Страница:
Она слышала бурные рыдания, доносившиеся из дома, и монотонное квохтанье цыплят, ищущих корм. Где-то невдалеке раздавался хриплый лай собаки.
Погруженная в свои мысли, она не слышала, как дядя сел рядом.
Он молча тронул машину с места и, проехав с полмили, остановился и, положив руки на руль, уставился на дорогу.
– Я не должен был брать тебя с собой, – сказал он наконец. – Мне казалось, что она, возможно, захочет тебя видеть и вы сможете примириться теперь, когда Хэн исчез.
– Я ей нужна только для того, чтобы винить меня во всех своих несчастьях. Вся ее жизнь только в нем. И она хочет, чтобы все было как всегда.
– Почему? Тори, объясни, почему она хочет жить с человеком, с которым никогда не знала радости?
– Она его любит.
– Но это не любовь. – Он скорее выплюнул с гневом и отвращением, чем сказал, это слово. – Это же болезнь. Ты слышала, как она винит всех, но только не его? Женщину, на которую он напал, полицию, даже этот чертов банк.
Видя, как он расстроен, Тори мягко коснулась его руки:
– Ты сделал все, что было в твоих силах.
– Да, все, что мог. Я дал ей деньги и оставил ее в этом хлеву. Скажу тебе честно, Тори, я благодарю бога, что она не захотела поехать со мной и ее безумие не войдет вместе с ней через порог моего дома. Но я стыжусь таких мыслей.
Тори отстегнула ремень безопасности, прижалась к дяде и положила голову ему на плечо.
– Тебе нечего стыдиться, дядя Джимми, нет ничего постыдного в твоем желании оградить от всего этого тетю Бутс. Я бы могла сделать для нее то, о чем она просила. Но я этого не сделала, потому что не захотела. И не стыжусь своего поступка.
– Ну и семейка у нас, а, детка? – И он нежно коснулся кончиками пальцев еще красного пятна на щеке Тори. А затем нажал на газ. – Тори, если тебе все равно, мне бы не хотелось сейчас видеть твою бабушку.
– Мне тоже не хочется. Поедем прямо домой.
Когда дядя высадил ее недалеко от дома, Тори пересела в свою машину и отправилась в магазин. Впереди еще целый день, работа и хлопоты позволят ей забыть о том, что случилось утром.
Прежде всего она позвонила в цветочный магазин и попросила доставить фикус и цветы, которые заказала неделю назад. Потом – в булочную, подтвердить заказ на булочки и пирожные, которые заберет завтра утром.
Было далеко за полдень, когда она с удовлетворением убедилась, что все приготовления позади.
На двери звякнул колокольчик, и она вспомнила, что забыла запереть ее за последним посыльным.
– Увидел тебя, проходя мимо. – Дуайт обвел магазин оценивающим взглядом и тихо присвистнул. – Зашел посмотреть, все ли в порядке и не нужна ли срочная помощь, но у тебя, как вижу, все готово.
– Надеюсь. Твоя команда, Дуайт, великолепно со всем справилась.
– Не забудь рекомендовать мою фирму своим клиентам.
– Можешь на это рассчитывать.
– Какая замечательная вещь. – Он взял доску для резки хлеба, которая была сделана из узеньких полосок дерева разных пород и блестела как стекло. – Прекрасная работа. Я иногда тоже занимаюсь поделками из дерева, но у меня так хорошо не получается… А Лисси очень довольна, что купила ту лампу, и при любой возможности хвастается зеркалом. Еще она говорит, что не возражает, если я время от времени буду заглядывать в твой ювелирный отдел, чтобы улучшить ее настроение.
– Она неважно себя чувствует?
– О, чувствует она себя прекрасно. Просто капризничает иногда из-за беременности.
Он сунул руки в карманы и смущенно улыбнулся.
– Я, наверное, должен извиниться.
– За что?
– За то, что навел Лисси на мысль, будто вы с Кейдом любите бывать вместе.
– Я не возражаю против его общества.
– Дело в том, что Лисси позволяет себе совать носик в чужие дела. Все старается подыскать пару Кейду или Уэйду. Ей ужасно хочется женить всех моих друзей. Кейд едва вывернулся из расставленной ловушки, и только потому, что велел сказать, будто он… – И Дуайт сделал паузу, перед тем как выпалить:
– Будто он уже тесно связан с некоей женщиной. Я сказал Лисси, что это ты, надеясь, что она проглотит наживку и на некоторое время отстанет от Кейда.
Тори закончила украшать фикус гирляндой красных лампочек и отступила, чтобы полюбоваться результатами.
– Да, мне, конечно, надо было прежде подумать, зная, что Лисси любит болтать. К тому времени, как Кейд решил снять с меня стружку, я по крайней мере от шестерых слышал, что вы уже обручились и планируете, какую комнату отвести под детскую. А может, вы и впрямь поладили?
– Ты спрашиваешь или утверждаешь? – Тори вопросительно вскинула брови. Дуайт покачал головой:
– Да, иметь дело с женщиной – все равно что идти по канату. И лучше мне уйти, прежде чем я упаду.
– Хорошая мысль.
– У Лисси сейчас весь курятник в сборе, ну, я хочу сказать, что у нас женский междусобойчик, – поправился он. – Хочу пойти проведать Уэйда, может быть, поужинаем вместе и проведем время, пока будет безопасно вернуться домой. Завтра загляну. Может, посоветуешь, какие серьги выбрать для Лисси или что-нибудь в этом роде.
– Буду очень рада.
Он направился к двери, но остановился.
– Магазин хорошо выглядит, Тори. Классно. От него будет городу польза.
«Я тоже на это надеюсь», – думала Тори, запирая за ним дверь. Более того, она надеется, что пребывание в городе и ей пойдет на пользу.
Дуайт остановился у перехода.
Красный свет. Как мэр, он должен подавать согражданам благой пример. Он уже давно не нарушает правил движения, никогда не выпивает в баре больше двух банок пива, никогда не превышает скорость. «Все это пустяки, – подумал он, – но время от времени так хочется попрать запреты». Наверное, это оттого, что у него было позднее развитие. До пятнадцати лет он развивался медленно, а потом вдруг сам не заметил, как очутился на заднем сиденье своего первого автомобиля с Лисси. А когда он осознал, что у него возникли стойкие отношения с самой хорошенькой и популярной девочкой в школе, то уже брал напрокат фрак для венчания.
Нет, он не жалел. Ни одной минуты не жалел. Лисси была именно такой, какой ему хотелось ее видеть. Она была все такой же хорошенькой, как в колледже. Может быть, она чересчур суетится и часто дуется, но пусть покажут ему женщину, которая лишена этих недостатков. У них с Лисси отличный дом, прекрасный сын и еще один ребенок на подходе. Нет, у него чертовски великолепная жизнь, ведь он стал мэром города, в котором некогда служил объектом для насмешек.
