Роберсон Дженнифер. Песнь Хомейны (Хроники Чейлуси - 2)

   - Ешь. Ты должен восстановить силы, чтобы быть готовым к новым сражениям.
   Туман был таким густым, что в волосах Роуэна оседали капли воды. Влажные пряди спадали ему на плечи, лицо его было усталым и бледным, кожа обтягивала кости, но мне подумалось, что боль ему причиняет не только рана.
   Рядом с очагом грелась баклага вина. Я наклонился, налил кружку и протянул ее Роуэну. Когда я наливал вторую - для себя, кто-то окликнул меня.
   - Мяса, господин? - спросил солдат с ножом.
   - Подожди минутку.
   Я поднялся и пошел на крик. В тумане трудно было разобрать, откуда он донесся, но тут я увидел вынырнувшие из серой дымки силуэты всадников: трое хомэйны из моего войска, четвертый - чужак.
   Они были одеты в привычную кожу и меха. Туман расступился перед ними, позволив разглядеть их, потом сомкнулся снова за их спиной.
   - Мой господин!
   Один из всадников спешился и опустился на одно колено, потом снова поднялся:
   - Посланник, мой господин.
   Рука указывала на незнакомца, до сих пор сидящего в седле. Его конь был хорош, как обычно бывают кони вестников, но герба, показывавшего, откуда он, я не увидел. Темная кожа, меха - еще темнее, шапка закрывает голову, оставляя открытым только лицо.
   Горячее вино грело мне руки даже сквозь перчатки.
   - Атвиец? - я постарался не вкладывать в это слово никакого определенного выражения. Незнакомец стянул шерстяную ткань, окутывающую его голову поверх шапки:
   - Нет, мой господин, элласиец, - голос был ясный и чистый, - посланник Наследного Принца Куинна.
   Лахлэн. Я не сумел удержаться от улыбки:
   - Слезай с коня, друг мой посланник. Добро пожаловать.
   Он спешился, подошел ближе и упал на одно колено в быстром почтительном поклоне. Хорошо исполнено. У него было дружелюбное открытое лицо в веснушках, он был молод, но явно знал свое дело. Судя по цвету бровей, под шапкой скрывались рыжие волосы, а глаза у него были зелеными.
   - Мой господин, я рад служить Наследному Принцу. Он приказал мне передать это, - из кожаного мешочка на поясе он извлек свиток, скрепленный печатью голубого цвета со знакомым гербом - арфа и корона Эллас. Мне вспомнился Лахлэн с его Леди в руках, рассказывающий мне, кто он.
   Я сломал печать и развернул свиток, во влажном воздухе мгновенно утративший свою упругость, однако слова были вполне разборчивы.
   Возвратившись домой в Регхед я был встречен моим королем и отцом весьма тепло и сердечно - он просто осыпал меня дарами. Одним из них была личная гвардия - на случай надобности. Не знаю, думал ли Родри, что я решу быть щедрым и передам этот дар тебе. Не думаю, что намерения короля относительно этого подарка были таковы, но я уже распорядился им по-своему. Мои люди в твоем распоряжении, пока у тебя есть в них нужда. И если ты по доброте своей решишь ответить даром на дар, я прошу только, чтобы ты был милостив к Эллас в тот день, когда мы попросим тебя о союзе.
   Собственноручно подписано:
   Куинн Лахлэн Ллеуэллин, Наследный Принц Эллас Я ухмыльнулся, потом рассмеялся и сунул кружку горячего вина в руки посланника:
   - Вот истинно добрая весть! Где они и сколько их?
   Выпив вина, он широко улыбнулся в ответ:
   - Пол-лиги к востоку отсюда, мой господин. Что до их числа - пять тысяч.
   Королевская Гвардия Эллас.
   Я снова рассмеялся:
   - Ах, Лодхи, благодарю тебя за этого посланника! Но еще более благодарю за дружбу Лахлэна! - я похлопал посланника по плечу, - Как твое имя?
   - Гриффт, мой господин.
   - А вашего капитана?
