - У меня нет выбора, - я прямо посмотрел на Финна, все еще не отводя меча.
   - Ты видишь, что наделал?
   - Нет... - его руки легли на клинок меча, прикрыв руны, начертанные его отцом. - Нет! Меня тоже трясло:
   - Но ты бы снова сделал это, разве нет? Его лицо мгновенно исказилось, он оскалился, из его горла вырвалось звериное рычание:
   - Тинстар...
   - Электра, - ответил я. - Ты бы снова сделал это, разве нет?
   - Да, - выдохнул он должно быть, горло перехватило. Его била дрожь.
   - Финн, - сказал я, - все кончено. У меня нет выбора. Твое служение окончено, - я остановился и продолжил - не сразу, с трудом справившись с собой.
   - Я... разрываю клятву крови.
   Финн посмотрел мне в глаза. Я думал какое-то мгновенье, что не смогу выдержать его взгляд, но - выдержал. Я должен был это сделать.
   Он отнял руки от клинка. Руны отпечатались на ладонях, но крови не было, хотя две раны все еще кровоточили - и сильнее стократ кровоточила душа.
   Он сказал шепотом только одно:
   - Жа-хай-на.
   Я принимаю.
   Я убрал меч и бросил его в ножны. Гербовый лев потускнел, рубин оставался черным. Финн вынул из ножен на поясе кинжал и протянул его мне.
   Когда-то этот кинжал был моим, королевский клинок с золотым гербом Хомейны... Это едва не заставило меня изменить решение:
   - Финн... я не могу...
   - Клятва крови расторгнута, - его лицо враз осунулось и постарело. Жахай, господин мой Мухаар. Я взял из его рук кинжал. На золоте алела кровь.
   - Жа-хай-на, - ответил я наконец. Финн вышел из комнаты.
   Глава 3
   Когда я смог идти, то вышел в коридор - медленно, с трудом передвигаясь в темноте. Факелы не горели. В коридоре никого не было, слуги, хорошо знавшие свои обязанности и мои привычки, оставили меня наедине с самим собой.
   Вой умолк. Тишина. Сторр ушел вместе с Финном. Мне казалось, что моя душа погасла, как эти факелы.
   В одиночестве я прошел в тронный зал и долго стоял там в темноте. Очаг угасал, но угли еще полыхали мрачно-алым. Здесь также не горел ни один факел.
   Тишина. Я сунул хомейнский клинок за пояс - рядом с ножом Чэйсули в ножнах, и принялся разгребать носком сапога тлеющие угли. Наконец из-под толстого слоя пепла показалось железное кольцо. Я взял факел, просунул его в кольцо и с помощью этого орудия открыл люк. Пепел взвился вокруг тяжелой крышки, со звоном откинувшейся на край очага.
   Я зажег факел и начал спускаться по лестнице. На этот раз я считал ступени - их было сто две. Я стоял перед стеной и видел, что и сюда проникла дождевая влага: камни были скользкими и влажными, поблескивали в чадном свете факела. На темном камне слабо светились бледно-зеленые руны. Я коснулся их пальцами, повторяя очертания чужих знаков, потом отыскал камень-ключ, надавил на стену, и потайная дверь открылась.
   Я стоял на пороге. Со всех сторон меня окружали фигуры лиир бледно-кремовые, с золотыми прожилками. Медведь и кабан, сова, сокол и ястреб. Волк и лисица, ворон, кошка... В неверном свете казалось, что они движутся по стенам плавно, бесшумно, словно в колдовском танце.
   Я вошел в подземелье - и тишина обняла меня. Глупец Глупец Глупец...
   Я вытащил из ножен кинжал Чэйсули. Отблеск факела упал на серебро. Я вновь увидел рукоять, завершавшуюся головой скалящегося волка с глазами из необработанного изумруда. Когда-то этот кинжал принадлежал Финну.
   Я подошел к краю пропасти, снова невольно отметив, что свет не проникает в непроглядную черноту внизу. Так глубоко, так темно, так покойно... Я вспомнил, как провел там несколько дней и вышел отсюда - если не новым человеком, то уже и не тем, каким спустился. Вспомнил, как четыре дня был - Чэйсули.
   Я прикрыл глаза. Под веками горели желтые пятна факельного света. Я ничего не видел, но помнил все. Тихий шорох распахнувшихся крыльев, крик сокола, падающего на добычу... Как я бежал по лесам, и единственным моим ощущением был свобода - абсолютная свобода, не стесненная ничем - свобода, дарованная богами.
   - Жа-хай, - я протянул руку, чтобы бросить кинжал в черную непроглядную бездну.
   - Кэриллон.
   - Я вздрогнул и обернулся, покачнувшись на краю пропасти - взметнулось пламя факела.
   Я ожидал увидеть Финна. Но никак не Турмилайн. Она была в тяжелом коричневом дорожном плаще, ниспадающем с головы до пят. капюшон был отброшен на плечи, и отблеска факелов играли в темно-золотых волосах.