Он открыл дверь в приемную Уэйда, и его чуть не сбил с ног обезумевший сенбернар, решивший во что бы то ни стало сбежать.
– Простите. Стой, Монго!
Блондинка, пытавшаяся удержать собаку на поводке, была хорошенькая и незнакомая. Зеленые глаза ее просили прощения, а кукольный рот улыбался.
– Ему только что сделали прививки, и он считает, будто его предали.
– И я его понимаю. – Дуайт, чтобы не скомпрометировать свое мужское достоинство, рискнул слегка потрепать собаку.
– Раньше не встречал в городе ни вас, ни Монго.
– Мы здесь всего несколько недель. Я переехала сюда из Диллона. Преподаю английский в колледже, в летних классах, но с осени начну вести полный курс. Монго, сидеть! – И, тряхнув волосами, она протянула руку. – Шерри Беллоуз.
– Дуайт Фрэзир, рад познакомиться. Я городской мэр, и именно ко мне вы должны обращаться с жалобами, если они возникнут.
– О, все просто замечательно, но я запомню ваше предложение. – Она обернулась и посмотрела на дверь приемной. – Все так дружелюбны и полны готовности помочь. Но сейчас мне надо усадить Монго в машину, иначе он оборвет поводок и сбежит.
– Вам помочь?
– Нет, я справлюсь. Приятно было познакомиться с вами, мэр Фрэзир.
– И мне также, – пробормотал он и перевел взгляд на Максин. – Когда я учился, таких учительниц английского в Прогрессе не было, а то бы я постарался подольше не кончать школу.
– Ах вы, мужчины, – и Максин хихикнула, беря сумку из нижнего ящика стола. – Вы так предсказуемы. Монго был нашим последним пациентом, мэр. Док Уэйд принимает душ. Вы не будете так любезны сказать ему, что я убежала на лекцию?
– Давай. Всего тебе хорошего. И он пошел в заднее помещение, где Уэйд проводил в порядок шкаф с лекарствами.
– Ну, как тебе эта блондинка?
– М-м-м?
– Господи, Уэйд, ну та самая блондинка с большой собакой, которая только что ушла. Учительница английского языка.
– А, Монго.
– Да, вижу, ты человек конченый. – И Дуайт, покачав головой, присел на краешек стола. – Раз уж ты не замечаешь хорошеньких блондинок, которые носят такие обтягивающие джинсы, и помнишь только о большой, неуклюжей собаке, значит, даже Лисси не сможет исправить положение.
– Нет, я заметил эту блондинку, – возразил Уэйд.
– Мне кажется, она тебя тоже заметила. Ты с ней не пообжимался?
– Дуайт, она же пациентка!
– Нет, это пес пациент. Ты, парень, теряешь блестящую возможность.
– Не будем обсуждать мою сексуальную жизнь.
– Да у тебя ее нет. – Дуайт ухмыльнулся. – Если бы я был не женат и лишь наполовину так безобразен, как ты, я бы уговорил блондинку опробовать этот стол, вместо того, чтобы щупать ее лохматую собаку.
– А может быть, она у меня есть... сексуальная жизнь.
– В твоих снах.
– Да, но это мои сны, не так ли? А почему ты сейчас не дома и не моешь руки перед обедом, как благонравный мальчик?
– Да у Лисси сегодня женское сборище, и я слинял из дома… Так что как насчет пивка и какой-нибудь жратвы? Как в прежние деньки?
– Да у меня тут еще есть кое-какие дела. – «Может заглянуть Фэйф», – подумал он.
– Да ладно тебе, Уэйд, всего на пару часов. Уэйд снова начал было отказываться и спохватился. Какого черта, что с ним происходит? Так он и будет сидеть взаперти и ждать, когда Фэйф позвонит? Словно он девчонка, вздыхающая по капитану школьной футбольной команды. Да нет, он гораздо хуже.
– Ладно, только платишь ты.
– Ах ты, дерьмецо! – И Дуайт, развеселившись, соскочил со стола. – А давай позвоним Кейду, пусть присоединяется. И заставим заплатить его.
– Идет.
Глава 15
Погруженная в свои мысли, она не слышала, как дядя сел рядом.
Он молча тронул машину с места и, проехав с полмили, остановился и, положив руки на руль, уставился на дорогу.
– Я не должен был брать тебя с собой, – сказал он наконец. – Мне казалось, что она, возможно, захочет тебя видеть и вы сможете примириться теперь, когда Хэн исчез.
– Я ей нужна только для того, чтобы винить меня во всех своих несчастьях. Вся ее жизнь только в нем. И она хочет, чтобы все было как всегда.
– Почему? Тори, объясни, почему она хочет жить с человеком, с которым никогда не знала радости?
– Она его любит.
– Но это не любовь. – Он скорее выплюнул с гневом и отвращением, чем сказал, это слово. – Это же болезнь. Ты слышала, как она винит всех, но только не его? Женщину, на которую он напал, полицию, даже этот чертов банк.
Видя, как он расстроен, Тори мягко коснулась его руки:
– Ты сделал все, что было в твоих силах.
– Да, все, что мог. Я дал ей деньги и оставил ее в этом хлеву. Скажу тебе честно, Тори, я благодарю бога, что она не захотела поехать со мной и ее безумие не войдет вместе с ней через порог моего дома. Но я стыжусь таких мыслей.
Тори отстегнула ремень безопасности, прижалась к дяде и положила голову ему на плечо.
– Тебе нечего стыдиться, дядя Джимми, нет ничего постыдного в твоем желании оградить от всего этого тетю Бутс. Я бы могла сделать для нее то, о чем она просила. Но я этого не сделала, потому что не захотела. И не стыжусь своего поступка.
– Ну и семейка у нас, а, детка? – И он нежно коснулся кончиками пальцев еще красного пятна на щеке Тори. А затем нажал на газ. – Тори, если тебе все равно, мне бы не хотелось сейчас видеть твою бабушку.
– Мне тоже не хочется. Поедем прямо домой.
Когда дядя высадил ее недалеко от дома, Тори пересела в свою машину и отправилась в магазин. Впереди еще целый день, работа и хлопоты позволят ей забыть о том, что случилось утром.
Прежде всего она позвонила в цветочный магазин и попросила доставить фикус и цветы, которые заказала неделю назад. Потом – в булочную, подтвердить заказ на булочки и пирожные, которые заберет завтра утром.
Было далеко за полдень, когда она с удовлетворением убедилась, что все приготовления позади.
На двери звякнул колокольчик, и она вспомнила, что забыла запереть ее за последним посыльным.
– Увидел тебя, проходя мимо. – Дуайт обвел магазин оценивающим взглядом и тихо присвистнул. – Зашел посмотреть, все ли в порядке и не нужна ли срочная помощь, но у тебя, как вижу, все готово.
– Надеюсь. Твоя команда, Дуайт, великолепно со всем справилась.