   - Мередит. Это человек, близкий к самому принцу, - Гриффт ухмыльнулся еще шире. - Господин, простите меня, но мы все знаем о том, что задумал принц Куинн. И все с радостью присоединимся к тебе. Послать за остальными?
   - Пять тысяч... - я с улыбкой покачал головой. - С Торном будет покончено в один день. Гриффт просиял:
   - Значит, вы близки к победе?
   - Мы побеждаем, - ответил я, - но с вашей помощью победа будет быстрее - и слаще. О боги, благодарю вас за этого арфиста!
   Я забрал у Гриффта кружку - он вскочил в седло и поскакал прочь, а я смотрел ему вслед, пока туман не поглотил его и троих его сопровождающих.
   - Что ж, мой господин, - сказал Роуэн, - дело почти сделано.
   - И это хорошо, - я усмехнулся. - Хорошо и то, что тебе не придется сражаться - с такой рукой ты еще не годишься для боя.
   - Мой господин... - попытался возразить он, но я уже не слушал его, перечитывая письмо Лахлэна.
   Карта была выполнена на хорошо выделанной мягкой коже кремового цвета, и рисунок был чуть выпуклым. В освещенном свечами шатре линии, казалось, тихо мерцали.
   - Здесь, - я коснулся карты указательным пальцем, - Мухаара. Мы - здесь, около сорока лиг к северо-западу.
   Я передвинул палец на запад:
   - Чэйсули здесь, ближе к Лестре, хотя еще и в пределах Хомейны, - поднял руку и указал более эмоциональным жестом на солиндский порт Андемир.
   - Торн высадился здесь, Атвия - в восьми лигах за Идрийским Океаном, строго к западу от Солинды. Он выбрал кратчайший путь через море в Солинду и кратчайший по суше - в Хомейну, - я прочертил по карте линию ногтем. - Видите?
   Он прошел вот так, разделив Солинду пополам. Здесь наши земли врезаются в земли Солинды, и сюда шел Торн.
   - Но вы остановили его, - кивнул элласийский капитан со знанием дела. - Вы отрезали ему путь, и он не может продвинуться дальше.
   Странно было вновь слышать этот выговор, хотя мы и говорили на хомэйнском в присутствии хомейнских командиров. В моем шатре собралось довольно много элласийцев: я хотел, чтобы "подарок" Лахлэна знал, что он делает.
   - Торн не слишком старался скрыть, что разделил свою армию, - объяснял я.
   - Он пройдет через Солинду, собирая подмогу, а вторая часть его войска на кораблях - так говорили донесения - высадится в Хондарте. Вот здесь, - я указал на точку, обозначающую Хондарт и находившуюся почти в самом низу карты прямо на юг от Мухаары. - Но флота не было - настоящего флота. Это был обманный ход.
   Мередит кивнул:
   - Он хотел, чтобы вы разделили войско надвое, часть ушла бы в Хондарт, а он ударил бы сюда всеми силами и встретил бы вдвое уменьшившуюся армию Хомейны, - он улыбнулся. - Он умен. Но ты, господин мой Мухаар - более.
   Я покачал головой:
   - Просто удачлив. И моя разведка хороша. Я узнал о плане Торна и предпринял шаги, чтобы вернуть тех, кто отправился в Хондарт, благодарение богам, они недалеко ушли. Теперь Тори в наших руках, но так просто он не сдастся. Он будет посылать против меня все новые и новые отряды до тех пор, пока у него есть хоть один человек.
   - А как Солиндская поддержка, на которую он так рассчитывал?
   - Она оказалась много меньше, чем он предполагал...
   Мередит был по меньшей мере на двадцать лет старше меня, но слушал внимательно. Поначалу я побаивался говорить открыто, зная, что он гораздо более опытен, чем я - но Лахлэн сделал хороший выбор. Передо мной был человек, готовый выслушать мои слова, взвесить их и вынести свое решение.
   - Он пришел в Солинду, ожидая, что за ним последуют тысячи - а пошли только сотни. С тех пор, как я послал туда Чэйсули, солиндцы десять раз подумают, прежде чем разрывать заключенный со мной союз.
