Робертс Нора. Возмездие

   – Ну, почему… Секс порой развлекает.
   – Но сегодня ночью ты устала и развлекаться не хочешь?
   Она лукаво прищурилась.
   – Это кто сказал?
   Рорк рассмеялся, обнял ее за талию и повел к лифту.
   – Дорогая Ева, думаю, ты и в аду будешь с чертями спорить.
   – Наверное. – Она зевнула и прислонилась к нему. – Машину, которую он оставил у отеля, увезли на экспертизу, – сообщила Ева, выходя из лифта. – Она взята в аренду и, кстати, оплачена со счета Соммерсета.
   – Я изменил все номера своих счетов, – ска­зал Рорк, когда они улеглись. – Утром сделаю то же со счетами Соммерсета. Теперь ему будет не­легко до них добраться.
   – Пока что ничего существенного не обнару­жено. Перчатки, несколько волосков, ворсинки с ковра… Сейчас их проверяют.
   – Отлично. – Он погладил ее по голове. – А теперь отключайся.
   – Боюсь, что он изменит цель, поскольку се­годня промахнулся. – Голос Евы стал тише, глуше, и Рорк прижал ее к себе. – Скоро – новый раунд…
   Рорк подумал, что она права. Но сейчас – не до этого. Пусть как следует выспится.
 
   Патрик Мюррей был пьянее обычного. Он ни­когда не считал себя поборником трезвости, но до свинского состояния старался не напиваться. Од­нако сегодня, когда клуб «Русалочка» в три часа ночи закрылся, он был именно в таком состоянии.
   Жена ушла от него. Снова ушла…
   Лоретту он любил со всей страстью – правда, порой бутылочку «Джемисона» любил не меньше. Свою драгоценную он повстречал в этом самом клубе пять лет назад. Она участвовала в новом аквашоу – ныряла, обнаженная, как рыбка, в огромный стеклянный аквариум. Для Пата это была любовь с первого взгляда.
   Он думал об этом, пытаясь поставить стул ножками вверх на стол. Но сегодня он выпил слишком много виски, в глазах темнело, руки не слушались, и проклятый стул все время соскальзывал на пол. А надо было еще вымыть заплеван­ный и залитый виски пол, отскрести туалеты, на­чистить унитазы и раковины, проветрить отдель­ные кабинеты…
   Патрик нанялся уборщиком в клуб «Русалоч­ка» пять лет и два месяца назад, а потом его прон­зила стрела Купидона, когда он увидел, как Ло­ретта делает пируэты в воде. Ее кожа, нежно-золотистого, как у выдержанного виски, оттенка, тускло поблескивала, роскошные черные кудри плыли по голубой воде аквариума, глаза за защит­ными линзами казались фиалковыми.
   Пат выпрямился, поставил-таки стул и полез в карман за маленькой бутылочкой виски. Осушив ее одним глотком, он аккуратно положил бутылку в урну.
   Ему было двадцать семь, когда он впервые увидел несравненную Лоретту. Это произошло на второй день его пребывания в Америке. Пат был вынужден покинуть Ирландию в спешке – из-за некоторых неприятностей с законом и с невыпла­ченными карточными долгами, – но зато в Нью-Йорке он повстречал свою судьбу.
   Пять лет спустя он скреб все тот же пол, совал в карман мелочь, которую ему оставляли посети­тели, и оплакивал утрату своей Лоретты.
   Приходилось признать, что не у всякого хва­тит терпения на человека, поглощавшего виски литрами…
   У Лоретты был размер XXL. При росте пять футов десять дюймов она весила двести фунтов и казалась раза в два крупнее Патрика Мюррея. Он был человеком миниатюрным, даже собирался когда-то стать жокеем, но по причине частого по­хмелья обычно пропускал утренние тренировки. Волосы у него были ярко-рыжие, цвета спелой моркови, лицо усеяно веснушками. Лоретта часто говорила ему, что он покорил ее сердце взглядом мальчишечьих ярко-синих глаз.