– Не забудь рекомендовать мою фирму своим клиентам.
– Можешь на это рассчитывать.
– Какая замечательная вещь. – Он взял доску для резки хлеба, которая была сделана из узеньких полосок дерева разных пород и блестела как стекло. – Прекрасная работа. Я иногда тоже занимаюсь поделками из дерева, но у меня так хорошо не получается… А Лисси очень довольна, что купила ту лампу, и при любой возможности хвастается зеркалом. Еще она говорит, что не возражает, если я время от времени буду заглядывать в твой ювелирный отдел, чтобы улучшить ее настроение.
– Она неважно себя чувствует?
– О, чувствует она себя прекрасно. Просто капризничает иногда из-за беременности.
Он сунул руки в карманы и смущенно улыбнулся.
– Я, наверное, должен извиниться.
– За что?
– За то, что навел Лисси на мысль, будто вы с Кейдом любите бывать вместе.
– Я не возражаю против его общества.
– Дело в том, что Лисси позволяет себе совать носик в чужие дела. Все старается подыскать пару Кейду или Уэйду. Ей ужасно хочется женить всех моих друзей. Кейд едва вывернулся из расставленной ловушки, и только потому, что велел сказать, будто он… – И Дуайт сделал паузу, перед тем как выпалить:
– Будто он уже тесно связан с некоей женщиной. Я сказал Лисси, что это ты, надеясь, что она проглотит наживку и на некоторое время отстанет от Кейда.
Тори закончила украшать фикус гирляндой красных лампочек и отступила, чтобы полюбоваться результатами.
– Да, мне, конечно, надо было прежде подумать, зная, что Лисси любит болтать. К тому времени, как Кейд решил снять с меня стружку, я по крайней мере от шестерых слышал, что вы уже обручились и планируете, какую комнату отвести под детскую. А может, вы и впрямь поладили?
– Ты спрашиваешь или утверждаешь? – Тори вопросительно вскинула брови. Дуайт покачал головой:
– Да, иметь дело с женщиной – все равно что идти по канату. И лучше мне уйти, прежде чем я упаду.
– Хорошая мысль.
– У Лисси сейчас весь курятник в сборе, ну, я хочу сказать, что у нас женский междусобойчик, – поправился он. – Хочу пойти проведать Уэйда, может быть, поужинаем вместе и проведем время, пока будет безопасно вернуться домой. Завтра загляну. Может, посоветуешь, какие серьги выбрать для Лисси или что-нибудь в этом роде.
– Буду очень рада.
Он направился к двери, но остановился.
– Магазин хорошо выглядит, Тори. Классно. От него будет городу польза.
«Я тоже на это надеюсь», – думала Тори, запирая за ним дверь. Более того, она надеется, что пребывание в городе и ей пойдет на пользу.
Дуайт остановился у перехода.
Красный свет. Как мэр, он должен подавать согражданам благой пример. Он уже давно не нарушает правил движения, никогда не выпивает в баре больше двух банок пива, никогда не превышает скорость. «Все это пустяки, – подумал он, – но время от времени так хочется попрать запреты». Наверное, это оттого, что у него было позднее развитие. До пятнадцати лет он развивался медленно, а потом вдруг сам не заметил, как очутился на заднем сиденье своего первого автомобиля с Лисси. А когда он осознал, что у него возникли стойкие отношения с самой хорошенькой и популярной девочкой в школе, то уже брал напрокат фрак для венчания.
Нет, он не жалел. Ни одной минуты не жалел. Лисси была именно такой, какой ему хотелось ее видеть. Она была все такой же хорошенькой, как в колледже. Может быть, она чересчур суетится и часто дуется, но пусть покажут ему женщину, которая лишена этих недостатков. У них с Лисси отличный дом, прекрасный сын и еще один ребенок на подходе. Нет, у него чертовски великолепная жизнь, ведь он стал мэром города, в котором некогда служил объектом для насмешек.
Он открыл дверь в приемную Уэйда, и его чуть не сбил с ног обезумевший сенбернар, решивший во что бы то ни стало сбежать.
– Простите. Стой, Монго!
Блондинка, пытавшаяся удержать собаку на поводке, была хорошенькая и незнакомая. Зеленые глаза ее просили прощения, а кукольный рот улыбался.
– Ему только что сделали прививки, и он считает, будто его предали.
– И я его понимаю. – Дуайт, чтобы не скомпрометировать свое мужское достоинство, рискнул слегка потрепать собаку.
– Раньше не встречал в городе ни вас, ни Монго.
– Мы здесь всего несколько недель. Я переехала сюда из Диллона. Преподаю английский в колледже, в летних классах, но с осени начну вести полный курс. Монго, сидеть! – И, тряхнув волосами, она протянула руку. – Шерри Беллоуз.
– Дуайт Фрэзир, рад познакомиться. Я городской мэр, и именно ко мне вы должны обращаться с жалобами, если они возникнут.
– О, все просто замечательно, но я запомню ваше предложение. – Она обернулась и посмотрела на дверь приемной. – Все так дружелюбны и полны готовности помочь. Но сейчас мне надо усадить Монго в машину, иначе он оборвет поводок и сбежит.
– Вам помочь?
– Нет, я справлюсь. Приятно было познакомиться с вами, мэр Фрэзир.
– И мне также, – пробормотал он и перевел взгляд на Максин. – Когда я учился, таких учительниц английского в Прогрессе не было, а то бы я постарался подольше не кончать школу.
– Ах вы, мужчины, – и Максин хихикнула, беря сумку из нижнего ящика стола. – Вы так предсказуемы. Монго был нашим последним пациентом, мэр. Док Уэйд принимает душ. Вы не будете так любезны сказать ему, что я убежала на лекцию?
– Давай. Всего тебе хорошего. И он пошел в заднее помещение, где Уэйд проводил в порядок шкаф с лекарствами.
– Ну, как тебе эта блондинка?
– М-м-м?
– Господи, Уэйд, ну та самая блондинка с большой собакой, которая только что ушла. Учительница английского языка.
– А, Монго.
– Да, вижу, ты человек конченый. – И Дуайт, покачав головой, присел на краешек стола. – Раз уж ты не замечаешь хорошеньких блондинок, которые носят такие обтягивающие джинсы, и помнишь только о большой, неуклюжей собаке, значит, даже Лисси не сможет исправить положение.
– Нет, я заметил эту блондинку, – возразил Уэйд.
– Мне кажется, она тебя тоже заметила. Ты с ней не пообжимался?
– Дуайт, она же пациентка!
– Нет, это пес пациент. Ты, парень, теряешь блестящую возможность.
– Не будем обсуждать мою сексуальную жизнь.
– Да у тебя ее нет. – Дуайт ухмыльнулся. – Если бы я был не женат и лишь наполовину так безобразен, как ты, я бы уговорил блондинку опробовать этот стол, вместо того, чтобы щупать ее лохматую собаку.
