Робертс Нора. Голос из прошлого

   – Просто тебе до сих пор не попадалась своя, настоящая. Вот и все.
   – Что это ты так поумнела? Мне даже стало не по себе.
   – Да, это что-то новое во мне, – согласилась Фэйф. – И мне даже нравится.
   – Ты умеешь готовить?
   – Мне редко доводится это делать. Я принесла пару бифштексов и еще кое-что вкусненькое. Она взяла сумку и вынула две белых свечи.
   – Люси с рынка спросила, что же это будет за ужин со свечами.
   Уэйд улыбнулся и тоже встал.
   – И что же ты ответила Люси с рынка?
   – Я ответила, что собираюсь устроить романтический ужин на две персоны, для себя и доктора Уэйда. Ну, конечно, любопытные навострили уши при такой информации. Надеюсь, ты ничего не имеешь против моей нескромности и того, что мы станем объектом слухов, сплетен и разных умозаключений?
   – Нет.
   Он обнял Фэйф и коснулся щекой ее волос.
   – Нисколько не возражаю.
 
   – Лисси, милая, мне кажется, это не очень удобно.
   – Нет, Дуайт, надо всегда наносить визиты соболезнования друзьям и соседям. – Стараясь найти удобное положение, Лисси ерзала на сиденье, придерживая рукой живот. – Тори только что потеряла мать, и она оценит мое сочувствие.
   – Но, может быть, лучше отложить до завтра? – нерешительно предложил Дуайт.
   – Но Тори сейчас не в состоянии приготовить себе поесть, поэтому я захватила фрикасе из цыплят. Ей надо поддержать свои силы. Господи боже, какое, наверное, для нее испытание.
   Несмотря на заботливый тон, в глазах Лисси светилось искреннее любопытство. Подумать только, отец Тори застрелил ее мать. Прямо сенсационная газетная новость или кадр из голливудского фильма. Она вытащила Дуайта из банка, и часа не прошло, как до нее дошла эта новость, и они, конечно, первыми увидят, как все это переживает Тори.
   – Но она может и не захотеть сейчас видеть посторонних, – упорствовал Дуайт.
   – Мы не посторонние. Я училась вместе с Тори в школе, и мы с тобой знаем ее с самого детства. Нет, мне просто невыносимо думать, что в такие минуты она одна. А кроме того, Дуайт Фрэзир, ты мэр. И это твой долг посещать пострадавших. Господи, какие ухабы. Внимательнее, дорогой. И я опять хочу попикать.
   – А я хочу, чтобы ты не волновалась и не расстраивалась, – и он погладил ее по руке. – А то, чего доброго, родишь на дороге.
   – Не беспокойся, – но Лисси очень нравилось его беспокойство. – Еще три недели до родов. Как я выгляжу? – И она вытащила из сумки зеркальце. – Наверно, страхолюдина. Большая, толстая корова.
   – По-прежнему ты самая хорошенькая девушка Прогресса. И вся моя.
   – Ой, Дуайт! – Она порозовела от радости и взбила прическу. – Ты такой милый. А я все эти дни чувствую себя такой безобразной. И необъятной. А Тори такая стройная и худенькая.
   – Кожа и кости. Нет, у моей женщины должны быть формы.
   Он дотронулся до ее груди, и Лисси взвизгнула.
   – Прекрати. Стыдись. Мы, можно сказать, уже приехали, а ты меня возбудил. Она сунула руку между его ног.
   – И сам тоже хорош. А помнишь, как мы ездили сюда, когда были молоды и глупы?
   – И я однажды уговорил тебя испробовать заднее сиденье в машине моего отца.
   – Ну, не очень-то долго пришлось меня уговаривать. Я была от тебя без ума. И впервые мы занимались любовью как раз здесь. Дуайт, – и она пробежалась пальцами по его бедру. – Когда ребенок родится и у меня опять будет хорошая фигура, давай попросим как-нибудь маму посидеть с маленьким, а сами поедем сюда. И, посмотрим, сумеешь ли ты опять уговорить меня на заднее сиденье.