   Первый раз он, естественно, заплатил ей за ночь – ведь этим она зарабатывала на жизнь. Во второй раз тоже заплатил, зато предложил ей по­ужинать вместе. Лоретта заставила его заплатить и за эти два часа, но он не возражал. На третий раз Пат принес ей двухфунтовую коробку шоко­ладных конфет, и она отдалась ему бесплатно.
   Через несколько недель они поженились. Три месяца он почти не пил, потом сорвался, и Лорет­та его послала. Впрочем, она скоро вернулась, по­скольку по-своему была привязана к своему жо­кею.
   Так это тянулось пять лет. Два дня назад Пат обещал ей, что ляжет в клинику. Он так и соби­рался сделать, но немного выпил и отправился на ипподром – он все еще любил лошадей…
   Теперь Лоретта требовала развода, и сердце его было разбито. Пат стоял, опершись о швабру, и грустно смотрел на пустой аквариум.
   Лоретта сегодня выступала дважды. Она цени­ла свою работу, и он уважал ее за это. Он даже стерпел то, что она продолжала использовать свою лицензию профессиональной проститутки. За секс платили лучше, чем за мытье полов или за участие в шоу, а они так мечтали о домишке где-нибудь в пригороде…
   Сегодня вечером Лоретта отказалась с ним разговаривать. После шоу она вылезла из аква­риума, накинула на себя полосатый халат – его подарок ко дню рождения – и вместе с другими русалками удалилась.
   Она отказывалась пускать его в квартиру, в свою жизнь и – об этом он боялся думать – в свое сердце.
   У черного входа зазвонили.
   – И куда бежит время? – грустно покачал го­ловой Пат. – Уже утро…
   Он, пошатываясь, побрел по коридору, трясу­щимися руками набрал код, открыл стальную дверь. Перед ним стоял некто в длинном черном пальто и улыбался.
   – Еще ночь, что ли? – спросил Пат.
   – Говорят, перед рассветом всегда темнее. – Человек шагнул внутрь и протянул руку в перчат­ке. – Ты меня помнишь, Падди?
   – Я вас знаю? Вы из дома? – Пат пожал про­тянутую руку.
   Укола он даже не почувствовал – просто по­шатнулся и упал.
   – Да, Падди, из дома. И тебя туда сейчас от­правлю. – Он повернулся и аккуратно запер за собой дверь.
   Такого небольшого человека, как Пат, было нетрудно перетащить в зал. Там убийца поставил чемоданчик на стол, достал все необходимое, потом проверил лазерный пистолет, – выстрелил в потолок – и довольно улыбнулся.
   Тихо напевая себе под нос, он нажал на кноп­ку – слить воду из аквариума. Это было похоже на то, как если бы спустили воду в огромном туа­лете, и убийца снова улыбнулся. Подойдя к Пату, он ткнул его ногой под ребра.
   Ни стона, ни вздоха.
   Убийца наклонился над лежащим, нащупал пульс и нахмурился. «Да этот тип смертельно пьян, – понял он. – И доза оказалась для него велика». Раздосадованный этим просчетом, он достал шприц с амфетамином, сделал укол в ру­ку – никакой реакции. Убийца рассвирепел.
   – Просыпайся, ублюдок!
   Он с размаху ударил Пата по лицу – пусть придет в себя, пусть знает, что происходит, – но пощечины не помогли. Тогда он стал лупить его кулаками, пока не хлынула кровь, прямо на пер­чатки. Голова Пата моталась, как у тряпичной куклы, однако в сознание он так и не пришел.
   Убийца тяжело дышал, в глазах стояли слезы. Господи, у него только два часа! Разве можно все предвидеть? Неужели господь оставил его? Если бы не Даллас, он бы уже разобрался с этой сви­ньей Брайаном, а Пат подождал бы денек-другой. Он бы присмотрелся к его привычкам, сделал бы все с толком, не спеша…
   Услышав треск, он обернулся и понял, что сам отшвырнул стул и разбил зеркало за стойкой. Ну и что? Это всего лишь какой-то вонючий секс-клуб, каких полно в этом вонючем городе. С ка­ким удовольствием он бы разнес его весь, поджег бы и любовался бы пламенем! Господь изгнал торгующих, разве нет? Он обрушил праведный гнев на менял, блудниц и грешников. Убийца мечтал о том же, но времени на это не было. Кро­ме того, он сознавал, что его миссия не в этом.