   Мередит был сама вежливость:
   - Каково самочувствие королевы? Я знал, о чем он спрашивает. Это был далеко не праздный вопрос. Будущее Солинды зависело оттого, что было результатом - или причиной - нашего союза, Электра ждала второго ребенка через три месяца и, если это будет мальчик, Солинда окажется на шаг ближе к свободе и независимости. Вот почему Тори не встретил той поддержки, на которую рассчитывал. Из-за этого - и из-за Чэйсули.
   - Королева чувствует себя хорошо, - ответил я. Мередит еле заметно улыбнулся:
   - А что Айлини? Они поддержали Торна? Я ничего не слышал о присутствии Айлини в атвийской армии, благодарение богам - но не стал говорить об этом:
   - Нам противостоят атвийцы и несколько сот солиндских мятежников, - я сделал быстрый жест. - Торн умен, верно, и знает, как ко мне подступиться. Я не разбил его так, как того хотел - он использует против меня мою же тактику.
   Никаких крупных сражений - вылазки, стычки, словом, те же действия, что и в моей войне с Беллэмом. И, как видишь, все это длится уже полгода - не так легко выиграть. По крайней мере, было - пока Лахлэн не прислал своего подарка.
   Мередит с удовольствием кивнул:
   - Думаю, мой господин, ты вернешься домой вовремя, чтобы увидеть рождение твоего наследника.
   - Если боги того пожелают, - я снова постучал пальцем по карте. - Торн послал часть своей армии сюда, где я поставил дозоры Чэйсули. Но большая часть остается здесь, где находимся и мы. Последняя стычка произошла два дня назад. Я сомневаюсь, что он выступит против меня еще сегодня. А пока предлагаю обсудить наши планы...
   Торн Атвийский выступил против нас двумя днями позднее, собрав все свои силы для этого удара. Он больше не играл в "Тронь - беги" - игру, которой научился от меня, на этот раз он сражался как человек, знающий, что может проиграть в игре, где ставка - его жизнь. Мы отбросили его, перекрыв дорогу в Хомейну, я в который раз возблагодарил богов и Лахлэна за эти пять тысяч воинов. Мы уничтожали его слабеющую армию - атвийские лучники уже не могли нам противостоять.
   В горячке последнего боя я искал только одного - Торна. Я хотел, чтобы он встретил смерть на острие моего меча, зная, кто и за что убил его. Это он отобрал у меня меч на поле боя подле Мухаары почти семь лет назад. Это он заковал меня в кандалы и отдал приказ высечь Роуэна. Это он убил бы Аликс, не подоспей вовремя Чэйсули. Это он нанес мне оскорбление, решив, что может свергнуть наш Дом и воцариться на Троне Львов...
   Когда стрела вонзилась мне в плечо, пробив кольчугу и кожаный подкольчужник, я подумал, что не ранен - на мгновение покачнулся в седле, почувствовав острый удар в плечо, но решил, что до тела стрела не дошла. Только когда я бросил своего коня навстречу дюжему атвийскому всаднику, я понял, что моя левая рука онемела и не слушается меня.
   Я выругался. Атвиец летел ко мне на полном скаку, занеся меч над головой.
   Он слепо доверился коню, желая только одного - зарубить меня. Я хотел того же, но теперь не мог. Мне приходилось действовать только одной рукой.
   Его конь буквально врезался в моего. От столкновения по моему телу прокатилась волна боли, я тут же пригнулся, уходя от атвийского меча и в то же время пытаясь сохранить равновесие. Клинки скрестились: звон стали - и удар прошел мимо меня. Меч застрял позади меня в коже седла, я направил коня в сторону, и атвиец лишился своего меча - он так и остался позади меня. Довольно опасное положение - я рисковал серьезно повредить ягодицы, случайно сдвинувшись назад в седле, - но, по крайней мере, атвиец остался безоружным. Я привстал в стременах, стараясь быть осторожным - и увидел, как мой противник снова подъезжает ко мне.
   Он был невредим. Он крикнул и прыгнул из седла на меня, обеими руками вцепившись в мою кольчугу.