   – Ты договоришься до того, Лисси, что я не смогу выйти из машины.
   – Поезжай помедленнее. Мне надо подкрасить губы. И Лисси достала из сумочки помаду.
   – Мама сказала, что она оставит у себя Люка на ночь. После Тори мы сможем навестить Бутс и Джей Ара. Наверное, похороны состоятся во Флоренсе. И мы, конечно, должны будем туда поехать как представители от города. Но у меня нет черного платья. Ладно, сойдет и темно-синее с белым воротничком. Люди ведь меня не осудят, правда, за темно-синее?
   Лисси болтала, пока они не свернули на дорогу к дому. Дуайт уже не чувствовал возбуждения. У него начиналась головная боль. «Только пятнадцать минут», – пообещал он себе. Он даст Лисси возможность сочувствовать Тори только пятнадцать минут. После чего отвезет ее домой, заставит лечь и поднять ноги вверх. А это даст ему возможность осушить банку пива и посмотреть спортивную передачу. В Прогрессе никто не будет сокрушаться о смерти Сары Боден, за исключением близких родственников.
   Ладно, он отдаст долг вежливости и забудет об этом.
   – Не представляю, как можно жить так далеко от города и в полном одиночестве, – сказала Лисси, когда Дуайт помогал ей выйти из машины. – Ну, да Тори всегда была странная: такая же редкость, как двухголовая утка. И еще… – Лисси умолкла, многозначительно взглянув на припаркованный у дома автомобиль Кейда. – Она вроде бы не испытывает недостатка в обществе. Честное слово, Дуайт, они вместе совершенно не смотрятся. Не могу понять, что в ней такого нашел Кейд. Человек его положения может выбирать лучшую из лучших. Бог знает скольких я ему подсылала.
   Дуайт ограничивался преимущественно односложными замечаниями вроде «ага», «гм-м», «ух ты» и соглашался, «да, дорогая», вынимая из машины блюдо с фрикасе. Он давно усвоил, что жену можно и не слушать, когда она сядет на любимого конька. Достаточно было в паузах вставлять междометия, даже не зная, о чем она в данный момент толкует.
   – Думаю, что она ему надоест и они расстанутся. Так всегда бывает с людьми, между которыми нет истинной связи, как у нас с тобой.
   Она взмахнула ресницами и похлопала его по руке. Дуайт понял сигнал и в свою очередь одарил ее теплым и любящим взглядом.
   – Когда он освободится, мы его пригласим к нам поужинать и Кристал Бин тоже. Я, может, подыщу какого-нибудь подходящего партнера и для Тори, человека ее круга. Хотя это будет нелегко, немногим могут понравиться такие странные особы. Иногда она так смотрит на меня, что у меня просто мороз по коже подирает. Тори! – без всякого перехода воскликнула Лисси, когда Тори открыла дверь, и распахнула ей свои объятия. – Дорогая моя, я так расстроилась, услышав о смерти твоей матери. Мы с Дуайтом выехали сразу, как только узнали. Бедняжка! – И Лисси пылко обняла Тори. – Конечно, ты чувствуешь себя плохо, и не надо притворяться перед нами, старыми друзьями. Садись, а я приготовлю тебе чашечку чая. И еще я привезла фрикасе. Тебе нужна сейчас горячая пища, чтобы поддержать силы. Кейд!
   Она выпустила Тори из объятий и обратила все внимание к вышедшему из кухни Кейду.
   – Я рада, что ты здесь и заботишься о Тори. В такое время ей необходима поддержка друзей. – Лисси чувствовала себя в чужом доме полновластной хозяйкой. – Дуайт, отнеси фрикасе на кухню, чтобы я его могла разогреть.
   – Лисси, ты очень добра… – начала было Тори.
   – Не надо благодарностей, мы же друзья. Мы с тобой, и ты во всем можешь рассчитывать на нас, правда, Дуайт?
   – Разумеется. – И он с беспокойством взглянул на Кейда и на Лисси, которая увлекла Тори на кухню. – Я не могу ее остановить. Она думает, что так надо.
   – Я в этом уверен.