   На сегодня его цель – Патрик Мюррей.
   Он взял лазер. «Придется вырезать глаз, пока Пат без сознания», – решил он и принялся за ра­боту.
   Ему самому понравилось, как аккуратно у него все получилось – как у хирурга. В первый раз он нервничал, дрожали руки. Но все-таки сделал – сделал то, что был должен! И он не свернет со своего пути, не остановится. Он прикончит их всех.
   Убийца опустил глаз в пузырек с прозрачной жидкостью. Его, увы, придется оставить здесь. Надо двигаться дальше, поэтому глаз Пата Мюррея ему не удастся присовокупить к своей коллек­ции.
   Достаточно того, что он его вырвал. Око за око.
   Когда он поволок Пата к аквариуму, тот засто­нал.
   – А, просыпаешься, грешник? – Тяжело дыша, он взвалил Пата на плечо и потащил по лестнице.
   Убийца был горд тем, что может тащить взрос­лого человека на себе. Раньше бы не смог. Он был слабым, болезненным ребенком, но нашел в себе силы измениться. Слушал, что ему говорили, де­лал то, что нужно. Укреплял и тело, и дух, дово­дил до совершенства. И время пришло…
   Он положил Пата на дно пустого аквариума, достал портативную дрель, просверлил в полу не­сколько дырок, напевая за работой свой любимый псалом, вставил в них кандалы, проверил, хорошо ли держатся, А потом начал стаскивать с Пата одежду.
   – Нагими мы приходим в мир, нагими и уми­раем! – сказал он бодро и засунул тощие лодыж­ки Пата в кандалы. Внимательно посмотрев ему в лицо, он заметил, как дернулись веки. – Инте­ресно, громко ли ты будешь молить о пощаде?
   Убийца вытащил из кармана медальон, бросил его рядом с лежащим Патом. Потом почтительно приложился губами к статуэтке Девы Марии и по­ставил ее на пол.
   – Ты меня помнишь, Падди?
   Продираясь сквозь нечеловеческую боль, Пат приходил в себя. Он застонал, взвизгнул и нако­нец заорал:
   – Господи Иисусе, что это?!
   – Возмездие!
   Пат, всхлипывая, потянулся рукой к лицу, пы­таясь прикрыть то, что болело больше всего.
   – Боже мой, глаз! Я потерял глаз!
   – Он не потерян, – рассмеялся убийца. – Он на столе, вон там.
   – Что происходит? Что… – Пат дернулся, но кандалы держали его. – Вам нужны деньги? Но их все забирают после закрытия. А шифра сейфа я не знаю. Я просто уборщик…
   – Деньги мне не нужны.
   – Что же вам нужно? Что вы со мной сдела­ли?! Пресвятая Дева Мария! Чего вы хотите?
   – Не упоминай имени ее! – Убийца с размаху ударил Пата кулаком в лицо. – Не смей произно­сить ее имя! Еще раз скажешь – и я вырву твой язык!
   – Я не понимаю… – выл Пат. – Что вы от меня хотите?
   – Твою жизнь. Я пришел забрать твою жизнь, Пятнадцать лет я ждал – и день настал.
   Из единственного глаза Пата катились слезы, боль была нестерпимой. И все-таки он тянул руку, пытаясь схватить убийцу за ногу, но пальцы его ловили лишь воздух.
   – Все это очень забавно, однако у меня жест­кий распорядок. – Убийца подошел к лестнице, быстро по ней взобрался и спрыгнул с другой сто­роны, а снизу раздавались стоны и мольбы Па­та. – Вода накроет тебя примерно через час. Че­рез час, – повторил он, ухмыляясь и глядя на Па­та уже снаружи, через стеклянную стену. – К тому времени ты обезумеешь от боли и страха. Вода будет подниматься медленно – до лодыжек, до колен, до талии. Ты будешь пытаться высвобо­диться из кандалов, но это не поможет. Талия, грудь, шея…
   Продолжая улыбаться, убийца включил воду.
   – Почему ты это сделал, ублюдок? – закричал Пат.