   Я почувствовал, как меч вылетел из моей руки в тот же миг, когда на меня навалилась огромная тяжесть. Он был огромен - слишком тяжел и силен даже для меня. Он не был ранен. И тяжестью своего тела стащил меня с седла.
   В полете я еще дернулся было, пытаясь освободиться, но сильный удар о землю чуть не вышиб из меня дух. К тому же я по-прежнему не чувствовал своей левой руки - словно и не было ее вовсе.
   Своим весом атвийский латник буквально вминал меня в землю. Он уперся коленом мне в живот, приподнявшись, чтобы вытащить нож, и, как мне показалось, выдавил из меня остатки воздуха, но все же, стиснув зубы, я сумел выволочь из ножен свой кинжал и нанес удар снизу вверх - в пах своему противнику.
   Он дико вскрикнул и, выронив нож, согнулся пополам, зажимая рану, хлынувшая кровь залила мое лицо, но я все еще не мог ни шевельнуться, ни вывернуться из-под придавившей меня туши. Плечо у меня горело, чудовищная тяжесть навалилась на живот.
   Я ударил снова, вложив в удар всю свою силу - мой противник снова закричал, но крик его вскоре перерос в протяжный нечеловеческий вой, полный боли и бессильной ярости. Взгляд его стал невидящим и бессмысленным, я понял, что ему суждено истечь кровью.
   Он поддался вперед - покачнулся, с силой надавив коленом мне на грудь - я начал задыхаться, потом ощутил, что все же могу вдохнуть - но неподвижное тяжелое тело по-прежнему давило меня. Правая рука его упала мне на лицо, кольчужные кольца раскровянили губы. Кровь - кровь с привкусом железа, боги, так много крови - чужой крови, к которой примешивалась и моя...
   Я дернулся и здоровой рукой попытался столкнуть его с себя. Но огромное, скованное безволием смерти тело было тяжелее и неподатливее камня - у меня недоставало сил, я падал и падал в пропасть - снова, и некому было подхватить меня...
   Тени. Тьма. Немного света. Я рванулся к свету, выкрикнув - имя.
   - Лежи, господин, - сказал Роуэн, - лежи спокойно.
   Уэйтэ держал в руках кусок окровавленного полотна, и я осознал, что он сейчас занимается моим плечом. Еще кровь. Боги, хоть бы он вспомнил об этом своем порошке!.. Ясно, почему так спокоен Роуэн - ему ведь тоже достался поцелуй горячей стали, и он полагал, что я буду вести себя так же, как и он тогда.
   Я прикрыл глаза. По лицу стекали струйки пота. Я совсем позабыл, что такое боль - настоящая боль, давненько не получал таких ран. Раз или два в Кэйлдон я был серьезно ранен, но уже успел позабыть и боль, и слабость, способные сломить душу.
   - Стрела была пущена с близкого расстояния, - размышлял вслух Уэйтэ. - Ваш доспех достаточно ослабил удар, хотя и не остановил полностью. Но рана не серьезна, я уже извлек наконечник и, если вы побудете в постели достаточно долго, думаю, все будет в порядке.
   Я приоткрыл один глаз:
   - А как насчет твоего зелья?
   - Хотите, чтобы я дал вам его?
   - Нет... - я зашипел, ощутив дергающую боль в плече. - Боги... неужели ты не можешь мне дать то же, что и Роуэну?
   - Я так и думал, что вы что-то мне подсыпали в вино, - заметил Роуэн. - Уж слишком хорошо я спал в ту ночь.
   Уэйтэ прижал к моему плечу чистую ткань. На этот раз крови было меньше, но боль все не уходила.
   - Я дам вам все, чего вы пожелаете, мой господин. Это часть работы целителя, - он улыбнулся, увидев мое омрачившееся лицо. - Подождите, пока я закончу с раной, потом вы получите ваше... э-э... зелье.
   Он махнул Роуэну рукой:
   - Подними его, только бережно - представь себе, что держишь яйцо...
   Были бы силы - я бы рассмеялся, а так смог только улыбнуться - и, скривившись, невольно застонал, когда Роуэн приподнял меня, чтобы дать возможность Уэйтэ перевязать рану:
   - О бот... у меня что, все кости, переломаны?