– А может быть, она у меня есть... сексуальная жизнь.
– В твоих снах.
– Да, но это мои сны, не так ли? А почему ты сейчас не дома и не моешь руки перед обедом, как благонравный мальчик?
– Да у Лисси сегодня женское сборище, и я слинял из дома… Так что как насчет пивка и какой-нибудь жратвы? Как в прежние деньки?
– Да у меня тут еще есть кое-какие дела. – «Может заглянуть Фэйф», – подумал он.
– Да ладно тебе, Уэйд, всего на пару часов. Уэйд снова начал было отказываться и спохватился. Какого черта, что с ним происходит? Так он и будет сидеть взаперти и ждать, когда Фэйф позвонит? Словно он девчонка, вздыхающая по капитану школьной футбольной команды. Да нет, он гораздо хуже.
– Ладно, только платишь ты.
– Ах ты, дерьмецо! – И Дуайт, развеселившись, соскочил со стола. – А давай позвоним Кейду, пусть присоединяется. И заставим заплатить его.
– Идет.
Глава 15
Она не предполагала, что будет так нервничать. Она приготовилась, она рассчитала и проверила каждую деталь вплоть до цвета и прочности шнура, которым перевязывала коробки. У нее был уже опыт работы, и каждый предмет, выставленный на продажу, она знала почти наизусть, как мастер, его создавший.
Магазин был само совершенство: сверкающий разноцветием красок и гостеприимный. Она сама выглядела деловой, энергичной хозяйкой. А кроме того, и привлекательной. Тори встала около четырех утра и медлительно выбирала, что надеть, и наконец остановила выбор на темно-синих слаксах и белой полотняной рубашке. А сейчас она забеспокоилась: не слишком ли этот наряд смахивает на униформу. Да, она обо всем сейчас беспокоилась. Осталось меньше часа до открытия магазина, но все страхи и сомнения, которые она прежде могла подавлять, теперь обрушились на нее, как груда кирпичей. И она сидела в кладовой за столом, сжав голову руками. Ее даже слегка поташнивало от волнения. Какой стыд! Нельзя же так много сделать, так много успеть и преодолеть, чтобы рухнуть без сил в нескольких дюймах от желанной цели.
Они придут. На этот счет она не беспокоилась. Ей не придется затаскивать их силком. Придут и будут глазеть на нее и перешептываться: «Это боденовская девчонка. Помните, какая она была тощая, маленькая и ненормальная…»
Не надо было возвращаться сюда. Она с ума сошла, что вернулась в город, где все ее знали и где все тайное становилось явным. Где вообще не было тайн. Ну почему она не осталась в Чарлстоне, где было спокойно, где она была в безопасности, жила себе тихо, спокойно и никто ей не мешал?
Сидя здесь, в кладовой, она отчаянно жалела о своем хорошеньком домике, опрятном садике, о повседневной нелегкой, но без персональной ответственности, работе в чужом магазине… Она снова жаждала накинуть на себя плащ анонимности, который носила последние четыре года. Нет, она не должна была возвращаться. Не надо было рисковать жизнью, сбережениями, душевным покоем. О чем она думала?
«О Хоуп, – сказала она себе и медленно подняла голову. – Я думала о Хоуп».
Как же она глупа и безрассудна. Хоуп умерла, и ничего изменить нельзя. Но она, Тори, вышла на линию огня, и раз так, надо крепиться. И отвечать на косые взгляды прямо, не отводя глаз. И мужественно сносить шепот за спиной.
В дверь постучали, и ей захотелось залезть под стол и заткнуть уши. Ведь еще тридцать минут до открытия, тридцать драгоценных минут, чтобы взять себя в руки.
Кто бы там ни был за дверью, пусть уходит и ждет. Она встала, выпрямилась, пригладила волосы и уже готова была крикнуть, чтобы приходили в десять, но увидела через стекло лицо бабушки и одним прыжком оказалась у входной двери.
– Бабуля!
Тори обняла Айрис и прижалась к ней, как женщина на краю пропасти прижимается к скале за спиной.
– Как я рада видеть тебя. Не думала, что ты приедешь. Я так рада, что ты здесь.
– Не приеду? На торжественное открытие твоего магазина? Да я вся извелась от желания поскорее сюда добраться.
И она легонько подтолкнула Тори в магазин.
– Я Сесила чуть с ума не свела, все время заставляя ехать быстрее. Вот и он сам, а за его спиной Бутс… Тори, вид у магазина потрясающий, как у июньской невесты. И вещи все такие красивые. У тебя всегда был на них глаз.
– Мне не терпится что-нибудь купить! – Бутс, выхоленная и ухоженная, в желтом легком платье, захлопала в ладоши, как девочка. – Хочу быть твоей первой покупательницей, и я уже предупредила Джей Ара, что его кредитная карточка сгорит синим пламенем, прежде чем я закончу покупки.
– У меня есть огнетушитель. – И Тори обняла тетю Бутс.
– И очень много хрупких вещиц. – Сесил на всякий случай сунул руки в карманы. – Я чувствую себя здесь таким слоном.
– Что сломаешь – тут же и купишь, – подмигнула ему Айрис. – Ну, ладно, радость моя, чем мы тебе можем помочь?
– Своим присутствием.
– Нервничаешь?
– Я просто в ужасе. Сейчас приготовлю чай и достану печенье. А потом… – Она обернулась на звон дверного колокольчика.
– Посылка для вас, мисс Боден. – Мальчик из цветочного магазина подал Тори блестящую белую коробку.
– Спасибо.
– Моя мама зайдет сегодня в магазин. Говорит, хочет посмотреть, как выглядят ее цветочные композиции, но я думаю, что она интересуется вещами.
– С удовольствием буду ждать ее прихода.
– Да, вещей у вас навалом, – и он чуть не свернул себе шею, осматриваясь, пока Тори доставала из кассы доллар. – Скоро и другие придут, я слышал, как об этом все говорят.
– Надеюсь, что так.
И мальчик сунул доллар в карман.
– Спасибо. До встречи.
Тори поставила коробку на прилавок и открыла. В ней были разноцветные жизнерадостные герберы и яркие, как само солнце, цветы подсолнуха.
– Правда, красивые? – Айрис заглянула через плечо Тори, чтобы получше было видно. – И цветы подобраны со вкусом. Розы не подошли бы к твоей керамике и дереву. Кто-то ведь сообразил послать тебе эти славные цветы.
– Да. – Тори уже взглянула на карточку. – Этот «кто-то» знает, что надо присылать.
– Ой, какие милые, какие хорошенькие! – Бутс всплеснула руками в восторге. – Тори, я просто с ума сойду от нетерпения, если ты сейчас же не скажешь, кто их прислал. – И, не дожидаясь ответа, она выхватила у Тори карточку. «Удачи в день открытия. Кейд». – О-о-о!