   – Не догадываешься? Ну, ничего. У тебя есть час на размышление.
   Он опустился на колени, перекрестился, мо­литвенно сложил руки и воздал господу благодар­ность.
   – Ты молишься? Молишься?! – Пат смотрел на статуэтку. – Пресвятая Богородица, – про­шептал он. – Дева Мария!
   И он тоже стал молиться – страстно, истово. Если она заступится за него, он даст обет и боль­ше никогда не будет пить.
   Несколько минут два человека – один в аква­риуме, другой снаружи – стояли на коленях друг против друга. Потом один из них поднялся на но­ги и улыбнулся.
   – Поздно молиться. Ты проклят – проклят с тех пор, как продал свою душу дьяволу.
   – Я никогда этого не делал! Я не знаю тебя! – Вода уже плескалась у ног Пата. – Ты меня с кем-то перепутал…
   – Нет. Просто пришел к тебе раньше, чем на­меревался, – У него еще было время, поэтому он подошел к бару и взял себе пепси. – Надеюсь, ты вспомнишь меня перед тем, как умрешь, Пат. Вспомнишь, кто я и откуда.
   Он вскрыл баночку, тихо напевая, подошел к аквариуму, сел на стул и стал любоваться пред­ставлением.
 
   Телефон зазвонил ровно в пять утра, и Ева тут же вскочила. Сердце бешено колотилось. Через мгновение она поняла, что причиной этому не звонок, а сон, который она только что видела. Звонка Ева ждала давно и была к нему готова.
   – Лейтенант Даллас, – сказала она в трубку, рукой отстранив Рорка.
   – Ты думала, что сможешь меня провести, но ошиблась. Брайану Келли не уйти от судьбы. Я все равно убью его, но в другое время и в дру­гом месте.
   – Что, струсил, дружок? Я видела, как ты за­дрожал, когда понял, что мы тебя ждем. Мы знали все, что ты собираешься сделать.
   – Но вы меня не смогли остановить. И до­гнать не смогли.
   – Мы рядом. Мы дышим тебе в спину, разве не слышишь?
   – Вы не так уж и близко. Сейчас я смотрю, как умирает человек. Хочешь послушать, как он кричит?
   Он быстро отключил систему изменения голо­са и развернул трубку. От душераздирающих воп­лей у Евы кровь застыла в жилах.
   – Так, и кто же из нас обманщик? – Она очень старалась говорить спокойно. – Перед тем, как идти к нему, ты должен был загадать мне очередную загадку. Так было с Бренненом. Что это за игра, если ты отказываешься рисковать?
   – Он еще не умер, и, думаю, у тебя достаточно времени.
   Ева уже вылезла из постели и быстро одева­лась.
   – А где ключ?
   – Хорошо, все будет совсем просто. Ужин, танцы и нагие русалки. Сейчас закрыто, но все равно – добро пожаловать. Водичка замечательная. Он скоро начнет пускать пузыри, так что поторопитесь, лейтенант.
   – Клуб «Русалочка», – сказал Рорк, как толь­ко, она положила трубку. – Обнаженные танцов­щицы в аквариуме.
   Он успел одеться раньше ее, и они вместе вбе­жали в лифт.
   Доставая рацию, Ева подозрительно взглянула на Рорка.
   – Слушай, не ты ли владелец клуба?
   – Нет, – он мрачно посмотрел на нее. – Но раньше этот клуб действительно был моим.

Глава 19

   Они мчались на юг по спящему городу. Со­лнце над Ист-Ривер только начинало поднимать­ся. По небу медленно плыли огромные пушистые облака.
   Рорк вел машину сам, стараясь не выезжать на Бродвей, где жизнь не замирала ни на мгновение. Ева сидела рядом, и он физически чувствовал ис­ходящую от нее волну напряжения – и разочаро­вания.
   – Невозможно предугадать все ходы сума­сшедшего, – заметил Рорк.
   – Да, но у него была четкая схема, а сейчас она распадается. Я не могу ее собрать, – «Думай, думай, думай!» – твердила себе Ева. – Ты знаешь человека, который владеет клубом «Русалочка»?