   – Ужасное событие. Ужасное. Как Тори держится?
   – Она справляется. Я за нее тревожусь, но она на высоте.
   – Говорят, что это дело рук Ханнибала Бодена. Слухи у нас распространяются быстро. Обстановка обостряется. И будет еще хуже.
   – Не думаю. Шеф Расе уже наметил план действий? Он знает, кто это сделал?
   – У него есть свои соображения, – уклончиво ответил Дуайт.
   – Создается впечатление, что Боден убил и Хоуп.
   – Убил Хоуп? – Дуайт опасливо взглянул в сторону кухни. – Боже милостивый, Кейд. Просто не знаю, что и сказать. Что и подумать.
   – И я тоже. Пока.
   – Дуайт, иди скорее и принеси блюдо, – позвала Лисси.
   – Иду… Я постараюсь увезти Лисси как можно скорее. Я знаю, что сейчас вам не до компании.
   – Спасибо. И буду тебе также благодарен, если ты не станешь распространяться относительно Ханнибала Бодена в связи с Хоуп. Особенно при Лисси. Тори сейчас и так непросто.
   – Можешь на меня положиться. И дай мне знать, чем я могу помочь. – И он, сделав над собой усилие, улыбнулся. – Ты, я и Уэйд. Мы снова возвращаемся в прошлое.
   Из кухни вдруг раздался взвизг, и Дуайт одним прыжком преодолел расстояние до двери. Лисси, вытаращив глаза, разинув рот, вцепилась в руку Тори.
   – Они помолвлены! Дуайт, ты только взгляни, что у Тори на пальце, а они даже словечком об этом не обмолвились.
   Дуайт взглянул на старинное кольцо, потом перевел взгляд на Тори. Вид у нее был усталый и одновременно смущенный.
   – Надеюсь, вы будете очень счастливы.
   – Конечно, они будут счастливы, – и Лисси бросилась обнимать Кейда. – Ах ты, хитрец! Так долго не поддавался, а потом взял и выбрал Тори. Мы должны это отметить. Выпить за счастливую парочку. Ой!
   Лисси, смутившись, умолкла.
   – О чем я думаю? Дорогая, ты, наверное, просто разрываешься между горем и счастьем. Помолвка – и одновременно смерть матери. Но жизнь продолжается, помни об этом.
   – Спасибо, Лисси. – Тори сумела наконец освободить руку.
   – Тори, дай мне знать, не могу ли я быть чем-нибудь полезна. Я все сделаю. Все абсолютно. Мы с Дуайтом будем просто счастливы, если потребуется наша помощь. Правда, Дуайт?
   – Правда. – И он обнял Лисси. – А теперь мы пойдем, но вы звоните, если что понадобится. Не провожайте, мы найдем дорогу.
   И он повел Лисси к выходу.
   – Спасибо.
   – Вообрази! Только вообрази, – начала Лисси, едва они вышли за порог, – у нее помолвка, и как раз сегодня она узнает, что ее палочка убил ее мамочку. Не знаю, Дуайт, что и думать. Она планирует свадьбу и похороны одновременно. Я же говорила тебе, что она очень странная.
   – Да, ты говорила, милая. – Дуайт втолкнул ее в машину и захлопнул дверцу. – Да, ты точно мне об этом говорила.
 
   Кейд сел за стол. С минуту они с Тори молча, внимательно глядели друг на друга.
   – Извини, – сказал он наконец.
   – За что?
   – Дуайт мой друг, но он к тому же муж Лисси.
   – Она глупая женщина. Не слишком хитрая и не очень плохая. Она живет тем, что сует нос в чужие дела, дурные и хорошие. Сейчас она просто ума не приложит, как ей себя вести. Виктория Боден в центре скандала, и в то же время она помолвлена с одним из самых выдающихся людей округа. Дуайту не удалось бы вытащить ее отсюда так быстро, если бы она не жаждала поскорее припасть к телефонной трубке и приступить к распространению информации.
   – И это тебя беспокоит?