Айрис вздернула голову и поджала губы:
– Это, что ли, Кинкейд Лэвелл?
– Да, он.
– Хм-м-м.
– Не хмыкай. Он проявил внимательность, только и всего.
– Если мужчина посылает женщине именно те цветы, что нужно, он, значит, думает об этой женщине, правда, Сесил?
– Да вроде так. Цветы так романтичны, они выражают любовь.
– Вот-вот. Теперь понимаешь, почему я обожаю этого мужчину? – И Айрис дернула Сесила за рубашку, чтобы он нагнулся, и поцеловала его.
– Герберы и подсолнухи выражают дружеские чувства, – поправила Сесила Тори.
– Цветы есть цветы, – возгласила решительно Бутс, – и если мужчина посылает их женщине, значит, он думает о ней.
Бутс очень нравилась мысль, что Кейд Лэвелл думает о ее племяннице.
– А теперь пойди и поставь их в воду, а я достану печенье. Больше всего люблю готовить угощение.
– Я поставлю цветы в глиняный горшок! Они чудесно будут смотреться на прилавке.
– Давай, давай, – и Айрис махнула рукой, – а нам укажи, что еще надо сделать.
Первые покупатели во главе с Лисси появились в четверть одиннадцатого. Тори решила впредь не допускать ни одной недоброй мысли о ней, глядя, как прежняя школьная королева красоты водит своих знакомых по магазину и громко восторгается каждой вещью.
Через час после открытия в магазине толпилось уже пятнадцать покупателей, и она пробила четыре чека. К полудню Тори была уже слишком занята, чтобы нервничать. Да, на нее глазели, и она слышала, как о ней шептались. Но она словно надела стальные доспехи и хладнокровно упаковывала покупки.
– Ты ведь дружила с малюткой Лэвелл, да? Тори продолжала заворачивать в оберточную бумагу металлические подсвечники.
– Да.
– Ужас, что с нею сделали. – Женщина с ястребиным взглядом наклонилась поближе к Тори. – Ведь она была еще совсем малышкой. Это ты ее тогда нашла, да?
– Ее нашел отец. Вам упаковать в коробку или положить в сумку?
– В коробку. Это я купила для племянницы. В следующем месяце у нее свадьба. Ты вроде бы училась вместе с ней, Келли Энн Фриск.
– Я мало кого помню из тех, с кем ходила в школу, – солгала Тори, с любезной улыбкой упаковывая покупку, – это было так давно. Завязать подарочной лентой?
– Я это сделаю сама, дорогая, а у тебя есть другие покупатели, – вмешалась Айрис. – Так, значит, Келли Энн выходит замуж? Мне кажется, я хорошо ее помню. Она старшая дочь Марши? Господи, как годы-то бегут.
– Нашу Келли Энн целый месяц мучили кошмары после смерти малышки Лэвелл, – сказала женщина удовлетворенным тоном, который еще долго звучал в ушах Тори после того, как она удалилась.
Возникло сильное искушение убежать в кладовку и перевести дух, подождать, пока сердце не перестанет стучать молотом в груди, но вместо этого она обратилась к высокой брюнетке, затруднившейся выбором кружек:
– Могу я вам помочь?
– Так трудно решиться, когда столько красивых вещей и такой большой выбор. Джо Бет Харди, тетушка Келли Энн, очень неприятная женщина. А вы всегда были такой старательной, собранной девочкой. Вы меня не помните? – И брюнетка протянула руку.
– Извините, не узнаю.
– Ну тогда я была значительно моложе, чем сейчас, и вы учились не в моем классе. Я преподавала и сейчас еще преподаю в начальной школе. Мариэтта Синглтон.
– О, мисс Синглтон. Я вас помню. Извините, что не узнала сразу. Приятно снова встретиться.
– А я с нетерпением ждала открытия твоего магазина. Я иногда думала о тебе, вспоминала в течение всех этих лет. Ты можешь этого и не знать, но я когда-то дружила с твоей матерью. За несколько лет до твоего рождения, конечно. Тесен мир.
– Да, тесен.
– А иногда даже чересчур, чтобы чувствовать себя спокойно, – сказала она, оглянувшись на дверь и увидев входящую Фэйф. Взгляды их встретились, испепеляя друг друга, но Мариэтта снова повернулась к кружкам и опять стала их внимательно разглядывать. – Тем не менее нам приходится жить в этом тесном мире, – заметила она. – Я, наверное, возьму вот эту, синюю с белым, она очаровательна. Вы не упакуете ее, пока я пройдусь и посмотрю на другие вещи?
– С удовольствием. Сейчас принесу вам такую же из кладовой.
– Виктория, – Мариэтта понизила голос и погладила Тори по руке, – вы проявили большую смелость, что вернулись сюда. Но вы всегда были храброй девочкой.
И Мариэтта отошла от прилавка, а Тори некоторое время стояла, не шевелясь, удивленная волной горя, вдруг нахлынувшей на нее. А потом направилась за кружкой в кладовую, куда, к ее неудовольствию, последовала и Фэйф.
– Что этой женщине здесь надо?
– Извини, кого ты имеешь в виду?
– Что ей надо? Мариэтте? Тори достала с полки кружку.
– Вот это. И вообще люди приходят сюда, желая что-нибудь купить. Поэтому это место и называется магазин.
– Что она тебе сказала?
– А что тебе за дело до этого? Фэйф зашипела от злости и вытащила из сумочки пачку сигарет.
– Курить в магазине запрещается.
– Черт возьми!
Она бросила сигареты обратно и начала шагать взад-вперед.
– Эта женщина очень вредная.
– А мне она показалась очень милой. Между прочим, у меня нет времени терпеть твои капризы и слушать всякие россказни. – Однако любопытство Тори было сильно задето. – А теперь, если ты не желаешь помочь мне переставить этот ящик или снова наполнить кувшин чаем со льдом, я бы очень хотела, чтобы ты удалилась.
– Если бы она спала с твоим отцом, то не показалась бы тебе «очень милой».
Фэйф фыркнула и порхнула к двери. Тори хорошо помнила, какой у Фэйф характер, и схватила ее за руку, прежде чем та успела хлопнуть дверью.
– Не устраивай сцен в моем магазине. А если хочешь кому-нибудь вцепиться в волосы, найди для этого другое место.
– Сцен я устраивать не собираюсь. – Она вся кипела от возбуждения. – Не собираюсь подавать окружающим повод для сплетен. Забудь и ты, о чем я тебе сказала. Нам слишком дорого стоило замять слухи о связи отца с этой женщиной. Так что, если я опять услышу, что об этом сплетничают, я буду знать, кто в этом виноват – ты.
– Не угрожай мне. Давно прошли те дни, когда ты могла мною помыкать. Поэтому советую тебе спрятать свои коготки, ведь теперь я дам тебе сдачи.
Губы Фэйф дрогнули, и Тори вдруг увидела перед собой Хоуп.