   – Лично нет. Сам я его приобрел много лет назад. Одно из первых моих владений в центре. Даже не приобрел, а выиграл в кости. И через па­ру лет продал с минимальной выгодой.
   Заметив пересекающий Седьмую авеню длиннющий автобус, он свернул на запад.
   – Жертва – либо владелец, либо кто-то из сотрудников. – Ева вытащила портативный ком­пьютер. – Сайлас Тикиника… Знакомое имя?
   – Нет.
   – Тогда, будем надеяться, он мирно спит в своей постели. Надо проверить персонал.
   – Мы почти приехали, – сказал Рорк. – Скоро и так узнаем.
   Неоновая вывеска у входа – гологрудая русал­ка с зеленым хвостом – не горела. Переулок был почти пуст. В этом районе немногие имели собст­венные автомобили. Если бы не система охраны на машине Рорка, он мог бы, выйдя из клуба, не обнаружить ее у входа.
   Он заметил пару фигур, стоявших у дверей со­седнего дома. Услышав вой приближающейся сирены, они растворились в предрассветной мгле.
   – Патруля дожидаться не буду, – сказала Ева, доставая одновременно пистолет и электрон­ный ключ. – Возьми второй, – протянула она Рорку запасное оружие. – Но учти, он должен исчезнуть, когда приедут полицейские! Заходишь слева.
   Зал был залит светом, гремела музыка. Ева метнулась направо – и закричала, увидев челове­ка, залезавшего по лестнице в аквариум:
   – Стоять! Руки за голову!
   – Мне надо его вытащить, – сказал Соммерсет, отпуская перекладину. – Он тонет.
   – Убирайтесь! – Ева отшвырнула его от лест­ницы. – Рорк, найди, где сливается вода. Скорее! – Она взобралась по лестнице и нырнула в аквариум.
   В воде плавали кровяные разводы, напоминав­шие экзотических рыб. У человека, прикованного ко дну, посинели губы, единственный уцелевший глаз был открыт. Ева увидела, что его руки и ло­дыжки в крови – он пытался высвободиться из кандалов. Она прильнула губами к его рту и вдох­нула в него воздух.
   Когда Ева вынырнула на поверхность, ей каза­лось, что у нее сейчас разорвутся легкие. Сделав глубокий вздох, она снова ушла род воду. Взгляд ее скользнул по статуэтке Богородицы, смотрев­шей строго и сурово на очередную жертву.
   Нырнув третий раз, она сквозь толщу воды увидела Рорка, поднимавшегося по лестнице.
   Он успел снять пиджак и ботинки и жестом показал ей, чтобы она выплывала. Они работа­ли парой – делали искусственное дыхание по очереди.
   Когда вода опустилась настолько, что можно было стоять, Ева крикнула:
   – Соммерсет!
   – Ева, угомонись. Он никуда не уйдет.
   – У меня нет времени спорить. Ты можешь вскрыть замки на кандалах?
   Рорк, отдышавшись, полез в карман, вытащил перочинный нож.
   – Вот и твои подоспели.
   – Я разберусь с ними. Посмотри, что можно сделать.
   Она откинула мокрую челку с глаз и крикнула четырем полицейским, вбежавшим в зал:
   – «Скорую» сюда, быстро! Аппарат искусст­венного дыхания. У нас утопленник. Сколько про­был под водой – неясно, но пульс не прощупыва­ется. Кто-нибудь, выключите эту проклятую му­зыку! Всем надеть перчатки!
   Вода была уже у колен, и Ева дрожала от холо­да. Все тело ныло. Она увидела, как Рорк открыл первый замок.
   Когда был открыт и второй, они уложили тело на дно бассейна, и Ева начала делать массаж сердца.
   – Нужны одеяла, аптечка. – Музыка наконец смолкла, и ее слова разнеслись эхом по заду. Ева поняла, что у нее звенит в ушах. – Ну давай же, очнись! – воскликнула она и, нагнувшись, снова стала делать искусственное дыхание.
   – Давай, я. – Рорк опустился на колени ря­дом с ней. – А ты займись местом преступления.
   – Медики сейчас подъедут, – пробормотала она. – Нельзя останавливаться.
   – Я не буду.