   – Да. – Тори вышла из-за стола. – Я знала, что, когда приеду, все мои действия будут рассматриваться под микроскопом. И я была готова к этому. Я приехала сюда, чтобы наконец решить загадку, что случилось с Хоуп, или по крайней мере научиться с этим жить. Я знала, что будут разговоры, пересуды, взгляды, любопытство. Я хотела их использовать в своих целях, привлечь любопытных в магазин. И я это сделала. Это холодный расчет.
   – Нет, это здравый смысл, – возразил Кейд. – Может быть, жестковатый, но нехолодный.
   – Я приехала, чтобы вернуться к себе самой. Доказать, что я многое смогу. И знала, что за это придется платить. Но я не ожидала, что со мной будешь ты.
   Он встал, подошел и откинул ей волосы со лба.
   – Придется тебе к этому привыкать.
   – Кейд, мой отец… Что бы он ни представлял собой, это частично передалось и мне. И ты должен все взвесить еще раз, прежде чем связать свою жизнь с моей.
   – Наверное, ты права. – И Кейд увлек ее в спальню. – Но тогда ты должна знать о моем прадедушке Горэсе, который состоял в плотской связи с братом жены. Когда она узнала об этом и пригрозила ему, что обо всем расскажет, Горэс и его любовник расчленили ее и скормили крокодилам.
   – Ты это выдумал.
   – Нет, честное слово, нет. И он положил ее на постель.
   – Ну, крокодилы – это семейная легенда. Некоторые говорят, что жена Горэса просто-напросто сбежала в Саванну и прожила там в тоскливом одиночестве до девяноста шести лет. Но как бы то ни было, этот эпизод не украшает родословную Лэвеллов.
   Тори повернулась к Кейду и положила голову ему на плечо.
   – Хорошо, что у меня нет братьев.
   – Это точно. А теперь поспи, Тори. Главное, что мы с тобой вместе. И это единственное, что имеет значение.
   Она заснула, а он лежал без сна и прислушивался к звукам в ночи.

Глава 28

   – Кейд, мне не стоит идти туда. – Тори окинула взглядом башни «Прекрасных грез». – Я не хочу видеться с твоей матерью. Это никому из нас не пойдет на пользу.
   – Но мне необходимо с ней поговорить, и я не хочу отпускать тебя одну в город. Не хочу спускать с тебя глаз, пока эта история не кончится.
   – Но ведь я могу подождать в машине, – предложила Тори.
   – Давай заключим компромисс. Ты подождешь меня в кухне. Моя мать не часто там появляется.
   Тори снова хотела возразить, но уступила. Слишком она устала, чтобы спорить. От многочисленных ночных сновидений. От множества дневных образов, теснящихся в мозгу. «Пока эта история не кончится», – сказал он, словно она может закончиться.
   Она вышла из машины и пошла с ним по дорожке между кустами цветущих роз, мимо камелии с блестящими листьями, где однажды маленькая девочка спрятала свой хорошенький розовый велосипед, мимо отцветших азалий и ароматных зарослей лаванды, которая будет благоухать вплоть до самой зимы…
   Это был мир Маргарет, такой же совершенный, как мир внутри дома. Ничто не должно его омрачать, ничто не должно меняться. И какое несчастье, если чужаку удастся проникнуть в эти заповедные края и нарушить хорошо сбалансированное здешнее бытие.
   – Ты ее не понимаешь.
   – Извини, что ты сказала?
   – Ты совершенно не понимаешь свою мать. Это ее мир, Кейд. Это ее жизнь. Ее дом и сад. Вид из окон. Она много лет сохраняла этот мир, в то же время его совершенствуя. Она должна владеть им, прикасаться к нему и делать все, чтобы ничто не менялось. Не отнимай этот мир у нее.
   – Я не отнимаю. – Кейд обхватил ладонями лицо Тори и прижался к нему своим. – Но я также не позволю ей использовать дом или поместье как оружие против меня, как средство удержать меня под своей пятой.
   – Но можно поискать компромисс. Ты сам об этом сказал.
   – Да, но не со всеми людьми он возможен. Не проси меня об этом, Виктория. Не проси меня покупать ее одобрение за счет нашего счастья. И если хочешь знать, она никогда не одобряла мои поступки.