– Подожди минуту, иди сюда, сядь и успокойся. Если ты сейчас выйдешь, то один твой вид даст повод к сплетням. А, кроме того, они сейчас наслаждаются возможностью посудачить обо мне.
Тори открыла дверь и выглянула.
– Курить запрещается, – повторила она и вышла. Фэйф упала на стул. Яростно глядя на захлопнувшуюся дверь, она снова вытащила сигареты и тотчас же с виноватым видом сунула пачку в сумочку, потому что дверь опять распахнулась. Однако вместо Тори в комнату скользнула Бутс. Хотя она искренне восхищалась вещами, выставленными на продажу, это не означало, что от ее взгляда ускользнули некоторые тонкие обстоятельства. Она заметила ярость на лице Фэйф, как сейчас увидела на нем смятение и подавленность.
– Мы все так возбуждены открытием магазина, – заговорила она жизнерадостно и помахала рукой перед лицом, – что мне хоть минуту надо передохнуть.
На самом деле она решила не упускать редкой возможности загнать в угол женщину, которая взяла Уэйда в переплет.
– Почему бы вам не присесть, мисс Бутс? – Фэйф быстро вскочила с места. – Я как раз иду обратно.
– О, пожалуйста, составь мне компанию, дорогая, ты такая хорошенькая сегодня. Впрочем, как всегда.
– Спасибо. Могу вернуть вам комплимент. Фэйф почувствовала, что ей некуда девать руки.
– Вы сегодня можете очень гордиться вашей Тори.
– А я всегда ею гордилась. Как поживает твоя мама?
– Она в порядке.
– Пожалуйста, передай ей мои наилучшие пожелания. – Любезно улыбнувшись, Бутс подошла к коробке с печеньем и выбрала одно. – Ты не видела сегодня Уэйда? Надеюсь, он тоже сюда приедет.
– Нет, сегодня не видела. – «Еще не видела», – добавила про себя Фэйф.
– Мальчик так много работает. Бутс вздохнула и откусила кусочек покрытого белой глазурью печенья.
– Хотела бы я, чтобы он остепенился и нашел женщину, с которой смог бы создать свой собственный дом.
– Э…
– Тебе незачем смущаться, милая. Он взрослый мужчина, а ты красивая женщина. Почему бы вам и не встречаться. Я знаю, что мой мальчик живет сексуальной жизнью.
«О, с этим у него все в порядке», – подумала Фэйф, а вслух сказала:
– Но вы предпочитаете, чтобы он жил сексуальной жизнью не со мной?
– Ничего подобного я не говорила.
Бутс выбрала еще печенье и протянула его Фэйф.
– Нас здесь никто не слышит, Фэйф, и мы обе женщины. А это значит, что нам известно, как заставить мужчину делать то, что нам нужно. В тебе есть что-то дикое, неуемное. Я ничего не имею против. Возможно, я хотела бы видеть другую женщину рядом с моим Уэйдом, но он выбрал тебя. А я люблю его и хочу, чтобы его желания исполнялись. Он же хочет тебя.
– Но у нас совсем иные отношения, миссис Муни. Официальное обращение позабавило Бутс. Это значило, что Фэйф немного испугалась.
– Неужели? Но ты все время к нему захаживаешь, не так ли? Ты когда-нибудь задавала себе вопрос, почему? Нет? – И она помахала наманикюренным пальчиком перед носом Фэйф. – Так ты, может быть, задумаешься над этим. Хочу, чтобы ты знала: ты мне нравишься и всегда нравилась. Это тебя удивляет?
Это ее изумляло.
– Пожалуй…
– Напрасно. Ты умная и ловкая женщина и живешь не такой уж легкой жизнью, как может показаться. Ты мне очень нравишься, Фэйф, но, если ты опять заставишь моего Уэйда страдать, мне придется сломать твою прелестную шейку.
– Что ж, – Фэйф откусила печенье и прищурилась, – это проясняет ситуацию.
Внезапно лицо Бутс снова смягчилось, губы сложились в улыбку, взгляд стал мечтательным, как всегда. Она засмеялась и, к еще большему смущению Фэйф, заключила ее в объятия и поцеловала.
Магазин был само совершенство: сверкающий разноцветием красок и гостеприимный. Она сама выглядела деловой, энергичной хозяйкой. А кроме того, и привлекательной. Тори встала около четырех утра и медлительно выбирала, что надеть, и наконец остановила выбор на темно-синих слаксах и белой полотняной рубашке. А сейчас она забеспокоилась: не слишком ли этот наряд смахивает на униформу. Да, она обо всем сейчас беспокоилась. Осталось меньше часа до открытия магазина, но все страхи и сомнения, которые она прежде могла подавлять, теперь обрушились на нее, как груда кирпичей. И она сидела в кладовой за столом, сжав голову руками. Ее даже слегка поташнивало от волнения. Какой стыд! Нельзя же так много сделать, так много успеть и преодолеть, чтобы рухнуть без сил в нескольких дюймах от желанной цели.
Они придут. На этот счет она не беспокоилась. Ей не придется затаскивать их силком. Придут и будут глазеть на нее и перешептываться: «Это боденовская девчонка. Помните, какая она была тощая, маленькая и ненормальная…»
Не надо было возвращаться сюда. Она с ума сошла, что вернулась в город, где все ее знали и где все тайное становилось явным. Где вообще не было тайн. Ну почему она не осталась в Чарлстоне, где было спокойно, где она была в безопасности, жила себе тихо, спокойно и никто ей не мешал?
Сидя здесь, в кладовой, она отчаянно жалела о своем хорошеньком домике, опрятном садике, о повседневной нелегкой, но без персональной ответственности, работе в чужом магазине… Она снова жаждала накинуть на себя плащ анонимности, который носила последние четыре года. Нет, она не должна была возвращаться. Не надо было рисковать жизнью, сбережениями, душевным покоем. О чем она думала?
«О Хоуп, – сказала она себе и медленно подняла голову. – Я думала о Хоуп».
Как же она глупа и безрассудна. Хоуп умерла, и ничего изменить нельзя. Но она, Тори, вышла на линию огня, и раз так, надо крепиться. И отвечать на косые взгляды прямо, не отводя глаз. И мужественно сносить шепот за спиной.
В дверь постучали, и ей захотелось залезть под стол и заткнуть уши. Ведь еще тридцать минут до открытия, тридцать драгоценных минут, чтобы взять себя в руки.
Кто бы там ни был за дверью, пусть уходит и ждет. Она встала, выпрямилась, пригладила волосы и уже готова была крикнуть, чтобы приходили в десять, но увидела через стекло лицо бабушки и одним прыжком оказалась у входной двери.
– Бабуля!
Тори обняла Айрис и прижалась к ней, как женщина на краю пропасти прижимается к скале за спиной.
– Как я рада видеть тебя. Не думала, что ты приедешь. Я так рада, что ты здесь.