   Она кивнула, Рорк положил свои руки на ее и вошел в ритм.
   – Кто это, Рорк?
   – Не знаю. – Он растерянно взглянул на нее. – Просто не знаю.
   Ева поняла, что выбираться из аквариума го­раздо труднее, чем в него залезать. Наверху у нее закружилась голова. Она отдышалась, а потом стала осторожно спускаться.
   У подножия лестницы стояла Пибоди.
   – Медики едут за мной следом, Даллас.
   – Боюсь, слишком поздно. Не знаю, смогут ли они его вернуть. – Она взглянула через стекло на Рорка, продолжавшего работать. – Разделите полицейских на две команды и приступайте к ос­мотру. Убийцу вы, разумеется, не найдете, но на всякий случай все проверьте. Заприте все двери. Включите запись.
   Пибоди посмотрела через Евино плечо на Соммерсета, который стоял в углу и не сводил глаз с Рорка.
   – Что вы собираетесь делать?
   – Выполнять свою работу. А вы займитесь своей. У вас есть набор первой необходимости?
   – Есть.
   – Я им воспользуюсь. – Она взяла у Пибоди сумку. – Начинайте, – велела она, и тут вбежала команда медиков. – В аквариум! Утопленник, пульса нет. Искусственное дыхание – последние десять минут.
   Ева отвернулась, понимая, что здесь ей делать больше нечего, и пошла к Соммерсету. В ботин­ках хлюпала вода, с одежды и волос текло ручья­ми. Кожаная куртка, казалось, весит тонну, она стащила ее и швырнула на стол.
   – Черт бы вас побрал, Соммерсет! Вы аресто­ваны. Подозрение в покушении на убийство. Вы имеете право…
   – Когда я приехал, он был еще жив. Я почти уверен, что он был жив. – Он говорил тихо и медленно; по его глазам Ева поняла, что он в со­стоянии шока. – Мне показалось, я видел, что он двигается.
   – Умнее будет, если вы подождете, пока я оз­накомлю вас с вашими правами и обязанностями, а потом уже начнете давать показания. – Она по­низила голос: – А самым умным будет, если вы закроете рот и откроете его только после того, как Рорк найдет вам адвоката. Так что, будьте умни­цей, заткнитесь.
 
   Однако от адвоката Соммерсет отказался. Войдя в комнату для допросов, Ева обнаружила, что он сидит за столом, глядя прямо перед собой.
   – Вы мне не понадобитесь, – сказала она по­лицейскому, подошла к столу и села. Ева успела переодеться в сухое, выпить кофе и поговорить с медиками. Им удалось вернуть к жизни человека, опознанного как Патрик Мюррей, и теперь они продолжали за эту жизнь бороться.
   – Пока что это расценивается как покушение на убийство, – сказала она спокойно. – Мюррей жив, но он в коме, и даже если выйдет из нее, мо­жет оказаться, что мозг поврежден необратимо.
   – Мюррей?
   – Патрик Мюррей, еще один паренек из Дуб­лина.
   – Я не помню никакого Патрика Мюррея. – Соммерсет пригладил трясущейся рукой волосы, обвел невидящим взглядом комнату. – Я… я бы хотел выпить воды.
   – Да, конечно. – Она протянула ему ста­кан. – Почему вы не позволили Рорку вызвать адвокатов?
   – Это к нему не имеет отношения. А мне скры­вать нечего.
   – Вы – идиот! – Ева с грохотом поставила перед ним кувшин. – Вы даже не представляете себе, что начнется, когда я включу магнитофон. Вы оказались на месте преступления, лицо, веду­щее расследование, застало вас вылезающим из…
   – Я лез наверх, – оборвал ее Соммерсет: сло­ва Евы заставили его вернуться к реальности. – Я лез в аквариум.
   – Вам это придется доказать. И прежде все­го – мне.
   Она устало запустила пальцы в волосы, и Со­ммерсет нахмурился. Он увидел, как покраснели у нее от воды глаза, как осунулось лицо.
   – На сей раз я не могу вас выгораживать, – предупредила Ева.
   – Я от вас ничего и не ожидаю.