   Это было так странно: Кейд вырос в сказочном замке, но был так же обделен вниманием, как она.
   – Тебе это больно. Извини, я этого не понимала раньше.
   – Старая рана. Она уже не так кровоточит, как раньше.
   «Но все же иногда бывает», – подумала она, идя рядом с ним. Здесь были другие методы расправы с ребенком, обходились без ремня и не пускали в ход кулаки.
   – Я хочу детей.
   Кейд остановился, словно споткнувшись.
   – Что ты сказала?
   – Хочу детей, – повторила она. – Устала от пустых дворов, тихих садов и чопорных комнат. Если мы будем здесь жить, пусть будет шумно и весело, пусть на полу валяются игрушки и фантики от конфет. Я не хочу жить в безжизненном доме.
   Он улыбнулся, вспомнив о мальчике, который так хотел построить на дворе крепость.
   – Интересное совпадение. Я тоже думал о парочке ребят для начала.
   Он наклонился и сорвал веточку розмарина. «Чтобы помнила, – с чувством произнес он и подал ей, – что нам предстоит спланировать нашу общую жизнь с маленькими детьми и беспорядком в комнатах».
   Они вошли в дом через кухню и увидели Лайлу. Пахло кофе, бисквитом и розовой водой, которой каждое утро Лайла опрыскивала стены.
   – Поздновато вы пришли к завтраку, – ворчливо сказала она, – но, к счастью для вас, я сегодня в хорошем настроении.
   Она уже несколько минут наблюдала за ними из окна. Они хорошо смотрелись вместе. А Лайла уже давно хотела видеть своего мальчика вместе с подходящей ему женщиной.
   – Ну, садитесь. Кофе еще горячий.
   – Мать наверху?
   – Она заседает с судьей в парадной гостиной. Лайла уже ставила на стол кружки.
   – Она даже ни словечка мне сегодня не сказала. Долго разговаривала по телефону, сидя у себя в комнате с закрытой дверью. Твоя сестрица не удосужилась ночевать сегодня дома.
   – Фэйф нет? – В душе Кейда закралась тревога.
   – Не беспокойся, она у дока Уэйда. Упорхнула вчера, сказав, куда направляется, но, когда вернется, не знает. Никто, кроме меня, наверное, не ночует в своей постели… Садитесь и поешьте.
   – Мне надо поговорить с матерью. А ее покорми, – распорядился Кейд, кивнув на Тори.
   – Но я не щенок, – пробормотала Тори, – не беспокойся, Лайла, мне ничего не надо.
   – Садись и убери с лица страдальческое выражение. Это его дом, и он сам уладит дела со своей матушкой, тебе незачем ломать себе голову, как все устроить. – Лайла поставила на стол кофейник. – И съешь все, что я положу тебе на тарелку.
   – Начинаю понимать, на кого похож Кейд.
   – А почему бы и нет? Я главным образом и воспитывала его. Ничего не хочу сказать плохого о мисс Маргарет. Некоторые женщины не созданы быть матерями, вот и все. Это не делает их хуже. Просто они такие, какие есть.
   Она положила на тарелку большой кусок пышного бисквита.
   – Сожалею о том, что случилось с твоей матерью.
   – Спасибо.
   – Некоторые женщины не созданы для материнства. Вот почему, как в песне поется, господь да благословит детей, которые создают себя сами. Ты, девочка, из таких. И всегда была такая.
   И в первый раз, после того, как Тори узнала о смерти матери, она заплакала.
 
   Кейд застал в гостиной одного судью.
   – Добрый день, судья.
   Джеральд обернулся, и суровые черты его лица смягчились, когда он увидел Кейда.
   – Я надеялся, что смогу поговорить с тобой сегодня утром. Удели мне минуту.
   – Конечно. – Кейд вошел и пригласил судью сесть. – Надеюсь, вы чувствуете себя хорошо?
   – Иногда напоминает о себе небольшой артрит. Что поделаешь, возраст.
   – Я уверен, что мать уже говорила с вами о некоторых изменениях в своем завещании. – Кейд решил сразу перейти к делу.