   - Нет, - Уэйтэ уже принялся за дело, закрыв рану тканью и привязывая руку так, чтобы я не мог лишний раз потревожить плечо. - Вас нашли под тремя сотнями фунтов атвийской падали, упакованной в кольчугу. Похоже, вы так пролежали несколько часов - до конца сражения. Неудивительно, что после этого вы чувствуете себя несколько... э-э... подавленным - вот и все, капитан, я закончил. Уложите его снова - осторожно, осторожно, не повредите скорлупу.
   Я прикрыл глаза и лежал неподвижно, ожидая, пока утихнет боль. Мгновением позже Уэйтэ поднес к моим губам чашу:
   - Выпейте, мой господин. Сейчас вам лучше уснуть.
   Я осушил чашу подслащенного вина и снова откинулся на ложе, пытаясь забыть о боли. Роуэн, стоявший подле на коленях, следил за мной настороженным взглядом.
   Меня била дрожь. Уэйтэ укутал меня покрывалами и одеялами так, что открытой оставалась только голова, вокруг моего ложа стояли жаровни. Зимой и малейшая рана может оказаться смертельной.
   Губы у меня болели - там, где в них впечаталась кольчуга атвийца. Я потрогал их языком и, ощутив распухшую рану, поморщился. Надо же было так глупо выйти из боя!
   - Надо полагать, мы выиграли, - сказал я. - Иначе я наверняка находился бы в атвийской палатке, и ни целителя, ни капитана со мной не было бы, - и, после паузы. - Разве что вас тоже взяли бы в плен.
   - Нет, - покачал головой Роуэн, - Мы выиграли, господин мой, выиграли окончательно - и эту битву, и войну. Атвийцы разбиты, и мало кому удалось сбежать в Солинду. Не думаю, чтобы они стали тревожить нас снова.
   - Торн..?
   - Мертв, мой господин. Я вздохнул:
   - Я хотел добраться до него сам.
   - Я тоже, - лицо Роуэна помрачнело. - Я не послушал тебя, господин, и сам пошел в бой, но его найти не смог.
   Зелье начало действовать. Слабость от раны и потери крови только помогали ему. Я чувствовал, как меня начинает засасывать темный водоворот. Говорить стало тяжелее.
   - Проследи, чтобы он был похоронен так, как приличествует его положению, тщательно подбирая слова, сказал я, - но не возвращайте тело его людям. Когда мой отец умирал от ран на поле битвы у Мухаары, и Торн взял меня в плен, я просил о погребении по обычаям Хомейны. Торн отказал ему в этом. А потому я отказываю ему в атвийском погребальном обряде.
   - Да будет так, мой господин, - очень тихо ответил Роуэн.
   Я отчаянно боролся с забытьем:.
   - У него есть наследник. Два сына, как я слышал. Пошли... пошли слово, что Мухаар Хомейны требует вассальной присяги. Я буду ожидать сыновей Торна в Хомейне-Мухаар... чтобы принять их клятву, - мои веки опускались, словно наливаясь свинцом, я нахмурился, - Роуэн... проследи за этим... - Да, мой господин. Я снова попытался собраться с силами:
   - Мы едем утром. Я хочу вернуться в Мухаару.
   - Вы еще слишком слабы для того, чтобы отправиться в путь завтра, спокойно заметил Уэйтэ. - Вы сами поймете это, мой господин. - Я не стану возражать против повозки, - пробормотал я, - моя гордость это стерпит. Роуэн улыбнулся:
   - Да, мой господин. Итак, повозка вместо коня. Я задумался об этом.
   Несомненно, слухи дойдут до Электры. Я не хотел, чтобы она беспокоилась. Я поеду в повозке, пока до Мухаары не останется пол-лиги, - пояснил я. - Тогда я пересяду в седло.
   - Конечно, господин. Я сам прослежу за этим.
   И я провалился в темноту.