   – Отлично. Тогда начнем. – Она включила магнитофон. – Допрос Лоуренса Чарльза Соммерсета по делу о покушении на убийство Пат­рика Мюррея. Ведет допрос лейтенант Ева Дал­лас. Начало в восемь пятнадцать. Допрашиваемый ознакомлен со своими правами и в настоя­щее время отказывается от адвоката. Правильно?
   – Правильно.
   – Что вы делали в клубе «Русалочка» в шесть тридцать утра?
   – Приблизительно в шесть пятнадцать мне позвонил неизвестный и велел ехать туда немед­ленно – и одному.
   – Вы всегда ездите в секс-клубы, если вам звонит неизвестный и велит это сделать?
   Соммерсет смерил Еву уничтожающим взгля­дом, что ее даже позабавило. «Кажется, старик приходит в себя», – подумала она.
   – Мне сказали, что там находится моя подру­га, и, если я не выполню инструкций, она постра­дает.
   – Какая подруга?
   Он налил себе воды, сделал глоток.
   – Одри Моррел.
   – Да, я помню. Она была вашим алиби, когда убили Бреннена. Впрочем, весьма сомнительным алиби. Вы убеждены, что снова хотите ее исполь­зовать?
   – Не надо сарказма, лейтенант. Мне действи­тельно звонили, должна остаться запись.
   – Это мы проверим. Итак, неизвестный велел вам ехать в клуб «Русалочка». Вы знали, где он находится?
   – Нет. Я не имею обыкновения посещать подобные заведения, – натянуто сказал Соммер­сет. – Он сообщил адрес.
   – Какая предупредительность! Он угрожал вам? Что именно он вам сказал?
   – Он сказал… дал понять, что сделает с Одри то, что сделали с Марленой.
   Еве вдруг стало страшно жаль его, но показать этого она не могла.
   – Соммерсет, у вас в доме есть полицейский. Почему вы даже мне не рассказали о возможной угрозе?
   Он посмотрел на нее холодно и сурово, но Ева прекрасно видела, что за гордостью скрывал­ся страх.
   – Я не имею обыкновения полагаться на де­партамент полиции.
   – Если бы это было не так, вы бы сейчас здесь не сидели. – Их взгляды встретились, и она на­клонилась к нему. – Вы понимаете, что произо­шло три убийства, и во всех случаях вы оказались под подозрением? Да, улики были косвенными и результат тестирования для вас благополучный, но, тем не менее…
   Она злилась на него за глупое поведение, за неприязнь к ней, помешавшую ему попросить у нее помощи.
   – Итак, вы утверждаете, что получили ано­нимный звонок и именно поэтому оказались на месте преступления.
   – Это не утверждение, это факт. Я не мог рис­ковать жизнью еще одного близкого мне человека. Не имел права. После разговора с неизвест­ным я действовал так, как счел необходимым.
   Еве было бы легче, если бы она не понимала его так хорошо.
   – Все четыре преступления наверняка совер­шены одним и тем же лицом – на это указывают и способ, и место действия, и… некоторые другие детали. – Она вынула из сумки небольшую стек­лянную баночку. Там плавала искусная имитация глаза Патрика Мюррея – хирурги надеялись, что настоящий глаз еще удастся вживить.
   – Вы верите в девиз «Око за око»?
   – Когда-то верил. – Голос Соммерсета слегка дрожал. – Теперь я не знаю, во что верить.
   Ева достала статуэтку мадонны и поставила на стол.
   – Пресвятая Дева, – сказала она. – Иногда мне кажется, что Марлена похожа на нее.
   – Ей было четырнадцать лет. Всего четырнад­цать! – В глазах Соммерсета стояли слезы. – Я должен верить, что она обрела покой. Чтобы выжить, я должен верить. Неужели вы думаете, что я мог сделать все это ради нее? – Он прикрыл глаза, пытаясь собраться с силами. – Она была нежной и чистой. Я больше не буду отвечать на вопросы о ней.
   Ева кивнула и встала. Он успел увидеть в ее глазах искру сострадания и хотел было что-то ска­зать, но она заговорила сама:
   – Вы понимаете, что во всех этих преступлениях очень многое зависело от электроники? Мне придется проверить ваш телефон.