– Не приеду? На торжественное открытие твоего магазина? Да я вся извелась от желания поскорее сюда добраться.
И она легонько подтолкнула Тори в магазин.
– Я Сесила чуть с ума не свела, все время заставляя ехать быстрее. Вот и он сам, а за его спиной Бутс… Тори, вид у магазина потрясающий, как у июньской невесты. И вещи все такие красивые. У тебя всегда был на них глаз.
– Мне не терпится что-нибудь купить! – Бутс, выхоленная и ухоженная, в желтом легком платье, захлопала в ладоши, как девочка. – Хочу быть твоей первой покупательницей, и я уже предупредила Джей Ара, что его кредитная карточка сгорит синим пламенем, прежде чем я закончу покупки.
– У меня есть огнетушитель. – И Тори обняла тетю Бутс.
– И очень много хрупких вещиц. – Сесил на всякий случай сунул руки в карманы. – Я чувствую себя здесь таким слоном.
– Что сломаешь – тут же и купишь, – подмигнула ему Айрис. – Ну, ладно, радость моя, чем мы тебе можем помочь?
– Своим присутствием.
– Нервничаешь?
– Я просто в ужасе. Сейчас приготовлю чай и достану печенье. А потом… – Она обернулась на звон дверного колокольчика.
– Посылка для вас, мисс Боден. – Мальчик из цветочного магазина подал Тори блестящую белую коробку.
– Спасибо.
– Моя мама зайдет сегодня в магазин. Говорит, хочет посмотреть, как выглядят ее цветочные композиции, но я думаю, что она интересуется вещами.
– С удовольствием буду ждать ее прихода.
– Да, вещей у вас навалом, – и он чуть не свернул себе шею, осматриваясь, пока Тори доставала из кассы доллар. – Скоро и другие придут, я слышал, как об этом все говорят.
– Надеюсь, что так.
И мальчик сунул доллар в карман.
– Спасибо. До встречи.
Тори поставила коробку на прилавок и открыла. В ней были разноцветные жизнерадостные герберы и яркие, как само солнце, цветы подсолнуха.
– Правда, красивые? – Айрис заглянула через плечо Тори, чтобы получше было видно. – И цветы подобраны со вкусом. Розы не подошли бы к твоей керамике и дереву. Кто-то ведь сообразил послать тебе эти славные цветы.
– Да. – Тори уже взглянула на карточку. – Этот «кто-то» знает, что надо присылать.
– Ой, какие милые, какие хорошенькие! – Бутс всплеснула руками в восторге. – Тори, я просто с ума сойду от нетерпения, если ты сейчас же не скажешь, кто их прислал. – И, не дожидаясь ответа, она выхватила у Тори карточку. «Удачи в день открытия. Кейд». – О-о-о!
Айрис вздернула голову и поджала губы:
– Это, что ли, Кинкейд Лэвелл?
– Да, он.
– Хм-м-м.
– Не хмыкай. Он проявил внимательность, только и всего.
– Если мужчина посылает женщине именно те цветы, что нужно, он, значит, думает об этой женщине, правда, Сесил?
– Да вроде так. Цветы так романтичны, они выражают любовь.
– Вот-вот. Теперь понимаешь, почему я обожаю этого мужчину? – И Айрис дернула Сесила за рубашку, чтобы он нагнулся, и поцеловала его.
– Герберы и подсолнухи выражают дружеские чувства, – поправила Сесила Тори.
– Цветы есть цветы, – возгласила решительно Бутс, – и если мужчина посылает их женщине, значит, он думает о ней.
Бутс очень нравилась мысль, что Кейд Лэвелл думает о ее племяннице.
– А теперь пойди и поставь их в воду, а я достану печенье. Больше всего люблю готовить угощение.
– Я поставлю цветы в глиняный горшок! Они чудесно будут смотреться на прилавке.
– Давай, давай, – и Айрис махнула рукой, – а нам укажи, что еще надо сделать.
Первые покупатели во главе с Лисси появились в четверть одиннадцатого. Тори решила впредь не допускать ни одной недоброй мысли о ней, глядя, как прежняя школьная королева красоты водит своих знакомых по магазину и громко восторгается каждой вещью.
Через час после открытия в магазине толпилось уже пятнадцать покупателей, и она пробила четыре чека. К полудню Тори была уже слишком занята, чтобы нервничать. Да, на нее глазели, и она слышала, как о ней шептались. Но она словно надела стальные доспехи и хладнокровно упаковывала покупки.
– Ты ведь дружила с малюткой Лэвелл, да? Тори продолжала заворачивать в оберточную бумагу металлические подсвечники.
– Да.
– Ужас, что с нею сделали. – Женщина с ястребиным взглядом наклонилась поближе к Тори. – Ведь она была еще совсем малышкой. Это ты ее тогда нашла, да?
– Ее нашел отец. Вам упаковать в коробку или положить в сумку?
– В коробку. Это я купила для племянницы. В следующем месяце у нее свадьба. Ты вроде бы училась вместе с ней, Келли Энн Фриск.
– Я мало кого помню из тех, с кем ходила в школу, – солгала Тори, с любезной улыбкой упаковывая покупку, – это было так давно. Завязать подарочной лентой?
– Я это сделаю сама, дорогая, а у тебя есть другие покупатели, – вмешалась Айрис. – Так, значит, Келли Энн выходит замуж? Мне кажется, я хорошо ее помню. Она старшая дочь Марши? Господи, как годы-то бегут.
– Нашу Келли Энн целый месяц мучили кошмары после смерти малышки Лэвелл, – сказала женщина удовлетворенным тоном, который еще долго звучал в ушах Тори после того, как она удалилась.
Возникло сильное искушение убежать в кладовку и перевести дух, подождать, пока сердце не перестанет стучать молотом в груди, но вместо этого она обратилась к высокой брюнетке, затруднившейся выбором кружек:
– Могу я вам помочь?
– Так трудно решиться, когда столько красивых вещей и такой большой выбор. Джо Бет Харди, тетушка Келли Энн, очень неприятная женщина. А вы всегда были такой старательной, собранной девочкой. Вы меня не помните? – И брюнетка протянула руку.
– Извините, не узнаю.
– Ну тогда я была значительно моложе, чем сейчас, и вы учились не в моем классе. Я преподавала и сейчас еще преподаю в начальной школе. Мариэтта Синглтон.
– О, мисс Синглтон. Я вас помню. Извините, что не узнала сразу. Приятно снова встретиться.
– А я с нетерпением ждала открытия твоего магазина. Я иногда думала о тебе, вспоминала в течение всех этих лет. Ты можешь этого и не знать, но я когда-то дружила с твоей матерью. За несколько лет до твоего рождения, конечно. Тесен мир.
– Да, тесен.