   К сожалению, Уэйтэ оказался прав. В повозке или нет, но я не был способен отправиться в путь поутру. Однако уже на третий я почувствовал себя значительно лучше. Я оделся в самую теплую одежду, какая только нашлась, пытаясь не обращать внимания на боль в плече, и отправился поговорить с Мередитом и его соратниками.
   Они проводили в моей армии последние дни. Их помощь помогла мне довершить разгром Торна, и теперь я должен был отослать их домой. Я проследил за тем, чтобы каждый капитан получил золото, каждый солдат - по монете. Не то чтобы война с Торном разорила меня, но лишних денег у меня не водилось. Все, что я мог обещать - надежный союз королю Эллас, но этого, похоже, Мередиту было вполне достаточно. Затем он попросил меня об одолжении, которое я сделал с удовольствием: Гриффт хотел остаться со мной, чтобы служить Эллас в Хомейне-Мухаар - скоре послом, чем просто гонцом. Итак, Королевская Гвардия Эллас отправилась домой без рыжеволосого посланника.
   Я тоже отправился домой. В повозке - сил на то, чтобы скакать верхом, у меня еще не было, - и большую часть дороги проспал или провел в размышлениях о будущем. Атвия была моей - если я захочу удержать власть над ней, хотя, должно быть, сыновья Торна не пожелают с этим смириться. Я знал, что они очень молоды - но не знал в точности, сколько им лет. Однако пытаться самому управлять Атвией было делом почти безнадежным. Остров находился слишком далеко. Регент в Солинде - тоже не лучший вариант, но там у меня не было выбора. Даже Солинда была мне не нужна, Беллэм некоторым образом завещал мне ее - самой своей смертью, брак скрепил это.
   Хотя я был вовсе не против того, чтобы называть своими два королевства вместо одного, жадным я не был. В прежние времена дальние владения истощали казну королей, я в эту ловушку не попадусь. Пусть Атвия остается атвийской. И если на этот раз у Электры будет сын, я с радостью отдам второму Солинду.
   На повозке до Мухаары нужно было добираться несколько дней, и я сел в седло задолго до того, как до столицы осталось обещанных пол-лиги. Рана все еще болела, но уже начинала заживать. Я подумал, что, если я не стану слишком сурово испытывать свои силы, мне удастся проехать остаток дороги в седле.
   И все же когда я наконец подъехал к главным воротам моей Мухаары, я почувствовал, что тело мое наполняет усталость. Голова туманилась, мне тяжело было даже думать. Я хотел только уснуть на кровати - на настоящей кровати, не на солдатской койке, держа Электру в объятиях.
   Я принимал приветствия слуг, поднимаясь на третий этаж, к комнатам Электры. Но в дверях меня встретила солиндская служанка и сказала, что Королева принимает ванну: не мог бы я подождать?
   Нет, сказал я, подождать может ванна, но она захихикала и сказала, что королева приготовила мне особенную встречу, получив известия о моем возвращении. Я слишком устал, чтобы возражать против таких объяснений - только задумался о том, что же такое придумала Электра, повернулся и ушел.
   Если уж я не мог увидеть свою жену, то, по крайней мере, никто не помешает мне увидеть дочь. Я прошел в детскую и увидел восьмимесячную Айслинн, крепко спящую в своей колыбельке из дуба, украшенного слоновой костью. Вокруг вертелись три нянюшки. Девочка была закутана в простыни и одеяла, но одна ручонка осталась свободной - она прижала кулачок к щеке.
   Я улыбнулся, наклонившись, чтобы погладить ее по щеке. Такая нежная, такая светлая... Я не мог поверить, что это - мое дитя. Моя рука была такой большой, грубой, вся покрыта шрамами - и эта рука касалась такой нежной кожи... Волосы Айслинн, еще по-детски тонкие, вились у ушей медно-рыжими колечками. Когда глаза ее были открыты, было видно, что они - ясно-серые, в золотых ресницах.
   Она унаследовала от матери красоту - и, по счастью, не унаследовала роста отца.
   - Принцесса Хомейны, - прошептал я, склонившись над дочерью, - кто станет твоим принцем?
   Айслин не ответила. Усталость все сильнее давала себя знать, и я решил не тревожить малышку. Я отправился в свои комнаты, отпустил слугу и повалился на кровать, уснув не менее крепко, чем моя дочь.