   – Она гордая женщина. И ее беспокоит твое будущее.
   – Беспокоит? Ее? Но для этого нет причин. Я живу прекрасно. Если же она беспокоится о судьбе «Прекрасных грез» – то ее беспокойство тоже беспочвенно. У нас очень удачный год.
   Джеральд откашлялся:
   – Кейд, я хорошо знал твоего отца, был его другом. И я надеюсь, что ты воспримешь мои слова тоже как дружеские. Не торопись с осуществлением своих личных планов и поразмысли над ними еще. Я полностью осознаю, что такое мужские потребности и желания, но нельзя их ставить во главу угла, нельзя ради них поступаться долгом, практическими интересами и прежде всего интересами семьи. Это никогда ни к чему хорошему не приводит.
   – Я просил Тори выйти за меня. Мне не нужно для этого материнское благословение и ваше тоже.
   – Кейд, ты молод, вся жизнь у тебя впереди. Я только прошу, как друг твоих родителей, подумать еще некоторое время. Особенно теперь, когда в жизни Тори Боден произошла такая трагедия. Трагедия, которая очень многое говорит и о ней, и о той среде, из которой она вышла. Когда она здесь жила в детстве, ты тоже был еще мальчиком, и тебя ограждали от грубых фактов жизни.
   – Каких? Джеральд вздохнул:
   – Ханнибал Боден опасный человек. И несомненно, человек с больной психикой. Такие вещи передаются по наследству, ты это знаешь. Поверь, я ей очень сочувствую, но того, что есть, не изменить.
   – То есть «яблоко падает недалеко от яблони»? Или «кривой сучок – потому и растет»?
   Лицо Джеральда вспыхнуло от раздражения.
   – И то, и другое – справедливо. Виктория Боден слишком долго жила под тяжелой рукой отца, чтобы искривиться душой. Много лет назад бабушка Виктории с материнской стороны, Айрис Муни, приходила ко мне. Она хотела отсудить у Боденов опекунство над девочкой. Она говорила, что Боден избивает дочь.
   – Она хотела нанять вас?
   – Да. Однако у нее не было достаточно веских доказательств, что он бьет девочку. Я не сомневаюсь, не сомневался и тогда, что она говорит правду, но…
   – Вы знали, – очень тихо сказал Кейд, – вы знали, что он бьет ребенка, и ничего не сделали?
   – Но закон…
   – К чертовой матери такой закон, – сказал Кейд очень холодно, вставая с места. – Она приходила к вам за помощью, она хотела вызволить ребенка из этого ада. И вы ничего не сделали.
   – Это были семейные, родственные дела. И у нее не было доказательств.
   Джеральд, разгорячившись, тоже встал. Он не привык, чтобы с ним разговаривали как на допросе и смотрели на него с таким презрением.
   – Не было на этот счет ни полицейских рапортов, ни заявлений со стороны социальных служб. Если бы я принял дело к ведению, все равно бы ничего не вышло.
   – Но вы даже не попытались. Тори прошла через все это одна, ей никто не помог. А теперь, извините, у меня есть личное дело.
   Кейд быстро поднялся по лестнице и постучался в комнату матери. В доме все двери всегда были закрыты. Барьеры недоступности падали только после вежливой просьбы войти. Это он переменит. Его дети не будут ожидать дозволения войти.
   – Войдите.
   Маргарет даже не повернулась к сыну, продолжая укладывать вещи. Она видела, как Кейд подъехал к дому с этой женщиной. И знала, что скоро он постучится в ее дверь. Он, разумеется, попросит ее изменить решение и не уезжать. Он прежде всего делец и будет стремиться к компромиссу. Она выслушает его просьбы и предложения и – отвергнет их.
   – Извини, что беспокою тебя. – Он говорил это сотни раз, получив разрешение войти. – Мне жаль, что мы с тобой не сошлись во мнениях.
   Она не дала себе труда даже повернуться к нему лицом.
