Роберсон Дженнифер. Песнь Хомейны (Хроники Чейлуси - 2)

   - Торри... умерла?
   - Да. За два дня перед тем, как Дункан потерял своего лиир. Вот почему я не мог приехать раньше.
   - Финн. - проговорила Аликс, - ох, Финн... нет...
   - Да, - ответ прозвучал почти грубо, но и в лазах Финна я увидел отражение своей боли.
   Я отвернулся и шагнул к выходу. Я не мог больше оставаться здесь. Я не мог видеть его, зная, как Торри его любила. Я не мог вынести этого горя, я должен был пережить его наедине с самим собой.
   И тут я услышал крик младенца, и этот звук пронзил меня, словно клинок.
   Финн отпустил Аликс, обернулся и откинул занавес. Я увидел, как он опустился на колени и поднял какой-то сверток. Он был осторожен и нежен таким я никогда еще не видел его. Но, немного оправившись о изумления, я понял, что это смотрится правильно, что именно так и должно было быть.
   Финн подошел к нам со свертком на руках и откинул угол ткани с личика ребенка:
   - Ее зовут Мейган, - сказал он. - Ей четыре месяца... и она голодна.
   Торри... не могла кормить ее, и потому я стал вором, - он коротко усмехнулся. Коровам не всегда нравилось, что я их дою. Мейган продолжала кричать. Финн нахмурился и попытался устроить ее поудобнее, но тут вмешалась Аликс. Она забрала у него ребенка и послала Донала на поиски женщины с новорожденным. Но перед тем, как мальчик вышел, она внимательно посмотрела на Финна:
   - Довольно тебе воровать молоко, рухо. Я спасу твою гордость и найду малышке кормилицу.
   По его лицу скользнула тень привычной ухмылки, когда она выскользнула из шатра. Казалось, черты его смягчились, а глаза потеплели, но в них по-прежнему стояла боль. Он потерял больше, чем брата. А я потерял сестру.
   - Боги, - проговорил я, - но что произошло? Как умерла Торри? Почему... почему?
   Улыбка покинула лицо Финна. Он медленно сел и жестом предложил мне сесть рядом. Прошло десять месяцев с тех пор, как мы в последний раз так же сил рядом.
   - Она не была рождена для того, чтобы жить в нужде, сказал он. - Она была по-другому воспитана. В ней была гордость, и решимость, и сила, но она не была рождена для нужды и лишений. А когда носила ребенка... - он покачал головой. Я понял, что она больна три месяца спустя после того, как мы покинули Хомейну-Мухаар. Она говорила, что это все пустяки, легкая лихорадка, что так бывает у беременных. Я подумал, что, может, так и есть, как я мог не понять, что это не так? Как я мог не понять, что она лжет?
   Он провел рукой по волосам, зарылся пальцами в черные с проседью пряди.
   Только теперь я понял, что Финн не просто исхудал - он был истощен, нужда измучила его едва ли меньше, чем Торри.
   - Говори, - глухо сказал я.
   - Когда я увидел, что ей не лучше, я отвел ее в деревню. Я думал, ей нужно общество женщин и крыша над головой - более надежная, чем тот простой шатер, в котором мы жили. Но... они меня не приняли. Они называли меня оборотнем.
   Демоном. Они называли ее шлюхой, а ребенка - дьявольским семенем и отродьем колдуна, - в его глазах вспыхнул гневный огонь, и на мгновение мне показалось, что я снова вижу зверя, но я понял и то, что вину он возлагает на меня. - Шейн мертв, и кумаалин завершена... но не для всех. И она родила Мейган под той крышей, какую я смог найти, и с каждым днем все больше слабела, - он прикрыл глаза. - Боги не слышали моих молитв, даже когда я предложил им себя. Я совершил обряд Чэйсули, когда она умерла, и привез домой ее дитя.
   Я думал о Торри, больной и слабой. Я думал о Торри, носящей под сердцем ребенка. Я думал о Хомэйнах, проклявших ее из-за Финна. Из-за кумаалин Шейна.
   И я подумал о том, что я, король, бессилен остановить безумие, начало которому положил мой дядя.
   - Прости, Кэриллон, - сказал Финн, - Я вовсе не хотел, чтобы ты потерял ее во второй раз.
   - Вини в этом Шейна, - устало ответил я. - Мой дядя убил мою сестру.
   Я посмотрел на Финна сквозь языки пламени:
   - Ты хочешь оставить Мейган здесь?
   - Здесь ее дом, - повторил он. - Где еще может жить Мейган?