   Я вырвался из темноты забвения и обнаружил, что не могу дышать. Что-то высосало весь воздух из моих легких - я не мог ни вскрикнуть, ни слово сказать.
   Все, что я мог - хватать ртом воздух, как рыба, вытащенная на берег и беспомощно бьющая хвостом.
   Боли не было. Только беспомощность и растерянность - достаточно тяжелое испытание для мужчины, попавшего в ловушку. И я не знал, почему это произошло.
   Прохладная рука коснулась моего лба. Кисть руки, казалось, возникла из тьмы - самой руки не было видно, я не сразу понял, что она скрыта темным рукавом.
   - Кэриллон. О мой бедный Кэриллон. Столь победоносный на поле битвы, а теперь столь беспомощный в своей постели.
   Голос Электры. Рука Электры. Я чувствовал запах ее духов. Ванна, сказала та женщина, особенная встреча...
   Холодные пальцы провели по моему носу, нежно коснулись век.
   - Кэриллон... все кончается. Эта пародия на супружество. Тебе конец, мой господин, - рука провела по моей щеке, по губам. - Настало время мне уходить.
   Из темноты выплыла руна, очерченная пурпурным огнем, и в ее свете я увидел свою жену. Она была в черном одеянии, скрадывавшем очертания ее тела, но я все же мог видеть ее живот. Ребенок. Наследник Хомейны. И она посмеет отнять его у меня?..
   Электра улыбнулась. Капюшон закрывал ее волосы, освещено было только лицо.
   Тонкая рука легла на живот:
   - Не твой, - почти ласково сказала она. - Ты действительно думал, что он твой? О нет, Кэриллон... это ребенок другого. Или ты думаешь, что я должна была остаться верной тебе, когда меня дарил любовью мой истинный господин?
   Она чуть повернулась, и я увидел мужчину, стоявшего за ее спиной.
   Я произнес его имя - беззвучно, одними губами, - и он улыбнулся. Ласковой завораживающей улыбкой, которую я уже видел прежде.
   Он выступил вперед из темноты. Это его руна озаряла комнату - пламя танцевало в его правой ладони.
   Тинстар поднес руну к фитилю свечи у моего изголовья и свеча вспыхнула не обычным желтым пламенем, а неверным странным пурпурным огнем, шипящим и разбрасывающим по комнате искры.
   Руна в его ладони мигнула. Он снова улыбнулся:
   - Что ж, ты был достойным противником. Мне было любопытно наблюдать за тем, как ты растешь, как становишься мужчиной, как учишься править...
   Ты научился управлять людьми и заставлять их склоняться перед собой - не давая им понять, что это сделал ты. В тебе больше королевского, чем я полагал, когда ты уходил отсюда восемь лет назад.
   Я не мог пошевелиться. Я чувствовал, как бессильно мое тело, как беспомощна душа. Я умру без слова, не в силах даже возразить. Хотя бы звук издать...
   - Вини себя самого, - мягко сказал мне Тинстар, - То, что я делаю сейчас, стало возможным лишь потому, что ты отослал своего Чэйсули. Если бы он остался с тобой... - он улыбался. - Но оставить его ты не мог, не так ли, поскольку он угрожал жизни королевы. Тебе приходилось думать об Электре, а не о себе. Это благородно, господин мой Мухаар, это говорит в твою пользу. Но именно это и приведет тебя к смерти, - танцующее пламя озаряло его лицо, казавшееся посмертной маской необыкновенной красоты. - Финн знал правду. Он - понимал.
   Ведь это Финн увидел меня в постели Электры.
   Его жемчужные зубы обнажились в короткой усмешке, когда я конвульсивно дернулся на постели, рука его легла на живот Электры.
   Я пытался подняться, но мое тело не повиновалось мне. Тинстар подошел ближе, вступив в огненную сферу, и коснулся меня рукой.
   - Я закончил играть с тобой, - сказал он. - Пришло мое время править.
   Помнишь, каким был Беллэм, когда ты нашел его на поле боя?