– А иногда даже чересчур, чтобы чувствовать себя спокойно, – сказала она, оглянувшись на дверь и увидев входящую Фэйф. Взгляды их встретились, испепеляя друг друга, но Мариэтта снова повернулась к кружкам и опять стала их внимательно разглядывать. – Тем не менее нам приходится жить в этом тесном мире, – заметила она. – Я, наверное, возьму вот эту, синюю с белым, она очаровательна. Вы не упакуете ее, пока я пройдусь и посмотрю на другие вещи?
– С удовольствием. Сейчас принесу вам такую же из кладовой.
– Виктория, – Мариэтта понизила голос и погладила Тори по руке, – вы проявили большую смелость, что вернулись сюда. Но вы всегда были храброй девочкой.
И Мариэтта отошла от прилавка, а Тори некоторое время стояла, не шевелясь, удивленная волной горя, вдруг нахлынувшей на нее. А потом направилась за кружкой в кладовую, куда, к ее неудовольствию, последовала и Фэйф.
– Что этой женщине здесь надо?
– Извини, кого ты имеешь в виду?
– Что ей надо? Мариэтте? Тори достала с полки кружку.
– Вот это. И вообще люди приходят сюда, желая что-нибудь купить. Поэтому это место и называется магазин.
– Что она тебе сказала?
– А что тебе за дело до этого? Фэйф зашипела от злости и вытащила из сумочки пачку сигарет.
– Курить в магазине запрещается.
– Черт возьми!
Она бросила сигареты обратно и начала шагать взад-вперед.
– Эта женщина очень вредная.
– А мне она показалась очень милой. Между прочим, у меня нет времени терпеть твои капризы и слушать всякие россказни. – Однако любопытство Тори было сильно задето. – А теперь, если ты не желаешь помочь мне переставить этот ящик или снова наполнить кувшин чаем со льдом, я бы очень хотела, чтобы ты удалилась.
– Если бы она спала с твоим отцом, то не показалась бы тебе «очень милой».
Фэйф фыркнула и порхнула к двери. Тори хорошо помнила, какой у Фэйф характер, и схватила ее за руку, прежде чем та успела хлопнуть дверью.
– Не устраивай сцен в моем магазине. А если хочешь кому-нибудь вцепиться в волосы, найди для этого другое место.
– Сцен я устраивать не собираюсь. – Она вся кипела от возбуждения. – Не собираюсь подавать окружающим повод для сплетен. Забудь и ты, о чем я тебе сказала. Нам слишком дорого стоило замять слухи о связи отца с этой женщиной. Так что, если я опять услышу, что об этом сплетничают, я буду знать, кто в этом виноват – ты.
– Не угрожай мне. Давно прошли те дни, когда ты могла мною помыкать. Поэтому советую тебе спрятать свои коготки, ведь теперь я дам тебе сдачи.
Губы Фэйф дрогнули, и Тори вдруг увидела перед собой Хоуп.
– Подожди минуту, иди сюда, сядь и успокойся. Если ты сейчас выйдешь, то один твой вид даст повод к сплетням. А, кроме того, они сейчас наслаждаются возможностью посудачить обо мне.
Тори открыла дверь и выглянула.
– Курить запрещается, – повторила она и вышла. Фэйф упала на стул. Яростно глядя на захлопнувшуюся дверь, она снова вытащила сигареты и тотчас же с виноватым видом сунула пачку в сумочку, потому что дверь опять распахнулась. Однако вместо Тори в комнату скользнула Бутс. Хотя она искренне восхищалась вещами, выставленными на продажу, это не означало, что от ее взгляда ускользнули некоторые тонкие обстоятельства. Она заметила ярость на лице Фэйф, как сейчас увидела на нем смятение и подавленность.
– Мы все так возбуждены открытием магазина, – заговорила она жизнерадостно и помахала рукой перед лицом, – что мне хоть минуту надо передохнуть.
На самом деле она решила не упускать редкой возможности загнать в угол женщину, которая взяла Уэйда в переплет.
– Почему бы вам не присесть, мисс Бутс? – Фэйф быстро вскочила с места. – Я как раз иду обратно.
– О, пожалуйста, составь мне компанию, дорогая, ты такая хорошенькая сегодня. Впрочем, как всегда.
– Спасибо. Могу вернуть вам комплимент. Фэйф почувствовала, что ей некуда девать руки.
– Вы сегодня можете очень гордиться вашей Тори.
– А я всегда ею гордилась. Как поживает твоя мама?
– Она в порядке.
– Пожалуйста, передай ей мои наилучшие пожелания. – Любезно улыбнувшись, Бутс подошла к коробке с печеньем и выбрала одно. – Ты не видела сегодня Уэйда? Надеюсь, он тоже сюда приедет.
– Нет, сегодня не видела. – «Еще не видела», – добавила про себя Фэйф.
– Мальчик так много работает. Бутс вздохнула и откусила кусочек покрытого белой глазурью печенья.
– Хотела бы я, чтобы он остепенился и нашел женщину, с которой смог бы создать свой собственный дом.
– Э…
– Тебе незачем смущаться, милая. Он взрослый мужчина, а ты красивая женщина. Почему бы вам и не встречаться. Я знаю, что мой мальчик живет сексуальной жизнью.
«О, с этим у него все в порядке», – подумала Фэйф, а вслух сказала:
– Но вы предпочитаете, чтобы он жил сексуальной жизнью не со мной?
– Ничего подобного я не говорила.
Бутс выбрала еще печенье и протянула его Фэйф.
– Нас здесь никто не слышит, Фэйф, и мы обе женщины. А это значит, что нам известно, как заставить мужчину делать то, что нам нужно. В тебе есть что-то дикое, неуемное. Я ничего не имею против. Возможно, я хотела бы видеть другую женщину рядом с моим Уэйдом, но он выбрал тебя. А я люблю его и хочу, чтобы его желания исполнялись. Он же хочет тебя.
– Но у нас совсем иные отношения, миссис Муни. Официальное обращение позабавило Бутс. Это значило, что Фэйф немного испугалась.
– Неужели? Но ты все время к нему захаживаешь, не так ли? Ты когда-нибудь задавала себе вопрос, почему? Нет? – И она помахала наманикюренным пальчиком перед носом Фэйф. – Так ты, может быть, задумаешься над этим. Хочу, чтобы ты знала: ты мне нравишься и всегда нравилась. Это тебя удивляет?
Это ее изумляло.
– Пожалуй…
– Напрасно. Ты умная и ловкая женщина и живешь не такой уж легкой жизнью, как может показаться. Ты мне очень нравишься, Фэйф, но, если ты опять заставишь моего Уэйда страдать, мне придется сломать твою прелестную шейку.
– Что ж, – Фэйф откусила печенье и прищурилась, – это проясняет ситуацию.
Внезапно лицо Бутс снова смягчилось, губы сложились в улыбку, взгляд стал мечтательным, как всегда. Она засмеялась и, к еще большему смущению Фэйф, заключила ее в объятия и поцеловала.