   - В Хомейне-Мухаар, - ответил я. - Она - принцесса Хомейнская.
   Он уставился на меня:
   - Ты что, так ничему и не научился? Ты по-прежнему связан словами и титулами? Во имя богов, Кэриллон, я думал, что ты научился понимать...
   - Я понимаю, - откликнулся я, - понимаю. Я не собирался отнимать ее у тебя. Я просто хотел, чтобы ты подумал. Ты признал, что Торри умерла, потому что не смогла жить в нужде. И ты хочешь, чтобы твоя дочь вела такую же жизнь?
   - Я даю ей Обитель, - мягко сказал он. - Я даю ей то, чего требует ее кровь: наследие Чэйсули. Я улыбнулся:
   - И кто из нас теперь говорит о титулах? Вы всегда считали себя лучше хомэйнов. Он пожал плечами:
   - Мы таковы, какими нас создали боги. Я рассмеялся и, поднявшись, потер колени, пытаясь размять суставы. Скачка оказалась для меня суровым испытанием.
   Финн тоже молча встал. Он не говорил ничего - просто ждал.
   - Нужда и тебя коснулась, как я вижу, - грубовато заметил я. - Пусть Аликс тебя подкормит. А то ты вроде как постарел.
   Он поднял черные брови:
   - Кто говорит о старости, пусть сперва посмотрит в зеркало.
   - Я уже сделал это - и повернул его к стене, - я ухмыльнулся и сжал его руку. - Хорошо смотри за Мейган и почаще привози ее ко мне. В ней есть еще кое-что кроме крови Изменяющихся, и я хочу, чтобы она помнила об этом.
   Рукопожатие Финна было по-прежнему крепким и сильным:
   - Не сомневаюсь, что твоей дочери потребуется компания. Что до Мухаара Хомейны, ему нужен будет не один ленник. И когда ему понадобится помощь, к его услугам будут все кланы Чэйсули.
   - Тем не менее, - ответил я, - я хочу, чтобы ты взял обратно кинжал.
   И я вытащил кинжал из ножен, в свете очага блеснула золотая рукоять царственный лев Хомейны, клинок чистой стали.
   Я думал, что Финн может не принять его. В ножнах у него на поясе уже был другой кинжал, работы Чэйсули. Но он протянул руку и принял клинок, хотя это и не сопровождалось словами кровной клятвы.
   - Жа хай-на, - тихо сказал он.
   Я вышел из шатра. Мой конь ждал меня, но я не сразу сел в седло. Я стоял, держа коня под уздцы, и думал об Аликс, ухаживающей за Мейган, и о том ребенке, которого она носила во чреве. Ей будет нужна Мейган. Ей будет нужен Финн. Ей будут нужны все силы Чэйсули, когда родится ребенок Тинстара. И я знал, что ей достанет сил.
   Я постоял еще некоторое время со странно знакомым ощущением в душе, каким - я не мог сказать. И внезапно я понял, что слышу голос флейты, чистый и ясный голос флейты Чэйсули, поющей простую - и в то же время до боли знакомую мелодию. Последний раз я слышал ее, когда пальцы Лахлэна летели по струнам арфы, и арфа пела Песнь Хомейны. Теперь эта песнь пришла в Обитель.
   Я улыбнулся - рассмеялся, сел в седло и повернул коня, собираясь отправиться в обратный путь, но дорогу мне преградил Донал. Он погладил морду коня, я придержал поводья. Слева от Донала сидел Лорн.
   - Послушай, дядя, можно мне поехать с тобой?
   - Я возвращаюсь в Хомейну-Мухаар.
   - Жехаана сказала, что я могу ехать, - у него была очень знакомая ухмылка.
   Я наклонился и подал было ему руку, но он сам вспрыгнул в седло позади меня.
   - Держись крепче, - посоветовал я. - Этот царственный скакун нас и сбросить может. Донал прижался к моей спине:
   - Пусть попробует!.. Я снова рассмеялся:
   - Хочешь, чтобы я упал с коня?
   - Не упадешь, - серьезно ответил он. - Ты - Мухаар Хомейны.
   - Коню нет дела до титулов. Его интересует только вес седока, - я сжал бока моего скакуна коленями, он вздрогнул, но через мгновение успокоился.
   - Видишь? - спросил Донал. Рядом с конем бежал волк. Я поискал глазами Тая - и увидел ею: крохотная темная точка в высоком небе.
   - Вижу, - ответил я. - Ну что, поскакали?
   - Ага! - восторженно подтвердил он. Так мы и сделали.