   – Я распорядилась, чтобы мой багаж увезли сегодня днем. Естественно, я желаю, чтобы остальное мое имущество переслали мне позднее. Я составила список моих собственных вещей. За годы жизни в этом доме я многое приобрела на свои средства.
   – Разумеется. Ты решила, где будешь жить? Вопрос, заданный ровным и спокойным тоном, заставил ее опустить руки. Ее взгляд устремился на него.
   – Нет, никаких планов на постоянное место жительства я не имею. Это нужно тщательно обдумать.
   – Да, мне кажется, тебе будет удобнее в своем собственном доме и где-нибудь поблизости, так как ты связана с социальными службами. У нас есть дом на углу улиц Главной и Магнолий. Приятный на вид, кирпичный двухэтажный дом, с хорошо ухоженным садом и двором. В настоящее время там живут, но аренда кончается через два месяца. Если тебя это интересует, я уведомлю жильцов об окончании срока аренды.
   Она потрясение смотрела на Кейда.
   – Как же легко ты выставляешь меня вон!
   – Я тебя не выставляю. Я буду рад, если ты останешься. Это твой дом и таким и останется, но он станет также домом и для Тори.
   – Когда-нибудь ты поймешь, что она собой представляет, но до этого времени она успеет разрушить твою жизнь. Ее мать нищенка. Ее отец убийца. И сама она расчетливая выскочка, забывшая, кто она и где ее место.
   – Ее место здесь, со мной. Если ты не можешь ее принять, тогда тебе придется поискать другое место себе. Дом на улице Магнолий твой, если пожелаешь. Если ты предпочтешь что-нибудь другое, я приобрету для тебя это место в собственность.
   – Ты это предлагаешь из чувства вины?
   – Нет, мама. Я не чувствую себя виноватым из-за того, что счастлив и хочу жениться на женщине, которую люблю и уважаю.
   – Уважаешь? – словно выплюнула Маргарет. – Ты смеешь говорить об уважении?
   – Да. И я никого в жизни не уважал больше, чем уважаю ее. Так что чувство вины в моем тебе предложении не играет никакой роли. Но я позабочусь о том, чтобы тебе жилось удобно.
   – Мне от тебя ничего не надо. У меня есть собственные средства.
   – Я знаю. Ты можешь не спешить с решением этого вопроса. Но какое бы ты ни приняла решение, я надеюсь, ты будешь довольна. По крайней мере – удовлетворена.
   Он закрыл глаза – от усталости соответствовать хорошему тону и блюсти манеры.
   – Я хотел бы, чтобы наши отношения значили больше для нас обоих. И хотел бы знать, почему это не так. Мы разочаровали друг друга, мама. И мне очень жаль.
   Маргарет плотно сжала губы, чтобы он не заметил, как они дрожат.
   – Когда я покину этот дом, ты перестанешь существовать для меня.
   Глаза его на мгновение затуманила горечь. И потом исчезла.
   – Да, я это знаю.
   Кейд вышел и затворил разделившую их дверь.
   Маргарет в одиночестве опустилась на кровать. Все стихло.
 
   Кейд собрал бумаги, которые должны были ему понадобиться в течение одного-двух ближайших дней. Перебрал в уме дела, которые можно отложить. Ежеквартальную встречу с бухгалтером отменить нельзя. Значит, необходимо найти для Тори безопасное пристанище на несколько дней. Он взглянул на часы и набрал телефонный номер. Сонным голосом ответила Фэйф.
   – Где Уэйд?
   – Внизу с каким-то больным кокер-спаниелем.
   А сколько времени?
   – Десятый час.
   – Я сплю. Отвали.
   – Я еду в город. Тори со мной. Тори хочет чем-то заняться в магазине, хотя открывать его сегодня не будет. Я хочу, чтобы ты побыла с ней.
   – Ты что, не расслышал? Я еще сплю.
   – Вставай. Мы заедем за тобой через полчаса.
   – Что это ты раскомандовался сегодня? – недовольно поинтересовалась Фэйф.
   – Я хочу, чтобы вы были все время вместе, пока Бодена не засадят за решетку. Ты будешь с ней, поняла? А я вернусь, как только смогу.